Книга: Студентка, комсомолка, спортсменка. Как я ходила на парад. Фройляйн Штирлиц
Назад: Глава 41
Дальше: Глава 43

Глава 42

В конце концов, я всё же догадался, для чего Эльза затеяла всю эту кутерьму. Поначалу я думал, что девочке захотелось славы и она таким образом решила обрести известность. Но тут у меня концы с концами не сходились. Ведь идея с этим Посланием Дружбы принадлежала вовсе не Эльзе, а Хонекеру. Никак не могла Эльза заранее знать, во что в итоге выльется её дурацкое письмо генсеку. А чего тогда хотела Эльза? Ведь на самом деле мы с ней никакими подругами не были. Я и не видел её до того дня, когда она меня встретила на вокзале.
Но постепенно по поведению Эльзы и её случайным оговоркам я начал кое о чём догадываться. А когда мы с ней вернулись из Берлина обратно в Карл–Маркс–Штадт, я случайно нашёл в комнате Эльзы прошлогодний номер советского журнала «Пионер». Тот самый, с моей окровавленной рожицей. Причём Эльза жутко смутилась и даже покраснела, когда увидела этот журнал у меня в руках. Вот тут–то я всё и понял. Эх, Эльза, Эльза…
Значит, дело было так. Прошлым летом Эльза приехала на отдых в «Артек». Там ей на глаза попался этот злосчастный журнал. И Эльза не устояла, влюбилась в фотографию. Такой мужественный мальчик, получил травму, но не ушёл, продолжал играть. И выиграл. Это всё Эльза в том же журнале прочитала, на это её знания русского хватило. А вот понять то, что на обложке не мальчик, а совсем даже наоборот, она не смогла. Не настолько хорошо Эльза знала язык. Разумеется, она нашла в журнале моё имя, немного удивилась, но решила, что в русском языке имя «Наташа» может быть и у мальчика. В самом деле, называют же девочек и «Саша», и «Женя». Почему бы и мальчика не назвать «Наташа». Может, есть у русских такой неизвестный ей обычай.
А ещё Эльза вычитала в журнале, что вся наша команда «Зоопарк» награждена путёвками в «Артек». И я нахожусь тут, совсем недалеко от неё. Поскольку скрываться никто из «Зоопарка» и не думал, Эльзе довольно легко удалось найти моих мальчишек. Только меня ей найти не удалось. А всё потому, что она не там искала. Эльза искала меня в корпусе мальчиков, а я спал в соседнем, с девочками. И только за два дня до конца смены Эльзе случайно повезло. Она меня на улице встретила. В платье.
Сначала Эльза подумала, что обозналась. Потом решила, что это не я, а моя сестра. Эльза ещё раз внимательно изучила статью в «Пионере». В ней упоминались мои братья, но Эльза неправильно перевела с русского фразу, где было про них написано. Так что она решила, что у мальчика с обложки действительно есть сестра. Поэтому–то она и не подошла ко мне в лагере, а просто следила издалека. Эльза надеялась, что я выведу её на моего брата.
И лишь вернувшись домой, в Германию, Эльза узнала о своей ошибке. Она пошла с журналом в школу, к своей учительнице русского, и там с её помощью получила адекватный перевод статьи.
Узнав, что она влюбилась в девчонку, Эльза сначала растерялась. А потом… а потом обрадовалась. Мальчишку она бы не решилась пригласить приехать в гости. А вот девчонку вполне могла. Ну, она и сделала это. О том, что её странная влюблённость выльется в широкомасштабную международную акцию, Эльза и не предполагала.
Как бы там ни было, но я приехал. Живу я, естественно, в комнате Эльзы. Спим мы с ней, правда, в разных кроватях. На правах хозяйки Эльза уступила мне свою кровать, а сама спит на раскладушке. И постоянно предпринимает попытки сблизиться со мной, никуда её влюблённость не делась. Бестолковая она. Совсем девчонка. Ничего не понимает.
Мы же с ней теперь кто? Мы — символы! Нас по телевидению показывали, в газетах про нас писали. Теперь вот ещё и выпуск плакатов на тему горячей дружбы СССР и ГДР планируется. Мы с ней должны, обязаны быть идеалами. Ну, как застукают нас? Я ведь ничуть не сомневаюсь, что Штази за нами постоянно приглядывает. Взлетели высоко, падать будет больно. За такую аморалку запросто и из пионеров выпрут. Если бы ещё парень с девчонкой, могли бы и сделать вид, что ничего не заметили. Но две девчонки… Скандал! Конфуз! А эта дурочка ничего не боится. Лезет и лезет. Раскладушку свою вплотную к моей кровати пододвинула, ночью меня за руку держит.
Вчера и вовсе Эльза номер отмочила. Блин, я еле отбился от неё. Пошёл я в ванну душ принять. Специально при Эльзе демонстративно собрал полотенце, чистое бельё, купальный халат. Чтобы, значит, у неё повода не было зайти ко мне и принести то, что я «забыл». Думаете, её это остановило? Ничуть не бывало! Она всё равно придумала повод и, едва я влез под воду, припёрлась — принесла мне какой–то особенно хороший французский шампунь. А сама так и зыркает глазами! С трудом я её за дверь вытолкал, она всё порывалась мне спинку потереть.
Хуже всего то, что Эльза тоже мне нравится, симпатичная она. Меня только чувство долга перед Родиной удерживает. Ну не имею я никакого права так рисковать. А так, если бы не мой План, плюнул бы я на всё и разрешил Эльзе потереть мне спинку. Или что она там хотела потереть. Да всё бы разрешил. Собственно, я и так чуть было не разрешил, я же ведь тоже не железный, мне тоже хочется. И я не думаю, что Штази следит за мной даже в ванне. Наверное, в ванне было можно. Только вот разреши я один раз — и Эльза не остановится. Полезет потом и в комнате. А вот там уже опасно…
С конца января я начал ходить в школу. Всё же три месяца — слишком долгий срок для того, чтобы можно было столько не учиться. Поначалу предполагалось, что пойду я в советскую школу, такая в городе была, пусть и всего одна. Там учились дети советских офицеров из расквартированных в пригородах частей. Но отец Эльзы попросил меня пойти в школу немецкую, в один класс с Эльзой. Ему звонили из Берлина и неофициально намекнули, что так будет лучше по неким загадочным политическим мотивам. С Москвой этот вопрос согласован, Москва не возражает. И ещё Курту намекнули, что если я поучаствую в каком–нибудь школьном мероприятии — соревновании там или концерте каком, так это будет и вовсе замечательно.
Школьную форму мне купили родители Эльзы. Всё равно дома она мне будет не нужна, и я оставлю её тут. Так что впоследствии эта форма достанется Эльзе. А пока я немного похожу в ней, за пару месяцев сильно я её не уделаю.
Школа была, как я уже говорил, языковая, с уклоном в русский язык. В ней даже уроки по географии и биологии велись на русском. Но всё же это была немецкая школа для немцев. Так что из всех уроков, кроме географии с биологией, относительно уверенно я чувствовал себя лишь на физкультуре. Там учитель мог и жестами командовать. Хорошо, что я догадался взять с собой основные из своих собственных учебников. Мы с Эльзой сидели за одной партой, я открывал её и свой учебник примерно на одном месте (по картинкам находил), сравнивал два текста и так кое–как, с пятого на десятое, понимал учителя. К счастью, устных ответов от меня никто не требовал. И от всяких там диктантов–сочинений я был освобождён, а то быстро нахватал бы там шестёрок.
Зато местные ребята получили в моём лице живого собеседника, для которого русский язык — родной. Эльза вон всего месяц прожила рядом со мной, так она за этот месяц стала гораздо лучше говорить. По просьбе директора школы, общаясь со сверстниками, я, по возможности, говорил по–русски, переходя на немецкий только тогда, когда меня не понимали.
И я снова, как в старое доброе время, начал тут читать вслух. На уроках русского языка я читал небольшие рассказики из специальной книжки для чтения. Была тут такая, что–то вроде приложения к учебнику русского. Читать так, как я, не могла даже учительница. Всё же она русский учила как иностранный, а для меня он был родным.
Но гораздо больше, чем рассказики из этой книжки, ребятам нравилось, когда я читал что–то своё. К сожалению, сказку про Федота я им прочитать не мог. Они бы не поняли, слишком много незнакомых слов и слишком много нашего национального юмора. Я читал басни Крылова. Это было вполне доступно пониманию немецких школьников. Сильное впечатление произвела на них басня «Волк и ягнёнок». Особенно когда я прочитал её во второй раз, после того как класс с помощью учительницы разобрал и выписал встречавшиеся там незнакомые слова…
Назад: Глава 41
Дальше: Глава 43