Глава 14

Ну вот и пошла потеха. У нас была примерно тысяча секунд, прежде чем со стороны складов набегут коллеги несчастных, всеми обижаемых дружинников с мехом в качестве основного аргумента поддержки.

Раз. Вторые номера отбрасывают в сторону маскировочные каркасы, открывая линию огня первым, изготовившимся к стрельбе из положения «лежа». Вправо и влево на полторы сотни метров склон покрывается готовыми к бою фигурами.

Пилоты мехов заметили угрозу и начинают разворачиваться в сторону опасности, борясь с инерцией тяжелых машин и приводя бортовое оружие в боевое состояние. Уходить им некуда. Головному «Воину» нужно пройти вперед больше сотни метров, чтобы выйти из зоны гарантированного поражения. «Разрушитель» вообще оказался в самой середине засадной цепи. До моих орлов мехам — от тридцати до сорока метров. Это от трех до четырех секунд на прорыв линии засады и последующее увеличение дистанции. Которых у противника просто нет. С противоположной стороны — обрыв высотой в полсотни метров. Тяжелая техника попала в ловушку.

Водители следующих сзади в колонне грузовиков судорожно тормозят, чтобы вместе с пехотой покинуть свои металлические гробы. Поздно ребята, поздно. Ваше время истекло. Настала пора платить по счетам.

Два. Первые номера ловят в прицел силуэты мехов и грузовиков и нажимают на спуск. Десятки огненных росчерков устремляются к целям. Вторые номера вскидывают на плечи «Инферно» и изготавливаются к стрельбе. Ваше начальство любит публичное сожжение, господа дружинники. Для устрашения масс, так сказать. Сейчас вы на своей шкуре узнаете, что такое адское пламя.

Пилоты мехов открыли по боеголовкам «Инферно» ураганный огонь из всего бортового оружия. Опытные бойцы, они, несмотря на необходимость работать по слишком широкому сектору, сумели поразить больше половины летящих в них боеголовок с термитным зарядом. Казалось, машины движутся в озере адского пламени. Вот только почти все пропущенные выстрелы поразила цели. Пилот «Разрушителя», поймавшего термитный заряд прямо в секцию с реактивными снарядами, успел катапультироваться из разваливающегося на части корпуса своего меха. «Воину» повезло чуть больше. Охваченная огнем боевая машина сумела развернуться и огрызнулась из бортового оружия по ракетометчикам.

Три. Вторые номера левого фланга и центра выпустили свои заряды по отстреливающемуся меху. Из дюжины росчерков, почти половина закончилась огромными огненными цветами, раскрывающимися на броне «Воина». Некоторое время боевая машина стояла неподвижно, а срывающиеся с нее трассеры очередей автопушек вгрызались в склон, дробя камни в щебень и разрывая тела неудачников на куски. А потом правая нога меха подломилась, и он с грохотом рухнул на бок. Росчерки очередей протянулись от поредевшего фланга к парашюту, под которым раскачивался катапультировавшийся пилот. Зря он так поступил. Тут уж либо погибай вместе с машиной, либо покидай ее сразу. Начал бой героем, а закончил…

Разгром вражеской пехоты прошел без проблем и потерь. Три головных грузовика колонны уже получили свое и сейчас стремительно превращались в лужи расплавленного металла. Остальные машины сумели затормозить, не входя в зону поражения ракет, а их уцелевшие под огнем легкого оружия и крупнокалиберного с фланга пассажиры покинули свои дымящиеся транспортные средства, чтобы продемонстрировать всем, кто желает на это посмотреть, свое умение бегать на длинные дистанции. Пора ребятам двигаться вперед. Нельзя давать врагу время на «прийти в себя».

Не напрягая зря горло, выпускаю ракету. Сакраментальные «три зеленых свистка». Над этой фразой смеется только тот, кто успешно откосил от армии. Звук сирены перекрывает грохот боя, а огни отлично видны сквозь пыль и дым. Непосредственно перед погрузкой мои орлов были ознакомлены с вариантами действий в зависимости от количества огней сигнальной ракеты. Сказанное отцом–командиром орлы запомнили. Сейчас они осознали полученный приказ и теперь я наблюдал усиленное шевеление в цепи. Два десятка меняли позиции, преследуя бегущих вражеских пехотинцев. Два других — организовывали огневую поддержку штурма базы, отбирая необходимое из импровизированного склада. Одну пару я волевым решением перенаправил позаботиться о раненых. И по неполному десятку отправились прикрывать тылы и сгонять в кучу бросивших оружие. Надеюсь, возьмут и предводителя. В самом первом бою «Разрушителем» управлял барон собственной благородной персоной. Не поверю, что он уступил честь пилотировать самую мощную машину своего отряда кому–то еще. Пилот меха вне своего монстра — против пехотинца ничего не значит, так что проблем не ожидается.

Под дробь автоматов осторожно перебегаю вперед, стараясь не очень отставать от головной группы и в то же время — не оказаться на переднем крае. Пока все идет нормально. БОльшая часть вражеской пехоты перешла в категорию «двухсотых». Уцелевшие сначала попытались сбежать. Но, осознав на примере самых невезучих, что под прицельным огнем далеко не убежишь, организовались и заняли позиции поближе к базе на противоположной стороне дороги. На первый взгляд, получалась патовая ситуация, в которой выигрывал обороняющийся. Потому что лупить во все, что появится над гребнем из–за каменной глыбы — гораздо легче, чем высматривать вражеского стрелка на бегу. Вот только мы эту проблему ожидали и к ней подготовились, а наши оппоненты — занимались импровизацией. И если мои бойцы могли перемещаться более–менее свободно (не подставляясь под выстрелы часовых с горы, естественно), то противнику с карниза и деваться–то было особенно некуда.

Пока стрелки весело лупили в белый свет, как в копеечку, изредка швыряя вперед гранаты, которые безвредно щербили камень дороги, ставшие временно грузчиками бойцы третьего и четвертого десятков, подтащили поближе распакованные станки для залповой стрельбы «Инферно». И выстрелы к ним. Расстояние до цели — известно. Перепад высот — тоже. Угол возвышения, чтобы добиться максимальной вероятности накрытия при таких условиях рассчитывается легко. Заряжаем, наводим, выверяем. Залп!

Две дюжины «Инферно», принесенные за один раз десятью бойцами — не дивизион установок «Ураган». Ну так и стрелять надо не в неведомые дали. До противника — чуть больше сотни метров. Чтобы точно поразить цель, прикрытую складками рельефа, стреляли по высокой параболе, давая поправку на ветер. Ракеты взлетали вверх, чтобы, выработав топливо, рухнуть вниз под воздействием гравитации. Разброс был колоссальным. Судя по кляксам огня от вспыхнувшей термосмеси, в цель попало хорошо, если три выстрела. Остальные улетели неведомо куда. Но на той стороне считали иначе. Оборонявшиеся бросились в разные стороны как тараканы, когда включаешь ночью свет на кухне. Другое дело, что под пулями далеко не убежишь. Очень непродолжительное время, залегшие на ровной, как стол, местности противники пытались отстреливаться. Но уже через минуту нам замахали когда–то белой тряпкой. Затем в нашу сторону, один за другим, с поднятыми руками перебежал почти десяток дружинников. Все, кто мог идти самостоятельно. Будет теперь кого использовать в качестве носильщиков.

Второй (и последней) преградой на пути к базе противника были немногочисленные часовые, занявшие позиции непосредственно за разбитыми несколькими сутками ранее бронеколпаками. Оттуда они собирались прижать нас огнем до подхода сил со стороны складов. Несмотря на то, что раскаленный воздух тек волнами и лазерный луч мог поразить цель только случайно, при дальнейшем сближении это могло сработать. При условии, что в атаку мои подчиненные пойдут, поддерживаемые только матом и криками «Вперед!». Не говоря уже о неоправданных потерях. Вот только моим кумиром всегда был Суворов, с его бессмертным: «Солдата надо беречь!».

Вперед отделения пошли уже через минуту. После того, как перезаряженные облегченными «Инферно» с увеличенной дальностью полета станки отработали по плато. Мишень была большая, поэтому промахов почти не было. Хотя… некоторые ракеты уходили на тридцать градусов в сторону еще при старте. Уже в процессе пуска ракет было видно, как стремительно слабеет ответный огонь.

Когда две жидкие цепочки бойцов потянулись вперед, было выпущено еще шесть ракет. Поразили они кого–нибудь, или нет, было непонятно. Но по атакующим, пока те бодрой рысью двигались по дороге, не было сделано ни единого выстрела. Поднявшись по дороге наверх, отделения рассыпалось на пары, и продолжили продвижение перебежками. Один бежит вперед, другой — обстреливает подозрительные места. Поддерживая их, на максимальном угле возвышения в направлении ангара ушли последние, заранее отобранные по качеству сборки реактивные снаряды.

Дождавшись сигнального дыма от передовой группы, я подал сигнал «Общий сбор» и, прикинув, что уже через несколько минут навьюченные сверх всякой меры разным нужным барахлом пленные выйдут на дорогу, вместе с несущим средства связи вестовым направился вперед. Говорят, хорошее начало — половина дела. Теперь надо было сделать вторую половину. По крайне мере — не хуже.

Пока мои бойцы бодро шагали вперед, я прикидывал дальнейшие планы. Собственно, все козыри были нами выложены на стол, за счет чего первая игра осталась за нами. По самым скромным прикидкам, на поле боя осталось больше сотни дружинников. Хорошенько посчитать — и полторы наберется. Если учитывать пленных. А это значит… что кроме меха, возглавляющего неполную сотню дружинников у складов и еще десятка, контролирующего рабов на борту взлетевшего челнока, больше никого и нет. Разве что — часовые на базе. С отдыхающей сменой — примерно десяток наберется. Максимум — полтора. А поскольку сообщений о шевелении противника в районе складов я не получил, да и патрули не дают сигнала о появлении меха с пехотой… Наши шансы на победу стремительно росли.

Мимо меня протопала колонна бойцов и пленных вперемешку, обвешанных тюками и мешками наподобие торговцев–челноков, возвращающихся из шоппинга. В хвосте колонны на носилках тащили двоих раненых. Шансов выжить в раскаленном воздухе Пекла при стоящем в зените Лемосе и неоконченном бое у них было немного, но сам факт: «Своих — не бросаем», — работал на меня. Высмотрев десятника, я подозвал его к себе.

— Грох, каковы потери в бою?

— Четверо убитых, двое тяжелых, господин центурион. У шестерых — ушибы и ссадины.

Хреново. В надвигающемся бою каждый, способный выстрелить из «Инферно», будет на вес платины. Мы находимся у ворот вражеской базы и можем захватить ее достаточно быстро. Так что, подошедший на выручку отряд противника в этот раз будет драться не за добычу, а за жизнь и свободу своих близких. А инстинкт продолжения рода у разумных всегда перебивает самосохранение.

— Пара грузовиков, вроде на ходу. Отбуксируй поврежденные и создай укрытия на плато.

— Слушаюсь, госп…

— Не тянись, не на плацу. Горючее — слить. Пленных — на дальнюю сторону.

— Где местность поровнее и нет укрытий от Лемоса?

— Соображаешь. Организовать охрану. Да что я тут распинаюсь — не маленький. Когда очистите дорогу — отработать заграждение. От этого трупа и сколько получится.

Взгляд на часы. Прошла тысяча секунд, а нас никто не пытается уничтожить. Похоже, барона взяли в плен и противник банально лишился командования. Остается только «уговорить» его отдать приказ своей дружине сложить оружие. И настанет время думать, под каким предлогом не отдавать трофейные мехи и прочее добро Роду Фу–Оша. Заявление, что обойдутся, ибо мне захваченное имущество гораздо нужнее, в грядущих переговорах — не аргумент. Ибо сил в распоряжении Патриарха — гораздо больше.

Поднявшись к своим орлам, которые за истекшее время не только взяли под контроль ключевые точки, но и успели провести экспресс–допрос плененного часового, не сумевшего сбежать из–за ранения в ногу, я узнал, что все не так хорошо, как мне кажется. Прежде всего, барон Прол покинул поверхность планеты вместе с челноком. Решил предводитель проконтролировать, каковы потери при транспортировке его говорящего имущества. Отчасти, именно этим и объяснялась расхлябанность подчиненных, хорошенько отметивших проводы своего сеньора. Кроме убитых и раненых, есть и другие потери. Одна пара бойцов перешла в категорию «пропавших без вести». Таковыми они навсегда и останутся. Перекапывать дюжину квадратных лиг пустыни в поисках тел — нет ни времени, ни сил.

Наконец, барон в настоящее время пытается выйти с нами на связь, с целью сделать «предводителю бандитов» некое предложение. Не хочется прыгать через головы Достопочтенных, а придется. Сейчас на моей стороне — преимущество местоположения (я — на поле боя вместе со своими солдатами, а барон — невообразимо далеко от ошметков своей дружины), которым грешно не воспользоваться. Ох и огребу я за свою самодеятельность…

— Ты поплатишься за это, предатель! — услышал я голос из рации. Так, антенна передатчика отнесена в сторону, меня самого из–под собранных в полотнище тентов не заметно. Опасаться теоретического возмездия в виде лазерного луча с небес не стоит.

— Достопочтенный центурион Максим из Рода Громовых приветствует, Повелителя, носящего имя «Предатель». Прием. — поиграем словами. Противник, потерявший контроль над собой — уже не опасен.

Из рации послышалась низкопробная ругань. Ни богатства выражений, ни умелой комбинации терминов в хлесткие фразы, как у нашего командира роты. У него жена была филолог. И писала диссертацию по ненормативным выражениям русского языка… Так ротный нас материл — заслушаешься. А здесь — одно сотрясание воздуха. Многократно и монотонно повторяемые с разными предлогами пара вульгарных обозначений половых органов и один глагол.

— Повелитель Прол по прозвищу «Предатель», не надо нервничать и принимать так близко к сердцу то, что Вы продали Патриарху Рода информацию о деятельности Вашей дружины за такие смешные деньги. — нас сейчас слушают все. В том числе — и баронские дружинники. Подкину им дезинформацию для размышления, мне не жалко. — Я понимаю, что Вы в первый раз торгуете собственными вассалами. И уверен: в следующий раз, Вы продадите своих бойцов гораздо дороже. Это приходит с опытом. Прием.

Кроме низкопробной брани, в эфире прозвучало обещание уничтожить меня и мою родню. А заодно — все живое на этой ё…й планете.

— Повелитель Прол, я не понимаю, как Вы, при таком мерзком владением языком, сумели заработать аж на три боевых механизма? Да еще и с пехотинцами. Или… ты свою задницу тоже всем желающим подставлял? Чего молчишь, ур–род? Взлетел выше всех, так кукарекай.

Публичное оскорбление прозвучало. Учитывая доказанную учеными взаимосвязь между нарушениями психики разумного (в том числе — сексуальные отклонения, особенно такие, как содомия и педофилия) и сбоями в генетическом коде — оскорбление страшное, смываемое только жизнью оскорбившего. ТАКИМИ словами здесь разбрасываться не принято. Это мне на свою жизнь наплевать. Вот только… пока челнок приземлится на поверхность — пройдет почти половина суточного цикла. Это, не учитывая того, что электронике и реактору челнока требуется профилактика и мелкий ремонт, тоже требующие определенного времени. За которое или от меня с товарищами останется мокрое место, или кончится дружина барона. Я уж приложу максимум усилий, чтобы получилось именно так.

На этот раз в эфире несколько секунд стояла тишина, прерываемая только атмосферными помехами. После чего Повелитель с заоблачных высей, кроме базарной ругани, выдал нечто более интересное. Что он убьет меня и моих бойцов. Потом уничтожит защитников родового поселения. Потом — найдет среди пленных моих родственников и семьи моих солдат. И, после разнообразных извращений (вот ведь могучий гигант большого секса. И откуда только силы возьмет?), предаст их мучительным казням. В ответ на мое оскорбление. На этом месте пришла пора вмешаться.

— Что за гнилой базар? ТЫ меня вызвал на разговор. Я — согласился. Прервал свои дела. Тебя слушаю. Жду, когда по делу что–то скажешь. А слышу только ругань и угрозы. Да и вообще, что–то я тебя не понимаю, семи… шестикрылый. Что значит, Я тебя оскорбил? С каких это пор правда стала оскорблением? Считаешь себя оскорбленным — кончай кукарекать, слазь с насеста и выходи на честный бой! А не грози казнями слабых и безоружных. Что за беспредел, в натуре? Или ты считаешь себя недостойным скрестить со мной оружие? Правильно считаешь. Я с тобой на одном поле с…ть не сяду. Ты для меня — никто и звать тебя — никак. Освободи эфир, п…р! Достопочтенный Максим из Рода Громовых вызывает Достопочтенного Эри, чей Род, к сожалению, мне неизвестен. Прием.

Из предоставленной мне Службой Безопасности информации, следовало, что пилоты мехов, прибывшие на Лемос–3 вместе с бароном, были наняты им через посредников в Центре Найма на Мариносе, где располагалась этакая гильдия наемников космического века. Обладатель тугого кошелька мог нанять там на любой срок хоть одного бойца, хоть небольшую армию. Главное, чтобы ему хватило денег.

Аристократия, как и подобает касте, с традициями, уходящими во тьму веков, имела массу сословных предрассудков. Так, благородные, присягнувшие на верность очередному коронованному ослу с длинной вереницей королей–предшественников, крайне презрительно относились к аристократам, принесшим присягу другому аристократу и служащих в дружине какого–нибудь графа или герцога. Или, на бюрократическом языке — иррегулярном подразделении. Еще уровнем ниже стояли наемные пилоты мехов, предлагающие свои услуги тому, кто в состоянии их оплатить. Будь то благородный или… не совсем. Отношение аристократов к наемникам чем–то напоминало отношение мужчин к представительницам древнейшей профессии. Пользуются услугами и презирают одновременно.

Мой статус аристократа в энном поколении был широко освещен стараниями Патриарха и его сыночка–засранца. Да и сам барон в своих речах несколькими днями ранее обвинял меня в поступках, недопустимых для благородного, признавая мой сословный статус. Вот только самих недостойных поступков — не расшифровал. Сиди теперь и гадай. То ли я в карты проигрался и сбежал, чтобы не платить долг чести. То ли своему командиру развесистые рога обеспечил. То ли в заговор вляпался… В общем — потомственный дворянин. При этом — умелый командир и вообще, птица высокого полета. Так что промолчать в ситуации, когда благородный обращается на равных к наемнику, тем самым поднимая его до своего уровня (между прочим — заветной мечты каждого межевого рыцаря15), пилот–наемник последнего боеспособного меха дружины, Эри — не смог.

— Достопочтенный Эри из Рода Иваре приветствует Достопочтенного Максима Громова.

После непродолжительных реверансов, приветствий и взаимных восхвалений, я аккуратно донес до сведения пилота и всех заинтересованных лиц очень важную информацию: есть воины, которые сражаются между собой во имя Долга (воинская добыча — оплата доблести и риска, побочный продукт войны, но не ее цель). И есть остальные. Простолюдины. Которые сидят тише воды, ниже травы, пока благородные выясняют, кто из них круче. Я уважаю потомственного аристократа Эри до тех пор, пока вышеозначенный Эри не совершил ничего такого, что запятнало его, Эри, аристократическую Честь. Если Достопочтенный Эри совершит (или, как старший по званию, допустит, чтобы его подчиненные совершили) нечто, противоречащее Чести потомственного благородного рыцаря поколении (например — массовые казни гражданских лиц, которые сейчас смиренно ждут, пока благородные в честном бою определят их судьбу), он в моих глазах станет обычным преступником, по отношению к которому нет и не может быть никакого благородства и галантности. А значит я, Достопочтенный Максим, буду иметь полное моральное право сначала перерезать плененным дружинникам глотки, а затем уничтожить взрывчаткой и зарядами «Инферно» и само баронское логово вместе с теми, кто в нем прячется. Шахты воздухозаборников — в моей досягаемости.

Далее начался деловой разговор, периодически прерываемый руганью с орбиты. Которую высокие договаривающиеся стороны с высокомерным равнодушием игнорировали. Много ли внимания обращает занятый делом аристократ на жужжание летящей за окном мухи? В связи с нехваткой воды для поддержания сил пленных, многие из которых были ранены, бой должен был состояться через малый цикл. Поле боя — окрестности гарнизона, включая поверхность горы. Бой продолжается, пока одна из сторон не признает себя побежденной и сложит оружие, либо не покинет поле боя, либо не будет полностью уничтожена. Стороны обязуются соблюдать законы войны и т.д. и т.п.

Самое главное — чтобы сейчас в отряде не объявился Герой, с криками и руганью увлекающий в кровопролитный бой внутри пещер моих подчиненных. То, что «Гвардеец» не способен передвигаться (из пленных, независимо друг от друга, быстро и жестоко выбивались ответы на вопросы из длинного списка), не означало, что этот металлолом не способен стрелять с места. Ворота в ангар будут «дорогой смерти» для атакующих, пока в мехе есть боекомплект. Или — пока есть атакующие. Другое дело, что нам торопиться и ломить напролом не надо. Достаточно уничтожить или серьезно повредить вражеского «Убийцу», и противник, стесненный в маневре, вынужденный атаковать на узком участке дороги, ведущей к базе, будет вынужден отступить или сложит оружие, что будет означать нашу победу. А по условиям соглашения, заключенного между мной и Эри, которое признал и командир гарнизона базы, в таком случае, сложат оружие и защитники Горы.

Время играло с нами странные шутки. С одной стороны, цифры, показывающие секунды, сменяли друг друга медленно–медленно. С другой — период, отведенный на подготовку к бою, стремительно истекал. Противник, возглавляемый единственным баронским мехом, оставшимся боеспособным, уже разворачивался для атаки. Еще немного и начнется бой, при любом исходе которого, ЭТА война для меня закончится.

Внезапно, в наушнике затрещало и чей–то голос произнес: «Начали!» Одновременно взметнулась ракета, сигнализирующая нам о начале боя. Несмотря на нервное напряжение, меня на несколько секунд пробрал смех: сражение, словно спортивный поединок, начинается по сигналу. Все галантно, как на рыцарском турнире. Ведь командиры обоих отрядов — благородные дворяне. Вернее — изо всех сил стараются выглядеть таковыми друг перед другом и сторонними наблюдателями.