Глава 2
НАКАЗАНИЕ
Месяц прошел как в кошмарном сне. Поваренок оказался маленьким человеческим демоном, перекидывавшим всю черную работу на меня. И если бы не постоянное чувство вины и звучащий в моей голове голос отца, я бы давно ему отомстил, устроив пару «несчастных случаев».
— Каин! Каин! Ты где? — услышал я звонкий зов сестры.
— Я здесь, Гита, — улыбнулся я и пошел навстречу мелодичному голосу.
Его хозяйка вылетела из-за угла и, подпрыгнув, повисла у меня на шее.
— Каин, я соскучилась, никто не хочет со мной играть, — надуло губки это прелестное создание, болтая ножками в воздухе.
Гита, самое очаровательное, милое и самое избалованное существо в нашем замке! Невозможно было подсчитать хотя бы приблизительное количество людей и вампиров, следящих за ней и ловящих каждый ее чих. Она могла являться в любое помещение замка, даже туда, куда мне ход был закрыт, как, например, в папину сокровищницу. Она одна могла поднять настроение Повелителя, просто забравшись ему на колени и мило улыбаясь.
Все население замка боготворило бы ее только за это, а ведь она еще обладала веселым характером и очаровательной внешностью. Это очарование стрелой носилось по замку, и везде можно было услышать ее звонкий смех. Все, кто слышал его, улыбались и делали все возможное и невозможное, чтобы у Гиты не испортилось настроение. Потому что обычно сразу за этим портилось и настроение у Повелителя, а это было малоприятно и небезопасно.
— Ну что ты молчишь, Каин? — затеребила меня сестренка. — Пошли скорее играть.
— Не могу, сегодня последний день моего наказания. Завтра хоть все время с тобой проведу, а сейчас, извини, мне нужно работать, — с сожалением сказал я.
Отцепив Гиту от себя, я извиняющимся тоном спросил:
— Отложим до завтра?
— Ну хорошо, смотри, ты обещал, — нисколько не расстроился ангел и вприпрыжку побежал куда-то по своим делам. За ней следом устремилась вся ее «личная гвардия», как я называл приставленных к ней людей и вампиров.
«Последний день, и я могу быть свободен», — подумал я и пошел к поваренку.
Тот уже ждал меня. По его довольному лицу я понял, что последний день вовсе не будет самым легким.
— А, Каин! — поприветствовал меня он. — Для тебя есть задание, какое ты любишь.
— И что же это? — ехидно спросил я. — Чистка ста кастрюль? Или разделка пяти корзин рыбы? Или, может, конюху нужна помощь в уборке конюшен?
— Да не переживай ты, все просто. Надо сходить в Лес и собрать вот эту приправу, — улыбнувшись, сказал он, показывая мне какую-то траву.
Я похолодел:
— Я не ослышался, в Лес? К эльфам?
По его довольной роже я понял, что слух меня не обманул.
Я шел и думал, как набрать в Лесу травы, и не мог придумать ничего толкового. Поскольку сейчас между родами было перемирие, то нападать на меня никто не будет, но от кучи ловушек и нападения зверья, натравленного эльфами, никто не был застрахован. Взрослые поговаривали, что эльфы поощряют своих детей на подобные шутки и их молодежь таким образом часто развлекается с пересекшими линию размежевания вампирами.
Подняв сухую ветку, я принялся прощупывать дорогу впереди себя, при этом еще и пытаясь внимательно осматриваться. Неожиданно дерн в том месте, куда я в очередной раз ткнул веткой, слегка подался. Я присмотрелся и скривился. Вот и первый сюрприз эльфов — волчья яма.
«Сделана очень искусно, я бы и не обнаружил ее без ветки», — отметил я, разглядывая ее.
Уже почти сделав шаг, чтобы обойти яму по краю, я вспомнил, что рассказывали пострадавшие от ловушек. Эльфы часто ставили видимые ловушки, чтобы преждевременно обрадовавшийся путник угодил в скрытую, устроенную рядом. Отойдя от ямы чуть вправо, я провел веткой по траве перед собой. Она вроде бы ни за что не зацепилась, но через секунду раздался звон спущенной тетивы, и мимо меня пролетели две стрелы. Вздрогнув от неожиданности, я замер. Затем осторожно отогнул ветки ближайшего куста и обнаружил за ним разряженный самострел.
На всякий случай перерезав тетиву, я пометил волчью яму охапкой палых листьев и осторожно пошел дальше.
Ловушки встречались все чаще и чаще. Я уже сменил три ветки, которыми исследовал путь впереди себя, и два раза был поцарапан острыми клиньями, прилетевшими из незамеченных мною ловушек.
Вблизи хрустнула ветка, и я с испугу отпрыгнул в сторону, активировав новую ловушку — вылетевшая из кустов стрела и мгновенная боль в плече дали мне понять, что расслабляться не следует. Надрезав рукав куртки, я начал осторожно расшатывать стрелу. Острая боль ясно дала понять, что ничего хорошего меня не ждет. Посмотрев на оперение стрелы, я попытался вспомнить уроки мастера по оружию, чтобы определить ее тип.
«Так, две черных полосы возле оперения — это вроде бы обычная охотничья, — размышлял я. — Боевые бывают с зазубринами на наконечнике и обычно отравлены магией».
Поняв, что стрела не боевая, я покрепче ухватился за древко и с силой рванул ее из своего тела. Лоб покрылся испариной, от боли помутилось сознание, но стрела вышла из раны. Я, оторвав кусок рубашки, попытался перевязать себя.
«Жаль, что я не прошел посвящение и не могу входить в боевой режим, — с сожалением подумал я, стараясь плотнее прижимать ткань к ране. — Вот если бы прошел высшее посвящение, то вообще мог бы превратиться в Серебряный Туман, и все ловушки были бы мне нипочем».
Обо всем этом оставалось только мечтать. До посвящения в совершеннолетие мне оставалось еще долгих десять лет, а высшее посвящение и вовсе выглядело нереальным будущим.
Боевой режим вампира сильно отличается от обычной его формы. Если в нормальном состоянии кровь вампиру нужна всего лишь раз в три месяца, то при активированном боевом режиме эта потребность резко увеличивается. Чем дольше вампир находится в боевой форме и чем активней движется, тем более длительной и обильной должна быть кормежка.
Например, отряд вампиров, который искал меня в подземельях замка, вынужден был идти в боевой форме пару дней, и после возращения они кормились кровью слуг раз в три дня, и это не считая тех, кто был ранен. Раненые вообще залечивали раны, питаясь раз в день, так как регенерация тканей требовала большого количества крови.
Конечно, пределом мечтаний всех вампиров нашего рода была высшая трансформация. Посвящение происходило, когда вампир достигал двухсотлетнего возраста и его признавали готовым к прохождению этой чрезвычайно болезненной процедуры, которая к тому же была очень опасной. Ведь количество вампиров, выживших после нее, составляло всего одну десятую от общего числа желающих. Но все те, кто захотел пройти и проходил посвящение, становились практически неуязвимыми.
Вампиры, которые трансформировались в Серебряный Туман, могли находиться в этом состоянии сколь угодно долго. При этом их ничего не брало: ни магия, ни оружие. Сами же они могли атаковать магией. Правда, питаться после таких переходов в форму необходимо было несколько раз в день, но проблему это составляло только в мирное время. Во время войны нехватки крови никогда не было. Как на собственном опыте убедились эльфы, данную трансформацию могло пробить только небесное железо. Но оно попадалось очень редко. Только к концу войны эльфы смогли набрать его достаточно для того, чтобы вампиры начали терять своих высших посвященных.
Собственно, из-за этого и было предложено заключить перемирие между нашими расами, на что эльфы, также потерявшие слишком много своих, легко согласились. И продолжался этот мир вот уже несколько десятилетий.
Перевязав рану, я собрался идти дальше, как вдруг услышал невнятные звуки неподалеку. Слегка поколебавшись, я осторожно двинулся в ту сторону, стараясь еще внимательнее смотреть вокруг.
Миновав несколько ловушек, я вышел на тропу, протоптанную зверьем, и увидел то, что так долго искал — ту самую приправу, за которой меня послали. Обрадовавшись, я направился было к деревьям, у корней которых росла эта трава, но вновь раздавшиеся шорохи заставили меня сначала насторожиться, а потом медленно, шаг за шагом, напрягая зрение и слух, двинуться к их источнику. Заметив темное отверстие, частично прикрытое тонкими ветками и дерном, я остановился в метре от ямы, замаскированной в траве. И только теперь понял, что издавало насторожившие меня звуки — в вырытую эльфами яму-ловушку кто-то попался!
Когда я заглянул вниз и увидел этого бедолагу, меня прошиб смех: на дне ямы копошился не кто иной, как эльф, угодивший в собственную ловушку! Такую абсурдную ситуацию трудно было даже вообразить, так как все эльфы метили свои ловушки специальной магией, которую улавливали только они и звери в Лесу. Попавший в собственную ловушку эльф — это почти как укусивший сам себя вампир.
Хотя нужно отдать эльфу должное: если бы не он, я точно угодил бы в яму. Хитрецы расположили ее прямо на пути к деревьям, где виднелись стебельки необходимой мне приправы.
«Наверняка эта ловушка — не единственная, — пришла в голову мысль. — Нужно быть еще внимательнее».
Мои мысли об эльфе-собирателе подтвердились, когда я заметил невдалеке корзинку, содержимым которой были различные растения.
Я задумался. По идее, мне нужно было быстро нарвать травы и, пока меня не засекли эльфы, сматываться из Леса. А то доказывай потом, что это не ты столкнул в яму их сородича. Такие сложности мне были ни к чему. Приняв решение, я быстро и аккуратно собрал приправу и уже собрался уходить, как послышался стон и из ямы донесся приглушенный голос:
— Помогите!
Остановившись, я задумался. Может, стоит вытащить эльфа и посмотреть на него? Ведь я никогда не видел живых эльфов, только их изображения на висевших на стенах залов замка картинах, отображавших все важные сражения прошедшей войны. Не устояв перед снедавшим меня любопытством, которое обычно и втягивало меня во все неприятности, я нашел невдалеке подходящую сухую ветку и, опустившись на колени, протянул ее вниз.
— Эй, ты! Хватайся и держись крепче, я тебя вытяну, — крикнул я в яму.
— Я не могу пошевелиться, у меня сломаны ноги, и два штыря пробили бок, — глухо послышалось оттуда.
Проклиная себя и свое любопытство, я пошел искать что-нибудь, что дало бы мне возможность спуститься в яму и вытащить этого бестолкового эльфа. Длинное и не слишком толстое упавшее дерево нашлось довольно быстро. Я подтащил лесину к яме и опустил туда один конец. Затем осторожно спустился вниз и увидел лежащего эльфа. Из его разорванного бока торчали окровавленные заостренные штыри.
— Ты еще жив? — недоуменно спросил я, не понимая, как он мог выжить при таких ранах.
— Да, — совсем тихо ответил он.
Посмотрев на его бок, я задумался.
«Надо быстрее его вытаскивать, иначе могу попасть в сложную ситуацию. Вампир в Лесу, с мертвым эльфом на руках — это будет поводом для огромных неприятностей».
Убедившись, что колья не расшатываются и слишком толсты у оснований, чтобы можно было их перепилить ножом, я понял, что единственный способ вытащить эльфа — это снять его с них. Кое-как пристроившись в узкой яме, я ухватился за его одежду и потянул вверх. Эльф вскрикнул, но сразу же замолчал, видимо, потеряв сознание от боли.
Стащив его со штырей, я обнаружил, что эльф довольно легкий, поэтому решил тащить его из ямы на себе. Оторвав еще клок от своей рубашки, я связал ему руки впереди и, присев, просунул голову между ними и туловищем эльфа. Повисший у меня на спине бедолага даже не шевельнулся. С трудом карабкаясь по веткам, я добрался до края ямы. Скинул с себя эльфа, а затем, немного передохнув, вылез сам.
Теперь, при нормальном освещении, я смог его разглядеть и понять, что бестолковым спасенным эльфом оказалась бестолковая девушка-эльф. Серебряные волосы, заплетенные в косы и ранее убранные под куртку, теперь змейками вились по траве, а небольшие выпуклости под легкой курткой служили еще одним доказательством того, что это действительно девушка, а не просто симпатичный эльф.
Я поймал себя на странной мысли:
«Симпатичная? Эльфийка, симпатичная мне?!»
Насколько я помнил по картинам битв, где присутствовали эльфийки, их устрашающая красота была вовсе не той, которая мне нравилась в девушках, населявших наш замок.
Откинув на время эти мысли, я задумался над тем, что же мне с ней делать. Как лечить эльфов, я не имел ни малейшего понятия, а мои знания о лечении вампиров были сейчас абсолютно бесполезны, так как все, что обычно для этого требовалось, — это полный покой и много крови.
Решив все же осмотреть ее бок — поскольку из него продолжала струиться кровь, — я расстегнул на эльфийке куртку, затем рубашку и теперь уже точно убедился, что это девушка. Небольшая, но симпатичная грудь соблазнительно вздымалась в такт ее слабому дыханию. Я помотал головой, отгоняя несвоевременные мысли, и занялся осмотром ран. Осторожно срезав окровавленную ткань рубашки, я ужаснулся — мало того что раны были безобразны сами по себе, так еще и острия вкопанных в дно ямы колышков оказались грязными, и, стаскивая с них эльфийку, я занес в ее тело землю. Я громко выругался.
Пытаясь остановить нарастающую панику, я вспомнил, как отец однажды рассказывал, что кровь вампиров для остальных рас является обезболивающим и обеззараживающим средством. Не став долго раздумывать, я перевернул эльфийку на другой бок и, отрезав еще один кусок от своей многострадальной рубахи, смочил его водой из фляжки и принялся промывать раны. Почти полностью опустошив флягу, но отмыв — относительно, конечно, — раны от крови и грязи, я стиснул зубы и полоснул себя ножом по руке. Медленно потекла кровь, почти сразу застывая на воздухе. Мне приходилось постоянно давить на порез и, прижимая руку к ранам эльфийки, стараться, чтобы как можно больше крови попало вглубь.
«Наверное, достаточно», — подумал я, увидев, как края ран быстро начали розоветь, а чернота внутри — постепенно исчезать.
Отрезав еще лоскут, я обильно смочил его своей кровью и приложил поверх ран, обмотав несколькими слоями ткани, нарезанной из окончательно загубленной рубахи. Закончив с боком, я посмотрел на ее ноги. Теперь можно было заняться и ими. На девушке были плотные штаны из неизвестной мне ткани. Пришлось ножом разрезать их, чтобы обнажить ноги.
Мне повезло: под штанами на девушке были трусики из белой ткани. Вида ее обнаженной груди мне было предостаточно, чтобы покраснеть и смутиться, другие соблазны мне были уже ни к чему.
Осмотрев ноги эльфийки, я увидел, что обе они сломаны ниже колен, и раны с виду еще ужасней, чем на боку. Преодолевая тошноту и слабость от потери крови, потраченной на эльфийку, я проделал с ее ногами ту же процедуру, что и с боком, израсходовав на это ее рубашку, которую я тоже разрезал на ленты.
Закончив все перевязки, я, пошатываясь, пошел искать что-нибудь, годящееся для изготовления шин на переломы. Ничего подходящего не нашлось, поэтому пришлось рубить кусты и делать связки из ветвей. Когда наконец девушка приобрела вид кокона, я смог передохнуть. Достав флягу, собрался было допить то, что в ней осталось, но услышал слабый стон:
— Воды…
Опустившись на колени, я начал аккуратно вливать воду в ее пересохшие губы, стараясь не пролить ни капли.
— Спасибо, — прошептала пришедшая в себя девушка.
— Ну как ты? — спросил я, стараясь не смотреть на жилку, бьющуюся на ее горле: мой потерявший кровь организм намекал, что пора бы восполнить потери.
— Странно, но теперь ничего не болит, — ответила она, — только немного пощипывает, как будто муравьи кусают.
Я усмехнулся, отворачиваясь.
— Ничего, когда пройдет действие моей крови, ты все почувствуешь.
— Твоей крови? — она побледнела еще сильнее.
— Да, моей крови. Ее в тебе теперь, наверное, больше, чем во мне, — с улыбкой ответил я, хотя шутить про кровь сейчас не стоило.
— Почему? — недоуменно спросила она.
— Потому, что я ее тебе перелил.
— Зачем?
— Затем, что наша кровь обеззараживает и очищает раны представителей других рас, — ответил я. — Мне отец рассказывал, что однажды он так человека спасал.
— А ты, кстати, кто? — тихо спросила девушка, с лица которой начала сходить бледность, и на щеки вернулся слабый румянец.
Я тяжело вздохнул, удивляясь ее словам.
— Наверное, ты головой ударилась, когда падала в яму? Я вампир. Ты что, не чувствуешь мою ауру?
— Нет.
Ее ответ немного меня напряг.
«Странно, отец говорил, что все эльфы и вампиры чувствуют ауру друг друга. А уж два наших рода, враждовавших не одно поколение, чужую ауру ощущают задолго до появления ее обладателя. Если, конечно, тщательно не скрывать ее».
Списав необычность поведения девушки на травмы, я принялся соображать, что же мне делать дальше. Ведь с момента ухода в Лес прошло слишком много времени, и мне не хотелось, чтобы меня снова искали. Тем более в последний день отработки наказания.
— Так, ладно, что делать-то будем? — спросил я. — Ты можешь как-то подать сигнал своим, чтобы тебя забрали?
— Нет, — слабым голосом ответила девушка.
— А в какой стороне твой дом? — спросил я, хмурясь.
— Вон там, — повела она подбородком, конечно же, в сторону, противоположную той, откуда я пришел.
«Если уж начал с ней возиться, придется довести дело до конца, — решил я. — Волокушу надо сделать, вроде тех, что мы используем зимой».
Махнув рукой на время и на последствия, я начал собирать ветки.
Скептически оглядев то, что у меня получилось, я понял, что мое творение рассыплется через пару кочек, Пришлось все переделывать, с самого начала и основательно. Располосовав свою куртку на тонкие ремни, я связал ими ветки. После окончания работы несколько раз поднял и швырнул получившуюся волокушу оземь — она выдержала испытание. Тяжело вздохнув и стараясь не смотреть на шею девушки, я погрузил эльфийку на волокушу. Впрягся в нее и потащил.
— Ты, главное, метки ловушек замечай и мне говори, чтобы я их стороной обходил, иначе мы оба тут надолго застрянем, — вспомнив, попросил я.
— Да, конечно, — раздалось сзади.
Стараясь не думать о том, что мне будет дома, я поинтересовался, как она оказалась в яме.
— На этих ловушках не было меток. Кто-то поленился поставить, а я так привыкла полагаться на них, что не увидела в траве замаскированную яму. Честно говоря, — добавила девушка после паузы, — я забылась, поскольку очень обрадовалась, найдя травы.
Я улыбнулся, вспомнив свою мысль об эльфе, попавшем в собственную ловушку. Но сразу вспомнил, что если бы не она, то сам бы сейчас сидел на дне ямы.
— А как тебя зовут? — внезапно раздался сзади смущенный голос девушки.
— Каин, — ответил я и почему-то тоже смутился.
— Каин, — повторила она. — Красивое имя. А меня зовут Ал'лилель.
— Тоже очень красивое имя, и ты сама очень красивая, — невольно вырвалось у меня, и от неожиданности такого признания я чуть не выпустил ручки волокуши.
Бросив взгляд назад, я увидел, что девушка, покраснев, старается завернуться в свою куртку, единственную одежду, не считая трусиков, которая на ней осталась.
Я потянул волокушу дальше.
— Каин, — позвала она спустя некоторое время.
Я молчал.
— Каин, — позвала она еще раз.
— Ну чего? — пробурчал я, не поворачиваясь.
Смущение перед ней смешивалось со все нарастающим голодом, состояние было ужасным.
— А я правда тебе понравилась? — как-то с придыханием спросила она.
— Угу, — буркнул я.
И снова воцарилось молчание.
Когда передо мной внезапно появились трое эльфов, я вздрогнул. Они молча отстранили меня от волокуши и, жестами велев следовать за ними, подхватили девушку на руки и побежали.
Я едва переставлял ноги, и им приходилось все чаще останавливаться, чтобы подождать меня. Все трое были невысокими, коротко стриженными, в одеждах странного покроя и плащах, которые, казалось, прилипали к своим владельцам во время бега. Ну и, конечно же, у них было знаменитое оружие эльфов — длинные гнутые луки, хитро закрепленные за спинами воинов при помощи крючков на одежде, чтобы не мешали бежать и не цеплялись за все подряд.
Меня уже качало от усталости, когда наконец мы добрались до деревни. Два воина сразу унесли эльфийку к огромному дереву, а третий повел меня к молодой роще.
— Мы нашли ее, мой господин, — сказал воин, подведя меня к эльфу, который сажал саженцы на краю рощи.
— Да, спасибо, Эл'нел, — сказал тот, выпрямляясь и стряхивая землю с рук. — Ты можешь вернуться на свой пост.
Воин кивнул и беззвучно ушел.
Сложив инструменты, эльф помыл руки в ручье и повернулся ко мне. Он был стар, очень стар — возможно, даже ровесник моего отца.
Мне вспомнились отцовские слова о том, что возраст эльфа можно определить по его глазам. Только они подскажут, молод эльф или стар. Раньше я не представлял себе, как таким странным методом можно определять возраст, теперь же услышанное когда-то обрело смысл.
Встретившись с моим взглядом, эльф, вероятно, понял мои мысли, но лишь усмехнулся уголками губ.
Игра в гляделки продолжалась до тех пор, пока к нам не подошли те два эльфа, которые унесли Ал'лилель. Один из них слегка поклонился и произнес, обращаясь к старому эльфу:
— Мой господин, с госпожой все в порядке. Разрешите вернуться на пост?
— Да, конечно, — ответил тот, и воины так же бесшумно ушли, как и появились.
Сделав знак, чтобы я шел за ним, он направился к навесу у входа в большое раскидистое дерево. Там стояли сплетенные из прутьев стол и стулья. Жестом предложив мне сесть, он легко опустился на стул напротив меня.
— Ты голоден? — спросил он, кивнув на мой порез на руке.
По тому, как он произнес слово «голоден», я понял, что он имел в виду вовсе не еду. Я, отведя от него глаза, молча кивнул.
— Тогда не буду тебя задерживать. У нас нет лишней крови. Меня зовут Ал'гиел, я Старейшина рода Быстрой Стрелы.
— Каин, третий сын Повелителя рода Серебряного Тумана, — тихо произнес я, не поднимая головы.
— Третий сын Повелителя? Даже так? — удивился он.
Я вновь кивнул. Смотреть на могущественного врага рода, о котором не раз рассказывал отец, я не мог. Смущение и нерешительность сковывали меня.
— А что заставило сына Повелителя идти в лес за травой, как обычного слугу?
Я нахмурился и пробурчал:
— Наказание отца, а за что я его получил — не скажу.
Я не собирался рассказывать каждому встречному о своих промахах.
— Ну что ж, — усмехнулся эльф, — тогда я тебя не держу, иди домой.
Я встал и повернулся, чтобы уйти, но Ал'гиел остановил меня:
— Погоди. Ты не просил сам, но я просто обязан спросить, что ты хочешь за спасение моей дочери?
Я кинул на него быстрый взгляд. От эльфа просто исходила аура могущества.
«Мне, в общем-то, от эльфов ничего не надо», — хотел ответить я, но, неизвестно почему, выпалил совсем другое:
— Хочу от вас три вещи, — я встретился взглядом со старейшиной и снова опустил голову.
— Три? — удивился эльф.
— Мне нужна полная корзина приправы — раз, чтобы вы никогда и никому не рассказывали о сегодняшнем происшествии — два, и…
— И? — в голосе его была усмешка.
— Я хочу увидеться с Ал'лилель, когда она поправится, — я покраснел так, как никогда раньше, поражаясь собственной смелости.
Если я думал, что эльф выполнил норму удивлений на ближайшие два-три столетия, то ошибся. Он удивился в третий раз.
— Да, молодой вампир, сегодня ты меня несказанно удивил, — признался эльф, как будто прочтя мои мысли. — Да что там, третьей своей просьбой ты меня просто поразил.
Я был готов провалиться сквозь землю.
— Ну что же, будь по-твоему, я исполню все твои просьбы, — твердо сказал он. — Через две недели приходи на границу Леса, тебя встретят и проводят.
Несмотря на терзающий меня голод, я почувствовал облегчение.
Провожал меня только Старейшина. Довел до края деревни и, передав воинам, протянул корзинку с приправой. Поблагодарив его, я шагнул за эльфами в Лес. Они любезно показывали мне свободный от ловушек путь, и я быстро шагал за ними.
Домой я вернулся глубокой ночью и на пороге встретил Зиру. Вампирша стояла и смотрела, как я вышел из-за холма и неторопливо приблизился к замку.
— Зира, привет. Я был в Лесу.
Перехватив ее внимательный взгляд, я осмотрел себя: штаны изорваны, новые сапоги в грязи, рубашки и куртки нет, плечо и рука перевязаны, а все тело покрыто царапинами и синяками.
— Я вижу, — ответила она и кивнула на мои раны. — Иди поешь, я приготовлю тебе кровь.
Обрадовавшись тому, что она не потребовала от меня объяснений, я отправился на кухню. Вывалил траву на сушильные противни, умылся, кое-как почистился и рванул в ее комнату.
— Каин! Каин! — вылетела из-за угла Гита и, повиснув на моей шее, прощебетала: — Папа просил тебя зайти к нему.
Быстро отцепилась от меня и ускакала. Следом за ней, но с большим отставанием, понеслась ее «личная гвардия».
«Значит, отец уже все знает», — грустно подумал я.
Поскольку планы поменялись, я переоделся и только потом поднялся в кабинет отца. Отец сидел, подперев рукой подбородок, и о чем-то думал.
— А, Каин, присаживайся, — произнес он.
Присев на уголок кресла, я застыл и приготовился слушать.
— Зира рассказала мне, в каком виде она тебя встретила. Что произошло?
— Да ничего страшного, пап, — стараясь держаться спокойно, ответил я. — Напоролся на пару эльфийских ловушек, вот и все.
— И это заставило тебя так задержаться в Лесу?
— Долго не мог найти необходимую траву, — я старался не смотреть ему в глаза.
— И все? — его взгляд меня почти парализовал.
— Да, пап, не волнуйся, все нормально, — выдавил я.
— Ну хорошо. — Отец задумчиво отвел от меня глаза. — Тогда твое наказание закончилось.
Но, не дав мне обрадоваться, он продолжил:
— Чтобы занять тебя на будущее, отправишься к мастеру по оружию. С завтрашнего дня ты в его распоряжении.
— Хорошо, пап, — сказал я, лишь бы быстрее уйти.
После разговора с отцом я зашел в прачечную и, попросив старое тряпье на перевязки, отправился к Зире. Та, молча протянув кувшин с кровью, принялась перевязывать мне руку. Выпив все единым духом, я поблагодарил ее и пошел к себе.
Улегшись в постель, я принялся вспоминать события сегодняшнего дня и последние слова Старейшины: «Через две недели приходи на границу Леса, тебя встретят и проводят».
Я улыбнулся и поймал себя на мысли, что хочу увидеть Ал'лилель и убедиться, что с ней все в порядке. Несмотря на усталость и напряжение этого насыщенного дня, заснул я с трудом, вспоминая девушку и деревню эльфов. Особенно мне мешали уснуть ее красивые и манящие глаза. Как только я закрывал свои, мне казалось, что я начинаю в них тонуть. Промучившись полночи, я наконец уснул.
— Каин, подай мне меч, — вывел меня из транса голос мастера по оружию. — Да не спи ты, сонная гусеница, быстро дай его сюда.
Я смутно помнил, как Зира меня разбудила, вытащила из постели и поволокла сонного к мастеру по оружию нашего рода, великому господину Вализиру. Этот вампир по мастерству владения оружием был равен Повелителю рода, уступая ему только во владении магией. Собственно, именно поэтому он был мастером по оружию рода, а не его Повелителем.
«Почему великий?» — иногда интересовались новые слуги.
Тогда им просто показывали боевое копье мастера, сделанное из небесного железа и подаренное ему в честь признания его силы подземными мастерами. Копье хранилось в главном приемном зале Повелителя, рядом с его мечом — знак высшего уважения к мастерству Вализира. Во время войн, да и после них, мастер воспитал неисчислимые поколения воинов и был для всех образцом служения Повелителю.
Само копье тоже считалось великой реликвией, поскольку было испещрено вампирскими рунами. Каждая из них обозначала имя Старейшины, которого убил Вализир. Рун на копье было ровно двадцать. Если учесть, что в войне со стороны эльфов участвовало всего пятьдесят Старейшин, то становится очевидным, почему его называли великим. Правда, на мече Повелителя красовалось тридцать рун, но это нисколько не снижало заслуг Вализира, только лишний раз подтверждая, что именно отец по праву является Повелителем.
— Каин, — мне прилетела оплеуха, сразу пробудившая от раздумий и сна. — Сегодня вечером будешь чистить и полировать все учебные мечи, чтобы не спал на ходу, — произнес мастер, отходя от меня. — А теперь быстро ровнять площадку с чучелами!
…День пролетел как одно мгновение. Мастер, казалось, видел все и вся. Стоило мне только на минутку остановиться и попытаться передохнуть, как тут же раздавался его голос: «Каин, закончил? Тогда быстро ко мне, дам следующее задание».
Неудивительно, что вечер стал «прекрасным» завершением дня и, пока я чистил и полировал все учебные мечи, наступила глубокая ночь. Понятное дело, что ужина мне не досталось.
На следующий день я встал рано. Прошмыгнув на кухню, стащил пару кусков хлеба и сыра, а затем отправился на тренировочную площадку. Мастер уже был на месте, осматривая те тренировочные мечи, которыми я вчера занимался.
— Плохо блестят, сегодня повторишь. А также завтра и послезавтра, пока я не увижу, что они блестят, как на параде, — он возвратил мечи в стойку. — А сейчас давай подметай арену, и чтобы я не заметил ни одного камешка!
Я уныло приступил к работе.
Две недели пролетели, как один день. Я был занят с рассвета и до глубокой ночи, времени не оставалось ни на что. Гита сердилась на меня, ведь я так и не сдержал данного ей обещания. Она так и ходила надутая вторую неделю, ввергая ползамка в недоумение и грусть.
Эти две недели я делал всю работу на площадке, где тренировались и опытные бойцы, и мальчишки чуть старше меня, которые только готовились пройти посвящение. От них я постоянно терпел насмешки и обидные слова. Они специально кидали камни и куски щепок, чтобы я убирал.
Им, конечно, забавно было издеваться над сыном Повелителя, который сейчас исполнял всю черновую работу. Однажды я не вытерпел и набросился на них с кулаками. Ничего хорошего из этого, понятное дело, не вышло, так как мальчишки были намного взрослее меня и занимались с мастером довольно долго. Поэтому, кроме заплывшего лица и синяков по всему телу, я ничего не добился.
На следующий день мастер взглянул на меня, но промолчал. Несколько дней, пока не сошли синяки, я старательно скрывался от отца и Гиты. Единственной отдушиной во всем этом были воспоминания о эльфийке и предвкушение того момента, когда я снова ее увижу. Почему-то ночные размышления о ней, даже после самого тяжелого дня, спасительно на меня действовали, позволяя назавтра чувствовать себя лучше.
— Отец! — догнал я Повелителя в коридоре замка вечером перед походом в Лес.
Отец остановился и повернулся ко мне. От его внимательных глаз, казалось, ничто не могло укрыться.
— Разреши мне сделать завтра выходной! Мне очень надо! — попросил я, стараясь не смотреть ему в глаза.
— Хорошо, сын. Вализир доволен твоей работой. Почему бы и нет? — он пожал плечами и, развернувшись, пошел дальше.
«Хорошо, что он не стал ничего спрашивать, — с огромным облегчением подумал я, — иначе пришлось бы опять врать».
Никогда не думал, что буду с таким нетерпением ждать, когда встречусь с девчонкой. Сердце забилось сильнее при мысли о ней, и я пошел к себе.
