До Коктебельских островов шли восемь дней на яхте привычной земной конструкции. Две мачты с косыми парусами, по канонам морской науки такое вооружение называется «бермудская шхуна». Такие суденышки на Земле считают прогулочными и в фильмах про красивую и беспечную жизнь состоятельных людей они частенько попадают в кадр. Правда, вместо дизеля или карбюраторного двигателя, предназначенного для маневрирования в тесных местах, здесь использовалась паровая машина, требовавшая существенного времени для поднятия давления в котле. Но сама она была невелика и маломощна, проста в обращении и много места не занимала. На паровых катерах эта же модель. Запасы топлива для нее — более чем скромные. Привычным взглядом оценил — на полсуток хода, не более.

Команда — четыре человека — две немолодые семейные пары. Каждый в состоянии управлять судном самостоятельно, так что на круглосуточные ходовые вахты народа достаточно. Отличные ручные лебедки в принципе вообще позволяют справиться с любым маневром в одиночку, при соответствующем навыке, конечно. И, похоже, таким навыком обладает любой из этой четверки. Крепкие ребята, подвижные, опытные.

Комфортабельные помещения, всё в полном порядке. В пятнадцатиметровом корпусе достаточно места, чтобы разместить то, что необходимо для путешествия. Гошка с удовольствием осваивал управление этой «игрушкой» и заучивал специфические термины «выжимателей ветра» — бакштаг, бейдевинд, немного запомнившиеся еще с учебки. Ри была здесь как дома. Много занималась стряпней, но и вахты стояла, чередуясь с членами экипажа.

Маршрут проходил через воды, где часто встречались и каботажники, и рыбаки. Раз видели патрульный кораблик. А на третий день похода разминулись с «систершипом».

— Вот не знал, что в Империи практикуются морские прогулки на яхтах, — Гошка кивнул в сторону проходящей мимо шхуны.

— Это купец, — Ри что-то плетет из веревочки, уверенно работая свайкой. — На небольших островах живут разные люди, которым нужны мыло и свечи, лекарства и перец. Такие вот скромные торговцы кормятся тем, что доставляют им все необходимое. А назад везут то, что производят на таких островах. Посуду и веревки, деликатесы из морских продуктов или пуговицы из раковин. Никакой головы не хватит, чтобы все упомнить.

— А на какой верфи этих малюток строят? — интересуется Гошка, — очень уж похожи они друг на друга.

— На Порт-о-Крабсе с давних пор это ведется. Там испокон веков хорошие мастера, и традиции передаются из поколения в поколения. От двенадцати до восемнадцати метров длиной да о одной или двух мачтах-однодеревках с любым вариантом компоновки-планировки.

Купцы, что их покупают, обычно на своих кораблях и живут с женами и детьми. Тоже династии, связи, конкуренция даже. Империя во всё вникнуть не может, за каждым работником не уследишь и околоточных на всех не напасешься. Вот и получается, что ребята эти делают великое дело. Потом, если на каком островке семейств пятнадцать заведется, уж тогда деваться некуда — фельдшер, школьный учитель — все приходится обеспечивать. А потребуют жители, так и околоточного посылаем. Но это редко случается. Они, как правило, сами свои проблемы решают. Изредка попросят чего-то, цемента обычно, крепежа или кровельного материала…

Видно, что женушке приятно рассказывать о своей стране, о людях. Много знает, и хочет, чтобы ее избранник тоже знал и любил все это, чем, возможно, в недалеком будущем ей предстоит управлять.

— А вот ты упомянула про посуду. Это деревянная или фарфоровая? — Гошка тоже помнит о том, что сейчас, может быть излишне смело, полагает своим «послушанием». Про заморочки с турбинами.

— На разных островах разные глины. У каждого мастера — свои секреты. Один глиняные кружки тысячами отправляет в чурсайские пивные, другой хитрые свистки для чайских детишек лепит, третий специальные тигли по заказам химических производств или лабораторий университетов. Есть и такие, что для вооружений делают кое-какие детали. Скажем — дюзы и элементы камер сгорания.

Оба на! Социальный психолог Мириам владеет и терминологией ракетостроителей. Насколько он понимает, буквально на днях ей исполнилось восемнадцать. Конечно, великих познаний в какой-либо специальной области получить она наверняка не могла, но над широтой взглядов и технической эрудицией с ней работали отличные знатоки. Собственно, у Гошки тоже в активе сплошные верхушки от многих дисциплин, но он то любил полистать технические журналы, да и в сетке масса любопытного. Опять же ВУЗ технический четыре года посещал, это нельзя забывать. Но встретить в девчонке равного в подобных вопросах! Интересно, сколько еще открытий ждет его на семейном поприще?

— Ри, а о проблемах, связанных с турбинами ты что-нибудь знаешь? Почему их так мало у нас используют?

— Ты про низкую надежность и маленький ресурс, что, собственно, одно и то же? Как же мне не знать, если вы у меня над ухом об этом толковали! Это еще на семьсот сорок первом, когда мы в столицу бежали, встречать джаппского императора. Кстати, над роторами из керамики давно работают, но есть одна проблема, из-за которой военные к ним относятся с недоверием. Понимаешь, когда в корабль попадает снаряд, многое в нем содрогается. И вот тут глиняные лопатки приказывают долго жить. И, поскольку происходит это на ходу, то тело турбины — тоже.

На «Бегуне» турбина керамическая, однако, ее амортизация при установке в корпус была весьма непростой задачей. Там очень хитро пришлось все устраивать, чтобы при ударах волн о днище всё это не рассыпалось. Ну, и это же не боевой кораблик — посыльный. С графитовыми крыльчатками — вот свежая мысль. Папа уже фельдъегеря на пятерку отправил с мешком денег и настойчивыми приободряющими инструкциями. Это действительно важно.

Гошка долго молчал. Вот ведь куда он попал! Ри, похоже, давно уже тащит лямку государственного управления. Наверное, это не самая толстая лямка, и сила его маленькой супруги не особенно велика. Однако уже просматриваются и другие «тягловые». Го, дядя Гриша, дядя Казимир, сестрички, готовящиеся включиться в деятельность таких сфер как безопасность, разведка, армия и флот. Маменька, кажется, связана с медициной. И вообще, вся «массовка» с представления в столичном дворце, конечно, люди не случайные. Это явно мафиозный подход — кругом одни свои. Родственники. Ну, или ближники, как говорили в старину.

И его тоже приняли в эту семью, размеров которой он пока себе не представляет. Там в императорском дворце во время спектакля, разыгранного по случаю прибытия самого главного джаппа, немалое количество членов этой «группировки» присутствовало. Стоп! Кажется, возникает некоторое понимание вопроса, что промелькнул в его голове еще в проливе Хель, что на Урме. Система прощений за совершенные ошибки! Конечно! Родню обычно прощают, если и учинит кто какое непотребство. Пожурят, может и накажут. Но не до урона здоровью. И простят. Интересно, какая вода на киселе императору начальник тамошнего полигона?

Конические вершины гор, покрытых травой и редким кустарником, заросших у подножий, густым лесом, вставали, казалось, прямо из океана. Подходы с моря — специфические. Подводные скалы в огромном количестве торчат из воды повсюду. Паруса убраны, и паровая машина двигает яхту со скоростью пешехода. Вообще-то, фарватер, хотя и извилист, но пройти здесь можно, даже и большому судну, только нужно не спешить, и чтобы не штормило. В некоторых местах помощь буксира тоже не помешает.

Если этот Коктебель выбран для того, чтобы сокрыть на нем некую тайну, то природа здесь явно на стороне хозяев. Нормальный шкипер такие места обогнет. Ну и на счет тайны у Гошки уже готова догадка. На карте у этого острова совсем другое название,

— Эта земля Империи расположена в самых низких широтах. Имеются ввиду не мелкие островные системы, а приличный участок суши. — Ри нырнула Гошке под руку и прижалась к боку. — Здесь устойчивый пассат. Планеристам раздолье. — Похоже на чтение его мыслей.

В порту корпус сухогруза риканской постройки. Длина двести метров, ширина — двадцать пять. Слегка заостренный нос и словно ножом срезанная корма. Классический купчина для дешевых грузов, не требующих скоростной доставки. Слабенькая машина, паруса, которые обычно ставят при попутном ветре. Но сейчас ни мачт, ни надстройки не наблюдается. Со стороны берега ведутся какие-то работы, однако с яхты ничего не разглядишь.

Это, похоже, Империя готовит авианосец. А Гошка, выходит, должен будет попытаться его использовать в надвигающейся войне. Точно. Ему же всякие новинки постоянно подсовывают, чтобы он попытался их применить в обстановке реального сражения. Замысел императора понятен. Непонятно только как летают здешние самолеты. Из всех ему известных вариантов, когда-либо применявшихся в авиации, на его взгляд единственным реализуемым в местных условиях является ракетный двигатель. Хех! С керамической дюзой и такой же камерой сгорания.

Молодчинка, все-таки, эта Ри. Подготовила его потихоньку, чтобы не был шокирован. Однако интересно будет посмотреть на здешние аэропланы.

Хотя насчет военного применения всего этого мгновенно возникает крепкий скепсис. Во-первых «авианосец» абсолютно не ударный. Эти лоханки даже при самом попутном ветре больше трехсот километров за сутки не проходят, а уж под одними парами — двести максимум. Это — плавучий аэродром, не более. Ни догнать, ни убежать.

Во-вторых, самолетики-то — наверняка этажерки. А еще рикане для пальбы по шарикам стволы своих малокалиберных пушек сумели в два счета к небу задрать. Знают на Посейдонии об авиации. Пусть и понаслышке. И к встрече с ней морально готовы. Даже главным калибром способны выпалить шрапнелью по низколетящей цели. Ясно, что кроме неожиданности, не будет у него никаких преимуществ. Да и при такой скорости корабля-носителя с неожиданностью не все благополучно.

А потом, ракетные двигатели — самые прожорливые. Следовательно, здешние авиаторы будут жестко ограничены по времени. Ни схитрить, ни повторить попытку они не смогут. Будут переть прямо на цель….

Что-то много в нем скепсиса сегодня. Надо бы успокоиться. Одни ведь догадки.

Точно, в десятке километров от побережья оказалась крупная планерная база. Все возможные конструкции: коробчатые и этажерчатые, дельтапланы и классика с длинным тонким крылом. Любые типы стартовых устройств, начиная с разгона под горку навстречу ветру, заканчивая взлетом с крыши несущегося по рельсам железнодорожного вагона. Катапульты тоже представлены во всем многообразии — резиновые, паровые, или с приводом от падающего груза. И в воздухе одновременно несколько аппаратов. Одни взлетают, другие набирают высоту, поймав восходящий поток отраженного склоном горы ветра, кто-то идет со снижением. Но все это без кутерьмы, спокойно и довольно уверенно. Вот производится изящная посадка, и веселый, похожий на воздушный змей, планер оттаскивают на край летного поля.

— Лет десять назад к нам с Земли занесло одного планериста, мы и занялись этой тематикой в расчете на то, что вскоре удастся сделать приличные дизели. Тогда бы и авиацией обзавелись. У нас около сотни неплохих пилотов, но самолетов все еще толком нет. — Обиженно надула губки Ри.

— Мне показалось, что вы тут наладили сбор пришельцев и их использование в промышленных масштабах. — С интересом откликается Гошка.

— Верно. В других странах это не столь тщательно налажено, но и там пытаются поступать аналогично.

— А своих Кулибиных и Эдисонов здесь нет?

— Одно другому не мешает. Кроме того, выходцы из вашего мира знают конечный результат, а это сильно помогает не прикладывать усилий в тупиковых направлениях. Вот ты изложил принцип работы турбовинтового двигателя, а наши до этого додумались бы или нет?

Эта маленькая язва только что здорово проговорилась. Гошка не мог быть первым, кто описал принцип действия этого типа двигателя — они слишком широко известны, особенно, если учесть то, что здесь в небе творится. Явно чувствуется «след» человека, знакомого с авиацией существенно лучше, чем он. И не мог этот планерист не знать об этих движках. Важнее то обстоятельство, что содержание его отчетов Ри не только прочитала, но даже помнит такую деталь, далеко не самую выразительную в его изложениях, написанных в карантинном блоке казарм формовщиков.

Они вошли в ангар, где шла сборка моноплана. На крыльях крепились две мотогондолы с пропеллерами. Лапы обтекателей неубирающихся шасси выразительно ухватились за дощатый пол. Широкий размах крыльев, оперение без центрального элемента, но с шайбами на концах горизонтальной плоскости.

— Набор собран из тонких дюралевых профилей, обтянут лавсановой тканью, пропитанной лаком. — Без вступления приступил к объяснениям кряжистый мужчина лет тридцати. — Хвостовое оперение из нержавейки. Планер облетан с муляжами двигателей, уверенно садится, при снижении достигнута скорость двести семьдесят километров в час. Выход из штопора нормальный. Сейчас отрабатывается запуск двигателей. — Он смущенно улыбнулся. — Не так-то просто вплюнуть пламя на форсунки камеры сгорания, действуя из кабины. Но, вроде с клапаном справились.

— Когда полет? — Ри чуть не подпрыгивает от нетерпения.

— Сегодня рулежка, пробежка, подскок. Но в кабину даже не просись. — Мужчина ухмыляется и продолжает. — На одиннадцатом экземпляре, не раньше.

Гошка сует нос во все щели. Совсем неплохо сделано. Каркас из тонкостенных профилей выглядит убедительно. Понятно теперь, куда девался чистый алюминий, от производства которого остался «грязный». Баки в крыльях, тросики системы управления, рычаги, тяги. Хороший обзор в переднюю полусферу, высотомер, указатель скорости. Компас и креномер. Совсем цивилизованно. Второе кресло лицом к хвосту, перед ним непонятные приспособления — баллоны, штуцера, краники. Тут идет колдовство с применением щупов и гаечных ключей. Что-то кричат с крыла, подтягивают гайку. Наконец народ разбежался, проверили крепления шасси, закрепили за кольцо в хвосте канат, обмотанный вторым концом вокруг опорной колонны.

— Пуск правого двигателя из кабины. — Комментирует мужчина. Ри называет его Трос. — Сейчас раскрутят пропеллер сжатым воздухом и попытаются дать воспламенение в камеру сгорания.

Винт начинает вращаться.

— Горючее пошло. — От сопла отскакивает техник.

— Поджиг! — звучит команда.

В кабине механик перекладывает рычаги краников и щелкает заслонкой.

— Есть горение. Отключить раскрутку!

Закручивается вентиль, поток горячего газа из сопла не иссякает, вращение винта убыстряется. Поток воздуха становится плотным, и двигатель останавливают. Пока не выдуло всё из ангара.

Снова суета, Гошка и Ри вдохновенно принимают в ней участие, зараженные энтузиазмом окружающих. Через полтора часа провели процедуру запуска второго движка. Все довольны, но Трос обеспокоен.

— Планеры все посадили?

— Да. Уже последний закатывают на площадку ожидания.

— Отлично, двигаем на старт.

Все наваливаются, и самолет выкатывается на открытое пространство. Его поворачивают, Трос занимает место в кабине, за его спиной устраивается один из техников. Запускают один двигатель, второй, кто-то машет флажком, самолет трогается и катится по взлетной полосе. Остановка, разворот. Теперь машина бежит заметно быстрее, оторвав хвост от грунта.

Плавно замедляется, останавливается. Опять разворот, и снова пробежка вдоль всей полосы с коротким подлетом. Тут же посадка и плавная остановка.

Следующий «заезд» прошел уже с подлетом метров на десять. Наконец самолетик подкатывается к воротам ангара и останавливается. Звук реактивной струи обрывается, и винты долго еще крутятся по инерции, замедляясь.

Наконец всё остановилось. Народ закатывает машину в ангар хвостом вперед и техники подтаскивают под двигатели металлические леса.

— Тяга упала на последнем проходе, — недовольно бросает Трос.

— В такой команде можно сварить любую кашу, — понимает Гошка и перестает удивляться увиденному. Особенно, поняв, что идет демонтаж обеих силовых установок. Понятно, опять лопатки турбины. Явно хватает только на один полет. Просто проклятье какое-то. Может, лучше паровой котел в фюзеляже разместить, да и крутить пропеллеры паром? Тогда на десяток другой полетов турбины хватит. Хотя, наверняка уже и без него всё оценили. Ясно же, что готовят сразу боевой самолет, стало быть, нужно везти не только пилота, но и бомбы.

На следующий день после обеда самолет взлетел, выполнил несколько разворотов, подъемов и снижений. Нормально сел. Второй полет провели с макетом бомбы — бревном, который прицельно сбросили на краю аэродрома с пологого пикирования. И снова закатили машину в ангар.

Еще удалось увидеть «продувку» планера аналогичной модели на крыше несущегося по рельсам вагона. На идеально прямом участке длиной километров пятнадцать, этот макет прокатили на скорости километров полтораста, причем с пилотом в кабине. Исследовали реакцию на отклонение рулей и элеронов.

— Вообще-то мы их отсюда, с крыши поезда, и запускаем в первые полеты, — объяснил подошедший Трос. — С моторами полная ерунда, так что, все, что можно выдавить из проверок планера при его буксировке, исследуем от всей души. Ты не слыхал, как там с дизелями дела обстоят? Извелся уже весь. У нас ведь модель готовая имеется под поршневой движок. Аналог У-2.

Гошка поведал печальную историю посещения дизельной лаборатории. Повздыхали, поохали.

— Завтра покажу тебе готовые машины. Не скажу, что я от них в восторге, но немножко лучше, чем совсем ничего. — Трос явно собирается уходить.

— А эти чем нехороши? — Интересуется Гошка.

— Моторы кончились. Следующая пара через два месяца будет, — фразу завершает тяжелый вздох, похожий на стенание. — Это еще на один полет или пару полетиков.

— Трос, он такой же, как ты, пришелец с Земли. Лет десять как в наших краях. — Пояснила Ри. — Папа ему всем помогал, и ты сам видел, что за люди вокруг него собрались. В общем, завтра покажем тебе то, что уже можно использовать для работы по морским целям. Догадался ведь, какую участь тебе готовят?

— Есть версия, что командовать подразделением кораблей, включающем в свой состав авианосец.

— В общем, да. Трос хочет руководить собственно авиацией, если ты не против

— Не против. Только пока не понял, где же у нас авиация. И слушай, пока не началось, попроси Троса, и из его ребят-двигателистов, кого он сам выберет, зайти сюда, потолковать о дизелях. Неспокойно как-то мне.

— Пойдем-ка лучше в столовую. Чем народ звать-собирать, легче прийти туда, где и так найдутся все, кто тебя интересует.

Правда. В столовой было людно. Ри спокойно уселась на лавку напротив Троса.

— Кукса потолковать хочет. — Короче не скажешь. Прямо в глаза мужику. Нет, это не жена, а стихийное бедствие. Гошка медленно вдохнул воздух.

— Ты, как работает дизель, знаешь? — Глаза в глаза.

— А кто же этого не знает? — Трос спокоен и даже не удивлен.

— В карантине сидел? — Гошке надо знать точно.

— Сидел.

— Отчет писал?

— Скорее, это были воспоминания.

— Про дизели писал?

— А чего про них писать? Там же все просто.

— А почему они здесь не получаются?

— Откуда мне знать? Может, температура для воспламенения недостаточна, может еще, что не так. Я ведь, не специалист. Знаешь, сколько там тонкостей?

— Вот прямо сейчас, и прямо здесь, вот на этом листике мы с тобой все это тонкости и обсудим. Ты готов?

— Погоди, Кукса! Тут как вообще вопрос ставится?

— Я был в дизельной лаборатории. При мне двигатель немного работал. Но звук был вообще незнакомый, пахло совершенно не тем выхлопом, а слово «впрыск» вызвало ненормальную реакцию окружающих. Как на сальный анекдот.

— Тревожные симптомы. И бумажка какая-то маленькая. Ри! Когда вообще ближайший рейс до этой лаборатории?