…Штирлиц шёл по коридору. Тускло освещённый свод терялся в сумраке. Стены были украшены рельефами: Борман, исполняющий танец живота, чуть далее – Мюллер, играющий на гармошке.

Штирлиц остановился. Достал из кармана гвоздь и нацарапал на стене нецензурное слово. Подумал и размашисто подписался: «Василий Лубенчиков».

В этот день он, как никогда, был близок к провалу…

Я вздрогнул и открыл глаза.

Нет, ничего не изменилось. Свёрнутая куртка – под головой. Огромный зал всё так же тускло освещён откуда-то сверху. Чуть в сторонке похрапывал Дима…

После сытного ужина нас быстро сморил сон. Особенно помогла наваристая горячая похлёбка – та, что в котелке притащил майор Вогс. Храмовый садовник совершил маленькое чудо – придвинул котелок с торчавшими из него ложками прямиком сквозь окружавший нас силовой кокон. Мы даже не сообразили, как это у него вышло. С нашей стороны пузырь изолирующего поля оставался непроницаемым – на всякий случай Дима проверил его пальцем. Впрочем, долго ломать головы мы не стали. Нам и без того было чем заняться – из котелка чертовски приятно пахло! Отличное дополнение к «шашлыку» и горным плодам из карманов курток!

И уж тем более исчезло желание гадать о здешних диковинках, когда металлическая ёмкость, наконец, опустела.

Организм сам выбирает, что для него важнее…

Только Бинк до сих пор не спал – общался с военным пенсионером. У них оказалось неожиданно много близких тем.

– …А после того как уволился, взял кредит и занялся каботажем.

– Что за судно? – поинтересовался Вогс.

– Класса «Од».

– Понятно. Ближние и средние дистанции…

– Иногда бывали и дальние – когда заказ стоящий.

– Рисковый ты парень. Небось колымага – чистый утиль?

– Ну, почему, – усмехнулся Бинк, – я свою старушку лелеял…

«Угу, – подумал я с сарказмом, – как же… «лелеял». Видали мы это чудо!»

– Конечно, десяток килопарсек пробега… – добавил хоббит и откровенно признался: – На лучшее у меня не хватило денег.

– Само собой, – отставной майор улыбнулся. – Эх, был бы я моложе…

– Что, и вас тянет в космос?

– Иногда.

Бинк понимающе кивнул. Подумал и спросил:

– А здесь-то зачем остались?

– А у меня был выбор? Базу закрыли, но какая-никакая работа, жильё. Думал, обожду год-два – авось всё наладится…

– Так до сих пор и ждёте?

– Уже нет, – криво усмехнулся Вогс.

– Повезло вам с вашим муда… муадибом.

– Считайте, тут нам всем повезло, – буркнул майор, – если б не его выдающееся руководство, не пришлось бы отсиживаться за этими стенами!

Повисло молчание.

Я закрыл глаза.

«Отсиживаться за стенами? Это ещё не самое худшее… Худшее мы сумели предотвратить…»

И вроде пора расслабиться. Только отчего на душе у меня тревожно?

Словно заноза сидит в подсознании, не давая покоя…

У нас ведь все получилось.

А я до сих пор прокручиваю в памяти события минувшего дня. Словно мы упустили какую-то важную деталь…

К чёрту!

«Эви-Мар – не дурак. Наверняка уже принял меры. Значит, храм не падёт».

И всё, что нам остаётся, – спать, набираясь сил.

Бинк и Вогс продолжали о чём-то говорить. Сквозь пелену дрёмы ко мне долетали отдельные фразы:

– …а семья?

– Вся моя семья – я и дочка. Она в Храме работает. А сын… далеко…

Ясно, почему старик так волнуется за оборону Дома Стражей. А мы-то, лоботрясы, считали его буйным маразматиком…

– Сын-то хоть иногда приезжает?

– С другого конца Галактики? Легче мне на заднице гипердвижок отрастить. Вот ты сам рассуди, почти пять тысяч кредов за билет – кому это по карману?

– В один конец?

– Само собой. Я младшего внука вообще знаю только по видео… Надеюсь, когда-нибудь всё-таки приедет. А Храм… Храм – он тоже, как семья.

– Понятно…

– Ни хрена тебе не понятно. Это с вами монахи суровые. А нечего было как снег на голову сваливаться! А люди они – хорошие. Многим помогают… Вот и сейчас их почти двадцать человек сгинуло – ради того, чтоб гражданские успели в Храме укрыться!

«Храм – не крепость…» – тревожно всплыло из памяти.

Я перевернулся на другой бок. В голове роились беспорядочные обрывки мыслей: «Монахи помогают… Двести пятьдесят гражданских… Васька!»

Где-то среди этой толпы гражданских – Васька Лубенчиков.

«Надо будет… попросить Вогса… узнать…»

Звуки доносились всё глуше. Хаотичными блёстками рассыпались в голове картинки. И всё растворялось, гасло. Будто тёмная река принимала меня в свои глубины…

Пустую бутылку с бумажной этикеткой – как последний и решительный аргумент. Только два слова – но они, как боевой клич Земли: «Оболонь Светлое».

– У-ух, – выдохнул я, открывая глаза.

Сердце колотилось. Руки сами собой сжимались в кулаки…

Приснится же такое!

Я приподнял голову. Вокруг царило безмолвие – то есть никаких посторонних звуков, кроме привычного негромкого храпа Димы, посапывания Бинка…

Прислонившись к стене, скрестив руки на здоровенном антикварном бластере, дремал старик Вогс.

Вероятно, сейчас уже глубокая ночь.

Купол над нами всё так же матово светится, но через круглое отверстие в верхней его точке уже не видно голубого неба – там блестит одинокая звезда. Покоятся во мраке ярусы галерей. И тёмные рельефы по периметру зала, кажется, тоже дремлют…

Я вздрогнул.

Будто кто-то плеснул мне за воротник ледяной воды.

Я привстал.

Ничего.

Теперь вроде ничего… Но за миг до этого я вдруг ясно почувствовал чей-то внимательный взгляд – со стороны каменного рельефа… Оттуда, где никого не было. Да и быть не могло!

Я потёр лоб.

Сердце колотилось.

Я отвинтил крышечку фляги и сделал судорожный глоток.

Опять пристально, до рези в глазах, всмотрелся в тёмную поверхность рельефа.

Ничего.

Всё в порядке, Лёха. Всё, кроме твоих нервов…

Там ведь и не спрячешься. Голый камень.

Померещилось.

Конечно. После того дурацкого сна…

Я вздохнул.

Мне вдруг дико захотелось хоть с кем-то перекинуться парой слов – чтоб окончательно отогнать наваждение. Бинка и Диму будить не стану – это не по-товарищески. А вот садовник-майор Вогс – в конце концов, его же поставили нас охранять. Так что нечего дремать на службе!

Я обернулся. И хрипло заорал.

Вовсе не для того, чтоб расшевелить охранника.

Мать вашу! Это неприятно, когда кошмары оживают.

Тёмная фигура мелькнула, будто призрак, и исчезла в сумраке у стены – за шаг от Вогса. Майор вскочил с бластером на изготовку – кажется, он ничего не успел увидеть. Удивленно на меня зыркнул. А спустя мгновенье прыгнул вбок, на лету разворачивая оружие.

Для старика он двигался неожиданно быстро.

И заряд плазмы ударил в камень.

Точно, но с крохотным опозданием. Размытый силуэт опять исчез в стене – это был хахир, всё, что мне удалось разглядеть за долю секунды.

А ещё через миг что-то мелькнуло совсем в другой стороне – позади Вогса.

Тот успел обернуться.

Успел нажать спуск – он ведь только внешне казался ветхим, этот отставной майор…

Но больше он не успел ничего.

Массивная фигура хахира приземлилась на старика всеми четырьмя копытами. Антикварный бластер отлетел далеко в сторону. А враг для верности ещё раз ударил ногой – так, что я отчётливо услышал хруст костей Вогса.

Тёмная лужа поползла из-под его головы.

Я и Бинк мрачно смотрели, как хахир брезгливо вытирает копыта об одежду старика. И идёт к нам – вальяжной, неторопливой походкой.

Конечно, даже в сумраке мы его узнали.

– Здравствуйте, двуногие! – осклабился Нух-Бод.

Я опустил веки.

На душе было паскудно. Муторно, невыносимо. Так, будто я сам валялся там, на полу, в луже крови…

А ещё впервые на этой несчастной планете мне хотелось убивать. Когда в лесу мы спасались от погони, всё выглядело иначе. В каком-то смысле проще. А теперь… Теперь мне отчаянно хотелось прикончить того, кто стоял в нескольких шагах. Любым способом сделать так, чтоб этой мерзкой твари больше не было во Вселенной.

Я наклонился и поднял опустевший вертел из-под жаркого.

Скользкий, неудобный…

И всё-таки я бы бросился с ним на кентавра.

Если б не проклятый стасис-кокон…

– Что, не чаяли свидеться? – как сквозь пелену долетел голос Нух-Бода.

– Разве что в аду, – буркнул хоббит.

– Я туда не тороплюсь.

– Кто знает… Побеждать стариков легко.

– Думаете, сюда прибежит Эви-Мар? – кентавр качнул головой. – Боюсь, сейчас он слишком занят. Северные Ворота открыты, Храм скоро падёт…

– Твоя работа?

– И было это не так уж трудно.

– Да врёт он всё! – возмутился продравший глаза Дима и крикнул во всю глотку: – Эй, охрана!!!

Нух-Бод засмеялся.

Я качнул головой:

– Он не врёт. Эта падаль – тоже Страж Высшего Посвящения. Точнее, был когда-то…

Кентавр лениво почесал волосатую грудь:

– Храму плевать, я Страж или давно отбросил сан. Здесь я всегда смогу использовать его силу. Это как с плаванием – один раз научился, уже не забудешь.

Удивительно, что мы раньше не догадались. Слишком уж хорошо четвероногий знал Долину.

– Ну, ты и мразь! – процедил Капустин.

– Ругань – признак слабости. В этих стенах я могу раздавить вас, как блох.

Бинк мрачно усмехнулся.

Я стиснул зубы.

Хахир говорил правду – то, что он неторопливо разглагольствовал, вышагивая по залу, было лучшим доказательством. А ещё правда в том, что именно из-за нас погиб майор-садовник… Да и всё остальное теперь случится только из-за того, что мы слишком хотели выглядеть чистенькими.

– Как же ты осмелился пройти через портал? – хмуро спросил Бинк.

Действительно, интересно. Помнится, его туда и на аркане нельзя было затащить. Здоровенный, трусливый убийца…

– Портал? – Нух-Бод оскалился, словно ему напомнили о чём-то забавном. – К чему рисковать шкурой, когда в наличии целых три добровольца-испытателя? Суммарная масса – больше моей. Всего-то и надо – проследить динамику области перехода. После того как вы исчезли, она даже на полметра не сдвинулась…

– И ты не боялся вывалиться неизвестно куда?

– Кто сказал, что неизвестно? Особенно Стражу Высшего Посвящения. Когда-то портал выходил прямо в Смотровую Башню. Потом её снесли. Но осталось защитное поле от птиц. И тенты, натянутые как раз в том месте.

– А если б их сняли?

– Без разницы.

– Ты смотри, как расхрабрился! – сплюнул Дима. – В Святилище ты пел по-другому…

Нух-Бод презрительно передёрнул плечами:

– Храбрость – достоинство идиотов. Мёртвых идиотов… Разумное существо всегда думает о безопасности. Это вы рисковали, а я – нет. Не забывайте, что крыша – это тоже территория Храма. Здесь я играю по своим правилам!

Да, крыша. После нашего появления её охрану усилили. Но такого гостя они, конечно, не ждали…

Дима вполголоса выругался. А я уронил бесполезный вертел на пол и шагнул к невидимой стене изолирующего поля. Воздух свободно через неё проходил. Но сейчас мне будто стало душно, невыносимо в просторном пузыре стасис-кокона.

«Разумные существа… Очень разумные, блин…»

Да, мы тоже думали о безопасности.

Точнее, о собственной шкуре.

Если б мы честно рассказали Эви-Мару, кто был с нами там, в горах! Если б хоть намекнули…

Струсили.

Наверняка четвероногий урод и это заранее просчитал.

Хватит нам играть по чужим правилам!

Я упёрся ладонями в упругую стену призрачной тюрьмы. И надавил изо всех сил…

Глупая, бесполезная трата времени – если ты один.

Но я не один…

Рядом навалился Бинк. Дима вскочил и тоже с разгону ударился плечом о зыбкий, но всё ещё неподатливый купол.

– Давайте вместе, – шепотом подсказал хоббит, – на счёт «три»!

Я помню: «Кокон – штука нестабильная». Надо как следует его раскачать!

– Раз… два… Три! – командует Бинк.

– Смешно, – кривится Нух-Бод, – вы что, надеетесь сбежать?

Никто не обращает внимания на его паскудно-высокомерную физиономию.

Мне чудится или с каждым новым толчком стасис-кокон подаётся сильнее?

Амплитуда его колебаний нарастает? Да и сама стенка начинает мутнеть, подергиваясь рябью, искажая очертания окружающего мира. Значит, долго она не выдержит!

– Раз… два… Три!

– Идиоты, – уже не столь уверенно бормочет Нух-Бод, – всё могло быть иначе… Если б вы послушались меня там, в горах!

Я усмехаюсь.

Значит, действуем правильно.

Не так уж легко ему с нами совладать – даже здесь, в этом чёртовом зале. Ведь мы с Димой нужны целые и невредимые. Нас нельзя калечить или убивать!

– Навались! – шепчу, как заклинание.

А там посмотрим, кто кого…

Кентавр нервно бьёт копытом:

– Я же предлагал честную сделку. Ещё не поздно – я могу сделать так, что они сюда не войдут. Слышите? А ночью выведу вас! Мы облапошим этих отморозков. Только вы и я… Всё только на троих!

«Себя посчитал, а Бинка и Ваську – нет».

– Нас четверо, – холодно напомнил я.

– Всех не спасти. Кого-то надо отдать Гин-Маллу – иначе он всю Долину поставит на уши… Забудьте, думайте о себе!

– Да пошёл ты!

Ещё один толчок – с размаху в мутноватую стенку «тюрьмы». Осталось недолго! Лицо Нух-Бода трагически искажается.

– Такие деньги… Миллионы! – Он умолкает, будто во что-то вслушивается. Но в зале нет других звуков, кроме нашего дыхания… Хахир опускает веки, его лицо каменеет.

– Чего это с ним? – улыбается Дима. – Парализовало от страха?

Но Бинк серьёзен. И я тоже понимаю – времени у нас мало. Слишком мало!

Кентавр открывает веки. Поворачивает голову, окидывает зал пристальным взглядом – словно может различить что-то по ту сторону каменных рельефов… И пол вздрагивает у нас под ногами. В воздухе повисает пыль, сыплются сверху мелкие песчинки – будто где-то рядом движутся чудовищные глыбы, будто что-то непоправимо меняется в гигантском организме Храма…

Изо всех сил мы наваливаемся на податливую преграду стасис-кокона.

– Тупые упрямые придурки! – с ненавистью бормочет Нух-Бод. – Вы не оставили мне выбора! – взмахивает ручищей. И сразу в нескольких концах зала открываются проходы.

Фигуры в бронекостюмах с плазмоганами наперевес врываются из коридора.

Но почти в тот же миг мутноватый шар стасис-кокона отделяется от каменного пола. Взлетает вверх и вбок, словно огромный мыльный пузырь. Зависает вместе с тремя узниками, болтающимися внутри, как рыбки в аквариуме.