Книга: Рота Его Величества
Назад: 24
Дальше: Эпилог

25

В динамике пикнуло.
— Союзное время — десять часов! — сообщил диктор. — Передаем новости.
Александра села и приготовилась слушать.
— Государственный банк Союзного государства объявляет о выпуске новых банкнот. Они имеют достоинство: один, три, пять, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто рублей и вводятся в обращение с первого января будущего года. Обмен старых денег на новые будет проводиться без всяких ограничений по фиксированному курсу. Как заявил министр сельского хозяйства и торговли Семенихин, введение союзного рубля никоим образом не скажется на ценах. Зерна в стране достаточно, как и других продуктов питания. Министерство отслеживает цены на продовольственных рынках и немедленно вмешается, если кто-то из недобросовестных продавцов вздумает воспользоваться моментом. На этот счет Верховным правителем Союзного государства ему даны конкретные и недвусмысленные указания и предоставлены соответствующие полномочия…
«Правильно!» — одобрила Александра.
— Верховный правитель Союзного государства Князев встретился с митрополитом Новороссийским и Союзным Сергием в его резиденции. В ходе состоявшейся беседы были затронуты вопросы открытия православных приходов на территории бывшего Союза, путей канонического единения митрополии с Русской православной церковью в Старом Свете. Верховный правитель обещал митрополиту содействие в его планах. В ответ митрополит благословил Князева на его служение стране и вручил икону небесного покровителя высокого гостя Илии Пророка…
Передав сводку погоды, диктор умолк, и в динамике зазвучала музыка. Оркестр Московской филармонии исполнял рапсодию Листа. Александра выключила радио и встала. Пора! Она вышла из дома, прошла квартал и на остановке дождалась трамвая. Людей в вагоне было немного — рабочий день, Александра заплатила за билет и села у окна.
По окончании войны она видела Илью только раз. На Марсовом Поле проходила церемония представления народу Верховного правителя. Александра приехала заранее, но все равно оказалась далеко от сцены: более проворные заняли места с ночи. В назначенное время Илья появился в окружении членов правительства и Государственного Совета. После представления он подошел к микрофону. Было видно, что он волнуется.
— Дорогие сограждане! — сказал он, и все замерли, услышав необычное обращение. — Полтора года тому я ступил на землю Нового Света, не предполагая, что когда-либо встану здесь перед вами в таком качестве. Этого захотели вы, и я подчинился, ибо давно сказано: глас народа — глас божий…
Слова, которые он произносил, были чужие, не свойственные Илье, и Александра поняла: речь написали, а Илья ее заучил. Он сильно изменился со времени их последней встречи: построжел лицом, в движениях появились властность и значительность. Такой он еще больше отдалился от нее: если раньше между ними был ров, то теперь он вырос в пропасть. Александра не вслушивалась в слова; смотрела на него и окружавших ее людей. Те внимали, не шелохнувшись, с сосредоточенными лицами. С внезапно пробудившейся ревностью Александра поняла, что эти люди любят Илью, возможно, даже сильнее, чем она. Ей от него нужна взаимность, им достаточно своих чувств.
Илья закончил говорить, улыбнулся, и эта улыбка сделала его прежним.
— Вы, наверное, хотите посмотреть на правителя вблизи? — спросил он и, не дожидаясь ответа, спрыгнул со сцены.
Охранявшие ее солдаты рванулись вслед, но он остановил их властным жестом. Подошел к толпе и двинулся вдоль первого ряда, смеясь и пожимая протянутые руки. Матери тянули к нему детей, он гладил их по головкам, некоторых целовал — все это весело, улыбаясь. Толпа наддала вперед, каждому хотелось подойти ближе, Александра устремилась со всеми. Ей, конечно же, не удалось, как и другим: передние ряды стояли плотно. Рост Ильи позволял ей видеть его лицо — и только. Завершив обход, он взобрался на трибуну и поднял руки в знак расставания. Толпа немедленно повторила жест, в том числе и Александра; так они и попрощались…
Воротившись с войны, Александра обнаружила, что она нищая. Временное правительство отменило закон о чистоте крови, разом лишив ее пособий и работы: ИСА закрыли. Александра попыталась устроиться в клинику, но не помогли даже блестящая рекомендация Громова и медаль, которую ей исхлопотал начальник: ей везде отказывали. Как догадалась Александра — из-за происхождения. Как некогда ари препятствовали веям занимать посты, так теперь веи отказывали в работе ари. О прислуге думать было смешно, денег не хватало на самое необходимое. Продукты стоили дорого, а есть хотелось каждый день. Александра стала продавать вещи. Столовое серебро, посуда, украшения — все уходило за бесценок. Разорившихся ари хватало — предложение превышало спрос. Как ни крепилась Александра, но пришлось продать и ноутбук. Ценных вещей у нее к тому времени остались две: ноутбук и обручальное кольцо. Первый был подарком, и она могла им распорядиться; кольцо же принадлежало Илье. Была еще причина, по которой Александра не хотела кольцо продавать, о ней она старалась не думать. За ноутбук заплатили хорошо — редкая вещь, но эти деньги подходили к концу. Будущее рисовалось безрадостным. Александра подумала, поплакала и решилась…
Трамвай замер на конечной остановке, Александра вышла и зашагала к ограде монастыря. У ворот она позвонила и назвала открывшей послушнице свое имя. Ей позволили войти и проводили в покои игуменьи. Здесь пришлось ждать: игуменья была занята и явилась не скоро.
— Давно сидишь? — спросила она, разглядывая Сашу.
— Не знаю! — ответила Александра. — Не смотрела на часы.
— Ну и правильно! — согласилась игуменья. — Чего на них смотреть? Чаю выпьешь?
— С удовольствием! — сказала Александра.
— И я с тобой! — сказала игуменья, снимая клобук. — За чаем и поговорим!..
Александра покинула монастырь к вечеру. На душе у нее было покойно и светло. За все время игуменья не задала ей ни единого вопроса. Александра говорила сама, торопясь, сбиваясь, перескакивая с одного на другое, но рассказала все. Тяжесть упала с сердца, и она умолкла, глядя на игуменью сияющими глазами.
— Терпи, доченька! — сказала та, вставая. — Господь терпел и нам велел. Каждому отмеряется по вере его! А сейчас — иди! Рано тебе! Придешь через месяц, если не передумаешь…
«Не передумаю! — решила Александра, поднимаясь в вагон подошедшего трамвая. — Ни за что не передумаю!»
А игуменья, оставшись одна, подошла к иконостасу и встала колени. Молилась она долго, крестясь и прикладываясь лбом к полу. Затем встала и прошла в кабинет. Сняла трубку и набрала номер на аппарате.
— Позови Якова! — велела ответившему абоненту. — Кто? Тетка его! Чтоб немедленно перезвонил!
Она положила трубку и села, ожидая звонка. Тот воспоследовал скоро.
— Да, я! — сказала игуменья сердито. — Что из того, что занят? Ты постоянно занят! Приезжай немедленно! Что? Дела подождут! Я знаю, что они государственные, однако у меня к тебе тоже не семейные! Если забыл тетку, так навести по делу! Попробуй только не приехать! — Она положила трубку, встала и перекрестилась на икону: — Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!..
* * *
Зубов сложил подписанные бумаги в папку, но остался у стола, переминаясь с ноги на ногу.
— Ну? — спросил я. — Что еще?
— Тут одно дело. — Он явно смущался. — Касается лично вас.
— Говори!
— Вы запретили мне упоминать…
— Вот что, Яков! — рассердился я. — Будешь говорить или ломаться, как девочка?
— Речь об Александре Андреевне…
— А-а, — понял я. — Что с ней?
— Приходила в Покровский монастырь. Просилась в монахини!
— Вот как! — сказал я, беря карандаш. — Откуда знаешь?
— Тетка моя там игуменьей.
— Не знал. Любопытно! На небесах знакомых у тебя случайно нет?
Он покачал головой.
— Жаль! — сказал я. — Пригодились бы! Что поведала тетка?
— Александра Андреевна решилась на постриг из-за несчастной любви.
— Веская причина! — согласился я. — Кто предмет несчастья?
— Вы! — вздохнул он.
— Горе-то какое! — сказал я. — Слушай, Яков, я не мальчик, в сказки не верю. Молодая красивая женщина за год не нашла себе другого? Ты это серьезно?
— Абсолютно! — подтвердил он. — Беседа с игуменьей — это, конечно же, не исповедь, исповедует только священник, но перед лицом Господа люди не врут. Александре Андреевне делали предложения, но она их отвергла, хотя партии складывались хорошие: высокопоставленный чиновник, начальник полевого госпиталя…
— Откуда госпиталь?
— В войну Добужинская служила медсестрой.
— Сотрудница ИСА пошла выносить горшки за веями?
— И за очхи тоже. Вы с ней едва не встретились. Она была в госпитале, который вы отбили. Она видела вас, но подойти не смогла — оказывала помощь раненым. Игуменье Александра сказала: вы единственный и последний мужчина в ее жизни, подобного она никогда не найдет и искать не хочет! Посему обращается к Богу.
— Яков! — сказал я. — Зачем ты это рассказываешь?
— Тетка приказала! — вздохнул он. — Я ее очень боюсь! С детства…
— Строгая?
— Не то слово! Но монашки ее любят…
— Ладно! — сказал я. — Бог с ними, с монашками! Почему тетка рассказала это тебе? Раскрыла тайну?
— Она знала, что вы это спросите, потому велела передать: «Грех на моей душе, я и отвечу! Скажи ему: если он не любит эту женщину, то пусть хотя бы простит ее! Она заслужила! Ей будет легче надеть клобук, зная о прощении…»
— Что ж… — Я помедлил. — Раз уж в тему… Давно собирался спросить: как твои женщины?
— Замечательно! — засветился Зубов. — Машенька улыбается, когда беру ее на руки. От нее так вкусно пахнет молоком!
— А Лиза?
«Не вспоминает о Горчакове?» — чуть не добавил я, но вовремя спохватился.
Он, однако, догадался.
— Лиза приняла мое предложение из-за ребенка: вдове с ним трудно. Я это прекрасно осознавал и не требовал невозможного. Я был терпелив и заботлив, я знал, что она умная женщина и поймет. Так и произошло. Она стала целовать меня перед уходом на службу и по возвращении. Прежде не целовала…
— Ты доволен?
— Очень! Дожить до сорока лет, чтоб понять, в чем счастье!
— Ты прав! — сказал я. — До сорока ждать, конечно же, не стоит!
Он кивнул и внезапно насторожился:
— Илья Степанович! Вы о чем?
— О твоей семье.
— Ранее не спрашивали!
— Проявил невнимательность.
— Не лукавьте! Я все понял! Вам нельзя с Добужинской!
— Почему?
— Она ари, к тому же служила в ИСА! Вас не поймут! Брак Верховного правителя — политическое дело! Мы же говорили!
— Потому я должен жениться на слепоглухонемой афроамериканке, передвигающейся в инвалидном кресле?
Зубов вздохнул и повернулся.
— Яков! — окликнул я его у двери.
Он остановился.
— Спасибо!
Он махнул рукой и вышел.
* * *
Работа не клеилась. Если с юбкой еще как-то вышло, то с блузкой случилась беда. Неумело двигая утюгом, Александра сотворила складку на лифе, и все попытки убрать ее пошли прахом. Зашипев от злости, Александра швырнула блузку на стол, выключила утюг и выбежала из дома. Прохладный воздух охладил разгоряченное лицо. Поколебавшись, Александра пересекла улицу и вошла в ворота парка. Здесь было немноголюдно — будний день. Несколько женщин с детьми — наверняка няни, пожилой господин с тросточкой и старушка, вязавшая чулок на лавочке. Спицы в ее руках так и мелькали.
Появление Александры не вызвало интереса. Молодая женщина в скромном платье — ничего удивительного. Пройдя по аллее, Александра отыскала укромный уголок и присела на свободную скамью. Откинувшись на спинку, она подняла голову и глянула на заходящее солнце. Сквозь плетение ветвей оно походило на мозаичную картину, сложенную из рубиновых пластинок. Александра вздохнула и прикрыла глаза. Солнечный свет пробивался сквозь тонкую кожу век, но не тревожил. Раздражение ушло, и она затихла, погрузившись в мысли.
Очнулась она от холода. Солнце село, в парке стало мрачно и сыро. Александра встала и быстрым шагом направилась к дому.
«Надо терпеть, девочка! — вспомнились слова настоятельницы. — Надо терпеть…»
«Я справлюсь! — подумала она. — У меня все выйдет! Месяц пролетит незаметно!»
У тротуара возле ее дома стоял автомобиль, но Александра, занятая мыслями, не обратила на него внимания. Шофер, восседавший за баранкой, проводил ее взглядом, но она не заметила этого. Толкнула дверь и вошла в прихожую. И только тут сообразила: дверь перед уходом она заперла!
Страх на мгновение сжал ее сердце, но Александра быстро успокоилась. Рассчитанная давным-давно прислуга сдала ключи, но у кого-то они могли остаться. Мажордом или горничная что-то забыли и пришли забрать. Не вор же навестил ее, в самом деле! Кому интересна нищая ари? Поколебавшись, Александра миновала прихожую и осторожно поднялась по лестнице. Перед дверью в гостиную она остановилась. Там кто-то был! Из-за неприкрытой двери доносилось негромкое пение. Мужской голос, баритон… Человек за дверью, несомненно, был в хорошем расположении духа.
Мгновение Александра колебалась, но любопытство взяло верх. Она осторожно заглянула в дверь и замерла изумленная. Высокий широкоплечий мужчина стоял у стола и увлеченно гладил ее вещи! При этом он еще что-то напевал! И мужчина этот…
Александра прижала ладонь к груди, утихомиривая трепетавшее сердце. Этого не могло быть, но глаза не обманывали. Верховный правитель Союзного государства, он же Илья, любимый и самый дорогой ей человек, водил утюгом по блузке, как обычный мажордом. Хотя мажордом в ее доме не гладил, этим занималась горничная…
Илья тем временем догладил блузку, поднял ее и с удовольствием стал рассматривать. И только теперь заметил хозяйку.
— Саша! Вернулась! — воскликнул радостно. — Я понял, что ты неподалеку, — утюг был теплый… Ключ у меня сохранился, я открыл. Здравствуй!
— Здравствуй… те! — ответила она.
— Чтоб не скучать, занялся делом, — объяснил он, показывая блузку. — Люблю гладить! На будущее, если сделаешь складку, спрысни водой и дай полежать. Как отойдет — под утюг!
Присмотревшись, Александра заметила аккуратную стопку сложенного белья. Он перегладил все! В том числе и ее… Александра покраснела.
— Прислугу пришлось рассчитать, — сказала смущенно, — нечем платить. Институт закрыли, я безработная.
— Да, — вздохнул он. — Издержки демократии.
— Раньше гладила горничная, у меня получается плохо.
— Научишься! — приободрил он. — Дело нехитрое.
«Учитель нашелся!» — подумала Александра, обидевшись.
— Не знала, что ты умеешь! — сказала язвительно.
— Не только гладить! — ответил он, будто не заметив интонации. — А также стирать, готовить и даже шить! — Он внезапно смутился. — Один жил, вот и научился, — забормотал он, потупившись. — Люблю домашнюю работу, успокаивает.
— Из тебя выйдет замечательный муж! — сказала она, довольная его смущением.
— Ты так считаешь? — обрадовался он.
Александра кивнула.
— Вот и славно! — сказал он, откладывая блузку. — Я за этим и заглянул.
Сердце Александры снова трепыхнулось, но она уняла его усилием воли. Осторожно ступая, подошла ближе.
— Нужен твой совет! — сказал Илья.
«Всего лишь совет? — огорчилась Александра. — А ты чего хотела? — одернула она себя. — Кто ты ему?»
— Мои друзья настоятельно советуют мне жениться, — продолжил он. — Говорят: правитель без семьи — это плохо. Вызывает подозрение.
— Сам что думаешь?
— Я не против. — Он вздохнул. — Подумай: тридцать лет, ни семьи, ни дома. Голь перекатная! Живу в казенной квартире, сплю на казенной кровати; она, кстати, такая же необъятная, как и твоя. По утрам просыпаюсь, как волк в лесу — одинокий и неприкаянный. Выть хочется!
— Смени кровать! — посоветовала Александра.
— Денег в казне нет! — вздохнул он. — На самое необходимое выкраиваем, а тут мебель… Потерплю.
Она смотрела на него в упор.
— Вопрос — на ком жениться? — продолжил Илья. — Политическое дело! Возьмешь в жены вейку — очхи обидятся, выберешь очхи — веи не поймут. А если жена из ари…
— Обидятся те и другие! — заключила она.
— Правильно! — подтвердил Илья. — Как быть?
Он смотрел на нее пристально, и в его глазах было… Смешинки? Как можно сейчас смеяться?!
— Возьми жену из своего мира!
— Все так говорят! — вздохнул он. — Совет, конечно же, мудрый, но и глупый одновременно.
— Почему?
— Потому! — сказал он сердито. — В моем мире живут ари, веи с очхи там не водятся. Это раз. Во-вторых, мне некогда искать. Я у тебя всего ничего, но уверен: уже хватились. Ну, и, в-третьих, жениться надо не на очхи или вейке, а на той, которую любишь! Единственной и желанной. Понятно?
— Что скажут люди?
— Плевать, что они скажут! Я Верховный правитель или нет? Люди… Они поймут, если правильно объяснить.
— А любимая женщина? — спросила Александра, помедлив. — Она у тебя есть?
— Да! — ответил он.
— Так в чем дело?
— Она меня не жалует.
— Дура! — сказала Александра.
— Ну-у… — протянул он, и Александра подметила в его глазах те же искорки. — Я бы не спешил с выводами.
— Ты объяснился с ней?
— Да!
— А она?
— Сперва ответила взаимностью, а потом выгнала. Назвала плебеем…
Сердце Александры замерло, постояло, будто думая, идти или остановиться, но все же пошло.
— Как это случилось? — спросила она хрипло.
— Меня оклеветали, подсунув ей фальшивый документ, а она поверила.
— Я же сказала: дура! — подытожила Саша. — Думаю, она горько пожалела.
— В самом деле?
— Ты даже не представляешь как! — уверила Саша. — Не было дня, чтоб не корила себя.
— Отчего ж не повинилась?
— Не решилась! Думала: не простят!
— Я знаю сотрудницу ИСА, добровольно пошедшую на войну, — сказал Илья. — Она лечила веев, выносила за ними судна. Ее даже наградили медалью. Этой женщине никого и ни о чем просить не нужно. Ее вина давно списана и забыта.
— Ты… — Саша помедлила. — Ты до сих пор ее любишь?
— Пытался забыть — не получилось. А теперь прикинь: есть женщина, которую я люблю и хочу на ней жениться. А она намылилась в монашки.
— Ты знаешь? — удивилась она.
— Служба такая! — сказал он. — Что делать?
— Переубедить! — предложила Саша.
— Думаешь, получится?
Она не ответила, потому что не знала как. Он стоял и смотрел ей в глаза.
«Господи, почему он медлит! — подумала Саша. — Сколько можно терпеть! Сейчас брошусь ему на шею! Сама! Будь что будет! И пусть он прогонит, пусть! Господи, неужели даже не обнимет?»
Сильные руки легли ей на плечи, Саша закрыла глаза. Теплые губы осторожно захватили ее верхнюю губку, слегка втянули, а затем отпустили. Его язык скользнул ей в рот и стал там вытворять такое, что Саша замычала от удовольствия. Это продолжалось долго, хотя ей показалось, что миг. Наконец он убрал руки и попытался отстраниться, но она не позволила. Обняла его за шею и крепко-накрепко прильнула к его груди — такой сильной и такой родной. Он поцеловал ее в шейку.
— Убедил? — спросил шепотом.
— Не совсем, — вздохнула она. — Попробуй еще!
За спиной ее кашлянули. Саша разжала руки и оглянулась. Бывший глава Корпуса жандармов стоял в дверях и виновато смотрел на парочку.
— Илья Степанович, простите великодушно, я не вовремя…
— Что там? — спросил Князев.
— Беда!
— А именно?
— В Госсовете передрались! Хорошо, что оружие при входе отбирают. До поножовщины едва не дошло!
— Из-за чего лай?
— Из-за земли.
— Ну да, — вздохнул Илья, — земельный вопрос хуже квартирного. Так ведь решили вроде? Любой гражданин может купить землю на территории объединенного государства в любом месте. Декрет был. Или не так?
— Так, — подтвердил Зубов. — Декрет был. Только не выполняется. Землю в Новой России очхи не купить.
— Почему?
— Веи задрали цены. Кто-то пустил слух: очхи на землю выделяют субсидии. Золотом.
— Можно подумать: оно у них есть! — хмыкнул Илья. — Последние штаны на заднице, да и те сопрели.
— Люди думают иначе. Говорят: «Они нас веками грабили, теперь пусть заплатят!»
— Робин Гуды! — заключил Илья. — Борцы за справедливость. Но если копнуть глубже — жлобы. Родиной не торгуем, но если за реальное бабло…
— Депутаты-очхи обиделись и обвинили веев в саботаже, — продолжил Зубов. — Потребовали выделить земли из государственного резерва, причем бесплатно. Тут уж наши взвились… Ливенцов объявил конец заседания, но депутаты не расходятся. Стоят в коридоре, ругаются. Боюсь, как бы вновь…
— Понятно! — сказал Илья. — Придется ехать. Извини, Саша, я предупреждал.
— Я с тобой! — воскликнула Александра, хватая его за руку.
Ей стало дурно от мысли, что он уйдет. И когда — сейчас!
— Хорошо! — согласился Илья. — Подождешь в кабинете. Только боюсь — затянется…
— Илья Степанович, можно?
— Да! — Князев глянул на Зубова.
— Еще раз простите мою нескромность, но когда я зашел… Могу я спросить?
— Валяй!
— Здесь произошло важное событие?
— Именно! — подтвердил Илья. — Произошло.
— Вы сделали Александре Андреевне предложение и она его приняла?
— Ну-у… — сказал Илья, глянув на Сашу. — Я не уверен.
— Приняла! Приняла! — подтвердила Александра, прижимаясь к любимому.
— Тогда не прячьте ее в кабинете! Представьте Госсовету как будущую жену.
— Зачем?
— Они забудут о земле!
— Гм… — сказал Илья, вновь глянув на Сашу. — В самом деле?
— Не сомневайтесь!
— Вдруг не понравится?
— Надо правильно представить. Сообщите, что Александра Андреевна — сирота, воспитывалась в приемной семье, состоянием не располагает, на жизнь зарабатывала личным трудом. И, самое главное, в войну служила сестрой в военном госпитале, где спасала жизни как веев, так и очхи.
— Кто-то пел мне другое! — сощурился Илья. — Что-то об ИСА…
— Это можно опустить. Зачем сообщать все?
— Гнусно это! — сказал Илья.
— Пусть! — вмешалась Александра. — Не важно! Тебе это поможет?
— Наверное.
— Тогда не о чем спорить! Я только переоденусь. Мне ведь к людям…
— Ни в коем случае! — поспешил Зубов. — Это платье в самый раз! Скромное и достойное.
— Ладно, — сказал Илья, — вечер мы выиграем. Но завтра все повторится. Земля… Я не знаю, как с ней быть!
— Может, Александра Андреевна подскажет? — спросил Зубов, глядя на Сашу.
Илья удивленно посмотрел на него, затем — на невесту.
— Земли из госрезерва можно выделить, — сказала Саша, помедлив. — Только не задаром и не только очхи. Всем! Установить квоты и твердые расценки. Землевладельцы, услыхав, немедленно сбросят цену; иначе купят у государства, а не у них.
— Видал! — сказал Илья Зубову. — А ты убеждал искать невесту в своем мире! Нет там таких! — Он чмокнул любимую в щечку.
Саша зарделась.
— Спекулянты землю скупят! — возразил Зубов. — У простого люда денег нет.
— Во-первых, откроем кредит, — сказал Илья, загибая палец, — для чего создадим Земельный банк. Золота не потребуется: это будут записи на счетах — земля-то государственная! А вот возвращать кредит будут золотом, так мы пополним казну. Дадим отсрочку погашения лет на пять — чтоб сумели построиться и распахать. Для пресечения спекуляций запретим продавать купленную землю в течение десяти лет. И по одному участку на семью! Тем же, кто землей обеспечен, продавать не будем. Заброшенный участок из владения изымается и продается новому хозяину. Вот так!
«У него было решение! — поняла Саша. — Он все заранее продумал. Притворился, что не знает, чтоб приободрить меня и похвалить перед Зубовым. Господи, как я его люблю!»
— Проценты по кредиту будут большие? — спросила она.
— Один или два, — ответил Илья. — Если возвращать золотом. В ассигнациях — в зависимости от курса.
— Можно сделать так, — сказала Саша, расхрабрившись. — Если семья смешанная: очхи и вей или вейка и очхи, то кредит беспроцентный. Мы ведь хотим объединить народы! — добавила она, заметив изумленные взгляды мужчин.
— Илья Степанович! — сказал Зубов торжественно. — Ответственно заявляю: я был не прав! Вы сделали правильный выбор! Стоит объявить о беспроцентных кредитах…
— Ты мне будешь рассказывать! — хмыкнул Князев, обнимая невесту. — Поехали!
Они спустились вниз. Завидев их, водитель автомобиля выскочил и открыл дверцу салона. Илья с Сашей забрались на задний диван. Зубов заскочил в свое авто, и процессия тронулась. Илья завертел ручкой, поднимая перегородку между салоном и водителем.
— Мое изобретение! — сказал гордо и, поймав взгляд невесты, добавил смущенно: — Ну, не совсем мое. Я намекнул, они сделали…
Саша воспользовалась моментом и пристроилась на его груди.
— Скажи, — спросила, теребя пуговицу его рубашки. — Ты скучал по мне? Хоть немного?
— Да! — сказал он.
— А я… — Саша задохнулась от нахлынувших чувств. — Я просто изнемогала! — Она всхлипнула.
Он достал платок и промокнул ей глаза. Саша забрала платок и шумно высморкалась. Он засмеялся. Она глянула удивленно.
— Вспомнил нашу встречу в доме Ливенцова, — пояснил он. — Ты поначалу казалась такой гордой и недоступной. А когда заплакала, я увидел: обычная девчонка, которую нужно утешить.
— Да! — подтвердила Саша, обнимая его за шею. — Очень нужно!
После того как испрошенное утешение было оказано, она достала из кармана кольцо.
— Что это? — удивился он.
— Ювелир принес. Я сохранила.
— Господи! — Он шлепнул себя по лбу. — Совсем забыл! — Он взял кольцо и надел ей на безымянный палец. — Красивое! — заключил, любуясь. — Жаль, что не придется носить.
— Почему? — испугалась Саша.
— У жены правителя не может быть дорогого кольца. Я не успел тебе объяснить: Зубов помешал. Моей жене придется нелегко. Я не монаршая особа. Никаких приемов, балов, фрейлин… Тысячи глаз будут следить за тобой, обсуждать каждый твой шаг, каждое слово, платье, прическу… Нам придется жить в казенной квартире, дом твой продать. Еще лучше — подарить его приюту. Свой я уже подарил. Получается, мне нечего тебе предложить.
«Глупый! — подумала Саша. — Нужен мне этот дом!»
— Ты можешь передумать, пока не поздно.
— Ни за что! — воскликнула Саша.
— Я не хочу, чтоб мне однажды сказали…
— Если я еще хоть раз! — Саша сжала кулаки. — Если я только попробую…
Он прижал ее к себе. Она уткнулась ему в шею.
— Скажи! — спросила шепотом. — Представление жены — это долго?
— Не думаю! — ответил он. — Они захотят поделиться новостью с друзьями, знакомыми, родственниками, потому немедленно разбегутся.
— Чем мы займемся?
— Поужинаем! Я проголодался.
— А затем? — Саша замерла.
— Ну… Можно, например, проверить, кто из нас больше соскучился.
— Противный! — воскликнула Саша. — Развратник!
Она попыталась его обнять, но он остановил.
— Приехали! — сказал, глянув в окно. — Приведи прическу в порядок и веди себя прилично. Ты невеста Верховного правителя!
— Жена! — возразила Саша.
Назад: 24
Дальше: Эпилог