Глава 26
Герои и злодеи
Я плескался в реке, оттирал вонючую субстанцию со своей одежды и рукояти клинка и думал о том, что немного недооценил кочевников. Оказывается, у них есть еще и маги. Хотя их отсутствие было бы довольно странным, ведь среди всех прочих рас, населяющих этот мир, они присутствуют. Так что нужно было учесть этот фактор раньше. Сидя в прохладной воде, я вспоминал плетения, которые находились в камнях. Они были не слишком сложными, я без труда их запомнил и теперь принялся раскладывать на составляющие, выясняя, как все это работает.
Минут через десять, когда Марик принес мне другие штаны, я пришел к выводу, что ничего особого в плетениях не было, просто был несколько иным принцип их построения. Например, часть, отвечающая за их активацию, находилась рядом с запасом энергии, а меня учили, что в таком случае возможно непроизвольное срабатывание плетения. Также я отметил некоторое отличие в самом принципе сохранения запаса энергии – если я просто создавал емкость, то здесь ставился еще и своеобразный насос, поддерживавший плетение в активном состоянии даже после истощения резерва. Таких отличий было еще с десяток, но остальные являлись более мелкими и для неспециалиста интереса не представляли.
В общем, надевая штаны, я пришел к выводу, что уровень магов у степняков средний, если оценивать неведомых имперских мастеров как магов высочайшего класса, а тех недоучек, с которыми приходилось сталкиваться мне, как магов низкого уровня. Короче, с одним справлюсь легко, самонадеянно заключил я, с двумя – вполне возможно, если учесть запасы моей силы, с тремя и больше – проблематично. Будем надеяться, что маги кочевников строем не ходят и привыкли работать в одиночку. Надо будет добыть хоть одного, чтобы пообщаться с ним на профессиональные темы.
Новые плетения я отложил в памяти, чтобы потом можно было применить их на практике. «Свиной грипп» (так я обозвал второе) наверняка эффективно может работать и на людях, а если еще немного увеличить его энергетический запас и расширить управляющий контур, то можно сделать… Так, это пока оставим, займемся усовершенствованием, когда появится свободное время. А оно в ближайшем будущем вряд ли появится. Нападения участились, значит, пора менять тактику и уже самим делать вылазки в степь, перехватывая инициативу.
Возвращаясь с Волчонком к моей лошади, терпеливо дожидавшейся у стены и флегматично щипавшей травку, я решил, что завтра с утра возьму всех своих ребят, оставив на охране только воинов Хагела как более опытных, и отправлюсь с ними в степь искать тот лагерь, откуда к нам раз за разом посылаются отряды. В крайнем случае мы тем самым просто проведем детальную разведку местности за лесом, если не повезет с обнаружением противника. Да, пора переходить к активным действиям, ведь, сидя на одном месте, становишься более уязвимым.
Запрыгнув на лошадь, я пристроил сбоку узел с мокрой одеждой и подал руку Марику, который уселся позади меня. Вдвоем мы поехали к тому месту, где оставили лошадей Волчонка и диверсанта. Вряд ли там будут еще какие-нибудь сюрпризы, но перестраховаться все же стоило, поэтому я отправился туда сам, а не послал кого-нибудь. Поехали мы напрямую, не став делать крюк и проезжать мимо кладбища, как в первый раз, поэтому добрались намного быстрее.
Первым делом Марик натянул сапоги, а потом бросился разыскивать свою кобылку, уже успевшую куда-то удрать, и дал мне возможность без свидетелей обыскать вещи нашего диверсанта. Результатов я особых не получил. На нехитрой поклаже были видны следы переизбытка магического фона, но это могло быть всего лишь следствием перевозки амулетов. Проанализировав амулеты, я понял, что такая конструкция не обеспечивает хорошей маскировки. Вот мои амулеты, например, никогда не оставляют никакого магического фона. Энергия в них надежно закапсулирована и не «протекает» в окружающее пространство.
Седельная сумка порадовала меня полупустой флягой с водой, овощами, двумя кусками черствого хлеба, саблей в довольно неплохих ножнах и колчаном со стрелами. Сам лук был приторочен к седлу. Больше никаких полезных вещей я не нашел. Дождавшись появления Марика, я забрал лошадь со всем добром и мы отправились в Город. А там нас уже встречали. Новость о героизме Волчонка разлетелась быстро, и многие жители, не принимавшие участия в событиях, спешили посмотреть на своего спасителя. Под их взглядами и перешептываниями (они разве что пальцами при этом не тыкали!) Марик стушевался и постарался спрятаться за моей спиной, но я обернулся и сказал ему с улыбкой:
– Нет уж, раз отличился, то теперь расхлебывай последствия!
Парень тяжело вздохнул, а некто особо сообразительный в толпе крикнул:
– Спасибо тебе, Марик!
И тут как будто прорвало плотину. Сразу все стали выкрикивать благодарности, здравицы новоявленному герою. Многие подошли к нам и старались лично поблагодарить парня. Две девчушки даже сунули Марику букеты ромашек. Волчонок сидел на лошади, покраснев и опустив взгляд.
«Ладно, нужно спасать паренька», – подумал я и крикнул:
– А ну, люди добрые, пропустите героя, у него еще дел полно!
Толпа понемногу расступилась, но энтузиазма не потеряла. Продравшись сквозь такое окружение, мы отправились к загону, где и сдали своих лошадей под опеку местных пареньков. Волчонок в отсутствие своих фанатов немного повеселел и даже спросил меня:
– А каких у меня дел полно?
– А тебе еще сегодня на кухне тарелки мыть или ты уже забыл? – ехидно ответил я.
Вздохнув, Марик опять повесил голову.
– Не расстраивайся, грязные тарелки – это не смертельно. Зато побудешь денек вдали от благодарных горожан, а до завтра они немного поутихнут или найдут себе нового героя, – утешил я парня.
– Точно? – с надеждой спросил он.
– Зуб даю! Я ведь сам через это прошел.
Парень снова приободрился и уточнил:
– А почему именно зуб?
– Присказка такая. А что, у вас так не говорят?
Марик помотал головой.
Я посмотрел на солнце:
– Не пора ли подкрепиться? Время-то уже обеденное.
Парень с радостью согласился, и мы отправились к дому Хагела, зайдя по пути ко мне и оставив мои мокрые вещи и трофеи.
В столовой уже шло общее собрание, на котором присутствовали все защитники Города.
– Ну где вы ходите?! Куда пропали? – раздались недовольные крики моих бойцов, когда мы появились на пороге.
Я оглядел столы. На них были расставлены тарелки с уже наверняка остывшей едой и кружки, явно не пустые. С дальнего конца столовой к нам приближался Хагел. Поняв, что сейчас будет, я шагнул в сторону, открывая Марика для всеобщего обозрения. Остановившись перед ним, Хагел торжественно произнес, мимоходом сунув мне одну из кружек, что держал в руках, а вторую отдав Волчонку:
– Марик, сегодня ты показал себя настоящим защитником нашего города. Поверь, немногие рождены для славных подвигов, немногие могут похвастаться своим героизмом, но сегодня ты попал в их число, и я с радостью поздравляю тебя с этим. Ведь именно сейчас ты доказал, что Алекс не зря принял тебя в свой отряд, именно сейчас ты стал настоящим воином!
Бойцы начали вставать со своих мест, поднимая кружки.
– За Марика!
– За героя!
– За воина!
Волчонок опять покраснел и оглянулся на меня в поисках поддержки, но я только улыбнулся и поднял кружку, внеся свою лепту:
– За нашего разведчика!
А затем Хагел опрокинул свою кружку в себя и все дружно последовали его примеру. Вино было кислым, невкусным, поэтому я сделал всего несколько глотков. Ну а после началось празднование и чествование Марика. Ему пришлось детально рассказать обо всем происшедшем, так как я от этого дела самоустранился, отдав должное обеду. Хагел впервые на моей памяти присоединился к нам, шепнув мне мимоходом, что кузнец уже приготовил вторую партию металла на переработку для моего «амулета». Я мысленно выругался, так как даже и не думал повторять свой опыт с изготовлением эльфийской стали. Все защитники были уже более-менее облачены в доспехи, причем, судя по последним партиям, кузнец начал экспериментировать с кожей и тканью, делая нечто наподобие наших бронежилетов. Клинки уже также были у каждого, за что ему только честь и хвала. А создавать переизбыток данного продукта было весьма чревато. Я, вообще-то, за него хотел получить довольно неплохие деньжата, а тут приходилось потеть абсолютно бесплатно.
Поразмыслив немного, я все же пришел к выводу, что переработать хоть часть все же придется. Моим бойцам нужны вторые клинки, так как щит им уже вряд ли нужно будет держать, а двуручная техника хоть и требует гораздо больше времени для освоения, но гораздо эффективнее обычного владения мечом. Тем более что с таким оружием, которое может легко перерезать вражеский клинок, мои парни, даже будучи дилетантами, сумеют на равных противостоять степнякам, а в будущем… Какое будущее, оборвал я себя. Как будто у меня будет время, чтобы преподать им парочку уроков владения мечом. Размечтался. Тут выясняется, что нам будут противостоять еще и маги, а я все планы строю.
Быстро доев свою порцию, я еще раз поздравил вконец смущенного Марика и, покинув шумное празднование, направился к нашему кузнецу. Интересно, сказал ему Хагел, что я маг, или все же промолчал об этом, как мы и договаривались? Меня тревожила эта мысль потому, что я раньше вроде бы говорил, что у меня амулет для превращения металла одноразовый, а теперь вдруг выяснится, что у меня их два… Нет, одна ложь рождает следующую, так можно и запутаться. Проще было сразу признаться, а я все темнил. Кстати, а почему я все еще скрываю свои способности? Разве они и вправду сделают меня чудовищем в глазах окружающих? Ведь жители Города сегодня спокойно восприняли истинную сущность Марика… Хотя «спокойно» – это немного не то слово.
Идя по улицам Города к кузнецу, я все думал, почему же продолжаю ото всех таиться. Пройдя с десяток дворов, я обнаружил причину – мой характер. Оказывается, все дело лишь в том, что я состоял как бы из двух половинок, двух разных сознаний. Одно из них – человеческое, которое никогда не использовало магию и, естественно, не привыкло жить с этим качеством, а второе – эльфийское, которое уже давно привыкло скрывать свои знания от сородичей. Вот потому мне привычнее стрелять из лука, чем поражать врагов плетениями, вот почему мне не доставляет особого неудобства сокрытие моих талантов от окружающих. Просто такой у меня характер!
Дойдя до кузницы, я услышал доносившийся из нее грохот и лязг.
– Здесь куют металл… – пропел я и вошел.
Вашун встретил меня с радостной улыбкой и показал большую груду металла, получившуюся из трофейного оружия. Скользкую тему про мой амулет он поднимать не стал, а просто доложил, что скоро приступит к ковке кинжалов. Я похвалил его и попросил еще сделать каждому воину второй клинок по моему образцу. Вашун почесал в затылке, что-то прикидывая, а потом заверил меня, что стали, что я сделаю, должно с лихвой на это хватить. Это было хорошо, так как больше я таким заниматься не был намерен, за спасибо обеспечивая весьма дорогим оружием армию Мардинана. Нет уж, лавочка закрывается, господа хорошие. Отныне все только за деньги!
Дождавшись, пока все посторонние покинут кузницу, я присел перед бесформенной грудой металла и сосредоточился. Не то чтобы я особо напрягался, но в этот раз процесс прошел значительно быстрее. Уже через пятнадцать минут передо мной была раскаленная глыба эльфийской стали, которую я быстро разрезал лезвиями на маленькие бруски, а затем остудил. Отряхивая свои штаны от мусора, я решил в следующий раз немного поэкспериментировать. Ведь и Черный меч должен быть из похожего материала, значит, теоретически я могу создать и его. Нужно только найти правильный алгоритм и догадаться, как встроить в металл свойство отражения любой магии. Кое-какие идейки уже забрезжили в моей голове, но для них опять не хватало времени. Завтра в степь, нужно будет приготовиться получше, да и выспаться перед дорогой не помешает.
Выйдя из кузницы, я обнаружил Вашуна все в той же пивной. Он расслаблялся, в одиночестве потягивая кисловатый напиток. Услышав, что все готово, он одним махом допил свою кружку и хотел было уже возвращаться к работе, но я задержал его еще на полчасика, показывая, как можно прилично сэкономить материал, делая шлемы, непохожие на ведра. Оказалось, что этот вариант был в ходу только из-за того, что клепать их удобнее. Когда же я рассказал ему о круглом шлеме с широким забралом и большим воротом, защищающим сзади шею, он признал, что мой вариант куда более удобен в производстве. Показав Вашуну, как его легче всего сделать из составных частей, я сказал кузнецу, что толщина стали может быть совсем ерундовой, так что весить эта каска в итоге должна совсем немного, иначе лучше сразу вернуться к привычным ведрам.
После этого я пожелал мастеру не перенапрягаться и отправился к себе домой. Идя по улице, я столкнулся с моими парнями, что в приподнятом настроении отправлялись к загону с лошадьми, прихватив с собой луки и сопровождаемые несколькими инструкторами из числа воинов Хагела.
«Похоже, праздник длился долго», – подумал я, не став к ним присоединяться.
Мне эти тренировки не слишком нужны, зато пообщаться с королем не мешало бы. Договорились же, что буду докладывать почаще, так что придется отчитываться, хотя данных почти никаких, одни догадки.
Придя к себе, я сел на лавку и достал разговорный амулет. Но не успел его сжать в руке, как услышал на улице неторопливые шаги, направлявшиеся явно к моей двери. Кого еще там демоны несут? Я спрятал амулет в карман. Через мгновение раздался легкий стук в дверь и знакомый голос мягко спросил:
– Алекс, вы разрешите мне войти?
Открыв дверь, я обнаружил на пороге местного священника.
«Вот и пришли мои проблемы», – пронеслась мыслишка в голове.
– Здравствуйте, святой отец, чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался я.
– Я давно хочу поговорить с вами, да все не было подходящего случая. Вы позволите мне зайти и отнять у вас немного вашего драгоценного времени?
Ну, прямо как проповедники на Земле, что постоянно ходят в гости по утрам и вечерам, да еще и задалбывают телефонными звонками. Я посторонился и пропустил нежданного визитера в комнату. Оглядевшись, святой отец произнес:
– А у вас тут весьма скромно, я бы даже сказал, здесь властвует аскетизм. Эта обитель подошла бы благочестивому монаху, но никак не воину.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – указал я ему на лавку и добавил, когда святой отец примостился на краешке: – Как-то не было времени заниматься обустройством жилища…
– Да-да, знаю. Все дела, заботы по защите Города, – подхватил священник. – Не нужно оправдываться, я все прекрасно понимаю.
Он замолчал, рассматривая меня. Ладно, поиграем по его правилам, раз уж он так хочет.
– И о чем вы хотели со мной поговорить? – спросил я, пододвинув тяжелый стол и усевшись на него напротив гостя.
Священник с неодобрением покосился на мое весьма неприличное поведение. Да, я прекрасно понимал, что сидеть на столе некрасиво, но больше мебели у меня в доме не было, так как все уже давно растащили запасливые соседи. А стол и лавку не вынесли только потому, что им проще было сделать новые, чем возиться с этим старьем. Так что пришлось мне проявить такую грубость, ведь садиться рядом с ним я не хотел, и теперь священнику приходилось смотреть на меня снизу вверх, что не добавляло ему комфорта.
– Я бы хотел поговорить с вами о жизни, – заявил священник.
– О моей жизни? – уточнил я, готовясь к обвинениям.
– Не только. Я хотел бы спросить вас: знаете ли вы, что каждая жизнь бесценна? – священник пытливо взглянул мне в глаза.
– Читал в детстве об этом, – признался я.
– А знаете ли вы, что Единому не угодно насильственное лишение жизни своих творений?
– Догадываюсь.
Эта игра в вопросы и ответы начала мне надоедать.
– А…
– Святой отец, – прервал я гостя. – Перестаньте кружить вокруг да около! Как вы справедливо заметили, у меня еще много планов на сегодня, ведь мне еще ребят готовить к завтрашней вылазке в степь, так что сразу переходите к делу.
Священник недовольно посмотрел на меня, но все же вывалил то, с чем пришел, обойдясь без пространной преамбулы.
– Я уже давно за вами наблюдаю, Алекс, и вижу, что вас совершенно не волнует ценность человеческой жизни. Меня это тревожит, так как подобные настроения проникают в сердца молодых воинов, что обращаются ко мне за словом поддержки и утешения. Более того, несколько молодых людей прямо мне заявили, что врагов жалеть нельзя и что учение Единого говорит об этом не совсем верно. В ответ на мои расспросы о том, кто же такое им поведал, молодые люди указали на вас. И теперь я пришел сюда, чтобы хоть немного развеять заблуждения, царящие в вашей душе. Я хотел бы спросить вас: где вы нахватались подобной ереси и как можете попирать основы нашей веры?
Так вот оно что! Фу-ух, а я уже переживать начал.
– Святой отец, – спокойно ответил я. – Я никак не хотел «попирать» вашу веру и веру ваших прихожан, я всего лишь забочусь о своих подчиненных. Я не проповедую отречение от Единого или веру в какого-то другого бога, я просто стремлюсь сохранить как можно больше жизней своих ребят, а это зависит от того, насколько качественно они будут уничтожать врагов. Если вас это не устраивает, пожалуйста, оставьте свои мысли при себе и не пытайтесь навязывать их моим парням. Поверьте, я не угрожаю вам и не пытаюсь никоим образом обидеть. Просто я уверен, что будет намного лучше, если мои бойцы будут встречать врага не с верой в сердце, а с мечом в руке.
Священник вздохнул и мягко произнес:
– Сын мой, я начинаю понимать, что вы много плохого испытали в своей жизни, раз в каждом встречном видите врага.
Я усмехнулся в ответ:
– О, поверьте, это далеко не так!
– Но ваши слова это подтверждают.
– Я просто хотел сказать, что каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Вы должны утешать страждущих и наводить порядок в их душах, а я должен защищать людей от врагов. Разве это не справедливо?
Священник подумал и возразил:
– Но вы же проповедуете насилие своим людям, разве это правильно?
Я выдохнул. Похоже, разговор затянется надолго.
– Отче, я не проповедую насилие ребятам, я только хочу, чтобы они не размышляли, убивая врагов, не терзали себя сомнениями, а просто делали свое дело, защищая мирное население.
– Но вы же говорили им, что жалость к врагам недопустима, а это не так!
– Неужели? – с иронией спросил я.
– Да! – с уверенностью кивнул священник. – Любое создание Единого, даже погрязшее в грехах, может исправиться и вернуться на путь истинный. Не стоит лишать его жизни только потому, что его заблуждения противоречат вашему мировоззрению.
– Отче, а разве применимо это к степнякам? – поинтересовался я.
– Это касается всех разумных созданий, – отрезал мой гость.
И этот священник живет на границе? Разве он не повидал жизнь во всех ее проявлениях? Разве на его глазах не убивали людей? Как он вообще может после этого говорить такое?
– Святой отец, а вы давно здесь живете?
– Уже год.
– И что, жизнь вас еще не убедила в несправедливости ваших утверждений? Как такое возможно? Вы что, не замечали нападений кочевников, убийств защитников Города? Вы ведь сами только недавно провожали в последний путь ваших прихожан. И теперь выходит, что вы оправдываете действия степняков, потому что они просто заблуждались?
Я начинал потихоньку закипать.
«Спокойно, – сказал я себе. – Если ты дашь ему в морду, ничего не поменяется, а вот люди просто не поймут».
– Не искажайте мои слова! – ответил мой гость. – Я не говорил, что их нужно оправдывать, я лишь сказал, что их нужно пожалеть! Они не понимают, что творят и какая им будет уготована расплата за все их грехи. Я не говорил, что нужно бросать оружие при набеге и уговаривать их обратиться в лоно истинной веры, но все же им нужно давать хотя бы возможность исправиться! Вы же лишаете их этого!
– Это когда же это?
– Вы хладнокровно убиваете пленных, пытаете их. Я вижу, что в вас нет ни капли сострадания к загубленным вами заблудшим душам. Это очень плохо, ибо свидетельствует о том, что тьма уже глубоко проникла в ваше сердце.
Тьма? Это о чем он?
Священник покивал, глядя на мое удивленное лицо:
– Да-да, тьма уже вовсю завладела вашими помыслами и постепенно уничтожает вашу душу. Ваши заблуждения – не что иное, как результат ее губительного воздействия. Посмотрите на себя, ведь вы стали хладнокровным и безжалостным убийцей, разве вы не видите этого?
Я задумался и кивнул. Правильно меня эльфы так назвали, ведь, судя по моим делам, это прозвище я оправдываю на все сто. Правда, в их пророчестве говорилось, что я принесу многие смерти народу эльфов, а не степняков, которых я за последние дни уничтожил немало, но одно другому совсем не мешает.
Священник вздохнул и мягко сказал:
– Мне жаль вас, Алекс. Разве вам не тяжело жить, имея на душе такой тяжкий груз грехов? Разве вам не хочется очиститься от скверны? Расскажите мне, как вы дошли до этого?
Так вот в чем дело! Неужели все упирается в банальное любопытство?
– Святой отец, я не привык раскрывать свою душу перед каждым встречным. Более того, в целом мире всего одна живая душа знает почти все мои тайны, и я хочу, чтобы так осталось и впредь. Если вам жаль меня, то я прямо вам заявлю – оставьте свою жалость для других. Да, я убийца, но мне это ничуть не мешает. Более того, сейчас я – единственная надежда Города, поскольку без меня он бы уже был захвачен врагом. Если вам все еще интересно, то меня все же немного тяготит то, как легко я убиваю. Но это больше наследие моего прошлого, когда родители мне говорили примерно то же, что и вы сейчас – о том, что жизнь бесценна и прочая… Да, я ничего не чувствую, когда убиваю врагов, но я прекрасно понимаю, что это хорошо, ведь если бы они мне снились в кошмарах, было бы значительно хуже!
– Но это позволило бы вам сохранить свою бессмертную душу. Ведь переживания по поводу содеянного есть не что иное, как отражение нашей души!
– Нет, это всего лишь результат нашего воспитания. Если одному ребенку всю жизнь твердили, что убийство – это плохо, а второго с рождения обучали искусству боя, то результат будет вполне очевиден.
Мой гость сокрушенно покачал головой. Мы немного помолчали.
– А может быть, вы убиваете так легко, потому что это всего лишь люди? Не задумывались ли вы над этим? – попробовал священник другой подход.
Я сначала не въехал:
– Что вы имеете в виду?
– Я хотел сказать о том, что вы ничего не чувствуете только потому, что это не ваши соплеменники. Будь на их месте эльфы, чувствовали бы вы жалость к ним?
– Поверьте, эльфы никогда бы не стали действовать так глупо, но если бы вдруг именно они были по ту сторону Города, то я убивал бы их также без лишних эмоций. И то, что они мои соплеменники, только добавило бы мне скорости в их умерщвлении, поскольку я знаю, что никто, кроме меня, в этом городе не смог бы противостоять им на равных, а потому не стал бы с ними долго возиться…
Я замолчал и подумал, что опять распустил свой длинный язык. Вон, теперь священник сидит, настороженно на меня уставившись. Наверное, думает, что я и его с легкостью сейчас прирежу, а потом закопаю за домом под малиной. Кстати, давно нужно было глянуть, что у меня там растет… Так-так, пора бы и выпроваживать гостя, который отнял у меня столько свободного времени. Однако священник все не унимался:
– Но почему же вы так ненавидите все живое?
– Придержите коней, святой отец! Безразличие вовсе не означает ненависть.
– Но до этого ведь совсем недалеко.
– Согласен, – кивнул я. – Но сейчас я не испытываю ненависти к врагам, а тем более, как вы сказали, ко всему живому. Я просто стремлюсь задавить свои чувства, чтобы они не мешали мне во время боя. Даже ненависть может помешать профессионалу в момент нанесения удара, поэтому в бою нужно всегда иметь ясную голову.
– Но ведь вы чувствуете горечь утраты, беспокоитесь за своих воинов, значит, в вашей душе есть еще искорка Единого, которую он вложил в вас при рождении, – продолжал настаивать священник.
– Конечно, ведь после схватки я позволяю себе расслабиться. Я же все-таки не бездушное оружие, а живой человек.
– Да, я заметил, что ничто человеческое вам не чуждо. Вам не противны плотские удовольствия, не так ли? («Это он про Кару, что ли?» – подумал я.) Вы также очень чутко относитесь к красоте…
Тут я непонимающе посмотрел на святого отца, так что он счел нужным пояснить:
– Я видел, как вы рассматривали картины в храме, а это свидетельствует о том, что вы открыты для истинной веры, не отрицаете Единого. Так почему же вы не признаете основу его учения?
О, кстати, раз напомнил о картинах, нужно кое-что у него спросить, а то засело у меня в голове, как заноза.
– Да, меня весьма заинтересовали ваши полотна, – ответил я. – Не объясните, что изображено на них, чтобы я до конца мог понять их смысл?
Священник прямо расцвел:
– Конечно, сын мой. На первой из них запечатлен Единый в момент сотворения первых людей и наделения их божественной искрой. Это…
– А можно сразу перейти к картинам, что висят на боковых стенах храма, – попросил я священника, понимая, что описание торжественного момента введения в мир первых юнитов может затянуться.
Святой отец недовольно поморщился, но все же пояснил:
– На той, что висит на правой стене, изображена решающая битва сил Света и Тьмы, что произошла около пяти сотен лет назад. На ней запечатлен момент, когда Единый дает воинству Света оружие веры, что способно сокрушить непобедимого Темного мага…
– Тогда тот поверженный воин, что нарисован на полотне напротив – и есть Темный маг? – догадался я.
– Это так, – подтвердил священник. – На ней показан тот момент, когда Единый склоняется над поверженным противником, что погасил в себе изначальную искру, дарованную ему Создателем. Именно эта полотно учит нас не осуждать своих врагов, а пожалеть и понять их.
«Ага, – усмехнулся я. – Как говорится, возвращаясь к теме разговора…»
Но мне все еще был неясен один момент.
– А какой расы был Темный маг? – спросил я.
– А разве это так важно?
– Просто интересно. Я никогда не слышал никаких упоминаний о расе с таким внешним видом. Не демон ли? – продолжал настаивать я.
– Нет, не демон. Предания и летописи тех времен гласят, что он был обычным человеком, пока не впустил в сердце саму Смерть. После этого он изменился, лишился способности чувствовать и изменил свой облик на тот, что изображен на картине.
Священник задумался, а потом мрачно произнес:
– Знаете, Алекс, а вы очень на него похожи.
Я даже рот открыл после такого заявления, но потом все же выдавил:
– Это чем же? Ушами? Только это еще ничего не доказывает!..
– Нет, я говорю не о ваших ушах, я о вашем безразличии к смерти.
Я поспешил пресечь ход мыслей священника:
– Нет, к смерти я отношусь не безразлично. Мне же все-таки больно видеть, как умирают мои парни! И я, конечно, не желаю смерти моим родным, друзьям, просто знакомым, я не хочу, чтобы убивали беззащитных жителей этого города!
Священник внимательно на меня посмотрел, как будто ожидая, что сейчас я потемнею, а мои глаза станут желтыми. Не дождавшись от меня таких изменений, он вздохнул и сказал, поднявшись с лавки:
– Я вижу, что Тьма еще не полностью завладела вашей душой, но направить вас на путь истинный у меня уже не получится. К сожалению, вы, словно орех, спрятались за твердой скорлупой безразличия и настороженности, и я не в силах уговорить вас раскрыться. Одно могу пожелать вам напоследок – постарайтесь сохранить огонь той изначальной искры у себя в сердце. Если он потухнет, вы вполне можете повторить путь Темного мага.
Священник повернулся и вышел из моего дома, а я все сидел и думал над его словами. Ни фига себе, поворот сюжета! Только-только все начало налаживаться, и тут такой сюрприз – оказывается, у меня есть возможность стать Темным магом. Священник прямо так и сказал. Мне не хотелось в этом признаваться, но были детали, которые свидетельствовали в пользу этой версии. Мое циничное отношение к чужой смерти – раз, мои магические способности – два, и напоследок – моя таинственная темная подруга, что приходит ко мне в момент тонкой грани перехода от яви ко сну. Короче, вывод напрашивался весьма очевидный…
Гад, этот священник: пришел незваным, наговорил кучу гадостей, испортил настроение и слинял! И как это называется? Свинство самое натуральное, за которое в приличных местах в морду дают! И главное – сделал выводы на совершенно пустом месте, ведь он еще даже не знает, что я маг… Или знает? Если мои парни пришли к нему исповедаться, а он потом вывалил мне свои претензии, что мешало покаяться ему в жилетку той же Нараде или Хагелу? Нет, Хагел отпадает, он исповедоваться точно не будет, а вот насчет знахарки у меня большие сомнения. Тогда почему он прямо мне не сообщил – ты Темный маг, милости прошу на костер! Или знает, что у самого силенок меня скрутить не хватит, поэтому будет потихоньку настраивать моих бойцов, чтобы подсобили? Нет, будем считать, что святоша ничего обо мне не пронюхал, иначе появляется совсем гнилая карта в колоде. Мне еще только внутренних проблем не хватало в отряде!
Вздохнув, я решил, что нужно будет на досуге в степи поговорить с ребятами, чтобы исключить всякие нехорошие поползновения в мою сторону, да и за священником приглядывать не помешает. А по поводу моего будущего нужно основательно подумать. Что-то мне подсказывало, что и черное колечко, и моя подруга появились не просто так. Вряд ли это во что-нибудь не выльется. Может, не сейчас, но это точно к чему-нибудь меня приведет. И вполне возможно, что в недалеком будущем я стану новым Темным магом в этом мире. Это меня не сильно пугало, так как «темный» далеко не всегда значит «плохой», а к Темноте я уже давно стал относиться по-дружески. Так что меня подобная перспектива не расстраивала, хотя и весьма настораживала.
Нет, стать таким, как он, я бы точно не отказался, ведь он был явно неслабым магом при жизни, раз его сумели завалить только неким божественным оружием. Напрягала только всеобщая ненависть, которой его облили сверху донизу. Возможно, это стало результатом известной поговорки о том, что историю пишут победители. Я более чем уверен, что та армия нечисти на самом деле состояла из обычных людей или же не совсем людей, сражавшихся за свою правду, да и противостоящая им армия не была такой светлой, как на картине. Сейчас уже вряд ли можно узнать все подробности той битвы и того, как маг дошел до такой жизни, но могу ему только посочувствовать.
Ладно, пора заниматься делами, ведь в ближайшие дни я точно Темным магом не стану, а значит, и переживать по этому поводу незачем. Хотя перспективы прямо-таки радужные. Нужно будет потом порыться в гномьих архивах, чтобы найти упоминания о событиях тех лет. Если уж Алонка добралась до «правильной» истории, то и я смогу что-нибудь полезное откопать для себя. Я усмехнулся, вспомнив слова священника. Надо же, «повторить путь Темного мага»! Я же не дурак какой-нибудь! Имея наглядный пример перед глазами, разве я стану повторять чужие ошибки?
