Глава 32

Разумеется, клан Веселого Взгляда никуда этим вечером не отправился. Приготовили обильное угощение и дождались прибытия взрослых. Будут еще ясные лунные ночи, чтобы начать движение на север. Днем раньше или днем позже – не такая уж большая разница.

Конечно, первым пришлось «отчитываться» Косте. Зоя изредка вставляла словечко. А дети быстро угомонились – наигрались за день.

– Так, говорите, в Синопе целый теплоход у вас? – подводит некий итог хозяин. – А ведь там две или три радиостанции должны быть, радист, локатор какой-никакой, и сонар, эхолот на худой конец. Прожектора, иллюминаторы, двери металлические, водонепроницаемые, лодка с подвесным мотором, спасплоты, люки, цистерны разные и трубопроводы с вентилями. Куча вещей для большой шхуны, чтобы требовался минимум людей для работы с парусами. Заготовить лес – пусть сохнет года два. Пока сохнет, построить кораблик поменьше – для плавания до Гибралтара и обучения экипажа. Док построить и пилораму рядом.

Слушает Зоя рассуждения «индейца» и понимает, что снова они нашли «своих». Этот мужчина уже мысленно «влился» в их человечество.

– Механик речного пассажирского парохода и его оборудование – вот это для нас настоящее сокровище, – рассуждает Костя. – Несколько маленьких станков, сварка, измерительный инструмент, просто инструмент и всякая мелочь типа плашек-метчиков. Правда, речной теплоход за восемь лет стоянки в соленой воде заметно ослабел со стороны днища. Коррозия берет свое. Ну да мы его не собираемся через море тащить. Понимаешь, в тех горах наверняка немало руд, углей всяких. Нужно только разведать, а тогда мы этот плавзаводик и перетащим к нужному месту.

Мы ведь в одну кучу сбиваться не стремимся. Наоборот, стараемся расселиться тонким слоем, ищем свою экологическую нишу, так сказать. Ну и обустраиваем ее помаленьку.

– То есть домны и коксовые батареи возводить не планируете? – Это Легкая Лань, скво Крепкого Вяза.

– Не хотелось бы сильно дымить, – отвечает Зоя. – Наши кучу бактерий нашли в соленых лиманах, таких, что ум за разум заходит от того, что они делают. С ними сейчас играются. Солнечную печку придумывают, материалы для тиглей подбирают, а кое-что электрохимией пытаются обработать. О какой-то гидрометаллургии поговаривают, с полимеризацией экспериментируют. Хотя нам ведь много не нужно. Деревянные подшипники служат меньше, чем металлические, зато их нетрудно менять. Понимаешь, когда людьми не правят деньги, цель деяний обретает конкретный образ. Мы с вами по инерции старого мышления вынуждены порой делать над собой усилие, чтобы отвлечься от сиюминутных потребностей, а наши пострелята сегодня просто ради игры сделали запруду в ложбинке и посадили на дамбочке пырей.

Через тридцать лет вокруг дождевой лужи будет расти купа кустарников, и они знают это. Им, детям, глубоко безразлично то, что сами они здесь, возможно, никогда и не побывают. Поселятся птички, если повезет, заведутся лягушки, антилопа отдохнет в тени. Ведь дождевой воды сюда выпадает немало, просто она слишком быстро уходит в реки и море.

– И что, ваши малыши об этом знают? – Это снова Крепкий Вяз.

– Возможно, пока просто копируют поведение взрослых. В школе это будет изучаться позднее. Хватит уже про нас. О себе расскажите. Как вы здесь очутились?

– С неба упали, – улыбается Веселый Взгляд. – Наш самолет еще на наборе высоты крепко тряхнуло. Потом пилоты долго кружили – пока было горючее, высматривали местечко, куда бы сесть. Никаких признаков жилья на земле, ни связи, ничего, кроме рек, степи и перелесков. Посадили нас на реку, ничего не скажешь, мастерски. Пассажиров в спасжилетах эвакуировали из салона, экипаж тоже выбрался, и всей толпой поплыли мы к берегу.

Доплыли. Вылезли на топкое место, пробившись через камыши. Поглядели, как птичку нашу цельнометаллическую относит течением, а сама она потихоньку погружается, а тут командир и доложил нам все обстоятельства. Чего не отнимешь у него – пассажиров на землю он доставил всех. Даже со списком сверили перекличкой. Он вообще мужик правильный. Отстрелил пару ребятишек, что на чужую куртку претензию заявили. А потом еще одного, недовольного таким решением.

Как жить – это решалось не вдруг. Ловили рыбу, охотились, искали съедобные растения. И потихоньку разбредались. Мы вот с Крепким Вязом решили попытаться жить как индейцы. Тут ведь, как вы заметили, или входишь в гармонию с природой, или прозябаешь в нужде и страданиях. Перочинные ножики, ключи от квартир и плоская фляжка коньяка – вот и весь наш начальный капитал. Еще коробок рекламных спичек из кабака. Они просохли, так что на первых порах с возжиганием огня проблем не было.

Кости, камни, палки, потом первая добыча. Девчонки вот к нам присоединились. Когда мы лошадок поймали, сразу дело пошло веселей. Стали за стадами бизонов кочевать и тогда уже на полном серьезе прикинулись индейцами. Майский Ландыш про них очень много знает, и, представьте себе, это оказалось полезно от начала и до конца. Выделка шкур и конструкция национального индейского домика, волокуши и приемы охоты, керамика, одежда – все впрок. Даже верования, связанные с поведением животных или изменениями погоды, – ничего не пропало даром.

Кстати, кроме нас еще три маленьких клана таких же «индейцев» кочуют ближе к реке. А там народ промышляет рыбной ловлей и помаленьку сеет кукурузу. Они расселились вдоль реки, что течет здесь с северо-запада на юго-восток, так что мы их навещаем. Шкуры и мясо обмениваем на соль и ткани. Выплавить медь пока ни у кого не получилось. Железо понемногу делают. Отыскивают и выкапывают ржавые остатки, переплавляют, куют. Пока, однако, кость и камень – вот, пожалуй, на чем покоятся корни нашей цивилизации.

Помолчали. Здесь посреди огромной степи торопиться некуда. Зойке уже понятно, что этот клан откочует не на север, а на запад. На воссоединение пойдут – к гадалке не ходи. Нормальные-то ребята, как про школу прознают, да с детьми пообщаются, ни минуты не станут раздумывать. Как в свое время Иван с Кларой. А их экспедиция превращается в дипломатическую миссию.

– А полимеры вам на что? – вдруг интересуется Крепкий Вяз.

– Капельный полив требует трубочек. С тростниковыми уж очень много хлопот, – объясняет Костя. – У нас там точно такая же степь. Воды маловато, приходится расходовать экономно. А вы в этих местах уголька каменного не встречали? По нашим прикидкам, где-то здесь должен находиться Донбасс.

– Терриконы встречали, они слегка разрушились, затянулись грунтом, обросли. Бывшие шахты обвалились, оползли, но в старые пустоты с поверхности утекает вода. Мы такие места обходим подальше, они высыхают раньше других. Вроде и низины, но безжизненные. А если где озерцо и есть, то мертвое, – объясняет Веселый Взгляд. – А как вы детей в школу доставляете?

– Так если надумаете своих отдать в обучение, приходите на берег Днепра ниже порогов. У нас там поселок кладоискателей, барка туда каждую неделю заходит, заберет. Дальше-то не беспокойтесь, – в октябре всех деток в школу препроводят. Кто хочет – подвезут, а не захочет – притащат.

Заулыбались.

– План местности с пометками источников воды я вам дам перерисовать. Мы сюда месяц тащились, поскольку осматривались, лесочки поверяли, низинки. А на лошадях без поспешности здесь от силы семь дней пути. – Зоя понимает, что «индейцы» сначала должны посоветоваться, оповестить соседей. А им обязательно нужно добраться до реки. Определиться с местом и понять, о Доне речь идет или о Северском Донце. Да и другие реки в этих местах имеются. Необходимо расспросить тех, кто ездит за солью, о низовьях, характере течения и о том, пройдет ли в эти места их шхуна, или то новое суденышко, что за зиму построили в Вишневке.

– Получается, вы пытаетесь научить детей быть частью природы, – заговорила Майский Ландыш. – Мы желаем своим того же. Разница в том, что Нютка знает не только намного больше моей дочери, но даже я узнала от нее много нового. И, как это ни странно, ваши малыши значительно осторожней, чутче, что ли. Старый гепард, что отгоняет степного хорька от наших отбросов, оказывается, – самка, кормящая детенышей. Охотиться на перепелов не стоит, пока они не вырастят птенцов, а вон то дерево называется гледичия и из его плодов можно готовить напиток, похожий на кофе.

От силуэта лежащего гуанако отделяется фигурка.

– Два всадника с востока, движутся рысью, – звучит тихий голос Максима.

– Банный Лист и Тугое Ухо едут обсудить маршрут движения на север, – отвечает Крепкий Вяз. – Им будет интересно поговорить с вами.

Никакой заморской поездки в это лето у Костика не получилось. Собственно, он сам виноват. Готовя себя к деятельности на геологической стезе, попал на поприще картографа. В сонмище игр, файлов с биографиями музыкантов, фотками моделей и… – да чем только не забивают память своих компьютеров мальчишки, – оказался вполне приличный электронный атлас. Естественно, он решил по нему ознакомиться с маршрутом своей будущей предполагаемой поездки, и обнаружил, что бывшие города Марганец и Никополь находятся рядом с Солеварней. Если Марганец попадал в место, где сейчас, кажется, то ли течет река, то ли плещутся волны, то расположение на карте Никополя оставляло надежду, что его остатки погребены под слоем грунта на полуострове, занесенном песками полупустыни буквально у них под носом.

А город – это масса самых разных материалов, свезенных людьми отовсюду. Даже битое стекло для них – серьезное подспорье. Не говоря о металлах, особенно цветных. Так что с началом каникул Костик получил лопату, металлоискатель и был высажен в Солеварне, где к нему присоединились прибывшие верхом бывшие первоклассники Димка и Митька. Навтыкали колышков и квадрат за квадратом обшаривали, отмечая флажками места, где удалось уловить отклик аппаратуры на присутствие в земле металла.

Сотни точек легли на лист бумаги, а потом, сопоставив этот лист с планом города и его снимками сверху, удалось более-менее обоснованно выбрать место для первого раскопа – электроподстанцию. Если от трансформаторов действительно что-то уцелело, будет сталь, а, может быть, и медь.

Откуда-то взялись парни, телеги для вывоза земли, тачки, и вырос городок, но не палаточный, а тентовый. Потихоньку обнажили «клад», вернее – склад, а уж совсем точно – руины, среди которых надежно определили несколько огромных катушек кабелей и многожильных витых алюминиевых проводов. Что-то рассыпалось в труху, которую аккуратненько собирали для химического анализа. А кое-что радовало с первого взгляда. Изолированные провода сохранились неплохо, если говорить о состоянии жилы, а не изоляции.

Несколько агрегатов в окаменевшей смазке вызвали у присматривавшего за разборкой находок Витька нервный смешок. Он потом объяснил, что раньше, в той жизни, не раз имел дело с такими электродвигателями. Их, словно драгоценность, обернутыми в парусину, на руках отнесли в мастерскую Солеварни. На реставрацию. И еще было немало «просто железа» – предметов, на которые металлоискатель реагировал, но по их внешнему виду предположить об их прошлом назначении не удавалось ничего.

Загадок в этом месте встретилось немало. Особенно долго гадали о прошлом коротких цилиндрических образований, покоившихся на стальных поддончиках и со следами металла по краю, пока в нижнем слое не выкопали целую банку с загустевшей намертво краской. Собственно, значительно большая часть этой самой краски саму найденную банку покрывала – сверху натекла. Что с этим делать, никто не знал.

Битого стекла здесь оказалось немного, впрочем, наверняка изрядную часть «вынесли» вместе с грунтом. Фарфоровые изоляторы сохранились прекрасно.

Важным обстоятельством следовало признать то, что с сохранившимся на Костиковом компе снимком находка увязалась однозначно. Дальше соотнесение отметок, сделанных на местности с помощью металлоискателя, со старинным изображением произошло легко. В трех километрах к западу от города, выделяясь своей отнесенностью за черту городской застройки, просматривался комплекс зданий. Завод. И не какой-нибудь, а завод ферросплавов.

Когда Костик произнес эти слова вечером за столом, где народ ужинал, Витек чуть не проглотил ложку. А утром он словно верный слуга нес за Костиком связку кольев. Они шли размечать полигон для следующего обследования местности. Остальные два металлоискателя уже везли сюда же. Один из Синопа, второй из «княжества».

Санинструктор Паклин, обученный, натасканный и проэкзаменованный лично единственным в этих местах врачом Рипой, и ею же произведенный в фельдшеры в числе еще четырех ее же учениц, не знает покоя ни светлым днем, ни темной ночью. Нельзя сказать, что пациенты толпой сидят под дверью и ждут очереди на прием. Захаживают по одному, но все время. Советуются, конечно, прежде всего по вопросам, связанным со здоровьем. А потом продолжают уже детальные расспросы: чем питаться, как одеваться, и как приготовить, и где оно растет…

Чувствуется, нужно людям слово уверенного знающего человека. Как-то здесь, в княжестве, нет безусловного авторитета. Князь и раньше не был человеком популярным, а после того как невесть куда подевалось сразу восемь охотников, от его репутации остались одни воспоминания. Тем более что на западную окраину леса, где воспитательницы построили подворье, сошлось немало справных работников и работниц.

Сегодня что-то долго нет посетителей. В чем дело? Смотрим календарь. Точно. Сейчас начнется!

– Уйди, Борька, добром прошу. Видишь, не остыло еще. – Это Наинка, живет она с ним. Считается докторшей, в смысле – женой врача. – Нет, ну какой настырный! Свинья ты после этого!

Борька действительно свинья. Тот еще кабанчик. Молодой, сильный, с парой торчащих из пасти клыков. Пока его подруги и их приплод следуют из леса в пойму, он наносит визит к навесу, где готовится пища, и нагло вымогает угощение. Количество и качество значения не имеют. Секачу важен факт оказания почтения. Местные жители с этими зверями не связываются, были у них случаи убедиться в том, что кабаны умеют за себя постоять. Так и они с Наинкой тоже не связываются. Ложечка кашки – и ходи себе на здоровье, снимай рыбку со снастей. На поросят не наступай, свинок не пинай, и кушай свою уху, сколько влезет.

– Паклин, иди завтракать, – знает подруга, что не любит он, когда его зовут по имени. Она вообще баба душевная, жаль, что детишек своих нет. Но это ничего, зато ей нередко приводят малышей другие женщины, чтобы посидела с ними, пока им нужно отлучиться по делам. Не дождутся. Не будет она с детьми сидеть, а будет бегать и показывать травинки да листики, зверей и птичек. Объяснять, как стебельки сплетать или почему эти ягодки кушать нельзя. Мальчишек-то матери здешние приезжим воспитательницам сдали для обучения. А девчонки здесь, у фельдшерского пункта, знаний набираются. Пусть не каждый день и не все. Ничего страшного. Капля камень точит.