Глава 26

Но прежде чем начать переговоры о размере дани… то есть, величине единовременного налога за защиту, надо было озаботиться доказательствами этой самой защиты от внешнего врага. Так что, пока мои подчиненные заняты делом — самое время задать несколько вопросов Достопочтенному Дейлу. Успешно про…шему вверенный ему достаточно серьезный для Периферии отряд. И выбрать из полученных ответов — нужные. Общаться мы будем вот в этой, уже освободившейся от своих жильцов и проверенной на предмет нежелательных сюрпризов, казарме. Уж больно Умо местные подвалы нравятся… А мне понравились изложенные им варианты проведения экспресс допроса.

На первый взгляд, в том, чтобы разговорить клиента, обладающего необходимой информацией, нет ничего особенного. Нужно просто передать пленного в натруженные руки палачей. Они, используя методы средневековой инквизиции, выбьют (в самом прямом смысле этого термина) информацию по интересующим Вас темам уже через пару часов. А через пару суток — «клиент» будет просто мечтать о том, чтобы дать исчерпывающие ответы на задаваемые ему вопросы. Ведь взамен — его будет ждать милосердная Смерть… Из меня в похожей ситуации выбили признание буквально за пару минут.

Вот только при таком варианте будет масса проблем. Опустим даже информированность. Ведь, чтобы правильно задать вопрос, надо иметь представление, что именно необходимо спрашивать. В данной ситуации есть гораздо более серьезные недостатки. Начиная с того, что только начинающие свое обучение «аналитики» приобретут вредный навык решать все вопросы исключительно «выбиванием» чистосердечных признаний. И заканчивая крайне негативным отношением со стороны окружающих меня разумных. В том числе — подчиненных. Ведь формально — Дейл такой же командир наемного отряда, как и я. Отличия в вооружении и подготовке наших отрядов, наличие или отсутствие документов, подтверждающих легитимность банд и прочее — опустим, как несущественные подробности. Но в таком случае, взяв Достопочтенного в плен, мы должны относится с уважением если не к нему самому, то к его должности и званию. Ведь военное счастье так переменчиво…

Кроме того, существует еще и физический закон сохранения материи. Просто так, из ничего, отряд, вооруженный наисовременнейшей боевой техникой, создать невозможно. Значит, существует некто, достаточно богатый и влиятельный, потративший на формирование «Небесной стражи» немалые деньги. Комментируя видеозаписи, мне объяснили, что Достопочтенный Дейл, который вообще–то — ненамного старше меня, всегда выступает в гриме, несколько изменяющем черты его лица. А его голос — пропускается сквозь фильтр, искажающий частотные характеристики. То есть — он заботится о своей анонимности. Если что — «Это — не Я, это — мой двойник». Вывод: у командира есть достаточно богатые и влиятельные родственники. Доверившие именно ему некое щепетильное поручение. Потому что больше его доверить просто некому. А теперь, внимание, вопрос: как эти самые родственники отреагируют на известие, что их протеже был подвергнут жестоким пыткам, а потом убит по приказу командира полубандитского наемного отряда где–то на Периферии? Вот–вот. Жить этот наемный отряд вместе с командиром будет плохо. Зато — недолго. Оно нам надо?

Совсем другое дело, если Достопочтенного Дейла, в силу врожденной тупости, глупости и неспособности хоть что–то сделать как положено, провалившего поручение и потерявшего свой отряд, пригласят на разговор (почувствуйте разницу между беседой и допросом!) офицеры–победители. Чтобы вежливо обсудить вопрос выкупа. А во время разговора — пленный ляпнет что–то, несоответствующее его текущему статусу. Естественно, победитель жестко укажет проигравшему его место. А потом прочитает небольшую лекцию о правилах поведения культурного и воспитанного разумного во время плена. Ну а то, что пленный отчего–то перепугался до обморока, когда на него повысили голос, а потом, с перепугу, все рассказал — это уже не наши проблемы. В таком ключе и было решено провести действо.

Командира «Небесной стражи», специалиста по связям с общественностью и небольшую группу старших офицеров отряда доставили под конвоем буквально через несколько секунд после завершения обсуждения. Я едва успел отдать подчиненным распоряжения о наведении порядка, организации хоть какой–то обороны и перемещении под защиту оставшихся в строю мехов гражданских членов Рода. Времени даже на подумать о том, что надо бы привести себя в порядок — не осталось. Хотя… так получилось даже лучше.

Войдя, командир наемников поправил одному ему видимые складки на роскошном мундире и смерил меня оценивающе–презрительным взглядом. Как будто это я проиграл сражение и сейчас стою перед ним в ожидании строгого, но справедливого суда. Холеный красавчик вел себя, как очень богатый и влиятельный разумный. Хотя и не имел ни малейшего отношения к действующей армии. За прошедшее с момента начала военных действий время я научился отличать командиров с боевым опытом от высокопоставленных чиновников. По характеру движения. По манере поведения. И по тому, КАК они смотрят. Пленный излучал властность. Но не ту, которую дает заработанный потом и кровью авторитет полководца. И не харизматическую власть лидера. А прирожденную. Так ведет себя наследный аристократ в–надцатом поколении. Или представитель «золотой молодежи», привыкший, что деньги (и ВЛИЯНИЕ) родителей — выполняют любое его желание. Я слишком мало общался с теми и другими, чтобы суметь уловить отличия в поведении.

Хотя, кое в чем — Достопочтенный прав. Видок у меня сейчас — еще тот. Пропыленные, измазанные, потерявшие всякий вид сапоги. Измятый, грязный, пропитанный маслом, охладителем и еще какой–то дрянью комбинезон, висящий клочьями там, где ткань разорвалась о поврежденную броню. Вонючая тряпка, играющая роль подворотничка. И жуткая рожа. Потому что назвать ЭТО лицом — значит, сильно преувеличить. Небритая, осунувшаяся, черная от усталости, в кровавых ссадинах там, где меня приложило о кабину меха, она отлично гармонировала с красными от многодневного недосыпа глазами и нервным тиком от навалившегося в последние дни груза чудовищной ответственности. Непредвзято взглянуть — совсем старик. В каких–то двадцать лет…

То ли дело, мой собеседник. Безупречная прическа — волосок к волоску, сверкает в лучах светильников. Сам он — благоухает дорогим одеколоном. Форма пошита по спецзаказу. Накрахмалена и отутюжена до предела: муха налетит на шов — развалится пополам. На груди — медали доблестно позвякивают. Сапоги надраены так, что можно использовать вместо зеркала. Идеальный образец командира преуспевающего отряда. Вдобавок, на редкость предусмотрительный. Кроме бригады телохранителей, двух секретуток и секретаря–референта, он взял с собой на войну: парикмахера, косметолога, специалиста по педикюру и массажиста. А также — тренера, врача и повара. Плюс — портного, лакеев, горничных и дворецкого. А еще — мажордома, чтобы было кому руководить всей этой толпой. Вот так обеспеченные люди заботятся о себе и своем драгоценном здоровье. Не то, что я или мои подчиненные.

Ну и за компанию, этот красавчик притащил с собой адвоката, который уже сделал официальное заявление, что все сказанное здесь, будет занесено в протокол. А мы (то есть — я и мое окружение) - ответим в суде(!) за причиненный его клиенту урон. Кроме того, он официально предупреждает: в случае дальнейшего оскорбительного обращения или продолжения некорректного поведения по отношению к Достопочтенному Дейлу — нам будет выставлен дополнительный иск за понесенный его клиентом моральный ущерб! Ведь мы — ВЕРОЛОМНО НАПАЛИ НА ЕГО КЛИЕНТА, НАРУШИВ ЗАКОНЫ ВЕДЕНИЯ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ! Ошеломленный наглостью этого крючкотвора в дорогом (под пару сотен тысяч ГК!) костюме, конвой смотрел как–то недоумевающе.

Ну, а поскольку наше внезапное нападение оторвало его от более интересных и важных занятий, сам Достопочтенный был крайне недоволен нашими поступками. Что и было немедленно заявлено мне и моим товарищам в юридически безупречных выражениях. После уточнения степени нашего ничтожества, последовал категорический приказ: вернуть изъятое у офицеров «Небесной стражи» оружие, равно как и прочее имущество отряда законным владельцам, арестовать и выдать представителю Имперских властей преступника Вира Танаро, известного в системе Лемос, как Мак Сим. А незаконному бандформированию — немедленно сложить оружие. В этом случае — рядовым бойцам гарантируется судебное разбирательство. Строгое, но справедливое. В противном случае, в этот момент красавчик сделал эффектную паузу — мы все будем безжалостно уничтожены.

Однако… О подобной речи я не осмеливался даже мечтать! Воистину, «язык мой — враг мой»! Тут уже не о том, как из ничего получить скандал, нужно думать. Здесь наоборот, нужно заботиться, чтобы Дейла на куски не разорвали. Тем более, что к этому моменту удивление, вызванное речью плененного вражеского предводителя уже прошло, и конвой демонстрировал мне готовность преподать нахалу краткий курс кулачного права. Ожидая только малейшего подобия команды. Что интересно, только Достопочтенный на пару с юристом абсолютно не понимали, где, перед кем и в каком качестве они находятся. Все остальные плененные наемники, — стояли в уголочке, прячась один за другого и, судя по их виду, проклинали тот день, когда им в голову вообще пришла идиотская мысль податься в «солдаты удачи». Вместо того, чтобы зарабатывать на жизнь честным трудом.

Судя по жесту и.о. начальника аналитического отдела, тот тоже никак не мог определить, к какому классу общества принадлежит наш не в меру наглый собеседник. Ну что же, придется использовать вариант номер 3. Жесткий, возможно, даже жестокий. Придется пройти по самому краю. Если что–то пойдет не так, как было задумано — мы все окажемся по уши в дерьме. А я — самым первым. Но другого выхода нет. Достопочтенного Дейла обязательно надо «ломать» на глазах его подчиненных. Так, чтобы после нашего непродолжительного общения он САМ(!) начал испытывать желание все нам рассказать. И окончательно потерял в глазах офицеров «Небесной стражи» право называться командиром. Ну, начали…

— Десятник! — обратился я к старшему конвоя, — Объясните нашим дорогим гостям, что им не следует хамить хозяевам. Это — невежливо. — вот что значит, ветеран. Ни лишних слов, ни лишних движений. Не говоря о уже недопустимом сближении с противником. Просто, по легкому кивку своего командира, один из бойцов немного повернул автомат и дал короткую очередь в продолжавшего распинаться перед нами адвоката, имеющего, между прочим, ученую степень. Тот свалился замертво. Минус один.

Стоящие у стены, безо всякой команды, уткнулись мордами в пол. А Дейла, похоже, окончательно переклинило. Какие–то ополченцы походя пристрелили его(!) юриста. Безо всяких уговоров, требований, угроз или приказов. Вообще без единого слова. Не выказывая ни малейшей неприязни. Так занятый важным делом разумный — прихлопывает надоедливую муху. Вскочив на ноги, Достопочтенный так и остался стоять, переводя взгляд то на ствол автомата, из которого курился легкий дымок, то на свой, забрызганный кровью покойного, шикарный мундир, по которому медленно и страшно скользила точка луча лазерного прицела. Рот его открывался и закрывался, как у рыбы. Не издавая ни единого звука. Тем временем, другой штурмовик одним движением сблизился с Дейлом и коротко пробил «двоечку». Нокаут.

— Приведите его в чувство. — Санитар сделал пострадавшему инъекцию. Похлопал по щекам, замерил пульс, покачал головой, сделал второй укол и, поскольку больной решительно не желал приходить в сознание, аккуратно нажал несколько точек на лице.

— Боец, команды быть — не было! Поэтому Вы и Ваш непосредственный командир приговариваетесь к дюжине ударов плетью. — демонстрация аристократизма не повредит. То, что все было обговорено заранее и никакой порки не будет — пленным знать не обязательно.

— Как Вы смеете? — захрипел приведенный в чувство Дейл. — Вы УДАРИЛИ меня! Да Вы знаете, КТО Я? Мой отец — Дром Эйтелин! Он Вас всех в пыль сотрет! — мда… где ОН, а где — ЕГО ОТЕЦ. Наконец–то мое мнение о красавчике оформилось. Типичный представитель золотой молодежи. Про…в операцию из–за нестандартной тактики противника, требовать аннулирования результатов ввиду незаконности действий… Дескать, он еще не успел получить аванс от Совета Родов, так что, с юридической точки зрения, кампания ЕЩЕ НЕ НАЧАЛАСЬ! Ну и что?

— Не бейте меня, я все па–а–апе скажу! — самым гнусным голосом произнес я. По–моему, смеялись даже лежащие ничком пленные. А вот стоящий рядом со мной Умо сразу стал очень серьезным. И быстро начал что–то набирать на клавиатуре ПДА. Я же продолжал отдавать команды, следуя заранее намеченному сценарию.

— Поднимите его! — пара бойцов рывком поставили Эйтелина–младшего на колени передо мной, заломив руки и вздернув голову за волосы так, чтобы он мог смотреть только на меня. Судя по его перекошенному от боли лицу, они умело взяли его на болевой прием. Теперь он не то что шевельнуться, глубоко вздохнуть не мог. Не говоря уже о том, чтобы закричать. В то же время, с других ракурсов, происходящее смотрелось гораздо более цивильно. Интересно, сколько ты сможешь терпеть боль, Достопочтенный? Осознавший наконец, что богатого папочки здесь нет. Зато есть оч–чень недовольные вооруженные личности. Способные убить его в любой момент. Просто потому, что им так захотелось!

— Вот теперь, наемник, ты стоишь передо мной так, как полагается стоять пленному перед Патриархом Рода. — я максимально широко улыбнулся и сел в любезно подвинутое кресло. Тут же рядом материализовался столик с фруктами и прохладительными напитками. Хорошенькая девушка в более, чем нескромной одежде, нагнулась над сосудами, смешивая коктейль и одновременно демонстрируя окружающим содержимое глубокого выреза блузки. И безупречные ноги, прикрытые микро–юбкой величиной с носовой платок.

Все присутствующие в зале, не исключая и пленных, уставились на красавицу пристальными взглядами, в которых читалась отнюдь не христианская любовь к ближнему. Вот и хорошо. Собеседник мой — гармонично образованная личность, привыкшая к размышлизмам. Вот и пусть у него поработает бурное воображение. Вон какая эрекция. Тогда он сам себе все придумает на основе моих намеков. И собственные мысли будет для него гораздо страшнее, чем мои угрозы или любые иные методы воздействия

— Больно, наемник? — адресованная Дейлу улыбка заставила его задрожать. — Это — только начало. Когда я закончу с тобой, девочки тебе больше не понадобятся. И знаешь, почему?

Ответа на риторический вопрос не последовало, но я в нем и не нуждался.

— Ты совершил ошибку, создав из меня исчадие преисподней. Если верить тому, что твои подчиненные вещали тут целых двенадцать суток, то я — насильник, маньяк, убийца, педофил… Список можно продолжать до бесконечности. Ты знал, что это — ложь. Но дал свое согласие. А как известно, согласие начальника равносильно приказу. Тебе папа никогда не говорил, что за свои слова и поступки надо отвечать? — ответа опять не последовало. Судя по гримасе — судорога свела моему собеседнику мышцы спины и шеи.

— Но в одном ты прав. — моя улыбка превратилась в оскал, — До того, как попасть сюда, мне пришлось провести некоторое время за решеткой. То есть там, где отбросы общества живут по законам этого общества днем. И по своим законам — ночью. А ты знаешь, по каким законам живут по ту сторону тюремной решетки? — судя по бледному лицу Достопочтенного, покрывшемуся каплями пота, он догадывался об ответе на мой вопрос.

— Ты смотрел передачи о древних временах? О пытках и казнях, практиковавшихся тысячи лет назад? Как долго ты сможешь терпеть боль? А ты знаешь, что в твоем организме — более двух сотен костей? Большую часть которых можно раздробить. Безо всякой опасности для твоей жизни. А ты при этом — будешь оставаться в сознании. Если на это будет желание, — пора повысить голос, — МОЕ ЖЕЛАНИЕ! — от моего крика вздрогнули все, находящиеся в немаленьком помещении.

— Знаешь, по глазам твоим вижу. — мой молчаливый собеседник бледнел на глазах. Несмотря на разделявшее нас расстояние я чувствовал исходящий от него запах страха.

— А знаешь, почему я об этом говорю с тобой? — по жесту Умо, держащие трясущегося, потерявшего всякий лоск Дейла, штурмовики начали тихим шепотом обсуждать поверх его головы, как выпадет для них жребий: будут они развлекаться с пленным во втором десятке, или в третьем, когда от этого уже не будет ни малейшего удовольствия. Да и сам пленный будет неотличим от покойника.

— Потому что больше всего мне нравиться ставить на место уродов, много о себе возомнивших. И смотреть, как они корчатся от боли. — самое главное, чтобы маска садиста не стала моим лицом. — Знаешь, что можно сделать с тобой при помощи обычной иголки? — надо еще чуть–чуть потянуть время, так что пришлось рассказать собеседнику кое–что. С неприятными подробностями. — И когда я это сделаю с тобой… — Дейл обмяк. Пора. Конвоиры переглянулись и начали действовать. Рука одного чуть–чуть изменила свое положение на прическе пленного. Второго — поднесла к его носу флакон с нашатырным спиртом, выводя из полуобморочного состояния. А потом — несильно хлопнула по боку. И белый от ужаса, как свежевыпавший снег, Достопочтенный заорал:

— НЕ–Е–Е–ЕТ! — от отвратительного запаха, издаваемого продуктами жизнедеятельности, извергнутыми данным представителем вида homo sapiens, мне было не по себе. Несмотря на разделявшее нас расстояние. Представляю, как себя чувствовали бойцы, находившиеся в непосредственном контакте с Дейлом

— ЧТО ОРЕШЬ! — я тоже голос повышать умею. — За гнилой базар нужно отвечать! Ты это понимаешь? Я тебя спрашиваю! Коз–зел!

— Я не виноват! Это не Я! Меня заставили! — из Достопочтенного хлынул еще один поток. Словесный. Все, начал говорить — теперь не остановится. Только уточняющие вопросы задавай. По моему жесту, конвоиры одели на него наручники и, матерясь и осматривая обувь, отошли в сторону. Мне был подан знак, что запись чистосердечного признания, совершаемая пленным добровольно, то есть — без применения каких–либо мер физического воздействия, идет успешно. И качество звука и изображения — вполне приличное.

Раз начавшись, исповедь текла неостановимым потоком. Нужно было только периодически повышать голос, когда случались заминки в рассказе. Итак: Достопочтенный Дейл ни в чем не виноват. Это все — его отец. Именно он приказал провести операцию в системе Лемоса для последующего обучения и боевого слаживания батальона тяжелых штурмовых мехов. Назначив своего сыночка — командиром. Хотя бедный, ранимый, чуткий и отзывчивый мальчик этого не хотел. Но его заставили! Угрозами физической расправы над ним и всеми, кто ему дорог, а также обещаниями лишить наследства …

Чем больше длился рассказ, тем сильнее становилось у меня чувство недоговоренности. Ну хорошо, решил глава Корпорации, производящей планетарную технику, создать собственную маленькую армию. Не совсем понятно, зачем… Ну да ладно. Предположим, что для защиты своих производств от вооруженного вторжения конкурентов. Так и размести свои войска рядом с этими производствами. А не зачем тащи их непонятно куда, маскируясь при этом под «солдат удачи». Ведь, даже судя по изобилующему пропусками и недоговоренностями рассказу пленного, появлению отряда наемников в системе Лемос предшествовала тщательная подготовка, планирование и безупречное информационное обеспечение.

А все случившееся: пониженная боеспособность гарнизона планеты, баронское нападение, «чудесное» появление «Небесной стражи» и начавшаяся пропагандистская кампания по подготовке к «наведению конституционного порядка в отдельно взятом субъекте Нивельской империи» — были звеньями одной цепи. В неосуществленных планах — было навязывание Совету Родов кабального договора на несение наемниками гарнизонной службы на планете. С периодическими тренировками «на кошечках» — специально нанимаемых для нападения на Лемос–3 незаконных банд. Типа, имитация пиратских налетов. Надо мне будет Умо кое–какие вопросы задать. Относительно его способностей предвидеть будущее. С применением «сыворотки правды». И детектора лжи. Аккуратно отмытого от крови.

По мере слушания исповеди пленного, в памяти стремительно проносилось и все остальное. Упущенное рассказчиком за незначительностью. Черные от усталости и страха лица беженцев. Безумные рыдания вдов, поседевших и ставших старухами всего за одну ночь. Безжалостный лик войны. Разгромленные поселения, разбитая техника, изуродованные тела и искалеченные души. И трупы, трупы, трупы… Убитые в бою и расстрелянные для устрашения взятых в плен. Сгоревшие в пламени огнеметов и умершие от жары и жажды…

Точного числа жертв нападения так никто и не узнает. Потому что для власть имущих это — вчерашний день, обывателей — не интересует, а мертвым — все равно. По самым скромным подсчетам, за несколько суток погибло двадцать тысяч разумных. Население небольшого города. Потому что кто–то принял решение: провести операцию именно здесь. Но все это были истории о прошлом. В данный момент, особой ценности не представлявшие. Совет Родов и так принесет свои заверения в том, что все случившееся — чудовищная ошибка. И они согласны заплатить за нее некую сумму. Куда они денутся. Из–под надежной охраны.

Гораздо более важной информацией сейчас было то, что спутники связи последнее время действовали несколько… избирательно. В базовые параметры комплексов программно–аппаратного обеспечения, отвечающих за связь системы Лемос с серверами Галактической сети, усилиями прибывших еще с дружиной ныне покойного барона Прол специалистов, были аккуратно внесены некоторые изменения и дополнения, не предусмотренные разработчиками. Теперь, при попытке связи отсюда с серверами из длинного списка, запрос о соединении переправлялся не на сам сервер, а на находящуюся на борту вошедшего в систему корабля, его измененную копию. Так что, отправляя в Гильдию Наемников запрос о «Небесной страже», мы связались с поддельным узлом связи. И получили от него поддельный же ответ. Точно так же, мы не сможем связаться еще со множеством государственных и окологосударственных организаций. Интересно, что бы это значило?

Когда история Эйтелина–младшего, принужденного угрозами лишения наследства и физической расправы к наемничеству плавно ушла от текущих событий куда–то в дебри высокой политики, она окончательно потеряла для меня всякий интерес. Пришлось прерывать разговорившегося клиента. Который смотрел на окружающих безумным от пережитого страха и унижения взглядом. После случившегося, публично опозорившися, запуганный до недержания представитель «золотой молодежи», получивший под командование небольшую армию на деньги своего отца, навсегда перестал быть лидером своего отряда. Причем, как для подчиненных, так и для себя самого. Потеряв веру в свои силы.

— Этого — в подвал. Каждая минута его пребывания у нас — под запись. Напоминаю всем присутствующим: ДО суда, он — должен оставаться живым, относительно здоровым и, обязательно, в здравом рассудке. — похоже, мы теперь можем решить все свои финансовые проблемы. Но — только если пленный останется в живых. — Охрана отвечает головами за его сохранность!

— Беседа закончена. — это уже всем остальным. — Пленных офицеров и пилотов «Небесной стражи» — под арест. Обращаться — с уважением к их статусу и званиям. Никакой грубости или членовредительства. То же самое — для рядового и сержантского состава. Семьи пленных — содержать отдельно. И… доставьте ко мне представителя имперских властей.

Что ни говори, фармакология — отличная вещь. Пара уколов, совершенно естественных, поскольку их делает медик, пытаясь привести пострадавшего в сознание — и в крови допрашиваемого бушует жутковатый коктейль из препаратов, подавляющего волю, гормонов, отвечающих за чувство страха, чего–то там еще, расслабляющего все мышцы тела и концентрата адского зелья, усиливающего работу мозга. И эффективность работы всех органов чувств без исключения. Этот компонент входит в стандартный «боевой коктейль», инъекция которого обязательна перед боем. Вопрос лишь в количестве… В данном случае, воображение объекта жило собственной жизнью, стоящие по бокам от меня светильники выжигали Достопочтенному глаза, как Лемос в зените, негромкие фразы звучали в его голове колокольным звоном, а железная хватка конвоя причиняла боль, подобную раскаленному металлу.

А свидетели допроса смогут сообщить немногое. Сказал победитель потерявшему берега сопляку несколько слов тихим, вежливым голосом. А потом — рявкнул во всю мощь командирской глотки. И перепугался мальчик до недержания. Под статью расстрельную всех своих подчиненных подвел, если я правильно понимаю выражения лиц пленных. Все рассказал и всех заложил. И в ногах валялся, пощаду вымаливая, пока победителю это не надоело…

Когда Витара–Дейла приведут в чувство, то есть — введут антидоты, блокирующие действия препаратов, которыми его накачали, он сам себе будет противен. Ну да охранники проследят, чтобы с собой не покончил. А когда экс–Достопочтенный наконец поймет, в чем была причина его необычайной разговорчивости… Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Надо было гипноблокаду ставить! Подумаешь, из–за нее интеллект снижается.