Глава 5
– По полю танки грохотали, танкисты шли в последний бой, – ревел в шлемофон рыжий. – Илья, влево!
Его снова плющило, рожа раскраснелась, глаза как пятаки, все движения быстры, точны и, похоже, ни одного лишнего.
Ильяс ткнул ногой мехвода, и танк ушел в сторону.
– А молодо-о-о-го команди-и-и-ира… Вправо давай!
Тычок! Т-26 вильнул вправо, уходя от огня развернувшегося взвода немецких танков.
– Несли с пробитой головой… Стоп!
Машина закачалась на месте. Остановились… Выстрел!
Коля без указаний рванул танк вперед и в сторону. Вонючую гильзу в люк! Саднило в горле. Ильяс загнал латунную тушку снаряда в казенник и прильнул к смотровой щели на задней стороне башни. За их кормой на месте остановки вспухли взрывы.
– Стоп!
Еще остановка. Выстрел! Попали!
Танк рванул дальше, петляя, как заяц по мартовскому снегу.
…Они выкатились на луг в тот момент, когда подошедшие танки немцев выдавили отступавшие советские на пятачок перед лесом. Лес шел по краю глубокой балки. Уйти в нее без риска перевернуться у красных командиров не получалось, они попробовали балку обойти, по этой причине скучились и подставили врагу борта. Немцы этим незамедлительно воспользовались. Из семерых «бэтэшек» три уже дымили, уцелевшим, чтоб повторить их судьбу, оставалось недолго. Немцы действовали грамотно: заняли овраг у проселочной дороги, так что грунтовка скрыла большую часть корпусов; и, выставив над поверхностью башни, выбивали противников одного за другим.
Задуманный в штабе фронта контрудар 4-й армии кончился провалом. В планах наступления значилось так: две танковые дивизии РККА вступают в бой с двумя немецкими. Гладко было на бумаге… Выход советских танков в чистое поле выставил их под удар авиации. Об эффективности немецких пикировщиков в штабе фронта просто не знали.
Поначалу атака 22-й дивизии шла успешно. Танки накатились на растянувшихся фашистов и погнали их вспять. С ходу втоптали идущий к мосту механизированный батальон с пехотой, автотранспортом и полудюжиной танков, врезали по танковому полку, завязали перестрелку с разворачивающейся колонной. Немцы, получив по зубам, не поперли на рожон, а отступили и вызвали пикировщиков. «Штуки» – короли воздуха первых дней войны – творили что хотели. Лишенные прикрытия истребителей танки превратились в мишени. Их выбивали, как на учениях: заход – и цель поражена, второй заход – и новый задымил. Дивизия остановилась и поползла назад. Кто успел, отошел в лес. Когда самолеты схлынули и настало время новой атаки, оказалось, что немцы с толком использовали передышку. Вкопали танки, замаскировали пушки. Вторую волну советских танков с десантом на броне (зачистить отбитый плацдарм) немцы встретили шквальным огнем. Гореть бы остаткам дивизии, если б не продравшийся в тыл к немцам Т-26 Олега. Умолкла раздавленная противотанковая батарея, и немцы запаниковали. Рейд одиночного танка они приняли за фланговый удар и стали поворачивать пушки. Комдив Пуганов воспользовался передышкой. Дивизия начала отход к частям стрелкового корпуса. Отставший Т-26 поспешил следом и наткнулся на танки вермахта…
– По полю танки грохотали, – заорал Олег, разглядев врага.
Пять немецких «троек» стояли вдоль оврага у дороги, еще два «тридцать восьмых» прикрылись холмом у леса. Они стреляли по отступающим «большевикам» и нахала, подкатившего с тыла, просто не заметили. Это обошлось им дорого. Четыре выстрела, из них два на ходу. Смазали только раз. Парочка «тридцать восьмых» огребла по полной.
– И молодого Ганса фрицы несут с пробитой головой! – откомментировал Олег.
Оставалось разобраться с «тройками».
– Дуй к ним, но не напрямую, а вдоль оврага, – объяснил сержант напарнику. – Главное – без остановок! Они нас пока не видят, а когда спохватятся и выцелят, на той стороне будем. Будет возможность – постреляем. Попадем не попадем, но нашим – передышка.
План сработал.
Немцы, пятерка «троек», никак не ожидали увидеть в тылу русский танк. Да еще стреляющий. Толку от пальбы на ходу было немного, да только сам факт, что в корму тебе целятся, меняет планы. «Тройки» начали сдавать задом, выворачивать и закрутили башнями, встречая наглеца.
– Не останавливайся! – рыкнул на мехвода Олег. – Жми!
Еще один выстрел. И снова попадание! Уже подраненная «тройка», получив в бок второй гостинец, задымила.
– Стали, как в тире, уроды! – вращая маховичок наводки, орал Олег.
Первый из немцев пыхнул выстрелом. Промазал. Бабахнул второй. Тоже промахнулся, но снаряд лег ближе.
– Быстрей, Коля!
Т-26 чуть вильнул и понесся вдоль выстроившейся цепи немцев.
– Ближе к ним, ближе! За крайним спрячемся.
– Что? – не понял Ильяс.
– Что слышал! Давай к левому. За него уйдем!
– Он же нас и грохнет!
Однако левый танк башню не сдвинул. Он по-прежнему палил по нашим. То ли рассчитывал, что с выскочкой справятся без него, то ли случились проблемы со связью. К печали немцев – не вовремя.
Олег пробовал поймать в прыгающем окуляре силуэт вражеского танка. При гонке по кочкам такое два раза подряд не проходит. Выстрел… Мимо! Даже не чиркнуло. А немец выстрел заметил и завозился, отворачивая от оврага.
Коля, как было приказано, подлетел к противнику, притормозив в десятке метров от задних катков. Выстрел! Правую гусеницу у фашиста снесло.
– Постой теперь, сука! Без гусли-то не побегаешь! Коля, вперед! Обойди левей и будь поближе. Заблокируй гада!
Ствол «сорокопятки» почти воткнулся в башню немца. Еще выстрел! У «тройки» броня потолще, чем у легкого Т-26, но с расстояния в метр для «сорокопятки» не преграда. Выбив сноп искр, бронебойный проник в башню и разлетелся на осколки, убив и ранив экипаж. «Тройка» застыла.
– Чуть вперед, чтоб корпус прикрыл!
Танк проехал пару метров. Олег зарядил пушку, довернул ее. Высунувшись между подбитым фашистом, служившим теперь заслоном, и дорогой, он успел заметить корму отходившего от насыпи «номера три». Немцы на время забыли о «бэтэшках», сконцентрировав внимание на резвом нахале. «Четвертый» и «второй» сдали назад, а «третий» предпочел полностью развернуться. Вот по нему Олег и врезал. Попал.
– Смотри, чтоб в нас гранатой не кинули! – посоветовал лейтенанту. – Повылезают из танков…
Ильяс приник к смотровой щели, но экипажи подбитых танков в атаку не спешили. Пушка под управлением Олега довернулась, готовая встретить любого, кто попытается обойти их сзади.
Бух! Заходил корпус подбитого немецкого танка-заслона.
– Мазилы! – зашипел Олег.
Т-26 взревел движком и подал назад.
– Куда?! Отставить!!
Бум! Бух! В башню будто гигантским ломом двинули. Грохот! В ушах заложило. Но сержант от пушки не отошел. Выстрел в ответ. На пол полетела очередная гильза.
Коля, поняв, что сотворил что-то не то, двинул танк обратно под прикрытие.
– Какого хрена ты вылез?! – орал на мехвода сержант, но тот, оглушенный, только руками развел.
Бух! Бух! Бум! И грохот взорвавшейся боеукладки… Чужой боеукладки! Лучшая песня для любого танкиста.
– Что там? – полез к люку Ильяс.
– Сиди, лейтенант!
Но Ильяс распахнул прикрытый люк и выглянул наружу. К дороге летели три «БТ», метким огнем накрывая последние машины врага. Пока немцы воевали с Т-26, четверка уцелевших советских танков перешла в атаку, рассчитывая вместе с подоспевшим с тыла «подразделением» раздавить немцев. Одну из «бэтэшек» остановила недобитая «тридцативосьмерка», но остальные, навалившись, сумели поджечь обе «тройки».
Коля вывел танк из овражка на дорогу. Сержант вылез на броню, чтобы своими глазами оценить повреждение от попадания. На их счастье, бронебойный снаряд перед тем, как врезаться в танк, задел ствол подбитого немца, закувыркался и врезался в башню плашмя. Повезло! В противном случае контузией бы не отделались.
«Бэтэшки», зачистив территорию, разделились. Две рванули к подбитым товарищам – подобрать выживших, одна завернула к ним.
Из распахнутого люка подъехавшего танка выскочил чернявый командир.
– Командир батальона лейтенант Авакян! А вы кто?
– Сержант Волков. – Олег по привычке начал первым, но спохватился. – Это командир танка – лейтенант Паляница.
Авакян зыркнул на сержанта, полезшего вперед «батьки», но Олег выкрутился:
– Командира слегка контузило. Слышит плохо.
Авакян кивнул и расплылся в улыбке:
– Ай, хорошо стреляешь, товарищ! Так разобрал немцев – нам ничего не оставил. Трех сам завалил, двух в составе сделал, а у самого только парочка царапин. Ай, молодец!
Ильяс не знал, как реагировать на такое. Не будешь каждому объяснять, кто тут командует.
– В танке я был не один, – нашелся он.
Авакян спохватился:
– Верно, – повернулся он к Олегу и озабоченно осматривающему гусеницы Климовичу. – Молодцы, товарищи!
Сержант пожал плечами, а Коля вытянулся в струнку и заорал:
– Служу трудовому народу!
Ильяс буркнул:
– Мы вчера пятерых сожгли. Эти сегодня тоже не первые.
Авакян причмокнул губами:
– Ай, совсем молодцы! Если б каждый так воевал! У Варшавы были бы!
Он вернулся к своему танку, влез внутрь и закричал из люка:
– Давайте за мной! Там пехота позиции оборудовала. Будем закрепляться.
«Бэтэшка» рыкнула, фыркнула выхлопом и помчалась в сторону леса. Т-26 потащился в кильватере – в скорости он уступал.
* * *
На позиции Олег бросился искать снаряды. Из трех десятков, что досталось им после утренней дележки, израсходована большая часть. Оставалось двенадцать выстрелов, причем бронебойных – и вовсе семь. При интенсивном сражении – десять минут.
С боеприпасами не повезло. Артиллеристы сидели на бобах, а у пехоты складов не было.
– «Бэтэшки» подбитые глянуть бы! – сокрушался Олег. – Не догадался… Скоро только пулеметом сможем работать. Может, у ребят спросить? Пускай пошарят.
– У соседей снарядов меньше нашего, – доложил Климович. – Со вчерашнего на неполных комплектах воюют. Если в танке пять выстрелов, считай, повезло. Как бы у нас не попросили. Ближайший артсклад в Пинске. Машины послали, но когда те вернутся…
С запада потянулись эскадрильи бомбардировщиков. Танки загнали под деревья и укрыли ветками. Бомбардировщики к ним даже не снизились, ушли в сторону железной дороги. А вот «штуки» заинтересовались. Встретить их было нечем. Накануне войны зенитки округа уехали на плановые учения под Минск, немцы об этом знали, потому и не боялись. Они заходили на снижение вдоль окопов, выцеливая пулеметные точки и батареи. Метавшуюся пехоту косили из пулеметов. Изгалялись как могли.
«Штуки» улетели, их сменила артиллерия. Далекие гаубицы, дав пару залпов, пристрелялись и начали перемалывать линии окопов. С воздуха огонь немецких орудий корректировала «рама».
– Вцепились, суки! – выругался Олег. – Будут до обеда изводить.
Он ошибся. Через полчаса обстрел затих, а за ближайшим леском послышался гул моторов.
На командирском танке замахали желтым флажком.
– Делай, как он, – перевел Олег, успевший разобраться в архаичной системе связи.
Т-26 взревел двигателем. Ильяс, решивший перекусить перед боем, отложил консервную банку.
– Держись за этим. – Олег показал Коле пальцем на соседний «БТ».
Танки медленно выдвигались из леса, выстраиваясь в линию.
– Какого хрена? Попрем в лоб? – возмутился Олег. – За окопы надо уходить. В засаду!
Его мнения, однако, не спрашивали.
Когда на поле показались немецкие танки, их встретила стальная стена. Однако фашисты бой не приняли. Сбросив десант, они отцепили пушки и разошлись в стороны, готовясь ударить в бока легких советских танков. «Тяжей» у 22-й дивизии не было.
– Лейтенант, ломаем линию! Уходим вправо.
Место схватки представляло собой широкое поле, прикрытое справа узким ручьем, а слева – лесом. Пехота окопалась вдоль дороги, идущей поперек поля. Пушки заняли позицию у опушки. По мнению Олега, выходить из леса им не следовало. Часть танков спрятать в капониры, остальные бросить на фланги. Однако незнакомый командир повел их в лобовую.
– Уходим к ручью, а дальше – через кустарник! – кричал Олег. – Коля, овражек должен прикрыть борта. Лейтенант, следи в оба, пулемет держи наготове. Подскочит немецкая пехтура, гранатами забросает!
Климович увеличил скорость и ломанулся сквозь кусты.
– Ниже давай, ниже! Чтобы только башня торчала!
Танк съехал в воду и полетел по ручью, повторяя его изгибы. Одна из «бэтэшек», разобравшись в задумке, устремилась следом. Остальные по-прежнему шли в лоб.
Забухали немецкие противотанковые пушки. Неожиданно в артиллерийскую дуэль включились списанные со счетов Олегом «сорокопятки» советской батареи. В ответ забахали пушки немецких танков. Метко. Загорелся первый советский танк, второй…
– Жми, Коля!
Т-26 проскочил половину поля.
Застрекотал пулемет. Ильяс поливал кусты свинцом.
– Что там?
– Немцы, пехота.
Олег, согнувшись, достал плечо мехвода.
– Давай вправо! Вылезаем на ту сторону. Как выскочишь, не останавливайся. Дуй за холм. Во фланг им зайдем. Видишь хутор?
В полукилометре от них в окружении садов виднелись крыши.
– Как доберемся, прячься за дома. Пусть попробуют под нашим носом кататься.
Танк послушно выбрался из овражка и двинулся к хутору.
«Бэтэшка», идущая следом, повернула и утонула в кустах разрывов. Немецкая пехота атаковала гранатами. «БТ» огрызнулся из пулемета и, невредимый, пополз вверх.
– Толковый в машинке командир, – ухмыльнулся Олег. – Жми, Коля!
Т-26 взревел движком и припустил к хутору.
Тем временем на поле шло сражение. Лобовая атака, выглядевшая поначалу обреченной, как ни странно, удалась. Противотанковые пушки немцев не успели пристреляться и, выпалив по разу, исчезли в разрывах ответных выстрелов. Это сократило боекомплекты советских танков, потому стрелять в немецкие они не спешили. Берегли снаряды и сокращали дистанцию.
Немцы, напротив, сближению предпочли обстрел с дальнего расстояния, оставив «большевикам» сомнительное удовольствие атаковать окопавшихся пехотинцев и батарею «тридцатисемимиллиметровок». Те успели вгрызться в землю и встречали танки гранатами и выстрелами в упор.
Советский командир понял: рискует попасть между клиньями немцев. С его танка замахали флажками. Сигнал повторили, танки разделились, перестраиваясь в лоб фланговым клещам. Пока шел маневр, задымили еще три танка. Немцы разбирали цели грамотно, предпочитая концентрировать огонь на одной-двух машинах и выбивать противников по очереди.
Олег видел, что на них не обращают внимания, и решился на поход в тыл ближайшей немецкой линии.
– Вперед!
Т-26 полетел по полю. Следом пылил «БТ». Немецкие танки быстро приближались, но Олег не спешил открывать огонь.
– Стреляй! Чего ждешь? – не выдержал Ильяс.
– Погоди…
Пятьсот метров… Триста… Двести.
– Стоп!
Танк, качнувшись, остановился.
Бах! Попадание! Крайний немец, поймав болванку, стал разворачиваться, следом бахнула «бэтэшка». Второй снаряд нашел цель. Фашистская «тройка» задымила. Наверху башни открылся люк.
– Не зевай, лейтенант!
Пулемет застрекотал, выбивая на вражеской броне искры.
Бах! – выстрел «бэтэшки».
Второй танк немцев вздрогнул и пополз назад. Закрутились на месте третий и четвертый. Восемь легких и средних фашистских танков стали поворачивать к новому противнику.
Бах! Бах! Два снаряда впечатались в подраненного немца. Скользнула на землю гусеница, задымила корма.
– Теперь не зевать! Вперед и вправо!
Т-26 рванул, обходя немецкие машины. Чуть помедлив, его маневр повторил «БТ».
– Стоп!
Остановка, выстрел! Болванка чиркнула по башне третьего немецкого танка. Рикошет! А вот «БТ» не сплоховал. Влепил точно под каток. Немец дернулся и застыл.
Увидев, что крылу немцев стало не до них, советский комбат двинул свои танки на сближение. Теперь уже немцы крутились меж сходившихся тисков.
В башню будто врезали гигантской кувалдой. Заложило уши, от брызнувшей окалины потемнело в глазах.
– Не пробил! – заорал дергающему рычаги Коле Олег и одобряюще шлепнул мехвода по плечу.
Танк встал.
– Блин!
Олег довернул пушку. Выстрел! Ближайший немец дернулся от попадания.
– Где «БТ»?
Но сзади уже никто не стрелял. Или кончились снаряды, или, что еще вероятней, «бэтэшка» свое отъездила.
– Гоним!
Танк рванул вперед, вихляя по полю, как заяц, убегающий от лисы.
Слева и справа ухали разрывы. Рядом с Олегом скалился Ильяс. Его захлестнул азарт боя. Пулемет строчил без остановки, поливая замершие танки и далекие окопы свинцом.
Спрятавшийся за подбитой «тройкой» немец сумел-таки выцелить верткого наглеца и засадил в корму стальную болванку. Танк тряхнуло.
– Коля? Все в порядке?
Климович мотал головой, двумя руками двигая ставшие непослушными рычаги.
– Повредило что-то… Но едем.
– Давай за подбитый!
Т-26 дочухал до горящего немецкого танка, спрятавшись за ним.
– Чуток вперед.
Немцам стало не до «наглеца». Советские танки, сконцентрировав огонь на правом фланге, добивали последние «тридцативосьмерки».
– А вот вам гостинец!
Пушка ухнула, посылая в бок ближайшему врагу подарочек.
Немецкий танк, уже здорово подраненный, задымил.
– Коля, назад!
Бум! В остов горящего немца впечатались сразу два выстрела от оставшихся на другом фланге фашистов.
– Давай в ответочку! – орал Ильяс.
– Далеко! А у них броня толще – не пробьем. Побережем снаряды!
Сводный танковый батальон 22-й дивизии добил остатки немецкого крыла и начал форсировать овражек, выходя по ту сторону кустов. Через минуту комбат замахал флажками. Отходим.
Т-26 послушно запылил за головным танком. Свое дело они сделали.
Атака батальона захлебнулась, но и немцы получили достаточно. Больше атаковать они не решились, вызвав пикировщики и позволив артиллерии довершать начатое.
Остатки батальона увели из-под обстрела, но наблюдатели фашистов сообщили место сосредоточения танков. Налетевшая авиация стала буквально прочесывать каждый куст и каждую сосну. Танк Олега бомбы минули.
Судьба с ними пока не наигралась…
* * *
Т-26 пылил по проселку. Оглядываясь на пыльный след за кормой, Олег радовался, что попал в головную заставу. В колонне глотал бы пыль, плюясь и кашляя. Дороги в этом времени были будто пудрой присыпаны, да и погода стояла – хуже некуда. Ясно, на небе ни облачка, жара, прошлой ночью даже роса не выпала. Идеальные условия для немецкой авиации. Обнаружат колонну на марше – сделают больно. Поэтому дивизия, вернее, ее остатки, передвигается проселками: люфтваффе патрулирует главные пути. Полковник Кононов, сменивший убитого комдива, проложил такой маршрут. Умный он, конечно, мужик, да что толку?
«Один бой – и все! – резюмировал Олег. – Вчера была сотня танков, сегодня двадцать. Навоевали, блин!»
Он понимал, что сердится напрасно. Вечером, когда утихли бои, Илюха притащил Полевой устав РККА – обнаружили в одном из подбитых танков, когда искали снаряды. При свете башенной лампочки они полистали книжицу. Устав предписывал танкам только наступление, такое понятие, как действия в обороне, для бронетанковых войск Красной Армии не существовало. Наступать танки должны были в линию, расстояние между машинами – 25–30 метров. Еще б и круги на броне нарисовать, чтоб немцам целиться легче… Ему, конечно, хорошо злиться, укорил себя Олег, он человек из будущего, эти операции в училище изучал. Боевые уставы Российской армии основаны на опыте прошлых войн, там каждая строчка кровью писана. Этих вот парней кровью… Обвинять ли их в том, чего еще не знают, не научились? Он бы помог, да кто станет слушать? Здесь он всего лишь сержант. Субординация, туды ее в качель! И без того ужом крутится, другие командиры косятся: сержант лейтенантом командует! Как объяснишь, что из Илюхи командир, как из него балерина? Студент, конечно, старается, но в два дня офицером не станешь. Если б не авиация… Из книг, прочитанных в колонии, Олег знал: немцы жгли советские самолеты на земле; но, как оказалось, это не самое страшное. Вечером, выдавленные немцами из леса, они дрались возле нашего аэродрома. И что узнали? Самолеты летчики спасли: на руках, под бомбами укатили в лес. Только без толку. Немцы перепахали бомбами взлетно-посадочную полосу, уничтожили склады горючего и боеприпасов. Как воевать? Хоть бы один истребитель в небе! «Штуки» по головам ходят… С танками тоже беда. Боеприпасов мало, с подвозкой проблема: не хватает машин, а ездить в Пинск на артсклады далеко. В дивизии ни одной полевой кухни – сгорели под Брестом, у пехоты нет мин, проволоки для заграждений. Держи оборону! Оперативно решить проблемы невозможно: связь с Минском постоянно рвется, приказы из штаба фронта или не доходят, или поступают дурацкие. Отсюда результат: за двое суток откатились на сто километров. В направлении Слуцка – еще дальше. Немцы взяли Пружаны, бои идут у Слонима. Командование 4-й армии, встревоженное прорывом, бросило к Слониму последний резерв – остатки 22-й. Вот они и пылят…
Удивительно, но Олег не ощущал подавленности. Возможно, потому, что события, о которых он ранее читал и невольным участником которых стал, выглядели совсем не так, как в прочитанных книгах. Никто не впадал в панику, не бежал к немцам сдаваться. Танкисты воевали. Несмотря на численный и качественный перевес противника, огромные потери, недостаток боеприпасов, продуктов (весь вчерашний день ели только хлеб), люди дрались отважно и беззаветно. Отходя, дивизия огрызалась, немцам это стоило дорого. Подбитые немецкие танки отмечали путь 22-й. Танки, конечно, можно отремонтировать, а вот сгоревшие экипажи не воскресить. А они, суки, хорошо горели…
Олег засвистел «Комбат-батяня». Илюха, торчавший в соседнем люке, покосился, но смолчал. Учись, студент! Всех бы вас через армию пропустить, а то придумали – отсрочки! Какой из тебя мужик, если портянки не нюхал! Как наворачивать, помнишь? Полночи учили, пока механик дрых. И не только портянкам. Они там, в будущем, уверены, что война их не затронет, что мир вокруг цивилизованный, а НАТО – добродушная общественная организация. В Югославии тоже так думали, пока бомбы на головы не посыпались. И если б только в Югославии! Почему во все времена одно и то же? Гитлера в Европе всерьез тоже не принимали, пока не показал демократам фашистскую мать…
Олег внезапно осознал: думает об этом мире как о своем, его прошлая жизнь отдалилась настолько, что кажется нереальной. Быстро… Наверное, так лучше. Вернуться им не удастся, так чего горевать? Пусть здесь война, но он жив, здоров и может действовать. Как дальше выйдет, лучше не загадывать. Пока везет…
Меж придорожных деревьев показался просвет, и Олег отрешился от размышлений. Выходят к шоссе. Если верить карте, Ружаны – Слоним. Та-ак… Он нырнул в башню и появился обратно с флажками в руках. Сунул один лейтенанту.
– Красный! – прокричал, перекрывая гул мотора.
Илья послушно поднял флажок. Танк, пыливший следом, остановился. По подсказке Олега Илья махнул желтым – «Делай как я!» и нырнул в башню. Олег скользнул следом. Т-26 свернул с проселка и, ломая деревца, пополз к шоссе. Второй танк повторил их маневр и вломился в заросли. Они двигались медленно, чтоб ревом моторов не выдать себя противнику. В уставе это называется «скрытое выдвижение». Выскакивать на шоссе дуриком – занятие для идиотов, болезнь лечится снарядом в борт. Поспешишь – фашистов насмешишь! Мы лучше сами посмеемся…
Т-26 пробился сквозь заросли и замер у обочины. Пустынное шоссе лежало прямо перед ними. Олег покрутил башню – никого. Откинул люк и выглянул: ни души. Шоссе наверняка перерезали, и, скорее всего, немцы. Ладно, разберемся!
– Отправляй ребят! – подсказал Олег возникшему рядом Илье. – Пусть докладывают: шоссе – чистое!
Илья послушно замахал флажками, командир соседнего танка, торчавший в люке, подтвердил сообщение и скрылся в башне. «БТ» развернулся на гусенице и пополз обратно. Олег бросил взгляд на циферблат часов – без четверти семнадцать. Не мешало бы перекусить! Хлеб вроде остался…
В следующий миг он забыл о еде. На дальнем конце шоссе показалась черная точка. Она быстро приближалась. Следом возникла вторая, третья… Автомобили! Чьи? Движутся от Слонима, а там должны быть наши. А если немцы? Тогда почему без прикрытия? Олег прищурился – яркое солнце светило в глаза, мешая рассмотреть. Бинокль бы сейчас, да только где взять?
Передний автомобиль приблизился. Стало видно хромированную решетку на радиаторе, большие крылья, сверкающий лаком кузов… Это не советская машина! Что с того? Высокое начальство может ездить на иномарке, почему бы и нет? Вдруг сам командующий фронтом? Без сопровождения? Рискует генерал…
Пока Олег размышлял, их заметили – передний автомобиль вдруг резко прибавил скорость. Все ясно!
– К пулемету!
Они одновременно нырнули в башню, Олег закрутил маховичком, опуская спаренный с пушкой пулемет. Поздно! Передний автомобиль успел проскочить, второму такой удачи не выпало. Очередь из «ДТ» разнесла вдребезги лобовое стекло и убила водителя; автомобиль вильнул, вылетел на обочину и повалился на бок.
– Второго! Уйдет!
Илюха не сплоховал. Третий автомобиль в колонне успел затормозить и попытался развернуться, подставив танку борт. Очередь прошила его от радиатора до багажника. Машина замерла, из распахнувшейся дверцы вывалился и упал головой на асфальт человек в черной форме.
– Держи их под прицелом!
Олег выскочил из танка и, вытаскивая пистолет, побежал к переднему автомобилю. Вовремя. Задняя дверь отлетела вверх, в проеме показалась голова в черной пилотке.
– Хенде хох!
Рядом с головой возникли руки.
– Вылезай!
Немец смотрел на него ошарашенно, явно не понимая.
– Сюда! – Олег показал стволом на дорогу. – Шнель, твою мать!
Фашист, наконец, сообразил и, опершись на руки, выбрался на дорогу. Здесь Олег его рассмотрел. Черная форма, на узких погонах витой шнур и одна звездочка. Под шнуром розовая выпушка, в петлицах по четыре кубика. Танкист, это к гадалке не ходи, а вот звание… Майор? Или старше?
– Оберстлейтенант Дальмер! – развеял его сомнения немец и что-то добавил, видимо, интересуясь, с кем имеет честь. Распространяться на эту тему времени не было. Олег цыкнул на фашиста, шагнул и вытащил из его кобуры пистолет. Немец и не подумал им воспользоваться: оценил соотношение сил. Когда на тебя смотрит пушка со спаренным пулеметом…
– Стой здесь! – сказал Олег пленному и рявкнул для ясности: – Хальт!
Немец вздрогнул и поднял руки. Сунув трофей в карман, Олег побежал ко второму автомобилю. С беглого взгляда стало ясно: торопился зря. Илья поработал качественно: живых в салоне не было. Олег для очистки совести тронул сапогом труп застреленного офицера, приподнял застывшего на баранке водителя. «Двухсотые»… На пассажирском сиденье рядом с убитым водителем лежал автомат, в дверном «кармане» обнаружился подсумок с магазинами, в бардачке – уже знакомые рыбные консервы. Все это Олег немедленно приватизировал и отнес в танк. Трофейные пистолеты начальство все равно отберет, а вот автомат следовало заныкать. Начальству он без нужды, а им пригодится.
Оберстлейтенант послушно торчал там, где ему и приказали, Олег велел мехводу перебраться за пулемет, а сам с Ильей поспешил к пленному. Куда они мчались? Увидев кубики на петлицах лейтенанта, немец оживился: иметь дело со злобным сержантом ему не понравилось. Оберстлейтенант вытянулся и залопотал.
– Его зовут Курт Дальмер, он из оперативного отдела штаба 2-й танковый группы, – перевел Илья. – Они возвращались из Слонима.
– Немцы в Слониме?
Илья перевел вопрос. Дальмер кивнул и разразился речью.
– 17-я танковая дивизия вошла в город, но в Слониме идут бои, – пересказал Илья. – Русские пока сопротивляются. Они приехали в город, чтоб разобраться в обстановке. Были на командном пункте дивизии, когда по белостокскому шоссе в Слоним ворвались русские танки. Русские заметили командный пункт и обстреляли их из пушек. Все офицеры бросились на землю, в том числе командующий группы. Их не зацепило, а вот подполковники Фёллер и Цербе получили тяжелые ранения. Цербе вряд ли выживет. Хорошо, что появились немецкие Т-IV, которые прогнали русских…
– Командующий группы? – перебил Олег, медленно осознавая сказанное. – Он ехал с ними?
– Яволь! – подтвердил немец. – В первой машине.
– Без охраны?
– Генерал-полковник Гудериан – храбрый офицер.
– Твою мать! – Олег сорвал шлем и шмякнул им об асфальт.
Илья смотрел на него с изумлением.
– Гудериана упустили, Илюха, понимаешь? Самого! Лопухи мы конченые, вороны! Я лопух! Щелкал клювом, думая, кто там едет, он – фьють! – бушевал Олег. – Расстрелять нас мало!
Илья не переводил, но пленный догадался. Губы немца тронула улыбка: русский сержант, посмевший орать на немецкого подполковника, будет наказан.
– У Гудериана прозвище – «быстроходный Гейнц», – сказал оберст злорадно. – Реакция у генерала отменная. В Слониме он первым бросился на землю при виде русских танков и здесь сообразил. К сожалению, только он…
Олег сумрачно глянул на пленного.
– Надеюсь, со мной поступят гуманно? – встревожился немец, ежась под его взглядом.
– Скажи, пусть не бздит! – буркнул Олег. – Не фашисты, чай! Да и чин у него не солдатский. В штаб сдадим. Присмотри за ним, я в авто пошарю.
В поваленном автомобиле обнаружился коричневый портфель. Олег вытащил его и раскрыл. Документы, карты… Немец не соврал: действительно из оперативного отдела. Одна карта изрисована, причем недавно: от Слонима красная стрела устремилась в направлении Барановичей. У основания стрелы цифра 18 и буквы «Pz». 18-я танковая… Начальству будет любопытно увидеть. В портфеле нашлись и чистые карты. Поколебавшись, Олег приватизировал несколько листов: сложил и спрятал за голенище. Добытая вчера карта устарела: обрывалась за Кобрином. Немцы наступают слишком быстро…
Закончить шмон он не успел. В стороне послышался рев моторов, на шоссе вылетел танк, следом – другие. Передний «БТ» развернулся и подъехал ближе. Из люка выбрался подтянутый командир со «шпалами» в петлицах. Кононов…
– Что здесь происходит?
Илья рванул к полковнику неуклюжим строевым и, вскинув ладонь к шлему, стал докладывать. Кононов слушал, хмурясь.
«Сейчас врежет за Гудериана! – подумал Олег. – Илью надо спасать!»
– Товарищ полковник! – подскочил он ближе. – Разрешите обратиться?
– Чего тебе? – сморщился Кононов.
– Захвачены штабные документы. Вот! – Олег протянул портфель. – А это оружие пленного! – Он достал пистолет.
Кононов выхватил карту из портфеля и впился в нее взглядом. На пистолет не обратил внимания. Его забрал подошедший капитан. «Можно было не отдавать! – с сожалением подумал Олег. – Хороший был «вальтер»!
– Пленного и документы – в штаб армии! – приказал Кононов, складывая карту. – Командиров батальонов – ко мне! Младший лейтенант Паляница – свободны! И скажите спасибо, что вчера отличились!..
«Пронесло!» – обрадовался Олег. Он тронул за локоть застывшего Илью – уходим. С глаз начальства долой, заднице легче…
