Павел Комарницкий
День ангела
Глава 1
Гнездо кукушки
- По этой дороге и танк не пройдет!
"УАЗ" немилосердно трясло на ухабах. Эдик вцепился в руль мертвой хваткой, резкими рывками парируя попытки машины завалиться то в правую, то в левую колею, и всем своим видом изображал гонщика ралли "ПарижДакар".
Мы возвращались с рыбалки. Селигер настоящий рай для туристов и рыболовов. Трудно даже представить, что на исходе ХХ века в центре Европы, в какихто двух с половиной часах езды от Москвы, могут быть такие девственные, практически нетронутые человеком места. Только разбитая лесовозная трасса с глубокими, коегде наполненными водой колеями соединяла эти дикие дебри с цивилизацией.
Рядом с Эдиком, уперевшись ногами в пол, мотается Илья невысокий чернявый крепыш тридцати с небольшим лет. Илья работает инженеромэлектронщиком в какойто фирме, но главное занятие и конечная цель его жизни рыбалка. Во всех видах зимняя, летняя, с лодки и с берега, на удочку, спиннинг, самодур, сетью и даже острогой. Илья утверждает, что однажды, будучи в Астрахани, добыл острогой осетра на двести пятьдесят килограммов. Кто знает, может и не врет? Во всяком случае, Илья способен извлечь вполне приличный улов даже из лужи с головастиками.
Мы с Михалычем трясемся на заднем сиденье. За спиной у нас перекатываются наши снасти и улов в оцинкованных бачках с плотно притороченными крышками, закрепленными на баке специальными обечайками, снабженными замкомзащелкой. Михалыч специально раздобыл у себя на службе.
Семен Михалыч Подвойский личность колоритная. Михалычу уже за пятьдесят. Внешность у него ни дать ни взять Кощей Бессмертный. И работа под стать облику Михалыч работает патологоанатомом в морге. (Впрочем, Михалыч никогда не называет свою работу работой только "службой", и никак иначе). Но зловещий облик Михалыча сплошной обман, в жизни это добрейшей души человек, отец и дед. Единственный известный мне недостаток Михалыча его ревность к Илье, ревность профессионала к настоящему мастеру.
Два остальных члена "экипажа нашей славной боевой машины" ее владелец Эдик Полуянов, фармацевтпровизор, белобрысый веснушчатый парень "тридцати неполных лет", и я, Роман Белясов, ничем не выдающийся двадцатипятилетний механик в обыкновенном гараже рядовой конторы.
При таком различии в возрасте, профессиях и характерах наш экипаж вот уже добрых пять лет сохраняет полную стабильность. Нас объединяет страсть к рыбалке.
Обычно места для рыбалки выбирает Илья, и мы с ним не спорим. В нашем экипаже должности и звания давно распределены. Илья профессорэксперт, Михалыч доцентассистент. Мы с Эдиком студентыпрактиканты, люди без особой пользы делу. Но, по мнению наших мэтров, подающие надежды. Как говорит Михалыч "начинать никогда не рано" (правда, говорит он это совсем по другому поводу).
В этот теплый июньский вечер мы возвращались уже затемно хороший был клев, не оторваться. На полнеба раскинулся бледнеющий золотистый закат, предвещающий на завтра отличную погоду. Июньские ночи на Селигере светлые, и Эдик не включал фары: все равно встречных машин в такой глуши нет, без фар видно дальше.
УАЗ наконецто вырвался из тисков разбитой колеи на простор, и Эдик, рывком переключив передачу, дал газ. Внезапно чтото огромное, светлое мелькнуло перед капотом. Раздался сильный удар, машину заметно тряхнуло, и Эдик, выругавшись, резко затормозил. Вспыхнули фары.
Мы выскочили из машины и замерли. В свете фар на земле лежала девочка лет восьмидевяти, совершенно голая. Она лежала на какойто небрежно расстеленной на земле белой тряпке не то плащпалатке, не то портьере.
Первым из столбняка вышел Эдик. Судорожно всхлипнув, он нетвердым шагом, как сомнамбула, двинулся к лежащей девочке. Еще секунда и мы все кинулись к жертве ДТП.
- Жива?! Господи, откуда она взялась?!
Михалыч опытными руками стремительно ощупал голову ребенка. Девочка застонала и слегка дернула ногой. Тогда Михалыч осторожно попытался поднять ее и мы снова остолбенели, только сейчас разглядев толком.
Девочка была необычайно, невиданно красива. Тонкое хрупкое тело поражало какойто законченной гармоничностью и изяществом. Длинные стройные ноги, тонкие руки с изящными пальцами узкой кисти, длинная шея такие раньше называли "лебединая", гибкая как стебелек талия, гладкая нежная белорозовая кожа. Вот только весь бок и живот медленно наливались чернотой громадный кровоподтек от удара. Коротко подстриженные, светлозолотистые волосы кудрявились мелкими кольцами. На небольшом, детском личике с маленьким острым подбородком, изящным носиком и небольшими, нежнорозовыми губами выделялись глаза громадные, лазурносиние, обрамленные длинными густыми ресницами, они занимали чуть ли не половину лица. Сейчас глаза были затуманены болью и медленно закатывались девочка, очевидно, теряла сознание. На шее девочки в свете фар переливались, искрились дешевенькие хрустальные бусы, короткие, плотно обхватывающие шею.
Но не это было самое главное. То, что мы вначале приняли за какуюто нелепую плащпалатку, ей не являлось. На спине девочки, прямо между лопаток, располагались огромные крылья, чемто похожие на лебединые, с переливчаторадужными перьями, цвет которых определить было невозможно. По крыльям беспорядочно пробегали широкие волны радужного сияния вспышки пурпурного и багряного, золотистозеленого и яркоголубого накатывались волна на волну. Впрочем, это продолжалось лишь несколько секунд. Глаза девочки закатились, и сияние мгновенно померкло крылья стали блеклосерыми, и само тело как будто потемнело.
- Чего рты раззявили?! Палатку, быстро!! рявкнул вдруг Михалыч неслыханным еще голосом.
Мы будто очнулись. Действительно, крылья там или не крылья ребенок погибает! Почемуто я в тот момент подумал именно так, мысль о том, что пострадавшее существо, собственно, человеком не является, даже не пришла в голову.
Мы втроем мгновенно раскатали нашу видавшую виды палатку и с помощью Михалыча осторожно переложили пострадавшую на брезент. Тело девочки было шелковистым, сухим, недетски упругим и неожиданно горячим. С крыльями пришлось повозиться громадные, они все время раскрывались как веер, и лишь с помощью Михалыча нам удалось их сложить. Крылья легли на спину девочки так ладно, что оставалось только удивляться, почему это у нас таких крыльев нет.
- Ты, Михалыч, будто всю жизнь ангелам крылья складывал прохрипел Илья.
Слово, уже давно настойчиво царапавшееся в подсознании, было произнесено. Ангел! Мы сбили машиной ангела. Охренеть можно! И потом разве бывают ангелы женского рода?
Однако раздумья следовало отложить на потом. Девочкуангела, аккуратно спеленутую палаткой, мы осторожно уложили на заднее сиденье. Михалыч разместился возле нее на полу, молча указав мне место сзади. Места сзади не было все забито. Подскочил Эдик и ценные бачки с нашим уловом загремели, покатились по земле.
- Садись, живо!
На этот раз Эдик превзошел себя. Дорога если и улучшилась, то не намного, но УАЗ почти не кидало на ухабах. Наконец мы вышли на ровную проселочную грунтовку, и машина полетела, как птица.
Рев мотора и невероятность, нереальность происшествия отбили у всех желание говорить. Михалыч придерживал пострадавшую. Эдик, зачемто пригнувшись, вцепился в руль мертвой хваткой, и в зеркало заднего вида я видел его дикие глаза. Такие же глаза были и у Ильи, который поминутно оглядывался. Думаю, что и у меня выражение было не лучше.
Однако, что же делать? Куда теперь? В больницу? В какую?
- Эдик, давай в Осташков, тут ближе будет сквозь рев мотора прокричал Михалыч.
- Домой… вдруг внятно сказала девочкаангел. Голос был неожиданно глубоким, совсем не детским.
- Что?! ошарашено спросили мы с Михалычем разом.
- Назад… Домой… вновь внятно произнесла девочка. Она очнулась и широко открыла глаза, наполнившиеся яркосиним сиянием. Губки девочки кривились ей, очевидно, было больно.
- Девочка, тебе надо в больницу растерянно пробормотал я.
- Дурак… Нельзя… Назад! девочка перевела взгляд на меня, взглянула мне прямо в глаза, и у меня в голове вдруг все закружилось. И я вдруг понял она права. Никаких больниц! Домой!
- Эдик, останови в ту же секунду сказал и Михалыч.
Эдик плавно затормозил и зачемто заглушил мотор. Теперь все мы растерянно смотрели на нашу невольную пассажирку. Но она уже вновь закрыла глаза, и лишь веки с длиннющими, густыми золотистыми ресницами чуть трепетали.
- Поворачивай… Дорогу я покажу… еле слышно прошептала она.
Мы переглянулись. Эдик неуверенно потянулся к ключу зажигания.
- Поворачивай, Эдуард. Мы действительно дураки. Нельзя ей в больницу сказал Михалыч.
- Да вы что! А если она помрет?! Эдик еще пытался возражать.
- Она сказала назад. Ей виднее.
- Это же ребенок!
- Эдик, очнись! Какой ребенок! Это инопланетянка, и там у них космический корабль! неожиданно встрял Илья.
Ай да маэстро! Сказанул так сказанул!
- Или портал перехода в Царство Божие! ляпнул вдруг я. И откуда что берется?
Мои слова добили несчастного Эдика. Судорожно всхлипнув, он завел мотор, молча развернул УАЗ и снова погнал его по пустынной дороге.
Я вновь посмотрел на нашу пострадавшую. Изпод палатки торчали босые, чуть запыленные маленькие ступни. Детские ступни. Только вот пальцы… Длинные, заметно длиннее нормальных человеческих, и большой палец чуть отставлен. Наверное, подумал вдруг я, такими пальцами очень удобно хвататься за ветки.
Чушь! Разве ангелы сидят на ветках? Это же не вороны! А что мы вообще знаем о них?
Почемуто пальчики эти добили меня. Смешно крылья нет, а пальчики да.
Пару минут мы ехали в полном молчании. Машина вновь нырнула в лес, начались ухабы. Эдик сбавил ход.
- Сейчас направо… не открывая глаз, вновь отчетливо произнесла девочка.
Действительно, лесную дорогу пересекал совсем уже незаметный, полузаросший путь. Эдик послушно повернул направо, в открывшийся просвет. Эта дорога была очень узкой, двоим уж точно не разъехаться, зато здесь не было колдобин путь был едва накатан. Под колесами трещал валежник, по днищу скребли молодые деревца. Еще годдругой, и здесь не проехать даже на грузовике.
- Налево… вновь скомандовала наша невероятная пассажирка, попрежнему не открывая глаз. Как она видит?
Эдик вновь послушно свернул, но через десяток метров вдруг сбавил ход и остановился. Дорогу впереди перегораживало здоровенное поваленное дерево, толщиной в два обхвата, если не больше.
Девочка вновь открыла глаза, закусила нижнюю губку и страдальчески выгнула брови, ее личико заблестело от пота. "Наверное, ей очень больно" сочувственно успел подумать я, и тут же мысль вылетела у меня из головы. Громадное дерево шевельнулось, заскрежетало и вдруг стремительноплавно взлетело, встав на свое место.
- Шлагбаум… потрясенно выдохнул Илья.
- Скорее… с мукой выдохнула девочка.
Эдик торопливо, с хрустом врубил передачу, и машина нырнула в просвет. Сзади заскрежетало, тяжело ухнуло шлагбаум закрыт, путь назад отрезан.
Деревья между тем сомкнулись над головой, и мы ехали как в тоннеле. Впереди в свете фар на дороге заблестела вода. Огромная лужа перекрывала нам путь. Пожалуй, тут не пройдет и трехосный "Урал".
- Не останавливайся… вновь проговорила наша пассажирка.
Ей явно стало хуже. Лицо стало иссинябелым, почти прозрачным, губы побелели, почти не выделяясь на фоне лица. И только огромные, теперь почти фиолетовые глаза еще жили на этом вконец измученном лице.
УАЗ проскочил лужу, как по асфальту, под тонким слоем воды (или не воды?) оказалась твердая гладкая поверхность. Дальше дорога была чистая, покрытая ровной плотной травой, как английский газон. Эдик дал газ, но разогнаться толком не успел.
Машина вдруг остановилась. Я впился глазами в световой конус, очерченный фарами в чаще леса, невольно ожидая увидеть чтото невероятное скажем, космический корабль.
В свете фар виднелись могучие дубовые ворота, почерневшие от времени, с коваными позеленевшими петлями (бронзовые, что ли?). Справа и слева в чащу леса уходил частокол, виденный мной ранее лишь в кино про древнюю Русь бревна метров семь высотой, с круто заостренными вершинами.
Девочка вновь выгнула брови, напрягаясь было видно, что она удерживается от беспамятства на последнем пределе сил.
Ворота дрогнули, медленно и бесшумно распахнулись, и Эдик, уже не дожидаясь команды начал понемногу привыкать въехал внутрь.
Нашему взору открылся довольно обширный двор, поросший травой и окруженный раскидистыми купами какихто деревьев справа и спереди. Под сенью деревьев прятались какието приземистые строения. Слева же возвышался настоящий терем, сложенный из неохватных бревен, на серогранитном фундаменте, с замшелыми плахами тесаной (или тесовой?) крыши, резными наличниками высоких стрельчатых окон, забранных странными решетчатыми переплетами. В терем вело высокое и широкое крыльцо, прикрытое сверху изящным резным козырькомнавесом.
С этим заброшеннодревнерусским пейзажем в разительном контрасте находилась дверь, ведущая в терем. В древние, потемневшие от времени бревна был врезан круглый люк, диаметром немногим больше метра, из сверкающего зеленого металла, покрытого какимто затейливым узором. Выше и ниже люка угадывались вставки из более светлого дерева, закрывающие некогда существовавший дверной проем.
Впрочем, времени для осмотра местных достопримечательностей у нас не было.
- Вы слышите меня? Что нам делать? наклонившись к лицу девочки, спросил Михалыч, почемуто обращаясь на "вы".
Девочка опять выгнула бровки я уже понял, что так отражаются на ее лице какието волевые усилия, при помощи которых она совершает некие действия. Телепатия, телекинез или что там еще?
Люк дрогнул и бесшумно исчез, как и не было. Неяркий голубоватобелый свет изливался из отверстия, размытые блики загуляли по двору.
- Туда… прошептала девочка. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять она умирает. И там, в голубоватом отверстии люка, ее спасение.
Мы с Ильей буквально выскочили из машины, вытащили пострадавшую Михалыч помогал из машины и рысью взбежали на крыльцо. Илья с ходу, согнувшись, нырнул в люк, я последовал его примеру, пребольно ударившись макушкой и споткнувшись о высокий порог (или что там у люка комингс, что ли?)
Внутри квадратной просторной восемь на восемь, не меньше комнаты был разлит неяркий жемчужнобелый свет, струившийся с матовобелого потолка. Стены сохранили свою бревенчатую первозданность, вот только в стены эти были врезаны точно такие же люки, что и на входе, только открытые. В каждой стене было по два люка, еще четыре находились на потолке и четыре на полу, попарно в углах один над другим. Но разглядывать было некогда.
- Туда… еще раз прошептала девочка. И мы вдруг сразу поняли куда. Нырнув в люк, мы оказались в комнате чуть поменьше, всю середину которой занимали три странных предмета, больше всего напоминающих саркофаги египетских фараонов. Или гигантские мыльницы, разъятые на две половинки. Половинки эти неподвижно парили в воздухе без всякой видимой опоры, метрах в полутора одна над другой. "Саркофаги" имели в длину метра три с половиной, в ширину метра полтора и были блестящими, переливчатозеленоватыми. Гдето на краю сознания у меня мелькнула неуместная сейчас мысль как сюда затащили эти бандуры, при таком узком люке?
- Что дальше? спросил Илья, но ответа не было. Голова девочки безвольно свесилась на бок, глаза были закрыты.
Мы в смятении переглянулись. Терять нельзя было ни секунды.
- Давай! вдруг решился я. Илья понял без слов. Мы на вытянутых руках осторожно положили девочку в углубление крайнего "саркофага", как в ванну, и хотели уже распеленать ее (она же была запеленута в нашу палатку), но вдруг "саркофаг" издал резкий, длинный свист, и нас отбросило, как ударом тока. Тело девочки плавно поднялось в воздух, повисло секунд на пять и медленно развернулось на 180 градусов так поворачивается стрелка самодельного компаса, изготовленного из намагниченной иглы, воткнутой в пробку и пущенной в миску с водой. Наверное, мы положили ее головой не туда, догадался я.
"Саркофаг" вновь издал длинный свист, и крышка мягко опустилась на продолжавшую висеть в воздухе девочку. Через пару секунд раздался странный скрипящий звук, затем крышка чуть приподнялась на ладонь, не больше. Вновь раздался свисток на этот раз короткий и из щели между половинками "саркофага" выпорхнули, как осенние листья, какието лоскутки. Короткий свисток и половинки вновь плотно сомкнулись.
Я поднял один из разлетевшихся лоскутков это был аккуратный, почти правильный квадратик брезента. Наша палатка, сообразил я.
- Смотри! вдруг крикнул Илья, показывая на люк.
Я успел только скосить глаза. На пороге стояла странная призрачная фигура, будто марево над асфальтом в жаркий летний полдень. Более никаких движений я сделать не успел. В глазах у меня помутилось, мир стремительно сошелся в точку, и наступила тьма…
Я очнулся от мелодичных, позвякивающих звуков. В голове ощущалась неприятная тяжесть, как после похмелья или угара, но она быстро проходила. Ноздри чуть щекотал легкий, ни с чем не сравнимый аромат сложная смесь запахов летнего луга, эфира и озона. Где я? В больнице?
Я осторожно, медленно приоткрыл глаза и осмотрелся. Я лежал в какойто здоровенной ванне, с упругим и теплым дном. Надо мной висела другая ванна, перевернутая вверх ногами. Дно этой перевернутой "ванны" было покрыто какимито шевелящимися отростками, медленно втягивающимися в дно, как в воду. За пределами этой штуковины, по краям моего поля зрения сиял жемчужнобелым светом потолок. Руки и ноги мои были привязаны к "ложу" за щиколотки и запястья, голову мягко придерживали какието щупальца, неприятно щекотавшие лоб. Чтото еще ощущалось в области локтевого сгиба может, капельница? Выходит, точно больница. Но почему меня сунули в ванну? И что это за такое надо мной таких аппаратов в наших коновальнях я еще не видел.
В поле зрения справа и слева возникли сосредоточенные детские личики. Откуда дети?
Дети между тем заулыбались, перекинулись быстрыми взглядами, и стоявший слева ребенок вроде девочка произнес:
- Вставай, уважаемый. Хватит лежать, все с тобой в порядке.
Никогда бы не подумал, что девочки могут говорить таким голосом роскошное, бархатное, чуть вибрирующее контральто. За такой голос любая певица миланской оперы, не колеблясь, отдала бы полжизни. И потом, почему на "ты"? Очень невоспитанные дети!
Словно прочитав мои мысли, они засмеялись. Путыщупальца, удерживавшие мои руки и ноги, исчезли. Я еще секунду помедлил и резко сел.
"Детишки", разбудившие меня мальчик и девочка лет девяти стояли совершенно голые, и за спиной о обоих были сложены крылья с белоснежнорадужными перьями.
Все вспомнилось мгновенно и девочкаангел, сбитая машиной, и наша безумная ночная гонка, и "саркофаг" в лесном тереме.
Я обалдело озирался по сторонам, затем глянул на себя. Одет я был не теплее, чем эти ангелы буквально в чем мать родила. Где мой десантный камуфляж? (Я всегда езжу на рыбалку в этой одежде тепло, удобно, и грязь не видно).
- К сожалению, одежды твоей нет произнес второй ангел, "мальчик". Голос у него тоже был ничего высокий оперный баритон. Я в испуге всадил в вас обоих максимальный импульс парализатора, не рассчитал. Друг твой ничего, а у тебя остановилось сердце, и пришлось срочно поместить тебя в витализатор. Ну и… Ладно, чтонибудь придумаем. Вылезай уже!
Я вылез из ванны, неловко прикрываясь руками. Чертовски неудобно стоять нагишом перед детишками. Впрочем, чего я? Какие они, к лешему, детишки?! Ну тем более, неудобно стоять нагишом перед представителями инопланетной цивилизации. Или самого Господа Бога?
Они опять засмеялись. Действительно мысли читают, что ли?
- Действительно читаем. Это ты глухой, как и большинство людей. Пойдем же!
Мы покинули зал витализаторов впереди девочка, затем я, мальчик шел сзади. Я вовсю глазел на своих провожатых. Сложенные крылья с белорадужными, длинными перьями плотно и както очень естественно лежали на их спинах, прикрывая спины от плеч до ягодиц включительно. Интересно, а в размахе? Метра три, не меньше…
Я не успел закончить свои научные размышления. Ангелы (про себя я называл их теперь так) прошли через люк не нагибаясь, небрежно и привычно перешагнув высокий порог, я же снова ударился макушкой, зашипев от боли. Зачем они внутрито двери поменяли, оставили бы человечьи!
Я уже догадался, что данная постройка сооружена не ангелами. Заброшенный скит, вот что это. Захваченный межпланетными агрессорами для своих шпионских целей.
Они снова засмеялись.
- Догадка верная, но не совсем это мальчик здесь действительно скит, только не совсем заброшенный. И не захвачен. И уж точно мы не агрессоры.
Как жить, если все твои мысли буквально на ладони? Подумать свободно не дают. Вот подумаешь чтонибудь не то…
Снова смех.
- А ты думай то это уже девчонка.
Смеются они весело, открыто. Нет, невозможно так смеяться и быть злобным межпланетным агрессором.
А нашито, эти, как их, уфологи "маленькие зеленые человечки"…
Они остановились так внезапно, что я чуть не налетел на мою провожатую. Она обернулась, и глаза у нее были твердые, цепковнимательные. Заглядывающие в самые недра души.
- Что ты знаешь о маленьких зеленых человечках?
Я растерянно моргал. Чего пристали, ну? Да ничего не знаю, ято не уфолог. И даже книжек таких не читаю!
Она расслабилась, и глаза опять стали прежними мягкими, недетски мудрыми, успокаивающе добрыми, и в то же время гдето в глубине плавали озорные огоньки.
- Правда, ничего не знаешь. И желаю тебе, чтобы и дальше не знал. Идем!
Ну ни хрена себе! У них тут что, еще и такие есть?
Короткий смешок.
- Здесь, разумеется, нет и не будет.
В просторной комнате, куда мы вошли, можно было с первого взгляда угадать монастырскую трапезную. Длинные широкие лавки располагались по обе стороны общего стола, причем одна лавка была ниже, а вторая выше. В четыре высоких стрельчатых окна, забранных частыми переплетами с цветными стеклами ба, да это же настоящие витражи! лился яркий солнечный свет.
На мне красовалась теперь новенькая светлая рубашка и вылинявшие джинсы. Слава богу, нашлитаки человеческую одежду. Я в душе опасался, что домой мне придется ехать голым, в лучшем случае завернутым в какуюнибудь серебристую космическую тряпку. Или у них нашелся бы скафандр на мой размер?
На низкой лавке за столом, спиной к свету, сидели люди высокий старик с бородой, по виду типичный селянин, молодой человек в современных маленьких золотых очках, в отлично сшитом костюме вылитый дипломат и бритоголовый здоровенный парень в черной кожаной куртке явный рэкетир. Рядом с ними сидели члены нашего славного экипажа, радостно приветствовавшие меня беспорядочными и не совсем членораздельными возгласами.
Напротив них сидели ангелы две девочки и два мальчика. Они были похожи, как близнецы. Стало быть, вместе с моими конвоирами, ангелов шесть штук. Такой, значит, расклад. Плюс наша пострадавшая. А может, и еще имеются?
- Больше никого. И так здесь много лишнего народу. Но я еще должна сказать спасибо.
Ближняя ко мне девочкаангел встала, подошла ко мне вплотную, серьезно глядя снизу вверх своими огромными глазами теперь яркоголубыми, сияющими и поманила пальчиком. Я наклонился, погружаясь в затягивающую сияющую бездну этих глаз, и почувствовал на своих губах легкий, как птичье перышко, поцелуй маленьких губ.
В голове в меня гудело.
- Стало быть, тебе…вам лучше? идиотским голосом спросил я.
- Заметно лучше она засмеялась, разрушая наваждение своей неземной красоты, и ктото из наших хихикнул.
- Садитесь, гостюшки дорогие, хоть и незваные. Сперва позавтракаем, потом будем думать, как жить дальше подал вдруг голос старик. Голосище будь здоров дьяконом ему быть.
- Верно отозвался сидевший поодаль ангелмальчик. Если бы я не видел, кто говорит, поклялся бы, что говорит девушка, такой переливчатосеребряный голосок. Да что же у них все не как у людей?!
- А так лучше? утробным басом спросил тот же мальчик. И, глядя на мою вконец обалдевшую, вытянутую физиономию, дружно засмеялись все.
Завтракала наша разношерстная компания в дружном молчании.
На столе красовалась небогатая монастырская трапеза: вареная картошка с постным маслом, тыквенная каша, квашеная капуста, охапка зелени на разделочной доске, огурцы соленые и свеженькие, с грядки. В плетеной широкой корзине горой лежали ломти свежего ржаного хлеба и настоящие деревенские шаньги с творогом. Посреди стола красовался ведерный самовар, вроде как электрический, в окружении полутора десятков разномастных чайных чашек. Дополняли сервировку пара здоровенных крынок с молоком, мед в деревянной миске и две большие вазы с фруктами. Впрочем, гостям предложили миски с ухой. Кроме нас, уху хлебал лишь бритый парень. Дед равномерно двигал челюстями, тщательно пережевывая тыквенную кашу. Молодой человек в костюме дипломата аккуратно вкушал картошку, как будто на приеме у английской королевы. Ангелочки же с непередаваемым изяществом уплетали шаньги, обильно запивая их молоком из высоких стеклянных стаканов.
Наш славный экипаж, оробев, не решался на расспросы. Кто знает, может быть, согласно межзвездному этикету, говорить во время трапезы неприлично?
Тут я заметил, что молчание наших хозяев довольно условно. Складывалось впечатление, что за столом ведется оживленная дискуссия. Лица ангелов быстро меняли выражения, они перебрасывались взглядами между собой и тремя сидящими напротив людьми. Троица еще и дополняла мимику жестами. Вот бритый парень со стуком положил ложку на стол, для верности прихлопнул ладонью. "Дипломат" отрицательно покачал головой. Дед крякнул и развел руками.
- Простите вдруг нарушил молчание "дипломат" я полагаю, что к обсуждению данного вопроса следует привлечь наших гостей всетаки решается и их судьба. Посему предлагаю перейти на звук.
Я с симпатией посмотрел на него. Заступился за соплеменников. Не холуй, значит, инопланетный, свой голос здесь имеет.
- Ты прав, Геннадий своим серебряным голоском отозвался прежний ангел и вообще, мы ведем себя нетактично. У людей принято знакомиться, а мы даже не представились нашим гостям.
- Имеет ли смысл? с сомнением произнес бритоголовый.
- Безусловно имеет. Извините, но ваши имена и даже род занятий нам известны. Кто скажет? Может, Петр Иваныч?
- Ну что ж, могу и я откашлялся дед Меня, значит, Петр Иваныч кличут, фамилия Дымов. Можно также просто Иванычем или дедом кому как удобней, я без обид. Я тутошний станционный смотритель, он же сторож, он же кухарь, а в миру еще и лесник.
Дед Петр Иваныч налил себе чаю, не спеша подул в чашку, с шумом отхлебнул.
- Иваныч негромко напомнил ангел.
- Дада. Вот это жест в сторону "дипломата" Геннадий Алексаныч Меньшиков, прямо так и есть. Наш тайный представитель, значит, в органах власти, адвокат и акула бизнеса.
- Это да насмешливо фыркнула наша вчерашняя жертва. Видимо, знала чтото такое.
- Вон та, смешливая тычок пальцем в ее сторону Иолла, а полностью выговорить трудно. Да я ее для простоты Иркой зову. Ничего, отзывается.
- Да сколько угодно снова фыркнула ИоллаИрка
- Оперативный сотрудник, значит. Вчера состояла на очередном дежурстве. Результаты вам известны.
ИоллаИрка поперхнулась молоком.
- Ладно, они промеж себя вроде как разберутся. Не судите, да не судимы будете.
- Иваныч, меньше философии. Время опять подал голос тот же ангел. Наверное, он здесь за главного. Как там у них архангел, что ли?
Дружный смех. Я же совсем забыл, что они читают мысли.
- В самую точку, Рома. Мы, человечий персонал базы то есть, так меж собой Уэфа и зовем. А полное имечко у него еще хлеще, чем у Ирки. Здешний координатор. Большое начальство и умнейшая голова. Да дураков здесь и не держат. Не та работа.
- Иваныч, ты неисправим вздохнул Уэф.
- Это продолжал дед Иваныч, указывая на бритоголового Николай Алексеич Хрустов, известный среди местной шпаны как Колян и Хруст. Агент влияния, значит, среди молодежи. Стиляга.
- Иваныч, "стиляга" архаизм. Теперь говорят "конкретный пацан" подал голос бритоголовый КолянХруст.
- Вово, я и говорю. Пацан и есть, и притом конкретный. Дите, несмотря на размеры. Но на голову тоже ничего. И службу держит справно.
Дед Иваныч налил себе вторую чашку чая, подул и отхлебнул. Зажмурился горячо.
- Остальные оперативные сотрудники вот они. Это Аина, Аня понашему, это Иого Игорек, стало быть, это Кио мы его так и зовем, а это вот Мауна, Маша ихняя и наша докторша кивок в сторону девочкиангела, извлекшей меня из витализатора. Супруга начальника, между прочим.
"Разве у ангелов есть супруги?" промелькнула у меня мимолетная мысль. Но дед Иваныч уловил.
- Само собой. Что же они, не люди?
- И чем же вы здесь все занимаетесь? вдруг подал голос наш Михалыч.
- Как обычно, уважаемый Семен Михайлович серьезно, без улыбки ответил Уэф Сеем разумное, доброе, вечное. Как всегда и везде.
Я в замешательстве огляделся, но ни на одном лице не увидел и намека на усмешку. Даже смешливая Иолла сохраняла полную серьезность. И я вдруг както сразу поверил. Само собой, разумное, доброе и вечное. Как же может быть иначе?
- А конкретнее? услышал я голос Ильи.
- А вот это уже будут совершенно излишние подробности опять без тени улыбки произнес Уэф. Простите, но время здорово поджимает. Изложу вкратце свое видение ситуации. Оперативный сотрудник… секундная заминка Иолла, находясь на дежурстве, грубо нарушила правила безопасности. Купаться на озере следует в нерабочее время!
Иолла, которую я про себя уже твердо решил называть Ирочкой, смотрела в пол.
- Закончив водные процедуры невозмутимо продолжал Уэф она вспомнила, что не произвела обход и не активировала дендроидов внешней охраны после профилактики. Кстати, к своему счастью, и этих людей тоже кивок в нашу сторону. Вряд ли дендроиды пропустили бы твоих спасителей живыми! Они же приняли бы их за бандитовпохитителей, неужели не ясно?
Ирочка всхлипнула.
- Решив исправить упущение, она полетела в лес, но уронила личное оружие перстеньпарализатор. Спасибо еще, что нашли!
Ирочка всхлипнула дважды.
Я перевел взгляд на руки сидящих за столом. У всех ангелов на тонких пальчиках красовались изящной работы перстни, с блестящим камешком. Ясно. Вот меня чем, значит…
Встретив мой взгляд, мой недавний конвоир Иого, вроде? обезоруживающе улыбнулся и совсем почеловечьи пожал плечами мол, извини, на войне как на войне. Ладно уж, стрелок ворошиловский.
- …Спикировав к земле в попытке поймать перстень на лету, она умудрилась произвести лобовое столкновение с автомобилем единственным, между прочим, в радиусе десятка километров. Крылатое существо с наземной машиной!
- А если оно не везет, то как с ним бороться? меланхолически изрек КолянХруст.
Двойной быстрый взглядпросверк Ирочкин, как укол, и Уэфа, плотновнимательный. Колян тут же полуприкрыл глаза.
- Так я продолжу? Спасибо Уэф сплел тонкие, детские пальцы рук, положил на стол. И я вдруг увидел всю нашу компанию как бы со стороны.
За длинным, гладко оструганным древним дощатым столом трапезной, в глухом лесу сидели рядом люди и ангелы.
К этому моменту я уже понемногу начал различать ангелов, хотя сперва они показались мне одинаковыми более, чем близнецы. В первую очередь это касалось Ирочки, нашей вчерашней пострадавшей, хотя и утратившей в недрах витализатора свои ужасные синяки память о вчерашнем происшествии. У нее были кудрявые яркозолотистые волосы, помимо нее, такие же были только у МауныМаши, только у нее они были длиннее и зачесаны в сложную прическу. У остальных волосы были еще светлее, почти серебристые, а у АиныАни даже металлическисеребряные, да еще и с радужным отливом, собранные в еще более сложную прическу, чем у Мауны. Аина, кроме того, была заметно крупнее, и глаза у нее были голубоватозеленые, тогда как у остальных голубизна всех оттенков, от яркоголубых до фиолетовых это у Уэфа. На шеях у всех красовались такие же точно искристые, с виду хрустальные бусы, что и у ИоллыИрочки.
Я вовсю глазел на этот святой синедрион, и в голове не было ни одной связной мысли, зато вихрем проносились многочисленные их обрывки. Вероятно, почувствовав мое состояние, мой недавний конвоир, Иого, ободряюще улыбнулся. Хм, а зубыто у них совсем как у людей ровные, жемчужнобелые.
А может, я всетаки сплю? Да ради Бога!
Какой прекрасный, удивительный сон! И не хочу я просыпаться…
- …Дальнейшее развитие событий можно смело назвать счастливой случайностью. После столкновения Иолла находилась в совершенно беспомощном состоянии, напрочь утратив способность к внушению и телепатии. А если бы вместо этих людей оказались какиенибудь подонки, которые бросили бы тебя, даже не остановившись? Или твердолобые бараны, которые упрямо доставили бы тебя в Осташковскую районную больницу (мы всей командой дружно вздрогнули), где ты благополучно скончалась бы? И какойто местный прозектор (на этот раз вздрогнул Михалыч) уже потрошил бы тебя?
- Это вряд ли возразил Геннадий Иого и Кио успели бы забрать. Иого был тут уже через две минуты после пуска витализатора. Экстренная телепортация.
- Не уверен. Сигнала тревоги с места происшествия не было. И здесь никого Петр Иваныч был на задании. Когда бы мы хватились, да когда еще нашли? Если бы успели вскрыть череп и расковырять мозг, не помог бы и витализатор. А журналисты, а ФСБ? Но я заканчиваю.
В результате вчерашних событий, которые уверенно можно назвать чрезвычайным происшествием, на базу проникли посторонние. Между тем инкогнито базы должно быть безусловно сохранено, в противном случае нам предстоит перенос базы, а это очень долго и трудно. Надо решать.
Вот оно что! "Он слишком много знал!" так, кажется? А лучше всего тайну хранят, как известно, покойники. А как же разумное, доброе и все такое?
Я взглянул на ангелов и замер. Все мысли напрочь вылетели.
Они сидели вытянувшись как струна, с напряженными потемневшими лицами, и глаза у всех стали темными, почти черными. Ирочка закусила нижнюю губку до крови.
- Да ты… Да вы… Да как вы все могли такое подумать!!!
- …Ну и правильно называешь. А как их еще называть, ежели они ангелы и есть?
Мы сидели на завалинке возле бани, укрытой под сенью могучей липы. Хорошо! Жужжали пчелы, копошившиеся в ветвях цветущей липы, полуденный зной смягчал ветерок, приятно холодивший после баньки. Кроме нашего славного экипажа, на лавочке присутствовали еще дед Иваныч и громадный пес Казбек, той почти забытой сейчас породы, которую во времена моего детства называли "восточноевропейская овчарка" мощный, с густой шерстью и внушительными клыками. Казбек дисциплинированно лежал рядом с дедом Иванычем, вывесив язык и часто дыша. Жарко.
Дед Иваныч сидит с нами, умиротворенно жмурясь. Доволен принятым решением.
Выбирать пришлось из трех вариантов. Первый вариант стереть память о происшествии, начиная со вчерашнего вечера, и заменить "ложной памятью". Для существ, обладающих огромной гипнотической силой и разнообразными техническими возможностями, это не очень сложно. За этот вариант высказались только Геннадий и КолянХруст, да и то колебались. Лобовое решение далеко не всегда самое лучшее. Когда слово предоставили нашему славному экипажу, мы осторожно попросили не делать с нами ничего этакого, если можно. И с огромным облегчением убедились, что никто особо не настаивает.
Второй вариант предложила Ирочка. Так как мы доказали на деле свою преданность идеалам добра тут Ирочка увидела, что Уэф, а за ним и коллеги, улыбаются, и рассердилась да, доказали на деле, она так считает, и можете смеяться хоть все! то она предлагает принять нас в команду. Да, завербовать, если угодно!
Попрежнему улыбаясь, Уэф заявил, что предложение, несомненно, интересное, но несвоевременное. И тут слово взяла до сих пор молчавшая Мауна Маша, как назвал ее дед Иваныч.
Она предлагает промежуточный вариант. Мы будем помнить все, но рассказать никому не сможем. Как только ктолибо из нас захочет проболтаться, он с удивлением обнаружит, что язык ему не повинуется. Ап… Ап… И ни слова! Аналогично и с попыткой изложить события в письменном виде, только на сей раз откажется служить рука. Такой вариант гораздо менее травматичен для психики, нежели манипуляции с ложной памятью. И инкогнито базы нисколько не пострадает. И возможность нашей "вербовки" если клиенты дозреют сохраняется в полном объеме. Она берется все сделать уже сегодня. Как вам?
Вариант был принят почти единогласно, и мы не возражали. Ясное дело, человек существо ненадежное, мы понимаем. Выпьет ктонибудь лишнего, и пошел языком чесать. Конечно, скорее всего примут за психа а ну как нет? Словом, мы согласные.
Публика сразу расслабилась, оживленно задвигалась и тут же стала рассасываться. Встал изза стола Геннадий, молча кивнул на прощание Уэфу и МаунеМаше (или не молча? Кто их разберет, телепатов!), вежливо попрощался с нами. За ним, перебросив ноги через лавку, вылез КолянХруст, на ходу сгреб шаньгу и пару ломтей черного хлеба, засунул в широченные карманы. Подмигнул пострадавшей Ирочке (та снова фыркнула может, сказал он ей чтото мысленно), махнул нам ручищей. За ними проследовала АинаАня. Через минуту во дворе заурчал мотор, и сквозь разноцветные стекла крайнего окна я увидел, как со двора выкатился черный "джипчероки". Куда и как исчезли остальные, я даже не успел заметить. За столом остались только дед Иваныч и наш славный экипаж, в одночасье превратившийся в пациентов.
В ожидании "процедуры" дед Иваныч пригласил нас в баньку. Да, здесь отлично сохранилась банька, монахистароверы толк в этом деле понимали, и мы, человечий персонал базы, пользуемся. Ангелыто? Да нет, они как раз в банном деле не смыслят, наоборот, им чем студеней вода, тем лучше. Физиология у них маленько другая. Они вон до глубокой осени одежу не признают, жарко им. Почему? Да откуда мне знать, я что, ксенобиолог?!
После такого неожиданного слова даже Эдик заткнулся, и лишь я упорно добивался правдыматки, постепенно извлекая из разомлевшего после бани деда Иваныча ценные сведения.
Помимо этой базы, в его ведении находилась еще официальная сторожка, где он по идее обязан был проживать, и официальная работа, которую, между прочим, с него никто не снимал, делала жизнь деда Иваныча весьма хлопотной. Если бы не лошадь Чалка, и не поспеть бы везде.
К этому времени мы уже начали понемногу привыкать к ангелам. И даже их спокойная нагота ни у кого не повернулся бы язык назвать ее бесстыдной уже казалась нам совершенно естественной. Как в кино "ну царь, ну Иоанн что тут особенного?"
- …Сколько им летто? Кому как. Ирке, к примеру, по нашему счету двадцать с мелочью самая младшая она у нас (так и сказал "у нас"). А вот Уэфу, к примеру, за сотню перевалило. По ангельским понятиям мужчина в самом расцвете сил.
- …Верно, не скажешь. Да тут видишь, какое дело это у нас, у людей, с годами ряха растет да пузо, а у них, у ангелов только ум. Совершенство тела, совершенство духа. И когда им помирать, только они сами и знают. Вот Уэф объяснял ангел сам зовет свою смерть, когда больше жить не желает. Точнее, когда больше никого и ничего не любит. Как это может быть? Ты не поймешь, молодежи это никак непонятно. А мне понятно. Думаю, проживи ты этак лет тристачетыреста, тоже допер бы. Можешь не сомневаться.
- …Языкто у них свой есть, конечно, да вот только отмирает он это мне Уэф жалился. Оно и понятно кто будет словами объясняться, когда в ходу у них мыслеобразы. Телепатия у них поголовная, уже многие сотни лет. Так что язык у них рудимент, навроде как у нас свист. Уэф говорит, мы тут на Земле к этому же придем. Если у нас все получится, конечно.
А вот Аня говорит она у нас лингвист, чуть не все языки земные знает так она говорит, что язык ихний сохраняется только благодаря песням. Песни у них да, закачаешься! Да ты сам видал, что они со своим голосом вытворяют какой хотят, такой и сделают.
- …Как тебе получше объяснить? Не поймешь ты. Ну вот как глухому объяснить, что есть такое музыка? Так и с телепатией. И я не понимал, покуда не пробудили они меня, не вскрыли, значит, задатки. Ладно, попробую. Вот ты чуть подумал, или почувствовал а я уж знаю, что ты подумал и как именно почувствовал. И образы мысленные, что в голове у тебя вертятся, я вижу, хоть и не всегда отчетливо. А уж онито видят даже то, о чем ты и помыслить толком не успел, а только собирался. Чего неловко? Неловко может быть лишь от гнусных мыслишек всяких, так это надо изживать. Хотя гдето, может, ты и прав. Каюсь, и у меня они водились. Подумаешь при всех стыдоба, как будто громко пукнул прилюдно. Да нет, не прав ты все же. Не перди за столом, и стыдно не будет!
- …У нихто? Да у них таких товарищей, которые нам всем не товарищи, уж сотни лет как и в помине нету. Ну сам посуди, как у них там жить какойнибудь сволочи, ежели все кругом насквозь эту сволочь видят. Может, и были у них в самом начале эпохи телепатии такие, да только передохли они в глухом одиночестве. Вымерли, не оставив потомства.
- … Ну и настырный ты, парень. Ладно, скажу, что сам знаю. Нет, не в пробирках они вырастают. Рожают, конечно, только махоньких, с хвостиком еще ну прямо головастики, а о крыльях и речи нет. И выкармливают, а как же! Вон соски у девок видал, торчат? Точно, как у кошки либо собаки когда надо, титьки есть, когда не надо нет их. Крыльято у них потом вырастают, по нашему счету годам примерно к семи. Нет, конечно, сам лично не видал только фильм ихний. У нас здесь такого не случалось еще они для этого дела домой к себе перебираются. Телепортация, понял? Вон Машато с Уэфом уже дважды здесь декрет свой брала, да не на годдва на семь лет! Ну и он с ней, а как же. А у них там считают, что дите мать с отцом должны ростить, для гармоничного развития личности. Первыйто раз давно это было, я тут еще не служил, а второй раз при мне уже. Ростят дите бессменно, покуда не полетит в свой первый полет.
- …Кто замещал? Да Игорек и замещал, Иого, то есть. Нет, замена им обычно не положена, если только от работы отстранят вовсе, или сам откажется. Да только нашито каждый раз вертались. Маша вон говорит мне полюбила я вас тут, орясины нелетучие, и вашу Землю, и Уэф тоже. А у них так не люба служба никто служить изпод палки не будет. Да, бывало трудновато. Ничего, справились. Ведь не одна такая база на Землето, да я про другие не знаю. Конспирация, понимать надо! К тому же связь есть, всегда совета спросить можно. Это телепортация дело хлопотное, дорогое как бы, а со связью проще. Ха, самто еще ничего, а Маша, считай, как и не уезжала чуть что, уже на связи. Переживает за нас.
А трудно понастоящему Игорьку. Семейный, а живет тут чуть не бессменно, как ровно полярник в Антарктиде. Одной видеосвязью, брат, сыт не будешь. Но терпит. Фанатик, похлеще Маши. Да вон Ирка еще, бесстыдница надо, мол, тебе было жениться на здешней женщине, они такие большие и мягкие.
- … Ну и дурень ты! Кого бросают? Куда бросают? Да таких родителев на Земле нашей грешной поискать днем с огнем. Это, значит, не так ты понял. У них там никаких интернатов нету, даже понятия такого. Все детишки беспременно в семье растут, только семья та папой да мамой не ограничивается тут тебе и дядитети, и бабушки с дедушками, и еще както там не сразу подберешь понятие в русском языке. Взять хоть нашего Уэфа с Машей старший сын у них ученый, ему уже под восемьдесят гдето. Молодой, перспективный, и женатый давно! А на межпланетную видеосвязь с мамой да папой почитай каждый месяц выходит, да не так, как наши здешние, теперешнието чада по телефону: "мамапапа привет, как здоровье, дайте денег". По дватри часа, почитай, гостит. Ну да, при ихней внепространственной видеосвязито натурально как в гостях, сидит напротив, разговаривает мысленно и голосом, только что чай не пьет. Дочка старшая тоже под стать детей учит, а это у них, брат, самая почетная специальность. Мало кому детей доверить можно. Чтобы росли, значит, не олухи бесполезные, бессмысленные, а здоровые, счастливые, полноценные члены общества во как! Ну а младшенькую вы сами вчера сюда свезли. Как не сказал? Разве? Точно ведь, не говорил, подумал только. Привык тут, понимаешь, к телепатии. Ну извиняй, не учел.
- … Ладно, попробую тебе ответить и на этот вопрос. Вот мы детишек ростим для чего? Ну правильно, продолжение рода. Ладно, неудачный пример. Для чего, скажем, старший брат опекает младшего? Тото. Так и цивилизации космические. Уэф да Иого рассказывали мне из ихней истории коечто. Выходит, им в свое время тоже помогли подняться, когда они еще гнезда вили на утесах, навроде наших ворон. А они нам, значит. Не будь их, мы бы, может, до сих пор друг другу головы дубинами разбивали, в лучшем случае топорами каменными.
Тото и оно, что нельзя в открытую. Я вот тебе братьев в пример поставил. Ну как старший брат станет младшего силком умуразуму учить, да подзатыльниками хорошо ли? Нет, тут дело тонкое. К тому же ангелыто на Земле не одни. Есть и другие. А ты не знал? Ну да, ясно, откуда. Есть другие, есть, и, как говорит Уэф, "их цели далеко не столь благородны". Потому и конспирация такая. А вот подробнее уволь, не уполномочен. Спроси у Уэфа, он расскажет, ежели сочтет нужным. Такто.
- … Верно подметил. Не зря в древних текстах вон ангелы действуют да купидоны. Слышали, значит, звон, да не знали толком, где он. А онито тогда уже тут работали вовсю. Уэф както говорил вот, что конец мрачного средневековья есть одна из самых блестящих ихних операций, его предшественников, то есть. В учебники даже вошла. И еще, мол, что сделали это настоящие герои, тогда телепортациято была риском чрезвычайным, а еще раньше и вовсе дорогой в один конец. Не умели назадто возвращать, значит. Так что никто из тех, самых первых, назад не вернулся. Сейчас, конечно, дело другое даже в отпуск домой переправляются, нечасто правда.
- … Это уже чересчур ты догадлив, парень. Ладно, раз сам допер, скажу. Работа есть работа, значит, и проколы в ней, само собой, случаются. Вот и с Христом случай отсюда. Еле выручили парня, хорошо, что тогда уже витализаторыто эти были.
- … Уморил ты меня. Да есть у них техника, само собой. Только они ее, технику, как бы не любят. Все потому же совершенство тела, совершенство духа. Техника, мол, и даже одежда есть по сути своей протезы, и где можно, надо обходиться без протезов. Они и летают на своих крыльях, ежели где недалеко и спешить особо не надо. Вот в Москву, например, часто своим ходом летают.
- …С чего ты решил? Да где хотят и когда хотят летают, и ты их не увидишь, ежели сами не захотят. И никакие локаторы не увидят.
Как достигают? Вот этого я тебе не скажу, потому как сам не шибко понимаю. Про голографию слыхал чегонибудь? Вот из этого же ряда, а подробней объяснить невозможно. Нету еще в русском языке таких понятий, и ни в каком нету. Когда мне передают, я, стало быть, мыслеобразыто ловлю, а толку чуть. Не доросли мы, вишь, до такого понимания, недалеко ушли от обезьяныто.
Ты у них бусы видел? Да какие тебе стекляшки! Не украшения это прибор маскирующего поля. А у них все приборы такие мелкие, с виду безделушка безделушкой. Громоздкость технических устройств, парень, это удел варваров, дикарей навроде нас с тобой.
Да что я тебе толкую ты вот Ирку попросика, она тебе все это дело мигом продемонстрирует, небось не откажет в такойто малости. Разраз и нету, только вроде марева летнего там, где только что ангел был.
- … Кстати, и насчет базы то же самое. С воздуха ее не видать, хоть с высоты, хоть с бреющего. И посуху до базы кому попало не добраться.
Видал бревно на въезде? Моя работа, кстати. Шлагбаум что надо не гниет, почти не горит, и бензопилой пилить замаешься цепь порвется, так все аккуратно устроено. Ежели шлагбаум все же какнибудь проскочить вы там дальше лужу должны были заметить, долгую такую. Вово, не простая это лужа, а ловушка хитрая с управляемым грунтом. Вы как проехали, ровно по асфальту мокрому? Так это Ирка, значит, ловушку заблокировала мысленно. Верно, и шлагбаум подняла она же есть там такое устройство, для приема мысленных команд, значит. И как только сил хватило, сердешной!
Да мы все ее жалеем, не передать. Игорек да Кио ей заместо братьев старших, Аня танцам в воздухе да петь учит, ихние песни и наши не успокоюсь, мол, пока лучше меня петь не будешь, талант у тебя, у Ирки то есть.
Ну а про меня и речи нет. Она же мне вроде внучки, хоть и не родная, и даже родуплемени не нашего, человечьего. У меня же кроме них вот, почитай, и нет никого.
Ха, да вот не так давно, в прошлоето ее дежурство сижу это я после исполнения службы, значит, передыхиваю. Ну и она рядом подсела. Сидим, молчим. И вспомнилось мне почемуто, как я дочку свою на спине катал, давно, до войны еще, покуда все живы были. Представил так явственно, и чую рядом Ирка всхлипывает, ручонкой своей меня по голове гладит, жалеет, стало быть. Тут уж и я ее по головке давай гладить, каюсь, что расстроил девку. Так и сидим, жалеем друг друга. Вдруг она глазищами своими как заискрит, да и говорит мне открытым голосом: дед, а меня ты на спине покатаешь? Ни разу в жизни не пробовала! На Чалке и на Казбеке каталась, а так вот нет. Я одурел сперва: я, говорю, старый человек, а ты межпланетный агент, оперативный сотрудник не стыдно? А она уже в голос смеется стыдно, говорит, но уж очень хочется. Я же маленькая! Ну, и не смог отказать провез круг по двору, покуда не свалились оба от хохота. Вот такие тут порядки, особо когда Уэфа нету.
- … Да, отвлеклись мы. Так вот, ежели лужуловушку эту не заблокировать, то и танк не пройдет. Завязнет насмерть, и лебедкой никакой не вытащить. И объезда кругом нет, это уж я тебе как лесник гарантирую.
Пешкомто? Можно попробовать, ежели ума негусто. Только и тут не получится. По этой вот дороге даже если мимо пройдешь, не заметишь. Хитрая маскировка, опять же. Это вы вот с Иркой к воротам прямиком подкатили, потому как она маскировкуто сняла, стало быть. А так дорога идет по лесу, из ниоткуда в никуда, ищи на здоровье. Так и будешь гулять тудасюда до посинения. А коли особо не повезет, и выйдешь ты все же прямо на базу хватит тебя в лесу обморок, и проснешься ты незнамо где. Откуда шел, куда и с кем непонятно. Так это будет выглядеть.
Ну и уж на совсем крайний случай вот, к примеру, вчера (тьфутьфу, конечно), ежели бы бандиты какие раненую Ирку захватили, да дорогу пытать вздумали (здороваято она никому не далась бы, хоть и группе "Альфа", не та девка, ты не гляди на вчерашнюю оплошку) так вот, на такой случай тут дендроиды внешней охраны имеются. Да, точно, навроде роботов. Не видал ты их, и скажи спасибо. По ночам писать под себя будешь! Здоровенные пни, на корнях ходячие. Да быстро так, пешему и не убежать! Вместо рук сучьякрючья, по шесть у каждого. И не взять их ничем, ни автомат не берет, ни граната любая. Скажу вам, ребята, по совести: ежели бы Ирка вчера не лопухнулась так, не забыла включить их после профилактики, значит, то нипочем бы не опознали вас, разве только численность установили, да и то приблизительно. Они бы на такую боль ее моментально явились, а так как она была, почитай, в беспамятстве, то и заступиться за вас было бы некому. А ежели учесть к тому же, что на каждом парализаторы кругового боя установлены, плюс специальный прибор, както бишь: "для уничтожения быстролетящих и сильно бронированных объектов", то можешь быть спокоен ни бандиты какие, ни даже дивизия спецназовская до базы не доберется.
Только будет это, значит, страшным провалом. Вся работа за многие годы коту под хвост. Как Уэф повторятьто любит, мы сюда не воевать прибыли, а как раз наоборот.
- … А вот это, парень, вопрос из вопросов. На него тебе не только я, значит, никто толком не ответит ни Уэф, ни даже Маша, а это, между прочим, прямая ее специальность. Она ведь и есть ксенобиолог, Машато, а доктор это по совместительству, кому, как не ей. Так вот, говорит она, Маша то есть, мне однажды, и вроде как со страхом даже живу, говорит, Иваныч, я на свете уже вторую сотню лет, и чуть не с детства занимаюсь этой ксенобиологией, а взять в толк не могу как из разных существ, предками у одних обезьяны, а у других твари летающие, навроде наших земных летучих лисиц, слыхал о таких? Да, из разных тварей получились вполне даже сходные существа. Весь генотип, говорит, чуть не наизусть помню у тех и других, а понять не могу. Вот Аня и Кио, те толкуют чтото о единых для всего сущего законах красоты. Ха, бывало, толкнешь вопрос этот за столом, когда все соберутся, зимой в пургу, к примеру все! Можешь смело уходить, никто и не заметит. Спор до утра.
- … Вот чего они терпеть не могут, так это подлецов всяких и злыдней. Злобы ну совершенно не переносят. И здесьто они зачем, как мыслишь? Да нет, обратно не понял ты, или я опять не так излагаю. Не затем, чтобы этот самый технический прогресс двигать. Цель ихняя искоренить злобу и подлость всякую на Земле, навсегда и окончательно. Как Уэф мне разъяснял опять же, свободные и счастливые люди сами дойдут до всего, и гораздо быстрее, чем ежели им всякие железякикомпьютеры исподтишка подсовывать. И скажу тебе по секрету, парень вот вам троим надо бы здорово над собой потрудиться, труху ненужную из души повытрясти. Михалыч ваш не в счет, у негото как раз все в порядке, он мухи не обидит, даром что трупорез.
- … Все, ребята, конец вопросам. Чую, Маша вас сейчас позовет, на процедуру, стало быть. Нет худа без добра заодно и починитесь. Да, Маша, она к работе относится серьезно, без ремонту вас не выпустит. А что, могут и зубы вырасти. Ха, жалко, лысых среди вас нету, вот бы диво, как через неделюто в парикмахерскую заявились, хоть хлопцем кучерявым, хоть жгучим брюнетом на выбор. Да нет, пожалуй, не станет она такто, заметно уж больно. Но все внутренности в норму приведет, это уж точно. Потом покормлю вас обедом и до свидания. Ну, провожу до выезда. Хотя нет, Ирка и проводит, она же сегодня выходная, как пострадавшая. Да и обратно тоже то ли ей лететь, то ли мне, старому, ногами топать. А дома соврете, мол, машина сломалась. Ну, не мне вас учить. Выкрутитесь!
А на ваше спасибо наше пожалуйста. Ладно, скажу прямо. Вот твой, значит, допрос с пристрастием я выдюжил потому только, что повели вы себя как люди. Сами, значит, задавили, дак сами же и спасли. И героями себя не числите. Недаром Иркато в вас сразу души светлые под хламом всяким углядела. У них, у ангелов, на это дело глаз наметанный, почитай, врожденное чувство.
А вот и Маша. Что, пора? Ну ясно, по одному. Давайте вперед, кто смелый!
Наш УАЗик резво катил по глухой лесной дороге. На заднем сидении, между мной и Михалычем, сидела Ирочка. Мы предлагали ей сесть впереди, но она отказалась.
Сказать по правде, на душе у меня было муторно. И я знал, почему.
УАЗ быстро съедал и без того недлинную дорогу. Еще пара километров, и мы расстанемся.
Доктор Маша (я уже называл ее только так) немного виновато объяснила нам, что, к сожалению, дорогу сюда мы все разом забудем, как только покинем лес. Психоблокада, или как там. Мы не обижались. Надо так надо.
Михалыч выглядел бодрее других. Он оказался в наибольшем выигрыше доктор Маша играючи расправилась с его застарелым полиартритом и кучей других болячек. Но почемуто и он не выказывал особой радости.
Ирочка сидела притихшая, глядя в пол. Очень жаль, мне так хочется еще хоть раз посмотреть в эти ее удивительные глаза.
Она тут же подняла глаза и прямо взглянула на меня. Глаза в глаза. И нет у меня сил оторваться.
- А это правда, что кукушки никогда не строят гнезд? вдруг спросила она.
- Правда растерянно ответил я.
Ирочка перевела взгляд вперед. Перед нами была та самая лужаловушка. Легкое движение бровью и мы снова едем по мокрому асфальту.
- Вот и дед Иваныч мне то же твердит снова заговорила Ирочка. А я не верю. Ведь не могут они все бросать своих птенцов? Ведь когдато они вили собственные гнезда? Это они потом так испортились. В процессе эволюции.
Мы в недоумении. При чем тут кукушки?
- А у людей тоже есть такие места, куда они подкидывают своих детей. Называются интернаты.
Мы все подавленно молчим. Что тут говорить?
УАЗ ползет теперь, как черепаха по минному полю. Чтото не похоже на Эдика.
- Мама с папой часто спорят. Папа утверждает, что еще далеко не все потеряно, и не из таких положений выбирались. А мама говорит необратимый процесс. Когда не хотят детей. Закон ЭлуЛао, исключения неизвестны. Тем более для разумных. Надежно, как ядерная война.
Теперь в пол не глядит только Эдик. Вынужден следить за дорогой
- Дед Иваныч говорит проще. "Кто встал на путь кукушки назад не вертается" она вдруг коротко рассмеялась Он очень умный, дед, только, как любит повторять КоляХруст, "косит под лесоруба". Партизаном был, партизаном и остался.
Впереди показалось бревношлагбаум. Вновь легкое движение бровью бревно с треском встает торчмя. Путь открыт.
- С мамой трудно спорить. Она специалист. А у папы нет аргументов.
УАЗ тормозит у развилки. Теперь и Эдик может позволить себе смотреть в пол. Так и есть смотрит.
- Недавно мама заявила, что останется здесь, даже когда базу ликвидируют. Папа уточнил: если ликвидируют, и мама повторила когда. Ввиду полной бесперспективности.
Наш славный экипаж молчит, как задушенный.
- А вот Иого говорит сопротивление бесполезным не бывает.
Пауза.
- Я не верю вновь заговорила Ирочка Не может не быть исключений для такого закона. А мама говорит мне: попробуй, найди гнездо кукушки.
Она посмотрела на меня, и я зачемто торопливо полез наружу, выпуская ее.
Она выскользнула из машины удивительно легко, и крылья ей ничуть не мешали.
Вслед за мной на дорогу както неуклюже наверное, по контрасту с Ирочкой вылезли остальные члены нашего славного экипажа. Постояли, неловко переминаясь с ноги на ногу.
- Ладно вновь подала голос наша провожатая как говорят, долгие проводы лишние слезы. Спасибо вам за все. Дорогу найдете?
Слова эти разрушили немую сцену. Нестройно пробормотав слова прощания, наш славный экипаж вновь занял свои места, согласно штатному расписанию.
- Рома, давай! Михалыч высунулся из полуоткрытой дверцы.
- Езжайте!
Михалыч понял. Захлопнул дверцу, и видно было, как чтото вполголоса сказал Эдику. Мотор завелся, УАЗ плавно покатился, отъехал метров на полсотни и встал.
Я вновь смотрел на Ирочку. Сияние глаз. И легкое прикосновение губ чуть щекотное, будто перышком. Как забудешь?
- А зачем забывать?
Улыбка грустная, и в огромных, всепонимающих глазах тоже плавает грусть. Как она не похожа сейчас на ту, утреннюю, смешливо фыркающую над стаканом молока. Уже не Ирочка оперативный сотрудник Иолла, межзвездный агент.
Она уже стояла рядом, и я вдруг почемуто встал на колени. Теперь ее глаза были как раз напротив моих.
- Правда, так удобнее улыбнулась Ирочка. Мою шею обвили горячие ручки с недетски твердыми, настойчивыми пальцами. Сияющие глаза заняли все мое поле зрения, и я ощутил на своих губах горячий, чуть не до крови, поцелуй. Ничего похожего на перышко.
- Извини, не вышло вновь улыбнулась она.
А я небритый, колючий. Вот интересно, возможны ли межпланетные браки? Господи, что за чушь лезет в голову, ведь она все слышит!
Ну и пусть слышит. Ответь! Ответь же!
Она улыбается чуть виновато.
- Но тыто веришь, что я найду гнездо кукушки?
Верю ли я? Да! Да! Ты найдешь, я знаю!
- Спасибо…
Вновь поцелуй долгий, тягучий. Как ей это удается? Ведь у нее такие маленькие губки!
Она смеется. Отходит от меня. Шаг, второй, третий. Вот уже целых шесть шагов.
- Ты хотел видеть, как это делается. Смотри!
Она поворачивается ко мне спиной. С легким шелестом распахиваются огромные крылья. По перьям пробегает волна света, все изображение вдруг начинает будто кипеть, пузыриться. Еще миг, и вместо Ирочки дрожит знойное марево. Затем мощный вздох, меня обдает ветром все. Пусто.
- Прощай… шепчу я.
- До свидания! доносится с высоты.
До свидания? Ну конечно, до свидания! Какой я всетаки олух! До свидания!
- Рома!… Михалыч снова открыл дверцу.
Я повернулся и побежал. Дома меня ждала куча дел, и еще придется разбираться с начальством на предмет прогула.
Но я твердо знаю одно наплевать мне на все психоблокады.
Я тоже найду свое гнездо кукушки.