На следующее утро мы с Мышуней в сопровождении Сильвии и Рюшки выдвинулись по направлению к парку, в котором надеялись встретить наших волшебных скакунов. За плечами у нас висели две небольшие котомки, в которых поместился весь походный скарб. Влез он туда не потому, что барахла было немного, а потому, что внутренний объем походных сумок, выданных нам Эльвирой, чудесным образом увеличился еще раза в два. При этом ни вес, ни внешние объемы не претерпели серьезных изменений.

Вот бы с такой сумкой в школу ходить, а то там макулатуры не меньше, чем у нас пожитков в дальний поход. Мои мысли прервало появление Гарольда – он поджидал на прежнем месте у окончания тропинки. Совершенно несолидно для академика подпрыгнув, моложавый старик радушно нас поприветствовал и попросил Сильвию с Рюшкой остаться на месте, а сам чуть не бегом направился в лес. Машуха, однако, притормозила резвого академика, заявив, что она не может не попрощаться с друзьями. Не знаю, как ей, но мне было стыдно смотреть в Андрюшкины глаза – все-таки я его в каком-то смысле предал.

Деревенский умник, по всей вероятности, почуял мое увиливание и, хлопнув меня по плечу, с притворным вздохом сказал:

– Смотрите там, не разгромите все окрестности! А то чувствую, останутся у нас вместо гор одни буераки… – И, видя, что моя рожа против воли растягивается как резиновая, добавил: – И не надейтесь, что ваши колдовские штучки вам помогут, когда я до вас доберусь. Сильвия из меня пообещала сделать грозу всех непутевых переделывателей мира.

– Спасибо, Рюшка! Ты самый лучший… – воскликнула, хлюпнув носом, Машуха и, чмокнув парня в щеку, добавила: – Провокатор!

При этом у меня даже не возникло никакого неприятного чувства ревности, хотя главным провокатором я до сих пор считал себя. Даже где-то наоборот, я был благодарен егозе за проявления добрых чувств к парню – ну не мне же с ним, в конце концов, целоваться?

– Ну что, путешественники, вы идете или нет? – позвал нас уже откуда-то из леса заблудившийся от долгого ожидания академик. Мы припустили за ним, а то так можно и потерять из виду его путеводную лысину, наворачивающую странные петли по чаще. Пройдя всего пару сотен шагов, Гарольд остановился и шепнул: – Давайте подождем. Я думаю, если ваша просьба им понравилась, наши волшебные скакуны скоро появятся.

– А как понять, что им нравится, а что – нет? Они ведь даже не мурлыкнут в ответ… – спросила моя любопытная напарница.

– Эх, чем тут поможешь, не будешь же их за хвост держать и учить правилам хорошего тона? – ответил задумчиво волшебник. – А если серьезно, эти волшебные хитрецы понимают не только слова, но и чувства и намерения, соотнося их с неведомыми нам знаниями и логикой, но их неприступная горделивость… я бы сказал, заносчивость, явно не на пользу взаимопониманию. Так что, проще говоря, остается только надеяться…

Что уж он там хотел еще наговорить, осталось неизвестным, так как из темноты лесного полога к нам вышли два ослепительно белых красавца единорога. По всей вероятности – наши старые друзья, поскольку размеры их со вчерашнего дня не претерпели драматических изменений. В остальном эти снежно-белые, рогатые чудо-лошади были столь идеально сложены, что напоминали продукт какого-то клонирования.

На этот раз Гарольд не стал оставаться в стороне от нашего, надо сказать, весьма странного одностороннего общения, а выступил перед непарнокопытными аристократами с длинной речью, в которой повторил наши просьбы доставить двух «инопланетян» к замку Темного Ральфа в предгорьях. Единороги внимательно смотрели на старого волшебника, распинающегося перед ними, продолжая наглядно демонстрировать свой пофигизм и никак не выказывая своего отношения к его пламенной речи. Можно бы подумать, что они вообще ничего не понимают, но я все-таки был склонен доверять академическому опыту общения с подобными фэнтезийными порождениями, да и просто пребывал в полном восторге от невозмутимости белогривых.

Когда все академические речи оказались закончены, единороги ожили и опять подошли к нам в том же порядке, что и вчера: большущий скакун к Машухе, а стройная девочка ко мне. Своим завистливым умом я, конечно, понимал, что для них наши массы тел большой разницы не представляют, но все равно, стало немного обидно. Пришлось мне задавить в зародыше зарождающееся чувство революционной несправедливости и галантно подсадить свою компаньонку на высокую спину единорога.

Как вы уже знаете, никаких гужевых приспособлений эти вольнолюбивые создания не признавали, так что заплечные сумки пришлось оставить там, где им и положено быть – за плечами. А держаться приходилось, только обнимая красавцев за шеи. Я бы предпочел держаться за Мышуню, но и единорожица была очень даже симпатичной, и грива у нее не менее шелковая, чем у егозы, так что жаловаться не на что. Несмотря на такой странный способ посадки, Гарольд не высказал никакого опасения насчет безопасности нашего передвижения. Осталось только скроить счастливую физиономию и радостно махнуть волшебнику рукой на прощанье.

Мы выдвинулись в путь. Вернее, это единороги плавной поступью углубились в лес. Мы, естественно, никуда с их спин не сдвигались, а старались держаться покрепче. Но эти опасения быстро прошли, так как я снова, как и после выяснения отношений с Дронтами, ощутил, что мне очень удобно сидеть – моя пятая точка словно приросла к спине очаровательной хвостатой и гривастой дамы, которая плыла в кильватере ее не менее прекрасного кавалера. Мы словно растворялись в сумерках леса – дорогу среди однообразных стволов было просто невозможно отследить. Вскоре наши скакуны зашли в какой-то грот и стали спускаться по отлогому туннелю диаметром более двух метров.

– Это ж почти метрополитен какой-то! – крикнул я Машуне, отважно восседающей на лидере нашей маленькой процессии.

Егоза ничего не ответила, видимо, боясь потерять равновесие и держась за гриву ее единорога. А наши волшебные скакуны набирали темп, не боясь никаких препятствий. Туннель был темный, но не беспросветный. Его стены как будто искрились от каких-то грибов или мхов. Во всяком случае, моего «высокотехнологичного» зрения оказалось достаточно, чтобы видеть впереди силуэт ведущего единорога.

Хватило зрения и на то, чтобы с удивлением заметить мелькнувшее сбоку странное существо, как будто двигающееся нам навстречу, но, поскольку спрашивать было некого, то пришлось забыть о своем любопытстве. А вскоре впереди показался свет – выход из туннеля, расположенный примерно в таком же лесу, что и вход.

Вскоре нам с Мышуней пришлось удивиться: то, что мы принимали за быстрый бег единорогов, оказалось только их первой черепашьей скоростью. Почти сразу по выходе на поверхность они пошли бок о бок, все время наращивая темп движения. При этом нас не трясло, как это было бы на скачущих галопом лошадях. Мы с Машкой словно сидели в шикарной машине с открытым верхом, а чудо-создания так плавно и синхронно неслись сквозь лес, что я вполне комфортно мог переговариваться с егозой, и не только мысленно (что все-таки давалось мне с трудом), а и вслух, всего лишь слегка повышая голос.

Но если бы странности на этом кончались! Ведь мы неслись не по дороге, а сквозь древний лес, и мне стало казаться, что наши скакуны даже и не думают уворачиваться от встречных препятствий. В конце концов, мне пришлось смириться с тем, что некоторые стволы деревьев мы прошивали насквозь – те просто мелькали серыми тенями и все. Вот вам и волшебные коники… они что, слегка растворяли эту реальность? Или умели ее как-то обходить? – поди разберись тут, когда тебе даже головой в ответ не мотнут…

Хотя Мышуне пожаловаться было вполне возможно. Но, по ее мнению, мне надо было остыть и не заморачиваться по поводу призрачности этого мира. Тем более, что сидеть на спинах этих красавцев становилось все удобнее. Мы уже не сжимали судорожно их шеи и даже не держались за гривы, а радостно расслабились, откинувшись на походные сумки, и пытались получить удовольствие от теплого ветра, овевающего лица.

А вокруг леса сменялись лугами, луга – реками. Белогривые скакуны неслись по глади мелководья, поднимая целые фонтаны мелких брызг, удивительным образом не долетающих до нас. Затем мы опять летели через кустарники и лес. В одном месте я отчетливо различил людей на лугах, но они не обращали на нас внимания, словно мимо пролетали не всадники, а два легких порыва ветра.

Я даже впал в состояние какой-то странной медитативной меланхолии. Мне почему-то взгрустнулось. Может, оттого, что больше не увижу замечательного городка волшебников, а может, меня не покидало ощущение, что все эти волшебники как-то легко от меня отделались. По сути, лысина Гарольда была единственным объектом, сумевшим удостоиться моего пристального внимания. Шутить над Сильвией, совершенно бескорыстно приютившей троих безродных оболтусов, у меня просто рука не поднималась, а до других так и не успел добраться.

Правда, справедливости ради нужно признать, что и до меня ничьи руки пока не добрались. Разве что Дронтячьи чуть-чуть… только не руки, а ноги… Ух, лучше и не вспоминать! Смягчающим обстоятельством моей неуклюжести могло служить только то, что у меня на руках тогда буквально повисли несчастные приятели. С этой точки зрения Дронтам несказанно повезло, а то бы я устроил им еще ту вечерню… со скачками от лошадей по горящему двору, причем с ногами, запутавшимися в вожжах. Ну, или можно было и погуманней что-нибудь придумать… например, летающие тарелки из драгоценного сервиза или посещение всем семейством личного подвала… так бездарно прошляпленная накидка невидимости открывала просто безграничные возможности для воспитания местного негуманного населения…

Из этих кровожадных мыслей меня вывело замедление нашего движения. Я удивленно взглянул на Мышуню и по стыдливо потупленным глазкам понял, что ее озаботили обычные физиологические проблемы. К тому же я, если и не читал ее потаенные мысли напрямую, то уж смущение-то прочувствовал без проблем. Замечательным здесь было не мое шестое чувство, а то, что наши волшебные скакуны поняли ее сигнал и притормозили без всяких слов и прочих упрашиваний.

Остановка оказалась весьма кстати – мы уже, считай, полдня неслись сквозь леса, так что пора и о желудках подумать. Единороги окончательно замедлили свой бег посреди чудесной полянки, расположенной вблизи небольшого ручья. Спина моей прекрасной лошадки вдруг стала до невозможности скользкой, так что я чуть не кубарем скатился вниз, только успев подхватить свой рюкзак да протянуть руку помощи падающей на меня егозе.

На будущее надо учесть, что эти коники запросто могут нас сбросить со своих спин. Хотя, как тут учтешь? Захотят – сбросят и копытом не пошевелят. Машке, правда, быстрый спуск был только на руку или на какое там место… короче она пулей рванула в кусты на опушке. Я, тоже не спеша, последовал ее примеру, но в противоположном направлении. По пути озадачился великой мыслью, чем же мы будем кормить своих скакунов, но они успели испариться, стоило от них отвернуться. Я еще хотел обеспокоиться, сумеем ли мы их потом разыскать, но природа не дала мне зафиксироваться на этой мысли, и я поспешил в кусты.

Когда я уже выбирался обратно на поляну, раздался истошный вопль егозы, и с ее стороны на меня выкатило весьма странное создание, по всей видимости, напуганное вокальными данными Машухи. Вид у этого… (не знаю, как и сказать) был настолько прикольный, что не позволил мне испугаться за целостность моей спутницы.

Представьте себе крокодила Гену, только мордой потупее, затем привесьте на него уши Чебурашки, только по-свинячьи немного заостренные и свисающие бесподобными лопухами. Представили? А теперь еще одарите его круглыми и совершенно глупо вытаращенными глазами, и покройте голову редкой поросячьей щетиной. Этот уродец был бы ужасен, как какой-нибудь продукт Чернобыля, если бы не вызывал смеха.

Несмотря на его небольшой рост, зубки у него были все-таки Генины, а не Чебурашкины, поэтому я на всякий случай осторожно окрикнул летящую на меня зверушку, чтобы она сдуру не укусила:

– Стой! Куда прешь?

Это чудо плюхнулось на свою хвостатую задницу, испуганно запричитав:

– Простите, барин, я не хотел. Это случайно, я просто бежал, а там… а тут вы…

– Притормози! – прикрикнул я, пытаясь скрыть свое удивление. Мало того, что на существе были одеты потрепанные портки типа «шорты с дыркой для хвоста», так оно еще и довольно сносно говорило, и это-то при такой крокодильей пасти! Я попытался собрать разбежавшиеся мысли в кучу и спросил: – Ты кто такой?

– Я? Я чурлифырл, – представился крокодилообразный гость, смешно похлопывая ушами и шевеля кончиком носа.

– Чур… вырл… – попытался я выговорить и вдруг сообразил. – А-а! Чувырло! Или Чувырл?

– Ну, тогда уж Чувырл, – безнадежно согласился странный пришелец, и немного подрагивающим голосом спросил. – Только… вы меня бить не будете?

– А зачем? – удивился я.

– Ну… я не знаю… люди всегда найдут, зачем бить, – кисло ответил Чувырл.

Из дальнейших расспросов выяснилось, что он как раз удирал от разгоряченных чем-то людей. Почуяв, что хвостатый парень явно темнит, я поднажал на него, пригрозив, что выдам преследователям, если не расскажет всю правду.

Я не стал с ним откровенничать о том, что с такими шикарными зубами, как у него, вообще-то, можно не рассказывать никому и ничего. Напрасно убеждать крокодила, что он лев, если у него заячье сердце… ну, или что-то в этом духе. Так или иначе, но Чувырл сознался, что был очень голодный и спер у крестьян краюху хлеба.

Чувствуя, что он скрывает что-то еще, я продолжал прессинговать, напомнив, что сдам его со всеми зубастыми потрохами при первой же возможности. Это чудо-юдо начало лить натуральные крокодильи слезы и признаваться:

– Там была собака привязана, так я ее отвязал, а сам полез в телегу, где еда, ну а лошадь испугалась… откуда я знал, что она на копну с сеном понесет? А там люди отдыхали… в общем, хлеб-то я упер… но что там дальше произошло!.. Собака лает, лошадь от нее сдуру на копну налетела, людей оттуда выкинуло, они орут… сено по всему покосу… а всего-то хотел хлеба поесть.

Я понял, что вижу перед собой достойного соратника по превращению любого порядка в полный беспорядок, поэтому панибратски похлопал крокодиленыша по плечу и поспешил его успокоить:

– Не волнуйся, вид у тебя несъедобный, а просто так из-за какого-то куска хлеба они за тобой бегать не будут.

Не успел я это сказать, как на опушке стали трещать кусты и из них выкатило сразу два бородатых мужика. Самое противное, что один оказался вооружен вилами, а второй топором. Для чего им понадобилось такое вооружение, сомнений не вызывало.

– Пожалуй, будут, – пришлось мне признать свою ошибку. Но признавать ошибки мало, надо еще их и исправлять. Поскольку думать было совершенно некогда, я быстро выудил из-за спины притороченный лук и колчан со стрелами. Тренировки у эльфов не прошли даром, и я, пусть и неумело, но вполне впечатляюще встал в позу лучника, натянув тетиву. К моему счастью, это возымело действие: мужики остановились, в нерешительности осматривая поляну и пытаясь сообразить, с какой такой хрени тут взялся памятник Робин Гуду, тыкающий в них стрелой, как пьяный учитель указкой, в попытке найти на карте мира ближайшую пивную.

Возможно, что им бы и удалось добросить до меня вилы или топор, но получать стрелу от эльфа-мутанта явно не хотелось. Я стоял, молчал и все пытался сообразить, что делать дальше. Больше всего сейчас меня заботил не мой дурацкий вид и не судьба высовывающего из-за моей спины свои большущие уши Чувырла, а Машуха, так не вовремя исчезнувшая из поля зрения. Ведь она должна скрываться где-то совсем неподалеку от этих крестьян.

Я почувствовал, что мои руки начинают дрожать. Вы когда-нибудь держали натянутый лук, да еще детскими руками? А выпускать стрелу в человека… я еще до такой взрослой дикости не дорос. Мои мысли начали панически искать нестандартный выход из дурацкого положения, но ничего в голову так и не приходило. Весь волшебный подручный материал неосмотрительно остался лежать в котомке прямо посреди поляны, а расстреливать ни в чем не повинных крестьян огненными шарами было и неприлично, и несподручно.

И вот, когда уже у меня совсем заканчивались силы удерживать тетиву, а у мужиков даже их крестьянские мозги начали соображать, что лучник из меня никакой, в моей, надо заметить, весьма тупой башке послышалась мысль егозы:

«Опускай лук! Мужички уже раскаиваются, что испугали пару ребятишек и ручного зверька!»

«Уф-ф!» – подумал я в ответ, и мои руки сами упали, будучи не в силах удерживать натянутую тетиву. Но тут же мне пришла в голову нерадостная мысль: «А чем же за хлеб расплачиваться будем?»

«Какой хлеб?.. А, понятно!» – видимо «подслушала» у крестьян егоза: «Сейчас им не до хлеба будет!»

И правда, мужики вдруг суетливо заозирались и побежали обратно. Мне ничего не осталось делать, как расслабленно выйти на середину полянки и позвать:

– Машунь! Ты где прячешься?

Из кустов напротив показалась легкая фигурка моей вампирши. Только шла она как-то неуверенно. Конечно! Заставить двух мужиков за считаные секунды сменить свои агрессивные намерения на противоположные – такое даром не проходит. Я подбежал к ней и подхватил под руку, стараясь бережно довести нашу спасительницу до поклажи, где и усадил ее на свой мешок. Несмотря на усталость, девчонка радостно улыбалась.

– А как я их?

– Снимаю шляпу!

– Тем более что ее нет! – звонко рассмеялась егоза. Судя по возгласу, силы быстро возвращались к ней. – Познакомь меня с этим лопоухим мутантом. Кстати, по ушам можно предположить, что вы братья!

– Бедные наши родители – на кого ж они тогда были похожи? – подхватил я шутку, решив не обижаться на сравнение. – А вообще-то, это Чувырл… ну или как там его – все равно не запомнишь. Генномодифицированный Чебурашка, одним словом.

Чувырл радостно подбежал, смешно переваливаясь с ноги на ногу и прядая большими ушами. Кажется, его устраивало новое произношение имени, и он широко улыбался, демонстрируя добрую сотню кинжально острых зубов:

– Я того… очень рад… спасибо за спасение. Теперь я живой и сытый.

– А откуда ты такой взялся? – усмехнувшись, спросила Машка.

– Я? Ниоткуда… это вы откуда взялись?

– Да мы проездом здесь… а ты как, тут и живешь? Где твои родичи? – попытался я растолковать немного бестолковому созданию, о чем его спрашивают.

Из сбивчивых объяснений выяснилось, что чувырлистый народец живет неподалеку в лесу и старается никого не трогать. Да и как трогать, когда со слов гостя выяснилось, что он был чуть ли не самый смелый из их племени. Когда я спросил, как они оказались в этом мире, резонно предположив, что и эти олухи свалились сюда откуда-нибудь из других измерений, Чувырл озадаченно на нас посмотрел и объяснил: это мы упали, а они всегда здесь жили. Вот только в последнее время появились люди и выселяют их с насиженных мест.

«Они… они даже едят нас!» – воскликнула эта ходячая несуразица и опять залилась своими крокодильими слезами. Мышуня, растрогавшись, даже не побоялась обнять говорящего уродца, ласково ему что-то нашептывая. При этом у нее из-под мышки еще некоторое время доносилось хлюпанье, перемежающееся со словами: «Они такие злые… вот вы… сразу видно – нелюди!»

Меня такое сравнение почему-то не вдохновило. Поэтому я продолжил допрос, из которого выяснилось, что его племя ушло дальше от людей в лес, а он просто болтался здесь из любопытства, ну и конечно, в поисках пищи. Что-то мне в нашем госте показалось странным – уж больно суетливый он был какой-то. Но Мышуня прониклась состраданием к неведомой зверушке и принялась ее кормить. Вернее, кормить пришлось мне, так как она в основном была занята выяснениями безрадостной судьбы чувырлов.

Я быстренько развел костерок и, вскипятив воду, заварил местную бобовую кашу. Гадость, конечно, но в пути самое то – практичная жрачка. Дробленые бобы развариваются мгновенно, и голод такой баландой мигом ликвидируется. Судя по тому, как этот мини-крокодил сожрал чуть не всю кашу, я понял, что крестьянского хлеба ему явно не хватило.

Вскоре возникла другая проблема – упаковав сумки, мы с Машухой озаботились: а придут ли наши вольнолюбивые скакуны по нашему зову? К проверке приступили немедленно – по привычке встали друг к другу спиной, закрыли глаза и заканючили про себя: «Ну единорожки, ну миленькие, ну придите, пожалуйста!» Хотя, если честно, не знаю, как звала Мышуня, но я канючил именно так, как это обычно проделывал перед своей мягкосердечной родительницей, когда было нужно до зарезу выклянчить из предков какую-нибудь флэшку или плеер.

Единороги, конечно, не предки, но на наш зов появились тут же, бесшумно выплыв из леса. Я уже не удивлялся их способностям и даже не заморачивался мыслью, какой гороховой кашей их кормить в следующий раз. У меня почему-то крепло ощущение, что при желании они сами могли бы нас накормить и даже, возможно, отправить домой, но поди ж тут узнай, когда тебе ни бе, ни ме, ни кукареку в ответ. Вот, стоят двумя белыми тенями и спокойно смотрят на нас. Хоть рожи им корчь, хоть голый зад показывай – только перед Машухой опозоришься. А вообще-то, с голым задом надо бы попробовать, неужели их высокородия и такую наглость мимо носа спокойно пропустят? Хотя, с другой стороны, они-то к нам голыми задами не стесняются становиться, несмотря ни на какое важничанье… Попробуй, разберись в их лошадином этикете.

С погрузкой возникла новая проблема – ох уж эти женщины! Я не в том смысле, что Машка долго копалась с барахлом или пыталась зачем-то прибавлять своему полувампирскому образу привлекательности. Конечно, не без того, но такое поведение простительно. А вот то, что она, вопреки тому, что лопоухий крокодил не был ни мягким, ни пушистым, воспылала к нему какими-то покровительственными чувствами, я никак не мог понять. Егоза вдруг уперлась рогом в землю не хуже какого-нибудь единорога и потребовала, чтобы мы обязательно подвезли зверушку до ее места жительства, а то, видите ли, соседство злых людишек подвергало крокодилину неоправданному риску.

Я не разделял такой наивности, но и противоречить язык не поворачивался – уж больно уморительно просящими глазами это чучело смотрело на нас. Как оказалось, не я один скептически относился к Чувырлу. Большой Машухин единорог тоже предупредительно опустил голову, уставив рог на подошедшего к нему слишком близко крокодиленыша. Но такие мелочи, как плохое настроение единорога, не могли остановить распалившуюся в высоких сострадательных чувствах девицу, и Машуня бросилась с обниманиями к скакуну, мысленно забивая его сознание слезливым спамом о миленьких беззащитных уродцах.

Естественно, что единорог, будучи созданием мужского пола, сломался под женским напором и покорно подставил шею этому хрюкоталу.

– Смотри, не оцарапай спину своими когтищами! – буркнул я Чувырлу, пока подсаживал того на спину единорога.

Машуха уселась (тоже не без моей помощи) сзади, а я поспешил к своей белоснежной четырехногой принцессе, которая уже предупредительно нашла пенек, чтобы мне было легче вскарабкаться к ней на спину. Не знаю, как егоза договаривалась с единорогами, но те, судя по солнцу, слегка сменили курс и летели в новом направлении.

Внезапно они остановились на обширной поляне, заставленной какими-то низенькими хатками или землянками. К нам из этих убогих жилищ высыпало немало Чувырлиных сородичей, своей чувырлистостью мало уступающих нашему знакомому. Судя по тому, что выскочили они, вооруженные какими-то палками, прием грозил оказаться слишком теплым.

– Ну что, тебе еще хочется помогать этому Чувырлу? – усмехнувшись, спросил я у своей сердобольной напарницы.

Однако та, не обращая на меня внимания, спрыгнула со спины единорога и помогла скатиться оттуда своему подопечному. А дальше этот шельмец слезно поблагодарил Машуху и с выражением искреннего смущения в своих бесстыжих глазах вцепился в ее заплечный мешок, заверещав своим соплеменникам, что там полно еды.

Кажется, крокодилье племя решило, что два коня и пара людей тоже могут оказаться неплохой пищей, так как стало бодренько брать нас в кольцо заостренных палок и не менее заостренных зубов.

– Ах, так! – возмущенно воскликнул я. – Это вся ваша благодарность?

– Мы вам очень благодарны, – крикнул чувырл размером побольше, наверно, их вождь. – Но, все равно, кушать очень хочется…

Я сообразил, что они, наверно, никогда не видели единорогов и думали, что это простые лошади. В отличие от наших оппонентов, у меня не возникало сомнений, что белые скакуны способны вынести нас из этой «гостеприимной» компании, но беда в том, что Машуха находилась на земле, а все магические прибамбасы типа накидок-невидимок остались в сумках.

Ах да! Не все… Я крикнул Мышуне, чтобы она, по своему вампирскому обычаю, прикинулась незаметной, встав между сблизившимися и воинственно набычившимися единорогами, а сам залез рукой во внутренний карман, в котором хранил несколько Гарольдовых шариков, но не таких, какими мы пулялись в академии, а раз в десять посильнее. Почувствовав, что ставшая незаметной Машуня совсем даже не незаметно ухватилась за мой башмак, я кинул под ноги окружающим нас чувырлам пару шариков. Когда впереди и сзади раздались два оглушительных хлопка, сопровождаемые немалыми вспышками, я нащупал руку тщетно пытающейся вскарабкаться подружки и крикнул:

– Дай мне сначала сумку!

Вскоре сумка была у меня в руках. Но одновременно с этим чувырлы поняли, что мои шарики не более чем пустые шумелки, и начали наступление, сжимая круг и выбирая, с какого места лучше начать праздничную трапезу. Я мысленно благодарил единорогов, которые, несмотря на явную угрозу, ждали, пока Машка окажется наверху. Стоя головами в разные стороны, они стали угрожающе фыркать и бить копытами землю, озвучивая свое набычившееся настроение. Ситуация грозила вот-вот выйти из-под контроля.

К этому моменту нам с Машуней каким-то невероятным совместным усилием удалось закинуть ее на спину моей единорожицы, так что бедненькая принцесса оказалась нагружена сразу двумя немаленькими седоками, да еще и отягощенными поклажей. Понимая, что ей надо помочь выбраться из западни, я вспомнил совет Гарольда – на миг закрыл глаза и повторил урок: «…формируем эктоплазму… трансформируем эктоплазму… концентрируем внимание…» Стабилизировать объект ни времени, ни необходимости не оставалось. Как раз наоборот – я с предвкушением восторга выпустил перед собой всю эту сконцентрированную энергию, только в последний момент сообразив придать ей вид воздушного потока, а не, к примеру, огня.

Длинногривая умница, поняв мои намерения, вовремя низко наклонила голову, и все передние ряды вооруженных чувырл буквально сдуло с нашего пути. Мой восторг немного омрачился тем, что я по запарке хватил лишку: многие уродцы буквально влепились в свои хатки, и часть строений оказалась испорчена, не говоря уж о самих чувырлах. Но рассуждать о некрасивом поведении туристов, портящих фольклорные достопримечательности и вытаптывающих хрупкий местный биоценоз (я даже такие ругательства по биологии слышал), было некогда. Единороги уже понесли нас прочь от перепуганных аборигенов, а я первый раз с облегчением (хорошо, не физиологическим) подумал: как здорово, что мы не взяли с собой Рюшку! А ведь это нам повстречались совсем не колдовские твари. Что-то нас ждало впереди?

Отбежав от агрессивно-гостеприимного племени, наши скакуны остановились, и мы, не сходя на землю, перегрузили Мышуню на ее фаворита. Я подслушал, как она мысленно извинялась и раскаивалась перед единорогами, обещая впредь не доверяться всяким пройдошистым встречным-поперечным. Вот перед всякими горделивыми лошадьми она так раскаивается, а передо мной? Я же предупреждал… но оставим это на ее женской совести, которая, гораздо выносливее нашей, мужской.

Дальше мы без забот скакали, а точнее сказать, летели по пересеченной местности до самого вечера. Я заметил, что единороги умудрялись обходить поселения, как людей, так и других существ, видимо, чувствуя или зная их заранее. Дороги им тоже не особенно были нужны. Неудивительно, что их в этом мире видели и знали совсем немногие.

Когда я понял, что Мышуня держится на спине своего скакуна только за счет его волшебных способностей (про себя, будучи преисполненным заботой о слабом поле, я дипломатично промолчу), а солнце стало стремительно спешить к горизонту, я мысленно взмолился: «Спасибо, единорожки! Дайте юным путникам отдохнуть, а то есть и спать, прям как чувырлам, хочется!»

Наш быстроходный и комфортабельный транспорт почти незамедлительно начал тормозить. Мы еще немного прокатились и выехали на открытый мыс, глубоко выдающийся на просторы немаленького озера. На этот раз наши скакуны нашли просто сказочное и совершенно уединенное место. Мы еще некоторое время сидели на их спинах и зачарованно смотрели на вечернее солнце, зависшее над водной гладью.

Затем я взял себя в руки и, вернувшись в реальность, спрыгнул на землю. Мышуня последовала моему примеру. Затем мы еще некоторое время благодарно обнимали своих скакунов и отпустили их до утра в неизвестность вечернего леса. Где они проводили время – оставалось полной загадкой. Но загадками в этом мире никого не удивишь, а вот с ужином надо было поспешить. Темнота грозила наступить внезапно, так как на противоположной стороне озера, куда спешило солнце, вздымались далекие горы, и светило долго улыбаться нам оттуда не собиралось.

Спустя полчаса уже наслаждались ужином и наблюдали, как краснеет западный небосвод, а по воде убегает (а может, и к нам спешит) нескончаемая солнечная дорожка. Берега озера начали тонуть в густых сумерках, разбавляемых белесым молоком тумана. Я же все удивлялся предусмотрительности единорогов – по опыту предыдущих ночевок на природе я понимал: место нашей стоянки настолько высоко располагалось над уровнем воды, что нам не стоило бояться ночной сырости, особенно если расположиться под сенью огромных сосен за нашими спинами.

Пожалуй, и визитов посторонних гостей не стоило опасаться. Я исследовал узкий перешеек, которым нас доставили сюда, и понял, что достаточно запалить на ночь хороший пень, и он будет отпугивать зверье с перешейка. Мне еще Рюшка объяснил, как городскому пню, что один такой мой смолистый родственник без всякой магии мог гореть всю ночь напролет.

Но это все было приготовлено на ночь, а пока мы с Машуней оказались в необычной ситуации. Все хлопоты с устройством ночлега и ужином завершены, нехитрая походная еда уничтожена и даже посуда намыта, но солнце, коснувшись далекого горного пика, и не подумало прятаться, а начало скользить вниз по крутому склону в какое-то ущелье.

Мы уселись на сваленном стволе и зачарованно созерцали эту картину. Сам не пойму, как это получилось… не то чтобы я очень стремился приставать к Маше, но тут такая красота и тишина. Вы не подумайте – я не агрессор какой-нибудь, чтобы на девчонку накидываться… если честно, как подумаю, что она постоянно вынуждена лицезреть мою рожу… я только пару раз видел мельком, и то – и испугался, и обсмеялся одновременно.

В общем, мы сидели рядком и любовались закатом, а подлая рука возьми и сама Мышуню обними… я даже зажмурился на всякий случай от страха, приготовившись к увесистому тумаку. Но тумака не последовало… странно – ведь она не была ни испуганной, ни уставшей на данный момент. Насколько я знал, юная вампирша обычно только в двух этих состояниях терпела мои обнимания в качестве успокоительного. Но, с другой стороны, у нас уже имелся опыт одного, почти настоящего поцелуя…

Лирическая обстановка все-таки сделала свое дело, и Мышуня, вместо того, чтобы отрабатывать на мне свои бойцовские качества, прислонилась и положила голову на плечо, так что мой нос оказался в пушистом шелке ее волос. Вечерний пейзаж поплыл в моей страшненькой рыжей голове, и я на миг совершенно отключился, а когда включился, то понял что уже осторожно ее целую… а потом и не осторожно… Ого! Я понял, что она проткнула мне губу своим острым клычком. Я отстранился, испуганно взглянув на ее рот, немного подпачканный моей кровью. Не думайте, я не за себя испугался…

– Как ты? – спросил я, ловя ее мерцающий в заходящем солнце взгляд. Ведь я так и не озаботился никого спросить о том, ядовита эльфийская кровь для вампиров или нет. У Машуни имелась с собой маленькая волшебная фляжка с непортящимся донорским запасом, к которой она должна была прикладываться раз в пару суток, но вот насчет меня мы не договаривались…

Сначала в ее глазах мелькнул испуг, но спустя немного времени она довольно облизнулась и, улыбнувшись, заметила:

– Свежий продукт здоровью не повредит!

– Ну, тогда надо допивать, что осталось, – радостно шепнул я и потянулся к ней слегка кровоточащими губами. Она не отказалась… так что мы совместили приятное с полезным, а я с гордостью подумал: «Пусть хоть кто-нибудь скажет, что мы тут лизались, когда мы кусались до крови! Причем, с пользой для здоровья»… а потом мы еще долго просто сидели в обнимку и наблюдали за жизнью погружающегося в ночь озера.

А понаблюдать было за чем. Оказалось, что в сумерках вся живность начинает суетиться. То там, то сям слышны крики птиц, всплески воды и иногда видны тени, пролетающие над водой. Когда совсем стало смеркаться, и я начал подумывать, что пора разжигать на ночь пень, на самой середине озера по поверхности воды заскользила какая-то тень, но явно не птица. Вглядевшись, мы поняли, что это голова на длинной шее.

– Господи! – испуганно шепнула егоза. – Ты видишь волну. Это же Лохнесское чудовище какое-то!

И правда, плавучая штуковина оставляла за собой немалый кильватерный след. Спустя какое-то время голова скрылась под водой, и больше мы ее не видели. Да и, по правде сказать, не очень-то и хотелось… Мы поспешили чуть дальше от мыса на высокий гребень перешейка под укрытие сосен и поближе к нашему спасительному пню.

Я умудрился устроить ночевку так, что с одной стороны нас прикрывал костер, а с другой небольшая скала. Машуня доверчиво восприняла мою похвальбу насчет того, что я обеспечу ее полную безопасность, и спокойно улеглась поближе ко мне. Я, хоть и рыжий полуэльф, но не мог обмануть такого великого доверия и по-джентльменски не приставал с обниманиями, а попытался не спать и слушать, не приближается ли к нам какой-нибудь ночной гость.

Мне это удалось… целых десять минут (впрочем, уже традиционных). А может, и меньше – не помню… в результате такого «дежурства» я открыл глаза только на рассвете, разбуженный звонким смехом:

– Это так ты меня охраняешь? – Егоза сидела рядом, подставляя лицо под теплые лучи утреннего солнышка, восходящего с противоположной стороны мыса.

– Так я… нечаянно…

– Глупый! – воскликнула Маша таким тоном, что мне еще раз захотелось услышать, какой я глупый. – Неужели ты думаешь, что я такая садистка, что заставила бы тебя дежурить всю ночь? Это я пошутила. Зато смотри: твой пень все еще тлеет – вот он действительно охранял нас все время.

Я, наконец, совсем проснулся и понял, что мы прекрасно выспались, самым безалаберным образом начхав на теоретические опасности этого сильно съехавшего набекрень мира. А самое хорошее было то, что Мышуня, как и я, не впадала в отчаяние и была преисполнена веселого задора, так что, попадись нам сейчас хоть сам дракон, не факт, что он справился бы с ней, по крайней мере, в красноречии…

Мы быстренько повторили вечерние процедуры в обратном порядке. Правда, обнимания с целованиями пришлось опустить по причине светлого времени (попробовали бы вы сами лезть целоваться страшно конопатой рожей под прицелом таких ехидных глаз!). Ну а в остальном мы были готовы отправляться в путь спустя какой-то час.

Мы успели даже окунуться в озеро прямо у скального мыса, несмотря на виденное вчера чудище. Солнышко уже хорошо пригревало, и терять такой шанс было просто выше наших сил, а то, что привиделось в темноте, было давно и неправда. Я даже (о ужас!) предложил Мышуне купаться нагишом, пообещав не подглядывать за ней, ведь мочить одежду в походе – последнее дело. Я честно сдержал свое слово, а вот она… кажется, нет, судя по зловредным хихиканьям… но на то я и джентльмен (хоть и рыжий), чтобы слово держать.

Оказалось, наши верные волшебные коники уже ожидали нас в сосняке, прячась от едкого дыма костра, явно не доставлявшего им удовольствия. Когда они там успели появиться, как всегда, осталось невыясненным. У меня закралось подозрение, что наш сон оказался настолько спокойным не без их участия. Но как тут проверишь?

Мы летели на единорогах приблизительно с пару часов, когда волшебный транспорт, вопреки своим же правилам, вдруг понесся по какой-то дороге и вскоре стал притормаживать, пока совсем не остановился.

– Что бы это значило? – спросил я у Машуни.

– Мне кажется, это неслучайно. Они что-то затеяли или хотят, чтобы мы что-то сделали.

– Спешиваемся! – сказал я, скатываясь со ставшей скользкой, словно намыленная, спины своей однорогой красавицы – умеют же они объяснить задачу без всяких слов.

Так ничего больше не придумав, мы заглянули в спокойные синие озера единорожьих глаз, закинули мешки за спины и потопали вперед по дороге, все-таки сообразив, что для чего-то нас сюда привезли. Оставалось надеяться, что это не последняя точка путешествия для единорогов. Судя по пейзажу, виденному нами за озером, предгорья были еще как минимум в дне пути, и никаких замков пока в округе не наблюдалось.

Спустя сотню метров я понял, что такими темпами нам до пресловутой Ральфовой бороды еще неделю топать, если мы его вообще найдем в этой глухомани. Хотя… не такая уж и глухомань – за извилиной грунтовки показалась натуральная застава, с домиком для стражи и даже шлагбаумом.

Вот умора – пять метров в сторону и объезжай эту заставу с любой стороны! Но для нас это уморой уже не являлось, так как наше приближение заметил бдительный стражник. Пришлось, изображая примерных путников, идти к посту местной ДПС. Только бы не нарушить какое-нибудь правило их дорожного движения, а то еще и взяткой не отделаешься, а применение магического воздействия могли зачесть как превышение полномочий.

Мышуня бегло осмотрела мои косички, которые она, надо заметить, с немалой заботой заплела мне после купания, до слез плотно закатав волосами мои ушки в два тугих рулона. Зато ее предупредительность аукнулась моей благодарностью именно сейчас. Так мы и подкатили к сторожке: счастливый рыжий китаец под ручку с мрачноватым и дохловатым темноволосым пацаном, которого тщетно пыталась изобразить Машка. Но фиг с ним, с пацаном, лишь бы охрана этой дубины, висящей поперек дороги, не сразу поняла, что перед ней вампир, а то и поговорить не успеешь, как придется физкультурой заниматься…

К моему немалому удивлению, у шлагбаума торчал только один вояка, зато этакий настоящий: усатый, с мечом и копьем, правда на копье сушилась какая-то тряпка, а меч был прислонен к стенке сторожевой будки. Сам же охранник сидел на крыльце и дымил огромной трубкой какую-то вонючую траву. Сощурив один глаз и помахав рукой, чтобы разогнать мешающий дым, он оценивающе воззрился на нас и спросил:

– Это кого еще несет?

– Кого надо, того и несет! – бойко огрызнулся я на всякий случай.

– Хм, – озадаченно хмыкнул сторож. – А как звать-то тебя, воин?

– Шиш! – отрапортовал я и сразу добавил, чтобы Машуха не прокололась. – А это «Мыш», мой приятель.

– Ага, – крякнул вояка и продолжил беседу. – И какими же судьбами два таких молодых воина болтаются на краю света?

– Мы не болтаемся. Болтаться на краю света опасно – можно и упасть, – смело ответил я, отметив про себя, что мои косички, как две капли воды похожие на прическу военизированного деда, сыграли свою положительную роль. Охранник не зря меня назвал воином, пусть и с иронией в голосе. С деловым видом продолжая разыгрывать из себя надутого попугая, я вытащил из-за пазухи круглую княжескую печать и сказал: – Вот, пропуск!

Сторож уставился на печать, будто первый раз ее видел, потом перевел взгляд на нас, встал, оправил мятый камзол и, сменив тон с шутливого на серьезно-уважительный, смущенно произнес:

– Прошу прощения… а я еще сомневался, что за странный народ идет, то ли люди, то ли эльфы с вампирами… ну да печать меняет дело… а может, у вас еще какой документ есть?

Я, честно признаться, слегка обалдел от такой «проницательности» охранника, но, не подав вида, попросил «Мыша» достать пропуск академии, который для пущей надежности хранился у него (вернее, у нее) за пазухой. Пока дед разглядывал вторую затейливую побрякушку, я спросил, с какой стати он охраняет это бревно?

– Как с какой стати? – отдавая обратно круглую бляху, переспросил сторож. – Вы что, не знаете, где находитесь?

– Не очень, – признался я. – Мы идем в замок Темного Ральфа, а что это за место – не знаем.

– Угу, – кивнул сторож, как будто к чему-то прислушиваясь, и ухмыльнулся себе в усы. – А лошадки ваши уже вперед утопали, за поворотом ждут.

Мне стало совсем неуютно – а страж-то явно не простой! Ладно, нас с Машухой расколол, так еще и единорогов учуял. Надо записать себе огромный прокол: совершенно забыл еще на подходе исследовать его на магичность… или колдунизм? Да уж, колдунизм-ведьминизм – светлое будущее фэнтезийных идиотов.

– А что ты думал? – заметил на мои мысли охранник, показывая, что и телепатия ему не чужда. Вот ведь, на первой же проверке Гарольдового обучения засыпался! Хотя мне не привыкать двойки получать. Стражник, тем временем, довольно кивая, подтвердил мои мысли. – Простого человека границу княжества охранять не поставят. Простых за этим шлагбаумом на раз съедают.

– Так это граница? – удивленно переспросил Мыш-Машуня.

– Я думаю, ваши редкостные скакуны не просто так вас здесь сгрузили. Ведь как вам объяснить иначе, что вы пересекаете границу человеческого обитания? Эх… все бы отдал, чтобы полюбоваться на единорогов, но, видимо, не суждено – никогда не выходят на прямую видимость.

– Подождите, а как же Ральф может жить там, за пределами человеческого обитания? – решил я уточнить у деда давно известный факт.

– Так он и не человек – колдуны не в счет. Вообще-то люди там живут, но не простые…

– Экстремалы… – вставила Машуха.

– Не знаю такого слова, – буркнул страж, но продолжил объяснение. – В любом случае, там выжить могут только те, кто способен почувствовать приближающую опасность, а еще лучше, отразить магический удар или уйти от преследования. До этого поста существует хотя бы видимость порядка, а дальше каждый сам за себя… как бог на душу положит.

– Что положит… то есть, какой бог? – удивился я тому, что и сюда забрался какой-то пронырливый властитель всея. – Что и в фэнтези это… завелось.

– Ты про бога, что ли? – переспросил дед. – Про никакую фэнтезю не знаю, а бог Савка в горах болтается, только пьет много…

– Как это пьет… какой Савва?.. – встряла егоза. Вот, хотели пошутить, да забыли, что здесь шутки материализуются самым странным образом…

– Так ведь бог, – непонимающе пояснил стражник. – Вы ж сами спросили? Да не обращайте внимания – это один полусумасшедший человек возомнил себя Создателем и болтается с проповедями, Святым Саваофом себя называет… хотя, поговаривают, что живет чуть ли не вечно, так что кто его знает – может, и Создатель. Как проверишь-то?

Поняв, что сейчас мои мозги свернутся, как крутой желток, я решил перевести разговор в более конкретное русло:

– А что толку от вашего бревна, если оттуда попрет какая-нибудь нечисть?

– Верно говоришь, – охотно ответил дед. – Никого я здесь не задержу. У меня другая задача – успеть передать весть о вторжении, чтобы люди смогли вовремя организовать оборону.

– И часто такое бывает? – испуганно спросила Машуня.

– К счастью, на моем веку еще не было… скорее, наоборот – люди постепенно продвигаются в предгорья.

Мы еще немного поболтали и выяснили, что самым беспокойным племенем все-таки можно считать людей, но конкретно для нас это было неважно, так как, начиная отсюда, у нас имелось столько потенциальных врагов, что стражник даже не пожелал их никак систематизировать. После беседы у меня внутри поселилась некоторая обида на Гарольда с Сильвией: как они могли отпустить двух, пусть и полуволшебных, но, по сути, обычных детей в такой фэнтезийный вертеп?

Правда, не совсем одних – с нами были волшебные скакуны, которые не только несли нас сквозь все опасности, но, кажется, еще и охраняли. Вот и сейчас прячутся где-то рядом – причем, сторож их учуял, а я нет. Кстати, надо отблагодарить дядьку – он честно рассказал все, что знал о границе. Я мысленно стал уговаривать единорогов. Мышуня, заметив мою задумчивость, тоже присоединилась к моему зову, а страж притих в восторженном ожидании – в этой странной компании никому не надо было ничего пояснять вслух…

Спустя несколько минут страстных уговоров за шлагбаумом проявилась пара белоснежных красавцев. Ближе ста метров эти гордецы к заставе подходить не пожелали. Но и того стражу оказалось достаточно. По гроб жизни вспоминать будет – настолько по-детски счастливо-восторженным стал его взгляд. Он даже нас перестал замечать.

Мы подхватили сумки и, не прощаясь, двинулись к своим «лошадкам», а дед так и продолжал любоваться единорогами, позабыв про все на свете. Привычно взгромоздившись на спины скакунов, мы махнули на прощание последнему представителю порядка, и единороги понесли нас дальше. Я так и не понял из объяснений стража, сколько времени нам еще осталось провести в пути. Пешком бы еще неделю шли, но скорости единорогов тот не знал, да и я, признаться, не мог оценить ее точно… так что оставалось только попытаться расслабиться и получить сомнительное удовольствие от бесконечного, но вполне комфортного передвижения…