"?…"
"Знаешь, больше всего я боялась, что ты кинешься на этих… монстров, чтобы защитить меня. И глупо погиб бы. Нет, не так. И тогда мы погибли бы оба"
Она вдруг начинает говорить вслух, как в трансе, полузакрыв глаза и медленно, медленно раскачиваясь. Певучещебечущая речь, но все понятно.
"Они не смогли. Они не убили тебя, Рома. Теперь мы будем жить долго, очень долго. И счастливо. Мы будем вместе всегда и везде. По крайней мере ближайшую тысячу лет"
Я судорожно нащупываю ее бедро, Ирочка морщится от боли, но терпит. А в глазах уже пляшут такие знакомые огоньки. Любимая моя…
- Этот Иван всю меня облапал. Вот, смотри, какие синяки она показывает мне ногу Между прочим, у тебя на глазах. Зовешь в гости кого попало!
"Защита скафандра не работала, но материя выдержала. Если бы не она… Я не знаю, Рома. Я, конечно, биоморф, но уж очень у него был сильный комбинированный яд"
Я судорожно хватаю ее, прижимаю к себе. Она покорно замирает, пока я целую ее, ищу маленькие губки. Вода из стакана стекает на подушку, я чувствую.
Я наконец нахожу ее губы. Вот интересно мои со вчерашнего вечера еще разлохмачены, а у нее как у нецелованной сроду девчонки. Заживает все, как на биоморфе.
"Рома, не сердись. Я сейчас не в состоянии. Идет операция, и там ребята… Все там, и наши тоже. И папа вышел полевым игроком, и даже мама"
Я вслушиваюсь своим внутренним чувством. Да, на базе только Юайя и Кио, как операторы телепорта и транспортных коконов, да еще дед Иваныч какойникакой резерв. Плюс мы с Ирочкой. Это Кио извлек нас телепортацией из разрушенного людоедского вертепа, в который Иван и его товарищи превратили наш дом.
"Там уже прибрались немного" Ирочка улыбается "все сойдет за происки этих… да, террористов"
Да уж. Куда всяким там Басаевым до этого Ивана…
Люк тает, как не было. В тесное отверстие медведем пролазит дед Иваныч.
- Кхм… Рома, Иришка, я тут ватрушек настряпал, с творогом, пирогов с капустой, с яйцами… Я так мыслю через час примерно вся эта братия, значит, крылатая, будет тут, так что вам неизвестно, что останется.
- Взяли резидента?! мы подскочили вместе.
- Не, пока только помощничка его. Который лично руководил операцией, значит. В Москве был, сволочуга, в катакомбах московских прятался, у вас там нарыто черт знает что. Да не это главное захвачены все три телепорта ихних, в Турции, в Иране и в Афгане. В Поясе зла, значит. Помощничек знал, где, и сдал мигом. И кучу "тарелок" им побили, на счастье дед смеется, гудит довольно.
"А корабль?"
Смех гаснет.
"А корабль не вышел, Рома. Не поднялся в воздух, значит, остался в толще моряокеана. Ошиблись малость ребята, Чук с Геком"
Так. Значит, война продолжается, и враг не добит…
- Война войной, а обед по расписанию. Идите обедать, ребята. А я отнесу Юле с Кио, на рабочем месте поедят, нельзя им отрываться.
Ирочка вздыхает, поднимается. Накидывает на себя какойто шелковый халатик. Я смотрю на нее с недоумением что такое?
- Я набралась от людей дурных привычек Ирочка смеется представляешь, я стала стесняться ходить голой!…
…
В довольно обширной трапезной на сей раз тесно, и она чемто напоминает голубятню в глазах рябит от мельтешения ангелочков, и они все прибывают. Нет той сосредоточенной собранности, как утром, царит возбужденное оживление, то тут, то там вспыхивает смех, голоса поют, щебечут поангельски. Ликвидаторы не обязаны знать земные языки, и речь врагов знать тоже необязательно есть же телепатия!
А вот и Уэф. Размялся, координатор, отвел душу. Подрался малость, стало быть. И мама Маша рядом. Не согласилась оставить без присмотра своего муженька, увязалась вместе с ним. Выходит, это у Ирочки семейное. Декабристки.
"Балбес ты, Рома, хотя и герой" Уэф необидно смеется. "Не могу же я передать руководство нашей командой комуто. Тем более в таком деле. А Мауна… Жизнь вместе, Рома, и смерть вместе, если что. Так что гдето ты прав. Но, как обычно, очень сильно упрощаешь"
Я чувствую на себе массу любопытных взглядов, и еще больше на Ирочке. Большинство ликвидаторов видело Землю только в фильмах, а наша с Ирочкой история… Надо же, настоящий биоморф, живая легенда будущего о всесильной любви! Я вдруг понимаю, почему Ирочка сегодня одела халатик. Трудно выдерживать на себе такое количество любопытных взглядов. Нет, конечно, никакого грязного скотства, но всетаки… Ощущать себя живым экспонатом, пусть и достойным восхищения, навроде Венеры Милосской это надо привыкнуть.
Но чтото гнетет меня, и я вдруг понимаю. Вот они.
Чук и Гек сидят хмурые. Улавливают мою мысль. Смотрят в мою сторону. Понятно…
- Внимание всем! это Уэф. Тоже почувствовал, значит Хочу изложить свое видение ситуации.
Акция "зеленых", начатая с таким размахом, прямо скажем, полностью провалилась. Ни одна из основных целей ими не достигнута. Не удалось им захватить нашего особого агента, роль которого сегодня блестяще сыграл Роман. Не удалось им и уничтожить его. И разумеется, не удалось рассекретить и захватить эту базу, тем более выйти на другие.
В результате наших активных действий захвачен вражеский агент влияния, биоморф, помощник резидента. Он сдал нам сразу три важнейших объекта. Далее, в результате успешных и быстрых действий сразу тремя группами нами захвачены целых три вражеских телепорта. Если учесть громоздкость их оборудования, восстановление этих объектов в других местах займет многие годы, если вообще произойдет вполне может оказаться, что затраты на это дело их владыки сочтут чрезмерными. Кроме того, враги лишились значительной части своих "тарелок" всех типов, а это тоже очень важно. Ведь "тарелки" на Земле они не делают, телепортировать не умеют, и завоз их за многие десятки парсек сложная проблема.
Я считаю проведенную операцию вполне успешной. Более чем успешной, если учесть отсутствие живых потерь. Но сотрудники службы безопасности имеют особое мнение. Сейчас мы его узнаем. Говорите.
Чук и Гек мгновенно переглядываются кто скажет? Ага, это Гек.
"Бьющий крылом" не складывает руки в замок, шевеля пальцами, и четок у него нет. Он пододвигает к себе вазу с вареньем, начинает мешать ложкой.
- Начнем с того, что координатор здорово расхвалил наши успехи. А ведь и "зеленые" поначалу могли хвастаться лихо мы начали! Между тем наша контроперация идет совсем не так радужно. Почему? Поясню.
Корабль "зеленых" не вышел на бой, и где он сейчас, неизвестно. Это первая неудача. На корабле имеется свой телепорт, который мы полагаем рабочим. В крайнем случае, законсервированным, и расконсервация его дело одногодвух дней, а не многих лет. Вторая неудача захвачен помощник, но сам резидент цел, как и почти вся сеть. Помощнику, "зеленому" низшей касты (ему просто приказали стать биоморфом, превратиться в человека), известно многое, но гораздо больше неизвестно. Например, где находятся законсервированные телепорты на территории этой страны. Конечно, их расконсервация заставит "зеленых" повозиться, ведь при первичном включении их громадины выдадут себя землетрясением, довольно сильным, если с ходу запустить груз. Но при правильном пуске на холостом ходу землетрясение будет небольшим, так что… В общем, потери "зеленых" хотя и велики, но вполне восполнимы, и они их непременно восполнят, если не взять резидента. К тому же вы не забывайте при принятии решений их владыками решающее значение имеет не объективная необходимость или целесообразность, а субъективный фактор кто именно проталкивает то или иное решение. Решение может быть глупым и прямо вредным, но это мало кого у них волнует. Здешний резидент, по нашим данным, обладает немалым личным влиянием, и он вполне добьется увеличения расходов на ведение здешних дел. И работать Роману с Иоллой больше не дадут, придется им перебираться из Москвы куданибудь в глубинку, а то и вообще отсиживаться здесь, на базе.
Гек в задумчивости медленно вращает ложку в вазе с вареньем. И не ест во дела! И в самом деле здорово озабочен и даже расстроен.
- В общем, так. Мы с коллегой считаем успех всей нашей контроперации относительным. Сегодня и завтра "зеленые" спрячут концы, а резидент уйдет с Земли, уйдет через рабочий телепорт корабля, а если нет через один из стационарных, нам неизвестных. И мы будем ждать ответного удара. Хотя и не сразу.
"…Роман, это мама Маша. Зайди, пожалуйста, в медпункт. Лучше сейчас"
"Уже иду" и я действительно уже иду, пока отвечаю. Усмехаюсь про себя как въелась привычка.
Узорчатый люк зеленого металла тает мгновенно, подчиняясь моему мыслеприказу. В комнате со знакомой кушеткой, она же кресло, она же… да что угодно, находятся мама Маша и моя Ирочка. Ирочка стоит нагишом, закинув руки за голову, вертится, изгибается, даже поднимает ногу, подчиняясь уверенным пальцам матери. Ясно, медосмотр.
- Раздевайся, не стой. Совсем, Рома.
Нет, как хотите, до сих пор не могу до конца привыкнуть к их спокойному, уверенному бесстыдству. Главное, все вроде бы верно. Ирочка видела меня тысячу раз, и еще не в таких позах. Мама Маша доктор, ей по штату положено… Но зачем же при Ирочке!
Они фыркают одновременно, насмешливо… Ангельская семейка…
Ирочка разворачивается ко мне, и я вдруг замечаю, как только что синяки на левой ноге, вся голень и полбедра. Следы Ивановой руки… Маленькая моя!
В глазах вновь стоит извивающаяся отрубленная рука, перебирающая пальцами с торчащими иглами ядовитых когтей, пытающаяся найти слабину в ткани защитного скафандра, быстро ползущая по Ирочкиной ноге вверх, вверх…
- У тебя крепкая психика, Рома, я даже удивляюсь, до чего крепкая мама Маша берет мою руку, начинает внимательно и быстро ощупывать, разглядывать. Из сотни людей Земли девяносто девять, не меньше, уже нуждались бы в опытном психиатре. Другую руку… Да, и тебе везет, ты даже не представляешь, как. Ни царапины! Руки за голову…
- Я знаю, мама Маша. Мне дико везет, мне невероятно везет. Я нашел мою ненаглядную. А все остальное несущественные детали.
- Нуну… Слушай, Иолла тебе нужен этот рудиментарный волосяной покров на самых таких местах? Может, уберем? И на лице тоже, чем брить каждый день…
- Не надо, мама, пусть будет так, как есть. Знаешь, как шкодно! И я даже загадку сочинила, на здешний манер: "Усатый, бородатый, с двух концов лохматый". Вот.
Я таращу глаза. Ну это уже вообще… Нет, это слишком!
А они уже валятся от хохота, глядя на меня. Ангельская семейка!…
Все напряжение этого бешеного дня вдруг разом прорвалось, и я валюсь на них сверху, сам помирая от хохота.
- Иваныч, могу я попросить тебя… я умолкаю на середине фразы. Привык уже, что телепаты народ догадливый.
- Банькуто? Можно, отчего нет. Ты же сегодня герой, какникак. Да и я попарюсь.
Мы идем к баньке, взяв по два ведра. Водопровода в бане нет, надо натаскать воды, затопить печку…
Сегодня печь растапливаю я. Дед Иваныч сделал герою неслыханную поблажку, он понимает… Огонь всегда успокаивает. Я сижу, глядя на танцующие языки пламени, и мне кажется, что танец пламени исполнен тайного смысла. Так и тянет закрыть глаза…
"Роман, Петр Иваныч. Здесь Уэф. Смотрите!"
Прямо посреди темного предбанника, в нескольких сантиметрах от потемневшей бревенчатой стены возникает большое прямоугольноплоское изображение, видно, как по нему бегут строки. Понятно. Трансляция здешнего нашего телевидения.
"Сегодня в Турции произошло сильное землетрясение" хорошо поставленным голосом вещает дикторша "имеются значительные разрушения и человеческие жертвы. Еще более сильное землетрясение произошло на территории Ирана, где разрушены тысячи домов. Только что пришло сообщение, что и на территории республики Афганистан произошло землетрясение силой до семи баллов. Размер ущерба, нанесенного стихией, пока не выяснен. Ряд ученыхсейсмологов уже выдвинул предположение, что землетрясения в Иране и Афганистане напрямую связаны с землетрясением в Турции"
"Вот так вот. Надо было сразу поставить защиту от принудительного пробоя канала с той стороны… Могло быть и хуже"
Мы с Иванычем молчим. Что тут скажешь?
"Зеленые" рубят концы. Особисты правы завтра к вечеру блестящие результаты наших сегодняшних побед будут в основном сведены на нет. Ладно… Отдыхайте пока"
Экран, висящий в воздухе, гаснет. Мы с дедом молчим, медленно переваривая. Я неотрывно и тупо гляжу на огонь. Язычки пламени извиваются, переплетаются, словно танцуют некий танец, исполненный скрытого смысла. Так и хочется закрыть глаза…
Пепельный свет, сочащийся с потолка, непонятно как создает чувство безопасности и уюта, навевая сон. И главное не мешает думать.
Сегодня я взял у деда Иваныча простыню, но без толку она смятым комком валяется в ногах. Тепло здесь очень…
Ирочка уже заснула, как обычно, тесно прижавшись ко мне. Она дышит легко и ровно. Она всегда дышит легко и ровно.
Нет, не всегда. В моих глазах стоит видение Ирочка, оскаленная, как рысь, защищающая своих рысят, с занесенными для перекрестного удара клинками, отвинченными от своих боевых протезовпсевдокрыльев… И звенящий жуткий крик: "За спину!!!"
Я глажу ее, и она прижимается еще теснее, чмокая во сне. Чудо мое, невероятное чудо… Я сделаю все, что смогу. А что я еще смогу сделать?
Как там меня назвали? Великий Спящий? Ясно и дальновидящий? Это ято? Хаха…
Но перед глазами опять всплывают видения прошлой ночи. А вдруг?… Нет, ребята, это вам не хаха. Совсем не хаха.
"А если ты прав, и он действительно Великий Спящий, то у резидента "зеленых" осталось совсем мало времени, чтобы застрелиться"
Я обещал сделать все, что смогу. Обещал Ирочке, обещал Уэфу и маме Маше. Обещал людям, спящим в своих домах на своей планете. Обещал мириадам звезд…
А смогу ли? Ладно, хватит думать. Глаза слипаются. Спать…Спать…
Красные, зеленые, коричневые пятна сплетаются, танцуя свой исполненный скрытого смысла танец. Я сплю. Я вижу.
"…Так и не нашли. Не высунулся ни разу. Зря вызывали боевой звездолет"
"Может, всетаки выманить чем?"
"Да чем теперь?! Нет, он теперь на дне"
"А резидент?"
"А резидент прибудет к нему сам. На "тарелочке". Мы же не всю им посуду перебили, далеко не всю. И отследить "тарелки" очень трудно. Так что нырнет он, перейдет на борт этого тазика и поминай как звали…"
Я расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, широким стремительным кольцом. Как это? Да откуда мне знать! Я же сплю.
Я поднимаюсь над землей. Все выше и выше. Огромная вогнутая чаша, в центре которой я, невидимый и неощутимый. Без всякой маскировки невидимый и неощутимый, потому что меня там нет. Только я все вокруг вижу. Но где?
Я поднимаюсь над Землей. Круглится подо мной выпуклый бок планеты, громадным шаром плывущей в просторах космоса. Я всматриваюсь до рези в закрытых глазах. Где?
Вот. Вот оно… Излучина громадной реки, изогнувшаяся так круто, что почти свернулась в кольцо. А в центре этого разорванного кольца возвышаются горы, как развалины титанического замка, окруженного рвом с водой, такие древние, что уже почти скрылись в недрах земли, заросли лесом… И россыпь жалких поселений пигмеев, еще сохранившихся вокруг развалин замка. Одно побольше, на самой излучине, а два других по обе стороны моста, ведущего в замок, возле разрыва водного кольца…
Мои невидящие глаза видят в развалинах замка сохранилась какаято жизнь. Нет, нет не так… в подвалах замка еще копошатся тени мертвых… Да. Теперь явно видно мертвецы чтото затевают, нимало не смущаясь живых.
Я всматриваюсь до рези в затылке. В призрачных катакомбах у какойто непонятной циклопической установки копошатся маленькие зеленые человечки. Да и не такие уж маленькие, чуть поменьше ангелов ростом. Темные глаза без белков на зеленом лице, узкий безгубый рот. Гибкие длинные пальцы колдуют над пультами… Только крыльев нет, и не было никогда. Да, еще чтото… А, и души нет, хотя когдато, возможно, она и была.
Я вижу. Я уже почти понял, в чем смысл их уверенных движений. Они делают свою работу, они полагают ее нужной и важной, а все остальное лабуда. Главное делать свою работу, делать хорошо, разве нет?
Все. Я понял. Мои волосы встают дыбом, и это странно ведь я сплю. Люди, мирно спящие в своих домах, в городах вокруг древних развалин титанического замка, еще не знают, что в подвале этого замка живые мертвецы будят саму Смерть…
Я выныриваю из водоворота сна, разрывая его путы.
"Папа Уэф! Уэф!! Уэф!!! Да проснись, наконец, ты, Смотрящий из поднебесья!!!"
"Роман, что такое?"
"Папа Уэф, в самом сердце Жигулевских гор… Там телепорт, и они его запускают!"
Потолок ярко вспыхивает голубоватобелым светом. Пронзительно визжит сирена.
Топот множества ног совсем не слышен. Еще бы легкие босые ноги по мягкому пушистому ковру. Но когда мы с Ирочкой выскакиваем в прихожую, место общего тревожного сбора, все уже стоят одетые в доспехи, и даже прозрачные пузыри шлемов поблескивают на головах. Только сейчас замечаю: на ногах и руках у них перчатки, и вдоль верхней кромки крыльев поблескивает сталью узкая полоска очевидно, на случай близкой встречи с какимнибудь "Иваном", имеющим крепкие металлокерамические кости…
"Внимание всем" Уэф даже не помышляет перейти на звук, сирена все еще визжит "В Жигулевских горах "зеленые" готовят к работе законсервированный телепорт. Если они сразу отправят груз… то есть резидента… Там города, и в одной только Самаре два миллиона!"
"Где именно?" это Чук. Уэф молча показывает на меня. Я в растерянности я же никогда не был в Жигулевских горах… Да читай же ты, ну!
Словно тяжелая громадная капля ртути прокатывается по моим мозгам. Давай, начальник, давай!
"Ясно. Вы за мной. Ты это Геку ведешь вторую группу, коконом, и весь остальной груз. Подробности на месте. Кио, Юайя меня с группой телепортировать куда покажу, время дорого. Уэф?"
"Я на контроле. Если будем нужны, скажешь. Действуйте, ребята"
- …Ну что, Рома. Вот это и произошло. Я рада. Ты не представляешь, как я рада…
Ирочка смотрит на меня снизу вверх, робко, как маленькая девочка на большого дядю, сильного и непонятного. Конечно, дядя добрый, но…
- Я не понял. Нет, подожди… Ты что, боишься меня?!
- Да нет, Рома, я…
- Да да, родная моя. И вот что я тебе скажу, раз ты не хочешь видеть сама сильнее ты меня обидеть не могла. Правда.
Я опускаюсь перед ней на колени. Прижимаюсь лицом, крепко обняв. Она стоит смирно. Да что же это такое?!
- Послушай меня. Всмотрись в мои мысли. В мою душу. Если ты сейчас… Я же люблю тебя. Я всегда любил тебя, и всегда буду любить. Ну как ты не видишь!
В ее глазах уже пляшут знакомые огоньки, и ее ладошки обнимают меня за щеки. Я с огромным облегчением перевожу дух.
- Прости меня, Рома. Это просто…ну…помрачение рассудка, не иначе. Не каждый день видишь перед собой Великого Спящего.
- Ну и шуточки у тебя, родная. Так и Ивана напугать можно!
Она еще секундудругую пытается сдержаться, но смех уже рвется наружу, мелко сотрясая ее тело. Все! Словно рухнула плотина, и мы хохочем, как сумасшедшие…
Мерцают, вспыхивают разноцветные значки на панелях аппаратов и прямо в воздухе. Мерцают объемные экраны. Лица Уэфа и всех остальных членов команды сосредоточены, в глазах играют отблески, и мне кажется, что это отблески пожара, охватившего ту древнюю неприступную башню, где засели враги. Враги, которых надо не просто победить уничтожить до голой земли, чтобы не осталось потомства, праха и имени.
Идет бой.
Я не успеваю улавливать все, только отдельные мыслеобразы, перемешанные с мысленными и звуковыми командами, сообщениями и ответами, плюс изображения с экранов. Вот такой винегрет.
Случись я тут еще позавчера папа Уэф выпер бы меня мгновенно, туристам на посту контроля делать нечего. Но сегодня он терпит мое присутствие, и я понимаю он надеется, что я и наяву койчего стою. Запас карман не тянет, пусть постоит хлопчик в резерве.
В искусственных тоннелях и природных пещерах, коих немало под известняковыми толщами Жигулей, еще продолжают оказывать тупое, бессмысленное сопротивление боевые роботы и автоматические системы охраны. Еще прыгают мячики шаровых молний, с шипением извиваются шнуры плазменных разрядов, ослепительными огненными струнами хлещут лазеры, обвально грохают взрывы. Но это уже агония. Рой невидимых "болтов" уже достиг толстой вольфрамовой плиты, перекрывающей вход в главный зал. От плиты отлетают конические осколки, и в образовавшиеся отверстия уже юрко проскальзывают вездесущие "болты". Вольфрамовая плита отходит в сторону. Вот и они. Хозяева.
Резидент стоит спокойно, и по выражению лица невозможно определить, что и как он чувствует. Но в мыслях его даже на таком расстоянии чувствуется страх.
- Я поздравляю вас, коллега. Вы меня переиграли. кому это он? Ясно, Чуку. Смотрика, и порусски говорит…
- Мы не играли. Мы работали это Гек.
- Да, конечно. Хорошая работа.
В руках у Чука я вижу острую узкую полосу стали шпага? Точно, она…
- Что вы хотите делать? это уже не просто страх животный ужас. Но держится…
- Скачать информацию с вашей головы, чего непонятно? Время дорого…
- Подождите… Это же неразумно…
- Почему? Вся информация, которой вы обладаете, находится у вас в голове.
- Подождите… Это же не ваш метод, я знаю. И это совершенно излишне. Я передам вам всю требуемую информацию. Кроме того, я могу быть полезен вам и далее, вы не находите?
Особисты переглядываются. Делают вид, что размышляют.
- Вполне возможно. Ладно… Вызывайте корабль.
- Что?
- Вызывайте корабль. Сюда. Вы можете. Командир корабля не имеет права ослушаться вашего приказа, вы Имперский Маг. Вы собираетесь уйти на нем.
- Хорошо. Но вы даете мне гарантии?
- Даю. Если вы поторопитесь. Этот ваш шаг залог нашего дальнейшего сотрудничества, вы же понимаете.
Теперь думает резидент. Только думать ему мешает блеск шпаги, которой поигрывает Чук. И ликвидаторы в боевых скафандрах, уверенно обследующие еще недавно его владения. И мерзкие пятна слизи следы недавних его подчиненных.
- Ваши аргументы столь убедительны… Как я уйду отсюда?
- Как хотите, на ваше усмотрение. Условия вашей вербовки обсудим чуть позже. Вызывайте!
- Хорошо.
Резидент "зеленых" извлекает из какогото кармана своего одеяния вроде кобинезона маленькое устройство, точьвточь наш земной сотовый телефон. Тычет в него длинными, гибкими пальцами, на концах которых я замечаю чтото вроде присосок. Раздается нечеловеческая, скрипящеклацающая речь, но смысла я не улавливаю. Вот если бы он был поближе… А может, я просто сильно устал сегодня.
Резидент выслушивает ответ.
- Корабль выходит. Будет здесь через двадцать минут. Он в полярном океане, подо льдом.
- Надо же Уэф отрывается от экрана, оглядывается А мы его ждали со стороны Атлантики! А ну, связь со звездолетом!
Чук прячет шпагу в ножны, притороченные между крыльев за спиной.
"Уэф, я прошу… Он мой, ладно?" это Гек "Ну ты же не занимался этим никогда, координатор, это же мой профиль. Ну дай!"
Словно холодным сквозняком вдруг повеяло. Я не сразу осознаю, что такое Уэф пригнулся к экрану.
- Повтори! Вслух повтори, что ты сейчас подумал! это Чук.
Лицо резидента "зеленых" попрежнему бесстрастно. У него же нет мимических мышц. Но я ощущаю, как он усмехается.
- Да, конечно. Вы же читаете мысли… Ну что же, мой крылатый коллега. Я удивляюсь, как вы не прочли этого раньше. Неужели вы думаете, что я не подстраховался? На борту корабля находится три десятка человеческих детенышей. Вы же гуманные существа, не так ли? Так вот… Сейчас я взойду на борт корабля, и вы уж мне не мешайте. Договорились? Иначе на вашей… как ее… ну… Вот память, забыл… Да, на вашей совести будет гибель этих несчастных.
- Звездолет на связь! это Уэф. Никогда еще я не слышал у него такого голоса шипящего, как сотня разъяренных кошек. И только спустя пару секунд я осознаю, что это фраза на их языке. Сбило с толку отсутствие певучего щебетания.
"Уэф, ну я прошу… Ну дай!" улавливаю я отчаянную мысль Гека "Нельзя тебе!"
"Уэф, он прав" это Чук "Тебе здесь работать. Ты же не сможешь потом здесь работать, неужели не ясно!!!"
В окне виртуального экрана, висящего в воздухе, возникает изображение ангела женского рода. Роскошные космы металлическисеребряные, с радужным отливом (как у нашей Аины мелькает мимолетная мысль).
- Командир звездолета певучая фраза, и мой мозг переводит: "Взлетающая в зенит" слушаю тебя, координатор.
Лицо Уэфа белое, блестящее от пота. И только вконец измученные, темнофиолетовые глаза живут на этом лице.
- Вашими действиями будет руководить сотрудник службы внешней безопасности. Слушай его команду. Вопросы?
- Один вопрос. Что тебя тревожит?… Нет. Нет. Так нельзя, нельзя!!
- Можно. Слушай его команду. Выполнять! Все у меня.
Экран гаснет, исчезает, как не было. Уэф пару секунд смотрит в пространство, спохватывается, оглядывает комнату. Все работают, молча и старательно, на него никто не обращает внимания. Очень сильно никто не обращает внимания.
Уэф шумно вздыхает. Экран вновь возникает перед ним, словно протаивает в пустоте окно. Идет разговор особистов со звездолетом.
"Здесь Бьющий Крылом. Объект засекли?"
"Да"
"Время подхода до берега и до цели, быстрее. И если можно, изображение. Да не надо сюда экран, мыслеобраза хватит!"
Я будто наяву вижу, как толща льда гдето в районе полюса, ближе к Гренландии, вспучивается гигантским горбом, расступается, высвобождая циклопическое дискообразное тело, испещренное мелкими деталями. Потоки воды, перемешанные со льдом, еще стекают с исполинской туши, а воздух уже кипит. Еще миг и корабль исчезает, как не было. Включен режим невидимости. И только гигантская круглая полынья медленно затягивается ледяным крошевом.
"Взлетающая в зенит, слушай… Его надо уничтожить, как только он поднимется над атмосферой. Там кваркгенератор, и еще, похоже, работающий телепорт"
"А если не поднимется? Пойдет на малой высоте? Ты представляешь, что будет, когда произойдет обрыв струны?"
"Это хуже. Но он поднимется, он спешит. И даже если нет… Он не должен уйти, поняла? Ни при каких условиях. Вопросы?"
"Их два. Это правда, что там тридцать…"
"Правда"
"Тогда второй вопрос. Как мы с тобой будем жить дальше?"
"Это будет потом. А сейчас исполняй! Он не должен уйти, никак не должен! Время готовности?"
"Две минуты"
"Время пошло"
Я будто наяву вижу, как невидимый звездолет сходит со своей высокой орбиты, с громадным ускорением приближается к планете. А навстречу ему неспешно поднимается также невидимый для нас, но отлично видимый для экипажа звездолета гигантский диск корабля "зеленых". Свободно могущий покончить со всеми боевыми кораблями всех земных флотов, а заодно и со всей авиацией, не получив при этом ни малейших повреждений.
"Готова к удару" это Взлетающая… "Ты был прав, он спешит. Вышел на орбиту, правда, очень низкую. Сто двадцать…"
Нет, боя не будет, вдруг понимаю я. Как там "молодец против овец?" Так какойнибудь броненосец времен Цусимы, громадный и страшный с виду, смог бы легко разгромить в одиночку всю испанскую Великую Армаду, но против современного подводного атомного ракетоносца он совершенно беспомощен ни уйти, ни отбиться…
"Бей! Взлетающая, бей!"
Гдето высоко в бездонном голубом небе неярко полыхнула сиреневая вспышка, и даже сквозь неистовое сверкание летнего полярного дня видно, как в небесах играют сполохи полярного сияния. Очередной природный феномен, признак глобального потепления…
"Все. Сняли чисто, весь импульс ушел в открытый космос. Я исполнила твой приказ, Бьющий крылом. Могу я отключиться?"
"Нет. Тебе плохо, я знаю. Но придется потерпеть до конца. Уже недолго"
"Ясно. Я на связи"
Тридцать… Тридцать ребятишек… Мне тоже нехорошо.
- Нет… Как же так? Вы же гуманные, вы не могли так!…
- Мы смогли.
- Но как же… Как я теперь уйду?
- Совершенно не представляю. Скорее всего никак.
- Подождите… Но наш договор остается в силе?
- Какой договор?
- Но вы же давали мне гарантию!
- Гарантийные условия нарушены.
- Нет… Подождите… Но я еще могу принести вам немалую пользу!
- Очень смелое заявление. Еще ни разу за всю историю ни один "зеленый" не принес пользы только вред.
- Не торопитесь. Я обладаю немалым влиянием, весьма немалым. Я вхож к самому Великому и Мудрому Повелителю Вселенной!
- И как вы намерены войти к нему?
- Понимаю… Понимаю ваши сомнения, коллега. Ну что же… Один момент.
Зеленый человечек закрывает глаза черные провалы без белков. Скрежещет, царапает сталь по стеклу: он произносит ключевую фразу. Ключ от гипнотической психоблокады, заперевшей в его мозгу некие особо секретные сведения, недоступные обычному телепатическому прочтению. Предусмотрительные, гады…
- Есть еще один телепорт, причем не законсервированный рабочий. Вот тут, на острове… да, Суматра. Видите, я с вами предельно откровенен.
- Слушаю вас.
- Зачем, вы же можете читать мысли? Впрочем, как вам угодно… Вы отпускаете меня, доставляете к телепорту… ну хотя бы вашим этим, как его, транспортным коконом. Я возвращаюсь домой. Как я оправдаюсь перед Великим и Мудрым мое дело. Главное, я у вас на крючке. Мне кажется, это очень выгодное предложение, разве нет?
- Разумеется. Только вот какое дело…
Чук снова достает шпагу, и маленький зеленый человечек, мнящий себя едва ли не богом этой дикой планеты, с животным ужасом следит за ним. Пятится. Некуда пятиться кругом ненавистные крылатые твари, страшные и непонятные нормальному здравому рассудку. Ужас и проклятие всех маленьких зеленых человечков…
- Да, это так. И даже если бы не эти заложники… Мы обманули вас снова говорит Чук. Нас этому специально учили врать. Это неприятно, но по сравнению с прослушиванием ваших мыслей просто наслаждение.
Они смотрят на корчащегося от страха Имперского Мага.
- Ваше дальнейшее существование абсолютно недопустимо.
Над буйной зеленью джунглей поднимается сизый дым, но на настоящий пожар в джунглях это не похоже недавно прошел тропический ливень, и джунгли буквально пропитаны водой, как губка. Пламени уже нет, и кругом шипят головни. Огонь сдался, не в силах бороться с живыми, пропитанными соком деревьями.
Не видно дыма и из зева пещеры, укрытого в густой зелени. Но глубоко под землей огонь все еще силен.
Огненными мячиками летают, с треском взрываются шаровые молнии. С пронзительным шипением, от которого сводит скулы, извиваются шнуры плазменных разрядов. Ослепительно вспыхивают, мечутся по стенам лучи боевых лазеров. Ухают взрывы. Охранные системы и роботы продолжают неравный бой, и они не собираются сдаваться, как пчелы в улье, как муравьи в муравейнике. Они честно исполняют свой долг. Ведь исполнять свой долг должен каждый солдат, разве нет? Предательство привилегия владык.
На экранах контроля видны последние эпизоды боя. Мощная вольфрамовая плита, продырявленная коническими отверстиями, медленно откатывается в сторону, исчезая в толще гранита. Вход в святая святых, центральный зал телепорта, открыт. На полу валяются беспорядочно разбросанные куски белого мяса, похожего на вареную курятину, обломки металлокерамических костей, а коегде и тошнотворные пятна слизи останки хозяев, маленьких зеленых человечков, возомнивших себя Повелителями Вселенной. На этот раз с ними никто не вступал в переговоры. Смысл? Все, что можно было сдать, сдал сам резидент.
Большинство пультов вдоль стен не пострадало, и на многих экранах мелькают странные символы и диаграммы телепорт в рабочем режиме, готов в любой момент принять или отправить груз. А вот и стартовая камера. Циклопические челюсти установки, теряющейся во мраке изза своих размеров, разжаты, и в круглом углублении их, более метра в диаметре, виднеются все те же тошнотворные слизистые куски. Ктото из местных начальничков, в отличие от роботов имеющих определенный интеллект и развитое чувство самосохранения, пытался удрать домой, но не успел.
"Надо сейчас же начать ставить защиту. Немедленно, иначе они устроят здесь то же, что и в тех трех…" это Гек.
"Сейчас займусь" Чук уже рассматривает экраны, быстро пробегает пальцами по пульту. Экран перед ним откликается вереницей непонятных значков. Вдруг раздается громкий скрежещущий звук, и рябь значков резко ускоряет свое движение.
"Быстро все наверх!" пальцы Чука бегают по клавиатуре "Они готовят оттуда ликвидацию телепорта, сейчас будет взрыв!"
"Сколько у нас времени?" это старший из ликвидаторов.
"Нисколько! Да быстрее же, уводи всех наверх!!"
- Ребята Уэф наклонился вперед, оскалив зубы. У вас есть бомба. Да, да. Ее надо отправить туда. Финишкамера там наверняка рядом со стартовой, так?
"Точно!" Чук и Гек переглядываются "Успеем?"
Все ликвидаторы уже покинули зал, быстро, но без суеты выбираются по тоннелям наружу. Дисциплина у них в порядке.
Пальцы Чука бегают по клавишам чужого пульта стремительно и уверенно.
"Бомбу!"
Гек уже тащит тяжелый темный цилиндр. В дальнем конце зала вдруг начинается движение циклопические челюсти установки, отдаленно похожей на гидравлический пресс, медленно сходятся. Финишкамера, управляемая оттуда, с того конца…
- Все, времени у них нет это Иого, он тоже работает здесь, на посту контроля.
Гек молча, сосредоточенно пристраивает цилиндр в яме, наполненной тошнотворными кусками когото из бывших хозяев.
- Здесь Уэф. Выходите оттуда!
Гек молча смотрит из глубины экрана прямо на нас.
"Что будет, когда они пробьют канал с той стороны? Будет очень сильное землетрясение. А потом еще наверняка цунами. Сколько людей погибнет, координатор?"
"Ты можешь чтото изменить?! Быстро наверх!!"
"Резвящийся… Отправляй груз. Мы остаемся, Уэф"
Уэф смотрит на них сквозь окно экрана, и кажется, что они вот здесь, в посту контроля. И я отлично ощущаю их мысли.
- Ребята, не надо… Не надо призывать свою смерть так рано.
"Не так. Не так! На мне уже те тридцать… Если будет землетрясение и цунами, на мне будут десятки тысяч, если не сотни тысяч…"
"Он прав, координатор" пальцы Чука летают по клавиатуре вражеской установки, непривычной для ангелов, но Чук специалист "Мы не сможем жить дальше, если сейчас просто уйдем. Мы должны попытаться. Настроил бомбу? Вылазь оттуда!"
Гек выбирается из установки. Массивная верхняя челюсть медленно опускается.
- Уэф… Они же погибнут… Сделай чтото…
Уэф смотрит невидяще.
- Они уже погибли. Время упущено. Не уйти.
Челюсти стартовой камеры уже сомкнулись. "Резвящийся" пригнулся к экрану, и пальцы летают по клавиатуре вражеской установки. Да, он специально учился работать с вражеской техникой. Он специалист по телепортации, классный специалист, но сейчас против него на том конце, гдето в десятках парсек отсюда, работает целая команда маленьких зеленых человечков. Холодных и безжалостных. Хорошо знающих свою работу.
Экран вспыхивает и гаснет. Зияющий провал, наполненный чернильным мраком.
Я ощущаю мысли всей команды Уэфа, Иого, Аины… При всех достоинствах у телепатии есть недостаток. Я чувствую общую боль, и она складывается с моей щемящей тоской.
Солнце еще не село, но высокая стена леса, ограждающая скит, уже кажется почти черной. И стекла цветных витражей в старинных переплетах окон тоже кажутся темнобутылочным стеклом. И даже голубоватобелое сияние потолка кажется блеклым, серым.
За столом тихо. Дед Иваныч расстарался, накрывая стол на всю команду. Мед прямо в сотах, брусника на меду, огурцы и яблоки когда еще ребята попадут на Землю! И варенье… Только это все стоит нетронутое. Перед телепортацией есть вообще нежелательно. И, если откровенно, просто кусок не лезет в горло.
- Ну, в путь Уэф встает первым, за ним разом задвигались ликвидаторы. Молча, без суеты, но быстро рассасываются. До меня долетают их мысли и чувства, но я не вслушиваюсь. Простите, ребята. Хватает своего.
Они исчезают в люке, ведущем вниз, один за другим шагая в пустоту. Мы шагаем следом. Сегодня эскорт провожающих намного представительней, чем при встрече, наверху остался лишь Иого он сегодня дежурный. Старинная традиция проводов, сохранившаяся с древних времен, когда телепортация еще была чрезвычайно опасной, когда не все шагнувшие в камеру появлялись на том конце. Так и мы, люди, провожаем своих друзей, родных и близких с вокзалов, в память о тех временах, когда неуклюжие каравеллы отчаливали от пирсов, уходя в просторы океана, и никто не знал вернутся ли они назад…
Пружинящий пол не изменил цвет он попрежнему синий, но кажется, что в подземном зале телепортации намного темнее, чем еще позавчера. И никто не решается нарушить тяжелую тишину голосом. Юайя и Кио колдуют у висящих в воздухе пультахголограммах, круглящаяся крышкаполусфера телепорта плавно взмывает в воздух. Кто первый?
"У "Резвящегося" хотя бы двое детей" старший из ликвидаторов тоже говорит мысленно "А у "Бьющего крылом" и детей пока нет недавно женился… Молодой совсем. Так что живых потерь у нас, я опасаюсь, трое. Вместе с его женой"
Ликвидаторы ныряют в телепорт сразу по трое, тесно обнявшись, сбившись в один белорадужный комок. Крышка опускается, по виртуальным экранам бегут разноцветные значки.
"Оставляем тебе все имущество не стоит оно той энергии, чтобы отправлять его отсюда назад. Только это не все тебе. Ты уж поделись с коллегами"
"Поделюсь. Только "болты", чур, мои. Ну хорошо, два ящика отдам"
"Не жадничай, как "зеленый"
"Ты в курсе, какая у меня внешняя охрана? Дендроиды, древний хлам. Давно мечтал заменить"
Слабый, на пределе слышимости звук. Крышка телепорта вновь поднимается пусто. Такой вот фокус с колпачком…
"Следующие ты, ты и ты… Ладно, координатор. Я сам расскажу там обо всем. И семьи навещу. Работай спокойно. У тебя здесь сейчас будет очень много работы"
"Слушай… Ты должен. Мы им должны. Ты понял? Живых потерь двое. Третьей быть не должно"
Я улавливаю раздумье старшего ликвидатора. Сомнение, медленно переходящее в решимость.
"Я сделаю все, что смогу"
- Значит, так. Сегодня вы ночуете здесь, а завтра отправитесь домой. Пора возвращаться к работе.
Что?! В глазах у меня стоит видение Ирочка стоит, оскаленная, с занесенными для перекрестного удара клинками, а из пролома в стене лезут жуткие человекообразные твари. Извивающееся четвертованное тело Ивана, шея вытягивается и вытягивается, разевается пасть с блестящими отравленными иглами клыков… Да ноги моей никогда больше не будет на той квартирке!
Уэф смотрит укоризненно, я ощущаю его досаду. И когда этот балбес отучится ляпать, не думая?…
- У тебя остался твой… гм… старая квартира. У вас в Москве масса работы, не могу же я отправлять вас отсюда каждое утро коконом!
Точно. Как я забыл про свой старый курятник. Конечно, комфорт не тот, но все необходимое на первый раз имеется. Главное есть диван…
- Ну кто про что… А в той трехкомнатной квартире вы с Иоллой никогда не бывали, в ней жили лица… да, кавказской национальности. Все соседи подтвердят. И на работе тоже, и у нее и у тебя. Вы всегда жили в твоем… гм… да. Откуда у молодых интеллигентов деньги на трехкомнатную квартиру в Москве, сам подумай?
Интересно. Когда же вы успели все провернуть?…
Уэф все еще мрачен, но в глазах уже затлели маленькие огоньки.
- Это у вас с Иоллой мысли заняты в основном освоением дивана, а мы с матерью времени не теряли. И вся команда старалась.
- Еще вопрос можно? Оттуда до моей работы, да потом до ее… А у нас только одна машина. Как мы будем успевать?
Уэф смотрит с недоумением
- У вас две машины, я разве не сказал? Точно, забыл… Привык, понимаешь, к телепатии. Они обе стоят в твоем личном гараже во дворе соседного дома. Это надежнее, чем на стоянке. Система охраны периметра и все такое…
- Зачем?
Уэф задумчиво смотрит на меня.
- Понимаешь, какое дело… Вражеская сеть обезглавлена и расчленена, но, умирая, эта тварь особенно опасна, так как почти непредсказуема. Вспомни этого… Ивана! Так что предосторожность не помешает.
- Ясно. А машиныто какие? И гараж во дворе дорого же…
Насмешливые огоньки в глазах разгораются ярче, и впервые с утра лицо Уэфа трогает слабая улыбка.
- Пришлось потратиться, ну и немного гипноза. А машины… Обе "жучкивосьмерки", выражаясь твоим языком. Белые, похожи как две капли. Незаметнейшая машина, скромная, разве нет?
Это правда. Но я както уже привык к "Ауди100"…
- А старую свою машину ты продал вчера, разве не помнишь? Чем ты вчера занимался весь день? Неужели подрался с этим… Иваном?
Костер, разложенный прямо на траве, горит ярким пламенем. Завтра на этом месте в плотном травяном ковре будет проплешина. И еще долго глаз будет натыкаться на выжженное пятно, напоминая о погибших.
На самом излете мая ночи на Селигере светлые, но пламя костра не позволяет увидеть этот пепельный свет, и кажется, что за пределами пространства, вырванного у ночи живым огнем, ворочается, копит силы непроглядный мрак.
Вокруг огня сидит горстка ангелов. Сидят в неловкой позе, подтянув длинные ноги и обхватив их руками. Крылья распущены, прикрывая их вроде плащей. Время от времени то один, то другой подбрасывает в огонь сухие ветки, не прекращая пения. Поминальная песня у поминального костра еще один их древний обычай.
Песня, каких я еще не слышал. Грустная? Жалобная? Щемящая? Не то, не то!
Взвывающий нечеловеческий мотив, голоса переплетаются, дополняя друг друга. Нет, они сами меняют свои голоса. Они же могут петь и разговаривать любым голосом, как я забыл…
Я не знаю их языка, но смысл Поминальной песни всплывает в мозгу четко и однозначно. Вот только спеть с ними я не могу. Вопервых, корявый и неуклюжий человеческий язык не в силах произносить такие звуки. Вовторых, мешает комок в горле.
"Тебе лучше уйти, Рома" Ирочка не прекращает пения, говоря со мной. Она смотрит на меня прямо, в огромных глазах, кажущихся сейчас темными, мерцают отблески костра. Я растерянно смотрю на нее. В чем я провинился?
"Тебе лучше уйти, человек" я вздрагиваю. Они все смотрят на меня, и в глазах пляшет огонь "Ты ни в чем не виноват. Но сейчас уходи!"
Я встаю и иду во тьму, как собака, которую прогнали. Я ожидаю, что вотвот за моей спиной Ирочкин голос окликнет: "Рома!" Или хотя бы бесплотный шелестящий голос… Но нет ни того, ни другого.
Ноги сами принесли меня туда, куда надо. В темноте, на лавочке возле бани, маячит тепловое пятно. И давно он тут сидит?
- Давненько голос Иваныча хриплый, севший садись и ты, Рома.
Слышится негромкое бульканье. В руку мне тычется холодная алюминиевая кружка.
- Спирт?
- Спирт. Только чуть развел. Давай и мы помянем их души, Рома. Как любили говорить в свое время, пали смертью храбрых. За нас, между прочим. За людей.
- …Ты ни в чем не виноват. На тебя никто не обижается. Но и никаких извинений не жди, Рома. Если ты даже обиделся тебе придется молча проглотить свою обиду, значит.
Я молчу. Хмель уже дошел до мозгов, и мне не так легко разобраться в своих мыслях и ощущениях. Обиделся ли я? Да не то, чтобы…
Не надо врать. Да. Да, я обиделся.
- Скажи, Иваныч. Разве так можно? Ведь мы же еще вчера… Ведь мы же одна команда! Нет, больше боевые товарищи. Не почеловечески это!
- Так ведь и они не совсем люди. Ангелы они, Рома. И этим все сказано.
Я сую деду кружку, которую стискивал все время. Кружка нагрелась, скользит в ладони от пота.
- Налей еще, Иваныч!
Дед крякнул. Смотрит на меня, но в темноте я вижу лишь яркие тепловые пятна вместо глаз.
- Тебе Ирка скандал не закатит, герой?
- Не. Она лежачего не бьет. Налей, Иваныч, хоть тыто будь человеком!
Пепельножемчужное освещение не пробивается сквозь веки, но в глазах танцуют размытые цветные пятна красные, зеленые, коричневые… Возможно, их танец и имеет скрытый смысл, но у меня нет ни сил, ни желания разбираться. Во рту у меня вместо языка будто толстый шерстяной носок, к тому же давно не стиранный. И в желудке словно кирпич. Плохо, ох, плохо…
Моего ума или что там от него осталось коснулась мысль, но я ее не улавливаю. Мне удается уловить лишь общий эмоциональный фон брезгливое любопытство.
Близость моей Ирочки придает мне бодрости, и мне удается разлепить глаза. Она сидит потурецки, разглядывая меня, как мумию Рамзеса любопытная редкая вешь, хотя и противно…
- Скажи, Рома. Это было надо? И кому?
- Ммм… толстый шерстяной носок во рту не в состоянии произнести ни одного членораздельного звука. Но какаято часть моего мозга, не до конца отравленная алкоголем, либо вернее успевшая освободиться от него, ухитряется сконструировать довольно внятную мысль. Очередное преимущество телепатии.
"Мы с дедом Иванычем поминали погибших. Таков тут обычай"
Брезгливое любопытство сменяется гневом.
- А наестся дерьма ты не пробовал? И еще измазаться им с ног до головы, а потом блеять и скакать на четырех конечностях?
- При чем тут?… я наконец обрел голос.
- А при том, что вот эти двое погибли не для того, чтобы люди в их честь травились этиловым спиртом! И я заявляю прямо мне непонятен и противен этот ваш дикарский обычай! Надо же такое выдумать!
- Этот обычай выдуман не мной…
- Этот обычай выдуман дураками, для которых любой ум, даже самый куцый тяжелая обуза. Деду можно простить над ним довлеет жестокая память войны, проникшая в подсознание. Но даже он постарался спрятаться, чтобы никто не видел. Ты же валяешься здесь, не то что не мывшись даже не раздевшись! Встань и приведи себя в порядок, немедленно!
Мне обидно, но привычка быстро и четко выполнять команды въелась так глубоко, что я начинаю вставать помимо воли. Уух, как штормит!…
Гнев стихает, и я ощущаю даже сквозь алкоголь, как она расстроена.
- Не могу я понять людей, Рома. И даже тебя, как выяснилось. Наверное, я тупая. Вот сегодня утром я смотрела на тебя с восхищением и даже какимто страхом. Надо же, мой муж Великий Спящий! А сейчас он же дурак дураком. Нет, больше грязное, дурно пахнущее животное.
- Зверь пытаюсь я пошутить.
- Нет, Рома она грустно усмехается именно немытое потное животное. К моему глубокому сожалению.
Ее душат слезы, и мне страстно хочется ее обнять, утешить, но какойто сторожок в медленно проясняющемся мозгу удерживает меня. Будет хуже.
- Ты всетаки не до конца утратил разум. Если ты меня сейчас коснешься тебе потребуется медицинская помощь. Я не шучу.
Я, пошатываясь, бреду к люку. Нет, действительно… Сейчас холодной водички… В душ. Нет, из колодца… Да что такое!
Люк остается незыблем, как скала. Я снова посылаю ему мыслеприказ открыться ни движения.
- Не старайся, Рома. Никаких связных мыслей в твоей голове сейчас нет. Как ты сюдато попал, я удивляюсь! Наверное, еще не раскис до конца, пока шел.
Она легко поводит бровью люк исчезает.
- Иди и возвращайся, я подожду. Только спать ты сегодня будешь в углу, без меня.
Я неловко пытаюсь перелезть через высокий порог. Или что там у люка комингс?
- Хочу заявить. Может быть, я и не прав. Нет, точно не прав перебор… Давно не пил спирт. Но если бы вы не прогнали меня… В общем, если ты ждешь извинений их не будет. Пусть даже ты обиделась тебе придется проглотить свою обиду. Вот так, родная.
Она смотрит на меня, и ее глаза мерцают в полутьме.
- Пусть будет так. Но могу я надеяться это в последний раз?
- Я обещаю.
- Тогда все. Забыли. Да иди уже, мойся!
Да, и не только… Я титаническим усилием перебрасываю вторую ногу через порог, пытаюсь ловко и элегантно нырнуть в люк, но мой вестибулярный аппарат наносит мне предательский удар в спину, и я грузно валюсь навзничь, как мешок. Медленно подбираю ноги, снова встаю. Люк уже закрыт люк безразличен к моим мучениям. Хотите выйти? Пожалуйста! Достаточно небольшого усилия мысли. Да где взять?
Потолок вспыхивает ярким светом. Ирочка берет меня за руку. За запястье.
- Пошли, мое сокровище. Пошли, пописаешь. И я сейчас подумала…
Она явно посылает мне мысль, но я не в состоянии ее расшифровать. Только эмоции…
- Тогда объясняю на словах. Чем так мучиться… Может быть, Великий Спящий сегодня будет спать в туалете?
Все. Завязал. Нет, правда я больше не пью. Вот с этой секунды.
…
Июньское солнце плавит асфальт. Каникулы в школах, и у нас масса свободного времени. Сегодня и завтра почти целая вечность. Папа Уэф нынче неслыханно щедр.
Ирочка идет, держа меня под руку, пританцовывая и чтото мурлыча так ей весело. И я жмурюсь от яркого солнца, так, что хочется чихнуть.
- Смотрика, классы!
Ирочка вырывает руку, ловко прыгает по начерченным мелом классам. Научилась у своих учениц, Ирина Ульриховна. На полукруглом конечном пункте коряво написано "рай".
- Вот ты и в раю. Как тебе там?
- Отлично. Если бы и в жизни было так просто разраз, и припрыгал…
- Теперь припрыгаем. Кто нам теперь помешает?
Она вновь берет меня под руку. И этот жест тоже изначально ей несвойствен. Нахваталась от людей…
- Ты недоволен? Отпустить?
- Ни в коем случае я придерживаю ее руку Не люблю, когда от меня отрывают мою лучшую половину.
Она приближает ко мне свои глазищи. Таинственно понижает голос.
- Знаешь, чего я хочу? Давай, смоемся сегодня из города. С ночевкой, а?
- К папе на базу?
- Ну… Нет. Давай вот как мы улетим прямо в лес. Да, точно. На ту поляну, где год назад… Как идея?
- Давай. Только не надо всяких там транспортных коконов. Давай на поясах. И в одних термокостюмах. Мы полетим, как святые духи, невидимые и всевидящие…
- Решено. Только надо знаешь что? Надо запастись едой, и побольше. Со мной будет мой хищник, а голодный хищник это опасно.
- Точно. Опять же биоморфы они знаешь, какие прожорливые!…
Она аж присела от хохота, и я вторю ей. Прохожие удивленно оглядываются, но завидев Ирочку, сами непроизвольно начинают улыбаться. Живите долго и счастливо, люди!
Я еще смеюсь, но чтото стремительно меняется в мире. Что? Что?! Да что?!!
Понять я не успеваю. Ирочка резко обрывает смех, нелепо и косо оседает на асфальт. Я бросаюсь к ней, хватаю, удерживая от падения. Но она все равно оседает, и искристые серые глаза становятся бессмысленными. И под рукой у меня тепло и мокро. Весь затылок в крови.
- Не умирай!!!
Я заслоняю ее от всего света. Если снайпер решит повторить выстрел ее он уже не достанет. Пусть бьет в меня.
"Уэф!! Уэф!!! Уэф!!!!!"
"Роман, это Уэф. Что такое? Что?!! Держись, Рома. Держись, и никого не подпускай! Никого, слышишь?! Бей парализатором во все, что приближается хоть милиция, хоть "скорая помощь", хоть что! Ты слышишь?!!"
Излишние советы. Я и так никого не подпущу… А вот и милиция. И агент "зеленых" с ними? Мне некогда разбираться.
- Стоять! Руки!
Они с неуклюжим топотом бросаются к нам. Я не делаю ни одного лишнего движения, только поворачиваю в их сторону сжатый правый кулак, придерживая Ирочку левой рукой. И нет во мне ни злобы, ни ярости. Одна спокойная решимость никто ее не заберет у меня. Ни милиция, ни группа "Альфа", ни дивизия морпехов. Ни сама смерть, пока сам я живой.
Менты летят на асфальт по инерции, на бегу мгновенно потеряв сознание. С лязгом катится по земле чейто пистолет. Водитель ментовской "Волги" вываливается через открытую дверь, свисая вниз головой.
А Ирочка уже ничего не чувствует. Стеклянные, расширенные последней болью глаза остановились.
- Не умирай!!!
Огненный шар вспыхивает над самой землей, переливаясь мыльнорадужной оболочкой.
"Туда! Вместе с ней!"
Я подхватываю ее на руки, кидаюсь в огненное нутро. Мгновенная невесомость, и только радужнобелый туннель, сходящийся в точку.
Не умирай…
Голубоватомолочный свет льется с потолка. Он достаточно ярок, этот свет, но сейчас он кажется мне тусклым, пепельносерым. И все вокруг серое, как в сумерках.
Вся наша команда стоит возле меня, и я ощущаю их эмоции. Сочувствие? Сопереживание? Не то, не то!…
Я стою столбом возле сооружения, похожего на громадный саркофаг. Я не уйду отсюда без нее, даже не думайте. И никакие приказы ни папы Уэфа, ни самого Создателя Вселенной для меня недействительны.
Сзади подходит мама Маша. Гладит меня по голове. Жест совершенно человеческий и понятный.
Я мог бы прочитать сам, что у нее в голове, но я не хочу. Я боюсь. И никогда в жизни ничего я так не боялся.
- Она жива? слышу я потусторонний голос. Разве это мой голос?
- Она будет жива. Ты успел.
Я оборачиваюсь к маме Маше. Мама… Какими словами мне на тебя молиться?
Она улыбается грустно.
- Я же заинтересованное лицо.
Вместо ответа я судорожно обхватываю ее поверх крыльев, сжимаю в объятиях. Ангелы вообщето не любят, когда им связывают крылья, но мама Маша терпит.
- Давай сядем, Рома. Уэф, ты нужен здесь, не уходи. Остальные свободны. Идите же!
Мы усаживаемся на пол возле витализатора, в котором сейчас моя Ирочка… да, спит. Спит, и не возражайте. Уэф чуть поодаль, Белая молния рядом со мной. Я не собираюсь облегчать ей задачу, читая мысли.
- Говори…
- В общем, так. Мозг поврежден пулей, и довольно сильно, но большие полушария, все высшие отделы и главное, память и самосознание не пострадали. Так что моя дочь будет жить и все помнить. Все, до последнего момента.
Она переводит дух.
- Только для такого восстановления потребуется восстановить и первоначальный генный код. Она не будет больше твоей женщиной, Рома. Она вернется в исходное состояние.
Я улыбаюсь, блаженно и бессмысленно.
- Мама Маша… Она жива. Она будет. Что еще нужно? Ты прожила сто с лишним лет, ты такая умная неужели не понимаешь? Мне ничего больше не надо от этого мира.
Мама Маша тихонько гладит меня по щеке, чуть касаясь кончиками пальцев.
- Я не знаю… Рома, скажи ты святой?
- Нет, мама Маша. Я всего лишь половина того странного существа, о четырех рукахногах, о двух головах, вторую половину которого составляет твоя дочь. Моя Ирочка. И потом неужели не ясно? Если гора не может Магомет идет сам. Если она не может быть моей, человеческой женщиной я же смогу стать ее мужчиной? Ну, ангелом? Ты же обещала, мама Маша…
Она тоже улыбается. Чутьчуть, но улыбается.
- Ты согласен ждать?
- Я согласен ждать сколько нужно. Мне плохо без нее, но я буду ждать. Кстати, сколько?
- Смотря чего. Если того момента, когда она выйдет из этого витализатора, то шесть недель. Если того момента, когда ты сам сюда ляжешь для превращения не знаю…
- Значит, шесть недель. Это трудно. А дальше будет легче ведь она будет рядом.
- А как же диван? она улыбается уже вполне заметно.
- Диван подождет. Вообще, без дивана я смогу худобедно продержаться, и довольно долго. Но без нее самой самую малость.
Твердые пальчики ложатся на мой затылок. Сияющие синие глаза занимают все мое поле зрения, и я чувствую на своих губах легкий, щекочущий поцелуй будто перышком.
- Ты точно святой.
Ага. Блаженный. Дурачок…
- Не говори так. Ты такой же разумный, как мы. А местами и более.
Уэф, не проронивший до сих пор ни слова, встает.
- Значит, так. В теперешнем состоянии ты не можешь работать. Ты остаешься здесь. Будешь заниматься самообразованием и самовоспитанием, да и Петру Иванычу поможешь. Из дому ничего не надо?
- Надо. Альбом. Ну, для…
- Я понял. Я сам заберу. Все?
- Нет. Кто стрелял?
Уэф смотрит прямо мне в глаза.
- Вот это я должен спросить у тебя. Ты же Великий Спящий! Так что я жду ответа.
Разноцветные пятна под закрытыми веками переплетаются, танцуют свой танец, исполненный тайного смысла. Я сплю на упругом полу прямо в зале витализаторов, накрывшись простыней. Уэф только посмотрел на меня, и не стал спорить. Спасибо, папа Уэф. Я все равно не ушел бы отсюда. Я должен быть рядом, понимаешь?
"Ладно, Рома. Делай как знаешь. Только учти за тобой долг"
"Я знаю. Я найду его. Я ночи напролет спать не буду…"
"Наоборот. Ты будешь спать день и ночь, если понадобится. Ведь эти милиционеры, которых ты… Их использовали втемную, и никакого агента "зеленых" с на этот раз с ними не было. Это резервная часть сети. Они поняли свою ошибку, Рома, поняли и решили исправить. Только они опять ошиблись. Теперь уже ты главное звено. Ты должен их найти. И начни с убийцы, если он еще жив"
Танцуют, переплетаются цветные пятна. Я вижу, как совсем рядом, в недрах удивительного аппарата, идет процесс восстановления. Уже извлечена пуля, уже удалены сгустки крови. Разрушена стволовая часть мозга, и такое ранение для человека является смертельным. Безусловно смертельным, при нашем уровне медицины. Но витализатор могучая машина, и Ирочка, к счастью, не совсем человек. Вот если бы пуля попала чуть выше… Или если бы еще пять минут клинической смерти… Вот для чего вызвали милицию задержать… И тем самым убить. Тот же контрольный выстрел.
Я будто расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, стремительно и неостановимо. Я поднимаюсь над землей. Я поднимаюсь над Землей. Но чувства сегодня совсем иные. Меня вздымает ввысь гнев, холодный и беспощадный. Гнев, который ни один ангельский прибор не сможет посчитать слепым, животным чувством. Это праведный гнев разумного существа, у которого хотели отнять любовь.
Сегодня День гнева.
Где?
Москва поворачивается под моим взглядом, как гигантская сложнейшая игрушка, сложенная из стеклянных деталей. Почему так? Да откуда мне знать! Я просто сплю.
В недрах этого невиданного сооружения вспыхивают, переливаются разноцветные огоньки. Искры радости. Яркие огни удовольствия от секса. Голубое сияние детских снов… Не то, не то!
Ага, вот где надо искать. Жирные пятна скотской похоти, блеск алчности, и злоба, злоба… Ночная Москва переполнена такими эмоциями.
Дальше, дальше. Бурые смрадные болота душ алкашей. Мертвые пепелища душ наркоманов. Металлические склепы душ бандитов и профессиональных убийц, именуемых новомодным американским словечком "киллеры" то есть убийцы. Ближе… Еще ближе… Вот!
Я вижу. Крепкий, уверенный в себе малый в черных очках сидит в ночном клубе, разглядывая стриптизершу, извивающуюся перед ним. Отдыхает после работы. Почему нет? Имеет право человек после нервной работы расслабиться, потратить немного заработанных непосильным трудом денег? Имеет такое право!
"Надо было всетаки брать "беретту" Хотя "драгунка" тоже неплохо себя показала сегодня. Девку как скосило! А мужик ее бегает, хватается небось "что с тобой, дорогая?", как попка, долдонит. Смешные люди… Можно было и его валить, сверх заказа. Ладно, не мое дело… Вот гильза улетела, нехорошо. Нечистая работа. Нет, это я зря. С восьмисот метров точно в затылок. Кто бы смог? "
Я выныриваю из мутной толщи сна, как изпод воды. В затылке ломит, как будто и мне влепили пулю. Ладно…
"Папа Уэф! Проснись, Смотрящий из поднебесья. Я нашел"
"Иду. Я не спал, Рома. Я знал, ты найдешь"
Боль постепенно проходит, сменяясь ясным пониманием у убийцы почти не осталось времени, чтобы застрелиться.
"Неправда. Мы предоставим ему такую возможность"
Уэф появляется неслышно. Странно… Я ожидал увидеть его в полном боевом, а не в их обычном костюме, выданном при рождении. А где оружие?
- Это не нужно. Это всего лишь обычный… да, киллер. То есть убийца. И все, что нужно для убийства, у него есть. Зачем лишнее? Показывай, где.
- Покажу. Только у меня будет одно условие. Строго обязательное. Я должен сам. Понимаешь?
- Нет, это ты не понимаешь. Это он должен сам. Все, что я тебе могу обещать ты будешь рядом со мной. Ты все увидишь. Показывай, где!
Над входом в ночной клуб (или казино?) россыпь ярких белых вспышек, перебиваемых светом самой вывески. Странно, я не могу прочесть буквы. Переутомился. Нет, не так сейчас мое восприятие так далеко от нормального, что мне гораздо легче прочитать мысли всех посетителей клуба, чем простенькую надпись.
Мы стоим на кромке проезжей части, между припаркованных машин, Уэф чуть впереди, я сзади. Приборы невидимости включены, и мы стоим совсем рядом, чтобы избежать неприятного взаимного воздействия маскирующего поля.
- Внутрь не входим Уэф сосредоточен, внешне само спокойствие Ждем здесь.
Он напрягается, и я чувствую, как у меня шевелятся волосы на самой макушке такова сила его мысленного приказа. Он вызывает убийцу. Гипноз? Нет, тут дело покруче…
Человек (а что делать? человек…) за столиком чувствует сильную усталость. Пора домой, баиньки. Прямо охота домой.
Бросив несколько купюр на столик, и засунув одну кудато стриптизерше, убийца лениво направляется к выходу. Горилла в форме у входа почтительно пропускает его.
Сильный толчок едва не сбивает меня с ног. Пройдя наискосок через улицу, некий гражданин, в явном подпитии, натолкнулся на меня сзади. Гражданин таращится на нас, пытаясь сообразить… Ведь не было никого!
- А никого и нет. Ты че, мужик, глюков не видел? ляпаю я.
Мужичок еще не уверен, и чтобы покончить с его сомнениями, Уэф медленно расправляет свои крылья. Душераздирающее зрелище.
Издавая пронзительные звуки, соперничающие по красоте и силе звучания с милицейской сиреной, мужичок исчезает из поля зрения. Правильно. Не мешай.
Между тем убийца садится в свой скромный "двухсотый" мерседес. Уедет?
- И нас подвезет. Садись сзади. Мало ли…
Мы подходим к машине. Не заперты дверито… Впрочем, нам вряд ли чтото может теперь помешать.
Мы садимся одновременно я сзади, Уэф спереди. Убийца резко оборачивается, сталкиваясь с Уэфом взглядом.
- Поехали.
- Куда? голос хриплый, севший.
- Ну где у тебя инструмент? Винтовка где? Из которой ты сегодня?…
- Ннана… на даче… у одного…
- Не надо. Зачем такие подробности? Поехали…
Крепкая дача. И забор крепкий, в полтора кирпича, если не в два, а высокий… Такая маленькая Великая Китайская стена.
Ворота гаража поднимаются автоматически.
Мы входим внутрь, не встретив ни души. Здесь и нет ни души, и живет тут только одно тело нашего конвоируемого.
- Достань винтовку.
Убийца нетвердым шагом, прямо переставляя ноги, идет кудато. Возвращается с доской, обыкновенной с виду, толстой доской. Доска распадается, как футляр от скрипки внутри, в углублении, снайперская винтовка Драгунова. Надо же, и глушитель на месте…
- Заряжай.
Убийца медленно, невидяще глядя перед собой, набивает патроны в магазин один, два, три…
- Достаточно. Магазин на место. Патрон в ствол!
Лязгнул затвор. Инструмент готов к работе.
Уэф смотрит на винтовку, прикидывает. Да, верно с навернутым глушителем очень неудобно…
- Разувайся.
Убийца стягивает мягкие туфлимокасины, затем носки.
- Возьми в рот дуло. Глушитель!
Нетвердые движения загипнотизированного. И глушитель толстый еле пролез в пасть.
- Ногой наступи. На спуск, большим пальцем.
Киллер, неловко задрав ногу, медленно нашаривает скобу, сует туда большой палец ноги. Щелчок! Осечка.
В комнате вдруг остро запахло свежей мочой, и под казнимым медленно начала растекаться лужа.
Уэф огорчен, я вижу. Нельзя пытать человека.
- Заряжай. Затвор!
Снова лязгает затвор. Вторая попытка.
- Огонь!
На этот раз киллер спешит. Скорее, скорее, прекратить этот ужас. И оружие не подвело. Голова на темени вдруг всплеснула фонтаном мозгов и крови. Труп киллера самоубийцы упал навзничь, и винтовка валяется в смеси крови и мочи.
"Добрый ты, папа Уэф"
"Да, я добрый. Даже вот к нему. Можно было просто свалить его парализатором, и через несколько месяцев он умер бы, постепенно разлагаясь. Но это было бы неоправданной жестокостью. Зачем подвергать его мучениям, если нет ни одного шанса? Парализатор для тех, у кого такой шанс есть"
"Гуманизм?"
"Гуманизм для людей. Мертвецы должны лежать в могилах, не мешая живым"
"Но я бы предпочел своей рукой"
"Неверно. Слышал такое мне возмездие, и аз воздам? Вот так вот"
Уэф хмуро смотрит в пол, но я понимаю…
"Верно. Этот исполнитель по сути, инструмент. Оператор дикарского оружия винтовки. И он свое получил. Но про хозяина он ничего не знает"
"Откуда известно?"
Уэф морщится, как будто разжевал лимон. Хотя да, лимоны они едят не морщась…
"Хоть ты и Великий Спящий, а балбес. Пока мы ехали, я у него в голове просмотрел… Короче, не знает он ничего. Заказ принял по телефону. Можно было бы начать раскручивать цепочку, но это долго и ненадежно"
Уэф пронзительно смотрит мне в глаза
"Последнее усилие, Рома. Его надо найти. Вся надежда на тебя. Кто?"
Пепельножемчужный свет льется с потолка, и три громадных саркофага. висящих в воздухе, кажутся почти черными. Два из них пусты, и только в крайнем неощутимо теплится жизнь. Там… да, спит заколдованным сном самое дорогое для меня существо во Вселенной. Спит, и не возражайте.
В углу помещения, рядом с витализатором, постелена постель. Нормальная человеческая постель матрас, заправленный простыней, подушка в наволочке, сверху махровая простынь, вместо одеяла. Это я обживаюсь здесь потихоньку. Возможно, я не прав, мог бы спать и в другой комнате, вообщето это непорядок здесь не спальня. Но меня никто не трогает, и я благодарен за это. Я хочу быть рядом с ней, понимаете?
Люк исчезает, как не было. Конечно, я уже знаю: никуда он не исчезает, просто втягивается в косяк так быстро, что глаз не успевает заметить. Как затвор фотоаппарата.
- Рома… Кхм… Есть будешь? Слышь, тут пироги с картошкой.
Я благодарно улыбаюсь. Я, конечно, пошел бы и в трапезную. Но дед меня понимает.
Я завтракаю молча, запивая пирожки молоком прямо из крынки. Да, завтракаю. Мы вернулись уже под утро.
"Спасибо тебе, Рома. Я как вспомню, как я тебя о прошлом годе… Я ведь ни на вот столько не верил в тебя, парень. Я был уверен, что ты ее погубишь"
Я молчу, механически пережевывая еду. И ты чуть не оказался прав…
"Чуть не считается. Сам, значит, и спас. Уже второй раз, Рома. Знаешь, тогда я поверил Уэфу на слово мол, иначе будет еще хуже. Хотя и не в моей власти было изменить чеголибо. А теперь вижу он прав был, когда тебя… в общем, помиловали"
Дед Иваныч вздыхает.
"А нынче, когда вы это дело провернули… когда вернулись живыми, оба, я даже, признаться, уверовал, что могут ангелы жить в человечьем обличье на земле нашей грешной. И даже размечтался, дурень, как Ирка… ну, в общем, родит она тебе ребятишек, и заживете вы, как люди. Видать, не судьба"
Я молчу, не могу проглотить уже очень тщательно пережеванную пищу. Дед, дед… Зачем так, по свежей ране?
Дед кладет руку мне на плечо.
"Не обижайся ты на старого дурня. Мне же Ирка заместо внучки. И скажу тебе прямо вы счастливые. Да, да, Рома. Все прежние случаи кончались куда как хуже. Смертью они все кончались. Так что вы, стало быть, станете исключением из правил"
Дед вдруг переходит на голос.
- А ребятишек она, Рома, похоже, тебе таки родит. Махоньких таких, с хвостиком. Ну, может, не пятерых но двоихтроих точно. Ну, ежели, конечно, ты не будешь отлынивать.
Я поперхнулся молоком. Ну ладно, моя Ирочка… Тыто куда еще, старый хрыч!
Цветные размытые пятна танцуют свой танец, исполненный скрытого смысла. Я сплю. Такая у меня теперь работа спать.
Никогда бы не подумал, что может быть так трудно спать. Обычный сон освежает, а после моих снов… как будто я во сне разгружаю вагоны с цементом.
Но я должен. Должен довести работу до конца. Киллер что инструмент. Оператор дикарского оружия винтовки, только и всего. И свое он получил. Нужен заказчик. Тот, кто велел убить мою Ирочку.
Я расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, стремительно и неостановимо. Я охватываю пространство все шире и шире. Я поднимаюсь над землей нет, я поднимаюсь над Землей, хотя в это же время лежу на полу, в углу странной комнаты со странными аппаратами. Как это возможно? Да откуда мне знать, я же сплю.
Где?
Голова начинает ныть, сперва чутьчуть, постепенно боль усиливается. Нельзя! Не смей болеть! Не смей просыпаться!
Я вижу.
В бассейне с прозрачной, неестественноголубой водой (подкрашенная, что ли?) плескается грузный немолодой мужик, с начинающими седеть висками. Солидный, уверенный в себе. Время идет к одиннадцати, но депутату не нужно спешить на работу, толкаясь в трамвае. Депутаты ложатся обычно поздно фуршетыбанкеты там, разные встречи в саунах, и прочие трудности депутатской жизни. Зато уж утром можно спать сколько влезет.
Я просыпаюсь от нестерпимой головной боли.
"Папа Уэф! Уэф!!…"
"Я здесь. Ты нашел?"
"Да. Смотри скорее!"
Только бы не потерять сознание. Откуда такая боль?
Легкие шаги босых ног. Сквозь боль я чувствую, как на мою голову ложатся маленькие горячие руки. Боль уходит, тает, растворяется. Я открываю глаза.
- Ты переутомился мама Маша не отнимает рук от моей головы тебе надо отдохнуть.
Меня разбирает совершенно идиотский смех. Отдохнуть после сна…
- Я не шучу. Уэф слишком тебя эксплуатирует. Между прочим, твой дар еще только прорезался, и ты вполне можешь его лишиться, такие случаи бывали.
Она протягивает мне маленькую склянку с прозрачной жидкостью.
- Пей. И будешь спать без всяких видений.
Нет, мама Маша, погоди… Я должен увидеть этого гада. Я должен взглянуть ему в глаза.
- Нет, Рома Уэф уже тоже здесь тебе это не нужно, я тебя уверяю. Тобой владеет гнев, и я не могу тебя осуждать. Но очень тебя прошу не надо. Выспись, свою работу ты сделал. Твой дар нужен нам всем тебе, мне, Иолле. А этот… Ну хорошо, ты сможешь присутствовать на его похоронах. Устроит тебя такой вариант?
Я просыпаюсь с давно забытым ощущением выспался. И тут же меня пронзает мысль где этот?…
… Грузный немолодой мужчина с мужественным, волевым лицом садится на заднее сиденье "мерседеса", холуйохранник почтительно закрывает за ним дверь. Машина трогается, включает спецсигнал. Попутные машины жмутся к обочине, пропуская VIPперсону, и встречные шарахаются в любой момент этот может выскочить на встречную полосу, и будет прав. А как же? Права не дают, их берут. Во всяком случае, слуги народа.
Чтото вдруг неуловимо меняется в мире. Что?
На повороте лимузин сильно сбавляет скорость, и это слегка облегчает участь седоков машина теряет управление, врезается в угол здания, не пытаясь тормозить. Дым коромыслом! А вот и "скорая помощь".
Люди в белых халатах выскакивают из "Газели" с красными крестами на бортах. Возле потерпевших уже суетятся разнообразные заинтересованные лица менты, какойто тип с видеокамерой, еще ктото. Из разбитой машины извлекают пострадавших в бессознательном состоянии. Депутата грузят в "скорую".
"Куда его, в Кремлевку?"
"Давай, тут рядом совсем. И нам, если что, не впарят… Да скорее!"
"Скорая" с воем пробивается сквозь мешанину уличного движения. Водители неохотно пропускают ее это же не депутатский "мерседес"…
В просторной палате лежит одинединственный пациент бывший депутат какойто думы. Какой? Да какая разница!
Все тихо в палате. Попискивает аппарат, на экранчике которого зеленый луч вычерчивает кривую депутатского пульса. Возле аппарата дежурит девица в белом медсестра? Врач? И это тоже неважно.
У входа в палату зевает вооруженный охранник. Но и он не имеет значения.
Окно палаты интенсивной терапии, слегка приоткрытое по случаю летней погоды, распахивается, и сильнейший порыв ветра проносится по комнате, развевая какието занавески. Кажется, будто захлопала крыльями огромная птица. Сестрасиделка кидается к окну, запирает его.
Пациент лежит смирно, вытянувшись. Голова забинтована. Ага, понятно. Отдыхает после операции.
Операция закончилась всего час назад, и пациент еще под наркозом. В палате тепло. Возле кровати воздух дрожит, как будто знойное марево над асфальтом.
"Открой глаза. Открывай!"
Бывший депутат (а что делать?) открывает глаза. Вплотную к изголовью стоит какойто мальчуган, нагишом, только на плечах едва накинут белый больничный халат. Странный халат… и не спадает…
Мальчик наклоняется, и в глаза бывшего депутата смотрят его необыкновенные, фиолетовые глаза. Зрачки депутата расширяются.
"Охрана! Доктор!! Мама!!!"
"Спокойно. Ты не можешь пошевелиться. Ты не можешь сказать ни слова, ни звука. Ты можешь только думать. Думай! Кто. Тебе. Велел"
Уэф смотрит ему в самую душу. Или что там ее замещает у бывшего депутата?
"Думай. Кого. Ты. Знаешь"
Тело бывшего депутата бьет дрожь, пульс учащается. Комбайн медицинского контроля отзывается тревожным учащением сигналов. Сестрасиделка встрепенулась.
"Спокойно. Дыши ровно, вот так. И пульс в норме. Не надо нервничать. Какой теперь смысл нервничать?"
Теперь пациент дышит ровно, глубоко. И сердце бьется ровно, как у спящего. Сестра вновь затихает, понемногу клюет носом. Все, она спит.
"Ну вот. В общемто, все у меня"
Губы пациента шевельнулись, первый раз за весь этот безмолвный разговор.
- Пощади…
"А ты когонибудь пощадил?"
"Нее… Меня нельзя!…"
"Можно"
Невероятный мальчуган наклоняется еще ближе. И невозможно смотреть ему в фиолетовые глаза. И не смотреть невозможно.
"Твое дальнейшее существование абсолютно недопустимо"
Комбайн медицинского контроля издает длинный, непрерывный писк. По экрану ползет ровная светящаяся полоса. Но сестрасиделка спит, и спит охранник у входа в палату. И только стеклянные глаза бывшего депутата неподвижнобессмысленно смотрят в потолок.
- Ну вот и все.
Уэф сидит рядом со мной потурецки. И я вдруг ощущаю, не то что мозгами всей кожей и потрохами ощущаю, как смертельно он устал. И мой гнев, владевший мной с того самого момента, как… Мой гнев угас, и осталась только страшная усталость.
- Тебе хорошо, ты Великий Спящий Уэф чуть улыбается а мне бы просто поспать.
Он смотрит на тяжелую громаду витализатора, висящую в воздухе. Там спит его младшая дочь. Разумеется, спит, и не возражайте.
- Операция полностью завершена. Этот… сдал остатки местной сети, все, что знал. Я прочел и увидел. Так что Резвящийся и Бьющий крылом могли бы спать спокойно.
Да, они могут спать спокойно.
- Могли бы, Рома, не путай меня. Теперь их просто нет.
Он смотрит мне в глаза.
- И уже вполне могло бы не быть моей дочери. А эти… да, гады вполне могли бы быть. Я не стану говорить тебе спасибо, Рома это был твой долг. Но я рад за тебя. Нет, не так я рад за вас с Иоллой.
- Можно вопрос? Этот… был биоморфом? Ну, "зеленым"?
- Почему? Он был рожден здешней земной женщиной.
- Человек? Он был человеком?
Уэф задумался.
- Вполне возможно. Да, наверное, когдато был человеком. Только это было так давно… Понимаешь, Рома "зеленые" имеют обыкновение кидать тех, кто перестал быть им полезен. Или просто жертвуют фигуры в своей игре. И както само собой так получается, что все, кто связался с ними, все, кто служит злу, рано или поздно гибнут, всегда бесславно и нередко мучительно. И еще успевают прихватить за собой…
Он встает.
- Все, Рома. Операция закончена. Кого уже нет не будет, а кто есть должен жить. И знаешь что… Ты можешь спать здесь и дальше, так и быть. Но с сегодняшнего дня ты поступаешь в распоряжение Петра Иваныча, а дальше будет видно. Незачем тебе пялиться с утра до ночи на витализатор. Это работа Мауны.
Он уже прошел в люк, но я чувствую ему надо договорить.
- Гнев, злоба, Рома чувства бесперспективные. Имеет смысл только любовь.
Люк за ним восстанавливается, мгновенно возникая из ничего. Разумеется, это иллюзия.
Я смотрю ему вслед. Да, он прав. День гнева прошел, и надо жить дальше. Жить и любить.