Глава 8

К моменту, когда наскоро сформированная колонна из поселения вздымая клубы пыли устремилась к месту недавнего боя, я уже полностью переборол истерику. Погибших не вернуть, тем более, что они погибли не зря. А вот проследить, чтобы больше ничего подобного не случалось, мне вполне по силам. Отсоединив ПДА от оборванного кабеля, я спрятал его в карман и голосом озвучил команду: «Десятники, ко мне!»

В целом, все получилось не так уж и плохо. Безвозвратные потери ополчения были незначительны. Всего семеро. Ни крупнокалиберная пуля, ни луч лазера при попадании не оставляли жертве никаких шансов. Лик у меня, Миур у Мюллера. Еще двое погибли, пораженные случайными или наоборот, очень точными выстрелами противника. Оставшиеся трое сами заслужили свою судьбу, когда при виде приближающегося меха струсили и попытались бежать. Пилот меха перенес огонь на них, не трогая ведущую огонь цепь. А потом им занялись мои ребята, и ему стало не до пехоты. Повредив левую «ногу» при падении «Рыцаря», пилот окончательно запаниковал и, покинув меха, бросился бежать. Вдогонку ему преследователи выпустили по магазину. На бегу, да еще длинными очередями, бОльшая часть пуль пролетела мимо. Но и тех нескольких, что поразили цель, оказалось более чем достаточно.

Среди ополченцев царили бурное веселье, слышался неестественно громкий смех и бессмысленные разговоры. Выжившие приходили в себя после боя. Кто–то блевал, как я несколькими минутами ранее. Кто–то не дожидаясь команды двигался к разбитой колонне с целью грабежа и мародерства. Многоэтажной тирадой я отправил две тройки на холмы в дозор. Не хватало только пропустить вторую волну пиратов, которая нас возьмет тепленькими. Пулеметчики заняли позиции, позволяющие прикрыть добровольных разведчиков и отправленные вслед им дополнительно два десятка. Над дорогой взметнулся столб синего дыма из сигнального пакета, ориентируя «заблудившихся».

Прочесавшие разбитую колонну бойцы пригнали полдюжины пиратов, оказавшихся достаточно везучими, чтобы выжить под огнем и достаточно умными, чтобы не бежать в пустыню за мучительной смертью от жары и жажды. Тела обоих пилотов тоже были подобраны и более–менее аккуратно упакованы в маскирующие чехлы. Отдельно лежали погибшие ополченцы. Собирать то, что осталось от убитых охранников, не было ни сил, ни желания. С их позиций притащили только поврежденные крупнокалиберные. Хотя — патронов практически не было. Что не расстреляли в бою, повредило осколками.

Вместе с подъехавшими грузовиками прибыло начальство. Ну да, у победы масса отцов… Достопочтенное Начальство одобрительными кивками одобрило мои действия, укорило за чрезмерные потери, сказало какие–то ничего не значащие слова подвернувшимся под его взор ополченцам и проследовало наблюдать, как большегрузный автокран пытается погрузить на грузовую платформу контейнеровоза поврежденного «Воина». Я допил остатки воды из фляги, убедился, что мотопатрули охраны сменили дозоры моих подчиненных и подошел к неровной шеренге.

— Бойцы! Мои боевые товарищи! Сегодня мы с честью выдержали неравный бой, защитив от страшной участи себя и своих близких! Я горжусь, что под моим командованием сражались такие герои, как ВЫ! Сейчас мы возвращаемся, чтобы собраться с силами и вымести пиратскую мразь из нашего дома. Вечером состоится праздник, на котором самые прекрасные девушки рода будут счастливы дать таким доблестным бойцам… в общем будут счастливы дать! — строй загоготал. Кто–то заорал:

— Качать командира! — пришлось немного полетать. Хорошо, качали меня недолго, подбрасывали невысоко и не уронили.

— По машинам! — мы возвращались домой. Живыми. С победой.

Какое же все–таки счастье, поесть нормальную еду и лечь в нормальную кровать. Впрочем, поспать мне не дали. Сначала пришлось проконтролировать, чтобы все вычистили свое оружие и продемонстрировали наличный боекомплект. Потом уточнить с Хисо список работяг, имеющих специальность «техник холодильных систем и установок» и получить заверения, что троим указанным мною ополченцам будут инсталлированы базы данных «техник–инженер термоядерных устройств холодного синтеза». Это были самые близкие профессии из имеющихся, что оказались пригодны для ремонта поврежденного меха. Причем троице новые профессии будут не просто инсталлированы, а уже завтра утром новоявленные «инженеры» смогут участвовать в ремонте. Починить мех путем перестановки уцелевших секций охлаждения и бронелистов с одной машины на другую толком не удастся, да и пилота у нас нет9. Но — даже просто стоящее на заднем плане бронированное чудовище будет поднимать боевой дух моих людей.

Потом для тех, кто умудрился расстрелять все (ну, или почти все) патроны, нужно было получить новый боекомплект, либо другое оружие с боеприпасами. Без моего присутствия выдать это оказалось невозможно. Потом нужно было проследить за компактным размещением ополченцев и их семей и убедиться, что подготовка к праздничному вечеру идет полным ходом. Когда я, распихав текучку на подчиненных, с чувством глубокого удовлетворения направился к себе, составить план ну оч–чень ускоренного курса обучения азам военного дела, меня перенаправили в трибунал.

Нет, меня судить и казнить никто не собирался. Во всяком случае, сейчас. Просто доблестные охранники центуриона Рого закончили свой забег на длинные дистанции аж в поселении Фу–Оша. Где их уже с нетерпением ждала награда за бегство с поля боя. Сиречь — дезертирство. Ну а я был нужен, как представитель командования.

Центуриона осудить было затруднительно. Он сейчас давал показания на небесах. Или у их антиподов. Точно так же стал неподсуден и фланговый дозор. Благодаря действиям (или бездействиям) этих орлов, от 90 охранников осталась только треть, которые сейчас стояли толпой без оружия, знаков различия и ремней. Зато с битыми мордами, в кандалах и под охраной. Адвоката им не полагалось. За прокурора (он же и судья) выступал мрачный тип, больше всего напоминавший хорошо откормленного борова. Достопочтенный Лимо. Официально считавшийся наследником Патриарха. Обвинительную речь я просто пропустил мимо ушей. Что–то подобное мне уже доводилось слышать, когда я сам угодил на скамью подсудимых. В данный момент меня интересовали совсем другие вопросы.

Вопрос первый: выигранное сражение вовсе не означает выигранную кампанию. Сейчас мы просто грамотно разыграли свои козыри, воспользовавшись потерей бдительности у противника. Когда наша колонна въезжала в поселение, я заметил проводившиеся на окружающих род Фу–Оша холмах усиленное шевеление. На мои вопросы мне объяснили, что все трудоспособное население рода роет оборонительные рубежи и позиции под минно–взрывные заграждения. Противник это видит с орбиты и к нам в поселение вряд ли сунется. Вот только одной обороной войну не выиграть. А в наступлении скрытность (наше единственное преимущество перед мехами) не работает. Что–то мне подсказывает, что уже вечером пойдут требования атаковать космопорт и вышвырнуть пиратов в космос без помощи генераторов Гмыка–Радора. Намеки на это от появившегося с колонной трофейщиков Полномочного Представителя Патриарха прозвучали прямо на поле боя. Головокружению от успехов подвержены все. Причем, в случае успеха — это произошло БЛАГОДАРЯ их мудрым указаниям, которые я старательно выполнял в силу своего разумения. Ну а в случае неудачи — я действовал ВОПРЕКИ их приказам. Вот такие перспективы…

Вопрос второй: моя судьба, если доживу до победы. Я становлюсь личностью популярной. Можно сказать — герой планетарного уровня. А герои, они хорошо смотрятся в виде монумента, портрета, на крайний случай — могильного памятника. Плохо обычным людям, когда рядом с ними герой. Вот и стараются обыватели от общества героя избавиться всеми силами. Еще неизвестно, чего больше жаждет патриарх: изгнать пиратов, или избавиться от меня. Хотя… одно другому не мешает. Нет–нет, Патриарх Магуно вовсе не злопамятный. Простой злой. Но память имеет хорошую. Он вполне способен устроить показательный репортаж, насколько плохо живется на Пекле разумному, не имеющему поражения в правах по экономическим причинам. То есть — свободному от долговых обязательств. На моем примере, естественно.

Предположим, свершилось чудо, и по окончании всей этой эпопеи меня не пристрелили из–за угла. И не отдали под суд по ложному обвинению с гарантированным смертным приговором. Что мне делать после победы? Долги мне скостили, как и обещали. Я теперь свободный человек. Как птица в облаках. Ни денег, ни работы, ни жилья. Могут мне такую свинью подложить? Да за милую душу. Хотел свободы — жри. Сам себя обеспечивай всем необходимым, безродовой поселенец Лемос–3. А бомжевать на Пекле… можно. Но не больше суточного цикла. Потом — помрешь от перегрева и обезвоживания. Что еще можно? Покинуть Лемос–3. Вот только корабли посещают эту провинциальную дыру редко. Примерно раз в три месяца — приходит прыжковый корабль «Звездных металлов и минералов». Вон, он как раз на орбите висит. С пиратами на борту. Вот только меня туда возьмут на борт только в качестве раба. Но даже если дождусь прибытия очередного корабля и его капитан меня не продаст в первом же перевалочном пункте, а действительно доставит к центрам местной цивилизации. Чем я расплачусь за перелет в другую систему? И что я там буду делать?

Местное кредитно–долговое общество — вещь прочная и устойчивая. Свободный (читай — не имеющий долгов) разумный просто слишком дорого обходится нанимателю, чтобы пользоваться его услугами. К тому же и управы на него нет. Наниматель для него не царь и бог в одном лице, а именно наниматель. Ведь моя зарплата рассчитана к сумме долга, как морковка перед мордой осла. Вроде и рядом, а не достанешь. А платить все 5.000 кредитов на руки мне никто не будет. Тут принято, чтобы работали бесплатно, только за «стол и кров», отдавая заработанное дяде. И на меньший оклад не договоришься. Ибо существует Закон. О минимуме заработной платы для каждой профессии.

Завербоваться в армию? Рекрут Максим… не звучит. Тем более, что я тут послушал воспоминания бойцов отряда о подготовке призывников… По существующим нормативам, запланированный процент потерь во время «курса молодого бойца» составляет треть. И это — не считая тех несчастных, которых господа офицеры забивают насмерть просто так. Ради собственного развлечения. Какие еще идеи? Предложить свои услуги криминальному миру? «Кинуть лоха — не западло». Используют, а потом сами же сдадут властям.

Вопрос третий: взаимоотношения между доблестным Мюллером Отто Карловичем и мной, любимым. В его слова об упущенном времени я не верю ни на миг. Обер–ефрейтор в званиях Российской армии — это сержант получается. Так что он меня — старше по званию. И он это знает. И по опыту Отто превосходит меня на порядок. У него в активе: Польская и Норвежская кампании, высадка на Крите. Недоброй памяти «Барбаросса». По его собственным рассказам, уже под Смоленском — был командиром взвода. Имеет Железный крест и несколько медалей. Таких сопляков, как я — дюжину за раз порвет на куски и не поморщится. Вон как четко план мой откорректировал. Я даже не сразу и сообразил, что он исправил все мои ошибки. И при всем этом — пропускает меня вперед, а сам прозябает на вторых ролях. Что он хочет на самом деле? Думай, голова — картуз куплю…

Жениха для дочери? Так у него старший сын семейный. И второй подрастает. Да и роль женщины у Отто Карловича — стандартные «кирха, киндер унд кухен». А жених из меня сейчас… Зайдем с другой стороны. Вот он я, такой весь наглый и борзый. За что и огребу по полной, когда закончится моя полезность. И он, мой заместитель. Умный, опытный, дисциплинированный, замечен, отмечен. Все дела. Прав себе, любимому — не качал. Охранников (полноправных членов Рода, между прочим, в отличии от некоторых) - не убивал. Патриарху прилюдно — условия не ставил. Услышал клич: «Отечество в опасности» — взял под козырек, щелкнул каблуками и пошел в бой. Поставленную задачу выполнил четко, быстро и с минимальными потерями. Абсолютно лоялен руководству Рода.

Такими кадрами не разбрасываются. В случае победы — по служебной лестнице шагнет ввысь. В случае поражения — так он ни за что реально не отвечает. Потому что дурных инициатив не проявлял. Сумеет отсидеться — встанет перед Умо «Ужасным» и соврет что–нибудь. Опять–таки, ТАКИМИ кадрами не разбрасываются. Что его ждет — опять–таки повышение. Причины — смотри выше. Сейчас он, формально, под моим командованием. Так что подляны во время войны ожидать не стоит. Мы, все–таки в одной лодке. Если по окончании всей этой истории я остаюсь с голым задом — он даже продуктов соберет мне в дорогу. А вот если я сумею вывернуться и остаться с прибылью и авторитетом… Тогда придется внимательно смотреть, чтобы не ударил в спину… Так, последнее слово предоставляется осУжденным. Где там моя записка?

Достопочтенный Лимо внимательно прочитал мои каракули и задумался на все время, пока дезертиры вразнобой бормотали что–то невразумительное и просили о снисхождении для их семей. После чего встал и громогласно объявил:

— Мак Сим. Как самому младшему среди присутствующих, Вам первому предоставляется возможность сообщить свое мнение о наказании для этих трусов и мерзавцев.

— Достопочтенный Лимо! — склонение головы, — Господа офицеры! — еще один полупоклон присутствующим. — Воин должен прежде всего постоянно помнить, что он должен умереть. Вот его главное дело. Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечь себя от болезней и бед, и насладиться долгой жизнью. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы и утреннему инею, и тем более такова жизнь воина, легкая, как несомое легким ветром перышко. В то время, как долг перед Родом — тяжел как гора. И если он будет думать, что можно утешать себя мыслью о вечной службе Роду или о бесконечной преданности родственникам, случится то, что заставит его пренебречь своим долгом перед Родом и позабыть о верности семье. Но если он живет лишь сегодняшним днем и не думает о дне завтрашнем, так, что, стоя перед командиром и ожидая его приказаний, он думает об этом как о своем последнем мгновении, а глядя в лица родственников он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства долга и преклонения будут искренними, а его сердце будет исполнено верности и сыновней почтительности перед Патриархом10.

Вычитанный в какой–то книге про отважных самураев отрывок был благосклонно воспринят Достопочтенным с прихлебателями, которым в бой не идти и, с гораздо меньшим энтузиазмом, рядовым персоналом. Если бы взгляды могли обжигать — от меня не осталось бы даже пепла. Переведя дух, я продолжил:

— Эти разумные — гневно указующий жест рукой — забыли о своем долге перед Родом и воинской чести. Они позабыли, что герой живет вечно, в то время как трус умирает тысячи раз. Они запятнали себя позором дезертирства, обрекая на верную смерть своих боевых товарищей. Но самое страшное не это! Теперь их душа несет на себе тяжелый груз трусости и предательства, и если казнить их сейчас, как того требует Закон, их души будут навечно низвергнуты в самые глубины Ада и никогда не встретятся с духами предков.

Среди присутствующих началось перешептывание. Я не очень хорошо представлял себе тонкости местной религии. Но знал, что культу предков в ней уделялось очень большое внимание, а Отцы–Основатели почитались наравне с Богами–Создателями11. Да и титул местного священника звучал как Говорящий С Предками. Так что нарисованная мною картина вроде бы не особенно противоречила идеям местных теологов.

— Господа! Я взываю к вашему милосердию! Я прошу вас не губить бессмертные души своих родичей и дать этим несчастным шанс сохранить себя в посмертии. Я предлагаю создать особое подразделение, в котором лица, запятнавшие свою воинскую честь поступками, несовместимыми с воинской честью, будут иметь шанс кровью искупить свою вину перед Родом Фу–Оша. Они будут первыми вступать в бой и последними выходить из него, направляясь на самые тяжелые участки. Но в случае смерти в бою, с оружием в руках, они смоют с себя совершенные ими преступления и их души попадут в Рай, на встречу с Отцами–Основателями! — во загнул, аж самого на слезу пробило.

— А если они не оправдают оказанного им доверия? — похоже, идея избавиться от конкурентов и просто неугодных лиц, заинтересовала Достопочтенного.

— Это будет свидетельствовать о том, что Трусость и Измена глубоко проникли в их души, и их сердца более не ставят благополучие Рода превыше всего. В таком случае, я попросил бы Достопочтенного Умо… с максимальной осторожностью, помня о том, что любое сомнение следует толковать в пользу подозреваемого, убедиться, что сердца родичей предателей хранят в себе любовь именно к Роду Фу–Оша, а не иной общности разумных.

Вот такое я дерьмо. Без колебаний заставляю родню отвечать за проступки главы семьи. Но в лоб на вражеский укрепрайон с громким криком «УРА!» — я не пойду. И тех, кто мне доверился — не пошлю. Все равно это бесполезно. Атаковать с одним «ура» — только в фильмах хорошо смотрится. Издали. Чтобы не было видно поля, заваленного покойниками. Можно много говорить о принципах меньшего зла, тактике, необходимости и прочих премудростях военной науки. Хватит, сегодня уже смотрел в глаза вдов. Больше — не хочу. А отвлекающий удар — необходим. Иначе погибнем все. Так что мне нужен штрафной (ну хорошо, штурмовой) батальон, чтобы было кого посылать в лоб на вражеские пулеметы через минные поля. Пока остальные сделают свое дело. Так пусть умирают те, кто действительно приговорен к смерти.

Достопочтенный Лимо предложил высказаться еще парочке рыл, не отягощенных печатью интеллекта, но очень хорошо понимающих текущие интересы партии и правительства. А самое главное — не обязанных идти в бой лично. После того как лопающиеся от жира и тяжелой жизни рыла в своих речах творчески пересказали мои идеи, грамотно сославшись на Заветы Отцов–Основателей, священные тексты и тезисы Патриарха, слово взял сам Достопочтенный.

— Выслушав материалы дела в открытом разбирательстве, я выношу свой приговор. Вы все виновны и подлежите смерти! Однако, учитывая высказанные в прениях просьбы о смягчении участи осужденных, Род Фу–Оша в моем лице, намерен дать им шанс. Вы все направляетесь рядовыми в особое подразделение, где вам будет предоставлена возможность с оружием в руках уничтожить вторгшихся на нашу родную планету подлых пиратов. Те из вас, кто при этом погибнет, будут считаться искупившими вину перед Родом кровью. В случае повторного проявления трусости, лени, неисполнительности или иного преступления перед Родом Фу–Оша, виновный будет казнен вместе с ближними родственниками. За вашим поведением будет следить назначенный позднее командир подразделения и десятники из Службы Безопасности. Я, Достопочтенный Лимо, сказал и духи предков услышали.

Что интересно, судьба тех, кто останется в живых — не определена, — думал я, направляясь к выходу. Но покинуть зал суда мне не дали.

— Мак Сим, — обратился Достопочтенный ко мне. — Вы не будете против, если я задам Вам несколько вопросов?

— Конечно, — ответил я. Интересно, эта туша всем своим видом показывает, что она ПРОСИТ меня. Все страньше и страньше, как говорила Алиса…

Мы прошли в соседний кабинет, куда молодая девица со странно дергающейся походкой принесла холодные напитки и легкие закуски. После этого красотка села рядом с Достопочтенным. Значит — не секретутка. И взгляд у нее… надменно–ожидающий. Послушаем, что мне имеют сказать.

— Мак Сим, — прокашлялся Лимо, — Уважаемый Мюллер назвал Вас Ha–upt–mann, — по слогам произнес он незнакомое слово. — Что это означает?

— На одном из языков планеты, которая была моей Родиной, это слово означает офицерское звание, Достопочтенный Лимо. Капитанский чин, примерно соответствует званию центуриона в иерархии Службы Охраны.

— Вы так молоды. И уже имеете такой чин. Если не секрет, за что вы его получили?

— Достопочтенный Лимо, — только не врать. Ложь он ОБЯЗАН чуять. Иначе не дожил бы до своего теперешнего уровня. Другое дело, что кое–что можно умолчать. — СВОЙ чин я получил по приказу своего начальства за умелое выполнение своих должностных обязанностей и по выслуге лет. — Я не соврал, формулировка была точь–в–точь из приказа о присвоении мне звания ефрейтора.

— Скажите, центурион Мак Сим, — вот мне и звание присвоили — на Вашей Родине аристократия только наследственная, или ее можно заслужить?

— Примерно триста лет назад, тогдашний правитель издал Указ, по которому получивший первое офицерское звание разумный приобретал личное дворянство. Так при Императоре Петре Великом именовалась аристократия. Начиная со звания капитана, дворянство становилось потомственным. — и ведь ни слова лжи! Ай да я, ай да сукин сын!

— Достопочтенный Мак Сим… или мне следует называть Вас… Повелитель? — Лимо только что хвостом не вилял.

— К сожалению, мои предки не сумели обратить на себя монаршую благосклонность на поле боя, где они честно служили своей Родине и умирали за нее. — девица уже стояла по стойке «смирно». Руки ее нервно расстегивали и застегивали верхнюю пуговицу блузки. Хотя… она же замужем! Вон обручальное ожерелье выглядывает из–за ворота12.

— Так вот, Достопочтенный Мак Сим, у меня есть к Вам… деликатная просьба… — почтительности в голосе Достопочтенного хватило бы на сотню аферистов, убеждающих клиента вложить все свои сбережения в акции бурно развивающейся АО «МММ».

— Я слушаю Вас, Достопочтенный Лимо и с удовольствием выполню Вашу… просьбу, если она, конечно в моих силах…

— Да–да, я не прошу у Вас ничего невозможного!

— И если она не противоречит моей чести! — раз уж меня признали аристократом, придется соответствовать.

— Дело в том, что… моя дочь… — девица оторвала верхнюю пуговицу и принялась откручивать вторую, заискивающе мне улыбаясь.

— Так вот, моя дочь… она хочет ребенка от благородного. — выдавив из себя последние слова Лимо замер, обливаясь потом.

— Вы имеете в виду… меня? — зачем–то задал я дурацкий вопрос.

Вот еще пришла беда, откуда не ждали. Очень сомневаюсь, что в этой ситуации можно просто сказать: «НЕТ!». Ведь нет ничего страшнее мести отвергнутой женщины. А если она еще и дочь второго человека в Системе…

Остается надеяться, что удастся получить от этого «романа» хоть какое–то удовольствие. Хотя, если подумать… слухи распространяются стремительно. То, что я отодрал внучку Патриарха, очень быстро станет достоянием общественности, тем самым — поднимая мой авторитет среди подчиненных. Командир–то у нас — орел! Ни одна женщина в поселении не может ему отказать. Даже самая высокопоставленная.

— Да–да, именно Вас, Достопочтенный Мак Сим. Ведь Вы… Вы показали себя истинным воином. Одержанная Вами победа… — Лимо зачастил, преданно глядя на меня.

— Достопочтенный Лимо, вас не смущает тот факт, что все мои… аристократические регалии остались в том мире?

— Нет–нет, что Вы. Едва я заметил Вас, как сразу понял, что Вы — истинный благородный.

Ну–ну, так я тебе и поверил. Просто заинтересовался ты сегодня мною, Достопочтенный. Вот и поднял личное дело с историей моего появления в этом мире. А заодно — и персональную медицинскую карту с результатами генетического анализа. А еще, до кучи — результаты психологического тестирования. Дочка замужем, так что о браке речи не идет. Вот только ты и не предлагаешь. Тут делом в другом… Нужен тебе, Лимо, жеребец–производитель с хорошими генами, для здорового потомства. А то на морду твоей красавицы смотреть страшно. Никакая пластическая хирургия не спасает. Близкородственные браки дали свой закономерный результат. И я для этой цели, подхожу, как нельзя лучше.

— Достопочтенный Лимо, желание женщины — закон для мужчины и я… с большим удовольствием выполню… просьбу Вашей очаровательной дочери, — очаровательная дочь радостно закивала и заулыбалась, демонстрируя безупречные искусственные зубы. — К сожалению, сейчас я должен проконтролировать состояние дел в вверенном мне подразделении, но после торжественного ужина…

— Да–да, конечно, Вы совершенно правы, ставя долг перед Родом превыше всего и заботясь о репутации моей любимой Леи…

— До встречи, красавица, — я, как можно элегантнее, поцеловал девице руку. Отметив странную дрожь в пальцах. Никак не похожую на любовное томление.

Интерлюдия 2

Седьмой квадрант, четвертая зона обитаемости,

звездный сектор 3–8–10–4. Система МК–12/14–2В

Космический корабль неподвижно висел в пространстве уже почти 10 суточных циклов по стандартному времени. Звезда, на орбите которой он находился, не имела планет и лежала в стороне от торговых путей. Появление случайного прыжкового корабля в этой системе в ближайшие 10 стандартных суточных циклов оценивалось компьютером как 1*10 в минус 7 степени. Впрочем, на этот случай у прыгуна имелось подразделение тяжелых космических истребителей–торпедоносцев. Пока же межзвездный корабль терпеливо ждал наступления нужного момента, используя только пассивные сканеры пространства.

Внутри корабельного спортзала молодой, атлетического сложения, мужчина мерно крутил педали тренажера, давая мышцам как следует разогреться. Гравитация на корабле составляла четверть стандартной и тренер порекомендовал усилить физические нагрузки во избежание потерь кальция из организма и общего ослабления опорно–двигательного аппарата. Внезапно его коммуникатор издал сигнал вызова.

— Достопочтенный Витор!, — голос принадлежал очаровательной Ли, секретарю–референту, имевшей высокую квалификацию в… в общем, во всем, что относится к обязанностям секретаря–референта. — Вам почта по галактической сети.

Включив коммуникатор, Витор открыл свой почтовый ящик. На первый взгляд, сообщение было откровенной рекламной мутью, которую полагается удалять без прочтения. Предложение отдохнуть на курортах «ничем не уступающих лучшим отелям Веганы–2» затерянной на Периферии планеты, сопровождалось аляповато собранным рекламным проспектом, криво переведенным на интерлингво программой–переводчиком. Но при виде эмблемы отеля, мужчина помянул тварей бездны и снял с шеи чип.

Запущенная программа начала работу с текстом, как с обычным одномерным массивом байтов. Первая последовательность символов с чипа определяла, какие элементы массива следует использовать для получения кодированного сообщения. Вторая — позволяла раскодировать исходный текст. Прочитав расшифрованное сообщение, Витор замысловато выругался и вызвал на связь капитана корабля.

— Капитан, как скоро корабль сможет совершить запланированный прыжок?

— Двадцать малых циклов, если команда будет отдана немедленно.

— Насколько можно сократить время подготовки?

— В состоянии готовности номер 1 — до одного малого цикла, но в этом случае через двести малых циклов ожидания нам придется остановить силовые установки корабля для ремонта. Желаете отдать приказ?

— Не столь… дорогостоящее решение?

— Состояние готовности номер 2. Четыре малых цикла.

— Приказываю: готовность номер 2.

Закончив упражнения, Витор, надев великолепный костюм, поднялся в свой кабинет. Пока косметолог колдовал над его внешностью, сам Витор Эйтелин быстро переосмысливал план будущего информационного освещения операции в соответствии с только что поступившим сообщением.