Глава 25
Сигналки и сюрпризы
Ну а после ужина были похороны. Уж насколько я не любил данные мероприятия, но сегодня мне обязательно нужно было присутствовать на нем, ведь как-никак погиб один из членов моего отряда, а это накладывало определенные обязательства. В этот раз процессия была весьма небольшой – присутствовали только мои ребята, Хагел с теми воинами, которые не отправились дежурить, и еще несколько десятков местных. А все началось походом из церквушки…
В этот раз я присутствовал с самого начала церемонии и мог наблюдать за тем, как городской священник проводит какие-то ритуалы у тела Кина, скрещивает ему руки на груди и читает заунывные тексты на непонятном мне языке. Я в этот момент больше наблюдал не за его действиями, а рассматривал церквушку, которая оказалась довольно симпатичной. В тусклом пламени десятка свечей в потемневших от старости подсвечниках я рассматривал картины, развешанные по стенам. Иконами у меня их назвать язык не поворачивался. На них не было нарисовано никаких традиционных нимбов над головами персонажей, что повсеместно приняты у нас, как не было и Святой Троицы.
Картин было четыре. На первой я увидел массивного старца с белой пушистой бородой, простиравшего руки над коленопреклоненными мужчиной и женщиной. Из ладоней Единого (а кем же еще мог быть этот старец?) изливалось белое сияние на людей. «Плодитесь и размножайтесь» – так я окрестил для себя эту картину и перешел к следующей. На ней была изображена сцена перед масштабной битвой. В правом углу рин… – тьфу ты! – поля располагалась армия нечисти, насколько я мог заметить, состоявшая из уродцев всех форм и размеров. Она была черной, что было вполне естественно. Напротив нее располагалась армия светлых, как мне показалось, состоявшая из одних людей в белых одеждах, а посередине возвышался сам Единый, протягивающий людям меч.
«Понятно, – подумал я. – «Не мир, но меч принес я вам». – И повернулся к третьей картине.
Вот она меня удивила. На ней был изображен печальный Единый, который склонился над убитым человеком. Хотя нет, человеком этот воин никак не являлся. У него были удлиненные острые уши и широко раскрытые ярко-желтые глаза, они сильно выделялись на фоне его темной кожи. Сравнив воина с виденными мною ранее темными эльфами, я отбросил предположение, что он из их числа. Кожа была намного темнее, да и уши совсем не той формы. Эту расу я так и не смог определить, хотя вроде бы изучил в эльфийском лесу всех разумных. Я продолжал вглядываться в воина на картине. Чем-то он был мне очень симпатичен. Наверное, упрямством, застывшим на лице, волевом и благородном. Я уж было подумал, что Единый наклонился над воином, чтобы воскресить его, но потом заметил, что меч, торчащий из тела темного, уж очень напоминает клинок, который бог вручил людям перед битвой.
«Понятно, – вновь подумал я. – Битва для нечисти закончилась неудачно».
Во мне даже шевельнулась жалость к поверженному воину, как я догадался, предводителю темной армии. Ведь он привел своих для честной битвы, а светлые достали козырь из рукава – божественное оружие, которым и закололи храбреца. Нечестно вышло, неудачное изображение для того, кто хочет всем сердцем уверовать в постулаты этой религии. Хотя, возможно, другие этого момента просто не замечают, это у меня так мозги заточены. Пожалев еще раз погибшего полководца, бывшего достойным противником, раз даже Единый выказывает ему на этой картине толику уважения, я повернулся, чтобы рассмотреть последнюю картину, висевшую прямо над входом.
Едва бросив на нее взгляд, я поперхнулся, а потом быстрым шагом покинул церковь, прижав ладонь ко рту. Зашел за угол, где росли зеленые кусты и не было никого из свидетелей, и стал пытаться унять смех, рвавшийся наружу.
«Только бы не расхохотаться, – подумал я. – Стены церквушки очень тонкие, все сразу услышат, и получится весьма некрасиво».
Но сдержаться было очень сложно, так как перед глазами стояла эта последняя картина. Почему меня она так рассмешила, спросите вы? Отвечу – на ней был изображен Единый, который, вытянув вперед правую руку, с серьезным лицом указывал пальцем на всех, кто смотрел на картину. Его поза, а также этот указательный палец очень походили на известный земной плакат «Ты записался добровольцем?». Единственным отличием от бравого красноармейца было то, что вместо винтовки Единый в левой руке держал листок пергамента, что еще больше подтверждало данное название.
Я закрыл лицо руками, пытаясь вспомнить, зачем вообще пришел сюда. Это же печальное событие, Кин погиб, причем погиб глупо и случайно. Меня стало немного отпускать, но смех все еще рвался наружу, заставляя задерживать дыхание, чтобы не фыркнуть ненароком. Сзади подошел кто-то и положил руку на мое вздрагивающее плечо. Это немного лишило меня веселости. Прежде чем я обернулся, сзади раздался голос Хагела:
– Не переживай так, Алекс. Ты не виноват в его смерти, не нужно так убиваться. Все наши судьбы в руках Единого, который сегодня решил забрать к себе душу этого славного парня…
Так он подумал, что я тут рыдаю, что ли? Ни фига себе! Это меня вконец отрезвило и прогнало мое веселое настроение. Вот гад, такое состояние испортил! Ладно, не буду же признаваться ему, что я здесь банально пытался не заржать, так что пускай думает, как хочет. Хотя это немного странно выходит, если посмотреть со стороны. Воин, который одним махом расправляется с сотней противников, так убивается по своему подчиненному. А если он еще подумает, что мы с Кином… Нет, не такие тут нравы, подобное далеко не приветствуется и уж точно не афишируется.
– Алекс, процессия уже выходит из церкви, ты присоединишься? – спросил Хагел.
Я убрал руки от лица, вытерев несуществующие слезы, чтобы подтвердить версию командира, и кивнул, повернувшись к нему.
– Тогда пойдем, – сказал Хагел и первым вышел из-за угла.
Я последовал за ним с серьезным выражением лица и подошел к похоронной процессии, что медленно выдвигалась из церквушки. Впереди шел священник, а за ним мои парни несли носилки с телом Кина. Сохраняя каменные выражения лиц, мы подошли к святому отцу и пристроились по бокам.
В этот раз шествие не затянулось, не было женщин, несущих свечки, хотя зажженные факелы парням все же выдали. Мы торжественно прошли через весь Город, вышли из черного входа и направились к кладбищу. По причине малочисленности виновников торжества священник ограничился весьма коротким рассказом о доблести моего бойца, который отдал свою жизнь за других. Когда он уже было собирался передать слово для прощания мне, Хагел вдруг коротко качнул головой, и священник быстро закруглился и велел парням засыпать могилу, коротким жестом благословив усопшего.
После этого все разошлись по домам, а я, пользуясь случаем, предупредил своих парней, чтобы и сегодня были наготове. Да, нападения я ждал не раньше, чем денька через два, но подстраховаться все же не мешало. Поэтому я после того, как вернулся в Город, зашел еще и в загон, где держали лошадей. Там дежурили два паренька, которые заверили меня, что сегодня и впредь конюшня будет готова снарядить всадников в любое время суток. Я подивился их рвению. Не иначе как Хагел побеспокоился о том, чтобы задержек перед отправкой отряда больше не возникало. Поблагодарив мальчишек, я отправился спать, так как на Город уже давно опустилась ночь, а утро сегодня было весьма суетливым.
Вот только сразу заснуть мне не удалось – в моем доме уже ждала Кара, которая, счастливо улыбаясь, напомнила мне о вчерашнем долге. Она ушла только через час, умиротворенная и весьма довольная, а я еще облился водой из заботливо наполненной кем-то бочки во дворе, смывая с себя тяжкий трудовой пот. В этот раз я даже не почувствовал, когда ко мне пришла Темнота, а просто нырнул в угольную яму, из которой тем не менее вынырнул через пять минут, когда в моей голове прозвенел будильник. Матерясь на все лады, я накинул форменную куртку, подхватил оружие, выбежал во двор и крикнул:
– Тревога! Отряд, по коням!
В этот раз задержка была совсем пустяковой – всего полторы минуты понадобилось отряду, чтобы получить оседланных лошадей. Теперь я уже не увидел полуголых бойцов, все явились при оружии и с полными флягами лимэля. Это я проверил отдельно. Секунду помедлив, я приказал всем воинам Хагела остаться в Городе, так как сработала одна из сигналок в юго-западном направлении, что было весьма недалеко от той точки, где моя цепь сигнальных линий заканчивалась. Я очень опасался второго отряда, который мог подобраться к городу незаметно, поэтому мы и выехали всего двумя десятками, направляясь к месту тревоги.
Чтобы добраться до него, нам потребовалось минут сорок пять, но по пути никакого напряжения внутри я не ощущал. Или это мое шестое чувство вдруг испортилось, или действительно враг был еще далеко. Осматривая окрестности магическим зрением, я вел свой отряд, все больше замедляясь и понимая, что скорее всего тревога была ложной. Но как им это объяснить, не рассказывая при этом, что я маг? В общем, в один прекрасный момент я указал парням на небольшую поляну, которой мы достигли, и приказал:
– Занять позиции с северной стороны, приготовиться к отражению атаки, а я пока пойду разведаю обстановку.
Я спрыгнул с лошади, оставив на ней свой лук с колчаном, и побежал к месту прорыва. Так я и знал! Когда спустя пять минут я достиг нужного места, то обнаружил поблизости только сонную лошадь с пустым седлом. Выругавшись в сердцах, я забрался на тупое животное, заставившее меня объявить тревогу и перебудить весь город, и поехал обратно. И как же она умудрилась проделать такой долгий путь на юг от места схватки и при этом не отправиться в степь, откуда пришла? Этого я не понял. Вернувшись к ребятам, я увидел, что они в полной боевой готовности заняли северную сторону поляны, скрывшись за деревьями и отогнав подальше своих лошадей.
«Выучка бойцов растет на моих изумленных глазах», – подумал я, а вслух громко сказал:
– Отбой тревоге! Это оказался всего один разведчик. Возвращаемся в город!
Ну, не мог же я им сказать, что мы сюда скакали только из-за глупого четвероногого? Парни начали с облегчением выходить из-за деревьев, а потом привели лошадей, на которых и уселись, громко возмущаясь, что им так и не удалось пострелять. Я тоже пересел на свою кобылку, ведя трофейную в поводу, а сам все думал: когда же ребята спросят меня о том, как мне удалось обнаружить разведчика на таком расстоянии от Города? Но никто не заметил этой очевидной нестыковки, вероятно, потому, что все были сонными и засыпали прямо в седлах. Когда через час мы достигли дома, я опять успокоил всех, сказав, что нападение сегодня не состоится и можно отменять боевую тревогу. Заодно похвалил ребят, что так быстро и оперативно собрались по моему рыку, и отправил всех досыпать остаток ночи.
Сам я также улегся на лавке у себя дома и, прежде чем отключиться, подумал, что нужно будет придумать какое-нибудь плетение поэффективнее, которое в будущем обеспечит меня знанием не только о месте проникновения неприятеля, но и о его количестве.
Перед самым рассветом меня опять разбудил звонок будильника в голове. Прикинув направление, я понял, что сигналка сработала намного севернее, совсем недалеко от того места, где кочевники прорывались вчера. Помянув добрым словом еще одно глупое животное, я повернулся на другой бок и заснул, напоследок сделав себе пометку, что нужно будет съездить и восстановить там сигнальную линию. Хоть я и растягивал их не слишком сильно, но все же оставался шанс, что в неприкрытую брешь проберется вражеский отряд.
Проснувшись, я понял, что совсем не выспался. Поворочался с боку на бок минут пять и осознал, что какая-то заноза в моем мозгу не дает мне покоя, но так и не сумел ее определить. Умывшись в бочке, я отправился завтракать, вспомнив о том, что нужно будет обязательно поехать в лес, чтобы восстановить сигналку. Вылазку в степь делать еще рановато, поскольку себе дороже выйдет. Парни еще не привыкли к новому оружию, да и доспехи для всех кузнец не успел наштамповать, а это весьма чревато, поскольку кочевники – сволочи весьма меткие.
Подойдя к дому Хагела, я опять обнаружил своих бойцов, усиленно тренировавшихся под руководством старших товарищей. Это было весьма кстати, так как я совершенно не хотел этим заниматься. Ну не было у меня вообще никакого настроения, так зачем себя насиловать? Могу позволить себе в кои-то веки устроить законный выходной или нет?
Умяв положенную порцию превосходного завтрака и получив на десерт поцелуй от Кары, я поднялся и вышел на воздух. Кликнул Волчонка, оторвав его от занятий, и предложил прокатиться верхом. Все-таки мои парни более привычны к нагрузкам, а ему тренироваться с клинком и вовсе не нужно. Насколько я понял, в бою он сразу же перекидывается волком, которому инстинкты велят вцепиться врагу в горло клыками, так что вряд ли он вспомнит все те приемы, которые его заставлял повторять один из воинов Хагела. Поймав себя на мысли, что до сих пор еще со всеми не познакомился, я пошел вместе с радостным Мариком к загону, где взял свою лошадку.
Волчонок также оседлал флегматичную кобылу, уже совсем привыкшую к запаху лесного хищника, доносившемуся от всадника. Остальные же четвероногие пока старались держаться подальше от паренька и нервно фыркали при его приближении. Забравшись в седла, мы через несколько минут были за Городом и направлялись к тому месту, где я почувствовал прорыв. Спустя час неторопливой скачки мы достигли нужной точки, и я обнаружил свежие следы. Я все же несколько лет обучался у лучших следопытов лесного народа, поэтому тут же заметил неладное. Хоть и не был среди эльфов лучшим учеником, но сумел сообразить, что данные отпечатки, хорошо видимые на земле, могла оставить только очень массивная лошадь или же та, на которой сидел всадник.
Мигом восстановив сигнальную нить, я свистнул Волчонку, развлекавшемуся неподалеку, распугивая белок, и поскакал по следам, стараясь не потерять их из виду. Мне было ясно, что всадник не торопился, не пускал свою лошадь галопом, а тихо и незаметно подбирался к Городу. Это было плохо, это было просто ужасно, потому что только теперь я понял, что совсем рядом с нами с утра бродил диверсант, никем не замеченный и имеющий неограниченную свободу маневра. Следы неожиданно изменили направление и начали огибать Город. Я последовал за ними и через десяток минут обнаружил в кустах привязанную лошадь. Диверсанта поблизости не наблюдалось ни обычным зрением, ни магическим. Оглядев место, я даже не сумел обнаружить, в какую сторону ушел враг.
– Волчонок, на тебя вся надежда, – сказал я Марику. – Этот гад очень хитрый и старался не оставлять следов. Если бы у меня была собака, я бы пустил ее по следу, но у меня есть только ты. Выручишь? Ведь если ты превращаешься в волка, то у тебя в этом состоянии должно быть отменное обоняние. Сможешь найти врага по запаху?
– Попробую, – с сомнением произнес Марик и слез с лошади.
А дальше я увидел одно из тех редких зрелищ, которые никогда не забуду – превращение человека в животное. Не скажу, что это было завораживающе и красиво, скорее даже отвратительно и неприятно для наблюдателя, хотя никаких неудобств Марику не доставило, судя по его виду. Я увидел, как из его кожи стремительно начинают расти длинные волосы, тело стало странным образом ломаться и изменяться, увеличилась грудная клетка, вытянулась морда… И все это время я явно ощущал какую-то магическую энергию.
«Действительно, – подумал я, глядя на эти метаморфозы, – если бы это происходило без нее, Волчонок просто потерял бы сознание от боли, поскольку его суставы и некоторые кости такого выдержать точно не могли. Они просто вывернулись бы или сломались, поранив ткани острыми осколками».
Через полминуты превращение полностью закончилось. Стоящий передо мной оборотень скинул сапоги и на четырех лапах бросился к испуганно заржавшей лошади кочевника. Но не к ее шее, как думала коняга. Марик только обнюхал седло и стал водить носом во все стороны, ища след диверсанта. Через несколько мгновений он шумно втянул в себя воздух и еще ниже наклонил голову к земле. Я обрадовался и тронул поводья своей лошадки. Марик вопросительно обернулся ко мне, и я сказал:
– Веди быстрее! Нам нужно его найти, пока он чего-нибудь не натворил!
Оборотень кивнул и на четырех лапах припустил по следу, да так, что я едва поспевал за ним на лошади и уже начинал думать о том, что на своих двоих по лесу мне будет бежать удобнее. Следы врага вели в глубину леса, но потом вдруг круто изменили направление и повернули к Городу, обойдя его по окружности.
«Хитрый, гад, – подумал я. – Если бы не Волчонок, хрен бы я смог найти его следы».
Мы пронеслись по подлеску, миновали кладбище и домчали до городской стены.
«Он уже пробрался в Город, – пронеслась тревожная мысль в моей голове. – Он уже там и что делает, одному Единому ведомо, если он все же существует в этом мире».
Марик настолько увлекся слежкой, что одним прыжком перемахнул через ров с кольями, а вторым – через городскую стену.
– Волчонок! – крикнул я, но не успел остановить паренька.
Пришлось спешиться и последовать за ним. Приземлившись по ту сторону стены, я порадовался, что в рассветной школе меня научили хорошо прыгать, иначе такую высоту без хорошего разбега я вряд ли бы осилил. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в чьем-то дворе, но Марика поблизости видно не было. Выбежав на улицу и перепрыгнув через низенький заборчик, я увидел стремительно бегущего оборотня. Он склонил морду к земле и на четырех лапах направлялся к центру города. Нужно было его остановить, пока кто-нибудь не заметил. Однако разбившаяся посуда в одном из домов и последовавший за этим звуком женский крик убедили меня, что с этим я безнадежно опоздал.
Преследуя оборотня, я понял, что на четырех лапах он делает меня в два счета. Я успел только заметить, как он притормозил у забора, из-за которого доносилось легкое похрюкивание, а потом вдруг круто поменял направление, побежав через двор на соседнюю улицу. А за ним уже набирали силу вопли и крики:
– Оборотень! Спасайтесь!
«Вот же, глазастый кто-то», – с неудовольствием подумал я, повторяя по огороду путь Марика.
Оборотень выскочил на центральную улицу Города, причем не безлюдную. Шок и ступор – это весьма неточные слова, которыми можно описать состояние жителей Города, когда мимо них промчалось ЭТО. Более подошло бы весьма непечатное слово, но я же культурный человек!
«Песец», – думал я, бегая за оборотнем и матерясь во весь голос.
Однако столбняк у горожан быстро проходил, и они тут же начинали кричать и звать соседей на помощь. Самые решительные сразу бежали за оружием или вытаскивали его из-за пояса.
Внезапно Волчонок замедлил бег.
«Неужели почувствовал неладное? – с иронией подумал я. – Так пора бы уже!»
Но он только повел носом, а потом бросился к фигуре, которая в сером плаще с капюшоном, накинутом на голову, быстрыми шагами приближалась к колодцу. Сразу определив, кто это там впереди, я закричал во всю мочь, сбивая дыхание:
– Стой!!!
Но Марик словно и не слышал меня. В несколько прыжков он догнал человека и прыгнул ему на спину, вонзившись острыми клыками в шею. Человек умер не сразу, он еще пытался сопротивляться, орошая землю своей кровью. Но когда я добежал до места схватки, кочевник уже лежал, безжизненно запрокинув голову. Волчонок поднялся на задние лапы и уставился на меня, радостно оскалившись. Подойдя к нему, я взглянул ему прямо в глаза, а потом отвесил хороший подзатыльник, прошипев:
– Разведчик хренов!
Бросив взгляд на диверсанта, я убедился, что он безнадежно мертв. Мда, Марик, не быть тебе агентом мирового класса, раз не можешь сдерживать свои звериные инстинкты. Я подошел к колодцу, до которого было всего несколько шагов, и устало сел на его краешек, вытянув ноги. Оглядевшись, понял, что мы стали объектом пристального внимания практически всех жителей Города. Четыре бабушки под ближайшим забором, видимо, еще минуту назад судачившие у колодца о житейских мелочах, сейчас усиленно изображали причудливые дощечки, пытаясь вжаться в ограду как можно плотнее. Из окрестных домов с испугом выглядывали женщины, а мужики с вилами, кольями и другим подручным инструментом уже приближались шумной толпой с двух концов улицы.
Марик в своем зверином обличье тоже огляделся, а потом боязливо подошел ко мне, а я подумал, как же теперь буду объясняться с людьми. Ладно, плох тот командир, что не стоит за своих горой. Волчонка я в обиду не дам, а Хагел мне в этом поможет. Толпа продолжала наступать, но их решительность сменилась непониманием, когда они увидели, что я спокойно сижу на краешке колодца. Окружив нас, они внимательно рассматривали оборотня, видно, решая, что с ним делать. Крики постепенно затихали, и на улицу опустилась тишина. Около полусотни крепких мужчин разного возраста вопросительно уставились на меня.
– Доволен, Марик? – спросил я оборотня. – Весь Город перебаламутил! Может, я рано тебя главным разведчиком назначил?
Оборотень понурил голову, но упрямо ей помотал.
– Так какого хрена ты убил этого степняка?! – сорвался я.
– Ты же сказал, найти… – голос у Волчонка в зверином обличье оказался хриплым и басовитым, и слова он выговаривал так, будто у него было что-то набито за щеки. Видимо, его звериная пасть не была предназначена для человеческой речи.
– Найти, но не убивать! Это две разные вещи! Запомни, любой разведчик, диверсант, шпион, – да назови как угодно! – живым в сто раз ценнее его трупа. Как я теперь его буду допрашивать? Некромантией я, увы, не владею, с потусторонним миром тоже контачить не могу. Кто мне теперь расскажет, что он здесь делал?
– Прости, командир, – Марик совсем скис, а среди горожан начались осторожные шепотки.
«Это хорошо, – подумал я. – Раз уже начали отходить, то еще не все так безнадежно».
– Давай, принимай свой человеческий облик, – приказал я. – Нам еще в лес за твоими сапогами возвращаться.
Марик начал медленное превращение в человека, а я поднялся с края колодца и принялся обыскивать тело убитого. Кинжал и маленький арбалет меня не заинтересовали, а вот звякнувший мешочек я прибрал в карман. Кольца и серьга меня тоже не прельстили, найдется, кому забрать, а больше ничего интересного и не было. Уже поднимаясь, я заметил сжатую в кулак правую руку кочевника. Интересно, что же он так крепко держал, что даже не успел выхватить кинжал? С трудом разогнув его пальцы, я обнаружил маленький камешек зеленовато-болотного цвета. На первый взгляд он был совсем обычным, но когда я взглянул на него магическим зрением, то увидел, что в нем скрыто сложное плетение. Интересно, а что оно делает? Хотя тут гадать особо и нечего, но проверить все же придется. Внимательно рассмотрев его структуру и запомнив на будущее, я обратился к стоявшим позади людям:
– Срочно нужна чашка, тарелка или еще какая-нибудь посудина. Желательно совсем ненужная, чтобы выбросить было не жалко.
Мужики стали осматриваться, как будто чашки повсюду валялись под ногами, но потом один сообразил, сбегал к себе и принес старую глиняную чашку, покрытую толстым слоем копоти. Я подошел к колодцу и плеснул в нее немного воды из стоявшего на краю ведра. После этого повернулся, чтобы всем было видно, и кинул в нее тот камешек, что сжимал в руке диверсант.
Реакция пошла сразу же. Вода забурлила, а плетение в камешке активировалось и развернулось, никак не повредив носитель. После этого вода опять стала кристально чистой, как и раньше. Понюхав ее, я убедился, что и по запаху она осталось прежней, но после опыта стала ядовитой для живых организмов. В этом я был уверен на все сто.
– Что это? – спросил один из мужиков.
– Отрава, – спокойно произнес я. – Так что можете радоваться. Если бы Марик не успел убить гада раньше, чем тот бросил эту гадость в колодец, думаю, мы бы все начали умирать прежде, чем обнаружили причину.
По рядам толпы прокатился изумленный вздох, начались тревожные разговоры, которые вскоре слились в общий гул. Но через несколько секунд толпа расступилась и пропустила наконец-то прибывших на место происшествия моих бойцов. Что интересно, Хагел также был рядом с ними вместе с несколькими своими воинами.
– Что тут произошло? – поинтересовался он у меня.
– При объезде лесной территории мы с Мариком обнаружили следы вражеского разведчика. Пойдя по ним, увидели, что он уже проник в город, а Марик в ходе преследования убил врага, не дав тому отравить наш колодец. Кстати, Трит, подойди сюда!
Из рядов воинов вышел мой парень. Я бережно отдал ему чашку с водой и сказал:
– Это – смертельная отрава. Ее нужно отнести подальше от города и закопать поглубже. Возьми себе в помощь еще двух бойцов и сделай это побыстрее. Справишься?
– Не вопрос, – флегматично ответил Трит.
Именно потому я выбрал этого большого спокойного парня. Я был уверен: он не разольет эту гадость на улицах Города, откуда она могла попасть в желудок домашних животных или в дом. Кто знает, какая доза этой дряни является смертельной? Лучше перестраховаться.
– Марик, нужно, чтобы ты повторил весь путь этого гада обратно до городской стены. Он мог вполне оставить еще сюрпризы.
Волчонок кивнул и повел меня по улице. Вместе с нами двинулись несколько любопытных жителей и моих ребят, которых я взял на всякий случай. Остальные же остались возле колодца обсуждать новости и вываливать на подоспевшего Хагела все интересующие его подробности. Пару раз я останавливался и осматривал окружающее пространство, но ничего не обнаружил. Затем притормозил рядом с забором, из-за которого раздавалось негромкое хрюканье.
– Он здесь долго стоял, – сказал Волчонок.
– Тогда точно нужно проверить, – согласился я и перелез через забор.
И тут же вляпался. Не буду уточнять, во что именно, вы и так прекрасно все поняли. За забором были свиньи – больше двух десятков. Они с комфортом ковырялись в грязи, которая была буквально всюду. Я прошел несколько шагов, осматривая землю, при этом основательно извазюкав сапоги. Диверсант стоял здесь не просто так. Он доставал сюрприз, который хотел кинуть в колодец. Или сюрпризы, ведь таких амулетов можно наделать массу, особо не утруждаясь. Магическим зрением я проверил все места, куда можно было добросить нечто, находясь за забором, и обнаружил еще один камешек, который светился скрытым в нем плетением.
Подходя к нему, я рассмотрел его обычным зрением и понял, что этот сюрприз немного отличается от первого. Он был серого цвета и немного больше. Хотя, я думаю, размер в этом деле мало значит. И тот, первый, камень был простым носителем плетения, а не чем-то вроде сухого яда. Вот только как он действует? Этот камешек лежал в самом центре большой кучи… хм. Я скривился при мысли, что его придется оттуда достать, чтобы проверить действие амулета. Так просто развеивать плетение я не собирался, ведь если есть малейшая возможность пополнить свои знания, так почему бы ею не воспользоваться? Поэтому ковыряться предстояло пальчиками, без магического захвата, чтобы случайно не нарушить структуру.
Пытаясь отсрочить неизбежное, я наклонился над камнем, магическим зрением четко увидел плетение внутри него и постарался запомнить все детали его структуры. Протянул руку, чтобы поднять сюрприз, но тут случилось одно из тех чудес, за которые я был очень судьбе благодарен. Одна из хрюшек внезапно решила познакомиться со мной поближе, и в то время как я рассматривал плетение, незаметно подошла ко мне вплотную, а когда я протянул руку за камнем, ткнула своим пятачком прямо мне в лицо.
Это было так неожиданно, что я потерял равновесие и задницей плюхнулся на еще одну весьма приличную кучку свежего ароматного… ну, вы поняли. Я тут же вскочил и стал отряхиваться под ехидный смех Марика, наблюдавшего за моими похождениями из-за забора. Хрюшка, испугавшись моих ругательств, отпрянула и копытцем наступила на ту кучу, которую я только что внимательно рассматривал, втоптав камень еще глубже. Не успел я подумать, что теперь мне еще долго придется здесь ковыряться, как меня оглушил дикий визг любопытной свиньи. Она отчего-то стала носиться, как ошпаренная, визжа на ультразвуке, и я с изумлением увидел, что по той ноге, которой она наступила на камень, стремительно расползается чернота.
«Вот как оно действует, – понял я, вытягивая меч из ножен. – Этот сюрприз не отрава, он пожирает живую плоть!»
Нога свинки подогнулась, когда она проносилась мимо меня, и я увидел, что почерневшее мясо отваливается целыми ломтями. Я одним взмахом отрубил свинье голову, но процесс не останавливался даже в мертвом теле. Магическим зрением я вгляделся в то, что творилось на пораженном плетением участке, и увидел что-то типа колонии мелких насекомых, которые стремительно размножались и поедали частички живой ткани. Я прикинул, что огонь наверняка может это остановить, но ведь можно сделать и проще. Одним махом всосал в себя всю энергию, питавшую этих тварей, и они бессильно застыли. Заражение, охватившее большую часть тела свиньи, остановило свое продвижение, и получилась груда черного протухшего фарша.
– Что вы сделали с моей свиньей?! – раздался сзади гневный голос.
– Это не я, а вражеский лазутчик, – ответил я, развернувшись и увидев старика с ведром помоев. – Он кинул в ваш двор один хитрый магический амулет, который принес с собой эту заразу. Взгляните! – я указал ему на гниющий труп свиньи. – Если бы мне не удалось вовремя ее убить, то такая же участь постигла бы всех свиней в этом загоне, а вполне возможно, и вас самого.
– Да как же это… – взмахнул ведром старик, чуть не обдав меня помоями. – Спасибо вам большое, господин Алекс, уберегли старика! Хвала Единому! Такое несчастье…
– Ну что вы, это моя работа, – скромно ответил я и полез через забор, слыша за своей спиной благодарности старика.
«Вот так, – подумал я, очутившись на улице. – Если ты по недосмотру или умышленно сделал людям гадость, то тут же убеди их в том, что все могло быть гораздо хуже».
– Кстати, – вспомнил я и заглянул за забор по примеру Марика. – Испорченную тушу нужно закопать поглубже и ни в коем случае не касаться ее руками, понятно? Я пришлю бойцов в помощь.
– Не нужно беспокоиться, мы сами со всем справимся, – затараторил старик. – Все сделаем, как вы велите. Спасибо, господин Алекс.
Ну, сами так сами. Я и не напрашивался, ведь парням тоже не доставит никакого удовольствия копаться в… Короче, я скрылся с глаз этого свиновода и повернулся к Марику. Он с улыбкой разглядывал пятно у меня на штанах.
– Чего лыбишься? – мрачно осведомился я. – Веди дальше, но учти, в следующий раз за сюрпризом будешь лезть ты!
– А у нас в Городе больше нет загонов со свиньями! – просветил меня Волчонок, продолжая улыбаться.
Я только головой покачал. Ну почему людям так приятно, когда вляпываются другие? Что на Земле, что здесь – одно и то же!
«Но как же сам диверсант держал у себя этот камень, чтобы он не активировался раньше времени?» – пришла мне на ум запоздалая мысль.
Ведь он явно не был магом, наличия даже слабеньких способностей я у него не заметил.
Я еще раз осмотрел место у забора и в десятке шагов от него обнаружил кусок тряпки с веревкой, которую, вероятно, отнесло туда ветром. Она слабо фонила энергией в магическом зрении, и я сделал вывод, что именно так и хранил у себя этот амулет наш диверсант. Ничего сложного.
Мы еще раз прошли весь путь до самого забора, обнаружив неподалеку от него веревку с крюком, замаскированную в кустах, но амулетов больше не было.
«Мда, – подумал я, – Волчонок все же молодец».
Если бы он не успел, то вряд ли я стал бы искать эти амулеты, а даже если бы и нашел его у свиней, то отраву в воде точно бы не обнаружил. В результате погибли бы люди, так что Марик действительно герой дня.
– А почему ты не остановился, когда я тебе кричал? – поинтересовался я, когда мы стояли у того места, где диверсант перелазил через забор.
– Когда, у колодца? Я подумал, что ты этому гаду кричишь…
– Кочевники общего не понимают. Ему бы я кричал на их наречии.
– Но я же не знал!
– Ладно, не кипятись. Но запомни: некоторые враги ценнее в живом виде, поэтому убивай только по моему разрешению, договорились?
Волчонок кивнул.
– Короче, – торжественно произнес я. – Назначаю тебе наряд на кухню за неподчинение приказу и объявляю благодарность за уничтожение особо опасного диверсанта. Так держать, разведчик!
Я протянул ему руку, но Марик отстранился и со смущением сказал:
– Алекс, у тебя рука в…
– Спасибо, я уже понял. Пойду на реку мыться, а ты сбегай за моими запасными штанами.
Парень убежал, а я подумал, что этого героя уже точно не будут обижать в Городе, так что эта проблема решена. Теперь жители узнали, кто такой Марик, но неприязни к нему испытывать не будут, а если кто и посмотрит в его сторону с презрением или ненавистью, то я ему лично объясню, как это неполиткорректно. В общем, все прошло нормально, только хрюшку было немного жалко. Но если бы не она, пары пальцев я бы точно не досчитался – уж больно быстрым было действие у вражеского плетения. Так что спасибо ей от меня огромное и низкий поклон… посмертно.
