— Кончай лыбиться, старший лейтенант! – Эти слова я прошипел уголком рта, глядя, как к нашим истребителям подходят два командира. – Не то место и не то время. Смирно!

Я присмотрелся к петлицам старшего летчика. Старшего не годами, а званием. Точно, он! Кравченко…

– Товарищ генерал-лейтенант авиации! Летчики отдельного авиаотряда НКВД СССР капитан Плешаков и старший лейтенант Миколайчук. Прибыли для проведения испытаний нового оружия.

– Ну, здравствуй, капитан Плешаков, – Кравченко протянул мне руку. – Рассказывай, что делать мыслишь. А мы уж будем думать, как вам помочь.

– Здравия желаю… Очень удачно, что мы вас тут застали, товарищ генерал-лейтенант. Вот пакет… приказано передать вам лично в руки. – Я достал из планшета прошитый суровой ниткой и украшенный пятью сургучными печатями пакет скромного, совершенно секретного вида. Ага, опять фальшивка… А что делать?

Кравченко повертел пакет в руках, проверил печати, прочитал приклеенную узкой полоской квитанцию о получении. Взглянул на часы, проставил на квитке дату и время, расписался, оторвал и протянул мне… Вскрыл пакет и начал читать. Я следил за его глазами, угадывая, что он сейчас проглатывает.

Так, – «Командиру 11 САД…» – это он проскочил, понятное дело. Дальше. «Решением Ставки Главного Командования…» Дальше. Ага, поднял глаза на меня. Да, товарищ комдив, именно так: «…записей о прибытии и убытии группы капитана Плешакова, произведенных летчиками ОАО НКВД СССР боевых вылетах в журнале боевой работы полка не делать…» Читайте, читайте… Там еще будет. Опять глядит. Все правильно. «…Результаты испытаний не обобщать. Письменно не докладывать». И финальный аккорд. «По прочтении – сжечь…» Во, как! Секретность, понимаешь…

Комдив зашарил глазами по стоянке. Я быстренько пришел на выручку.

– Давайте сюда, товарищ комдив… Дело привычное. – Скомкав пакет и приказ, я вытащил коробок спичек, поджег сразу несколько, дал бумаге разгореться и бросил в полуобрезанную бочку для окурков. Мы все внимательно уставились на корчащиеся в огне бумажки. Вот и все.

– Ну, и что? Что делать-то будем? – Кравченко не то, чтобы растерян, абсолютно нет. Такой, да и более страшной бумажкой, его с толку не собьешь. Он сейчас в такой круговерти парится, что его, пожалуй, и трибуналом не напугать. Вздохнет только с облегчением, и пойдет прикорнуть на нары, пока трибунал собирается.

– Да ничего особого, товарищ комдив. Слетаем мы за ленточку, поищем немцев. Если найдем – стрельнем разок-другой. Вот и все.

– А что от нас требуется, капитан?

– Я и говорю – ничего особенного, товарищ генерал-лейтенант. Принять после вылета, истребители обслужить. Ну, перекусить разок не помешало бы… И прикрытие нам дайте, хотя бы четверку истребителей на всякий пожарный…

– Ну-ка, ну-ка… А почему именно четверку, а, капитан? – Это уже не выдержал командир полка. Ишь, как он меня глазами-то сверлит.

– А нельзя против немцев тройками летать. У них еще с Испании строй парами отработан. Звено – четыре истребителя. Каждая атака – их двое на один наш самолет получается. А у нас – тройка… Ни к селу ни к городу… – комполка быстро переглянулся с Кравченко. Видать, уже обсуждали этот вопрос, спорили. – Как говорится, третий – тут явно лишний. Если разворот влево – то правый ведомый отстает, а левый – вынужден сбрасывать скорость и смотреть, как бы не столкнуться с двумя другими. Вправо – то же самое будет, только в зеркальном, так сказать, варианте. В результате – в любом случае третий истребитель оторвется и отстанет, без скорости и без защиты… И сразу будет сбит… А нам это нужно – вот так, ни за понюх табаку, терять летчика и самолет? Не-е-т, тогда уж мы лучше сами, без прикрытия полетим.

– Как у вас, товарищ капитан, легко все получается… Раз – и пара вместо тройки. А Устав, требования наставлений? – заинтересованно спросил комполка.

– А что Устав, товарищ майор? Устав предусматривает только основное – принцип построения самолетов в бою. Изменились условия – изменился и этот принцип. А Устав, между прочим, и требует от командира творческого, новаторского подхода. Да что там – просто обязывает командира быть думающим и инициативным. И дает, между прочим, соответствующие полномочия. Вон, на Севере, насколько я знаю, уже перешли на строй пар и летают себе, немцев бьют. И никто, что характерно, не жалуется.

Комполка метнул на комдива горячий взгляд. Тот ответил ему чем-то вроде: «А я что? Я ничего, я и сам так думаю. Надо – так давай, делай!»

– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите? В связи с некомплектом истребителей, временно, а?

– Давай, майор, делай. В связи с нехваткой боевой техники разрешаю временно перейти на строй пар. А там поглядим, посмотрим… Может, что и получится.

– Слушаюсь! – Ишь, как обрадовался. Да-а, припекло тебя видать, товарищ командир полка.

– Так что вам нужно, капитан? Если конкретнее?

– Так я уже вроде все и сказал, товарищ майор. Есть возможность – дайте в прикрытие две пары…

– Дадим шесть истребителей.

– Совсем хорошо. Только опытных летчиков, чтобы понимали друг друга с полуслова. А машины у вас радиофицированные?

– Вот чего нет – того нет. Сняли с машин рации, приказ такой по округу был. Да и толку от них… Один треск.

– Вот и у нас радио нет. Ничего, мы с вашими летчиками все на земле подробнейшим образом оговорим. Думаю, все будет нормально. Кого дадите?

– Да вон, капитана Семенова. Вон стоит, видите? Уже всю землю под собой изрыл, не терпится ему, понимаешь… Семенов! Давай сюда!

Капитан Семенов быстро, не сдерживаясь, подошел к нам. Глаза его заинтересованно блестели. За ним, тихой сапой, потянулись и его летчики. Мужики были взрослые, лет по 27 – 30. Летать, пожалуй, умеют… Поглядим.

– Товарищ генерал-лейтенант…

– Ладно, ладно, Петро, не до этого сейчас. Вот, знакомься. Капитан Плешаков, старший лейтенант… э-э…

– Миколайчук, товарищ генерал-лейтенант!

– Точно… Полетите их сопровождать. Парами полетите.

Комэск Семенов уважительно потряс нам руки и, довольный, потихоньку буркнул: «Наконец-то…»

– Ну-ну, капитан. Не критикуй начальство. Молоко на губах еще не обсохло… Давайте, договаривайтесь, как пойдете, что делать будете. А мы с майором послушаем, глядишь, что и подскажем.

– Прошу туда… в тенек. Там и стол есть. – Комэск приглашающе махнул рукой.

Мы перешли под тень деревьев. Комэск достал из планшета и разложил на дощатом столе изрисованную цветными карандашами карту. Мы с Андреем достали свои и стали тщательно переносить обстановку – линию фронта, указанные зенитные батареи противника, выявленное скопление немецких войск у переправ. Закончив художество, я спросил: «Обстановка свежая?» Капитан утвердительно мотнул головой: «Утром уточняли…»

– Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? – Кравченко кивнул, и я продолжил: – Товарищи летчики! Никакого особого геройства и никаких особых сложностей в вылете не будет. Скромно и спокойно идем к Березине. Заходим на территорию противника и начинаем барражировать на высоте три – три с половиной тысячи метров. Будем ждать групповую цель. В идеале – несколько немецких бомбардировщиков. Нас информировали, что они ежедневно делают авианалеты на наши части, обороняющие места переправ, так?

– Так точно… – утвердительно кивнул комэск.

– Какими группами летают?

– До двадцати самолетов. Обычно – пять-шесть троек.

– Истребительное прикрытие серьезное?

– Да нет… Тут интересное дело, товарищ капитан. Обычно шесть-восемь «Мессершмиттов». Но они, как только нас увидят, бомбардировщики свои бросают, и давай за нами гоняться. Чисто «салочки» получаются, за ноги их и об угол… А нам и деваться некуда. Погонишься за бомберами – «худые» на хвост садятся, начнешь немцев отбивать – бомбардировщики упустишь. Вот и начинается чехарда. Подскочил, стрельнул по бомбардировщику, и сразу в вираж, немца с хвоста сбрасывать. А что «Хенкелю» одна пулеметная очередь? Как летел, так и летит, сволочь. Вот так и крутимся. Бензин сожгли, боекомплект расстреляли, а результата-то и нет… В лучшем случае – заставим их все бомбы сбросить с одного захода. А там – куда уж попадут…

– Да-а, знакомое дело… Ну, ничего. Слетаем, глянем… А делать будем так.

Мы с Андреем идем на трех тысячах. Впереди, километрах в двух и чуть выше, идет четверка капитана Семенова. Еще выше – пара из самых опытных его пилотяг. Им я сказал держать высоту. Что бы внизу ни происходило – держать высоту. Постоянно угрожать немцам атакой, но высоту не терять. Пришлось надавить авторитетом комдива, но эту мысль я им в головы вбил.

Четверке комэска задача обычная – связать боем истребители немцев и оттащить их от бомберов. Ну, а нам с Андреем самое простое – стрельнуть по немцам и заставить их опростаться на свои же наземные войска.

Вот и летим, значит. Идем практически точно на запад. Солнце сзади. Холодный воздух бодрит. Это мягко говоря… Кабина у «ишачка» открытая, как вы помните, вспотеть будет сложно. Давит рев мотора. Он еще, зараза, при любом маневре меняет тональность. С непривычки сложно. Все время вскидываешься, а ну как сейчас заглохнет? Неприятно, очень неприятно…

Я сделал «змейку», мельком глянул на истребитель Андрея, заодно мазанул взглядом по небу за нами – не крадется ли коварный враг?

Нет, все чисто. Андрей крутит головой, очки надвинуты, вид внушительный… Сталинский сокол, одним словом. Увидел меня в кабине – разулыбался. Я ему погрозил кулаком и обвел рукой небо – «Смотри!» Он, как китайский болванчик, закивал головой. Связь у нас есть, но пока говорить как бы и не о чем… Летим.

Если я не ошибаюсь, сегодня немцы подойдут двенадцатью бомбардировщиками «Хенкель-111» под прикрытием шестерки истребителей. Где-то минут через восемь. Самое то – мы уже выработали треть баков, самолеты стали полегче. Можно порезвиться. Бензина домой хватит – лететь тут километров тридцать всего. Так что, минут на пятнадцать боя можно быть уверенным – не упадем. А там посмотрим…

Я плавно потянул Андрея на высоту. Доберем еще метров двести. В любом случае не помешают. Впереди блеснуло остекление «ишачков». Капитан Семенов начал разворачивать свою группу.

Я положил истребитель в левый вираж, пристально всматриваясь в землю под нами.

– Вон они, видишь? – Это Андрей прорезался. – На западной окраине сельца сосредоточились.

Точно, теперь и я ясно вижу. Между построек, в тени деревьев, стоят танки. Их много, очень много. На глаз – машин шестьдесят… А еще грузовики, бронетранспортеры, еще какая-то мелочь. Нас немцы видят, конечно, но зенитки не стреляют. Считают – мы им ничем угрожать не сможем… Правильно, в общем-то, считают. Мы им не опасны. Пока…

Пока я рассматривал землю, глазастый ведомый дал новую вводную.

– Вижу дымы моторов. Высота наша, удаление километров десять-двенадцать. Прямо по курсу…

Точно, они… Как по расписанию. Ну, пора.

– Андрей, отходим на восток. С трех тысяч бомба пролетит около полутора-двух километров по курсу. Перехватывать бомберы будешь во-о-н там, где сейчас по дороге кто-то пылит, понял? Выходи вперед.

– Принял, выполняю! – О, как! Растет щегол.

Мы оттянулись назад. Пора разворачиваться. Истребитель Андрея прибавил газку и пошел в отрыв. А впереди уже протянулись по небу зеленые трассы пулеметов наших «ишачков». Летчики капитана Семенова вступили в бой.

Развернулись. Немцы не так идут. Не так, как нам нужно.

– Андрей, клади ракеты слева! Загоняй их на танки!

– Так и хотел… Посмотри, Тур, – пора?

– Пора, Андрей. Атака!

Андрей в пологом снижении устремился на строй бомбардировщиков. А я начал крутить «змейку». Мне еще рано. Еще не понятно, как немцы прореагируют на атаку ведомого.

– Пуск! – забывшись, кричит Андрей.

Я и сам вижу – серыми облачками срываются из-под плоскостей его истребителя две ракеты. Дымный след, слегка понижаясь, мчится к бомбардировщикам. А ведь точно! Нужно класть ракеты им под брюхо! От взрыва на своей высоте летчик, скорее всего, уклонится виражом влево или вправо. От взрыва выше – уйдет снижением. А вот взрыв ниже инстинктивно заставит его взять штурвал на себя. А если сильно напугает – то он еще и рычаг бомбосбрасывателя дернет. Или у них штурман там кнопку нажимает? Без разницы – очко жиманет, он кнопку-то и надавит.

Бабаххх! Вот это Андрюха саданул! Громко-то как! Я ясно увидел облако мощного взрыва слева-ниже строя бомбардировщиков. Их нехило качнуло, и самолеты метнулись вправо.

Два следующих взрыва слились в мощнейший удар грома. Аж сердце захолонуло. Вот это мощь! Бомбардировщики полезли вверх. Мой выход.

– Андрей! Петлей мне на хвост!

– Понял.

Взял лидера немцев в прицел, прикинул – вынес прицел вперед. Еще прикинул – и сделал упреждение больше.

– Тур! К нам идет пара «худых»!

– Хрен с ними… Не успеют… Пуск!

Шшшухх! Сошли две ракеты. Истребитель чуть качнуло. Пуск! Шшухх – еще две. И тут же громовой удар. Я, заложив резкий вираж влево, только краем глаза успел заметить желтоватое облачко распыленной взрывчатки, как вспышка обожгла глаза, по ушам ударила звуковая волна, а истребитель уже довольно ощутимо приложило взрывной волной.

– Е-е-сть! Понеслись к земле какашки! Очко-то не железное!

– Отставить клювом щелкать! Где истребители? – Я недуром рассердился на Андрея.

– Мимо прошли. Они на скорости – наш разворот прозевали. Вон, в набор пошли…

Я зашарил глазами по небу. Та-а-к, с этими ясно – пара «мессов» проскочила нас без стрельбы и теперь карабкалась вверх. До них километра три, как бы не дальше… Время есть. А где комэск Семенов? Ага, вон они крутятся… Ну, там, вроде, все путем. Наша пара держит высоту, немцы осторожно маневрируют в сторонке. И хочется им, и колется, паразитам… У меня под крыльями еще две ракеты. Надо их сбросить – чую, сейчас придется вести бой с истребителями фашистов. Что на земле?

Наша пара закончила боевой разворот. Немецкие бомбардировщики, потеряв строй, беспорядочным роем лежали в развороте на запад. Я глянул вниз – там, приближаясь к деревьям, под которыми стояла немецкая техника, побежала цепочка первых разрывов бомб. Мимо! Э-эх, жаль… Ничего, может, следующие добавят. Из трех точек на земле ударили скорострельные зенитные автоматы. Это по нам… Ладно, пока терпимо – у нас высота, а сейчас будет и скорость. Да и с бомберами мы сейчас сблизимся – зенитки заткнутся.

– Андрей, за мной. Пускаю две ракеты – уходим резко вверх, переворот – и сверху падаем на бомберов. Одна атака – и выходим на «мессов». Как понял?

– Понял, иду за тобой.

Немцы перед нами как в тире – в вираже, без скорости, без строя. Целюсь в центр этого клубка и пускаю ракеты. Следить некогда – резко взмываю вверх и влево. Атакуем бомберы спереди-справа и тут же выходим на лобовую с «мессерами».

Под брюхом истребителя гулко бьет взрыв. Сразу кладу истребитель на правое крыло. Как там Андрей? Держится ли? Смотреть некогда, да и не видно – гаргрот этот чертов мешает. Ух, ты-ы! А немцам-то поплохело! Да еще как!

Один бомбардировщик, потеряв крыло и беспорядочно вращаясь, падает на землю. Еще один горит и снижается. Из него падают черные точки экипажа. Третий, без видимых повреждений, закручивает спираль вниз. Давай-давай! Мягкой тебе посадки – брюхом об пенек.

Мы быстро сближаемся с оставшимися самолетами. Я командую: «Бьем крайних спереди и ныряем под строй». Андрей отвечает по уставу: «Ага!»

Двести метров. Я выжимаю обе гашетки и держу очередь, пока не приходится нырнуть под бомбардировщик. Вижу, что от него летят ошметки дюраля, вспышки на капоте левого двигателя и на крыле, дым. Два наших истребителя проскакивают под немцами под звуковое сопровождение старшего лейтенанта Миколайчука: «Сби-и-л! Я сбил! Горит!»

– Заткнись, «мессы» впереди! Внимание – заход на нас. Скольжение влево! – Давлю на педаль, истребитель начинает незаметно для глаза немецкого пилота уходить из точки прицеливания. Вовремя, надо сказать! Немцы, как я часто видел, начинают стрелять метров с пятисот. Две трассы проходят справа. А вот так вот, камрады? Теперь стреляю я. Подвернул, вынос сделал удачно – пушечная трасса цепляет ведущего. Он сразу запарил мотором, винт теряет обороты. Немцы проносятся мимо.

– Андрей! Боевой вправо! Выходи вперед – добей его.

– Понял… – голос Андрея сосредоточенно спокоен.

Ведомый немец проскочил своего командира и уходит все дальше и дальше. Ну, будешь ты его защищать? Пора уж и разворачиваться. Куда там! Немец рванул вперед, да еще, по-моему, форсаж дал. Настоящий боевой друг…

Андрей настиг парящий истребитель. Ударила короткая зеленая трасса крупнокалиберного пулемета, и немец вспыхнул. Мы проскочили его, прыгнул летчик или нет – я уже не видел.

– Идем к нашим. Я сзади-слева, на двухстах… Ты командуешь, Андрей. Будь внимательнее.

– Понял, идем вверх.

Мы потянулись на высоту. Три триста, три четыреста… Истребитель Андрея начал постепенно терять скорость.

– Андрей, высота, перейди на вторую ступень нагнетателя. – Я тоже двинул рычаг… не взял, еще раз – ага, схватился. Мотор прибавил мощности и заревел в другой тональности. Уже четыре тысячи метров. Хватит.

– Тур, наши слева, ниже. Немцы… немцы уходят, Тур!

– Уходят, ну и черт с ними. Мы их не догоним. Пошли к своим, пора домой. Бензина уже мало…

– Ну, Петр Силантьевич, докладывай, что видел?

– Да я, товарищ генерал-лейтенант, особо много-то и не видел. – Капитан Семенов несколько замялся и опустил глаза. – Я все больше за «мессершмиттами» следил, как бы их атаку не прозевать. Вот, старший лейтенант Крупенников доложит. Он был в верхней паре, ему виднее было…

– Говорите, старший лейтенант! – Комдив Кравченко постучал мундштуком папиросы по коробке и со вкусом закурил. Комполка поощрительно кивнул своему летчику головой, давай, мол, не тушуйся!

– Ну, что сказать, товарищ генерал-лейтенант? Все как бы по плану было. Который капитан Плешаков предложил. Наша шестерка вышла вперед. Высота у нас была около четырех, товарищ капитан Семенов метров на шестьсот ниже… А капитан Плешаков со своим напарником держался сзади. Километров пять до них было.

– Что, струсил?

– Да нет. Они ждали, когда мы немецкие истребители закружим. Ходили мы, значит, петлями минут восемь-десять. Потом увидели немцев. Шло, как мне кажется, пять троек. Может, немного меньше. Некогда считать было, я уже нацелился на «мессеров».

– Давай дальше… Что тянешь?

– Так вот, я и говорю. Я нацелился на «мессеров», стал им угрожать атакой. Они отошли, начали перестраиваться. Бомбардировщики прошли ниже, строем, на удалении километра полтора-два. Потом наши сошлись с немцами, начали крутиться. Я фашистов на высоту не пускал – пугал очередями. Они и отваливали далеко в сторону. Потом смотрю – пара немцев оторвалась и пошла вдогон своим бомбардировщикам. Тут стало немного полегче, и я стал посматривать за бомбардировщиками. Пара капитана Плешакова, видать, была выше, на солнце. Их я не видел, пока они не начали атаку. Интересно так, по одному заходили. Первый «ястребок» сверху, как с горки, спустился и фыррк! Пустил ракеты, значит. Грохнуло здорово, но не попал по бомбардировщикам он. Немцы в сторону метнулись. Тут наш пустил еще ракеты – как бабахнет! Немцы вверх полезли. Тут, от солнца… видно плохо было, – пояснил старший лейтенант, – еще пуск. Опять взрывы. Немцы сбились в кучу и разом легли в разворот. Но сбитых не было, это я точно видел. Эти двое, ну – испытатели, разом вверх, переворот, и пошли в атаку на «Хенкели». Ка-а-к ударит ракетами – жуть! Сразу три немца вниз пошли. Вот тут и дым, и огонь уже видно было…

– Сразу три? Ты ничего не путаешь, Сережа? – ласковым, отеческим тоном спросил комполка.

– Да нет! Ясно было видно! Мы уже не так далеко были… Точно говорю – ракетами они сбили сразу трех. Один падал, другой горел и снижался, а третий крутился так и уходил к реке…

– Упал он. Дальше давай.

– Вот… а они, ну, испытатели, значит, как шли на немцев, так и проскочили сквозь всю их кучу. Трассы видны были – стреляли. После этой атаки задымили и стали снижаться еще два бомбардировщика. Они упали, я видел. Вообще – там… – Крупенников отвлекся и начал считать про себя, – там уже три столба дыма стояло. От самолетов, – пояснил он.

– Ясно, дальше давай.

– А потом, товарищ генерал-лейтенант, не очень хорошо видно было. На солнце ведь… вдруг, со снижением выскочила та пара «мессеров», которая за бомберами потянулась. Один усвистел вперед, только от нас шарахнулся, а второго эти ребята догнали и зажгли. А тут, как по команде, и остальные истребители немцев – опа! – переворот через крыло и ушли. Вот бой-то и закончился. Мы к комэску подтянулись, а тут и гости подошли, крыльями покачали и встали выше и немного сзади. Ну, мы за комэском пошли домой – бензин уже кончался, только-только долететь.

– Все с тобой ясно, сокол. А? – Кравченко повернулся к комполка. – Смотри, какой наблюдательный! Молодец, надо бы тебя в разведку послать. Пехота просит. Говорят, что-то у немцев километрах в шести-семи за переправой горит. Да сильно так горит. Давай так, старший лейтенант, перекуси по-быстрому, пока твой истребитель подготовят, а потом слетай туда, где бомбардировщики падали, посмотри, что там такое. Да и сбитые самолеты посчитаешь. Все понял?

– Все ясно, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите идти? Есть!

– Капитан, ты тоже иди, отдыхай. А нам сюда пришли капитана Плешакова. Поговорить надо. Да, ты своим ребятам скажи, чтобы о проведенном бое пока помалкивали. Это дело секретное, понял? Ну, иди, отдыхай. Скоро вылет…