Глава четвертая

Проснулся стажер от вкусного запаха кофе, и в первые секунды ему почудилось, что он дома, на Земле. Мама приготовила чудесный напиток, значит, пора на работу в клинику. Продрав глаза, со вздохом констатировал: облом-с. На ширме, стоящей в ногах, висел дурацкий халат, а со двора доносились ругань Пако и звон мечей. Не иначе, сержант гоняет с утра молодняк. Не вставая с кровати, выпил маленькую чашечку. Запах соответствовал запаху кофе, а вот вкус оказался абсолютно незнакомым, тем не менее напиток бодрил. Пашка живо вскочил и облачился в чистую одежду. Слуги Хотия успели не только ее постирать, но и отутюжить.

Присев у окна, он понаблюдал за тренировкой бойцов, затем задумался о претворении в жизнь некоторых планов. В столицу он прибыл не только для юридического подтверждения своего графства, основная миссия – глянуть на самозванца, захватившего императорский трон. Вникнуть в политический расклад при дворе.

Нет, Пашка не собирался устраивать заговоры и прочие дурацкие игры. Восстановить справедливость можно гораздо проще и с меньшей затратой сил. Проблема в другом – кого посадить на трон. Понятное дело – самому становиться императором не с руки, другая у него задача, а именно – попасть на таинственный континент. Как? Это уже другой вопрос, а пока следует искать достойного претендента на высшую власть в стране.

В дверь тихонько постучали. После разрешения войти в комнату бочком протиснулась эдакая брюнетистая симпатюшка с озорными глазами, старательно изображавшая из себя скромность и почтительность. Пашка внутренне усмехнулся: «Не девочка, а спящий вулкан страстей. Ладно, проверим», – подумал он.

Когда служанка принялась убирать постель, Чернота, подойдя сзади, положил руки на ее крутые бедра. Тело в руках затрепетало, девушка непроизвольно издала тихий стон.

– Ах, ваша светлость, ах…

Чернота, откинув пышные юбки, пристроился сзади, врываясь в горячее лоно. Через полчаса донельзя довольная озорница исчезла, бросив напоследок:

– Ваша светлость, господин Хотий ждет вас на завтрак в большой столовой на первом этаже. Какой вы, право, душка! – И, послав Павлу воздушный поцелуй, милое создание с очаровательной улыбкой исчезло в дверях.

«Вот ведь как нелепо получилось, даже имя девушки узнать не успел. Нелепо… Зато прекрасно», – поправил себя стажер и легкомысленно поскакал вниз по ступенькам.

Хотий представил свое семейство – жену Неру и дочь с сыном. Нера – красивая, чуть располневшая женщина с доброй улыбкой – производила самое благоприятное впечатление. Чувствовалось, что она не только любящая супруга и заботливая мать, но и рачительная хозяйка. Сын Войтек – юноша лет шестнадцати, плотного телосложения, лицом вылитый отец. Дочь Беата – редкая красавица с большими карими глазами и повадками грациозной лани, столь же юного возраста.

– Странно, почему они меня у трапезной встречают, а не за столом?

Оказывается, по имперским законам между дворянами и простым людом – огромная пропасть. Тем более что половина населения страны после воцарения Кровавого оказалась в рабстве. За убийство раба дворянин лишь уплатит штраф его владельцу. За убийство свободного человека штраф увеличивался десятикратно и, собственно, на этом ответственность заканчивалась – до тюрьмы дело доходило крайне редко. Нет, если погибший состоял в какой-то гильдии, то возникали проблемы, тогда дворяне просто-напросто откупались.

Пашка чуть ли не силком заставил хозяина дома разделить с ним завтрак – остальное семейство, краснея и пунцовея, попросту сбежало. Напоследок Чернота успел уловить горячий и заинтересованный взгляд Беаты, быстрый, как молния. Однако, прикинув, сколько девушке лет, граф загрустил. Не хотелось прослыть педофилом.

За время утренней трапезы услышал много нового и полезного. В конце беседы не удержался и поинтересовался, сколько лет дочери Хотия.

Тот посмурнел.

– Засиделась в девках, ваша светлость. Семнадцать лет девчонке. Замуж пора. Женихов гонит в шею, никто не нравится, такая привередливая. Да мы сами виноваты, разбаловали дочь, вот она и вбила себе в голову – выйду, мол, только за принца на белом коне. Беда, – вздохнул горестно купец.

– Не расстраивайтесь, уважаемый, со временем блажь пройдет. Поди, любовных романов начиталась?

– И не говорите, ваша светлость, сам виноват. – Хотий хлопнул себя по бокам. – С каждой поездки привозил ей книгу, а то и две – дорогущие, заразы. Нет, не нужна женщине грамота, от нее один вред, – сделал вывод Хотий.

Павел сменил тему:

– Как найти имперскую Канцелярию без блуждания по городу?

Купец, недолго думая, предложил своего кучера, знавшего столицу как свои пять пальцев.

Поблагодарив купца, Пашка допил кубок с вином и встал из-за стола. Выйдя на двор, свистом позвал Пако.

– Через полчаса выезжаем, возьмешь четверых солдат. Да оденьтесь поприличней.

– Будет исполнено, ваша светлость.

На Базе, в кабинете главы Ордена хранителей равновесия, происходил весьма своеобразный разговор между Архангеловым и старейшим магом Мозесом. Мало кто из хранителей знал, что Мозес двести лет назад возглавлял Орден. Пост главы он без сожаления передал своему талантливому ученику – Петру Архангелову. Наедине они, естественно, не придерживались субординации, и архимаг всегда с почтением относился к Мозесу, как ученик к учителю. Попивая ароматный напиток из листьев тана, обсуждали и корректировали ближайшие планы Ордена. В конце беседы учитель огорошил бывшего ученика:

– Кстати, о пропавшем стажере. Мы с тобой, по-моему, оба пребывали в заблуждении.

Архангелов недоуменно вздернул брови.

– Я имею в виду магический потенциал Чернова. – Тут Мозес замялся: – Нет, я неточно выразился – общий потенциал, так будет вернее.

Петр, откинувшись в кресле, молчал – ждал продолжения.

Старый учитель, собравшись с духом, выдал:

– Не хотел раньше времени говорить, но Павел не маг.

– А кто он, по-твоему?

Мозес задумчиво перебирал четки.

– Не томи душу, учитель.

Старый маг поднял глаза на главу Ордена.

– Ответь, кем является разумное существо, осуществляющее магию на высшем уровне без применения заклятий и кодовых фраз.

Архангелов побледнел:

– Неужели?..

– Да, Петр, ты правильно понял.

Лица обоих расплылись в улыбах.

– Садек! – гаркнул Архангелов, забыв о кнопке вызова.

Адъютант возник мгновенно, словно ждал за дверьми.

– Сегодня меня ни для кого нет, беспокоить лишь в крайнем случае. Буду у себя.

Через мгновение кабинет опустел.

Выйдя из портала в тереме-резиденции главы Ордена, мужчины прошли на террасу, где их ждал сервированный стол, уставленный не только деликатесами, но и редкими винами.

– Располагайся, учитель. Думаю, сегодня имеем полное право оторваться.

– Это праздник для всего Ордена, – поддакнул Мозес.

– Осталась мелочь – найти Павла, – съехидничал глава.

– Ничего, найдем, да может, он раньше объявится. Из одиннадцати планет земного типа закрытого сектора прочесали пять.

Бокалы звякнули, выпили под тост Архангелова стоя:

– За новую эру Ордена!

Переодевшись и напялив на шею графский медальон с гербом, Пашка прихватил один из кошелей с золотыми – на всякий случай. За пазуху камзола сунул пакет с документами. Отсалютовал своему отражению в зеркале, поправил шляпу и бодро потопал на выход. На мощеном дворе его ждал верховой эскорт, у открытой двери кареты застыл в полупоклоне один из слуг купца. Усевшись на кожаное сиденье, Пашка дернул толстый витой шнур с кисточкой – за спиной кучера звякнул колокольчик. Поехали. Громыхая колесами на неровностях брусчатки, карета, сверкая надраенными гербами д’Лоредан, выкатилась за ворота. Обзорной поездки по столице не получилось – мешали мутноватые стекла. Пашка чертыхнулся: чего он поперся на этом рыдване, надо было верхом. Послушался дурака Пако – надо, мол, поддерживать высокий статус, тьфу на него. Вот и сиди, как мышь в норе, ни хрена не видно.

– А чего я, собственно, туплю? – Чернота дернул дважды за сигнальный шнур.

Выйдя, согнал с лошади ближнего солдата и запрыгнул в седло, несмотря на вялое сопротивление сержанта. Солдат занял место рядом с кучером, и лошади бодро зацокали по широкой улице, ведущей в центр.

Савона, являясь старейшей столицей империи Тарагон и резиденцией высшей власти, оказалась отстроена красивыми дворцами и домами своеобразной архитектуры. Располагаясь по обе стороны широкой реки Дубиса, она утопала в зелени парков и садов. Пашка, отдавая должное архитекторам прошлого, не мог не заметить общий стиль – все дворцы и прочие здания строились с учетом войны. Узкие оконные проемы, больше похожие на бойницы, толстые стены и двойной ряд крепостных стен в самом городе. Ни одной деревянной крыши – сплошная черепица. Единственной широкой улицей оказалась та, по которой ехал Чернота со своими людьми. Узкие улицы – не дань мимолетной моде, военная необходимость. В случае осады легче обороняться, и врагу не удастся заполнить их большим количеством бойцов.

Пашка особо головой не вертел – не строил из себя туриста и темного провинциала. Симпатичный городишко! Правда, неудачно расположенный с точки зрения обороны, – река делит его надвое. Естественно, никакого трепета перед чужой столицей он не испытывал, в отличие от своих солдатиков во главе с Пако, – те шеи извертели, скоро голова отвалится. Пришлось рыкнуть на эскорт:

– Вы, мать вашу, на службе или на увеселительной прогулке? Ваше дело – охранять мою персону, а не пялиться по сторонам.

Покрасневший Пако погрозил подчиненным кулаком.

Проехав вторую крепостную стену через кованые ворота, охраняемые стражей, попали в центр города. Бросая любопытные взгляды по сторонам, Пашка не мог отделаться от ощущения чего-то знакомого и неправильного. Наконец, извертевшись в седле, вздыбил лошадь и гаркнул:

– Стоять!

Карета с эскортом остановились – солдаты ждали дальнейших указаний. Отряд притормозил у обычного здания, а Чернота уставился на живописную вывеску над дверьми. На ней нетвердой рукой художника была изображена пивная кружка с шапкой пены. Над рисунком, выполненном в ярких красках, виднелась краткая надпись по-английски: «Pab».

– Это что такое? – спросил он хриплым голосом, обращаясь к Пако.

– Пивная, ваша светлость, – любезно пояснил тот. – С приходом к власти Кровавого кучу таких открыли. Говорят, с его высочайшего соизволения. Это пиво – такая гадость, мало кто его пьет, то ли дело старое доброе вино. – Пако причмокнул и подкрутил ус.

– Ладно, поехали. Вот лишнее доказательство присутствия желтоухого, так что глянуть на тирана вживую придется однозначно.

Больше не отвлекаясь, через некоторое время выехали на Королевскую площадь – центр столицы. Здание Канцелярии находилось справа от императорского дворца, в белом здании с одиноким шпилем, которое охранялось пятеркой гвардейцев. По площади целеустремленно передвигалась благородная публика, в основном в каретах. Оставив у высокой изгороди своих людей, Пашка, прихватив суму с документами, пошагал в присутственное место. Осведомившись у дежурного клерка, поднялся на второй этаж – его дело в ведении самого начальника Канцелярии графа Аццо д’Торе. Посетителей в приемной не оказалось, и через пять минут секретарь пригласил Пашку в кабинет начальника. Босс Канцелярии, несмотря на высокий титул, производил впечатление неотесанного докера с грубыми чертами лица.

К тому же от него явственно несло перегаром, а красный нос свидетельствовал об излишествах возлияний.

«Налицо явный похмельный синдром, – повеселел Пашка. – Похоже, мое дело сладится».

Граф д’Торе, оторвавшись от бронзового кувшина, прикладываемого ко лбу, просипел:

– По какой надобности прибыли, граф?

– Паша Черный д’Лоредан, – объявил Пашка и едва удержался от смеха.

Казалось, начальник Канцелярии сейчас начнет гнуть пальцы веером и заблажит:

– Ну чё, в натуре, братан, какие проблемы?

Сдерживая смешок, достал прошение императору и фамильную грамоту со свисающим золотым шнуром с печатью.

– Прошу прощения, ваша светлость, отлучусь на минуту, забыл одну нужную бумажку. – и Пашка выскочил из кабинета.

Вышел из здания и свистнул Пако:

– Вино есть с собой?

Сержант молча отдал фляжку.

– Пошли кого-нибудь в ресторацию, купите два кувшина. Вот деньги.

Появление Пашки с флягой произвело на д’Торе сильное впечатление. Дернув непроизвольно кадыком, шустро достал из тумбы стола два серебряных фужера. Немного подумав, извлек оттуда же блюдо с фруктами.

– Как говорится, с утра выпил – весь день свободен.

К обеду уставший, но довольный начальник Канцелярии уснул за столом, а Пашка с заметно похудевшим кошельком и радужными перспективами покинул казенный дом. Дело оказалось весьма затратным и нескорым – за признание юридических прав придется выложить пять тысяч золотых монет в кассу Канцелярии, ну и плюс тысяча начальнику. Тот заверил, что через десять дней граф д’Лоредан получит нужный документ. Такие серьезные бумаги идут только с подписью самого императора Ричарда I Кембриджского. На его просьбу попасть во дворец граф д’Торе хмыкнул:

– Дык вы, граф, свой документ получите на императорском приеме.

Узнав, где граф д’Лоредан остановился, сказал:

– Вас непременно заранее известят. Выпьем.

Дзинь!

В итоге с графом д’Торе расстались лучшими друзьями. Этот малообразованный, но сметливый человек поведал многое о порядках и жизни в столице, о дворянстве и законах империи. Оказывается, в стране всего семнадцать графств и сами графы могут жаловать баронство преданным людям. Не возбраняется взять на меч дворянство, но с рядом оговорок. Например, в разрешенных дуэлях трофеи – только оружие и доспехи. Существовала в этом деле странная тонкость: при вызове на поединок можно приобрести титул или сложить голову – как фишка ляжет. Это не касалось простолюдинов – покушение на честь или жизнь дворянина каралась смертной казнью. До нынешнего императора имелись герцоги – Кровавый их упразднил.

У Пашки создалось впечатление, что лайми сознательно тормозил в стране прогресс, – правильно, безграмотным быдлом легче управлять. Разогнал университет, закрыл немногочисленные школы, зато пооткрывал пабы и ресторации, поощрял проституцию, даже легализовал этот доходный промысел. Гильдия проституток ежемесячно платила налог в казну.

Из разговоров со своими сержантами Чернота знал: порох здесь изобрели с полсотни лет назад и стали изготавливать пушки. Местные умельцы додумались до мушкетов и пистолей. Пришедший к власти Кровавый все похерил, назвав порох дьявольским порошком, и запретил производство огнестрела. Пушки и мушкеты разбили, пустив затем в переплавку.

Приказав кучеру ехать к оружейникам, Пашка прыгнул в седло. Черноте срочно требовался хороший меч, а лучше два. То, что находилось у него в ножнах, клинком назвать было нельзя. Так, кусок металлолома какой-то.

По пути встрял в историю, восстанавливая справедливость, подняв свой уже и так немалый авторитет и уважение среди своих солдат на небывалую высоту. Проезжая очередной узкой улочкой, услышал женский крик о помощи. Впереди у незнакомой кареты шла возня – два подозрительных типа, на вид явные дворяне, тащили упиравшуюся девушку. Пустив лошадь в галоп, Пашка мигом очутился рядом.

– Отставить, – рявкнул он.

– Не мешайте, граф, бароны желают позабавиться, – раскрыл пасть один из них.

Не вступая в дискуссию, Пашка спрыгнул на брусчатку, нанес баронам два молниеносных тычка в шею. Отморозки молчком улеглись оземь. Девушка закрыла ладонью рот в безмолвном крике.

– Вы в порядке?

Та молча кивала.

– Бегите домой, они вас больше не тронут.

Раздвинув ноги плохишей, впечатал каблук сапога каждому в причинное место.

– А чтобы больше не баловали, – пояснил он свои действия.

Охрана восторженно загудела. Пако горделиво посмотрел на солдат: вот, мол, какой у нас граф – защитник слабых и оскорбленных. В оружейных рядах по подсказке нашли лучшего мастера. У него Пашка сторговал два хороших полуторника в ножнах. Клинки стоили дорого – по пять золотых монет, правда, с довеском в два кинжала. Солдатам приобрел по комплекту легкой брони – кольчуги, поножи и наручи. Вроде взрослые люди, а радуются железу, словно дети.

Глядя на разномастно одетых воинов, вздохнул – придется искать портного. Служивые должны быть одеты в единую форму, а то ходят черт знает в чем. Побродив среди лавок оружейников, пытался найти спеца, согласного на переезд в графство. Соблазнял хорошим заработком и возможностью узнать много нового в профессиональном плане. Удалось-таки уговорить одного опытного подмастерья – у того для открытия своего дела не хватало средств. Звали его Роган – широкоплечий парень с открытым лицом. Оставив свои координаты, отправились на подворье купца. На сегодня дела в городе закончены, а на завтра Пашка оставил посещение портного и университет, в котором, со слов начальника Канцелярии, функционировала только библиотека.

Оставив Пако с солдатами у портного, Пашка отправился в университет. Больших трудов ему стоило достучаться до местного архивариуса, все каблуки на сапогах отбил. Дверь ему открыл пацан лет пятнадцати с хитрой веснушчатой мордашкой. На немой вопрос графа затараторил:

– Ваша светлость, дедушка приболел, я за него. Чем могу служить?

Стажер пожал плечами.

– Если найдешь историю Тарагона и правящей династии – получишь две серебрушки.

– О, это я мигом. Проходите, ваша светлость, устраивайтесь у окна, здесь посветлее.

Пашка уселся на расшатанный табурет за небольшой стол. Действительно, минут через пятнадцать парнишка, пыхтя, притащил три толстых фолианта в некрашеной бычьей коже с бронзовыми застежками.

Над книгами он просидел весь вечер и понял, что время потратил не зря. Для него единственным темным пятном остались родственники династии Соверини – в смысле живые. Наградив серебром мальчишку, обещал наведаться к дедушке через день. Благо архивариус с внуком жили при библиотеке, в отдельно стоящем флигеле, – не придется долго искать в незнакомом городе.

Пока что Пашкины дела складывались более-менее удачно, правда, возникла непредвиденная проблема, и имя ей Беата. Он, по мужской толстокожести, не замечал ни знаков внимания, ни пылающих щек девушки при частых, но якобы случайных встречах. Дни были забиты насущными заботами, тем более что темпераментная служанка Дара посещала его каждую ночь. Но вчера случился казус. Когда при свете луны под одеяло нырнула девушка, ничего необычного Пашка не заметил, да и туча закрыла ночное светило. И только когда дело дошло до бурного секса, в груди стажера появились первые сомнения. После первой фазы любовной схватки Пашка зажег свечу на прикроватном столике и обнаружил лукавую улыбку Беаты.

– Подловила-таки, красавица, и что теперь делать прикажете?

Видимо, Пашка имел такой растерянно-глупый вид, что Беата расхохоталась и, откинув одеяло, задрыгала точеными ножками.

Положа руку на сердце, ну какой нормальный мужик останется равнодушным к столь чарующе соблазнительной картинке. Естественно, Чернота, рыча, вторгся во врата рая – незабываемое ощущение.

Поздним вечером следующего дня Пашка попытался конструктивно поговорить с девушкой, упирая на то, что через полгода, максимум через год, он уедет в дальние края. В ответ получил чисто женскую оборону – слезы; правда, к чести Беаты, недолгие.

– Я тебя люблю и последую за тобой хоть на край света. Ни к чему пустые отговорки, иди ко мне, принц ты мой ненаглядный.

Все, капец. Занавес закрывается.

Самое неприятное в этой истории, что Пашка супротив своей воли влюбился, и тому были объективные причины. Редкая красавица, фигура – полный отпад, живой ум с толикой чувства юмора, щедра душой и без капли стервозности. Словно юный распускающийся бутон. Чернота, мало склонный к психоанализу, внутренним чутьем понимал: если отвергнет девушку, то последствия могут возникнуть самые неприятные, вплоть до суицида, а оно ему надо? Так и ходил несколько дней в растрепанных чувствах. Потом взял себя в руки и, преодолев любовную горячку, – болезнь, плохо поддающуюся лечению, принял решение – женюсь, а там видно будет. Представил вытянутые лица Мозеса и Архангелова при виде живого «трофея» и развеселился.

Мотаясь ежедневно по ресторациям, он терпеливо выуживал из местной аристократии полезные сведения. Осторожно, исподволь заводил разговоры о прошлом империи, но ответов на свои вопросы пока не находил. У Пашки от злоупотребления местным вином уже началась изжога, и стажер с раздражением поглядывал на питейные заведения.

Удача улыбнулась в другом месте. Как-то, заехав в библиотеку, разговорился с выздоровевшим архивариусом, эдаким бодрым старичком по имени Эве. Попивая напиток, жутко напоминающий кофе, Пашка без всякой надежды поинтересовался, не знает ли уважаемый Эве о живых родственниках свергнутой династии Соверини.

– Отчего же не знаю, знаю. Младший брат императора, великий герцог Фоджи д’Соверини за полгода до свержения Бернгарда II отправился во главе большого посольства в северную страну Эброн. Поехал со всем семейством и пятилетним сыном Реджи. После случившейся здесь трагедии на родину посольство не вернулось.

Пашка от такой приятной новости подпрыгнул на месте и радостно потер руки. Найден законный наследник императорского трона, и не важно, сам герцог возьмет власть в Тарагоне или его сын. У Пашки камень с души упал. Осталось дело за малым – доставить наследников в Савону. Но прежде Черноте хотелось навести порядок в графстве. Что бы ни дудели о запрете прогрессорства в родном Ордене, здесь, в Тарагоне, нужен все-таки толчок.

Задумку об экономическом подъеме своего графства Павел стал претворять в жизнь. Он с головой окунулся в поиски спецов и бывших выпускников университета. В наследство в графской казне обнаружилось пятьдесят три тысячи золотых монет и семьдесят две тысячи серебром. В сокровищнице – три сундучка ювелирных украшений. Солидная казна позволяла нанять нужных людей и закупить много полезного сырья и материалов. Ткани, шелка, ковры, гобелены, книги, географические карты, железо, оружие, доспехи каждый день завозились на склады Хотия. Пако с солдатами рыскал по городу – вербовали рекрутов в графскую гвардию, смущая молодых парней призывного возраста большим жалованьем и радужными перспективами.

К концу пребывания в столице удалось набрать сорок семь безусых юнцов и тридцать два опытных наемника. Последним Пашка очень обрадовался. Под размещение новобранцев снял четыре дома с большим подворьем. В гильдии возниц Чернота арендовал тридцать фургонов и десять телег для перевозки груза и рекрутов.

За столь нужной суетой незаметно подкрался день визита в императорский дворец. Расфуфыренный по последней моде Пашка в три часа дня вышел из кареты и деловито направился по песчаной дорожке в логово тирана. Отметившись у часовых при входе, по широким ступеням поднялся в зал приемов. К его легкому удивлению, никто не потребовал сдать оружие. Неужели Кровавый столь беспечен, что не боится покушений? Дальнейший ход событий показал – боится, еще как боится. По обе стороны зала с колоннами стояли придворные, местная знать, разного рода просители. Простолюдины во дворец не допускались, исключения делались лишь для офицеров армии и капитанов флота. Впрочем, богатеи из купцов частенько покупали дворянский патент, но стоил он дорого – порядка десяти тысяч золотом.

Пашка абсолютно не испытывал волнения или трепета от своего появления во дворце. А по барабану – монархи, титулованные особы и прочие. Он и на Земле наплевательски относился к высоким должностным лицам. Не место красит человека, а наоборот. Потому равнодушно оглядывал мельтешащую толпу и с нетерпением ждал момента получения своей бумаги, чтобы отвалить на фиг к любимой Беате.

Пробил гонг, и церемониймейстер голосом профессионального диктора объявил:

– Его императорское величество Ричард I Кембриджский Непобедимый, любимец народа и повелитель Тарагона.

Занавес, закрывающий трон, расползся в разные стороны, открывая сидящего человека в мантии и с короной на голове. Толпа присела на одно колено, дамы исполнили реверанс с поклоном. Желая поближе глянуть на тирана, Пашка потихоньку продвинулся вперед. Приблизившись метров на двадцать к объекту, сразу почувствовал что-то неладное. Нет, с телохранителями, обступившими императора, и тремя магами, стоявшими за спинкой трона, было все в порядке, с самим Кровавым заморочки. Чернота отметил некое тонкое различие между живыми людьми и тираном.

«Голограмма», – чуть ли не завопил Пашка. Не удержавшись, он подмигнул весьма натуральному изображению Ричарда I.

Торжество большого приема шло своим чередом – сначала представился новый посол Арендала, затем два генерала армии, затем церемониймейстер выкрикнул:

– Граф Паша Черный д’Лоредан.

Пашка остановился метрах в десяти от трона, за шаг до первых телохранителей с обнаженными мечами. Ричард I – мужчина лет пятидесяти с вялым лицом и блеклыми глазами – прочитал свиток. Потом впялился в Черноту рыбьим взглядом и, осклабившись, выдал:

– Весьма приятно видеть новые лица в наших графствах. Насколько мне известно, этот титул вы взяли на меч, а не могли бы вы сейчас продемонстрировать свою удаль? Я подпишу документ после поединка, если останетесь живы, конечно, – довольно закончил он и скорчил ехидную рожу. – Эй, Виго, займись претендентом на лореданское графство.

Из толпы прихлебателей не спеша выбрался гигант под два метра ростом с длинным двуручником на поясе. Лицо великана пересекал ужасный шрам от лба до подбородка.

Раздались аплодисменты, дамы защебетали, а мужчины расправили усы в ожидании увлекательного зрелища. Пашка выглядел мельче своего противника раза в два, а потому его вопрос вызвал бурную реакцию, неудержимый хохот. Смеялись все присутствующие, включая Ричарда I, магов и самого зверообразного Виго. Телохранители лишь улыбались – смеяться не положено по службе. Собственно, Чернота спросил о деле серьезном, а они ржали. Дословно:

– Ваше величество, для вашей подписи достаточно отрубить противнику голову или еще что-нибудь?

Император поднял руку.

– Поединок состоится немедленно, он будет продолжаться до гибели одного из соперников.

Придворные живо очистили место, образовав большой круг.

Виго, видимо хороший мастер боя, небрежно выдернул свой меч величиной с оглоблю и легко закрутил замысловатые фигуры, играя на публику. Пашка вздохнул – не хотелось убивать громадного дурака, а придется, иначе не видать графства. Благополучие многих людей против одной жизни – выбор очевиден, прочь сомнения. Клинок с тихим шелестом выполз из ножен, словно говоря: «Хозяин, я готов, дело за тобой».

Начали. Первым ударил Виго – его меч сверкнул молнией, устремляясь сверху вниз. Не найдя противника, врезался о мраморный пол, высекая кучу искр. В следующий момент в глазах гиганта появилось нешуточное удивление, оставшееся в них навечно. Голова покачнулась и неожиданно скатилась вниз, из шеи ударил фонтанчик крови.

В зале приемов раздался оглушительный многоголосый женский визг. Ошеломленные мужчины только хлопали глазами. Пашка объявился сбоку от туловища, которое тотчас упало, гремя кирасой.

Император хватал ртом воздух – его первого поединщика, первоклассного и верного офицера «сделал на раз» обычный парень средних физических форм. Чертовщина какая-то. Голографический Ричард I вопросительно глянул на придворных магов, но те лишь развели руками. Применения магии не наблюдалось, что и требовалось доказать. Тирану ничего не оставалось, как подписать документ.

Вот здесь Пашка с удовольствием наблюдал – как они выкрутятся? Ведь сама бумага с живым императором не здесь, а где-то в неведомом кабинете. Все оказалось просто: церемониймейстер объявил об окончании приема, занавес закрылся, а Черноте спустя пять минут вручили графский патент с императорской подписью, золотой печатью, все как полагается.

– Ну, фокусники-иллюзионисты. – Пашка лишь покачал головой.

В столице пришлось задержаться на пять дней, причина уважительная – граф Паша Черный д’Лоредан венчался с девицей Беатой Томельо. Пашка сделал предложение – в ответ восторженный писк, в смысле «да». Не теряя времени пошли к родителям. Хотий с Нерой совершенно очумели от такого невероятного события и в этом состоянии находились еще не один месяц. Ну, дык, родная дочь – и вдруг графиня д’Лоредан.

Длинный караван из пятидесяти фургонов, телег (пришлось добавить десять единиц транспорта под провизию) и кареты в окружении вооруженных всадников неспешной рысью двигался по имперской дороге на север. Граф Черный д’Лоредан первым посещением Савоны остался доволен. Помимо нужных ремесленников удалось сманить бывшего выпускника университета факультета точных наук инженера Жозефа Лаваля. Господин Лаваль влачил жалкое существование, перебиваясь случайными заработками. Девяносто процентов выпускников университета покинули страну, иммигрировав в северные страны. Кровавому не нужны инженеры, художники и педагоги. Из непонятных соображений он всячески тормозил прогресс страны. Кроме двух кузнецов, оружейника, двух ткачей и лекаря Пашка вез портного – веселого малого, разорившегося после того, как мошенник барон не оплатил свой заказ. Портной Нурин вез с собой семью – жену с двумя детьми. Повезло стажеру – удалось купить строевых лошадей семьдесят две головы.

В последний день пребывания в столице, после обеда, он посетил речной порт, посидел в кабаке, пообщался с водоплавающим людом. Особый интерес вызвал старый морской волк капитан Карстен Ромегас. С ним Пашка провел остаток времени, попивая слабое винцо и слушая рассказы о морских походах. Что отличало Ромегаса от остального морского народа – это малое количество вранья.

Полноводная и глубокая река Дубис позволяла заходить морским парусникам в речной порт столицы. Из рассказа капитана следовало, что до океанического побережья около трехсот пятидесяти лиг. Ромегас сам, без наводящих вопросов, поведал Черноте о плавании через море Туманов к загадочному континенту. Потратили на весь путь восемнадцать дней и встали перед серой клубящейся стеной. Да, пытались пробиться на шлюпках – не вышло. Покрутились день и отвалили обратно к родным берегам.

– Ходят байки о якобы побывавших там, за серой стеной. Не верьте, ваша светлость, – вранье натуральное.

Пашка видел, капитан не лжет. Усидев с ним три кувшина лучшего вина, что нашлось в питейном заведении, Пашка сделал капитану Ромегасу заманчивое предложение – следующим летом совершить бросок через море Туманов к таинственному континенту. Оплата – одна тысяча золотых монет. Ошеломленный столь баснословной суммой капитан пришел в себя только после двух кубков вина, выпитых залпом.

– Вашим матросам заплачу по сотне золотых за рейс. Кроме того, в случае гибели любого члена экипажа – выплата семье или родным в размере пятисот монет.

Ромегас, недолго думая, дал согласие – хлопнули по рукам. Договорились – через год корабль капитана ждет графа в морском порту Харидж, находящемся рядом с устьем Дубиса. Отдав задаток в двести золотых, расстались довольные друг другом. Напоследок Ромегас показал Пашке свою «ласточку» – двухмачтовый корабль, напоминавший земную каракку, радовал плавными обводами корпуса.

– Десять лиг развивает, словно птица несется над волнами, – нахваливал свою посудину капитан.

«Ага, скорость беременной черепахи», – подумал про себя Пашка, но вслух высказывать своего мнения не стал, дабы не обижать морехода.

Юная супруга оказалась весьма стойкой к бытовым неудобствам походной жизни. Не жаловалась, не донимала мужа пустыми прихотями. Лишь смотрела на него влюбленными глазами, от которых замирало сердце. Впрочем, и здесь Беата показала себя с лучшей стороны – с чувством собственного достоинства у нее оказалось все в порядке. Редкий случай, когда ни образование, ни статус не имеют никакого значения. Им было легко и просто друг с другом, а главное – интересно.

Венчание прошло в небольшой церкви Единого Творца, расположенной в купеческом квартале, в предпоследний день пребывания в столице. Саму свадьбу, на которую собирались приехать родители жены и ближние родственники в количестве четырнадцати человек, Пашка решил устроить через три месяца в графстве. Иногда в карету Чернота приглашал инженера Лаваля и лекаря Мирамо. Беседы велись на самые разные темы, особенно интересно было слушать Мирамо, он оказался превосходным рассказчиком.

Юная графиня с жадным интересом познавала мир – столько нового она узнала за последние дни, а вот Пашка иногда кривился от дальнейших перспектив. Только сейчас начал осознавать некий дискомфорт из-за неясного будущего любимой жены. Взять ее с собой на Базу, а затем на Землю? Неизвестно, как пройдет адаптация, а если к тому времени родится ребенок, как на него подействует переход в параллельный мир? Нет, рисковать жизнью и здоровьем близких людей он не собирался. Придется Беате ждать мужа в родовом замке графства Лоредан. Пашка рассчитывал после стажировки получить отпуск месяца на два-три и провести его, естественно, здесь. Решив не морочить себе голову и не терзаться напрасно неясным будущим, вскоре оставил это никчемное занятие. Чего раньше времени загадывать – как будет, так и будет.

Прошло два месяца после возвращения графа Черного д’Лоредана с супругой в свое графство. За столь короткий срок многое здесь изменилось. Небольшой городок Кото разросся раза в два – переселенцы стекались отовсюду, услышав о лучшей доле. Молодежь охотно шла в графскую дружину – привлекала большая оплата. Везде кипела небывалая стройка – в городе возводили дома для новых переселенцев, в замке строили мастерские и кузни, сам замок основательно ремонтировался. Беата оказалась рачительной хозяйкой – слуги ее слушались беспрекословно. Красавица обладала добрым, но твердым характером – народ сразу признал ее главенство.

Пашка сделал для себя неприятное открытие – оказывается, по всей стране пейзане пахали землю деревянной сохой. Потому он напряг своих кузнецов по производству железных плугов. Новшество распределял по несколько штук в каждое село – не хватало железа. Он, не задумываясь, продал крестьянам невиданный доселе сельхозинвентарь с рассрочкой выплаты, прекрасно понимая, что даже такая мелочь, как стальной плуг, значительно повысит урожай, а следовательно, и уровень жизни самих селян. Позаботился и о тягловом скоте, на ярмарках приобрели три сотни быков доу – это громадные зверюги с короткими рогами, послушные человеку. Талантливого инженера Жозефа Лаваля усадил за разработку механической косилки и сеялки, предварительно снабдив того эскизами и объяснениями чуть ли не на пальцах. Лаваль от услышанного и увиденного прыгал по комнате, крича во все горло:

– Граф, вы гений и величайший механик!

С трудом граф успокоил разбушевавшегося инженера.

– Это все семечки, Лаваль, ваша основная задача – пушки и порох.

Буйство тотчас же прекратилось.

– Задание грандиозное, но столь же опасное. Вы, господин Лаваль, не переживайте, ответственность я беру на себя. Будем считать, что я вас силой заставил делать запрещенное законом оружие.

После этих слов Лаваль повеселел и согласился сделать такую весьма сложную работу. Все новшества, а также содержание дружины требовало серьезных финансовых вливаний. К сожалению, на территории графства из залежей полезных ископаемых добывали лишь медь и каменный уголь, правда, весьма неплохого качества. В задумчивости Чернота провел не один день и нашел, что в этом мире может принести мгновенную прибыль при низких затратах – ширпотреб. В империи имелись стеклодувы, но весьма в ограниченном количестве. Выдували примитивные кружки с уродливыми ручками и такие же бокалы. О цветном стекле понятия не имели, оконное стекло только в очень богатых домах, да и то сложенное из нескольких кусков. Ну а зеркало – это вообще из области сказок. Народ смотрелся в надраенную медяшку или бронзу. Стеклодув Петек, небольшого роста мужичок с мощным торсом, с ходу вник в прожекты графа и, следуя его указаниям, принялся искать помощников-подмастерьев.

Наемная бригада строителей-артельщиков, привезенная из Савоны, спешно строила большую мастерскую. Удача сопутствовала планам графа – песок из озера Гарда, лежащего близ замка, по всем показателям подходил для стеклянных изделий. Пашка просидел не один день, записывая все, что помнил о производстве стекла. В новой мастерской каменщики соорудили три больших печи с поддувом для варки стекла. Кузнецы установили четыре чугунные станицы, водрузив сверху толстые медные листы для прокатки оконного стекла.

Конечно, Пашка не мог найти таких добавок, как соединения марганца и кобальта, пришлось довольствоваться тем, что под рукой. Он точно помнил, что искусственный хрусталь получили на основе окиси свинца. Горы белого песка высились перед стеклодувной мастерской – сегодня первая варка. Сам мастер-стеклодув приплясывал возле печей от нетерпения – продувка стекла воздухом для осветления явилась для него большим потрясением. Нильс Петек с благоговением смотрел на графа: его светлость – величайший человек, и ему, Нильсу, простому человеку, посчастливилось работать с ним. Стекло, остывающее на разных столах после прокатки тяжелыми стальными вальцами, получалось ровным, прозрачным и почти без пузырьков. Да только за одну эту методу Нильс готов был целовать графские сапоги. После недели изготовления оконного стекла перешли к изготовлению цветных витражей – вот тут-то дело и застопорилось. И если зеленый цвет получили без труда – добавили медного купороса, то с остальной цветовой гаммой – облом-с. На третий день мучений Пашка, не выдержав, плюнул прямо в варочную печь и сам обалдел от неожиданного результата. Стеклодувная масса моментально окрасилась в яркий рубиновый цвет. Вспомнив старую поговорку «Куй железо, не отходя от кассы», Чернота плюнул в остальные две печи. Получилось на выходе стекло синего и золотого цветов. Мотавшему головой Нильсу пояснил, дескать, кинул в печи секретные добавки. Последующую декаду пришлось Пашке плевать в варочные печи, задавая при этом цвет.

Но витражи и оконное стекло – для богатых и зажиточных людей, нужно браться за ширпотреб – недорогая посуда, бусы, серьги, тара под вино. Отдельный вопрос – зеркала. На серебряную амальгаму пришлось перевести три тысячи серебряных монет. Правда, дело того стоило. Прибыль обещала быть двадцатикратной. Под ширпотреб построили вторую мастерскую. К ассортименту добавились посуда, кувшины, стаканы, разноцветные пуговицы.

Через месяц на ярмарке всю стекольную продукцию смели оптом заезжие купцы, несмотря на высокие цены отдельных видов – большие зеркала, витражи со смальтой и оконное стекло. Горожанам досталось сравнительно мало, но графские приказчики поспешили успокоить народ: дескать, товар скоро появится, а если снова закончится, еще подкинем.

Чернота глазам своим не верил, когда в сокровищницу притащили три больших сундука. Двенадцать тысяч золотых монет – расход около тысячи. Чистая прибыль – одиннадцать тысяч золотом.

– Ну я даю, бизнесмен, етит твою двадцать. Теперь можно отправлять караван в северное графство за железом и селитрой. Интересно, обоз с хлопком пришел?

Пашка позвонил в колокольчик, на пороге объявился секретарь – молодой, но очень ответственный товарищ.

– Адемус, что с хлопком?

Молодой человек, поклонившись, по-армейски отрапортовал:

– Обоз в количестве шестнадцати возов прибыл вчера вечером. Хлопок сгружен в склады.

– Лаваля известили?

– Так точно, ваша светлость.

– Хорошо, ступай.

В последний день лета на специально устроенном полигоне испытывали полевую пушку. Инженер Жозеф Лаваль с важностью павлина расхаживал возле суетящегося расчета канониров. Пушка – полевое орудие шестидесяти миллиметров на поворотном круге, с лафетом и колесами – представляла собой уникальное явление. Стальной ствол с мягкой рубашкой без нарезов, не вписывающийся в средневековье, покоился на деревянной архаике.

Лаваль с обожанием гладил рукой свое детище. Ну не совсем свое – основную мысль подсказал граф. Инженер поначалу хотел отлить оружие из чугунины, но после короткого разъяснения Черноты резко отменил свои планы. Преимущества стального ствола настолько очевидны, что и спорить не о чем. Чугунная пушка стреляет один раз в час, затем ей нужно остыть. Стальное же орудие производит один выстрел каждые пять минут, учитывая время для пробанивания ствола, закладки порохового заряда, пыжевания и закатки ядра в дуло, а затем и время на дополнительный пыж.

С казнозарядной пушкой ничего, к сожалению, не получилось – не мог Пашка вспомнить устройство затвора. Да и с бездымным порохом осечка – не смогли они с Лавалем произвести нитроцеллюлозу. Пришлось довольствоваться старинным рецептом изготовления дымного пороха – пять частей селитры, две части древесного угля и одна часть серы. Слабоватое ВВ, а что делать. Хлопок, лежащий бесполезным грузом на складах, Павел приказал отдать ткачам для изготовления тканей. Наконец все приготовления закончились, народ гурьбой ссыпался в приготовленный окопчик – на всякий случай. Оставшийся канонир поджег фитиль и резвым зайцем прыгнул в укрытие.

– Открыть рот, – вдруг скомандовал Чернота.

– Ась? – инженер непонимающе вскинул глаза.

Раздался гулкий выстрел. Лаваль затряс головой, пытаясь выбить «пробку» из ушей.

– Тьфу, балбес, теперь ходи глухой полдня.

Канониры – воины, взятые из дружины и привыкшие беспрекословно подчиняться приказам командиров, – отделались лишь легким испугом от стрельбы, дело-то новое. А вот инженер ходил глухим тетеревом – штафирка, гражданский шпак, что с него взять.

Первый же результат порадовал – ядро улетело на лигу с небольшим, причем пороховой заряд сделали с недовесом. За день стрельб выяснили норму заряда, наибольшую дальность полета ядра – около двух километров – и скорострельность. Мишени канониры валить научились к концу стрельб. Пятьдесят процентов попаданий – неплохо для начала. Сам ствол прошел испытания на ура, что и требовалось доказать.

В большой трапезной собрались все, кто имел отношение к появлению нового, точнее, в приказном порядке забытого старого оружия. Кузнецы, оружейники, подмастерья, образовавшиеся пороховщики, ну, конечно же, Жозеф Лаваль – куда ж без него. Рядом с ним, на скамье – канониры, все пять человек.

Чернота зря опасался зажатости своих подданных – в те времена не редкость, когда знатная особа пировала со своей дружиной. Урона чести никакого, не с крестьянами же за одним столом сидел граф. Мастеровые и ремесленники, а тем более воины всегда стояли выше пейзан по социальной лестнице.

Графиня Беата Чернота д’Лоредан, просидев час рядом с любимым супругом, тактично удалилась – молодой женщине скучно созерцать чисто мужское веселье.

Графский стол заслуживал внимания. Посреди него на огромном блюде лежала зажаренная тушка лесного вепря. На серебряных подносах – разнообразная дичь и рыба. Много зелени, овощей и фруктов. В кувшинах и новомодных бутылках – виноградное вино. Из пузатых бочонков, стоящих у стены, слуги черпали домашнее пиво – ну это на большого любителя. В Тарагоне пиво не уважали, даже пейзане предпочитали бражку. Замковый оркестр из трех музыкантов на щипково-струнных инструментах пытался изобразить нечто бравурное.

Народ, опростав по паре кувшинов, несколько раскрепостился, по трапезной плыл гул голосов, вкусно пахло жареным мясом, приготовленным на открытом огне, и молодым вином.

– Эх, хорошо сидим. – Пашка с умилением смотрел на пирующих. – Все-таки замечательные у меня люди, трудяги, да и с мозгами все в порядке.

Веселье катилось плавно, без эксцессов. Граф попросил спеть музыкантов, те отказались по причине отсутствия голоса. Неожиданно встрял инженер Лаваль – просто-таки поразил народ сочным баритоном. Исполнив несколько народных песен, спел студенческие частушки. Пирующие животы надорвали от смеха. Веселились до глубокой ночи, потом пришла хозяйка и всех разогнала.

– Отдохните, муж мой любимый завтра опять весь в делах и заботах.

– Ты как всегда права, дорогая, – пролепетал уставший Пашка, еле ворочая языком. Коснувшись подушки, мгновенно заснул мертвым сном.

За три осенних месяца умудрились изготовить двенадцать полевых пушек на шестьдесят миллиметров и десять крепостных – на сто пятьдесят миллиметров. Кроме того, бронебойные ядра, фугасы и шрапнели. Лаваль заходился от восторга – новые боеприпасы и их возможности поражали воображение. Шрапнель – чугунное ядро с фитильным запалом, наполненное порохом и по внутренней оболочке чугунной дробью, – взрываясь, выкашивало живую силу противника в радиусе пятидесяти метров. От размера фитиля зависело многое – шрапнель могла разорваться в воздухе, над головой неприятеля или в его рядах.

Цех по изготовлению пороха пришлось выстроить заново за пределами замка. От прежнего остались обгорелые доски, раскиданные во все стороны, – случился взрыв. Погибло трое подмастерьев, контузило двоих стражников и обломком доски сломало руку одной из служанок. Опасное производство удалили подальше, хорошо, хоть Лаваль не пострадал – он в это время руководил заливкой стали в форму.

За пушечными делами Пашка совсем забыл о стекольном деле, но в одно прекрасное утро нарисовался главный стекловар и стеклодув Нильс Петек. Приперся не просто так, а с образцом новой продукции – искусственным хрусталем.

– Ваша светлость, у нас проблемы с обработкой, что делать?

Чернота задумался, собирая мысли в кучу.

– Вот что Нильс, сейчас я не готов ответить. Жди в мастерской завтра утром, думаю, проблему решим.

Петек поблагодарил графа и умотал заниматься любимым делом. А Пашка засел в кабинете думу думать. Особых знаний по данному делу у него не было – так, всплывало в памяти кое-что. Следуя логике, обработка искусственного хрусталя должна вестись абразивными кругами различной зернистости, но не с данным материалом. Да, для грубой обработки и такой метод годится, а дальше… Что-то мелькало в голове, никак не ухватить мысль. Пашка глубокомысленно уставился в потолок, словно на нем пытался увидеть ответ. Не-а, не увидел. Потом перевел взгляд на стол, взял из небольшой вазы два разноцветных шарика, принялся перекатывать между пальцами. Луч света упал на большой бриллиант в массивном перстне – камень заиграл завораживающим цветом. Чернота долго смотрел на него, потом хлопнул себя по лбу:

– Тьфу ты, все просто, чего я туплю? – рывком встал с кресла и побежал в сокровищницу.

Следующим утром вручил стеклодуву два необработанных алмаза и объяснил технологию обработки хрусталя. Посоветовал один алмаз расколоть на несколько частей для маленького бура от ножного привода.

– Это для художественной обработки – рисунки или что-то другое. Закажу кузнецам – сделают несколько штук. Другой алмаз растолките в порошок, им покроете самый мелкий абразив.

– Еще раз убеждаюсь в вашей гениальности, ваша светлость! – заорал радостный Петек.

По дороге в покои Черноту перехватил секретарь:

– Ваша светлость, прибыл капитан Орест.

У Пашки неприятно екнуло сердце. Не иначе беда.