Книга: Цель – Перл-Харбор
Назад: 23 июля 1939 года, Берлин
Дальше: Глава 6

3 августа 1941 года, 1:50, Москва

Орлов выглядел уставшим. И еще каким-то раздраженным. Немного, насколько позволяла обстановка. Иосиф Виссарионович Сталин тоже устал и тоже не очень хорошо скрывал свое раздражение. Не собеседником – тут хозяин кабинета прекрасно сознавал, что злиться или даже обижаться на Орлова бессмысленно и даже вредно.
Жизнь приучила Сталина сдерживать эмоции. Человек, которого ты собираешься использовать, не должен вызывать симпатию. Точно так же, как человек, которого ты собираешься уничтожить, не обязательно должен быть неприятен.
Сталин легонько поморщился – мысль получилась неправильная, неточная, подразумевающая множество исключений из правила. Не афоризм, скажем прямо.
Катастрофа, о которой говорил Орлов, все еще не произошла, даже не наметилась, но обстановка на фронтах не радовала и не внушала особого оптимизма. Под Киевом – снова окружение. Части двух армий попали в кольцо, и опыт предыдущих сорока дней войны подсказывал, что выходить эти части будут с большим трудом… если вообще выйдут. Нужно что-то делать с Одессой, Кузнецов подготовил распоряжение по Черноморскому флоту по обороне города… В окружении.
– Я вас слушаю, господин Орлов, – сказал Сталин. – Вы вчера обещали связаться со мной, уже имея решение проблемы…
– Вчера? – переспросил Орлов, зачем-то взглянул на часы и невесело усмехнулся. – Да, вчера… Второго августа тысяча девятьсот сорок первого года…
– Похоже, для вас прошло значительно больше времени…
– Значительно, – кивнул Орлов. – Правда, небезрезультатно. Мне удалось организовать встречу Черчилля с Рузвельтом. Совершенно неофициальную и внезапную… Черчилль, кстати, молодец, воспринял новую информацию и новые обстоятельства очень… нет, не спокойно… по-деловому. Двигался сквозь время и пространство, даже не спрашивая, как это возможно. Не нервничал даже, почти…
– Ему некогда нервничать, – усмехнулся в усы Сталин и стал набивать трубку. – Нам всем некогда нервничать. Нам нужно выжить. И обеспечить выживание наших государств. В этом смысле Рузвельту куда проще. Он может решать, прикидывать и выбирать время вступления в войну…
– Если бы все зависело от него, – сказал Орлов, – он бы уже давно отдал приказ. Он, между прочим, сказал, правда, понизив голос, что кое в чем завидует вам, Иосиф Виссарионович. Вам не нужно объяснять толпе необходимость того или иного действия. Решили занять Западную Украину – заняли. Решили ударить по Финляндии – ударили. А он вынужден уговаривать, лавировать…
– И Черчилль его поддержал, я полагаю?
– Да, конечно. Цитирую: «Мне бы сейчас не помешал небольшой тридцать седьмой год. Хотя бы пару месяцев из него».
Сталин закурил, не комментируя. Выпустил струйку дыма.
– Ладно, покончили с лирикой, перешли к делу, – сказал наконец Сталин. – Вы организовали встречу…
– Да, вначале я уговорил Черчилля, что нужно ее провести и нужно отправиться для этого в Америку… э-э… не самым обычным путем.
– Мягко выражаясь.
– Да. Господин премьер-министр слушал меня не перебивая, потом осушил стакан бренди и сказал: черт с вами, тащите хоть в ад, лишь бы эти чертовы янки вступили в войну. Он отправил личную телеграмму с просьбой тайно принять его личного посланника. Тайно и немедленно. Через пару часов после получения телеграммы. Рузвельт удивился, но свое согласие дал. И предложил место встречи. Сами понимаете, визит Черчилля в Белый дом не мог пройти незамеченным…
– Вы слишком много времени тратите на детали, – сказал Сталин. – Меня не интересует, как именно и где проходила эта беседа. Меня интересует ее результат. И в меньшей степени – ее ход.
– Ну ладно, как хотите. Я думал, вас заинтересует реакция президента на появление премьера… Он, кстати, тоже неплохо перенес неожиданность. Правда, задал Черчиллю несколько проверочных вопросов… подробности встречи на «Принс оф Уэлс», те, что не могли попасть в прессу. Они ведь беседовали лично, без свидетелей… Убедился в том, что Черчилль настоящий, и дальше говорил только о деле.
– Он подставит свой флот под удар? – спросил Сталин. – Вопрос ведь и в этом?
– И в этом тоже. Для того чтобы подставить флот под удар, ему нужно поставить в известность командующего флотом. Как минимум.
– И тут он снова позавидовал мне…
– Может быть, но вслух он этого не произнес. Он сказал, что мог бы вызвать к себе Киммеля и надавить на него, тот, в конце концов, не девочка и тоже хочет войны.

 

– …Ну так вызовите этого чертового адмирала к себе и пообещайте содрать с него все бирюльки, если он попытается возражать! – прорычал Черчилль. – Чего вам бояться? Японской авиации? Чушь собачья! Скопище старья с недоделанными косоглазыми пилотами. Как только они появятся над Перл-Харбором или Сингапуром, наши истребители уничтожат…
– Может быть, – наклонил голову Черчилль. – Если опустить эмоциональность вашей оценки состояния японской авиации, мои советники придерживаются того же мнения.
– Ну, так что вам мешает? Вам не нужно ничего особого делать. Просто не поднимайте уровень готовности флота. Танцы, пляж, гулянки – чем еще занимаются ваши моряки, когда наши воюют? Японская разведка все это фиксирует, и рано или поздно…
– Да, конечно. – Рузвельт не обиделся. – Гулянки, пляж… Но ведь, извините, не я передумал получать удар. Если верить вашему молодому другу, это Ямамото отказался от мысли нанести удар. Так?
– Так, – кивнул Орлов. – Но мы над этим сейчас работаем…
– Вы, простите, это кто? Ваш акцент…
– Да русский он, русский… – махнул рукой Черчилль, – хоть и утверждает, что к большевикам отношения не имеет. Сталин пообещал организовать контакт с Ямамото через свою разведывательную сеть.
– Это уже напоминает заговор… – пробормотал Рузвельт. – Интересно, если это станет достоянием гласности – президента США отправят на электрический стул?
– Но я же не плачу, предвкушая виселицу в Тауэре? – Черчилль затянулся сигарой. – Мы же все это делаем не ради себя… Мы отвечаем за наши империи.
Черчилль с вызовом посмотрел на президента, но тот снова промолчал. Империи так империи.
– Есть несколько моментов, на которые указали мои советники, – тихо сказал Рузвельт после паузы. – Да, японская авиация оценивается не очень высоко как в техническом плане, так и с точки зрения подготовки пилотов. Но… Если не ошибаюсь, ваши торпедоносцы, столь блестяще атаковавшие итальянские корабли в Таранто, также не новы. Тихоходные бипланы, полотняная обшивка… И тем не менее прекрасно справились с задачей. И они же обеспечили потопление «Бисмарка».
– Хорошо, ладно… – Черчилль сломал сигару в руке и отшвырнул обломки в сторону. – Но чем они будут топить ваши бесценные корабли? Их торпеды… да и любые торпеды, просто зароются в ил на дне бухты. Мелкая она в Перл-Харборе… Мелкая. Этого вам ваши советники не сказали?
– Сказали. Поэтому, кстати, и противоторпедными сетками наши линкоры не огорожены.
– Вот! – воскликнул Черчилль. – Тогда почему мы об этом говорим? Торпеды – исключены. Бомбы… То, что у японцев есть бронебойного, оставит на палубах ваших линкоров небольшие вмятины. И все! Слышите? Нечем японцам вас топить в бухте…
– И это правда. Хотя…
– Вы об авианосцах? – Черчилль достал новую сигару, сунул ее в рот, не зажигая. – Да, у ваших почти нет палубной брони, и японского хлама им будет достаточно. Уберите их из бухты. Отправьте куда-нибудь… Вам трудно придумать для них дело? Перевозить самолеты, как это делаем мы. И заодно вместе с ними отправьте подальше свои крейсера с тонкой шкурой. Старые оставьте, а новые – в сопровождение авианосцев. Не сразу, конечно… У вас еще есть море времени. Вы же читаете японские шифровки… Только не делайте многозначительного лица. Я ведь не скрываю, что мы, слава богу и полякам, раскололи «Энигму». Ну, дипломатическую переписку вы точно читаете. Как только станет понятно, что японцы сворачивают переговоры, – все, можно выводить авианосцы из базы. Не мне вас учить…
– Вот именно, – холодно подтвердил Рузвельт. – Не вам меня учить…
– Знаете что!.. – начал закипать Черчилль.
– Спокойно, господа! – голосом рефери произнес Орлов. – Драки все равно не получится, а вам еще вместе воевать… Господин президент, как мне кажется, имеет какие-то аргументы против…
– Хочет все сделать чистыми руками… – буркнул Черчилль. – Святоша…
– Я хочу рассмотреть все варианты. И мои советники…
– Ваши проклятые советники…
– Уинстон, мы, конечно, с вами дальние родственники, но тем не менее у меня хватит самолюбия, чтобы вышвырнуть вас из Америки… Мне не нравится, когда вы пытаетесь разыгрывать меня втемную… Вы же не можете не понимать, что корабли – не самая важная цель в Перл-Харборе. Вы же наверняка сами выяснили, что удар, нанесенный по нашим нефтехранилищам и по докам, будет куда чувствительнее и опаснее, чем бомбардировка кораблей. И в этом случае японцам не понадобится крупнокалиберная бронебойная бомба. Хватит фугасов и зажигательных. Нет?
Черчилль похлопал себя по карманам, Орлов достал из кармана пиджака зажигалку, поднес огонек к его сигаре.
– Ну… – протянул Черчилль. – Я думал об этой возможности…
– И вы не можете не понимать, что флот, лишившись горючего и ремонтной базы, неминуемо снизит активность, отдаст инициативу противнику. И это будет похуже, чем потеря пары легких крейсеров и эсминцев. Я прекрасно вас понимаю, Уинстон, понимаю, что для вас жизненно важно вступление Америки в войну. Хотя наши поставки…
– Ваши поставки… – Черчилль глубоко затянулся сигарой.
– Да, наши поставки. Вы знаете, что мне было не так просто придумать обоснование для такого вмешательства в войну. Мы – нейтральны, вынужден вам напомнить.
– Настолько нейтральны, что только утерлись, когда немцы утопили ваш эсминец…
– Вот именно! Точно так же, как утерлись, когда в тридцать восьмом году японцы утопили «Панай».
– В тридцать седьмом, – поправил Черчилль.
– Пусть в тридцать седьмом. – Рузвельт пожал плечами. – Да, мы выразили протест, но войну не объявили. Нужно нечто большее, чтобы заставить нацию захотеть войны…
– А еще вам нужны гарантии, что японцы будут без толку бомбить корабли и не покусятся на вашу драгоценную нефть… – закончил за президента Черчилль. – Как вы себе представляете в этом случае переговоры с японцами? Русские явятся к Ямамото и передадут вашу нижайшую просьбу вот тут бомбить, а вот тут – нет? Вы понимаете, что так у вас ничего не получится? Вы понимаете, что японцы вначале ударят по нашим колониям, потом походя выметут ваши силы с Филиппин, а американский народ так и не загорится жаждой мести. Ведь Филиппины – не ваша территория, в отличие от Гавайев. И сколько вы там потеряете народу при атаке японцев? Опять не будет повода… Это тупик, господин президент. Это тупик, в котором Англию поставят к стене и расстреляют, даже не завязав глаза.
– И тем не менее… – Рузвельт скрестил руки на груди. – До тех пор пока я не буду на сто процентов уверен, что нефть и доки…
– Значит, Япония уже победила, – тихо, с отчаянием в голосе произнес Черчилль. – И Германия победила. Ведь когда немцы войдут в Москву и Россия падет, ваш американский народ тем более не захочет вступать в войну. Вы будете рыть окопы на побережье, учить детей прятаться под партами при бомбежке…
– Мне нечего больше сказать. – Рузвельт выпрямился в кресле. – И вы так призываете меня жертвовать жизнями американцев, при этом ничем не рискуя и ничего не теряя…
Черчилль посмотрел на Орлова и беззвучно выругался, лишь энергично пошевелив губами. Правильно говорил этот парень – американцы захотят жертв и от Англии.
– Я подставлю под удар британские корабли, – медленно, словно через силу проговорил Черчилль. – Вам понравился корабль, на котором проходили наши с вами переговоры?
– «Принц оф Уэлс»?
– Да, он. Корабль выглядит достаточно ценной ставкой? – Черчилль, прищурившись, смотрел на президента сквозь облако табачного дыма. – Он и «Рипалс», если вы все-таки решитесь играть.
Рузвельт потрясенно замер.
– Ну что вы на меня так смотрите? – сварливым тоном осведомился Черчилль. – Два ценных корабля я подставлю под бомбы и торпеды японцев в случае их удара по Перл-Харбору с вашей подачи. Филипса я прижму, уж будьте уверены. Он понимает, каких жертв требует безопасность империи.
Президент вздохнул.
– Что? Мало?
– Я впечатлен вашей готовностью к самопожертвованию, в любом другом случае этого было бы вполне достаточно, но…
– Чего вам нужно? – вскричал Черчилль, вскакивая с кресла. – Что должны сделать японцы, чтобы вы…
– Не знаю, – тихо сказал Рузвельт. – Если бы я знал… Но если вы… или русские… найдете решение этой проблемы – я клянусь, что сделаю все от меня зависящее… И даже больше.
– И даже больше, – передразнил президента премьер-министр, когда вместе с Орловым снова оказался на Британских островах. – Чистоплюи! Можно подумать, что не они сами взорвали «Мэн» у Гаваны, чтобы получить повод к началу войны с Испанией! Но вы же что-то придумаете? Мне, к сожалению, ничего такого в голову не лезет…

 

– И я его понимаю, – сказал Сталин, когда Орлов закончил рассказ. – Вы не делали записи того разговора?
– Какого разговора? – спросил Орлов, демонстрируя свое безграничное изумление. – Не было никакого разговора. Не было. Потому что его не было в истории. Сами понимаете, ни Черчилль, ни Рузвельт никогда не признают, что этот разговор вообще мог состояться…
– И Сталин тоже не признается… – кивнул Сталин. – Так зачем вы сегодня пришли ко мне? Потратили свое время и мое… Мне, конечно, было интересно, но ведь практического значения этот разговор не имеет.
– Отчего же? Имеет. Черчилль и Рузвельт настроены очень серьезно…
– Но ни один из них не может… или не желает рисковать. Черчилль, может, и рискнул бы, но не он здесь основной игрок. Президенту нужны гарантии, которых ему никто дать не может. Так? Что может предложить Ямамото Рузвельту – слово самурая? Чем может Рузвельт гарантировать Ямамото, что не ударит по его флоту в момент атаки, не превратит Перл-Харбор в ловушку для японского флота? Тупик, господин Орлов. Самый настоящий тупик. Все хотят войны, и никто не хочет чрезмерно рисковать… Или у вас уже есть решение?
– Завтра будет, – спокойно пообещал Орлов.
– Вы в этом уверены?
Орлов не ответил.
– Что-то мне подсказывает, господин Орлов, что не только от вас зависит это, – невесело улыбнулся Сталин. – Вы ведете себя несколько скованно, даже почти не хамите… Вы не очень комфортно чувствуете себя в этой ситуации, что свидетельствует, что вы – не хозяин товара, вы только торговец. Приказчик. С широкими полномочиями, но без решающего голоса. Я не прав?
Орлов встал со стула, одернул гимнастерку.
– Не обижайтесь. – Сталин тоже встал, вышел из-за стола и протянул руку Орлову. – Что бы ни произошло, вы можете быть уверены в моей поддержке. Мне нужен мир на нашей дальневосточной границе. Мне нужна Америка в качестве полноценного союзника, иначе Англия тоже будет для нас потеряна. Я жду вас завтра.
Орлов пожал руку Сталину и вышел из кабинета.
Назад: 23 июля 1939 года, Берлин
Дальше: Глава 6