Мы вместе!
Восточная Вендия после войны поднималась, возрождалась, как птица Алконост из пепла. Люди возвращались к брошенным домам, отстраивались на пепелищах, заново распахивали поля, расчищали леса и посадки, восстанавливали дороги. Жизнь брала свое. Сильно сократившаяся за последние месяцы армия строила новые укрепления, большие воеводы скрупулезно изучали опыт недавних боев, полковые командиры вспоминали довоенные наставления и уставы, требовали присылать им как можно больше бронеходов и обозных грузовиков. Последняя война была войной моторов. Только скорость и маневр, только умение сосредоточить на нужном участке всю свою огневую мощь, рывком пробивать вражескую оборону и окружать противника. Скорость, маневр, огонь – вот основные составляющие новой войны. И связь. Без надежной связи современная война немыслима.
Владмир и его друзья недолго задержались в армии. Вендия сокращала свои войска, увольняла всех вставших в строй во время войны. Старый принцип добровольного комплектования армии оставался неизменным. Только прирожденные воины, только добровольный выбор служения. Ополчение же, посошная рать только на время большой войны.
Владмир вернулся домой без единой царапины. Везло ему, что-то его хранило от вражеских пуль и напалма. А вот товарищам не так повезло: Леня погиб, Димон в марте попал в лечебницу – ранение в ногу, Санек обгорел, только к лету выписали. Виктор Николаевич умудрился за два дня до победы громыхнуться в окоп и сломать руку. Вот это действительно не повезло. Пришлось старому воднику встречать победу в полевой лечебнице.
Постепенно армейская эпопея уходила в прошлое. Друзья жили в Святославле, нашли съемные квартиры на Заболотном конце. С работой определились. Владмир, к всеобщему удивлению, пошел в Святославльскую академию, и его взяли на работу, пока послушником, практические занятия со студентами проводить, материалы готовить, за опытовыми залами следить. Жалованье невелико, но семье хватает. Лена ведь сына родила. Назвали Свентославом, на северный варяжский манер.
Виктор Николаевич как вернулся из госпиталя, так, недолго думая, нанялся на грузовой теплоход. Человека тянуло к воде, не мог он на берегу жить. Димон, Санек и Вовка тоже без дела не остались. Санек в приказчики пошел, тканями и одежей торговать. Дима и Вовка Конопатый нашли себя на механическом заводе. Пока рабочими у станков, затем видно будет – если подучиться, можно и выше подняться. Девушки и так без дела не сидели. Лиза, Катя и Женя трудились счетоводами. Лене сами боги велели пока дома с ребенком сидеть, это дело святое.
В августе из армии вернулся Гельмут Брянский. Пирушку по этому поводу закатили знатную. Ученый познакомил новых друзей со своей женой и детьми. Они приехали в Святославль сразу после войны. Ближе к осени Димон и Женя сыграли свадьбу. Дело хорошее, стоящее. Дом есть, надо и со второй половинкой объединяться. Да и дом без детей не дом. Скучно жить бобылем, и друзья-соседи не поймут. У вендов в почете были мужчины, имевшие детей.
Поначалу Владмир в академии осматривался, прислушивался к разговорам, много читал, готовился, изучал свою работу. Он тяготел к истории и землеведению. Нравилась ему механика, искренне интересовался строительными науками. Какое именно направление выбрать, он пока не решил, но твердо знал, что в свободное время будет собирать материалы по Империи, провальцам и всему, что касается соседних миров.
Учиться приходилось много. И школьные уроки вспоминать, и полученные в институте знания освежать, и новое впитывать. Зачастую вечером после работы Владмир открывал справочники и читал допоздна. Лена старалась мужа не беспокоить, понимала все. Но и Владмир не отлынивал от домашних дел, маленький ребенок – большие хлопоты. Жене одной трудно, приходится помогать, даже просто сидеть с малышом, пока милая отсыпается после бессонной ночи и тяжелого дня. Самому Владмиру времени на сон катастрофически не хватало, но человек он был крепкий, держался. Он вполне мог не спать сутки напролет, а потом наверстать упущенное, армейская привычка сказывалась.
На почве общего интереса к Империи Владмир еще больше сблизился с Гельмутом Брянским.
– Да, маловато мы знаем о нашем западном соседе и покровителе, – заметил Владмир, облокачиваясь на дубовый стол в профессорской деловой комнате.
Дело было вечером, после работы. Они за чаркой меда обсуждали, что им удалось выяснить за последний месяц.
– Внешне они открыты, но в действительности не говорят того, что не хотят, чтоб мы услышали, – согласился профессор.
– Идеальное общество. У них нет лишних людей. Достижение.
– Это кажется идеальным обществом. Помнишь судьбу нашего беженца? Не вписываешься в рамки – тебя перевоспитывают или изгоняют. Или ты сам уходишь.
– Для моей родины это недостижимо, – грустно молвил Владмир.
– А что у вас делают с отребьем?
– Ничего. Такие либо всю жизнь проводят на каторге, либо во власть пробиваются.
– Жуть. И много у вас татей во власти?
– Да, почитай, все. Достойные люди там не задерживаются, съедают их.
– Страшны дела твои, Род, – покачал головой Гельмут. – Ладно, что в архивах нарыл?
– Ты говорил, что Империя управляет тремя соседними ветками, так?
– Так. В том числе и твоей. Опытное поле.
– А мне кажется… нет, не кажется, а так и есть – ваш мир тоже давно живет не по своей правде.
– С Империей это немудрено. Тормозят или разгоняют?
– Тормозят. Обрати внимание: Вендия постоянно воюет с ханством. Каждое десятилетие вспыхивает война между саксами, франками и римлянами. Греки на ножах с финикийцами и арабами. Финикия сама не помнит, когда у нее был мир на границах.
– Ты хочешь сказать, что войны должны подстегивать развитие оружейного дела?
– Верно! В моем мире именно большие войны подгоняли прогресс, оружейники всегда открывали новое, бежали вперед, а потом уже передавали свои разработки другим. Нет, не передавали, а старались выжать из них как можно больше. А что у вас?
– И мы развиваемся. Полсотни лет назад бронеползы были хуже, пушки слабее, только-только первые самоходы на громовом токе появились. Громовые кадки за два десятилетия стали меньше, мощнее и более емкими.
– Мало. У нас за полвека появились атомные бомбы и атомные громодельницы, ракеты. Ракеты стали самонаводящимися, реактивные самолеты летают на самом верхнем небе, быстрее звука в три раза. Раухеры появились и быстро стали очень мощными и очень маленькими. Мы в космос вышли, врачебное дело вперед шагнуло.
– Да, быстро. У нас на это лет сто ушло, а кое в чем отстаем… – Гельмут задумчиво потер подбородок. – Ты думаешь, мы должны были расти быстрее?
– Да!
В ответ на это горячее восклицание Гельмут загадочно усмехнулся, молча разлил по чаркам мед.
– Ну, промочим глотку.
Они выпили.
– Ты говоришь, мы должны были расти быстрее, – продолжил профессор, поставив чарку. – Так посмотри на Империю. Давно другие планеты осваивают.
– Империя – это Империя, – не сдавался Владмир. – А Вендия? А ханство? А другие страны? В одном обгоняете, в другом сильно отстаете. Военное дело. Космос. Самолеты.
– Да, Вендия отстает. Но Империя-то всех опережает. Мы говорим о нашей ветке, а не отдельной земле нашей ветки.
– Но ты согласен, что Империя тормозит развитие?
– Спору нет. Давно всем известное дело. Нам мягко, но настойчиво рекомендуют не спешить, не лезть поперек темных богов.
– И, кроме того, война у нас – это добрая традиция. Это поединок воинских сословий, боярская потеха. Потому и не спешим оружие улучшать.
– Непривычный взгляд… – Владмир еле сдержался, чтоб не брякнуть что-нибудь похабное. Уж слишком не вязался образ современной Вендии с обычаями былинных времен.
А впрочем, что здесь думать? Прав боярин. Вендия до сих пор страна позднефеодальная. Сословные различия имееются, кровная месть и наследный долг почитаются, до сих пор о человеке по его роду судят. Почему б не остаться рыцарскому отношению к войне? Настоящему рыцарскому отношению, не из романов, а из жизни.
– Избавить Вендию от влияния Империи сложно, – сказал Владмир. – А вот найти своих людей в Империи, найти недовольных Империей, предложить им цель – это можно.
– Сильно. Я лично полагал, что нам легче будет решить вопрос межмировых пробоев, найти дорогу в соседние ветки.
– А как? – Владмир считал эту задачу неразрешимой, по крайней мере наличными силами. Воображение рисовало циклопические реакторы, промышленные комплексы, космические станции будущего, огромный ускоритель, некую машину, рвущую пленку реальности, перебрасывающую мост в родной мир.
– Работать. Искать ученых, выкапывать забытые открытия. Раз Империя смогла, то и мы можем. Вендская наука сильна. Чтоб создать свою разведывательную сеть в Империи, надо ездить в Империю. Мы не можем. Не пустят… – Гельмут взглянул на часы и с хитринкой посмотрел на Владмира. – Сейчас должен прийти один наш старый знакомец… Посыльного с запиской присылал. Я его пригласил на девять.
Почти тут же из-за двери донесся голос Осляби, второго сына Гельмута:
– Вот тут батька, в деловой. Заходи.
Дверь открылась, и на пороге возник Глеб Корбут. Из-за спины старого воина выглядывал Ослябя.
– Рад тебя видеть, барон. – Гельмут встал и извлек из шкафа еще одну чарку. – Мед будешь?
– Нашел, что спрашивать. Наливай.
– Сыне, пусть нам принесут ужин в деловую, – сказал Гельмут, наполняя чарки.
Корбут медленно, подволакивая ногу, прошел к столу. Видно было, что каждый шаг дается ему с трудом. Однако ходил он без посоха.
– Война? – спросил Владмир.
– Прорыв к Волге, – криво усмехнулся имперец. – Угораздило на мину наступить. Чуть было ногу не потерял. Добро, лекари все по кусочкам собрали и заклеили. Век им благодарен буду.
– Давно из армии?
– Месяц как уволили. Из госпиталя выписали и, минуя полк, отправили гулять. Не нужен, дескать, хромой боец. Послужил, кровь пролил, и возвращайся к мирной жизни. Так у нас принято говорить?
– По дальновизору именно так и брешут, – согласился Гельмут. – Но я надеюсь, ты на нашу армию не обижен?
– Смеешься, боярин? – Глеб пригубил чарку. – Все честь по чести, не обидели. Я понимаю: служба не для хромоногих.
– Чем сейчас занимаешься?
– Думаю, куда податься. Предложения есть, да все не то, не по душе мне перепелиными яйцами торговать или у станка стоять. Мне настоящее дело требуется.
– Есть для тебя дело, – промурлыкал Гельмут Брянский.
– Говори, боярин.
– Начнем с того, что не все так хорошо и просто под солнцем. Ты в Империи жил, не понравилось, в Вендию уехал. А что ты скажешь на то, что наши западные соседи собираются весь наш мир прогнуть по своим колодкам? Если и твоим детям придется так же покидать Вендию, как ты покинул Империю?
– Хрен в глотку! – отреагировал Корбут.
Взыграла баронская кровь. На этом Гельмут и строил свою стратегию вербовки. Он спокойно вкратце объяснил Глебу ситуацию. При этом напирал на то, что секрет межмировых сообщений не должен принадлежать одной только Империи, Вендия тоже имеет право на торговлю с соседними ветками. Владмир изредка вставлял свои замечания. Его помощь практически не требовалась. Гельмут четко и аргументированно раскладывал все по полочкам, с ходу принимал вопросы Глеба, и если не мог ответить, так и говорил. Все открыто, все честно. Вообще, искренность, открытость вызывают симпатию собеседника и частенько служат самым лучшим аргументом в диалоге.
– Нужны ученые… – Глеб Корбут поскреб в затылке. – Слышал о Стемире Кострюкове?
– Да, Ярополоч, Диктаторская академия. Но ведь он умер год назад.
– Очень странно умер, – оскалился Корбут. – Здоров был, как тур, подковы гнул, две жены и семеро детей остались. Лекарей только на осмотрах видел, если и обращался к ним, так не сам, а детишек поправить. И ранней весной пошел в лес по грибы. Наступил на змею, да так неудачно, что она его выше сапога в бедро тяпнула. Отчего в тот же день и умер.
– Это что ж за змеи такие под Ярополочем водятся? – изумился Владмир.
В свое время он не только занимался в школе выживания, но и серьезно изучал основы первой медпомощи. Полезное дело, в жизни всегда пригодится. Знал, что яд у гадюки не сильный, умирают от него редко, обычно – старые люди и маленькие дети. Болезненно, неприятно, человека после укуса может дня три лихорадить, бывает, все тело отеками покрывается. Но чтоб со смертельным исходом! Здоровенный мужик пудов небось в семь весом! Такое действительно редкость! И как гадюка в бедро может укусить?!
– Может, сердце у него слабое было? – предположил Гельмут.
– Крепкое у него было сердце, как у волка, молодым на зависть, верст десять мог пробежать с оленем на плечах и не запыхаться, – сказал Глеб.
– Иногда трудно бывает отличить яд одной гадины от другой того же семейства, – заметил профессор Брянский.
– Думаете, Кострюкову подсунули гюрзу или эфу? – спросил Владмир.
– Возможно. А почему «подсунули»? Разве сложно обратившемуся к лекарю человеку вколоть еще и змеиного яду? Или оглушить и влить в ранку яд? Хотя лекари и посадская стража не нашли ничего подозрительного.
– Верно, Гельмут, – кивнул Глеб. – Ничего странного, никаких следов покушения. Вот только после смерти профессора Кострюкова пропали все его работы по высокочастотным резонаторам, и кто-то покопался в исследовательских журналах.
– Я ведь помню, он занимался не только резонансом, – задумчиво протянул Гельмут. – Порционное излучение, громовые явления, плазма…
– Но пропали только работы по высоким частотам.
– А они были, эти работы? – Владмиру показалось, что ученые могут и ошибаться, ищут не там, где надо.
– Были, были, – вновь покивал Глеб.
– Кострюков занимался высокочастотным резонансом… – Брянский поднес было к губам чарку, но остановился и медленно опустил руку. – Коллеги говорили, что он был на пороге открытия. Человек увлекающийся, но голова светлая, умел видеть суть вещей.
– У меня остались знакомства в Империи, – сказал Глеб. – Ученое содружество не забывает своих.
– Значит, будем жить и будем работать, – подвел черту Брянский. – Ищем выходы на недовольных в Империи, ищем забытые или намеренно забытые разработки, тихонько выискиваем людей, работающих над межмировым пробоем.
– Будем искать, – согласился Владмир.
Дело хорошее. Вдруг да получится найти дорогу в родной мир? При этой мысли лицо Владмира расплылось в широкой мечтательной улыбке. Хорошо бы вернуться домой. Должно получиться, и Лена будет рада. А уж как родители обрадуются! Слов нет. С другой стороны, уезжать насовсем Владмир не хотел. Год жизни в Вендии не прошел бесследно, Владмир незаметно для себя стал вендом. Как в свое время говаривал Гельмут, «первый в роду». Да, почетно, но и ответственность страшная.
Дня через три на Владмира и его друзей свалилась еще одна радость. Васька нашелся! Представить себе невозможно, что человеку пришлось вытерпеть и пережить, сколько он мыкался, пока не догнал товарищей.
Правда, Владмира немного покоробило то, что Василий, оказывается, уже пару месяцев как живет в Святославле, обустроился, дело нашел, и только затем соизволил зайти в справочную и подать заявку на поиск. Владмир понимал, что Васёк человек стеснительный, ему непросто идти на контакт с людьми, даже к старым друзьям побаивается обращаться.
Однако Василий за прошедший год изменился. Глядя на обветренное, заострившееся лицо товарища, слушая его рассказ, Владмир ловил себя на мысли, что друг повзрослел, стал куда серьезнее, научился брать на себя ответственность. Жизнь пообтерла, пожевала, обтесала, но не сломала, а, наоборот, закалила бывшего студента.
Молодец, Васька, выжил, не потерялся, не забыл своих. Нашим стал. Через седмицу Владмир еще раз прокрутил в голове тот вечер, когда на его горизонте появился старый друг. Да, все правильно. Не ошибся, жизнь в Вендии явно пошла Василию на пользу. И не зря Владмир не только познакомил его с Гельмутом Брянским и Глебом Корбутом, но и просветил относительно их общих догадок насчет Империи.
Да, все оказалось проще и легче, чем выглядело на первый взгляд. Работник справки выслушал сбивчивую речь посетителя и отвернулся к экрану раухера. Уже через минуту на Василия посыпались уточняющие вопросы. Нашлись, нашлись товарищи…
– Благодарствую, – обрадованно сказал Василий.
В руках у него была бумажка. Раз за разом пробегал он глазами строчки: «Владмир Воронов. Лена Воронова. Свентослав Владмиров сын рода Вороновых. Заболотный конец, улица Металлистов, дом 56». Так, значит, Вовка женился, сын у них с Ленкой. Молодец, старый приятель. Молодец.
Заболотный конец находится на южной окраине города. Василий жил на Конюшенном конце, это близко, автобусом четверть часа ехать. Вот и улица Металлистов, родное такое название, видимо, здешние градоначальники не утруждали свою фантазию сочинительством уникальных имен для улиц. Дом Василий нашел быстро. Обычное десятиярусное здание доходной серии. Стены из плит, глазницы окон, высокий шатер кровли. Такое строят во всех городах в умопомрачающем количестве. Проблема современности – однотипность домов, улиц, районов, города-близнецы.
Судя по вывеске у подъезда, семья Вороновых жила на пятом ярусе. Подъезд внутри отличался чистотой, на окнах занавесочки, лестницы подметены, подъемник работает. Видно, что здесь живут приличные, порядочные люди, не притон какой-нибудь. Да и не стал бы Володька селиться в притоне, не такой он человек.
Гость вышел на площадку перед квартирой Вороновых и решительно взялся за дверной молоток.
Дверь распахнулась, и на пороге возник Володька.
– Привет! – улыбнулся Васёк.
Хозяин уставился на гостя.
– Васька!!!
Радостный рев Володьки мог бы поднять весь дом.
Тут Васю стиснули в объятиях, да так, что дыхание сперло. Здоров Володя, как удав. На гостя налетела Лена, расцеловала его и с охами и ахами потащила в гостевую.
– Ты как выжил? – последовал первый осмысленный вопрос Володи.
– Долго рассказывать, – ответил Василий.
А действительно, как все рассказать за пять минут? Все происшедшее с того момента, как обезумевшие от ужаса студиозы бежали под обстрелом. Поход по Пустошам. Встреча с чудью. Знакомство с Ящером. Нет, вот здесь Василий решил не болтать лишнего. Вообще не стоит ничего говорить о чудском обряде на болоте, чудовище-реликте, их земляке, между прочим. Не надо. Лучше не надо.
– Ты один?
– Один. Как вас на берегу потерял, так и брожу в одиночку, чужой среди чужих.
Из другой комнаты донесся требовательный детский крик. Лена побежала к ребенку, а Владмир, его ведь так теперь именуют, развел руками:
– Вот так и живем. Жилье снимаем, работаем. Я этим летом из армии вернулся.
– Добровольцем был?
– Да, мы все пошли служить.
– Жаркое было дело… – протянул Василий. – Я, как голь перекатная попал в ударники.
– И выжил? Молодчина, уважаю.
– Кто еще из наших здесь?
– Дядя Витя, Димон, Володя Конопатый, Санек… Мы все в одной части служили, девятый Святославльский. Петька и Марина поженились, живут в Изяславле, я, если честно, давным-давно их не видел. По телефунку разговаривали, неплохо живут, свое дело поставили. Леня, моторист, зимой погиб. В бою. Димон и Женечка поженились недавно. Катя и Лиза живут недалеко, на соседней улице, снимают одну квартиру на двоих.
– Лиза здесь? Как она? Замуж не вышла?
– Нет, и пока не думает. Пора бы, девка самый сок. У нас, вендов, не принято долго бобылем ходить или в девках сидеть, род надо продолжать.
– Ты продолжил, молодец! – в голосе Васи слышались неприкрытые нотки зависти.
– Не горюй, и тебе невесту найдем. Город большой, люди славные живут, девушек много. Или ты?..
– Замнем, – поморщился Василий. – А остальные? Мишка Широбоков где? Юля Федорова?
– Нет их. Там, на пристани… Помнишь Жукову заставу?
Наступила тяжелая, давящая пауза. Каждый думал о своем. Парни вспоминали минувшее, молча глядели друг на друга. Да, оба сильно изменились. Повзрослели, взгляд стал жестче, исчез без следа юношеский наив. У глаз Володи прорезалась сеточка морщин, над бровями пробежали глубокие дорожки, следы долгих размышлений, залысины на лбу расширились.
– Ты как, с нами? – серые, цвета легированной стали глаза Володи впились в глаза Василия.
– С вами. Мы вместе.
– Вот и добре. Сам знаешь, в Вендии тяжело, когда за спиной нет клана и славной родни. Будем друг дружку поддерживать, все у нас получится, а разбежимся свободными атомами, никто о нас и не вспомнит. Сгинем, и рода за собой не оставим.
– Будем жить, товарищ, – в устах Василия последнее слово прозвучало особенно, со вкусом, со смыслом. Товарищ – это не просто друг, это почти родич, почти своя кровь.
