Глава 9
Побег
На стройке за ним почти не следили. Стас-Мечедар мог беспрепятственно ходить по площадке и лесам и даже давать указания рабочим. Свеарн был ленив и, видя в ставре толкового помощника, иногда не выходил из дома, а присылал своего помощника, которому Стас докладывал о ситуации на стройке.
Однажды Стас приметил свисавшую за стену веревку. Охранник, привыкший к особому положению Стаса, даже не смотрел на этого ставра, потом и вовсе отвернулся. Мелькнула мысль: сейчас! Взять, спуститься по веревке и бежать! До леса не так далеко.
Не страх остановил его. Стас не мог забыть Белогорку. Он дал ей надежду и не может бежать один. Пусть она смеялась над ним, пусть не поверила — он не уйдет без нее!
На всякий случай Стас поинтересовался у Свеарна, всегда ли стены башен именно такой толщины. Великий механик ответил утвердительно.
Стас рьяно взялся за расчеты. Исходя из высоты потолков и аллерийских стандартов, выходило, что камера Белогорки находится ниже уровня земли. А его, Стаса, обиталище — на четыре метра выше. Бедняжка, она даже не видит света, но ни словом не обмолвилась ему.
Он в который раз пытался разговорить узницу, но разговоры заканчивались одинаково:
— Ты должна мне рассказать! Я хочу спасти тебя и должен все знать.
— Нет, не должна. И ничего не скажу. Я не хочу, чтобы ты погиб.
И тогда он понял: Белогорка погибнет, так и не увидев неба. Время идет, а он никак не решится!
Стас вспомнил дом и прежнюю жизнь. Все ясно, все расписано: работа, дом, выходные. Игра… В той жизни не было места риску, опасностям и лишениям. Самый сложный выбор был не между жизнью и смертью, а между марками машин или различными курортами, и никогда от его выбора не зависела жизнь человека.
Интересно, что делает Таня? Звонит по милициям, ищет по знакомым? А может, в его мире время идет по-другому? И вернись он сейчас, жена даже ничего не заметит. Вот только он не будет прежним.
На следующий день вместе с механиком Стас побывал в кузне, чтобы проследить за изготовлением металлических стяжек. Взгляд Стаса упал на кучку железных зубил для раскола каменных глыб. «А ведь меня давно не обыскивают», — подумал он и понял, что другого случая может не быть.
Он придвинулся ближе, улучил момент, когда фигура Свеарна заслонила кузнеца, а Сторг отвернулся, — и мигом выхватил одно зубило. Ладони взмокли, а сердце забилось. Он сильно рисковал. Но никто ничего не заметил.
Украденное зубило Стас спрятал в ямку под камень. Впрочем, камеру никто никогда не обыскивал. В голове еще не было никакого плана, но Стас уже знал, что не сможет оставаться здесь вечно. Он нужен Свеарну, пока способен генерировать идеи, пока от него хоть какой-то толк. Когда стройка закончится, кто знает, не закончится ли вместе с ней благоволение аллери? Если его отправят в яму к остальным, о побеге можно будет забыть. Надо думать сейчас, пока он относительно свободен.
…Стройка продолжалась. В один из дней Свеарн отправил Стаса с поручением к интенданту в знакомой красной палатке.
— А-а, тот самый ставр, что знает механику? — проговорил Гнилосказ. Он разглядывал Стаса, словно видел впервые. — Зачем пожаловал, друг?
Стаса передернуло. Ишь ты, в друзья набивается! Он помнил, что говорили о Гнилосказе в яме.
— Свеарн приказал выдать медных гвоздей. Две сотни.
— Две сотни? — повторил Гнилосказ. — Ну, это можно. А больше ничего не нужно?
Стас подумал, что это насмешка, но ренегат не шутил.
— Посмотри на себя, Мечедар! В чем ты ходишь? Разве так должен одеваться помощник великого механика?
— Не твое дело, — сухо ответил Стас. Странная заботливость Гнилосказа ему не понравилась.
— Я думаю, и ешь ты не от пуза… Приходи вечером, пожуй горячего, свежих фруктов…
«Которые ты у своих урвал», — подумал Стас.
— Неси, что сказано.
Как ни странно, Гнилосказ не обиделся. Он положил перед Стасом сверток и доверительно наклонился:
— Послушай. Тебе нужна новая одежда. Соответствующая твоему положению, — сказал ренегат. — Ты же советник Свеарна! Вот, посмотри, что я могу предложить тебе…
— Не надо.
— Я не требую платы!
— Нет.
— Почему, брат?
— Не брат я тебе, скотина рогатая, — буркнул Стас, забрал гвозди и ушел. Он знал, что приобрел врага, но сердце пело. «Если у тебя есть враги, — подумалось ему, — ты не зря живешь на свете».
— Белогорка!
— Что, Мечедар? — Голос ее был безразличен и тих.
— Какие у тебя глаза? — спросил Стас. Спросил спонтанно, думая, как вывести узницу из печального транса. — Какого цвета?
— Глаза? Зачем тебе? — В ее голосе прозвучал интерес.
— Наверно, красивые. Серые? Или синие?
— Синих глаз не бывает.
— Бывают.
Она не стала спорить.
— Так какие? — не унимался Стас. — Скажи.
— Зачем?
— Знаешь, говорят: глаза — зеркало души. А душа у тебя красивая.
— Хорошие слова, но что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить?
Она неожиданно замолчала.
— Белогорка! — позвал он.
— Молчи, сюда идут! Молчи, если хочешь жить!
Он затих, услышал скрежет замка и шаги.
— Держи факел. — Голос правительницы. Стас услышал потрескиванье и учуял дымок. — Твое время вышло, Элор.
Элор? Белогорка — Элор? Стас прислушался.
— Я решила: к чему ждать и отдалять неизбежное? Ты умрешь сегодня…
Пауза. Стас всем сердцем ощутил, что чувствует узница.
— С чего бы вдруг такая спешка? — промолвила Элор. Голос девушки был тих, но крепок, и Стас поразился ее самообладанию. После такой-то «новости»!
— Хм. Расскажу. Все равно весть не выйдет за пределы этой комнаты. Сюда едет Мортерн.
— Мортерн? — воскликнула узница, и Стас понял, что она знает этого человека. И не просто знает…
— Да. Твой жених Мортерн. Он едет к тебе, а встретит меня. Ха-ха. Думаю, он не заметит разницы. Ведь вы виделись с ним пять лет назад.
— И он ничего не знает…
— Разумеется. Кто же ему скажет? — Айрин хихикнула. — Он не узнает, какая из сестер встретит его в новой башне? Какая взойдет на его ложе? Ведь другая скоро умрет.
— Айрин, ты стала чудовищем. Ты ведь не была такой! Очнись, сестра.
Они сестры!
— Откуда тебе знать, какой я была? Ты думала только о себе! Хватит, мне не нужны проповеди. Я такая, какая есть. И буду делать, что желаю! Я рождена править, и я стану править!
— Но ты не любишь Мортерна!
— А говорят, что ты умна! — Айрин фыркнула. — В этой жизни надо использовать все, что дает судьба, и не думать, что скажут или подумают другие! Я знаю: ты выбирала Мортерна из многих, отец позволил тебе выбирать — он всегда любил тебя больше, чем ты того заслуживала! Выбрала ты, а владеть им стану я! А ты — труп, тебя нет, тебя давно отпели в храме!
Айрин рассмеялась, но смех звучал фальшиво.
— Знаешь, Айрин, а ведь ты боишься меня! — вдруг сказала Элор.
— Я?
— Да, ты! Ты приходишь все чаще. И смотришь на меня так, словно ищешь прощения!
— Я? Ты сошла с ума! Чего мне бояться? Мне, правительнице Ильдорна?
— Настоящая правительница — я! — крикнула Элор. — По праву и по завещанию отца! А ты — ничтожная завистливая тварь! Думаешь, можно спрятать правду? От людей — да, но не от себя! Ты всегда будешь помнить правду, до самой смерти!
— Ну, так правь отсюда, если сможешь! Я ухожу, а ты жди палача! Мортерн приезжает на днях, и я не хочу, чтобы от тебя остался даже твой мерзкий запах!
Дверь щелкнула. Тишина.
— Элор! — позвал Стас. — Отзовись! Теперь я знаю все! Айрин — твоя сестра.
Белогорка не отзывалась.
— И что? — наконец сказала она. — Это ничего не изменит.
— Что значит: не изменит? Сейчас! — Стас схватил зубило и камень. Удар, еще удар.
— Что ты делаешь?
— Почему ты сразу не сказала, что ты человек? — Стас бил, и стальной клин медленно входил в зазор между кладкой.
— Ты бы не стал со мной говорить. Ты же ставр, а я аллери. Ты знаешь, аллери не любят ставров, и ставры…
— А я люблю людей! — крикнул Стас. — Мы оба узники. Значит, мы друзья. Я вытащу тебя отсюда!
Белогорка замолчала, а он с удвоенной силой принялся выковыривать камни. Кладка была основательной, крепкой, но Стас не собирался отступать. Я же силен как бык! Я смогу! Я не жалкий человечишко, а ставр! Пальцы Мечедара скользнули в отверстие, подцепив край камня. Рывок — и камень вылетел из пола.
— Одного не пойму. Как же она сделала, что все поверили в твою смерть?
— Она рассказала мне. Она смеялась. Нарядила в мое платье служанку и выбросила из окна башни. Я была возле отца, ничего не знала и не слышала. Он умер на моих руках. Потом вошли Юргорн и Криммерд и привели меня сюда. Это тайное подземелье, лишь отец и мы о нем знали… После смерти отца и старшей дочери правителем становится младшая. Так Айрин стала править Ильдорном. Никто так ничего и не узнал.
Стас надеялся, что охрана не услышит. Каждый раз, проходя мимо башни, он видел, что стражники сидят на ступенях, играя в кости, и даже не подходят к дверям. Несколько замков, дверей и решеток надежно отгораживают пленников — каким образом и куда им бежать?
— Я не знаю, как давно я здесь, — продолжала Элор. Она говорила все быстрее, словно торопилась, что не успеет. — Тут темно, и я не знаю, сколько времени прошло. Айрин не говорит, а мне кажется, что целая вечность! Но она часто приходит. Я думала, она образумится, говорила ей, что прощу ее, но Айрин только смеялась… Потом она стала приходить и пугать смертью. Часто. Говорила, что завтра или сегодня. Ей это нравилось, но я привыкла. Иногда мне кажется: и впрямь лучше умереть…
Ее рассказ прибавил сил и ярости Стасу. Теперь он знал, что надо делать. Даже имея ключи от решеток, он не станет бежать туда, где сидит охрана. Нет. Силой не прорваться, да и он — не воин. Большая удача, что из камеры Элор есть другой выход. А дальше просто. Стоит Элор появиться на людях — и тайна раскрыта!
— Что ты делаешь? Остановись, Мечедар, они убьют тебя! Ты ставр и хочешь погибнуть за аллери? Ты сошел с ума!
— Не убьют, — бормотал Стас, выковыривая следующий камень. — Не сошел.
В образовавшемся отверстии он увидел темноту. Пробил! Теперь еще чуть-чуть!
— Отойди, Белогорка, камни могут упасть вниз!
Лишь потом он понял, что назвал Элор Белогоркой, но поправляться не стал.
Стас уперся ногами в стенку, застонал от усилия и выворотил из пола целый кусок. Отсыревший цемент — или что здесь использовалось в качестве раствора? — долго не сопротивлялся. Только бы успеть! Стас вбивал клин, ударами камня расшатывал кладку и вынимал очередной камень. Несколько камней отвалились и упали вниз. Дело спорилось. Он уже не думал ни о шуме, ни о чем другом, пока дыра не расширилась настолько, что в нее мог пролезть ставр.
— Элор?
— Да? — Ее голос был взволнован.
— Я сейчас спрыгну.
Он зачем-то оглядел свою камеру, словно покидал что-то родное, поймал себя на этой мысли и чуть не рассмеялся. Да что ему терять? В любом случае придется идти до конца.
Стас осторожно просунул в дыру ноги, втиснул бедра. Не застрять бы! В последний миг схватил лежащее на полу зубило — и обрушился вниз.
Падение было жестким. Человек мог ноги переломать. Стас приземлился на копыта, затем на пятую точку. Поднялся. Очень темно. Свет шел лишь через проделанную им дыру, зыбким серым столбом падая на неровный каменный пол. Где же узница?
— Ты где?
— Здесь, — ответила Элор-Белогорка.
— Я тебя не вижу.
Молчание. Глаза медленно привыкали ко тьме.
— Как же ты здесь? В такой темноте?
— Иногда приходит Айрин. С факелом. Он такой яркий, что я не могу на него смотреть…
Немудрено, если сидеть в полной тьме. Ну, и сука эта Айрин!
— Подойди сюда, — сказал он. — Здесь светлее.
— Ты уверен, что этого хочешь?
Тьма звякнула, и Стас понял, что девушка прикована к стене. Как хорошо, что он прихватил зубило!
— Мы теперь вместе.
Мрак зашевелился, и узница вышла на свет. Стас застыл. Даже в скудном полумраке зрелище было ужасным. Будь на его месте настоящий ставр — и тому стало бы не по себе от вида узницы.
— А ты думал: я выгляжу, как проклятая Айрин? — Элор заломила руки. Цепь звякнула. — О боги, даже ставр испугался меня! Зачем мне вообще выходить отсюда?!
— Ты всего лишь… немного грязна, — выдавил Стас, — когда мы выберемся отсюда…
Он ей льстил. Она была не только грязна и худа. Ее волосы спускались до поясницы, спутались и выглядели не лучше устилавшей пол гнилой соломы, одежда походила на старый рваный мешок, сквозь прорехи которого виднелось серое от грязи тело. Лица Стас рассмотреть не мог — волосы закрывали его. В камере Стаса было гораздо светлее: свет шел из коридора, попадая туда из окон, и было крохотное окошко. Здесь — каменный мешок без окон и дверей. Жутко воняло, и Стас едва сдержался, чтобы не зажать нос.
— Она не давала воды, чтобы умыться, — сказала Элор. — Немного, чтобы я не умерла от жажды.
Стас обошел камеру, глаза немного привыкли, и он увидел дверь. Вот откуда приходит Айрин!
— Это вход во дворец? — спросил он.
— Откуда ты знаешь? — изумилась Элор.
— Догадался. Иначе как могла бы приходить Айрин? Вопрос в том, как ее открыть.
— Она открывается с той стороны, — сказала Элор.
— Может, выбить? — Стас поглядел на свои плечи. — Попробую.
— Ты выглядишь большим и сильным. Попробуй.
Стас никогда не слышал таких комплиментов, и ему было приятно. Понятно, ведь сложением он никогда и не отличался. В прошлой жизни.
— А там не услышат?
— Нет. Коридор за этой дверью тайный, о нем не знает никто, и охраны там нет.
— Хорошо, попробую, но сначала снимем цепь.
— Как же ты снимешь? Ох, я совсем забыла о ней!
— У меня есть кое-что. — Он провел пальцем по кончику зубила и сжал зубы: стальной клин здорово затупился о камни. Как же он разобьет цепь? В любом случае вариантов нет. Насколько знал Стас, цепи никогда не ковались из закаленного металла, а этими клиньями разбивали камни…
Он усадил Элор, ощупью нашел цепь и, как мог, установил на неровном полу. Взял клин, приставил к звену и ударил. Хуже всего, что работать приходилось в темноте. Один раз съездил себе по пальцам и едва не заорал. И все же цепь поддавалась и после ожесточенных ударов не выдержала.
— Все! — выдохнул Стас. — Осталась дверь. Допустим, я ее выбью. Что дальше?
— Дальше я знаю дорогу.
— Это хорошо.
Он передохнул и встал.
— У нас есть сказка, — неожиданно сказала Элор, — о звере, который спасает девушку от злодеев, а потом превращается в человека…
— Ну… — промямлил Стас. Он не знал, что тут сказать.
— В жизни люди чаще превращаются в зверей, чем наоборот.
— Так. — Стас отодвинул девушку к стене. — Пора начинать.
Масса у него немаленькая, но нет места для разбега.
— Йэхх! — Стас прыгнул на дверь. Та заскрипела, застонала, но выдержала. Крепка! Он пробовал еще и еще, пока не выбился из сил.
— Ничего, Мечедар, ты сделал все, что мог. — Она в первый раз коснулась его плеча. — Спасибо тебе, ставр.
— Я еще ничего не сделал, — возразил Стас. — Мы должны что-то придумать. Зубило тупое, но, может, попробовать пробить дверь и как-то открыть замок?
— Оставь все как есть. Дверь ты не выбьешь, но этого и не нужно. Они сами откроют ее.
— Зачем? — машинально спросил Стас и поперхнулся. Идиот. Ясно же. — И что тогда?
— Тогда ты должен убить их. Иначе они убьют нас.
Черт! Ведь это было ясно с самого начала! Он не в сказке, он в реальности, и если хочет выжить… Но Стас не умел убивать. Не умел и не хотел. Но выбора действительно нет. Или мы — или они. Кто придет? Сама Айрин? Ее слуга? Или все вместе? И ему придется убить всех? И как он убьет? Камнем?
Он вспомнил рабов-ставров, обезглавленного Яробора. Иногда он был готов убивать. И, наверно, может. Все могут. Но сейчас… Не было ни злости, ни куража, ни смелости. Жить хотелось, а убивать — нет.
Он сойдет с ума, если будет думать об этом. В конце концов, необязательно убивать. Достаточно оглушить и запереть в камере. От этой мысли полегчало. Так он и поступит.
— Пока есть время, расскажи о себе, — сказал Стас. — О городе, об отце. Обо всем. Я очень любопытный ставр.
Элор кивнула.
Империя аллери лежит на дальнем западе. Многочисленные и сильные враги теснили короля Бреннора, отца Элор и Айрин. Бреннор решил расширить владения на восток, где жили племена ставров, до того времени не тревоженные чужеземцами. Защищенная горными грядами обширная земля ставров поразила короля красотой и изобилием. Он решил, что эта земля должна стать землей аллери.
Ставры так не думали. Их народ обитал тут издревле, и они не собирались уступать чужакам. Но, имея хорошо обученную и оснащенную армию, аллери легко разгромили разрозненные кланы ставров и основали Ильдорн.
Но ставры не сдались. Их вожди сумели объединить несколько сильных кланов и двинули войско к городу. Тогда и произошла Последняя битва, в которой ставры потерпели сокрушительное поражение, а аллери взяли под контроль всю долину. С тех пор аллери стали господами, а ставры… Чтобы избежать волнений, побежденным было позволено жить как прежде, лишь запрещено носить оружие. Кроме того, любого ставра аллери могли обратить в раба, если чувствовали угрозу или нуждались в рабочей силе. Ставрам запретили, как прежде, самим избирать вождей, их место заняли шаманы, сумевшие договориться с властью захватчиков.
После рассказа Элор Стасу многое стало ясно, и разрозненные фрагменты сложились в ясную картину. Продажные шаманы! Ведь он чувствовал это! В обмен на личную власть они торговали соплеменниками, как скотом, ссылая аллери тех, кто им мешал, непокорных, таких как Яробор. Вот и все. Мир Безоблачной Долины лежал перед мысленным взором Стаса, мир рабов и господ, ставров и аллери. На чью сторону встанет он, пришелец из запределья, ставр с душой человека?
— Отец не был жесток к ставрам, — продолжила Элор. — Даже после Последней битвы, когда он едва не погиб, он разрешил ставрам жить, где они хотят, лишь брал небольшую дань, а рабами делал лишь тех, кто не желал покоряться…
— А ты бы покорилась? — зло сказал Стас. — Когда запрещено добывать и ковать железо, путешествовать по долине, носить оружие? Когда любого могут взять и обратить в раба, как меня, когда я перешел дорогу шаманам! — Стас вспомнил разговоры в яме, и его понесло: — До вас никто в долине никого не заставлял работать на себя. Это чистый и честный народ, а вы сделали их рабами! Да вам учиться у них надо!
— Если ты ненавидишь аллери, зачем ты здесь? — спросила Элор.
— Я не ненавижу. Ставры не умеют ненавидеть. Многие из них уже смирились и не представляют иной жизни, кроме рабской. Но ответь: разве это жизнь? Ты бы желала такое своему народу?
— Ты сказал то, о чем я думала, Мечедар. Если бы я могла, если бы снова правила… Я не знаю, каково это — быть рабом, но здесь поняла цену свободы.
— А я знаю!
— Подожди, Мечедар! Я скажу то, чему ты, может быть, не поверишь.
Он слушал.
— Мы изменились. Господство над ставрами изменило нас. Я замечала жестокость и злобу. Злые люди были всегда, но я видела иное. Неоправданную жестокость. Видела избиения и казни, издевательства и глумление над теми, кто не мог ответить, кто не имел никаких прав на этой земле. И я видела, как власть меняет людей, видела, какими они становятся от вседозволенности и силы. Айрин, Юргорн. Даже мой отец, — она замолчала, видимо, не в силах продолжить, но все же заговорила вновь: — Все аллери стали другими. Наша религия запрещает убивать без необходимости, но она была попрана в угоду вседозволенности и власти. Мне очень жаль.
Она говорила искренне. Стас почувствовал это, и вдруг всколыхнувшаяся злоба ушла, сменившись жалостью к несчастной узнице.
— Человек властвует над человеком во вред ему, — процитировал Стас. — Всякая власть развращает.
— Власть не развратит того, кто с детства знает ее вкус.
Стас хотел напомнить об Айрин, но Элор прервала его:
— Тише! Идут!
Стас притих. Слух у ставров был отличный, но узница слышала еще лучше. Действительно, за дверью кто-то есть!
Взвизгнули несмазанные запоры, дверь скрипнула и открылась. На порог ступил человек с факелом. Не человек — настоящий гигант. Он едва ли уступал Мечедару в росте и массе — исполин среди людей. Такого надо вырубать первым, сразу, но Стас замешкался. Яркий свет факела вырвал из тьмы жуткое зрелище: грязную, всклокоченную ведьму в невообразимом рубище и с длинными когтями… Элор.
Услышав шорох, убийца повернул голову и воззрился на ставра, невесть как очутившегося в камере. Не доводя до расспросов, Стас ударил его в лицо, но не вложил достаточно силы. Великан устоял и бросился на него. Они сцепились. Как ни странно, аллери не кричал и не звал на помощь. Может, считал это зазорным, а может, был уверен в своих силах. Факел упал на пол и едва не погас.
Чертов толстяк боролся неплохо, и Стас испугался. Он позабыл о своих бицепсах и мощном торсе — он обычный мужик, правда, без пивного брюшка, но и без лишних мускулов. Он никогда не считал себя героем и не умел тремя ударами расшвыривать толпы негодяев. Будь Стас решительней, победа была бы за ним, но он проиграл заранее, когда не поверил в себя.
Стас был и выше, и мускулистей, но бороться не умел — и вкоре оказался на лопатках. С торжествующим ревом гигант вцепился ему в горло. Кулаки Стаса молотили по бокам и голове аллери, но хватка не слабела. Будь Стас в своем теле, толстяк давно бы покончил с ним, но шеи ставров мощнее. Стас боролся, как мог, он сумел сбросить толстяка, но, как никудышный борец, тут же упустил инициативу. Убийца вновь подмял его и заломил руку. Конец.
Что-то звучно шмякнуло. Хватка убийцы ослабла, и он кулем свалился на пол. Ведьма бросила окровавленный камень. Пошатываясь, Стас поднялся.
— Спасибо.
— Не за что. Ты сам сказал, что мы вместе… или умрем или выберемся отсюда, — напомнила она. Вблизи ее голос звучал особенно красиво.
— Предпочитаю второе.
— Ты глупый ставр, Мечедар, — заявила Элор. — Мог сидеть себе в камере… и жить.
— Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. — Стас произнес это без всякого пафоса, просто потому, что пришло в голову.
— О-о, да ты еще и поэт! — Элор взмахнула рукой с обрывком цепи. — Теперь идем! Бери факел.
— Хорошо, что он один, что она не пришла вместе с ним! — сказал Стас. Он поднял едва не погасший факел и взглянул на девушку. Из-за длинной, всклокоченной челки блестели живые глаза. Нет, не ведьма.
— Она бы не пришла.
— Почему?
— Она боится мертвых. Она и к телу отца не подходила.
Вот это номер! Убийца, боящийся мертвецов? Что-то подобное Стас видел в кино. Не люблю крови — сказал Председатель Клуба Самоубийц принцу Флоризелю. Поэтому он всех душил.
— Ладно, что теперь? — спросил он. Узница усмехнулась:
— Дверь открыта. Идем.
— Но куда? Ты знаешь, куда?
— Я знаю. У нас есть счастливая карта, только бы добраться до нее!
— Там могут быть ее люди? — спросил Стас, обшаривая тело гиганта трясущимися руками. Он не боялся мертвецов, но чувствовал себя не очень. — Странно, что он не звал на помощь.
Оружия при великане не оказалось. Вообще-то зачем оно ему?
— Я знаю этого человека. Он не слышит и не говорит. Айрин знает, кому доверять.
Они вышли и заперли дверь. С другой стороны та выглядела по-иному: мощные запоры и окованные железом доски. Немудрено, что Стас не смог ее выбить. Каменная винтовая лестница повела их наверх. Происходящее напоминало какой-то фильм. Стасу казалось, будто он видит себя со стороны или играет в любимую игру. Свет плясал на примитивной каменной кладке, тени размытыми пикселями расползались под ногами. Какой недоучка это программировал?
— Стой. Дальше поведу я.
Стас тряхнул головой. Голос спутницы вернул его к действительности. К чертовой действительности! Он остановился, и девушка забрала факел.
— Дальше ход ведет в коридор дворца. Я не знаю, есть ли там стража, поэтому надо быть осторожными. Не стучи копытами, если не хочешь, чтобы нас заметили. Если удастся проникнуть в мою комнату, мы спасены. Оттуда есть подземный ход.
— Погоди! Я не понимаю! Почему мы должны бежать? Разве нельзя объявить, что ты — законная наследница?
— Кому? Людям? Меня ведь давно похоронили!
«Оп. Ну, я и баран, — подумал Стас. — Ведь правда».
— Посмотри на меня! Здесь нет зеркала, но я понимаю, что выгляжу как ведьма или сумасшедшая. Кто поверит мне? Даже те, кто помнит меня, не поверят и не узнают!
Стас не думал, что все будет так сложно. Что же делать? За ними никто не гонится, но Айрин ожидает отчета убийцы и забеспокоится, не явись он вовремя. Сколько времени есть у нас?
— Но… Что тогда нам делать?
— Не теряй духа, ставр! Я же сказала: есть подземный ход! Надо только добраться до моих покоев!
Темные крутые лестницы, безлюдные коридоры. Они крались, как воры, боясь собственного дыхания, и дважды были на волоске от провала. Элор едва не столкнулась с какой-то женщиной, неожиданно вышедшей из дверей. Идущий позади девушки Стас успел дернуть ее к себе и спрятаться за углом.
— Вот коридор, — сказала узница, выглядывая из-за угла. Она отпрянула и прикрыла глаза. — Я не могу там пройти. Слишком много света. Ничего не вижу!
— Я проведу. Где дверь?
— Посредине. Увидишь.
— Охрана есть?
— Нет, она этажом ниже. Но тут могут быть слуги. Или сама Айрин.
Стас выглянул. Этот коридор был широк и красив. Тонкие витые колонны поддерживали расписанный картинами свод, покрытые затейливой резьбой каменные стены были произведением искусства.
— Сама Айрин? — прошептал он. — Так, может, нам…
Договорить он не успел. Дверь, о которой говорила Элор, распахнулась. Стас отпрянул и толкнул девушку:
— Сюда идут!
— Здесь была ниша, сюда! — Полуослепшая узница нащупала укрытие и втолкнула туда ставра. Он вместился с трудом.
— Тише!
Они прижались к стене. Не дыша, Стас видел, как Айрин и несколько воинов прошли мимо. Стас медленно выдохнул.
— Вперед, — шепнула Элор. Взяв девушку под руку, Стас пошел к двери. Толкнул, и беглецы ввалились внутрь.
— Запри дверь и закрой шторы! — приказала Элор. Стас так и сделал.
— Где тоннель? — спросил он.
— Там, за ковром, — махнула рукой Элор. Похоже, в полутемной комнате ее глазам стало легче. Она огляделась и безошибочно направилась к зеркалу.
— Подожди!
Стас не успел подумать — почувствовал: лучше бы ей не смотреть. Но не успел. Элор глянула — и, потеряв сознание, распростерлась на полу.
Проклятье! Есть тут вода?
Стас осмотрелся. Эге, да тут есть кое-что получше! У широкой кровати обнаружился столик с накрытым ужином. Жареная птица, фрукты и салаты. Кувшин. Наверняка не пустой. Отхлебнув вина, Стас фыркнул, окатив брызгами лицо девушки. Старый проверенный способ. Она зашевелилась.
— Вставай, Элор, некогда лежать! Говори, где тоннель?! — Он с легкостью поднял ее на руки. Пожалуй, какое-то время он может ее нести. Если будет показывать дорогу. Элор помотала головой. Из глаз ее лились слезы. Она не могла говорить, только плакала. Стас подумал, что никогда не поймет женщин. Там, в камере, вести себя так стойко, что позавидовал бы Штирлиц — и грохнуться в обморок, увидев себя в зеркале…
Стас положил девушку на кровать и пронесся по комнате, сметая в сорванную со стены портьеру все, что могло пригодиться. Оружия не было, зато нашлись свечи и ножницы, гребень и медное зеркальце, множество рубашек, платьев и белья. Не удержавшись, Стас на бегу вывалил в пасть тарелку с салатом. Есть ему хотелось не меньше, чем уносить ноги, а пока беглецов не хватились… Остальную еду он просто кинул в мешок. Превратится в кашу — и плевать. После тюрьмы и не такое съешь.
— Ну? Идем?
Элор уже сидела, медленно приходя в себя.
— Она пошла за тобой. И скоро будет здесь. Надо бежать.
— Да. Сейчас.
— Я взял все необходимое. Идем.
— Тоннель там. Сорви ковер, — указала она. Стас сорвал — и увидел обычную каменную кладку.
— А где дверь?
— Вот, — сказала Элор и повернула кованый набалдашник на кровати. Стена сдвинулась. Но не до конца.
— Надави на нее.
Стас надавил. Замаскированная дверь скользнула неожиданно легко. Внутри было темно.
— Возьми со стены факел. Идем.
— Ты сможешь идти?
— Да. Смогу.
Вниз спускались дольше, чем шли наверх. Тоннель был очень глубок. Постепенно спуск прекратился, и они пошли по прямой. Тьма отступала в бесконечность, пятясь от света факела. Звуки глохли, пожираемые застывшим в стенах временем. Тоннель был очень старым. Стас держал Элор за руку и старался идти не очень быстро, хотя ноги так и порывались перейти на бег.
Стас заметил, что стены тоннеля стали земляными, и обрадовался, догадавшись, что они — за пределами замка. Погони не слышно, остается лишь дойти до конца.
Было душно и влажно. Вода сочилась по стенам, скапливаясь на мокром полу, черные гнилые сваи обросли грибком. Когда же тоннель закончится? Он хотел спросить Элор и почувствовал, как ее рука тяжелеет. Узница пошатнулась и упала.
— Что с тобой?
И так ясно. Нет воздуха. И самому трудно дышать этой влагой, пот струился по скулам, смешиваясь с капающей сверху водой. Стас поднял Элор на руки и понес. Ему стало страшно. Вдруг она умрет?
Ноги сами неслись вперед, и вот он в тупике. Где же дверь? Здесь должна быть дверь! Он осторожно положил Элор на землю и осветил стены. Ничего. Но этого не может быть! Ход прорыли для спасения, значит, должен быть выход! Вот: еле видимый глазу контур на потолке, заросший белой плесенью. Стас воткнул факел в землю и уперся руками в люк. Не поддается! Он прыгнул, ударив в люк кулаками. Больно. Еще раз! С потолка посыпалась труха, и вывалилась ржавая ручка. Стас напрягся, потянул — и люк сдвинулся в сторону.
Свет. Такой яркий, что Стас зажмурился. В отверстие заглядывали кроны деревьев и… боже, как же замечательно тут пахнет!
Когда глаза привыкли к свету, Стас увидел контур прислоненной к стене медной лестницы. Очистив ступени от наростов, он не без труда оторвал ее от стены, поднялся и высунул голову из ямы. Никого. Похоже, тоннель выходил прямо в лес. Он быстро спустился вниз, поднял Элор на руки и вытащил наверх.
Было раннее утро. Роса блестела на траве и разлапистых папоротниках. Стас сорвал несколько растений и стряхнул влагу на лицо девушки. Вода и свежий воздух подействовали незамедлительно. Веки ее задрожали и, спохватившись, Стас накинул ей на глаза какую-то рубашку. Слишком яркий свет ослепит ее.
— Что это?
Стас придержал ее руку, схватившуюся за повязку.
— Подожди, тебе нельзя смотреть. Свет очень ярок.
— Мы выбрались? — спросила она. Через изодранное рубище просвечивало тощее и оттого кажущееся детским тело.
— Да.
— Пахнет лесом, — Элор улыбнулась, и Стас почувствовал, как его пасть растягивается до ушей. Да, они выбрались, им удалось!
Бросив взгляд на люк, он подумал, что погоня может быть близко. Айрин тоже знает о тоннеле.
— Надо уходить.
— Да. — Он помог ей подняться и сесть. Элор недвижно сидела с тряпкой на голове. — Я понесу тебя.
— Ты устанешь.
— Ты легкая.
— Мне надоела эта повязка! — Элор сорвала с головы рубашку и с криком зажмурилась. — Я должна видеть!
Она пыталась раскрыть глаза, но из них текли слезы. Сейчас свет был для нее невыносим, она пыталась разглядеть хоть что-то — и не могла. Стас насильно повязал ей глаза.
— Зрение вернется. Ты открывай глаза постепенно, не торопись, привыкай к свету, почувствуй его через веки.
Элор успокоилась, и Стас осмотрелся. Придавить бы люк… Но ничего подходящего не нашел. Тогда он просто вытащил лестницу наружу и поставил люк на место. Лестница — мелочь, но все-таки задержит погоню.
— Может, ты хочешь есть?
— Не отказалась бы. Но я потерплю. Надо уйти подальше от Ильдорна. Нас уже ищут.
Отсюда город не просматривался, но Стас знал, что идти надо на юг, куда пытался и не смог пройти Яробор.
— Ты отдыхай, я понесу тебя. — Стас вновь поднял Элор на руки. В его широких трехпалых ладонях девушка казалась хрупкой, как соломинка.
Ориентируясь на солнце, он зашагал через лес.
