Дональд против Уитса
Аллейн беспокойно вышагивал по гостиной. Своего старого слугу Василия он отослал спать. Квартира, в тупичке за улицей Ковент-Гарден, погрузилась в тишину. Аллейн любил эту комнату, отмеченную странной атмосферой монашеского уюта, и это отражало что-то свойственное ему самому. Над каминной полкой возвышались молитвенно сложенные руки работы Дюрера. В другом конце комнаты висела картина Трой, изображающая пристань в Суве. Она была написана с благородной простотой в холодных, контрастных тонах. Аллейн купил эту картину тайно, на одной из выставок Трой, и она не знала, что ее работа висит в этой комнате. Три удобных почтенного возраста кресла из дома его матери в Боссикоте, отцовский письменный стол, а по стенам, вокруг всей комнаты, – стеллажи с любимыми книгами. Но нынешней июньской ночью эта комната казалась мрачной и неприветливой. Аллейн поднес спичку к камину и придвинул три кресла поближе к теплу. Этой парочке пора бы уже приехать. К тупичку подкатило такси и остановилось. Хлопнула дверца, он услышал голос Бриджет и пошел впустить молодых людей.
Они напоминали ему двух детей, входящих в приемную зубного врача. Дональд был жертвой, Бриджет – очень уверенной в себе сопровождающей. Аллейн постарался отделаться от этой ассоциации, усадил их перед камином, придвинул сигареты и, сообразив, что они взрослые, предложил напитки. Бриджет отказалась. Дональд с важным видом согласился на виски с содовой.
– Ну а теперь… – сказал Аллейн. – Что все это значит? – Он почувствовал, что ему следует прибавить: – Выкладывайте. – И, вручая Дональду напиток: – Угощайтесь.
– Речь о Дональде, – высоким решительным голосом произнесла Бриджет. – Он обещал позволить мне ничего от вас не утаивать. Ему это не по душе, но я сказала, что не выйду за него, если он этого не сделает, поэтому Дональд согласился. И, кроме того, он действительно считает, что ему лучше поступить так.
– Чертовская глупость так поступать, – вставил Дональд. – Вообще-то не вижу ни малейших причин ввязываться в это дело. Я, конечно, принял решение, но все равно не понимаю…
– Ты уже ввязался, дорогой, так что не имеет особого значения, понимаешь ты или нет.
– Ладно. Все ведь уже решено, не так ли? Нам незачем снова затевать спор. Расскажем мистеру Аллейну и покончим с этим.
– Да, давай. Мне начать?
– Если хочешь.
Бриджет повернулась к Аллейну.
– Когда мы встретились сегодня вечером, я спросила Дональда о капитане Уитерсе, потому что ваши слова навели меня на мысль, что это важно. Я заставила Дональда рассказать мне подробно, что он знает об Уитсе.
– И?
– Ну, так вот, Уитс мошенник. Правда, Дональд?
– Полагаю, да.
– Он мошенник, потому что заправляет игорным притоном в Лезерхеде. Дон говорит, вы знаете об этом или по крайней мере подозреваете. Ну так вот, это правда. И Дональд говорит, что собирался войти с ним в долю лишь потому, что не знал, какой Уитс плут. А потом Дональд проиграл Уитсу деньги и не смог отдать, и тогда Уитс предложил ему войти с ним в долю, потому что иначе Дональду не поздоровится. Из-за Банчи и всего остального.
– Но ведь Банчи уплатил ваши долги Уитерсу, – заметил Аллейн.
– Не все, – густо покраснев, но с выражением отчаянной решимости ответил Дональд. «Первый отжим», – подумал Аллейн. – Я рассказал ему не обо всех.
– Понятно.
– Поэтому Дональд и согласился войти в с ним долю. А потом, поссорившись с Банчи и переехав к Уитсу, он выяснил, что Уитс еще больший прохвост. Дон узнал, что Уитс берет деньги у женщины. Мне нужно говорить вам, у какой именно?
– У миссис Хэлкат-Хэккетт?
– Да.
– И много? – спросил Аллейн у Дональда.
– Да, сэр, – ответил тот. – Не знаю, сколько точно. Но она… он сказал, что у нее тоже свой интерес в лезерхедском клубе. Сначала я подумал, что тогда все в порядке. Действительно так подумал. Это трудно объяснить. Просто я в какой-то мере привык к тому, что говорил Уитс. В наше время все надувательство – рэкет… так он говорил, и я начал отчасти думать так же. Я словно ослеп. Бриджет говорит, что ослеп.
– Думаю, она права, не так ли?
– Вероятно, да. Но… не знаю… В каком-то смысле все это было довольно увлекательно… Ну, до сегодняшнего дня.
– Вы имеете в виду, до убийства Банчи?
– Да. Но… видите ли…
– Давай я скажу, – вмешалась Бриджет. – Понимаете, мистер Аллейн, Дональд в каком-то смысле просто дошел до ручки. Уитс позвонил ему и велел держаться в стороне. Это было сегодня утром.
– Я знаю. Это было по моему настоянию, – заметил Аллейн. – Я был у него в это время.
– О! – вырвалось у Дональда.
– Ну, как бы там ни было, – продолжала Бриджет, – Дональд испытал сильный шок. Учитывая ваши расспросы и то, что Уитс всегда вдалбливал ему, что он получит хорошее состояние после смерти дяди.
– Капитан Уитерс часто это делал?
Бриджет взяла Дональда за руку.
– Да, – сказала она, – часто. Ведь правда, Дональд?
– Бриджет, мне кажется, что ты хочешь отправить на виселицу кого-то из нас – Уитса или меня. – Дональд поднес ее руку к своей щеке.
– Я стараюсь рассказать все. Ты невиновен, а если невиновен, тебе нечего бояться. Так бы сказала моя мама. Вы ведь тоже так считаете, не правда ли, мистер Аллейн?
– Да.
– Ну так вот, сегодня утром, – рассказывала Бриджет, – из квартиры Уитса доставили вещи Дональда. Его одежду и книги. Распаковав их, он увидел, что одной книги не хватает.
– Первого тома «Судебной медицины» Тейлора?
Дональд облизнул губы и кивнул.
– Это ужасно расстроило Дональда, – побледнев, продолжала Бриджет. – Из-за одной главы в этой книге. После того как Дональд и Уитс сегодня утром прочли газеты, они поспорили о том, сколько времени потребовалось, чтобы… чтобы…
– О Боже! – охнул Дональд.
– Чтобы кого-то задушить? – уточнил Аллейн.
– Да. И Дональд посмотрел это в той книге.
– А капитан Уитерс держал эту книгу в руках?
Дональд быстро посмотрел на Бриджет.
– Да, держал. Он немного почитал, потом потерял интерес. Он сказал, что думал, будто на это нужно больше времени.
– Поскольку книга не пришла вместе с остальными вещами, это озадачило Дональда. И еще озадачило то, что Уитс не велел ему возвращаться на ту квартиру. Он размышлял над этим полдня, и чем больше думал, тем меньше ему все это нравилось. Поэтому он позвонил Уитсу. Тот снял трубку, но, услышав голос Дональда, сразу же положил ее, не сказав ни слова. Ведь так, милый?
– Да. Я позвонил опять, и он больше не отвечал. Я… я совсем не мог трезво рассуждать. Я чувствовал, будто у меня какой-то холодный камень в желудке. Было просто ужасно обнаружить, что тебя так игнорируют. Почему он мне не отвечает, почему?! Почему не вернул книгу? Только что утром мы были вместе в его квартире, абсолютно на дружеской ноге. Пока не пришла эта новость. После этого я уже не слушал, что говорил Уитс. Узнав, что дядю Банчи убили, я не мог думать ни о чем другом. Я был не одет, когда принесли газеты. Мама знала это уже несколько часов, но телефон тогда был отключен, она не могла со мной связаться. Я не сообщил ей адреса. Уитс все говорил и говорил. Я не слушал. А потом, когда я приехал домой, там были вы и насели на меня. А потом – моя плачущая мать, цветы и все остальное. И в довершение всего – еще Уитс не хочет со мной говорить. Я просто не мог соображать. Мне было необходимо повидать Бриджет.
– Да, – кивнула Бриджет, – ему необходимо было меня повидать. Но ты валишь события в одну кучу, Дональд. Нам надо излагать все в правильном порядке. Мистер Аллейн, мы дошли до середины этого дня. Дональд был так выбит из колеи из-за телефонного разговора и пропавшей книги, что, несмотря на предупреждение Уитса, почувствовал: ему нужно с ним увидеться. Поэтому после обеда он взял такси и поехал к Уитсу на квартиру. Увидев пробивающийся из-за занавесок свет, понял, что Уитс дома. У Дональда оставался его собственный ключ, поэтому он вошел в дом и направился в квартиру. Дальше ты рассказывай, Дональд.
Дональд допил виски с содовой и нетвердыми пальцами зажег сигарету.
– Ладно, – согласился он. – Я вам расскажу. Когда я вошел в гостиную, он лежал на диване. Я остановился посреди комнаты и посмотрел на него. Он не шевельнулся и не стал со мной нормально разговаривать. Он обозвал меня грязным словом и велел мне убираться. Я сказал, что хочу знать, почему он так себя ведет. Но он только лежал и смотрел на меня. Я как-то упомянул вас, сэр – не помню уже, что я сказал, – и он в ту же секунду вскочил на ноги. Мне показалось, что он сейчас затеет драку. Он спросил, какого дьявола я вам о нем наболтал. Я ответил, что по возможности избегал говорить о нем. Но он начал задавать всякие вопросы. Боже, ну и отталкивающий же был у него вид! Часто читаешь, что у людей от ярости вздуваются вены на лице. Вот у него так же вздулись. Он сидел на краю стола, качая ногой, и лицо у него потемнело.
– Да, – кивнул Аллейн, – я отчетливо представляю себе капитана Уитерса. Продолжайте.
– Он сказал… – Дональд перевел дух. Аллейн увидел, что его пальцы стиснули руку Бриджет. – Он сказал, если я не буду владеть собой и не придержу язык, то он сам заговорит. Он сказал, что, в конце концов, это я наследник дяди Банчи, поссорился с ним и сижу в долгах. Он сказал, что если он увяз в этом деле по колено, то я – по шейку. Он вынул руку из кармана и своим бледным пальцем ткнул мне в шею. Потом сказал, что если я не хочу совершить самоубийство, то должен запомнить: покинув Марсдон-Хаус, он сел в свою машину и прямиком поехал в «Матадор». Я должен сказать, что видел, как он уехал вместе со своей партнершей.
– Вы это видели?
– Нет. Я отправился после него, и мне действительно кажется, что он шел впереди меня к своей машине, припаркованной на Белгрейв-роуд.
– Почему, как вы считаете, Уитерс занял эту странную позицию, когда вы виделись с ним сегодня вечером?
– Он подумал, что я выдал его вам. Он мне так и сказал.
– В том, что касается Лезерхеда?
– Да. Вы сказали что-то об… об…
– Об агнцах, которых стригут, – напомнила Бриджет.
– Да. Так я и сказал, – подтвердил Аллейн.
– Он считал, что я струсил и слишком много говорю.
– А сейчас вы готовы говорить?
– Да.
– Почему?
– Мы же вам сказали… – начала Бриджет.
– Да, я помню. Вы сказали, что убедили Дональда прийти ко мне, сочтя, что ему лучше объяснить свой союз с Уитерсом. Но мне почему-то кажется, что за этим стоит еще что-то. Ошибусь ли я, Дональд, предположив, что вас подтолкнул принять это решение страх, как бы Уитерс не заговорил первым и не обвинил вас в смерти дяди?
– Нет! Нет! – воскликнула Бриджет. – Как вы можете быть таким жестоким? Как вы можете думать такое о Дональде?! О Дональде!
Но Дональд твердо смотрел на Аллейна, и, когда снова заговорил, его слова прозвучали серьезно и с достоинством, что очень ему шло.
– Не надо, Бриджет, – сказал он. – Это вполне естественно. Мистер Аллейн резонно предполагает, что я опасаюсь обвинений Уитса. Я действительно их опасаюсь. Я не убивал дядю Банчи. Пожалуй, я любил его больше, чем кого-либо на свете, кроме тебя, Бриджет. Но я с ним поссорился. Бог свидетель, я очень жалею об этом. То, почему я согласился прийти и вот так поговорить с вами… причина, по которой я готов ответить на любые вопросы об Уитсе, даже если придется самому впутаться… – Дональд остановился и глубоко вздохнул.
– Да? – приободрил его Аллейн.
– …в том, что после встречи с Уитсом сегодня вечером я уверен: это он убил моего дядю.
Последовало долгое молчание.
– Мотив? – спросил Аллейн.
– Он решил, что имеет на меня большое влияние, поэтому при моем содействии завладеет его деньгами.
– Доказательства?
– У меня их нет. Только то, как он со мной разговаривал. Он думает, что я считаю его способным убить любого, если для этого будет достаточный стимул.
– Это не доказательство, даже близко не подходит.
– Вы правы. Стоило ли приходить сюда? Ведь я мог бы просто сидеть тихо.
Зазвонил телефон. Аллейн подошел к письменному столу и взял трубку.
– Алло?
– Родерик, это вы?
– Да. Кто это? Назовитесь, будьте добры.
– Эвелин Каррадос.
Аллейн бросил взгляд в сторону камина и увидел, как Бриджет быстро наклонилась и поцеловала Дональда.
– Алло! – повторил он. – Что-то случилось?
– Родерик, я так беспокоюсь. Не знаю, что делать. Бриджи ушла, не сказав никому ни слова. Я обзвонила всех, кого только посмела, и не имею ни малейшего представления, где она. Я так боюсь, что она совершит что-нибудь необдуманное. Я подумала, что она с Дональдом Поттером, и хотела попросить вас дать мне его номер телефона. Слава Богу, Герберта нет дома, он на встрече однополчан, в Танбридже. Я просто потеряла голову от тревоги.
– Все в порядке, Эвелин, – ответил Аллейн. – Бриджет здесь, со мной.
– С вами?
– Да. Она хотела со мной поговорить. С ней все в порядке. Я отвезу ее домой…
– Дональд Поттер тоже там?
– Да.
– Но почему? Зачем они это сделали? Родерик, я хочу вас видеть. Я приеду и заберу Бриджет. Можно?
– Конечно, – сказал Аллейн и дал ей адрес.
Он положил трубку и обернулся. Бриджет и Дональд выглядели очень испуганными.
– Донна! – прошептала Бриджет. – О Боже!
– Может, мне лучше уйти? – спросил Дональд.
– Пожалуй, так будет лучше, – ответил Аллейн.
– Если Бриджи получит взбучку, то я лучше останусь.
– Нет, милый, – сказала Бриджет. – Лучше не стоит, правда. Если только Барт не дознается, со мной все будет хорошо.
– Ваша мама приедет минут через десять, – сказал Аллейн. – Послушайте, Дональд, мне нужен полный отчет об этом игорном бизнесе в Лезерхеде. Если я провожу вас в другую комнату, вы составите для меня такой отчет? Это сэкономит нам огромное количество времени и труда. Отчет должен быть очень ясным, без украшательств и содержать как можно больше хронологических подробностей. Надеюсь, он приведет к тому, что капитана Уитерса возьмут под стражу.
– Выглядит довольно отвратительно. Я хочу сказать… – смутился Дональд.
– Силы небесные, вы только что сказали мне, что подозреваете этого человека в убийстве и считаете его негодяем. Он использовал вас, как тряпку, и, насколько я понимаю, намеревался обманом выманить у вас деньги.
– Ладно, – решился Дональд. – Я напишу.
Аллейн отвел его в столовую и, усадив там, дал бумагу и ручку.
– Я зайду чуть позже и посмотрю, что у вас получилось. Понадобятся люди, которые засвидетельствуют вашу подпись.
– Меня привлекут как соучастника?
– Едва ли. Сколько вам лет?
– В августе исполнится двадцать один. Нет, я не беспокоюсь о себе. Понятно, что это будет малоприятное дельце. Но я уже сказал, что выдержу все до конца.
– Сказали. Только не стройте из себя святого мученика, – добродушно проговорил Аллейн. Дональд посмотрел на него, и внезапно тень усмешки мелькнула в его глазах, отдаленно напомнив Роберта Госпелла.
– Ладно, – сказал он. – Не буду.
Аллейн вернулся к Бриджет. Она сидела на коврике перед камином с испуганным видом.
– Барт знает?
– Нет, но ваша мама очень волновалась.
– Ну, это не только из-за меня. Барт доводит ее чуть не до помешательства. Вы не представляете себе, что это за человек. Ей-богу, меня ничуть не удивит, если его хватит апоплексический удар и он спятит.
– Черт подери! – воскликнул Аллейн.
– Нет, серьезно. Не знаю, что он вам сказал, когда вы его опрашивали, но думаю, вы хорошо заметили это знаменитое каррадосовское позерство, не правда ли? Конечно, заметили. Но возможно, не поняли, что у него за характер, какой он злой и желчный. Я долго этого не осознавала. Лет до пятнадцати.
– Значит, это случилось всего два года назад? – улыбнулся Аллейн. – Расскажите мне об этом.
– Это было страшно. Донна тогда болела и очень плохо спала. Барта попросили, чтобы он переехал в свою гардеробную. Я тогда не догадалась, но теперь хорошо осознаю, что именно это вывело его из себя. Он всегда бесится, когда Донна болеет. Он воспринимает это как личное оскорбление, и поскольку он кошмарный старый викторианский деспот, то идея с гардеробной переполнила чашу. Вас это шокирует?
– Да нет, пожалуй, – небрежно отозвался Аллейн. – Продолжайте, прошу вас.
– Нет, не шокирует. Ну, и он отправился в гардеробную. А потом Донне стало совсем плохо, и я сказала, что надо вызвать сэра Дэниэла, так как она действительно очень больна, а он настоящий ангел. И Барт позвонил ему. Понимаете, я хотела перехватить сэра Дэниэла, чтобы рассказать ему о Донне прежде, чем это сделает Барт. Поэтому спустилась вниз, в кабинет Барта, велев дворецкому проводить сэра Дэниэла именно туда. Барт был наверху, с Донной, рассказывал, как он скверно себя чувствует, добавляя, что это не имеет значения и ей не обязательно это замечать. А потом пришел сэр Дэниэл и был таким душкой, и я рассказала ему о плохом состоянии Донны. Может, вы заметили, что в кабинете на столе стоит французский секретер?
– Да.
– Так вот, сэр Дэниэл обожает старинные предметы, он увидел его и начал восхищаться. Сказал, что это прекрасное произведение искусства, и объяснил мне, когда оно было изготовлено и как в старину иногда встраивали в такие предметы маленькие секретные ящички – стоит только дотронуться и повернуть где надо, и такой ящичек выскочит. Он сказал, что это музейная вещица, и спросил, нет ли у меня ощущения, что какая-нибудь из давно ушедших дам вдруг вернется и откроет секретный ящичек своими призрачными пальчиками. Ну, и мне захотелось проверить, поэтому когда сэр Дэниэл пошел наверх, к Донне, я попробовала поддеть винты карандашом, и в конце концов оттуда, как-то под углом, действительно выдвинулся маленький ящичек. В нем оказалось письмо. Я его, естественно, не стала трогать, но, видимо, пока я рассматривала ящичек, незаметно вошел Барт. Вы что-то сказали?
– Ничего. Продолжайте.
– Не могу описать, какой у него был вид. Он буквально спятил, честное слово. Схватил меня за руку и вывернул ее так сильно, что я закричала, не помня себя. А он побелел и обозвал меня маленьким ублюдком. Уверена, он ударил бы меня, если бы не вошел сэр Дэн. Думаю, сэр Дэн услышал мой вопль и, вероятно, догадался, что случилось, потому что, бросив взгляд на мою руку – я была с короткими рукавами, – сказал угрожающим голосом: «Вы готовите мне еще одну пациентку, Каррадос?» Барт захлопнул ящик, стал что-то бессвязно лопотать и попытался сочинить какое-то объяснение. А сэр Дэниэл только смотрел на него сквозь свои очки – такие, на черной ленте. Барт пытался представить дело так, что я поскользнулась на натертом полу и он поймал меня за руку. Сэр Дэниэл сказал: «В самом деле, очень любопытно» – и продолжал осматривать мою руку. Он выписал мне рецепт на какую-то припарку и был со мной ужасно мил и не задавал вопросов, но просто не замечал Барта. Мне было так мучительно стыдно слушать, как Барт опять пытается протолкнуть эту жвачку насчет простого солдата и подлизаться к сэру Дэну. А когда тот ушел, Барт извинился передо мной и сказал, что он действительно очень нервозен и болен, поскольку так и не оправился после войны. Что поразительно: ведь он всю войну провел в Танбридж-Уэллсе. Это было хуже всего – выслушивать его извинения. Он сказал, что в этом ящичке находится письмо его матери и оно для него священно и неприкосновенно. Разумеется, я чувствовала себя гнусно. Он так и не простил меня, а я ничего не забыла. Убеждена: в том ящике хранится что-то связанное с его неприглядным прошлым.
Бриджет умолкла. Сидящий в кресле Аллейн молчал так долго, что она наконец отвернулась от камина и заглянула ему в лицо.
– Странная история, не правда ли? – сказала она.
– И впрямь, странная, – ответил Аллейн. – Вы кому-нибудь еще рассказывали ее?
– Нет. Ну, только Дональду. – Она поерзала на коврике. – Забавно. Вроде бы я должна бояться вас, но я не боюсь. Зачем Донна едет?
– Хочет забрать вас и поговорить со мной.
– Все хотят с вами поговорить. – Бриджет обхватила руками колени. – Не так ли?
– Боюсь, не по очень лестным для меня причинам.
– Ну, думаю, на самом деле вы довольно милый человек.
– Скажите, – спросил Аллейн, – как по-вашему, кто-нибудь еще знает тайну французского секретера?
– Едва ли. Невозможно догадаться, если кто-нибудь вам не показал.
– Никто из слуг?
– Уверена, что нет. Барт захлопнул ящичек, как только вошел сэр Дэниэл.
– А сэр Дэниэл когда-нибудь оставался в той комнате один?
– Сэр Дэн? Великий Боже, вы же не думаете, что мой ангельский сэр Дэн имеет какое-то отношение к этому гадкому письму Барта?
– Я просто хочу уточнить.
– Да нет, думаю, что сэр Дэн никогда не был в этом кабинете ни до, ни после, и в тот день он тоже там один не оставался. Когда он приходит, слуги всегда провожают его прямо наверх. Барт терпеть не может, когда его кабинет используют для посетителей.
– А Димитри, устроитель банкетов, никогда не заходил в этот кабинет?
– А при чем тут… Не знаю… Да, теперь я действительно вспомнила, что он беседовал там с Донной, примерно за месяц до нашего бала. Я спустилась первой, и он был там один.
– Когда точно это было? Вы можете вспомнить дату?
– Дайте подумать. Попытаюсь. Да. Это было десятого мая. Мы как раз собирались в Ньюмаркет, и поэтому Димитри пришел рано утром.
– Вы можете поклясться, что он оставался в той комнате один?
– Да, да, могу. Но скажите, что все это значит?
– Послушайте меня внимательно, – сказал Аллейн. – Я хочу, чтобы вы забыли об этом. Ни с кем об этом не говорите, даже с Дональдом. Поняли?
– Да, но…
– Я хочу, чтобы вы мне пообещали.
– Хорошо, обещаю.
– Торжественно?
– Торжественно.
У входной двери зазвонил звонок.
– А вот и ваша мама.
