Глава 12
Сен-Жермен хмуро смотрел на голого и грязного Алексея. В таком виде и без сознания его поутру нашел Семен в кустах у дома. Сам старый солдат топтался здесь же с большим стеганым одеялом и ждал, когда граф осмотрит пострадавшего.
Граф поводил руками над грудью молодого человека, поднял веки, заглянул в рот, хмыкнув при виде слишком больших для человека клыков, и несколько минут подержал за запястья.
— Ваше сиятельство, ну что с парнем-то? — спросил Семен совсем помрачневшего Сен-Жермена.
— Да, не повезло Алексею. — Граф тщательно вытер руки кружевным носовым платком и отбросил его в сторону.
— Помирает, что ли? — испуганно выдохнул старый солдат.
— Если бы! Все гораздо хуже. Наш гость оказался волкодлаком, сиречь оборотнем.
— Оборотнем? — Семен охнул — Вона оно как! А я-то думал, что́ это он все волков поминает.
— Он про волков говорил? Когда?!
— Дык когда я, стало быть, его в лесу нашел. Да и потом что-то о снах говорил, мол, ему везде волки мерещатся. Я же и не думал…
— «Не думал»! А тебе и думать не надобно, старый ты дурак! Надо было сразу мне сказать!
— Виноват, ваше сиятельство, — понурился Семен. — Ить я и опосля из комнаты молодого барина волчий вой слышал. Прибег, стало быть, ан и нету никакого волка. Думал, почудилось. Верно, старый дурак!
— Ладно, не вини себя. — Сен-Жермен похлопал слугу по плечу. — Я тоже хорош! Ведь чувствовал, что у парня не все ладно, да и на балу странно он себя вел. Я тоже дурак, и даже более старый, чем ты.
— Что же делать-то с ним теперь? — Семен с жалостью посмотрел на Алексея.
— Что делать, что делать… Пристрелить бы его надо, чтобы сам не мучился и нам проблем не создавал. И пули серебряные имеются… Только вот есть одно «но».
— Да как же пристрелить-то?! Ведь не по-людски это, не по-христиански… Может, лекарство какое есть?
— Не по-людски?! А вот очнется и порвет нас всех — это будет по-людски? Ведь он оборотень, дурья твоя башка! Причем оборотень обращенный и себя не контролирует. Нет от этого никакого лекарства, кроме серебряной пули!
Сен-Жермен задумался. Несколько минут хмуро молчал, а затем проворчал:
— Ладно, попробую что-нибудь придумать. А ты пока запри его в кладовой в подвале, там дверь прочная и на окне решетка.
— Ваше сиятельство, ведь без памяти он. Может, помощь какая нужна?
— Да, похоже, ему крепко досталось, все силы на восстановление истратил. Но это и к лучшему — нам меньше проблем. Хенну! — крикнул граф.
На его зов явился одноглазый, и Сен-Жермен, указав на приходящего в себя парня, сказал:
— Возьмешь этого, пойдешь с ним, — кивок в сторону Семена, — запрете в кладовой. Да, Семен, меня какое-то время не будет. Присмотри, чтобы дверь покрепче была заперта, и не открывай ни в коем случае. Не делай глупостей. Захочется кого-нибудь пожалеть — начинай с себя.
Алексей зашевелился и попытался сесть. Его полубезумный и испуганный взгляд остановился на Сен-Жермене и стал более осмысленным, испуг сменился облегчением. Но граф отвернулся от молодого человека и жестко приказал:
— Ты, Семен, с ним не миндальничай. Запомни, это уже нелюдь. Может, и человечинки попробовал, не дай бог, конечно. Надеюсь, с его дамой все в порядке.
Алексей растерянно хлопал глазами, он, казалось, плохо понимал, что с ним произошло и как он здесь очутился.
— Господин граф, — голос парня дрожал и срывался на вой, — помогите! Почему вы так говорите? Я ни в чем не виноват!
Но Сен-Жермен на него даже не смотрел.
— Ты уж молчи, бедолага, — вздыхая, проговорил Семен. — Авось, их сиятельство придумают, как тебе помочь. Ты уж потерпи пока.
Хенну тем временем взял в охапку слабо сопротивлявшегося Алексея и потащил его к лестнице в подвал.
Граф, задумчиво посмотрев им вслед, пробормотал:
— Надо же, оборотень! Вот ведь какое странное совпадение… Случайность? Не люблю я таких случайностей! Все же лучше бы пристрелить…
Выполняя поручения Самуила Розы, Шнайдер едва не пропустил время, когда планировал проверить пленника. Как раз сейчас первая доза лекарства должна была полностью впитаться в организм. Ганс собирался записывать все происходящие с подопытным изменения, чтобы их можно было учесть во время следующего эксперимента. Все же рассчитать нужную дозу эликсира непросто, и Шнейдер панически боялся, что трансформация пойдет не так, опытный образец погибнет раньше, чем нужно. Из парня все равно выйдет хороший зомби, но недолговечный.
В подвале было подозрительно тихо, лишь из углов слышалось невнятное шебуршение. Некромант ускорил шаг, суетливо спускаясь по лестнице. Шнайдер близоруко щурился, старясь разглядеть в полумраке ступени. Одной рукой он придерживался за стену, а в другой сжимал металлический подсвечник с толстой свечой, которая давала больше дыма, нежели света.
Глаза с трудом привыкали к темноте, но, уже едва спустившись с лестницы, Шнайдер понял, что случилась беда. Остатки клетки стояли у стены. Вся передняя часть полностью отсутствовала, куски прутьев валялись на каменном полу. Ганс никогда не видел, чтобы железо крошилось, но, судя по всему, с клеткой именно это и произошло. Как такое может быть, Ганс не представлял, он не знал ни одного заклинания, способного на подобное разрушение. Мальчишки в подвале, естественно, не было, зато к ногам некроманта суетливо подползали четыре руки с кольцами. Тела зомби, разодранные, словно тряпичные куклы, валялись у стен. Некромант, сокрушаясь, обошел останки и яростно взвыл.
Из этих полусгнивших кусков мяса уже ничего не соберешь, а вместо девушки вообще осталась лишь кучка пепла и валяющееся кольцо. Конечно, могильщики доставили сегодня несколько свежих трупов, но как же жалко прошлые творения и подопытный образец!
На крики и стенания Шнайдера в подвал прибежал Самуил Роза и замер в изумлении.
— Где? — только и мог произнести он, едва шевеля губами. — Где мальчишка? Ганс, поганец, ты куда дел ученика Сен-Жермена? У меня на него были планы!
— Не знаю, куда он пропал. И как смог сбежать, не понимаю, — сокрушенно помотал головой некромант, все еще пытаясь сложить один из разобранных трупов.
— Как он мог исчезнуть? Ты же в клетку его запер! Да кто же он, черт возьми, такой? — Барон немного отдышался и, словно что-то вспомнив, метнулся к лестнице.
— Документы, — дрожащими губами прошептал он и бросился в сторону кабинета. Если исчезла папка с бумагами — это конец.
Прочная дубовая дверь имела окошечко, забранное решеткой. Видимо, прежний хозяин планировал устроить здесь карцер для провинившихся слуг, а хозяйственный Семен использовал комнатенку под кладовку, складывая туда не только мешки с мукой и крупой, но и разную утварь, которая в хозяйстве без надобности, а выбросить жалко.
Граф осторожно заглянул в окошко. В полутемной каморке было тихо. Никакого движения.
— Хм… а он там жив еще? — буркнул Сен-Жермен, внимательнее вглядываясь в темноту.
В углу между мешками с мукой сверкнули два красных уголька, метнулась размытая тень, и на дверь обрушился сильный удар. Граф отскочил от окошка и ошарашенно замотал головой.
— Силен! А какой прыткий! Я и заметить не успел, как он кинулся.
Осторожно заглянув в окно, Сен-Жермен рассмотрел странное и страшное существо, присевшее на корточки в центре каморки. Длинные руки-лапы с огромными когтями, тело скорее человеческое, чем звериное, но покрытое клочками белесой шерсти. Существо крутило головой с большими остроконечными ушами и вполне человеческим лицом, если, конечно, не обращать внимания на клыки, торчащие над верхней губой, и сверкающие красным огнем глаза. Тварь ворчала, принюхивалась и облизывала губы длинным розовым языком.
— Как интересно! — удивленно воскликнул граф. — Никогда раньше такого не встречал. Он застрял между двух ипостасей. И давно он такой? — обратился Сен-Жермен к Семену.
— Да нет. Сперва-то волком был. Большущим и почти белым. Красивая зверюга, я таких никогда не видел. И не буянил особо, так, порыкивал только да по каморке метался. А потом, стало быть, этой монстриной стал. Видать, в человека перекинуться хотел, да не получилось.
— Интересный феномен! У этого парня колоссальная сопротивляемость магическому воздействию. Я это заметил, когда ему удалось от чар мертвячки освободиться. Было бы неплохо понаблюдать за ним… поэкспериментировать… — Граф мечтательно задумался.
Но из задумчивости его вывел возмущенный голос Семена:
— Да побойтесь бога, ваше сиятельство! Опять вы про эти свои эксперименты. Нешто над живыми людьми можно глумиться! Спасать парня надо, а вы все про науку думаете.
Сен-Жермен сморщился, как от зубной боли, и замахал руками.
— Уймись ты! Учить он меня опять вздумал! Вот прикажу Хенну тебя выпороть, чтобы господину не перечил.
Одноглазый с готовностью закивал головой и оскалился в довольной улыбке.
— А и выпорете, так все одно правее не будете, — упрямо заявил Семен.
— Экий ты нудный! Вот иной раз так бы и продал тебя кому-нибудь, а не могу — сам же вольную дал. Не бухти, нашел я одну штуку. Слабенькая, правда, да и материал непрочный. Только вот как она подействует на это недоразумение… Ведь и не человек, и не зверь, а незнамо что.
Граф достал из кармана браслет из двух пластин зеленого камня, вставленных в позолоченную оправу.
— И еще. Скажи-ка, сердобольный ты наш, как мы браслет на эту тварь надевать будем? Ведь загрызет же! — Граф задумчиво рассматривал полузверя, который, поворчав немного, снова убрался в угол за мешками. — Может, запустить туда Хенну, он быстренько его по голове стукнет, а потом уж на бессознательного и оденем?
— Да что вы, в самом деле, господин граф?! Этот разбойник ить убьет мальца! У него же кулак, как твоя кувалда, им только стенки кирпичные ломать, — возмутился Семен.
— Ну и что ты предлагаешь?
Старый солдат задумался, потеребил ус и, вздохнув, сказал:
— А давайте свою браслетку, я сам туда пойду. Может, не забыл еще человеческую речь, уговорить удастся. А не получится, так все равно как-нибудь исхитрюсь и одену браслет… А ежели грызанет… Чего уж, коли укусит, вы, ваше сиятельство, сделайте милость, пристрелите меня. Я свое пожил. Вон на старости лет даже свободным довелось погулять.
Граф долго смотрел на старого солдата, потом тяжело вздохнул и кивнул.
— Ну, это твой выбор. Только ты уж постарайся под зубы не подставляться, а то привык я к тебе. Кто ж меня поучать-то будет?
Семен немного помедлил, перекрестился и проскользнул в приоткрытую дверь. Полузверь заворочался в своем углу, но выходить не спешил. Старый солдат медленно двинулся к нему, ласково приговаривая:
— Алексей Дмитрич, батюшка, ты уж не серчай, что мы с тобой так. Ведь не со зла, для твоей же пользы. Сейчас вот браслетик на тебя оденем, и враз полегчает. А то нешто это дело — ни зверь, ни человек, а не пойми что.
Говорил Семен, явно, чтобы успокоить оборотня, приглушить человеческой речью звериную злобу. Сен-Жермен уже начал верить в безумную затею старого солдата, когда из угла метнулась тень, и от удара когтистой лапы Семен отлетел к стене и врезался спиной в мешок с мукой. Это его и спасло. Лопнувший мешок брызнул в разные стороны белой пылью. Мелкая взвесь заставила оборотня отпрянуть, он начал чихать и тереть запорошенные глаза, а Семен, охнув, разозленно заорал:
— Леха, едрени дышло тебе в сопатку! Чего творишь, прокуратор этакий!
Дальше старый солдат выдал такой забористый и цветистый мат, что граф от удивления открыл рот, а оборотень плюхнулся на пол и заморгал глазами, в которых появилось осмысленное выражение.
— Ы-ы-ы, — вырвалась из его пасти, — ы-ы-ыго угаы-ы-сся?
— Будешь тут ругаться, дубина стоеросовая! Мало, меня чуть насмерть не зашиб, так еще и цельный мешок муки испоганил! Совсем, что ли, башкой свихнулся!
Семен добавил еще пару смачных выражений, поднялся и, держась за поясницу, пошел к полузверю. Тот заворчал, но нападать не спешил.
— Давай клешню-то свою, дурень! Вон, господин граф расстарался, чтобы тебя спасти, ночь, стало быть, не спал, а ты тут граблями размахиваешь.
Не дав полузверю опомниться, Семен быстро защелкнул браслет на его запястье и отскочил к двери.
Оборотень взвыл и закрутился на месте, превратившись в размытое пятно. Через несколько минут на полу лежал голый и обессиленный Алексей.
Сен-Жермен шумно выдохнул и вытер пот.
— Вот же чертяка, давно я таких встрясок не получал, — пробормотал граф и вошел в кладовую.
— Ты как? — обратился он к отряхивающемуся от муки Семену.
— Да ниче. Только вот поясницу прихватило.
— Скажи Хенну, чтобы отнес парня в его комнату, напои сонным отваром — пусть поспит. А потом ко мне зайдешь, я тебе поясницу полечу.
День клонился к вечеру, но не по-осеннему яркое солнце еще заглядывало в окно и было так тепло, что в библиотеке даже не горел камин — видимо, наступило бабье лето. По этому поводу птички на улице заливались особенно весело. В такой погожий день невозможно быть сонным и разбитым, однако Алексей чувствовал себя именно так. Не радовало ни солнышко, ни теплая погода. Хотелось забиться в угол, завернуться в плед и смотреть телевизор. Да-да, именно телевизор. Восемнадцатый век со своими странностями порядком достал. Накатывала нешуточная депрессия, Алексей не помнил, когда ему последний раз было так плохо, что будущее виделось исключительно в темно-серых тонах. Без просвета и надежды на хорошее.
— Вы совсем меня не слушаете, Алексей! — укоризненно покачал головой Сен-Жермен, но в его голосе не было раздражения, только легкая грусть. Граф сидел напротив своего ученика в высоком кресле с затертыми ручками. На столике перед мужчиной стояли две чашки чая, одна наполовину пустая, а вторая полная. Алексей к ней даже не притронулся, как, впрочем, и к нежнейшим французским эклерам.
— А! Что? — Молодой человек вздрогнул и испуганно уставился на графа. Алексей действительно отвлекся и потерял нить разговора. А как не отвлекаться? За последние дни произошло слишком много, чтобы все это вот так, с ходу, переварить. А сейчас пришлось несколько раз пересказывать Сен-Жермену события минувших суток и заново переживать кошмар в подвале Розы. Да еще и объясняться, откуда взялась способность к оборотничеству. Будто Алексей сам знал! Пришлось рассказывать про сны и участие в Дикой Охоте. Почему-то это испортило графу настроение, и он стал несколько груб, но Алексей не слушал, пребывая в состоянии оцепенения.
— Похоже, сейчас разговаривать не имеет смысла, — наконец смирился граф и махнул рукой. Алексей, предчувствуя скорую свободу, радостно закивал. Он на самом деле не мог и не хотел вникать в суть разговора.
— Но сначала расскажите мне, когда все это началось? Должна же быть отправная точка, после которой вы стали замечать изменения, происходящие в вашем организме.
— Там, дома, — сглотнул Алексей. — Я с утра пошел на раскоп… — Парень сделал паузу, проверяя, понимает ли граф, о чем идет речь. — Заблудился в лесу… и оказался здесь. Меня Семен нашел.
— А изменения?
— Они начались уже здесь… В лесу, я не знаю, в моем мире или в этом, на меня напали волки. Один из них укусил за руку… Думаю, это и стало отправной точкой. Укус.
— Но когда ты попал ко мне, ран не было. Только жар.
— Я знаю, — Алексей вздохнул. — Я вообще посчитал этот инцидент сном, но изменения начались именно тогда. До этого я был совершенно обычным парнем и очень хочу стать им снова.
— Но это…
— Невозможно? Я подозреваю, но что мешает мне хотеть несбыточного? А сейчас простите, пожалуй, я пойду, отдохну.
Кроме воспоминаний, Алексея волновал еще морально-нравственный аспект — он потерял бумаги, важные для Екатерины, и это не давало покоя. Молодой человек не любил подобные ситуации. Ему доверили тайну, жизнь, а он, пусть и невольно, предал это оказанное доверие. Облажался. Даже мысленно это слово прозвучало чуждо для восемнадцатого века. Алексей и раньше не очень его любил, но в данной ситуации он именно облажался. Причем очень сильно. Или это тот самый фактор? Невозможность изменить историю… так и должно быть. Столько вопросов, что найти ответы не получается, значит, нужно действовать исходя не из собственных знаний, а повинуясь внутреннему моральному кодексу. А по внутреннему моральному кодексу он облажался.
— Подождите. — Сен-Жермен задумался. — Еще один момент.
Алексей послушно уставился на графа, мечтая как можно скорее оказаться наедине с собой.
— Я думаю, вы понимаете, Алексей, что сейчас вы плохо контролируете себя и очень опасны. Неизвестно, в какой момент вы перекинетесь, как долго будете находиться в обличье зверя и кого в это время покусаете.
— Но я никого… — начал парень, но граф жестом заставил его замолчать.
— Много ли вы помните про то, как оказались здесь? Даже свое освобождение из подвала в доме моего старого врага вы не помните…
— Кто он? — упоминание о похитителе позволило не отвечать на неприятный вопрос. — Зачем… — Голос сбился. — Зачем он хотел это со мной сделать?
— Ну, во-первых, я не знаю, что «это», — пожал плечами граф. — А во…
— Его помощник, гадкий, вонючий некромантишка должен был заживо превратить меня в зомби! Напоить дрянью, чтобы кровь, лимфа и все мои внутренности стали густыми и вязкими, как смола… и тогда после смерти я бы очень долго не стал портиться! — дыхания не хватало. Алексей находился на грани истерики. Еще немного — и он банально разревется. Молодой человек сделал несколько глубоких вдохов и отвернулся к окну, пытаясь справиться с эмоциями. Тихий голос Сен-Жермена он едва разобрал:
— Думаю, он хотел отомстить мне. Многие нелогичные и неприглядные поступки Самуила Розы направлены на то, чтобы доставить мне боль или неприятности.
— То есть я стал разменной монетой в ваших нерешенных спорах? Просто замечательно! — невесело хмыкнул Алексей. На смену панике пришла злость, в том числе на себя, за позорный срыв.
— Вы хотя бы остались живы, — в голосе графа звучал лед. Алексею не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, насколько зол граф. Это не являлось слепой яростью — холодная, хранимая годами злоба.
— Но… — осторожно поинтересовался парень. — Кто-то погиб?
— Да. Мой бывший ученик, но это не та тема, которую я готов сейчас обсуждать с вами.
— А я готов ее обсудить, потому что чуть не погиб из-за ваших разногласий! Неужели я не вправе знать?
— Печальная судьба моего прошлого ученика — не ваше дело. Что же касается Самуила Розы, то он глуп, не в меру подозрителен и часто принимает желаемое за действительное. Вот и сейчас ему кажется, будто я пытаюсь встать у него на пути.
— А это не так?
— Нет, я сам не ожидал его встретить в России. Он не тот человек, с которым бы мне хотелось пересекаться. — Граф замолчал и через минуту задумчиво произнес: — Хотя допускаю, что здесь нас интересует одна и та же вещь. Но мне нет дела до самого герра Розы. На этом я считаю обсуждение наших отношений законченным.
Алексей понял — сейчас лучше не спорить. Слова не способны изменить уже случившееся, да и не отвечает граф за действия своего давнего врага.
— Можно идти?
— Ну, как только вы ответите мне на вопрос о том, что помните о моменте превращения в волка, и о том, как сбежали от Розы.
— Ничего. — Алексей опустил глаза, боясь, как бы они не выдали ложь. Про плюющихся в зомби котов, потом превращающихся в людей, а после вовсе растворяющихся в темноте, рассказывать не хотелось. Будут лишние вопросы, ответов на которые молодой человек не знал.
— О том, как очутились здесь, вы, полагаю, тоже ничего не помните. Так ведь?
Последняя фраза не звучала вопросом. Она была утверждением. Граф оказался прав, и Алексея это злило. Он действительно ничего не помнил, но почему же сразу подозревать его в том, что он на людей кидается… Или?..
— Я кого-то покусал, да? — вскинул глаза Алексей.
— Не успел, — отрезал Сен-Жермен, — но пытался, и не кого-нибудь, а Семена. Твои силы растут с каждым днем, а значит, следующее нападение может закончиться трагедией. Оборотень, попробовавший человеческой крови, становится неуправляемым. Как только ты кого-нибудь сожрешь, превратишься в тупое животное, у которого нет разума, а есть только жажда крови и инстинкты.
— Это произойдет обязательно? — Алексей сглотнул, перспективы, нарисованные Сен-Жерменом, совсем не радовали. — Разве нет тех, кто справился?
— Сдаются все. Кто-то раньше, кто-то позже, — слова графа звучали как приговор. — Но я постарался предотвратить подобный исход. Вы заметили у себя на руке браслет?
— Что это? — Парень нерешительно провел пальцами по украшению. Он, конечно же, его заметил, но думать еще и над его природой и значением времени не было.
— Амулет. Временная защита человеческой сущности. Вещь очень старая, редкая, вы не представляете, каких усилий мне стоило ее достать. Берегите его. Он не избавит вас от проблем, но позволит менять облик по своему усмотрению и, перекинувшись, сохранить человеческий разум.
— Но… за что? — вопрос был глупым, но вертелся на языке.
— Сложно сказать, — граф задумался. — Во-первых, мне стало жаль вас убивать, все же, хотим мы того или нет, вы — мой ученик. А живой и без сдерживающего амулета вы представляете реальную угрозу, и для меня в том числе. А сейчас отдыхайте. Столько потрясений за короткий промежуток времени действительно способны выбить из колеи. И не забудьте — браслет не снимайте. Он для вас — единственная защита и возможность сохранить рассудок.
— А можно вопрос не по теме? — Алексей остановился у двери и нерешительно оглянулся.
— Почему бы и нет?
— Здесь оборотни, маги, некроманты и зомби… а почему же в мое время ничего этого нет? Куда за два века исчезнет магия?
— Тут несколько вариантов ответа. Либо магию вытеснила техника, либо жадные и не думающие о будущем маги высосали всю энергию, либо вы, молодой человек, просто ее не заметили…
— А… — Алексей сам не знал, что хотел сказать этим бессмысленным звуком, но силы действительно иссякли, и ничего более умного он придумать не смог.
Молодой человек прошел в свою комнату и запер дверь. Свидетели ему сейчас были ни к чему. Да и вообще хотелось побыть одному, и если граф понял, что говорить сейчас бессмысленно, то Семен вполне может зайти. Если, конечно, не злится за вчерашний инцидент. Прежде чем решиться, Алексей долго стоял перед распахнутым окном у себя в комнате. С одной стороны, хотелось опробовать браслет и исправить допущенную ошибку. А с другой — сама мысль о том, что придется возвращаться в дом некроманта, вызывала ужас. Да и не знал молодой человек, где Самуил Роза прячет документы, и не имел ни малейшего представления, как их стащить.
Алексей колебался, взвешивал за и против, а руки уже машинально стаскивали рубашку. Синяки и ссадины почти прошли, также, судя по всему, не причинило вреда и пойло, которое заставил проглотить некромант. Сен-Жермен сказал, что это одна из особенностей оборотня — при смене ипостаси все раны заживают. В оборотничестве, видимо, есть и приятные стороны. Молодой человек уже взялся за ремень, когда понял, что рыскающий по улицам города зверь привлечет гораздо больше внимания, чем прогуливающийся человек, а перекинуться можно и недалеко от особняка Розы.
Решив окончательно, Алексей снова накинул на плечи рубашку и бесшумно выпрыгнул в раскрытое окно второго этажа, приземлился мягко на ноги, лишь коснувшись кончиками пальцев земли, чтобы удержать равновесие. В последнее время такие трюки давались ему легко, словно годы тренировок ушли на отработку плавности движений и ловкости. Молодой человек начал отчетливее видеть преимущества оборотничества. Напрягали лишь слова Сен-Жермена про сумасшествие, ну так граф же сам дал амулет. Пока волноваться не о чем.
К дому барона Алексей двинулся в бодром расположении духа и прошел так около квартала, пока не понял, что во время поездки в карете он дорогу не запомнил, так как в окно не смотрел. А как добирался волком, помнил очень смутно.
— Так, — пробормотал молодой человек под нос, пытаясь успокоиться. — Так. — Он затравленно посмотрел по сторонам, но ничего, кроме тонущих во мраке деревьев, не увидел. Немного успокоившись, Алексей собрался с мыслями и прикрыл глаза, стараясь вспомнить те ощущения, что испытывал, когда был зверем. Шорох опавшей листвы под лапами, запахи, хруст случайных веточек. Слух усилился, обострился нюх, и парень, немного пригибаясь к земле, словно от кого-то прячась, двинулся в противоположную от дома Екатерины сторону. Он шел с закрытыми глазами, но человеческое зрение сейчас только мешало, не давало сосредоточиться и сбивало с пути. Звериные инстинкты были куда надежнее. Из этого странного транса Алексей вынырнул в парке, сделал несколько шагов вперед и практически перед собой обнаружил высокий каменный забор. Алексей не узнал это место, но почувствовал, что пришел туда, куда нужно.
Он видел в темноте значительно лучше, чем обычный человек, но все равно мало что мог разглядеть. Сейчас это обстоятельство не имело значения, он был уверен: за забором находится дом Розы. Молодой человек плохо понимал, как волк будет перелезать через каменную стену, но, не сменив ипостась, соваться на вражескую территорию не хватало смелости.
Алексей вздохнул, еще раз с сомнением покосился на забор и принялся скидывать с себя одежду, когда услышал сзади гаденький смешок. Испуганно обернулся и заметил уже знакомого лохматого парня. Гость как ни в чем не бывало устроился на поваленном дереве. Появляться буквально из воздуха, похоже, было его привычкой.
— Да кто же ты такой! — в сердцах выдохнул Алексей. — И что тебе от меня нужно, а? Почему ты за мной следишь?
Вопрос о том, кто он, гость привычно проигнорировал, а вот на другие ответил, правда тоже туманно:
— Оберегаю я тебя. Нравишься ты мне.
— От чего оберегаешь? Зачем? Если бы не ты, я бы сейчас вообще спокойно сдавал сессию, а не прозябал бы здесь! Раньше оберегать нужно было! Нашелся ангел-хранитель!
— Ангел-хранитель? — заржал гость. — Насмешил. Скажешь тоже. А раньше я тебя не оберегал, потому как ты был мне не интересен.
— А сейчас, стало быть, интересен? Ты знаешь, что я домой, между прочим, хочу!
— Скучный ты. — Лохматый поковырялся в носу и вытер палец о штанину. — Ну, вот что у вас там интересного? Кем ты там был? Обычным, ничем не примечательным и никому не нужным студиозусом? А тут — сильный, ловкий и по-прежнему глупый.
— Почему это глупый? — обиделся Алексей.
— А вот зачем ты снова к некроманту полез? — усмехнулся гость. — От великого ума, что ли? Я для чего тебя спасал? Жизнью рисковал, между прочим. А ты не ценишь. А ну как, я не успею тебя снова вытащить? Был студиозус — стал зомби.
— Мне туда нужно, — буркнул Алексей и принялся стаскивать через голову рубашку. — Там вещи мои остались. Важные, мне секрет доверили…
— А ты, стало быть, его потерял? Ай-ай как плохо. Небось, дама секрет-то доверила? — Рыжий захихикал. — Если бы не дама, не полез бы ты к некроманту обратно. Да не имеет значения твой секрет. Не изменишь ты ничего, только зря угробишься. Не лезь! Как ты туда думаешь попасть? Оборачиваться хочешь? Тебе не кажется, что бродящий по коридорам дома волк выглядит несколько странно? Хотя и занятно, с удовольствием бы посмотрел, как ты в волчьем обличье будешь на стену карабкаться. Но при других обстоятельствах. Не лезь.
— Мне надо.
Алексей не собирался обсуждать свое решение с малознакомым парнем, тем более с этим. Молодой человек и сам понимал, что план не лучший, но другого не было.
— Точно решил? — Рыжий не сдавался.
— А тебе-то что?
— Ну, допустим, я могу тебе оказать еще одну услугу, — пожал плечами гость.
— Зачем тебе это? С чего ты будешь рисковать ради меня? И кто ты, в конце концов?
— Ты, можно сказать, крестник мой. Беспокоюсь я о тебе…
— Почему?
— Экий ты подозрительный. — Гость хмыкнул. Отряхнулся и спрыгнул на землю толстым пушистым котом. — Живым ты мне, студиозус, нужен, — муркнул зверь и растаял в темноте, оставив полураздетого удивленного Алексея наедине со своими мыслями.
