Глава 7
Ушастик

Путь до Могилы Ларта на этот раз занял у меня трое суток. И хотя я выбрал, как мне кажется, далеко не самый удобный и короткий маршрут, но двигался по нему довольно быстро. Долгих привалов не устраивал, методично уничтожая запас прихваченных с собой продуктов и не тратя времени на разведение костра. Мне удавалось избегать встреч с конкурентами, пару раз попадавшимися на глаза, бандиты на одиночку без добычи внимания не обращали, так что вернувшей бритвенную остроту саблей приходилось пользоваться лишь для отражения нападений особо глупых тварей, не желавших спокойно сидеть в кустах, когда я проходил мимо.

Благодаря сигнальному амулету ночами я спал спокойно. Правда, мне довелось на собственной шкуре узнать, что в пробуждении ударом тока приятного столько же, сколько в неожиданной побудке вследствие болезненного укуса. Также я выяснил, что созданный Лидием амулет – вещь хотя и полезная, однако донельзя глупая: он реагировал не только на тварей, но даже на крупных жуков, пересекавших сигнальный барьер. В первую же ночь мне пришлось с первоначальных двадцати метров уменьшить его радиус для начала вдвое, а потом и вовсе ограничиться жалкими тремя метрами, чтобы не получать разряд электрошока всякий раз, когда рядом со мной проползет какой-нибудь упитанный сверчок.

Защитные амулеты я ни разу за это время не использовал. Повесив один на шею, я обнаружил, что у него чересчур рельефная царапавшая кожу цепочка, помучался немного, после чего глубокомысленно плюнул и спрятал амулет в карман. А маскировочный вообще положил на дно рюкзака, справедливо рассудив, что маги по Проклятым землям стараются не шастать, поэтому незачем попусту расходовать его, хотя и огромный, но все же не бесконечный ресурс. Ведь обычных тварей, как правильно заметил Лидий, моя насыщенная энергией тушка привлекала не больше обычного.

К сожалению, четвертую ночь пришлось провести не в уютном гамаке, а под открытым небом, поскольку прямо у входа в пещеру расположилась шумная компания новичков, что-то жарившая на костре. Немного понаблюдав за ними, я обошел Могилу Ларта и устроился в небольшой расселине с другой стороны, надеясь, что ночью мои соседи не надумают прогуляться. Едва начало светать, я покинул свое убежище, а спустя несколько часов достиг речки. Пропустив команду, возвращавшуюся в Ирхон, перешел мост и двинулся к Мертвому городу. По старой доброй традиции в этот день я побаловал желудок наваристой ушицей, а ночь провел в пустом логове пантеры, даже не активируя сигнальный амулет.

Проснувшись с первыми лучами солнца, я позавтракал и двинулся на восток, встретив на выходе из города довольно свеженького зомби и став богаче на пару серебрушек. Прекрасно знакомый маршрут порадовал отсутствием особо опасных агрессивных тварей и прочих сюрпризов типа магических аномалий, что слегка расслабило меня и обеспечило мечтательное настроение. Вскоре я даже начал прикидывать, на что бы потратить неожиданно появившийся свободный день. Возвращаться в Ирхон до истечения срока, названного гномами, было опасно, а бесцельно убивать время, уставившись в потолок или перебирая чешуйки, отчего-то не хотелось. Рискнуть, что ли, и прогуляться за мхом? А что, неплохая мысль! Вес поклажи увеличится ненамного, а десяток золотых лишним не будет…

Задумавшись над целесообразностью идеи, я как-то упустил из вида необходимость осматривать местность в подзорную трубу, поэтому обнаружил сюрприз, едва не наступив на него. Этот сюрприз для меня опасности не представлял (что само по себе было приятным разнообразием), поскольку являлся мертвым волком, разрубленным поперек туловища на примерно равные части. Перейдя на шаг, я обошел дохлого зверя, постаравшись не выпачкать свои сапоги в свежей крови, покрывающей густую траву, и тут же наткнулся на еще одного. В отличие от первого, этот волк был жареным – его обожженное тело до сих пор источало отвратительный запах паленой шерсти.

Оглядевшись, я приметил невдалеке еще парочку дохлых тушек, судя по виду, тоже нейтрализованных с помощью мощного атакующего амулета (запеченных до хрустящей корочки), а когда прошел еще метров тридцать, остановился и мысленно присвистнул от удивления. В неглубокой ложбинке, которую не сразу можно было увидеть, в живописном беспорядке валялись волки. Мертвые, разрубленные на части, опаленные неизвестным огненным амулетом, в отличие от виденного мной ранее, оказавшимся куда более эффективным. Всего их было около трех десятков. Похоже, здесь закончила свои дни та стая, которую я видел во время наблюдения за логовом хашана.

Судя по трупам, а также отсутствию падальщиков, схватка произошла недавно. Не больше получаса часа назад. Выходит, команда искателей, столкнувшаяся с волками, должна находиться неподалеку, и мне нужно срочно выяснить, где именно, поскольку встречаться с ними не следует. Эти ребята явно профи, раз справились со стаей, не потеряв ни одного человека (а из мемуаров искателя я знал, насколько опасны серые), и будет лучше обойти их десятой дорогой… Если, конечно, эта компания тоже не идет к логову хашана. Тогда мне придется запастись терпением и дождаться, когда охотнички проверят пустую нору, по подсохшей земле убедятся, что зверь в нее возвращаться не собирается, после чего свалят, не солоно хлебавши. Ну, ничего – мне ведь все равно нужно целый день убить.

С такими мыслями я достал из кармана подзорную трубу и принялся осматриваться. Но команда конкурентов обнаруживаться не пожелала. Ни на пригорке, куда бы я точно забрался, чтобы поглядеть на горизонт, ни у рощицы вдали, к которой я бы точно направился, чтобы не торчать посреди открытого пространства, ни у далеких холмов, возвышавшихся на пути к норе чешуйчатого бегемота. Недоумевая, куда же могли подеваться конкуренты, я заметил невдалеке, справа от себя, нечто странное, которое поначалу принял за обычный камень, но после внимательного разглядывания определил как сумку из серого материала.

Сначала я подумал, что там залегли охотники, но потом отбросил это предположение. От кого им прятаться? От одиночки? Не смешите меня! Скорее всего, я немного поспешил с выводом – потерь отряду избежать не удалось, и там лежало тело одного из бойцов. Либо команда конкурентов отчего-то решила избавиться от некоторых ненужных им вещей. Прикинув, сразу пойти к холмам или прежде прогуляться к находке, я выбрал последнее, решив на всякий случай предоставить неизвестным искателям возможность отойти подальше. Все равно с холмов открывался отличный вид, и я сумею заметить конкурентов даже на большом расстоянии.

До нужного места я добирался десяток минут, попутно подмечая алые капли на траве и предположив, что некоторым раненым волкам удалось избежать бесславной кончины. Но, подойдя к находке, понял – эту кровавую дорожку оставляли не звери. Ее сделал человек, валявшийся сейчас передо мной с многочисленными следами укусов и без малейших признаков жизни. Причем, судя по его клинкам за спиной и сумке, которую я и заметил издали, никакой команды искателей не было. Ведь живые товарищи непременно избавили бы мертвеца от ценных вещей и отрубили бы голову. А раз этого не случилось, можно смело заявить – со стаей серых расправился один боец.

Глядя на тело, я вспомнил давнюю схватку с шавками и невольно почувствовал уважение к павшему мастеру. Зарубить три десятка матерых волков без магической защиты, без поддержки команды, не обращая внимания на укусы, ухитряясь использовать огненные амулеты… Да, это был великолепный боец! И после победы он поступил, как профессионал – перетянув самые серьезные раны, поспешил покинуть место схватки, опасаясь, что привлеченные запахом свежей крови падальшики предпочтут накинуться на еще живую добычу. Вот только далеко уйти не сумел… Так, хватит страдать ерундой! Как говаривали герои популярного сериала – пора делать дело!

Склонившись над трупом, я занялся своим любимым занятием – мародерством. Снял сумку и отложил ее в сторонку, решив разобрать чуть погодя, после чего взялся за мечи. Кстати, клинки оказались такими же, что были у Сишка, поэтому я обрадовался. Будет теперь возможность попрактиковаться и немного привыкнуть к незнакомой модели оружия, чтобы потом не выглядеть перед гномами дилетантом. Украшенная затейливой вышивкой перевязь с ножнами просто так сниматься не пожелала. Чтобы отыскать на ней хитрую застежку, мне пришлось перевернуть лежавшее ничком тело.

И в этот момент я совершил сразу два открытия. Во-первых, этот боец не являлся человеком – густые каштановые локоны сдвинулись, открыв моему взгляду остроконечное ухо, а во-вторых, он был еще жив. Об этом свидетельствовало слабое дыхание и едва различимое сердцебиение, которое мне удалось услышать, приложив ухо к груди искусанного эльфа. Осознав последний факт, я уселся на колени перед ушастым и основательно задумался, решая, как теперь поступить. С одной стороны судьба преподнесла мне замечательный подарок, который способен решить проблему, на некоторое время оставленную без внимания, но с другой – я не мог утверждать, что этот "подарочек" на проверку не окажется граблями, на которые мне уже доводилось наступать.

С полминуты я сидел неподвижно, глядя на то, как медленно, по каплям вытекает жизнь из тела молодого эльфа, однако, взвесив все "за" и "против", решительно снял рюкзак и нашел в нем мешочек с ситом. И хотя мне было ясно, что в этом случае удар по лбу длинной палкой найденного садового инвентаря наверняка окажется фатальным, я все же решил рискнуть и помочь. Поскольку понимал – в случае удачи могу получить наставника, способного подтянуть мои навыки владения холодным оружием до приемлемого уровня.

Одежда ушастого, разорванная волчьими клыками, восстановлению не подлежала, поэтому, сняв невероятно красивый пояс с кинжалом, я без сомнения разрезал остатки штанов и занялся глубокими ранами на ногах. Целебного порошка на них ушло много, поскольку серые знатно постарались. Тщательно замотав места укусов длинными тряпками, на которые пошли все те же штаны, я перешел к торсу. Снял перевязь, кожаную жилетку с карманами и затейливой вышивкой, порезал на ленты рубашку из какого-то очень нежного хлопка, а затем обработал раны на правом боку, плече и покрытые укусами руки.

Попутно я сделал вывод, что этот эльф был далеко не бедным, поскольку амулетов у него имелось великое множество. Некоторые висели на жилетке, парочка была прикреплена к волосам, тройка болталась на обернувшей шею черной цепочке. И это я не шарил по карманам и не раскрывал сумку ушастого, где наверняка мог отыскаться еще не один десяток! Короче, ушастый к вылазке подготовился основательно. Думаю, маг, у которого он затаривался, стал богаче минимум на полсотни золотых, ведь даже рубашка эльфа была украшена несколькими черными паучками.

К слову, бинты из нее получились замечательные. Ими я замотал все оставшиеся раны ушастого, после чего достал склянку камиша. Да, расходовать драгоценное зелье на первого встречного эльфа было глупо, но раз уж лечить, то делать это до конца. Ведь кровопотеря моего найденыша была огромной. Честно говоря, я поражался тому, что он до сих пор был жив, и понимал – без целебного напитка никакая перевязка не поможет. Сердце просто остановится. Именно поэтому, приподняв голову бесчувственного эльфа, я влил ему в рот весь камиш и выбросил пустую склянку. Теперь, если не помрет от передозировки, однозначно должен выкарабкаться.

Пока я занимался ушастым, появились падальщики – стая гиен, которые с аппетитом набросились на трупы серых. Чуть позже к ним присоединилась троица голодных орлов и какие-то мелкие твари – мне издали было плохо видно. Однако спустя десяток минут эта мирная трапеза была грубо прервана появлением семейства крокодилов – огромного самца, самки чуть меньшего размера и пятерых совсем небольших (едва ли с овчарку) крокодильчиков. Они разогнали гиен, шуганули орлов и принялись насыщаться в узком семейном кругу. Все это время я провел рядом с эльфом, дожидаясь, пока его раны затянутся настолько, что ушастого можно будет переносить.

Гиены, покружив у ложбинки, занялись волками, валявшимися неподалеку. Однако падальщиков было много, и четверка молодых гиен, которую голодные сородичи не подпустили к поджаренным тушкам, получив пару ударов клювом от возмущенных орлов, занимавшихся расчлененными хищниками, принялась исследовать окружающую территорию в надежде обнаружить незанятую добычу. Они довольно быстро наткнулись на кровавый след, оставленный эльфом, и побежали в мою сторону. Витиевато выругавшись, я достал ножи и пригнулся к земле, дожидаясь тварей.

Когда гиены приблизились достаточно, чтобы не опасаться промаха, я вскочил на ноги. Молодые падальщики от неожиданности остановились, тем самым превратившись в идеальные мишени. Один из ножей тут же пробил череп ближайшей гиене, а спустя секунду в шею ее товарки вонзился второй. Оставшиеся попытались спастись бегством, но я, опасаясь, как бы они не привели остальную стаю, метнул еще четыре ножа, прикончив трусливых тварей. Пара минут потребовалось мне, чтобы извлечь оружие из мертвых тел, найти в траве нож, угодивший "в молоко", и вернуться к ушастому.

Проверив самые серьезные раны, я убедился, что они перестали кровоточить. Достав из рюкзака фляги с водой, я снял все пропитанные кровью тряпки и омыл тело эльфа, чтобы хоть немного избавиться от привлекающего тварей запаха. Затем сунул его оружие и жилетку в свой рюкзак, с трудом взвалил ушастую тушку на плечо, подхватил одной рукой чужую сумку и максимально быстро побежал прочь. Несмотря на то, что с виду найденыш был довольно субтильным, весил он порядочно, поэтому, когда место пиршества скрылось из виду, основательно запыхавшись, я перешел на шаг, устроил по прежнему не приходящего в себя эльфа на своем загривке поудобнее и двинулся к Мертвому городу.

Дорога выдалась сложной. Запарился я еще в первый час, пожалев, что не догадался оставить ни капли воды, чтобы промочить пересохшее горло, а потом каким-то образом ухитрился оставить за гранью осознания всю усталость, боль в мышцах, и механично переставлял ноги, стараясь не споткнуться. Пару раз найденыша приходилось бросать на землю, доставать саблю и отбиваться от разных тварей, но эльф по поводу такого обращения не возражал. Он вообще ни на что не реагировал, однако по дыханию и уверенному сердцебиению я догадался, что ушастому стало лучше, и надеялся, что его отключка будет кратковременной. Если эльф ушел в глубокую кому без планов на возвращение, я на него очень обижусь!

Стены Мертвого появились часа через три изнурительного путешествия. К тому времени я успел не один раз пожалеть о своем решении, но упрямо тащил находку в логово. Из последних сил добравшись до ставшего родным дома, я занес ушастого на второй этаж, свалил его на диванчик, а сам с блаженной улыбкой растянулся на полу. Наслаждаясь заслуженным отдыхом, я мысленно усмехнулся – теперь уже не нужно ломать голову, на что бы потратить свободный день.

Когда ноющая боль в спине ушла, а усталость слегка притупилась, я заставил себя подняться, достать из рюкзака пустые фляжки и прогуляться до речки. Утолив жажду и пополнив запас воды, я вернулся и влил полфляги в бесчувственного эльфа. Ему ведь нужно восстанавливать кровопотерю. После этого я набрал зелени, накопал мелкой картошечки на знакомом дворе, прихватил котелок и снова направился к реке, весьма удачно встретив по пути одинокую собаку, половинка туши которой послужила отличной приманкой для местных карасей. Ополоснувшись, я наловил рыбы и приготовил первосортную уху, ухитрившись между делом постирать пропитавшуюся трудовым потом одежду. Сняв котелок с огня, я потушил костер, натянул едва подсохшие шмотки и вернулся в логово.

Эльф все так же лежал на диване, однако я сразу понял, что ушастый пришел в себя, хотя и не спешит этого демонстрировать. Нет, если бы изменилось положение конечностей или наклон головы, это можно было бы списать на бессознательные движения, но по некоторым деталям типа складок пыльного покрывала и расположению длинных густых локонов становилось ясно, что найденыш поднимался с дивана, а потом постарался скрыть свои похождения. Ну и прекрасно! По идее, ушастому давно пора очнуться. И готовя уху, я рассчитывал именно на это, иначе преспокойно пообедал бы у реки.

Поставив котелок на пол, я спустился в кухню, прикидывая, как следует вести себя с эльфом. В историческом трактате о психологии жителей восточной части материка не было сказано почти ничего, поэтому с уверенностью опереться в своих предположениях я мог только на языковые знания. Дома я где-то слышал, что речь формирует мышление. Если это правда, с найденышем полагалось обращаться так, будто он, по меньшей мере, центр вселенной, а я – пыль под ногами. На подобные унижения мне идти не хотелось, поэтому я решил надеть любимую маску клинического идиота, а уже потом реагировать по обстоятельствам.

Достав из старого покосившегося шкафа уцелевшую глубокую тарелку, я отыскал чистую деревянную ложку и вернулся к раненому. Ушастый все так же старательно изображал беспамятство. Хмыкнув, я налил в тарелку ароматной ушицы из котелка и поинтересовался на эльфийском:

– Ты ложку держать в состоянии?

На родную речь эльф отреагировал. Он повернул голову и уставился на меня пронзительным взглядом ярко-голубых глаз, не спеша отвечать. В гляделки я с ним играть не стал, усмехнулся и констатировал:

– Вижу, ты настолько обессилел, что даже говорить не можешь. Ладно, так уж и быть, покормлю.

Подхватив тарелку с ложкой, я направился к дивану, но эльф спустил ноги, принял сидячее положение и твердо, даже с некоторым вызовом, спросил:

– Кто ты, и с какой целью меня похитил?

Голос у него оказался отнюдь не мелодичным, что меня слегка расстроило. Ведь в "Грозе орков" абсолютно все встреченные героем эльфы имели чарующие, необыкновенные и до ужаса мелодичные голоса (этот нехитрый постоянно повторяющийся набор эпитетов успел мне приесться уже после первой полусотни страниц). Да и у Толкина, если память мне не изменяла, ушастые персонажи отличались повышенной певучестью, а в речи моего найденыша мелодичностью и не пахло. Голос, как голос, самый заурядный, нисколько не чарующий, с легкой хрипотцой… Какой-то неправильный эльф мне попался, однако!

Отметив резвость ушастого, совсем не характерную тому, кто несколько часов назад потерял большое количество крови, а также горделиво вскинутый подбородок, я спокойно ответил:

– Меня зовут Ник. Я странник с севера, уже долгое время болтаюсь взад-вперед по Проклятым землям. И тебя я не похищал, а спас от смерти. Держи!

Сунул в руки эльфа тарелку, я вернулся к котелку, рассчитывая услышать от найденыша слова благодарности, которые позволят ненавязчиво перейти к делу. Однако их не последовало. Вместо этого ушастый довольно нахально заявил:

– Я не могу припомнить, чтобы просил кого-нибудь меня спасать, поэтому расцениваю твои действия как похищение!

Ни фига себе! Получается, я еще и виноватым остался? Нет, этого наглого эльфа нужно срочно ставить на место, иначе, не успею оглянуться, как он потребует вернуть деньги за испорченную одежду и в качестве извинений доставить его обратно к месту схватки!

Я продемонстрировал найденышу лучшую из моих ироничных улыбок:

– Не буду спорить, просьбы я не слышал – ты ведь в тот момент изволил валяться в беспамятстве, а потому ни словечка произнести не мог. И выходит, выручил я тебя исключительно по собственной инициативе, отчего-то решив, что ты не захочешь умирать в столь юном возрасте. Скажешь, зря я это сделал? Зря отсрочил дату твоей кончины, потратив все свои целебные зелья, вместо того чтобы, как любой нормальный искатель, отрубить тебе голову и забрать все ценное? Зря залечил твои раны, на собственном горбу притащил в свое убежище и вдобавок поделился обедом?

Ответа на эти вопросы не последовало – ушастый решил, что они были риторическими. Так как стульев в этой комнате не было, я по-простому уселся на пол и принялся наслаждаться ухой. Вернее, старательно делать вид, что ей наслаждаюсь, а на деле лихорадочно размышлял над странным поведением эльфа.

Похоже, мой план начинал трещать по швам. И довольно громко. Я не предполагал такого развития событий, а потому не мог сразу сообразить, что делать дальше. Нет, этот ушастый точно неправильный! Вместо "спасибо" начал обвинять меня, и вообще, ведет себя весьма странно. К примеру, я не мог понять, почему он не взял свои клинки или амулеты сразу, как только очнулся и не обнаружил никого рядом. И эта загадка волновала меня даже больше, чем продемонстрированная им наглость. Последнюю можно объяснить устоявшимся за долгие века отношением эльфов к прочим расам, которое дружелюбием назвать сложно…

Хотя, стоп! Отчего я решил, что у эльфа совсем нет оружия? Может, ушастый припрятал в складках пыльного одеяла какой-нибудь амулет или нож. Но тогда возникает иной вопрос – почему он до сих пор его не применил? Опасается, что у меня имеются сообщники и пытается до начала активных действий выведать побольше информации? Тогда получает объяснение странное представление. Но отчего в таком случае эльф начал разговор с наглого выпада? Стремится выбить меня из равновесия или рассчитывает на иную реакцию? Блин, сплошные непонятки!

Краем глаза наблюдая за эльфом, чтобы в случае враждебных действий успеть отреагировать, я ел уху, не чувствуя ее вкуса, и дожидался реакции на свои слова. И она последовала – после долгой паузы неблагодарный ушастый поинтересовался:

– Почему ты так уверен в том, что я должен был умереть? Мои раны не являлись смертельными.

Заметив, что высокомерия и вызова в его тоне поубавилось, я откликнулся:

– Не сомневайся, если бы ты не загнулся от кровопотери, твоей тушкой непременно полакомились бы гиены или крокодилы.

– Это еще неизвестно… – попытался возразить эльф, но я не дал ему закончить:

– Пока твои раны затягивались, мне пришлось положить четверых. Будешь доставать амулет правды, чтобы подтвердить мои слова, или так поверишь?

Ушастый покосился на свою сумку, и я едва не подпрыгнул от радости – моя догадка оказалась верной, среди огромного разнообразия магической хрени, которой запасся эльф, имелся и такой амулет. Хотя непонятно, зачем он был нужен на Проклятых землях. То ли мой собеседник, как и я, все свое носил с собой, то ли планировал устраивать допросы встреченным по пути искателям, чтобы узнавать об их тайниках и местах заработков.

– Допустим, ты не лжешь и действительно сохранил мою жизнь, – задумчиво сказал эльф. – Тогда объясни, для чего тебе потребовалось переносить меня в этот город?

– Решил, что тут будет безопаснее, – ответил я, подозревая, что слов благодарности мне от ушастого уже не дождаться.

– Безопаснее? – с удивлением переспросил найденыш. – В городе?

– Да. И нечего так удивляться! Я не так давно основательно его зачистил, перебив почти всех опасных тварей, а те, что остались, в этот дом сунуться не посмеют.

Мой ответ погрузил ушастого в глубокую задумчивость. Я тоже не спешил заполнять наступившую паузу, поскольку мне в голову пришла догадка – вполне возможно, эльф упорно отказывается благодарить меня не потому, что плохо воспитан, а совсем наоборот. Ведь мне неизвестно, какие традиции существуют в их королевстве. Может, у ушастиков вообще не принято благодарить за подобное, а особенно – представителей других рас. Или же отношения между дворянином (которым вполне может оказаться найденыш) и простолюдином не допускают благодарности к последнему, для которого спасение жизни первого – священный долг. Кто знает, какие у них в обществе заморочки? Отсюда вывод: целесообразнее будет не возвращаться к этой теме, а поискать обходные пути для налаживания контакта с найденышем.

Кинув в рот еще одну ложку аппетитного варева, я спросил:

– Может, наконец, представишься?

Реакция эльфа на этот невинный вопрос меня обескуражила. Его лицо буквально окаменело, а взгляд сделался ледяным и колючим. Более того, у меня появилось ощущение, что ушастый собрался меня атаковать – даже в чашку вцепился так, будто планировал метнуть для отвлечения моего внимания.

– То есть, ты все же требуешь, чтобы я назвал тебе свое имя и принес клятву служения? – глядя в глаза, холодно произнес найденыш.

Так, объясните мне кто-нибудь, при чем здесь клятва? Я что, сам того не осознавая, снова столкнулся с неким не слишком пристойным эльфийским обычаем? Уф, как же сложно с этими ушастыми – не беседа, а прогулка по минному полю! И что, мне сразу его валить или предпринять еще одну попытку?

– Не хочешь, не называй, – я равнодушно пожал плечами и опустил руку с ложкой так, чтобы получить возможность быстро выхватить клинок из наруча. – Мне все равно, как к тебе обращаться. Кстати, буду рад, если согласишься откликаться на Ушастика. А клятва мне и вовсе не нужна. Я как-то привык, знаешь ли, без слуг обходиться.

Видимо, я двигался в нужном направлении, поскольку побелевшие пальцы эльфа на чашке расслабились, а на лице снова проступило удивление.

– Тогда зачем ты мне помог, если не собирался делать своим слугой?

– Мне нужен наставник-мечник, – не стал ходить я вокруг да около. – А ты превосходно владеешь клинками, раз сумел отбиться от стаи серых, поэтому у меня есть деловое предложение – возьми меня к себе в ученики. О цене потом договоримся. Достать деньги для меня не является проблемой… тем более, ты мне еще за лечебный эликсир кучу золота остался должен. Ну, что скажешь?

И снова я не смог предугадать реакцию эльфа. После моих слов он от изумления даже дар речи потерял и полминуты глупо хлопал глазами. Сообразив, что нападать на меня Ушастик пока не планирует, я вернулся к ухе и оторвался от нее, лишь услышав новый вопрос:

– То есть, ты не настаиваешь на долге жизни и предлагаешь мне стать твоим учителем?

– По-моему, именно так я и выразился, – ответил я с набитым ртом, не став возражать по поводу формулировки. – И вообще, ешь, давай, пока не остыло! Потом поговорим.

Ушастик взялся за ложку и осторожно попробовал мою стряпню. Вкус ухи явно пришелся ему по душе – тарелка быстро опустела, а мне пришлось подниматься и выделять из своего котелка добавку, которая исчезла с той же скоростью. Кстати, найденыш не показывал, что раны причиняют ему сколь-нибудь заметное беспокойство. Более того, я подметил, что заживали они с поразительной быстротой, прямо как у меня. Все-таки действенная штука – этот камиш. Да и регенерация у расы ушастых наверняка повыше, чем у людей будет, иначе эльфы не считались бы долгожителями.

Впрочем, этот тайм-аут в разговоре я вытребовал совсем не для того, чтобы восхищаться здоровьем найденыша, а для подведения итогов своей неудачей затеи. Да, моя идея не выгорела, и об учителе можно забыть. Если раньше я был уверен в том, что ушастый руками и ногами ухватится за возможность легкого и стабильного заработка, то сейчас от этой уверенности не осталось и следа. Изначально я планировал своим, не побоюсь этого слова, благородным поступком обеспечить его доверие к себе, надеялся получить благодарность, дружелюбное отношение и все прочее, что могло послужить в качестве основы долгому плодотворному сотрудничеству. А сейчас понял – все эти глупые мысли были навеяны той самой "Грозой орков", герой которой с легкостью заводил себе надежных друзей и соратников.

Да уж, не стоило забывать, что реальность куда тривиальнее. Сейчас я поражался тому, что даже не удосужился задуматься о целях эльфа. Ведь он оказался на Проклятых землях не просто так (с его мастерством найти более прибыльную и спокойную работу на территории Империи – раз плюнуть), и наверняка в его дальнейших планах появление ученика предусмотрено не было. Сейчас я понимал, какую глупость совершал, поворачиваясь к очнувшемуся эльфу спиной. Сейчас я осознавал, что даже если услышу положительный ответ на свое предложение, все равно не смогу доверять найденышу, поскольку ему ничто не помешает убить меня и забрать мои деньги.

Напрашивающийся вывод был однозначным – Ушастика нужно ликвидировать. И желательно прямо сейчас, пока он сыт (поскольку полный желудок замедляет реакцию) и не оправился от кровопотери. Других вариантов на горизонте не наблюдалось, так что когда котелок опустел, я подхватил его, подошел к найденышу, забрал у него тарелку с ложкой и как бы невзначай поинтересовался:

– Что-то надумал?

Я намеренно оставил посуду в своих руках, чтобы ослабить бдительность эльфа. Отец рассказывал, что это отлично действует, поскольку многие уверены – чтобы бросить посторонний предмет, требуется какое-то время. А отсюда в корне неверный вывод: оружие быстрее выхватит тот, у кого руки ничем не заняты. И это вовсе не наивность, которая у тренированного человека вызывает улыбку, а нечто на уровне подсознания. И сейчас я решил воспользоваться этим простейшим приемом, чтобы без проволочек покончить с ушастым, пока он не успел достать припрятанное оружие (если оно вообще было). Метать ножи не хотелось – эльф мог увернуться, поэтому я сделал ставку на один точный удар.

Ушастик внимательно посмотрел на меня уже без вызова и решительно заявил:

– Я согласен.

Поднявшись с дивана, он протянул свою руку. Это был очень удачный момент. Мне нужно было разжать ладони, выхватить стальную полоску из наруча и полоснуть ушастого по горлу. Он бы не успел даже отшатнуться, а мне после удара оставалось лишь отскочить подальше, чтобы не запачкаться, и сделать на всякий случай контрольный бросок…

Но вместо этого я вложил грязную тарелку в котелок и ответил крепким рукопожатием. Почему – не могу сказать. Да потому что сам не знаю! Может, сработал рефлекс на традиционный земной жест, может, сбило с толку изменение поведения эльфа или еще что-то, но я сделал то, что сделал. Правда, когда пальцы Ушастика сжали мою ладонь, сразу об этом пожалел, поскольку понял: сейчас он может рвануть меня на себя, выхватить мой кинжал или один из ножей на перевязи, и тогда умереть придется мне.

Однако ничего из этого найденыш делать не стал. Он вцепился в мою руку, словно в спасательный круг и затянул песню на неизвестном мне языке, очень похожем на эльфийский. Я сумел разобрать в ней несколько отдельных фраз, слова в которых, хотя и были исковерканными, но оказались понятными. Если собрать их воедино, выходило, что в данный момент эльф, призывая в свидетели богиню-Мать, брал себе ученика и клялся передать ему мастерство лесного стража. Это заявление так сильно ошеломило меня, что я напрочь позабыл о своих намерениях и тупо дожидался окончания странного ритуала.

Но одной песней дело не ограничилось. Как только отзвучала последняя строчка, вокруг наших кистей появилось странное свечение. Оно с каждой секундой делалось все ярче и ярче, а затем, будто живое, перетекло на запястья, сжалось, превратившись в сверкающие браслеты, и неожиданно вспыхнуло, ослепив меня. Потеряв возможность видеть, я ощутил резкую боль в том месте, где ранее находился этот живой свет, и попытался отдернуть руку. Однако эльф не дал мне этого сделать, он сжал пальцы так сильно, словно хотел переломать мне кости.

Пытаясь проморгаться, я выпустил котелок, с громким стуком упавший на пол, и схватился за рукоять кинжала, но извлекать его не стал, почувствовав, что боль начинает уходить. Когда же она превратилась в слабое жжение, а ко мне вернулась возможность видеть, эльф отпустил мою руку. Уставившись на многострадальную кисть, я обнаружил на ней татуировку – густую вязь мелких черных иероглифов, причудливым браслетом обернувшую запястье. Вспомнив, что только недавно видел весьма похожую татушку на шеи рабыни, я витиевато выругался на орочьем и перевел взгляд на Ушастика, физиономия которого выглядела весьма довольной, а на руке красовался аналогичный браслет.

– Так ты маг?

Мой вопрос был риторическим, поскольку теперь это было очевидно. А задал я его только потому, что внутри у меня кипела злость. Нет, не на эльфа, долгое время разыгрывавшего забавный спектакль, а на себя самого. Это надо же было додуматься – безо всякого принуждения сунуть руку в капкан! Болван? Согласен! Восхищался мощной регенерацией Ушастика, поражался количеству его амулетов, но так ни о чем и не догадался, хотя один только вид сожженных волков должен был натолкнуть меня на мысль о магии.

Сразу стало понятным отсутствие оружия у найденыша, его странное поведение, глупое обвинение в похищении и все прочее. Эльф все это время просто забавлялся, играя со мной, как кошка с мышкой! А когда ему надоело изображать клоуна, ушастый воспользовался магией и… что-то сделал. Что именно – фиг его знает, но я подозреваю, ничего хорошего. Может, превратил меня в своего раба, а может, что похуже. И самое обидное – я даже не сопротивлялся! Стоял и слушал странную песню, из последних сил надеясь на осуществление своей заведомо провальной затеи. Ну не дурак ли?

Однако мое самобичевание продолжалось ровно секунду. Когда она истекла, лицо эльфа дрогнуло и претерпело удивительную трансформацию. Оно вытянулось от удивления, а сам Ушастик потрясенно выдохнул:

– А разве ты – нет?