Книга: Не герой
Назад: Переезд
Дальше: Степная угроза

Мастер

Кирпичная площадка работала как часы. Пустое пространство справа от печей быстро заполнялось пакетами с кирпичом. Большая часть продукции была обожженной, на солнце кирпич сох медленно. Василий хотел было отказаться от эксперимента с сушкой, но в конце концов махнул на это рукой. Пусть будет, как будет. Обжиг требовал много топлива, дров или солярки. Примитивные печи были опасны, не всегда получалось выдержать режимы обжига. Сушка на солнце занимала много времени и места под полуфабрикаты, но зато выходила дешевле.
Площадка готовой продукции заполнялась не только нормальным кирпичом, но и пережженным, оплавленным браком. Все, что получалось достаточно прочным, Вася решил пустить в дело. Не красоты ради строим, а чтоб надежно и добротно вышло. Сушка в отличие от обжига требует только времени и солнца. Последнего с приближением осени становилось все меньше и меньше, пришлось соорудить легкие навесы, чтоб защитить кирпич от дождя.
В начале сентября встал вопрос начала строительства. Время уходит. Надо до снега и заморозков стены поднять и перекрыть. И овощи пора убирать – тоже руки и время требуются. Вася работал наравне со всеми да еще продолжал командовать на кирпичной площадке. К формовке кирпичей и черновым работам давно уже подключили подростков. Хабулай не возражал, он только строго-настрого запретил детям подходить к печам и лезть под руку к старшим рабочим.
Служивший общинным счетоводом Тергай подсчитал, во сколько селянам обошелся кирпич. Вышло, что со всеми экспериментами, ошибками и браком, с учетом затрат на топливо, солярку для самоходов, амортизацию техники, с учетом принятого в городе жалованья рабочих один кирпич обходился в куну с небольшим. Вроде дороговато? Нет. Их кирпич больше стандартного и стоить должен дороже. Так что получалось у Василия гораздо дешевле заводского кирпича. Если дело пойдет, село только на продаже кирпича разбогатеет.
Пора и строительство зачинать. После того как была разбита площадка, отмечены оси будущего здания и землекопы приступили к работе, Василий вырвался в город. Поехал вместе с Тергаем на общинном грузовике. Молодому человеку выделили деньги на покупку инструмента, материалов и намекнули, что не принято возвращаться без гостинцев для детей. Что ж, дело ясное. Список всего необходимого составили и утрясли накануне всем миром. Тергая специально попросили быть водителем и провожатым, человек он тертый, не раз в город ездил, все знает.
Ночью перед поездкой Вася долго не мог сомкнуть глаз. Пытался представить себе Сторогор, первый в его жизни вендский город, местный форпост цивилизации. Мысли кружили в голове хоровод, все не могли успокоиться и отпустить бедного Спасителя. Неожиданно Васёк рассмеялся – а ведь он совсем ничего не знает о Вендии, понятия не имеет, как себя вести на улице. Право, смешно. Сколько времени прожил в этом мире, а ничего не понял, не выяснил, не разобрался. Даже не знает, как вендская полиция отреагирует на появление на улице города бородатого, как моджахед, человека в старой куртке, чудской косоворотке, с автоматом на плече и ножом на поясе.
На деле все оказалось просто. Выехали из села часов в семь. Не спешили. Большую часть пути ехали по грунтовке, и только в виду города грузовик выбрался на приличную бетонку. Пограничных постов не было, вообще на трассе ничего похожего на контрольный пункт. Движение транспорта слабое, легковушек и автобусов почти не видели, все больше грузовики.
Город не произвел на Василия особого впечатления. Обычный провинциальный райцентр. Застройка низкая и старая, хотя на окраинах стоят приличные коттеджи, дороги хоть и бетонные, но в отличном состоянии. В центре видна каменная застройка до двадцати ярусов. Высоток шесть торчит, все остальное не выше четырех ярусов. Людей на улице мало. Как пояснил Тергай, кто уже на работе, а кто дома только просыпается и завтракает. Посадские привыкли поздно вставать.
Василия умилили светофоры. Цвета и расположение сигналов такие же, означают то же самое, но выполнены в виде знаков. Зеленый – это треугольник, желтый – круг, а красный сигнал квадратной формы. Местные считают, что так удобнее, особенно для дальтоников. До введения прав на управление автотранспортом в этом мире не додумались, на машине может ездить любой достаточно взрослый человек, единственное ограничение на степень опьянения. За это, как и везде, дерут нещадно, чтоб неповадно было, не держась на ногах, садиться за руль. А вот к легкой степени опьянения относятся спокойно, немного выпивший не считается пьяным.
К вооруженным людям здесь тоже относятся спокойно. Если кто и бросал на Василия недоуменные взгляды, так это из-за автомата. Посадские предпочитают носить пистолеты или укороченные пистолеты-пулеметы. Неудобно в городе с автоматом ходить, в автобусе за соседей цепляется, мешает. И в случае чего в ближнем бою автомат неудобен, пока его поднимешь и прицелишься, из пистолета можно успеть пол-обоймы выпустить.
Первым делом селяне заглянули в казначейский дом, так здесь назывались банки. Тергай проверил поступление денег на счета, провел пару платежей. Похоже, цивилизация докатилась и до здешних мест. Даже такие нелюдимые лесовики, как чудь, предпочитали хранить свои гривны не в кубышке, а в казначействе. А вот до пластиковых карт местная техническая мысль не дошла. Терминалов нет, для любой операции надо заполнять вручную бланки и подходить к окошку приказчика.
Наличку снимать не стали, у Тергая были с собой деньги, заранее позаботился. После направились по лавкам. На окраине Сторогора было немало торговых баз, предлагавших покупателям все, что душе угодно, по божеским ценам. В центре все то же самое, но дороже. Пусть обслуживание вежливее, приказчики на цырлах бегают: «Чего изволите?», все красиво упаковано, но за комфорт надо платить.
За пару часов Тергай и Василий наполнили кузов грузовика – брали металлический уголок, гвозди, мешки с цементом, инструмент прикупили, договорились с купцом, что тот в назначенный срок привезет чуди кровельное железо. Расплачивались сразу, бумажными деньгами, только за новенькие ножовки по металлу с особо прочными лезвиями и громотоковые дрели с бетонобойными сверлами пришлось заплатить серебром, купец ни в какую не соглашался на ассигнации.
– Дело сделано, – улыбнулся Тергай, забросив в кузов последний ящик с гвоздями. – Пошли обедать?
– В корчму зайдем или купим в лавке колбасы, сыра, хлеба и за городом поедим?
– Нет, раз попали в Сторогор, будем обедать в корчме, как венды.
– Идем в первую попавшуюся или есть у тебя на примете достойное заведение?
– Поехали, – Тергай дружески хлопнул Василия по плечу. – Знаю одно местечко, там тебя так накормят, ни одна наша хозяйка не сравнится.
Искомое заведение находилось в двух концах – так венды называли городские кварталы – от лавки. Самоходов на улицах стало больше, подходило время обеда. Пешеходов тоже прибавилось. Василий во все глаза глядел на дома, машины, вывески и внимательнее всего на людей. Его интересовали все бытовые мелочи, какие только можно заметить. Как люди одеваются? Как ходят? Что с собой носят? Можно ли вычислить государственного служащего или городового по форме? Или они ходят в цивильном?
Корчма с вывеской «Дикий гот» и бетонной скульптурой, изображающей волосатого, с заплетенной косичками бородой мужика в доспехах, шлеме, с круглым щитом и здоровенным мечом, располагалась в отдельно стоящем бревенчатом доме. Во дворе за забором стояли под навесами столы и лавки для желающих перекусить на свежем воздухе. Внутреннее убранство заведения соответствовало вывеске и бетонному готу у входа. Бревенчатые стены нарочито грубо обтесаны топором, над головами посетителей дощатый закопченный потолок и массивные бронзовые люстры. Однако вместо восковых свечей вкручены обычные лампочки. Вся мебель под стать стенам, тяжелая, тоже нарочито грубая, из толстых досок и бревен. Да, именно из бревен. Местные на мелочи не разменивались – раз делать под старину, так добротно, чтоб былинные богатыри Илья Моравленин и Добрыня Никлотович не разломали.
На стенах заведения развешаны старинные доспехи, копья, мечи, боевые топоры, щиты, глиняные кувшины, оловянные тарелки с грубоватой росписью – все, вероятно, подлинное. Над входом скалится медвежий череп. Причем, судя по голове, мишка явно был доисторический, такой, что и мамонта мог задрать.
За стойкой возвышается широкоплечий бармен в украшенном кольчужным плетением «историческом» костюме. За ним полки с разнокалиберными бутылками. На стойке расположился бронзовый котел литров на триста минимум. Васёк понадеялся, что котел надежно установлен и закреплен. Не требовалось слишком богатого воображения, чтобы представить, что будет, если это украшение сорвется со своего места и покатится в зал.
Тергай по-хозяйски прошел через зал, приветственно махнул корчмарю и плюхнулся за столик у окна. Васёк занял место напротив товарища и потянулся к меню в толстой кожаной обложке. Выбор хорош, большинство названий блюд знакомы. Как и в любом кафе, мелким шрифтом указывают, какие продукты пошли на то или иное блюдо.
Однако кое в чем местная кухня лучше, акцент делают на качество продуктов, а не на соусы, приправы и вкусовые добавки. Нет такого изврата, как мясо под кисло-сладким соусом, мяса с ананасами тоже нет. Приправы к мясу, как и положено в русской кухне: соленые, острые и кисловатые.
Они заказали по тарелке солянки, жаркое из почек в молоке с овощным рагу, жбан кваса, по стаканчику сбитня и кувшинчик «волховского меда». Подумали и добавили еще салат с заливной белугой и сырную нарезку. Еда Василию понравилась, порции солидные, такие, чтоб наесться, а не только аппетит раззадорить. Сбитень хорош, а о меде и говорить нечего. Разносила угощение миловидная девушка в костюме под «норманнскую валькирию», это значит, в облегающих кожаных штанах, жестяном шлеме, полусапожках и костюмчике на тесемках, с бахромой и железным лифчиком.
Хорошее заведение, только слишком спокойное. Кроме них, ни одного посетителя. После стаканчика меда Василий почувствовал полнейшее расслабление и кайф. Да, вот так здесь и отдыхают белые люди. Разум, конечно, тихонечко нашептывал, что заведение на окраине, недорогое, не самое респектабельное, местные, у кого гривен достаточно, гуляют в других местах, но Василию это было не нужно. Достаточно того, что он впервые за много дней сидит за столом в большом зале, служанка приятной внешности приносит тарелки, играет тихая музыка и на душе полный покой и умиротворение.
– Жаль, времени нет, а то бы до вечера просидели, – молвил Тергай, рассчитавшись со служанкой.
– Оставайтесь. Вы еще нашего зеленого вина не пробовали, – улыбнулась девица.
– Благодарствую, да дела не ждут.
– А вечером здесь много народу? – поинтересовался Васёк.
– Когда как, – ответил Тергай. – Бывает, битком набито, бывает, ползала свободно. Люди хорошие собираются, по вечерам хозяин скоморохов и гудошников выпускает. Веселье царит.
– А известно ли этой корчме высокое искусство корчемной драки?
– А как без этого? Ни один вечер не обходится, чтоб кто-нибудь да не повздорил. Венды народ злой, боевитый, если гуляют, то от всей души. Это у нас люди тихие. Помнишь на свадьбе у Слободы? Три дня гуляли, а драк почти и не было.
Василий хмыкнул.
Помнил он свадьбу младшего сына Журава. Да, хорошо погуляли. Оторвались так, что Шайтану тошно было. Кроме своих, пригласили два соседних села. Мед, пиво рекой лились. Зеленое вино, так здесь слабую двадцатиградусную водку называют, бочонка три выпили. Закуски без счета. И драки были. В первый день все торжественно, солидно, с ответными здравицами на каждый тост, всеми положенными обрядами, подношениями лесным духам и высшему богу Инмару.
А вот на второй и третий день началось выяснение отношений. Только на глазах Василия драк десять приключилось. Даже на него, самого Хабулая, наехали два сильно бухих мужика. Пришлось их успокаивать. Одному короткий хук в «солнышко», второму ладонями по ушам и кулаком в торец. Пьянчужки и не поняли, как на траве оказались.
Если по сравнению с местными городскими обычаями на свадьбе у Слободы драк «почти не было», то Вася сто раз бы подумал, перед тем как идти к «Дикому готу» вечером, когда здесь гуляют хорошо подогретые компании вендов. Кто знает – удастся ли живым уйти? А может, Тергай наговаривает? Всяк кулик свое болото хвалит.
В этот же день они вернулись домой. Уже на выезде из города Василий вспомнил, что ему намекали: не забывай про гостинцы. Пришлось разворачиваться и ехать до первой же булочной. Накупили пирожных, конфет, засахаренных фруктов из южных стран – всего пуд сладостей набрали. Потом Тергаю стало неудобно, что он забыл про сельских детишек, а Хабулай вспомнил. Пришлось зайти еще в пару лавок, накупить гребешков, детских украшений, колечек, заколок всяких с блестящими стекляшками, не забыли прикупить десяток аршинов шелковой ткани на платки. Чудские девушки такое любят.
В селе обоих встретили с радостью, больше всего было восторгов у разновозрастной ребятни. Гостинцев хватило всем. Не остались обделенными и юные девицы, те, что уже на женихов поглядывают. Тонкий, струящийся между пальцами шелк из Туркестана и Китая всем пришелся по вкусу. День-два, девицы обметают края отрезов, нашьют узоров и пойдут красоваться перед парнями.
А вот сурьезным мужикам привезли работу. Василий отдохнуть не успел, толком ничего не рассказал, сразу пошел смотреть, как там без него основание делают. Фундамент клали из бутового камня. Примитивная технология. Траншеи наполняли колотыми валунами и добытым в ближайшем овраге плитняком и все это дело заливали известковым раствором. Известь добывали, обжигали и затворяли сами селяне. Пусть не так прочно, как на заводском цементе получается, но зато все свое. Лишних гривен тратить не нужно.
Дня через три основания были готовы. Василий еще раз придирчиво прошелся по стройплощадке, мучительно вспоминая, чему его в политехе учили. Да, мало и плохо учили. Сам плохо учился. Местные крестьяне и то многие вещи сызмальства знают, из тех, что политеховским студиозам, будущим строителям, не грех бы и запомнить, а то и на практике попробовать. Кто из молодых специалистов знает, как кладочный раствор на извести делать? А как известняк добыть, перемолоть и обжечь? А что дальше делать? Вот то-то и оно.
Однако высшее образование, пусть и незаконченное, отличается системностью. Вася показал местным, что пусть он не все знает, но строить умеет, и лучше, чем чудские мастера. Первым делом – а чего время терять, пока раствор твердеет? – он начал раскапывать наружные стенки оснований и обмазывать их глинистым раствором. Гидроизоляция. Верх оснований проклеил пропитанной смолой рогожей. Горизонтальная гидроизоляция. Азы строительной профессии. Молодой человек догадывался, что профессиональные вендские строители играючи заткнут за пояс студента-недоучку из провинциального политеха, но где те строители? А Василий здесь, на стройке, командует.
Настало время каменной кладки. Перед началом работ Васёк места себе не находил, волновался, сам с кирпичами возился, вспоминал, как порядовка с перевязкой делается. Однако после того, как первый угол поднялся до половины человеческого роста, все волнения и страхи прошли сами собой. Заодно оказалось, что среди чуди нет каменщиков. Пришлось учить людей на месте, показывать, как надо работать, самому по ходу дела вспоминать приемы кладки.
Нижнюю часть стен клали на цементном растворе. Василий отложил двадцать мешков цемента в сторону, а остальное пустил в дело. Раствор готовить несложно. Четыреста килограммов цемента на куб песка, все размешать, добавить воду, опять перемешать. Получится куб раствора марки «100». Его должно хватить на четыре куба каменной кладки. Но раствор можно делать не такой жирный, пусть он будет слабее, на одноярусный гараж со стенами шестьдесят пять сантиметров, или шесть вершков толщиной, хватит. Василий клал на куб раствора двести семьдесят килограммов цемента.
Дело шло. Не заметили, как пришлось сооружать леса, придумывать блоки и мачты, чтоб материалы наверх подавать. Весь цемент выработали, дальше в ход пошел известковый раствор. Дошло дело и до перемычек. Здесь Василий не стал изобретать велосипед, положил заводской катаный уголок. Крышу он решил сделать деревянную, из просушенных и стесанных на брус бревен, сверху обрешетка из досок, слой изоляции и кровельное железо. Должно получиться.
Рос гараж, и вместе с ним незаметно рос авторитет Хабулая. Если вначале чудь и приняла его, то только по требованию традиции. Нехорошо пренебрегать заветами прадедов. Предки ведь были мудрее, сильнее, добрее, ближе к богам. Завещал мудрый волох ждать Хабулая – дождались. Только у многих сомнение было – тот ли Хабулай? Не вышло ли ошибки?
Вася между делом слушал рассказы стариков, жадно впитывал легенды и предания, особенно все, что касалось Спасителя. Сказы рознились между собой. Общим было только то, что Хабулай придет издалека, рода он не вендского, и не чудского, и не степняк-живоглот. Что за подвиг должен совершить Хабулай, тоже неясно. Спасет чудов от большой беды, и все тут. О характере беды и методах ее ликвидации, ясен пень, ничего не сказывается. Древний волох был большой оригинал, поведал только часть легенды, самое главное, по мнению Васи, утаил.
Молодой человек особо не унывал, авторитет завоевывается, жизнь идет своим чередом. И без смертельных опасностей и геройских подвигов оно как-то лучше. Так жить спокойнее. Главное, не суетиться, и все получится. Пусть медленно, но зато верно. Пожить на селе, скопить капиталец, а там можно будет двигаться в город и дальше на запад. Хорошо бы прокатиться на местной чугунке, незабываемые, должно быть, ощущения.
С личной жизнью у Васи тоже все было в порядке. Нет, с Калевой только дружеские родственные отношения. Старшая сестра, не более того. Пусть к детям Калевы Хабулай относился как к родным, это ничего не значило. Зато совершенно случайно выяснилось, что у чуди весьма либеральные взгляды на добрачный секс. Это у вендов разозленный папаша вполне может пристрелить парня, соблазнившего его дочь и отказавшегося жениться. Чудь в этом плане куда цивилизованнее. Или наоборот? Сложный вопрос, разбираться в котором не было ни времени, ни желания.
Василий пользовался не только уважением мужиков, но и любовью юных девиц. Пользовался аккуратно, без скандалов, не обижая временных любовниц. Хотя… Было у местных одно странное обыкновение. Незамужняя мать-одноночка считалась куда более завидной невестой, чем невинная недотрога. Особенно ценной была невеста, у которой ребенок, лучше сын, от известного, славного, уважаемого человека. Дескать, нет ничего зазорного в том, чтобы усыновить потомка самого Спасителя или сына казачьего десятского, на худой конец. Ну что тут можно сказать? Дикари-с, поручик, натуральные дикари.
Понемногу Василий осваивался и с вендскими обычаями, любая поездка в город была для него праздником. Он по крупицам собирал информацию о Вендии и вендах. Не все ему нравилось, многое удивляло или воспринималось с трудом, что-то принималось не сразу, а после долгих раздумий и разговоров с односельчанами.
Человеку иного мира трудно было понять, что может существовать развитое общество с устоявшимися сословными, кастовыми рамками. А между тем в Вендии очень сложно было выбрать профессию и круг общения, идти следовало только по стопам отца и деда. Да, бывали исключения, но они только подтверждали правило. С другой стороны, сословность не делила людей на высших и низших, существовало равноправие. Воин не имел преимуществ перед купцом, а тот не мог свысока поглядывать на ремесленника или земледельца.
Еще сложнее было принять как данность тот факт, что в этой стране до сих пор сохранялось нечто похожее на рабовладение. Пусть только государственное, пусть холопы жили зачастую не хуже полноправных подданных Диктатуры, все равно – в голове не укладывалось: как такое может быть? Оказывается, может. И о восстаниях холопов в этом мире не слышали. Наверное, причина была в том, что холопами становились неспособные расплатиться по своим обязательствам должники и преступники, которым суд заменял длинные тюремные сроки на пожизненный труд на благо общества. Гражданских прав у холопов не было, но зато наличествовали имущественные права, и холоп мог стать свободным. Для этого требовалось только совершить подвиг или выкупить все свои долги с процентами.
Непонятным был вопрос: откуда в Вендии энергоносители? Все крупные месторождения нефти находились либо на территории Кайсацкого ханства, либо на ничейных землях Северной Сибири. Венды даже Тюменское месторождение не освоили, только закрепляли за собой территорию, хотя дело это несложное. Складывалось такое ощущение, что правительство предпочитало покупать нефть и готовые нефтепродукты, вместо того чтоб приложить минимум усилий для захвата и освоения близлежащих месторождений.
Вопросов было много, ответов, увы, гораздо меньше. Не способствует жизнь в самодостаточном лесном селении чуди изучению нравов и обычаев Вендии. Ой как не способствует! И уйти из села пока не получается, сначала Калеву немножко обеспечить и для общины доброе дело сделать, до морозов гараж достроить, только потом можно будет думать об уходе, иначе самому неловко, совесть замучает.
Удерживало Василия и жгучее любопытство – страсть как хотелось попасть на обряд моления Ящеру, на Свадьбу Ящера. Старики много говорили об этом страшном лесном божестве, почитали его покровителем племени, «крышей» их рода. Рассказывали, что его неоднократно видели. Чудь с удовольствием носила на одежде металлические бляшки с изображениями Ящера. Считалось, что этот образ защищает, оберегает человека. Вот Васе и хотелось хоть одним глазком да взглянуть на чудо. Благо ждать недолго, в середине октября пройдет традиционное большое моление. Все главы семейств и старейшины во главе с волохом Журавом пойдут в лес на дальнее болото приносить дары Ящеру. Естественно, возьмут с собой и Хабулая. Кто ж против-то будет? Никто.
Назад: Переезд
Дальше: Степная угроза