6
Накануне своего пятнадцатилетия Раор пришел к магу взъерошенным и сердитым. Отмахнувшись от вопросов, юноша принялся за задачу, которую не смог решить вчера. Однако чувствовалось, что мысли его блуждают где–то далеко. В чем дело, он Стиору так и не сказал. Зато признался Броаху.
– Зверь бы побрал эту старуху! – высказал он все, что накипело на душе.
Броах выслушал всю тираду молча.
– Это ты о ком? – поинтересовался он, когда Раор замолчал.
– Да о старосте нашей. Пилагме… чтоб ей три дня икалось. Представляешь, она вообразила, что я буду счастлив, если мне предложат жениться на ее дочурке. Как же, мне через несколько дней пятнадцать, уже взрослый.
– Логично, – улыбнулся Броах. – Жених видный. Умный, образованный, начитанный. Мастер на все руки. Водяное колесо вон смастерил, которое теперь поливает поля по твоей же системе орошения. Изобрел новую ветряную мельницу. Что еще я забыл?
– Тебе смешно, – хмуро отозвался Раор. – Не тебе ведь на ней жениться…
– А что не так? Видел я ее. Я, конечно, не знаток человеческого понимания красоты, но, как мне кажется, она ничего.
– Смеешься? Да она выше меня на две головы! Худущая, словно неделю не кормили. Но это ладно. С этим еще можно смириться, но она же дура полнейшая!
– Жена и не должна быть умной! – с видом знатока отозвался Броах. – Главное, чтобы готовить умела и дом в чистоте содержала.
Раор подозрительно покосился на друга.
– Это у вашего народа так принято?
– У людей.
Юноша пожал плечами.
– Ну, не знаю. По мне, так я хочу, чтобы мне и поговорить с ней было интересно. В любом случае, если мне предложат – я откажусь.
– А разве еще не предложили?
– Официально нет. Папа намекал. Мол, честь великая оказана. Да видал я такую честь… Поругались мы с ним. Даже возвращаться домой не хочется. Опять уговаривать начнет. Еще бы. Ведь после смерти Пилагмы ее дочурка старостой станет. А поскольку она дура–дурой, то, значит, ее муж будет всем заправлять, то бишь, я.
– Ну, вот видишь, – рассмеялся Броах. – Станешь местным корольком.
Раор только рукой махнул.
– Да уж. Корольком. Чем тут править–то? Да после ваших рассказов о большом мире я в этой деревне просто зачахну. Нет, раз так, долго я здесь не задержусь. Вот от свадьбы отбрыкаюсь и уйду. За воспитание родителям, конечно, спасибо. Пригрели сироту, родителями добрыми оказались и зря не наказывали… как вспомню кое–какие свои шалости в детстве… я бы такого озорника порол нещадно, а они жалели. Но не место мне тут. А за доброту я уже со всей деревней рассчитался по полной своими изобретениями.
– Наверное, ты прав, – согласился Броах. – Пойду тогда обрадую Стиора. Мы и в самом деле засиделись. Жаль только, что твой дар так и не проснулся еще. А то бы давно ушли.
– Меня всегда удивляло, что вы сразу меня не взяли и не ушли куда подальше.
Броах взмахнул всеми четырьмя руками и развел их в стороны.
– Ты же знаешь нашего дорогого мага. В некоторых вопросах он поупрямей Церкви будет. Официально он может взять тебя в ученики только после того, как проснется дар. Значит, сейчас ты не его ученик и никакой власти у него над тобой нет.
– Гм–м–м… Тогда он может отказаться уйти?
– Скорее всего, придется его уговаривать.
Раор вдруг улыбнулся.
– Знаю! Через несколько дней я стану по законам деревни совершеннолетним. А значит, волен идти куда захочу. Могу я пригласить в попутчики одного повидавшего свет пожилого человека и его ученика? Нет, если он не захочет, я сильно огорчусь и пойду один…
Броах расхохотался.
– Это сработает, – кивнул он. – Одного он тебя вряд ли отпустит. А ты действительно вырос, мальчик. Ладно, пойду готовить к этой новости нашего дорогого учителя. – Броах зашагал к дому, но вдруг остановился и обернулся. – Раор…
– Да?
– Скажи… а больше у тебя видений не было? Ты никого не видел?
Этот вопрос и Стиор, и Броах задавали довольно часто. Раор покачал головой.
– Нет. Я бы сказал.
Броах вздохнул.
– Вот это и странно. Учитель считает, что оставшиеся двое уже должны были получить предсказание и как–то проявить себя.
– Знаешь, при вспоминании о том, в какой момент я почувствовал тебя, мне хочется, чтобы они как можно дольше не проявлялись.
Дзенн задумчиво кивнул.
– Наверное, ты прав. Ладно, Беги, жених, разбирайся с невестой.
Раор тихо зарычал, вызвав ухмылку дзенна.
Следующие два дня Раор появлялся у Стиора на короткое время и тут же убегал обратно. Стиор все время сидел в доме и готовил новые задачи для юноши, так что вся тяжесть снабжения едой легла на Броаха. Нельзя сказать, что ему это не нравилось, однако он видел, что предстоящее объяснение с предполагаемой невестой, точнее с ее матерью, сильно тревожит Раора. В это время Броах предпочел бы быть ближе к месту событий, о чем и сообщил Стиору. Тот отмахнулся.
– Ерунда все это. Не забывай, что я тут что–то вроде священника. Против меня люди не пойдут.
Такого отношения крестьян к монахам и священникам Броах не понимал, но не имея опыта общения с людьми, кроме Раора и Стиора, не спорил, полагая, что им виднее. Однако обстановка накалялась – это дзенн понимал по все более мрачному настроению юноши. Сегодня он хмуро прошел в дом, словно не заметив Броаха, сел за стол и мрачно уставился куда–то вдаль. Потом с силой опустил кулак на стол.
– И в чем он виноват? – поинтересовался Стиор.
– Я второго спутника видел, – отозвался Раор – Проклятье!!! Как можно быть такой мразью?!
Стиор сначала было вскинулся, но тут же озадаченно глянул на ученика.
– Э–э–э… ты о ком?
– Об охотниках. – Тут Раор сообразил, что его не понимают, и снизошел до объяснений. – Второй мой спутник – дракон. Правда… он мелкий какой–то. Никак не похож на драконов из ваших рассказов. Он лишь чуть больше меня.
– Молодые драконы сначала куда меньше человека, – отозвался Броах. – Годам к тринадцати–четырнадцати они ростом сравниваются с людьми. Но в отличие от людей, их рост не останавливается и после достижения зрелости. К сорока любой дракон во много раз больше человека. Если же он стар, тогда…
– Да нет. В том–то и дело, что этот дракон уже далеко не молод. Как я понял, ему за шестьдесят. Хотя… знаете, если бы не контакт, ни за что не подумал бы, что ему столько лет на самом деле. Принял бы за дракончика.
– Ну, для дракона это даже не зрелость с учетом их продолжительности жизни. Хотя… к этому времени он должен быть достаточно большим… – Стиор покачал головой. – А ты уверен, что ему столько лет?
– Да. Как я понял, из–за этого он и сбежал из своей общины, с которой жил в джунглях Кадаира. Я не совсем разобрался, что там было. Кажется, у него какое–то нарушение в метаболизме, и его рост остановился. Беднягу дома засмеяли, вот он и убрался на край света. По дороге попал в плен к фалнорским церковникам, но через три года сумел сбежать из зоопарка, куда его поместили, на острова Срединного архипелага. Там и жил. А вчера на него случайно наткнулся отряд охотников за беглыми рабами.
– Гм… Обычно эти люди на драконов не охотятся.
– Они и не охотились. Говорю же, случайно на него наткнулись. Решили, что он мал еще. Ведь если судить только по внешнему виду: дракончик и дракончик. Я бы и сам спутал, если бы не слияние. Вот и прихватили, как экзотику. А там есть один тип… – Раор гневно сжал кулаки. – Встречу – лично придушу.
Стиор переглянулся с Броахом, и оба решили не выяснять подробности. Стиор сам прекрасно знал, на что способны некоторые представители рода человеческого и давно не заблуждался на этот счет, а Броаху многое сказало поведение его всегда веселого друга. Маг поспешил перевести разговор на другое, понимая, что увиденное ночью юноша воспринял слишком близко к сердцу.
– Что ж, можно считать, что моя теория получила подтверждение. В момент стресса, какого–то потрясения между вами действительно устанавливается ментальная связь. Тебя можно поздравить с еще одним товарищем.
– Да в гробу я видел эту связь, раз за нее приходится платить такую цену! – Раор весьма эмоционально выругался. – Учитель, вот скажите, это все следствие вашего пророчества?
– Полагаю, что да, – осторожно отозвался Стиор. – Только пророчество не мое. Я сильный маг, но такого сотворить бы точно не смог.
– Да мне все равно. Я о другом. Скажите, вот обязательно этот Ушедший должен был завязать пророчество на страдание? Если я правильно понимаю теорию магии, которой вы меня усиленно пичкали, он обязательно должен был создать катализатор действия. Почему страдания?
Броах нахмурился. Хотел что–то сказать. Потом как–то неуверенно покачался и замер на месте, прикрыв глаза.
Стиор тоже задумался. Раор терпеливо ждал.
– Ты умеешь задавать сложные вопросы, – наконец, вздохнул маг. – Я не знаю. Однако многое станет понятнее, если вспомнить, при каких обстоятельствах было произнесено пророчество.
– То есть, раз мне плохо, то пусть весь мир катится в тартарары?
Стиор медленно поднялся и подошел к окну.
– Тебе это не нравится? – поинтересовался он оттуда, не оборачиваясь.
– Да.
– Но ты одно из орудий этого пророчества. Один из Трех. «Трое придут в мир и по Трое будет с каждым».
– Это должно меня подбодрить?
– Нет. Дать пищу к размышлению. Раор, я всего лишь учитель. Моя задача дать тебе знания. Научить всему, что знаю сам, объяснить ситуацию. Но я не могу прожить за тебя жизнь. И я не знаю конечной цели Ушедшего.
Раор поднялся.
– Это я от вас постоянно слышу. – Он решительно развернулся и вышел из дома.
Броах дернулся было следом, но его перехватил маг.
– Оставь парня. Ему лучше побыть одному. Успокоится – сам поймет, что неправ. Давай–ка лучше подумаем, что подарить ему на день рождения. – Стиор загадочно улыбнулся. – Подумать только, через седмицу нашему мальчику пятнадцать исполнится. Совсем взрослым стал. А ведь, кажется, еще вчера под стол бегал.
– Одиннадцать лет прошло, учитель.
– Да… время летит…
Утром в день рождения Раора Стиор накрыл стол и аккуратно водрузил в центр астролябию. Чтобы добыть ее, магу пришлось попотеть и даже пойти на риск быть обнаруженным. Тем не менее, желая сделать подарок ученику, он пошел на этот риск вполне сознательно. О возможностях ориентации в море они говорили с Раором давно, но мальчику все равно трудно было понять, как можно в безбрежном океане (такое количество воды он и представить себе не мог) что–то найти. Астрономии Стиор учил его раньше, и созвездия проходили – разберется.
– А как же днем? Или когда небо затянуто облаками? Что, плыть наугад?
– Ну почему? Раор, я все–таки не моряк, хотя поплавать мне пришлось в свое время. Моряки пользуются специальными инструментами. Компас, астролябия.
– Компас понятно, а что такое астролябия?
– Кажется, с ее помощью определяют положение звезд, время… Как–то мне попалась одна такая вещица. Занятная.
– А как она выглядит? – заинтересовался Раор.
Стиор, как мог, описал инструмент, чем подогрел интерес ученика еще больше.
– Вот бы научиться ею пользоваться!
– А ты собрался в моряки?
– Да нет… просто интересно. Ведь любопытно, что там другие делают.
Стиор усмехнулся. В мальчике неугасимо сияла звезда изобретателя и механика. И его всегда интересовали механизмы, придуманные кем–то другим.
С тех пор к астролябии Раор больше не возвращался, но маг разговор запомнил и теперь приготовил подарок. Лучшую, какую только сумел отыскать в Империи – а там такие вещи всегда делали намного лучше, чем где–либо еще, поскольку прибегали к помощи магов. Наверное, он выдал себя этой кражей из адмиралтейства. Маги уже, наверное, носом землю роют. Что ж… пусть так. В любом случае он чувствовал, что время ожидания подходит к концу. Значит, и скрываться больше смысла нет. Жаль, что нельзя было стащить инструмент с какого–нибудь корабля. Открыть окно можно только туда, где оставлены специальные метки. В свое время он подготовил немало закладок в империи. В основном, они ни разу не пригодились. А многие наверняка были обнаружены магами Ассамблеи. Хорошо, что склады адмиралтейства никто проверить не догадался.
В комнату ворвался Броах.
– Учитель, беда!
Стиор резко поднялся и тут же раскинул сеть поиска. Неужели его предосторожность не помогла и их обнаружили ищейки Церкви?
– Нет–нет! – Дзенн торопливо подошел, останавливая мага. – Что–то случилось с Раором.
– С Раором? – Резко выйдя из режима поиска, маг соображал немного заторможено. – Что с ним?
– Не знаю! Я просто почувствовал. С ним произошло что–то в деревне. Ему больно!
Броах от волнения сбивался. Если уж всегда спокойный дзенн так волнуется… Стиор натянул через голову сутану, в которой обычно проводил службу в деревне.
– Жди здесь. Пойду разберусь.
Маг торопливо сбежал с крыльца, но на тропинке резко притормозил и дальше двинулся степенной походкой уверенного в своей значимости человека.
На первый взгляд, в деревне все было спокойно. И появление «святого брата» тоже мало кого заинтересовало. Ему как обычно кивали, крестились и шли по своим делам. Он привычно осенял встречных крестом.
Что же здесь произошло? Стиор недоуменно огляделся. Ладно, раз с Раором что случилось, то его приемный отец должен быть в курсе. Маг неторопливо зашагал к трактиру дядюшки Михла.
В это время здесь, как обычно днем, народу мало. Оно и понятно – мужчины в поле, работают, женщины готовят им еду. В трактире люди собираются вечерами.
Миску с кашей подала незнакомая девушка и тут же поторопилась исчезнуть, но Стиор успел ухватить ее за руку.
– Прощения прошу, милая девица, но не подскажите ли, где дядька Михл? Разговор у меня к нему имеется.
Девушка испуганно смотрела на Стиора и молчала. Маг нахмурился, не понимая, чем вызван ее испуг.
– Аль случилось что? – поинтересовался участливо он.
Девушка торопливо огляделась.
– А вы разве не знаете ничего? Ой, конечно, вы же последние три дня молились о дожде… как говорили…
Стиор важно кивнул.
– Да–да. Так что случилось?
– Да сын Михла в холодную угодил. Сам дядька Михл сейчас со старостой Пилагмой. Пытается уговорить ее избавить… ой, куда же вы? А еда?!
Но Стиор уже не слушал – он шел к дому старосты. Вот же вредная женщина! Все–таки достала. Не отдавая себе отчета, маг всегда опасался ее.
К дому Пилагмы он постарался подойти незаметно, чтобы сначала разобраться в случившемся. Сейчас Стиор жалел о своей поспешности. Надо было сначала узнать подробности у девушки, а потом уже бежать сюда. Не разобравшись, он вряд ли сможет помочь ученику. Но интересно, что же Раор такое учудил, что его даже в холодную засунули?
По пути Стиор незаметно считывал эмоции людей, пытаясь разобраться в их настроении. Большинство Раора жалело. Другие злорадствовали, не в силах простить, что приемыш оказался умнее и талантливее их. Но таких было немного. В этот момент Стиор поймал себя на том, что совершенно не знает крестьян. Прожив рядом с Совьим Гнездом десять лет, он, кроме Раора, так ни с кем и не подружился. Даже не сошелся. По необходимости встречался, отпевал умерших, благословлял браки, но радости и печали людей проходили мимо, ничуть его не трогая. Маг знал по именам всех, но на самом деле не знал никого. Стиор даже остановился, осознав это. Тряхнул головой.
– Сейчас не время, – процедил он.
Не время? Но когда время? Мальчик попал в беду, а он даже не знает, с какой стороны подступиться. К кому обратиться за помощью? На кого можно положиться, а кого лучше обойти стороной?
На подворье дома старосты царило оживление. Кажется, здесь собрались все не занятые в поле люди. Сама Пилагма, зажимая один глаз, что–то гневно вещала. Стиор прислушался.
– Доколе?! Доколе будет продолжаться это безобразие?! – гневно вопрошала она толпу. – По доброте приютив сироту, что мы получили в ответ?
– Гм… Ветряную мельницу, оросительную систему, новые колодцы, давильный чан… – неспешно начал перечислять Стиор. Староста подавилась и гневно уставилась на говорившего. Разглядев, кто выступил, она нахмурилась, но тон сбавила.
– А… это вы, святой брат. Давно вас не было в деревне. Что привело вас сюда на этот раз?
– Мой ученик не пришел. Я приготовил ему подарок на день рождения, а его нет. Решил выяснить, что с ним случилось.
– Ваш ученик?! – ноздри Пилагмы гневно раздулись. – Ваш ученик такое натворил! Избил нескольких уважаемых людей. Видите, даже на меня руку поднял!!! – Староста отвела ладонь от глаза, и Стиор увидел огромный фингал, внутри которого с трудом можно было разглядеть глаз.
– М–да… – Маг озадаченно пригляделся. – Ни за что не поверю, что это сделал мой ученик. Я его воспитывал в правилах уважения к старшим…
– Да не специально он! – крикнул кто–то из собравшихся. Пилагма тут же ощетинилась и резко развернулась, пытаясь высмотреть в толпе смельчака.
– Может, стоит пригласить самого виновного и спросить его? – предложил Стиор.
Судя по всему, это предложение не очень устраивало Пилагму, но спорить она не стала. Только рукой махнула. Через минуту перед толпой выпихнули виновника. Выглядел он, прямо скажем, не лучшим образом. Рваная одежда, весь в ссадинах и синяках. Один глаз заплыл. Стиор оглядел ученика, покосился на старосту и покачал головой.
– Хорош, – буркнул маг. Затем, словно по наитию, достал распятие и вышел вперед, выставив его перед собой. – На колени, сын мой, и рассказывай, как на духу, всю правду.
Раор устало поглядел на учителя. Потом выпрямился, опустился на колени и приложился губами к распятию.
– Как на исповеди глаголь, сын мой. – Стиор осторожно огляделся, пытаясь понять, как отреагировали люди. В глазах дядьки Михла горит отчаянная надежда. Остальные равнодушны. Тех, кто поддерживает старосту можно узнать по откровенно враждебным взглядам.
Раор начал рассказ. Все оказалось до банальности просто и в то же время непонятно. Похоже, юноша в последние дни находился на взводе и просто не выдержал, когда к ним в дом явилась староста с дочерью и парочкой слуг, чтобы официально сделать предложение. Вот Раор и наговорил лишнего. Староста разозлилась, попыталась первым попавшимся предметом проучить наглеца, но юноша уклонился, а Пилагма споткнулась и налетела на угол стола, заработав синяк под глазом. После этого раскричалась, что подкидыш поднял руку на уважаемых людей, и велела схватить его. Михл попытался вступиться за приемного сына, но досталось и ему. Его жена рухнула на колени, но Пилагма уже завелась. Так Раор и угодил в поруб. Насколько понял Стиор, мальчику грозило стать общественным рабом деревни. А значит, выполнять всю грязную работу, быть абсолютно бесправным… в таком статусе здесь долго не живут. Отношение к таким людям хуже, чем к скотине.
И опять Стиора неприятно кольнула мысль о собственной несостоятельности. Ведь мог разрушить этот институт общественного рабства. Мог… но разве хоть что–нибудь сделал? Пророчества, предсказания, Ушедший, Трое… Ругая людей за невежество, что лично он сделал, чтобы исправить это? Пока не коснулось его ученика, даже не задумывался ни о чем.
– Интересно, – произнес маг, словно в пустоту, но внимательно отслеживая реакцию людей. – Вы все пользовались трудами этого юноши, а сейчас… вы в самом деле думаете, что превратив его в раба, принесете большую пользу деревне?
– Ниче, мы его заставим все делать, – проворчал один из слуг Пилагмы.
– Да? Хотелось бы посмотреть. Знаете, заставить творить пытались люди посерьезнее вас. Еще ни у кого не вышло. Работать – да, заставить можно. Можно заставить таскать камни с полей и навоз на поля. Заставить спать в яме, трудиться от зари до заката, но творить… Но ладно. Уважаемая Пилагма, как я понимаю, вы уже неоднократно приходили к родителям юноши со сватовством. И юноша вам сразу отказал. Неужели вы готовы были пойти против Божьих заповедей? Неужели хотели привести молодых к алтарю силой? Извините, но я не могу одобрить такой брак. И я призываю к милосердию. Наказание не соответствует проступку…
– Ах, не соответствует?! – внезапно донесся из толпы чей–то злой голос. – Святой брат, а соответствует ли наказание проступку моей дочери, которая всего лишь задержалась в лесу, была обвинена в распутном поведении и отдана в общественные рабы? Она не прожила после этого и года! Почему вы не выступили со своим милосердием тогда? Почему выступаете сейчас?!
Стиор почувствовал, как у него уходит почва из–под ног. Он чуть пошатнулся. Прикрыл глаза. Почему? «Почему, почему, почему???» В голове бесконечно звучал один и тот же вопрос. В чем задача священников в таких вот деревнях? Стиор никогда не давал себе труда подумать над этим. Считал, что Церковь старается проникнуть всюду, чтобы контролировать даже мысли людей. Но во что превращаются такие богом забытые места, если нет противовеса местной власти? Зачем гадать – Стиор все видел своими глазами. Видел – и не вмешивался в действия невежественных и жестоких людей. Он смотрел на них свысока. Маг Тьмы. Обладатель знаний, недоступных другим. А ведь мог что–то сделать. Мог помочь. Мог хотя бы в этом уголке мира что–то изменить. А он? Нашел одного из Трех? Воспитал его? А дальше? Дерзай, мальчик, а твой учитель свое дело сделал…
Стиор опустил глаза и увидел распятие, которое он все еще держал перед собой. Маг повернул его к себе. Ему показалось, что изображение распятого человека смотрит на него укоризненно.
– Ты мог изменить здесь что–то. Ты сделал это?
Маг нахмурился. Голос в голове – плохой признак. Жаль, нельзя проверить, почудилось ему или нет. Но сейчас не до этого. Стиор повернулся к толпе. Опустился на колени. Ошеломленная толпа замерла.
– Я не всесилен и мне не дано знать последствия многих моих решений, – пробормотал маг. – Но не в этом случае. Я знал, что общественное рабство – зло, и ничего не делал, чтобы исправить его. Я прошу прощения у всех, кто пострадал от несправедливости и к кому я не пришел на помощь. – Он поднялся. – Но с этим надо заканчивать. Больше никто не будет отдан в рабы! Властью, данной мне Святой Церковью, я отныне запрещаю рабство!
Пилагма злобно выругалась, но, вопреки ожиданиям Стиора, спорить не стала.
– Будем считать, что я тоже погорячилась, – буркнула она. – Но в деревне подкидыш не может остаться. После всего. Забирайте его и проваливайте.
Не ожидая столь легкой победы, Стиор даже растерялся. Потом немного склонил голову.
– Я понимаю. Мы сейчас уйдем. – Кивнув Раору, он повернулся и двинулся сквозь расступившуюся толпу, не заметив горящих лютой злобой глаз Пилагмы.
Всю дорогу до дома Стиор был мрачен и молчал. Раор тоже не горел желанием начинать разговор, понимая, что в случившемся и его вины немало.
– Что ж ты так? – уже на подходе к избе поинтересовался маг.
Раор не стал делать вид, что не понял вопроса.
– Да достали уже! Вот и не сдержался. Высказал все, что накипело.
– Хорошо. Ну, и как дальше будешь жить? Думал?
– Думал. Еще раньше думал. Ждал только, чтобы пятнадцать исполнилось. Теперь я вроде как взрослый уже. – Раор вздохнул и честно признался: – Наверное, еще и потому не сдержался.
– Вот как? И что надумал?
– Уходить надо. Тесно мне здесь.
Стиор остановился и внимательно оглядел юношу с ног до головы.
– Вон как ты заговорил. А про нас с Броахом думал? Как нам волноваться за тебя?
Тут Стиор с удивлением увидел улыбку, которая на основательно помятом лице Раора выглядела несколько неуместной.
– Думал, учитель. Вместе с Броахом и думали.
– Ишь ты, – только и нашел что сказать маг. Надо же, ученики успели за его спиной сговориться и все за него решили. – И что надумали?
– Дык ведь вы, учитель, все равно не отпустите меня одного. Не всему еще научили. А мне здесь не хочется задерживаться. Броах меня отпустить тоже не может. Сами понимаете, как крепко мы с ним связаны.
– И когда только успели обо всем сговориться? – повторил свои мысли вслух Стиор. А ведь мальчики взрослеют, подумалось ему. И он им, на самом деле, уже почти не нужен. Не всему обучил? Многое знает Броах. А остальное… остальному жизнь научит. Она, как известно, учитель гораздо лучший.
Чтобы скрыть свои мысли, Стиор отвернулся и поднялся на крыльцо.
– Ладно уж, заговорщик. Поднимайся. Думать будем, что делать.
– Полагаю, Раор правильно говорит, – послышался из–за дома голос дзенна. – Уходить надо. И чем быстрее, тем лучше. Я бы прямо сегодня и ушел.
– Какой шустрый, – неодобрительно покачал головой маг. – Сегодня бы он ушел. А подумал, с чем? Что есть в дороге будем? Где спать? Такие дела спешно не делаются.
Броах с Раором переглянулись и улыбнулись друг другу. Уговорить учителя отправиться в путь оказалось гораздо проще, чем казалось. Они благовоспитанно замерли перед сидящим на скамье магом, о чем–то глубоко задумавшимся. Стиор тяжело вздохнул и поднял взор.
– Ладно. Чего уж там. Правы вы во всем, нельзя нам здесь больше оставаться. – Маг на мгновение замолчал, и словно туча пробежала по его лицу. – Много ошибок я наделал. Не исправить теперь. Но и поддаваться панике не следует. Подготовиться надо. Да и тебе, мальчик, проститься с родителями следует. Негоже вот так уходить, словно тать. Аль не жалко? Они тебе хоть и приемные, но воспитали…
Раор помрачнел.
– Жалко, учитель. Но теперь мне тут не место. Кабы не Пилагма… да что тут говорить. Думаю, они поймут.
Маг кивнул.
– Что ж… раз так. Тогда за вами двумя еда и разные мелочи, которые в пути пригодиться могут. Я займусь деньгами и… еще кое–чем. Ты же успеешь проститься с родителями.
Стиор вдруг нахмурился и предупреждающе поднял руку.
– Идет кто–то. – Броах моментально вскочил и скрылся за дверью. Мелькнула тень за кустами и исчезла. Стиор хмуро оглядел пиршественный стол с остывшей едой.
– Чего уж теперь таиться, – пробормотал он. Чуть махнул рукой и все с него исчезло. Кроме астролябии, которую маг засунул за скамейку и завалил разными тряпками.
В дверь осторожно постучали. Получив разрешение, в комнату вошли. Стиор, продолжая мазать синяки на лице Раора, чуть обернулся и снова вернулся к работе.
– Подождите немного. Сейчас закончу.
Михл, разглядев лицо приемного сына, только вздохнул и осторожно сел на краешек скамейки.
– Ну вот. Теперь быстро заживет. – Стиор оглядел дело своих рук и удовлетворенно кивнул.
– Я это… – Михл поспешно поднялся, едва маг закончил. – Поблагодарить пришел. – Он вдруг опустился на колени и поклонился. Старик растерянно замер. Глянул на потрясенного Раора и кивнул. Тот поспешно подскочил к отцу и помог встать.
– Батюшка… – он жалобно глянул на Стиора, но тот молчал. Михл же вдруг рванулся и обнял мальчика.
– Живой. Главное – живой. – Но тут же отстранился и посуровел. – Ты вот что… пока не ходи к нам. – Трактирщик повернулся к Стиору. – Святой брат, не приютите ли пока непутевого моего? Никак нельзя ему возвращаться.
– Мы думали об этом. А как потом, можно будет?
Михл даже сник.
– Я надеюсь уговорить ее… – Кого «ее», поняли все. – И что ж ты отказал? – все же не выдержал трактирщик. – Ну и что, что глупа? Жене такой и положено быть. Муж за нее думать должен. Эх… Что теперь говорить… Опосля сегодняшнего Пилагма от своего не отступится. Никак не отступится.
– Бать, – Раор вздохнул. – Ты же сам понимаешь, что не будет мне здесь боле жизни.
Стиор глянул на сына, на отца и осторожно вышел за дверь, понимая, что сейчас он здесь лишний. Пусть вдвоем поговорят. На улице он зачем–то рукавом протер перильца, спустился и ткнулся лбом в высоченную сосну, росшую недалеко от дома.
– Ну почему так? – вопросил он неизвестно у кого. – Неужели ради твоей ненависти нужны все эти жертвы? К чему ты толкаешь нас? – Стиор достал из–под рубахи распятие. – Ну, а ты что молчишь? Я ведь почти поверил тебе… Что я еще должен сделать? И так, и так получается клин. Не исполнится пророчество, и Церковь рано или поздно подомнет под себя всех…
Стиор, выросший в империи, не преувеличивал ее силы. Как бы то ни было, но ресурсов у нее намного меньше, чем у Церкви, контролирующей две трети мира. Последние относительно спокойные десятилетия помогли жителям Нада нагулять жирок. А когда все спокойно – люди забывают об опасности. Но если пророчество исполнится… Сколько крови будет… И нет выхода. Он думал, что у него еще есть время, а оно вон как вышло. Теперь уходить надо. Никуда не деться. Стиор вздохнул. Как все сильные натуры он никогда не позволял себе впасть в отчаяние. Раз решение принято, то так оно и будет. И жалеть о случившемся смысла нет.
Маг выпрямился и вернулся к крыльцу. Осторожно стукнул в дверь.
– Входите, учитель.
Михл сидел на скамейке, уперев взгляд в пол и зажав ладони между коленями. Раор стоял рядом, положив руку ему на плечо.
– Бать…
Михл покачал головой.
– Все понимаю. Все. И знаю, что нельзя тебе тута оставаться. Но… – Он вдруг резко встал. – Да чего уж там. Ты не ходи в деревню. Шибко зла Пилагма. Никто еще с ней так не обходился. Удивлен даже, что легко отпустила вас. Не ходи. А завтра утром я принесу все, что надо. Когда уходите?
– Через седьмицу, бать. Пока припасы приготовим в дорогу.
Михл кивнул.
– И еды вам принесу. А ты скажи, что тебе понадобиться может из инструментов твоих, аль записей каких. – Не оглядываясь, он вышел из дома.
Раор молчал.
– Я даже не думал, что он меня так любит…
– Голова ты садовая, – только и сказал Стиор. Потом раскидал тряпки, достал астролябию и положил перед ним. – Вот. Подарок с Броахом тебе приготовили…
Раор глянул на инструмент. Потом сообразил, что это, и рассмотрел уже внимательней. Поднял полные восторга глаза на учителя.
– Какой же ты еще мальчишка, – прошептал тот, глядя на радующегося ученика. – Все время забываю. В империи в твоем возрасте еще в игрушки играют, а тебе… Да ладно. На сегодня забудем все плохое. День рождения все–таки!
Следующие пять дней прошли в неторопливых, но основательных сборах. Михл по просьбе Раора принес кое–какие его инструменты и чертежи. Последние Раор старательно упаковал в вырезанный из дерева лакированый тубус. Дальше шла сменная одежда, ножи. С точки зрения Раора, они могли уже сегодня отправляться в путь, но Стиор и Броах его отговорили.
– Отправиться мы можем. Но все же лучше еще сделать в дорогу запасы еды и добыть деньги.
– Но ведь отец нам принес еду.
– Твой отец, Раор, – сообщил юноше Стиор, – принес свежей еды, непригодной в дальней дороге. Для первых дней она самое то, а потом что есть будешь?
– Охота…
– А не лучше ли сразу обо всем позаботиться? Вино, конечно, не испортится. Сыр тоже, хоть и высохнет. А вот мясо лучше бы прокоптить или провялить. Овощи тоже не все можно долго нести.
– Ну, хорошо. А деньги?
– В деревне мне деньги не очень были нужны, но сюда я пришел вовсе не с пустой котомкой. Просто припрятал недалеко от греха подальше. Вдруг бы кто наткнулся на золото в доме отшельника? Вот был бы конфуз.
Раор представил такое и усмехнулся.
– Тогда когда мы пойдем?
Стиор задумался.
– Сегодня твой отец еще обещал прийти. Завтра вам с Броахом на охоту идти. Вроде как он собирался. Тебе тоже лучше сходить – быстрее все принесете. Значит… послезавтра.
Юноша вздохнул. Уходить из дома, с одной стороны, не хотелось, а с другой… Уроки учителя помогли ему понять, что мир не ограничивается одним Совьим Гнездом. Поэтому в последние два дня Раор пребывал в крайне возбужденном, но одновременно печальном состоянии. Спроси его кто, он сам бы и не ответил, грустно ему или радостно. И то, и другое одновременно. Так было бы точнее.
За дверью раздалось покряхтыванье Михла. Стиор поднялся и направился к выходу, как всегда делал, когда приходил приемный отец Раора, оставляя их наедине – понимал, что в эти последние дни вместе им есть что сказать друг другу и без посторонних. Несколько раз приходила и приемная мать Раора с названными братом и сестрой. Маленькая Майка устроила рев, не желая отпускать любимого брата, когда ее пытались увести. Так и ночевала у Стиора. Только под утро ее еле–еле уговорили вернуться домой Михл вместе с Раором. С тех пор ее не приводили. Раор печально вздыхал и только что–то бормотал себе под нос с частым упоминанием Пилагмы и ее дочери.
И вот все решено. Определены сроки. Раор даже почувствовал облегчение – можно уже не волноваться и не ждать. Поэтому и отца приветствовал улыбкой, в прекрасном расположении духа – мечта о странствиях и новых впечатлениях окончательно победила грусть от расставания с родным домом.
Утром Стиор проснулся с каким–то дурным предчувствием. Стараясь не показывать виду, он проводил Раора и Броаха на охоту, а сам, чтобы как–то отвлечься от тревоги, занялся наведением порядка в доме. Вынес мусор и вдруг выпрямился, устремив взор в сторону деревни, словно мог ее разглядеть. Губы тронула грустная улыбка.
– Ах, вот оно что… – пробормотал он. – Ах, Пилагма…
Стиор оглянулся в сторону леса. Позвать Раора с Броахом? Мальчик, наверное, даже услышит его зов. Он делает успехи, хотя и сам не замечает этого. Но Стиор уже видел оживающие потоки силы внутри него. Остался только толчок, чтобы они вырвались наружу. И хотя Раор еще не отдает себе отчета, но в последние дни он неосознанно пару раз прибег к магии. Если позвать… Нет, не успеют. Да и зачем? Судя по всему, с тем, что готовят в деревне, он и сам может легко справиться.
На мгновение на лице Стиора появился хищный оскал.
– Ну что ж, господа церковники. Посмотрим. – За пять дней Пилагма успела бы позвать только инквизиторов из ближайшего городишки. А в той богом забытой дыре вряд ли найдется кто–нибудь, кто смог бы справиться с прирожденным магом.
Стиор огляделся. Это произойдет не здесь, но кое–какие меры принять все же следует. Так… на всякий случай. Он вынес из дома собранные вещи. Особо позаботился о вещах Раора и его чертежах. Оттащил все это в кусты и тщательно замаскировал. Потом прилепил к росшему рядом дереву магическую метку, настроенную на Броаха или Раора. Кто–то из них точно ее заметит. Затем вернулся к дому и начал мести двор. За этим занятием его и застала пришедшая из деревни толпа. Во главе ее шествовали два важных господина в одеждах инквизиторов, из–за спин которых осторожно выглядывала Пилагма. Стиор первым делом прощупал их и едва не расхохотался. Да уж. Таким воевать с прирожденным магом? Да сейчас ему стоит только рукой махнуть, и от всей толпы даже пепла не останется. Но такой всплеск магической энергии точно засекут. Значит, надо действовать тоньше. Тем более что соперников для него здесь нет.
– Чем обязан? – поинтересовался он, откладывая метлу.
– Вот он! – вылезла из–за спин инквизиторов Пилагма. – Еретик! Он выступал с богохульными речами!
– Гм… – Стиор насмешливо выгнул бровь. – Выступление против рабства и за милосердие считается теперь богохульными речами?
– Довольно, – выступил вперед один из инквизиторов. – Ты, называющий себя братом Арсением, вызываешься на суд Святой Инквизиции по заявлению уважаемой старосты Пилагмы. Ты обвиняешься в использовании проклятой Спасителем магии и смущении умов людей своими богопротивными речами.
Стиор усмехнулся. Ну да, магию он применял, только вот вряд ли Пилагма об этом даже догадывалась. Да и вы в это не верите. Если бы поверили хоть на минуту, что я маг, не рискнули бы даже близко подойти к дому. Стиор прекрасно это видел. Привыкли иметь дело с беззащитными людьми, не способными оказать сопротивления. Где уж им могло прийти в голову, что наткнутся здесь даже не на простого мага, а на прирожденного. Только намекни на это – в тот же миг разбегутся. Но что дальше? Если убивать этих двоих, придется и всех свидетелей… Раньше Стиор не колебался бы ни минуты, но сейчас что–то не давало ему сделать этого. Вот и тянул время, стараясь отсрочить неизбежное. Ну, нельзя оставлять свидетелей! Иначе о случившемся сразу станет известно Ищущим. А сталкиваться с с ними хотелось меньше всего.
– А в чем заключаются мои богопротивные речи, можно узнать? Ведь я проповедовал добро и милосердие!
– Проповедовал?!
Стиор повернулся на голос и словно под ледяным водопадом оказался. Спросил тот самый человек, который на суде говорил про свою дочь, отданную в рабство и погибшую спустя год. Как же ее звали… Стиор отчаянно пытался вспомнить, и не мог. Очевидно, что–то отразилось у него в глазах, потому что ледяное выражение на лице отца вдруг исчезло, и он как–то растерянно посмотрел на мага. Отвел взгляд. Стиор горько усмехнулся, посмотрел на небо и, не заметив камешка, споткнулся. Распятие вывалилось из–за ворота и закачалось перед глазами мага. Стиор замер. Он вдруг понял многое… Понял, почему человек изображен висящим на кресте. Непонятно, откуда взялось это знание, но маг был уверен в нем. Он вдруг поднял голову и расхохотался.
– Второй спаситель! – сквозь смех выдавил он. – Шарлатан и самозванец! Господи, как же я был глуп! Как мы все были глупы! – маг уже не обращал внимания на ужас в глазах людей, полагавших, что говорить такое может только безумец. Да еще и в присутствии инквизиторов. – Почему я не понял этого раньше? Не может Спаситель править! Не может. И ведь мне был дан шанс! Давали…
Стиор отсмеялся и уже спокойно взглянул на толпу. Давался ему шанс. У него было одиннадцать лет. Но он ничего не сделал. И теперь маг смотрел в лица практически незнакомых людей, рядом с которыми прожил все это время, так и не узнав их. Но у него была одна идея, одна цель, из–за которой не замечал ничего вокруг. Теперь пришла расплата. И что бы он ни сделал – все плохо. Хотя… Стиор еще раз взглянул на распятие.
– Ну, что вы стоите? Я вам говорю, что не было второго Спасителя, а был только один! Не может никого спасти тот, кто не готов отдать за людей свою жизнь, а отдает чужую. Призывая ненависть, вы отвернулись от истинного Спасителя!
– Заткните его! – взвизгнул один из инквизиторов.
Стиор видел страх в его глазах. Ему вдруг стало легко–легко. Маг с всепонимающей улыбкой смотрел на ринувшуюся вперед толпу, даже не подумав сопротивляться, и мысленно плетя свое последнее заклинание. Он мог бы попытаться объяснить свой поступок, если бы был уверен, что хоть один человек поймет его. Но нет. Не поймут. И он молчал. Только улыбался, глядя на приближающуюся смерть. Ненависть – вот причина всего. Ненависть Церкви к иным расам породила пророчество Ушедшего, рожденное ненавистью же. И теперь она будет вести Троих, сея страдания и смерть. Он мог бы убить всех нападающих… И снова ненависть к «проклятым колдунам» вспыхнет среди людей. Бесконечная война, длящаяся уже много тысяч лет. Может, его жизнь станет первой преградой на пути этой лавины смертей?.. Когда нож второго инквизитора вонзился в грудь старого мага, заклинание вступило в силу, окружив собой людей. Разъяренная толпа кинулась к дому. Полетели факелы, вспыхнула соломенная крыша. Один из инквизиторов сорвал с груди умирающего распятие.
– Надеюсь… я сделал правильный выбор… – вдруг прошептал Стиор.
Инквизитор вздрогнул, но маг был уже мертв. Люди бесновались, и в этой стихии разрушения никто не вспомнил, что в доме, кроме отшельника, должен находиться еще один человек – последнее заклинание бастарда императорской крови, прирожденного мага, сделало свое дело.
Раор собрался бросить копье в удачно подставившего бок оленя, когда его накрыло предчувствие чего–то страшного и непоправимого. Он замер.
– Учитель… Броах! Учитель! Он умер!!! – Непонятно, откуда, но Раор знал это. Броах нахмурился.
– Я не чувствую ухода…
– Он умер!!! – Раор развернулся и, что есть силы, понесся к дому.
Дзенну оставалось лишь последовать за другом. К дому они добежали только через полтора часа, когда от того остались одни головешки. Потрясенный Раор рухнул на колени. Броах, подбежавший следом, вдруг увидел, как над головой юноши поднимается столб магической энергии.
– Нет!!! – Крик родился где–то в глубине души, вырвался наружу и устремился к небесам. Энергия бурлила вокруг, сворачиваясь во что–то черное и страшное. Если не вмешаться… Броах не раздумывая, бросился к Раору и повалил его на землю.
– Прекрати!!! Ты же сожжешь себя! Неужели думаешь, что учитель был бы доволен этим?!
Вряд ли слова дзенна в полной мере дошли до сознания Раора, но упоминание об учителе немного успокоило его. Энергия по–прежнему бурлила через край, но не росла. И не вырывалась неконтролируемым потоком наружу.
– Я убью их!.. – простонал Раор. Он поднял от земли полный ненависти взгляд и поднялся. – Я убью их всех!
Под взглядом юноши вспыхнуло дерево. Броах повис на нем.
– Успокойся! В таком состоянии ты раньше убьешь себя! Лучше посмотри туда! – Дзенн чуть ли не силой привлек внимание юноши к магической метке, в которой отчетливо ощущалась аура учителя.
Когда ветки были разбросаны, Броах и Раор минут десять стояли и смотрели на аккуратно сложенные вещи.
– Мне кажется, учитель не хотел, чтобы ты мстил… – заметил Броах. – Он знал, что за ним идут. Иначе не успел бы вынести вещи. И я не чувствую здесь страха или сожаления. Страха или сожаления учителя, – поправился дзенн. – Прислушайся. Ты теперь можешь.
Раор безучастно кивнул. Вид аккуратно сложенных вещей как–то разом остудил его ярость и желание кого–либо убивать. Скорее машинально, чем сознательно он раскинул ментальную сеть, пытаясь понять, что здесь произошло. Как ни странно, но Броах был прав. Ни страха, ни сожаления. Только удовлетворение и надежда. Словно Стиор сделал что–то очень важное, добился чего–то такого, чего не добивался еще никто и никогда. Юноша отвернулся, но тут его взгляд упал на астролябию, выпавшую из свертка, и он снова замер. Хотел было просто уйти, но подарок учителя остановил его. Раор вздохнул, собираясь с силами.
– Делим вещи и уходим немедленно, – резко приказал он. – Я не хочу задерживаться здесь ни на минуту. Даже тело не оставили, сволочи…
– Тело они, скорее всего, сожгли, – отозвался Броах. – Не самые плохие похороны.
Вскоре две фигуры – человека и дзенна, нагруженных походными котомками – растворились в чаще леса. В деревне только на следующий день вспомнили о Раоре и о том, что его не было в доме еретика. Но инквизиторы уже уехали, а искать беглеца самостоятельно никто желанием не горел. Кто–то вдруг почувствовал угрызения совести от содеянного, кому–то было все равно, а кто–то втайне желал мальчишке удачно выбраться из переплета. Только Пилагма осталась недовольной, но утешилась тем, что больше возмутитель спокойствия здесь не появится. Скорее всего, сгинет – человеку в одиночку в лесу не выжить, а уж тем более – зимой.
* * *
Всадники приближались неторопливо, белые плащи красиво спадали с их плеч. Несмотря на гнетущее чувство тревоги, Елена не могла без восхищения смотреть на этих сильных и уверенных в себе воинов – Святых Паладинов, Хранителей Веры, Рук Господа и прочее, прочее, прочее. Караван замер, когда всадники приблизились. Люди боялись пошевелиться. Даже Варфоломей сделался словно бы ниже ростом.
Паладины тем временем поравнялись с первой телегой. Один из них начал придирчиво рассматривать товары хозяйским взглядом. Скривился и выкинул несколько тюков материи прямо под копыта лошадей. Елена поморщилась, но смолчала, только искоса взглянула на отца, который как будто и не заметил всего этого. С караваном поравнялся остальной отряд, и несколько паладинов присоединились к товарищу. Некоторые уже подобрали себе что–то, и, не утруждая себя мелочами вроде оплаты, грузили в свои сумки. Елена снова посмотрела на отца, но тот стоял, смиренно опустив глаза, и молился. Один из всадников поравнялся с их телегой и потянул ближайший мешок, но, видно, ухватил его не очень удачно. Мешок развязался, на пыльную землю посыпались свитки книг и выкатился щенок, которого Елена сотворила в детстве. Такого отношения к своим трудам девушка стерпеть не смогла и соскочила с повозки, не обратив внимания на попытку Варфоломея ее удержать и ужас, мелькнувший в глазах отца.
– Что вы делаете?! – возмущенно вскрикнула она. – Как вы смеете так относиться к чужому?! Это же книги!!! Вы хоть знаете, сколько они стоят?!
Всадник удивленно глянул на девушку и вдруг расхохотался. Это было настолько неожиданно, что Елена растерялась, не зная, как реагировать. Но тут вмешался отец, выскочивший из телеги и, торопливо кланяясь, согнул ее в поклоне.
– Простите, господин, мою дочь, она молода еще, не понимает…
– Что молода, я вижу, – усмехнулся всадник. – Эй, красавица, поехали со мной, у тебя будет много этих твоих книг, раз уж тебе так нравятся бумажки.
– Бумажки?! – задохнулась от возмущения девушка, игнорируя знаки отца и вырываясь из–под его руки. – Ты хоть знаешь, что это такое? Ты хоть можешь представить ценность того, что в этих книгах? Болван! – добавила она.
Теперь всадник не смеялся. Он резко подстегнул коня, свесился с него и наотмашь ударил девушку раскрытой ладонью по лицу. От неожиданности Елена упала, задохнувшись. Даже в школе ее никто не был. Наказывали, да, бывало, но чтобы бить?..
– Болван, говоришь? – прошипел он. Девушка никак не ожидала такой ненависти и от неожиданности и боли охнула, попятилась. Всадник соскочил с коня и направился к ней, но вперед выскочил Дионисий и рухнул перед паладином на колени.
– Прошу вас, ваше священство, дочка молода еще, глупа, не знает, что говорит. Прошу простить неразумную…
– Не знает? – криво усмехнулся паладин, с интересом разглядывая ошеломленную девушку. – А мне показалось – наоборот, прекрасно она все знает и понимает. Но если вы хотите получить прощение… – Он шагнул к Еленке и ухватил ее за руку, подтянув к себе. Мгновение всматривался в ее лицо, а потом вдруг резко наклонился вперед и поцеловал. Девушка первое мгновение даже не сопротивлялась, настолько все неожиданно произошло, но тут же очнулась и стала с криком вырываться. Однако паладин, не обращая внимания на сопротивление, подтащил ее к коню и забросил поперек седла.
– Я забираю девку себе в качестве извинения, – сообщил он, усмехнувшись. – Думаю, когда будете возвращаться, она успеет мне надоесть, и вы сможете забрать ее обратно.
– Господин!.. – взвыл Дионисий. – Прошу вас! Она же еще слишком молода…
– Тем слаще плод, – отмахнулся паладин.
– Побойтесь Бога!..
– Бояться? Бога?! – расхохотался паладин. – Мы – Его Руки, и иногда он вознаграждает нас такими вот подарками, – он похлопал свисающую с седла девушку по спине. Потом вставил ногу в стремя и собрался вскочить на коня. Но как раз в этот момент Елена, до этого не подающая признаков жизни, резко дернулась и хлопнула коня по боку. Тот отскочил в сторону и всадник с руганью рухнул под копыта, а девушка уже стояла за спиной отца, мрачно разглядывая паладина.
– Подарки? Посылает? Да как у тебя язык поворачивается говорить такое? Я тебе что, скот, который можно дарить и продавать? – в бешенстве прокричала она. – Как Бог не покарает такого святотатца?!
Разъяренный паладин поднялся, глянул на собравшихся к этому времени вокруг него товарищей и бросился вперед. Дионисий, оттолкнувший Еленку в сторону, еще раз попытался заговорить и упросить взять откуп за дочь. Но паладин уже ничего не слышал. Зарычав, он одним движением выхватил кинжал и отмахнулся им от купца. Дионисий схватился за горло, захрипел и упал. Елена не сразу поняла, что случилось. Она непонимающе смотрела на затихшего отца, ожидая, что тот вот–вот поднимется…
– Нет!!!
В этот момент ее схватил паладин и снова попытался подтащить к своему коню.
– Нет!!! – Елена начала бешено отбиваться, пытаясь подойти к отцу и помочь, хотя, как врач, понимала, что уже поздно… Паладин вдруг отлетел от сильного удара в челюсть. Варфоломей молниеносно вырвал у него из рук меч, кинулся к одному из всадников, всадил ему этот меч под кольчугу, вскочил на коня и рванулся в сторону, по дороге сшибив с седла еще одного. Возможно, ему и удалось бы отвлечь паладинов от каравана, если бы сумел прорваться. Но те были опытными воинами. Управляющему удалось застать их врасплох, но… Сразу трое вскинули луки, и Варфоломей, так и не успевший далеко отъехать, рухнул с коня. Его нога застряла в стремени, а испуганный конь помчался дальше, таща за собой мертвое тело.
– Так и знал, что здесь гнездо греха! – прорычал паладин, убивший Дионисия. – Да постигнет их справедливая кара! – Лишившись меча, он поднял кинжал и шагнул к Елене, с явным намерением убить. Остальные всадники радостно закричали, воздев мечи к небу и подняв коней на дыбы. Пришпорив их, они бросились к замершему от ужаса каравану.
Елена ошеломленно смотрела на приближающего человека, понимая, что сейчас умрет, но не в силах даже пошевелиться. Но тут перед ней метнулась еще одна фигура.
– Прошу вас, господин! – закричала мать. – Убейте меня, но не трогайте дочь!
– Тебя? – паладин цинично усмехнулся. – Обязательно. – Он наклонился и вонзил кинжал женщине в грудь. Этот удар болью отозвался в Елене. Так, словно кинжал вонзился в нее.
– Мама, – прошептала она. – Папа… – Шагнула вперед. Посмотрела на улыбающегося мужчину перед собой. И тут закричали за спиной. Всадники с хохотом гонялись за караванщиками среди телег, не убивая сразу, а только раня их.
– Подколем свиней! – неслись отовсюду радостные крики.
– Нет… – прошептала Еленка. – Вы не люди. Вы не можете быть людьми. Вы не можете…
Паладин занес кинжал для удара… Он умер сразу, даже не успев понять, что происходит. Елена была хорошим врачом и знала человеческое тело. Как знала, что можно сделать, чтобы вылечить человека… или убить. Нагнать кровь в мозг и…
В полной прострации девушка смотрела на лежащего перед ней человека, еще мгновение назад полного жизни и здоровья. Не этого она хотела, когда занялась изучением медицины. Она хотела спасать жизни, а не отнимать их… Елена медленно обернулась. Вот еще один всадник свалился с коня под ее взглядом, а потом еще один. Чувств не осталось, только что–то холодное, как камень, давило душу.
– Я вас ненавижу! Ненавижу… – последнее слово потонуло в рыданиях, но ни отворачиваться, ни закрываться девушка не стала, продолжая следить за всадниками, уже сообразившими, что происходит что–то не то. Что их товарищи, вдруг по какой–то причине упавшие с коней, не спешат вставать, и даже не шевелятся. Еще не понимая, почему, они испугались. Призванные бороться с колдовством и злом, как они говорили, паладины на самом деле привыкли воевать с беззащитными людьми, не смеющими сопротивляться, даже когда их убивали.
– Ненавижу, – прошептала Елена, и еще один человек умер. – Ненавижу!!! – вдруг закричала она, подняв залитое слезами лицо к небу. Только после этого на нее обратили внимание.
– Ведьма!!! – понеслось отовсюду. Один из всадников вскинул лук, но тут же выпал из седла. Второй, оказавшийся ближе всех к девушке, умер, замахнувшись мечом.
Елена наблюдала за происходящим словно со стороны.
«Я не хочу убивать! Я не хочу убивать, – твердила она себе мысленно. – Я хочу спасать! Лечить…»
Эти люди, заставившие ее делать что–то вопреки желанию и природе, вызвали у девушки настоящую ненависть. Она не могла им простить даже не смерть родителей, а то, что они заставили ее убивать. То, что смогли вызвать в ней такую ненависть. Смерть продолжала косить паладинов, опору и карающий меч Святой Церкви. Оставшиеся в живых вскоре бросились врассыпную, спеша поскорее убраться от страшного каравана.
Наверное, никто из всадников не ушел бы, но в этот момент застонала мать. Девушка вздрогнула.
– Мама… Мама! – Она бросилась на колени и осторожно перевернула Марфу на спину. Дальше она действовала на автомате. Быстрый осмотр магическим взором, убрать самые опасные повреждения. – Все хорошо, мамочка, – шептала девушка. – Раны опасны, но я тебя вылечу. Я уже умею и знаю, что надо делать! Поверь мне, я уже умею…
Марфа с трудом положила ладонь на руку Елене, останавливая ее. Покачала головой.
– Я, – тяжело прохрипела она, – не хочу спасать тело колдовством.
– Мама… – Елене показалось, будто ее ударили. – Мамочка…
– Прошу тебя, откажись от этого… откажись… – Марфа закрыла глаза. – Это наказание Господа… случившееся… если бы мы поступили, как должно… Дионисий… я иду к тебе… я… моя душа… да святится имя тво… – Марфа вздрогнула и замерла… уже навсегда. А рядом осталась сидеть ее дочь, неподвижно, будто неживая, глядя перед собой пустыми глазами. Она не видела, как оставшиеся в живых караванщики поспешно сгоняют в кучу мулов и коней, разворачивают телеги, опасливо косясь на неподвижную девушку и стараясь обходить ее стороной.
Спустя какое–то время Елена очнулась. Глаза были сухи. Девушка, пошатываясь, поднялась на ноги. Огляделась. Вокруг валялись брошенные впопыхах вещи. Следы от телег, уходящие в ту сторону, откуда они ехали. Елена сделала шаг и тут же споткнулась – под ногами валялись разбросанные свитки и небольшой черный щенок, похожий на куклу, которого она давно, вечность назад, сотворила с помощью магии Тьмы. Некоторое время девушка без всяких эмоций разглядывала все это. Потом, словно что–то вспомнив, осторожно опустилась на колени и стала собирать разбросанные вещи. Щенка немного подержала, но в мешок класть не стала. Забросив котомку за спину, Елена прижала к себе щенка и, не оглядываясь, двинулась в сторону заката.
* * *
День, когда Стигу исполнилось пятнадцать, выдался нелегким, что–то с самого утра не давало ему покоя. Перехватывало дыхание от ощущения надвигающейся беды, всего трясло, тошнило, по шкуре мороз шел, да просто было страшно. Без причины! А перед глазами то и дело вставали два незнакомых лица. Человеческих юноши и девушки не старше него самого. Лет четырнадцати–пятнадцати. Почему–то эти двое казались самыми близкими существами на свете. Почему?! Дракон не мог этого понять, но четко знал, что это именно так. А затем до него вдруг дошло, кого он видит. Остальных двух из дзеннского пророчества. Никем иным эти двое быть не могли. Это что же получается? С ними случилось что–то плохое?..
Он был настолько выбит из колеи всем случившимся, что едва дождался окончания вечеринки, организованной друзьями в честь дня его рождения. Кирлан предлагал еще сходить в военный порт, там спускали на воду скоростной бриг, но Стиг сказался усталым и поспешил домой, оставив друзей в некотором недоумении. Он едва сдерживал рвущуюся прочь силу, снова ощущая на себе оценивающий и слегка насмешливый взгляд Великой Матери. Был почти уверен, что сегодня должно произойти что–то очень значительное, что–то такое, что напрочь перевернет его привычную жизнь. Неужели так и не удастся избавиться от этого гнусного пророчества? Неужели все же придется стать одним из инструментов его воплощения в жизнь? Снова он видел пылающие города родной страны и страшную черную тень над ними. Господи, да как же остановить это?!
Едва успев добраться до своей комнаты, Стиг рухнул на спальную платформу и провалился в беспамятство. Но это оказалось не простое беспамятство. Его накрыло видение. Горькое видение. Инквизиторы в окружении толпы крестьян накинулись на совершенно не сопротивляющегося старика с распятием на груди и жестоко убили его. А затем перед глазами появился юноша, чье лицо не давало Стигу покоя с самого утра. Этого юношу звали Раором. Откуда дракон узнал его имя? Трудно сказать, но узнал, и был полностью уверен в своем знании. А рядом с юношей стоял дзенн. Самый настоящий живой дзенн, сжимающий в руках копье! Не всех, значит, перебили во времена Спасителя? Интересно…
Смерть старика причинила Раору такую боль, что от шока проснулась его спящая до сих пор магия. И Великая Мать всмотрелась в свое дитя, принимая и постигая его. Полностью, от и до. Юноша сходил с ума от горя, кричал, плакал и жаждал отплатить убийцам. Сила уже готова была выплеснуться из него широким потоком и накрыть недалекую деревню, не оставив там никого живого. Однако дзенн остановил юношу, сумев каким–то образом его немного успокоить. Как понял Стиг, погибший старик был учителем Раора, самым близким и дорогим ему существом. В душе юноши после его смерти воцарились мертвенный холод и жажда изменить мир, в котором возможно такое. Дракон всей душой сочувствовал ему, но все же считал, что из–за одного человека нельзя обрекать на гибель миллионы других.
С хриплым воплем Стиг очнулся. И его тут же накрыло новое видение. На сей раз – с девушкой. Паладины Святой Церкви напали на небольшой караван, в котором она ехала. Только теперь дракон знал, как зовут эту девушку. Елена! Увидев, как паладин убил родителей Елены, он едва не взвыл от гнева и боли. Его папу с мамой тоже вот так когда–то убили! Ни за что! Просто так! Как он жаждал в этот момент оказаться рядом с девушкой и отплатить поганым тварям за все! Но Елена и сама оказалась не промах – начала разить «святых воинов» магией. Стиг с радостным рычанием смотрел, как паладины один за другим падают на песок, как выжившие нахлестывают лошадей, стремясь убежать от ведьмы. Так вам и надо, сволочи! Ай да девочка, ай да молодец! Одновременно ему хотелось плакать – знал, что бедняжка сейчас чувствует, как ей горько, больно и страшно.
Видение погасло, когда Стиг с тоской смотрел в спину Елены, уходящей в пустыню. Ему очень хотелось как–то помочь несчастной девушке, но дракон не знал как, не знал даже, где она находится. Пустыня… А где, дзенн побери, эта самая пустыня? Мало на Танре пустынь? От беспомощности ему было очень тошно. Гнев и ярость постепенно нарастали, вскоре они заслонили собой весь мир. А когда достигли предела, случилось еще кое–что.
Какая–то сила вдруг выдернула Стига из тела и швырнула в бездонную пустоту. Дракон ощутил сходящиеся на нем потоки разных энергий. Света, Тьмы и Равновесия. С ним что–то происходило, что такое, что меняло его суть раз и навсегда. Если раньше Стиг был черным магом, то сейчас становился чем–то значительно большим. Чем–то страшным для всего мира. Он корчился от боли, рвался изо всех сил, но ничего не мог поделать.
Все закончилось как–то разом. Стиг снова оказался в своем теле, лежащем на спальной платформе. Что это было? Что вообще случилось? И в тот же миг осознал – что. Инициация. Инициация Трех из древнего пророчества! Но если Елена и Раор инициировались сами, из–за случившегося с ними, то Стиг прошел инициацию в режиме отражения, уловив их боль и отчаяние. Одновременно он понял, что нужно срочно бежать – архимаг не мог не уловить активизации черных заклятий такой мощи. Скоро Армланий будет здесь, и лучше, если своего бывшего ученика он уже не застанет. Плохо, что не успел освоить телепортацию. Очень плохо! Значит, выход один: превращаться в человека и сломя голову нестись в порт, покупать место на первом попавшемся судне. Очень не хотелось этого делать, но другого выхода дракон не видел.
Встав, Стиг решительно двинулся прочь. Только на прощание с тоской окинул взглядом свою комнату, понимая, что, скорее всего, никогда сюда не вернется. Он не стал брать с собой ничего, кроме банковских сертификатов на предъявителя – давно подготовил их на всякий случай, зная, что деньги обязательно понадобятся. Теперь необходимо незаметно выскользнуть наружу, минуя слуг – они обычно убирали дом по ночам, чтобы не беспокоить господ. Перед глазами встали сестра и племянницы. Стиг невольно сглотнул слезы – это ведь и малышек он больше не увидит. Господи, ну за что ему все это?..
Незаметно выйти из дома не удалось. В гостиной горел свет – несмотря на позднее время, приемный отец не спал. Странно, обычно он ложился рано, предпочитая вставать с рассветом. Что–то случилось? Стиг спрятался за створкой двери и удивленно уставился на Вихря, бродящего от стены к стене. Того всего трясло, он что–то лихорадочно бормотал себе под нос. Вслушавшись в это тихое бормотание, Стиг уселся на хвост от потрясения. Такого он не ждал, да и ждать не мог.
– Трое… – доносились до его слуха отрывистые, наполненные отчаянием слова. – Снова Трое… Как же искать этих проклятых Троих?.. А ведь двое уже инициировались… Боже, да как остановить этот кошмар?! Боже, умоляю, помоги!!! Я же не ради себя прошу!!! Боже!!!
Вихрь рухнул на живот, распластал крылья по полу и глухо застонал, мотая головой из стороны в сторону. Стиг наблюдал за ним из–за створки с ужасом, никогда не видел этого всегда уверенного в себе дракона в таком страшном отчаянии. Но главным было даже не это, а его слова. Получается, отец знает, кто такие Трое. И знает, чего от них ждать. А ведь сам Стиг не знает этого толком, не понимает, кто и что такое он, Елена и Раор. А знать и понимать это необходимо, иначе не сумеет предотвратить надвигающееся на родной мир. И еще одно заставило его застыть. Вопрос. Всего лишь один вопрос, набатом зазвучавший в голове. Стоит ли его жизнь миллионов жертв? Ох, не стоит. А ведь Контора, похоже, давно ищет Трех. Ищет именно для того, чтобы предотвратить кошмар.
«Ну что? – спросил Стиг сам себя. – Боишься, сволочь? Говорил, что готов за родину жизнь отдать, а теперь боишься? Не смей! Слышишь, не смей!»
В это мгновение он понял, почему сотрудничают Церковь и Контора, и в каком именно вопросе сотрудничают. Они стремятся остановить исполнение древнего дзеннского пророчества, и ради этого идут на все. На любые жертвы. Видимо, знают, что случится, если не справятся. Но что тогда делать ему? А только признаваться. Не бежать, как последний трус, а признаться отцу во всем. Это будет стоить жизни? Что ж, пусть так. Но в ином случае он станет ощущать себя сволочью – клялся пожертвовать во имя империи всем.
– Отец! – Стиг решительно вошел в гостиную, преодолевая страх.
– Ты почему не спишь? – поднял ему голову навстречу взрослый дракон. – Иди спать, поздно уже.
– Не до сна. Если бы я не услышал сейчас сказанного тобой, то бежал бы куда глаза глядят, спасая свою шкуру. Думаю, скоро сюда придет дядя Армланий и все тебе объяснит.
– Бежал бы? – удивленно переспросил Вихрь. – Почему?!
– Потому что я – один из Трех! – заставил себя говорить Стиг, с немалым трудом заставил. – И только что прошел инициацию!
– Ты что несешь, дурака кусок?! – так и подпрыгнул директор Конторы. – С ума сошел?! И откуда ты вообще знаешь о Трех?! Это информация класса два ноля!
Слова Стига ударили по сознанию молотом. Вихрь ошалело помотал головой – что за глупость выдумал мальчишка? Он – один из Трех?! Полная чушь! Обезумел, что ли? Не дай Создатель! Тут на память пришли странности в поведении приемного сына. Странности, которые директор Конторы часто замечал, но над которыми не задумывался. Но нет. Такого просто не может быть!
– О том, что я один из них, я знаю уже около двух лет, – горько усмехнулся Стиг после недолгого молчания. – С тех пор, как нашел древнее дзеннское хранилище знаний. И я – черный маг! Только умею это скрывать.
– Так, давай–ка по порядку, – буркнул Вихрь. – Я…
Его прервал звон и алые вспышки установленного на треножнике у стены кристалла связи. Оба дракона встревоженно уставились на кристалл. Алый цвет вызова означал его крайнюю срочность и важность. Директор Конторы тут же забыл обо всем и активировал связь.
– Орид! – раздался из кристалла взволнованный голос архимага. – Третий инициировался, мои маги на ушах стоят, в магическом эфире дзенн знает, что творится!
– Ожидаемое известие… – проворчал Вихрь. – Раз двое сегодня инициировались, то и третий должен был.
– Ожидаемое–то ожидаемое, – вздохнул Армланий, – но вот место инициации… На этот раз нам удалось точно локализовать его.
– И где же оно?
– У нас, в Над–Аноуре.
– Так срочно поднимай людей и организовывай поиски! – рявкнул директор Конторы, тут же выбросивший из головы признание Стига. – Мы не имеем права упустить инициировавшегося!
– Уже, – ответил архимаг. – Твое поместье в три пояса окружено лучшими бойцами и магами империи. Мышь не выскользнет. В воздухе патрулирует Воздушная Гвардия.
– Мое поместье?! – обалдел от такого известия Вихрь.
– Да, твое! Инициация произошла именно на территории твоего поместья!
– Та–а–ак… – сказал директор Конторы, поворачиваясь к насмешливо оскалившемуся приемному сыну. – Знаешь, Армланий, мы с тобой, похоже, два старых идиота.
– Это еще почему? – изумился архимаг.
– Да потому, что один из Трех уже больше десяти лет живет в моем доме. Он только что пришел и признался в том, кто он. А я ему просто не поверил…
– И?..
– Это Стиг.
– Э–э–э… – растерянно протянул архимаг. – Ты здоров, дружище?
– Здоров! – раздраженно рявкнул Вихрь. – Мальчик сказал, что уже около двух лет знает, что он – один из Трех. Так что перемещайся сюда, будем разбираться. Окружение не снимать!
– Сейчас буду, – буркнул Армланий.
Не прошло и двух минут, как из облачка телепорта вышел архимаг в сопровождении императора.
– А ты что тут делаешь, величество? – повернулся к последнему Вихрь. – Опасно же, дзенн тебя раздери!
– О слишком важных вещах пойдет речь, чтобы я мог позволить себе игнорировать их, – отмахнулся Стирген. – Значит, ты утверждаешь, что твой приемный сын – один из Трех?
– Это он утверждает, – вздохнул директор Конторы. – Я уже не знаю, чему верить.
– Дядя Армланий! – ступил вперед Стиг. – Сейчас я сниму с себя вуаль Света! Посмотрите сами.
Он произнес короткое заклинание, изобилующее шипящими звуками. Архимагу показалось, что дзеннской разработки, только дзенны так небрежно манипулировали векторами сил. А затем он увидел…
– Ну что там?.. – император потеребил за рукав застывшего с приоткрытым ртом Армлания.
– Что? – тот поднял глаза, в которых плавало изумление. – Что… Черный маг невероятной силы. Нет, это уже даже не маг, а нечто непонятное… Похоже, Орид прав. Перед нами один из Трех.
– Весело… – протянул Стирген, укоризненно покачав головой. – Сколько сил и средств затратили на поиски, а он все это время был у нас под носом… Малыш, это как же тебя угораздило?
– Я, что ли, хотел этого, ваше величество?.. – с тоской спросил Стиг. – На меня эта гадость свалилась сама собой! Боялся до сих пор признаться, что я черный, думал, сразу убьют… Но я ведь никому зла не делал! Я не хочу быть орудием этого паскудного пророчества! Не хочу!!! Я не дзенн, а дракон!
Он уселся на пол и совершенно по–детски расплакался.
– Не стоит так расстраиваться, малыш, – грустно сказал император. – Если ты не хочешь становиться орудием, то никто тебя и не заставит им быть.
– Если бы так, ваше величество… – сквозь слезы выдавил Стиг. – От меня, похоже, мало что зависит. Сегодня я видел в трансе остальных двоих, и узнал, как их зовут. Мы втроем намертво связаны, нас все равно притянет друг к другу. Если бы я еще знал толком, что такое эти самые Трое. Знаю только, что мы маги Тьмы страшной силы, обязанные поднять из небытия народ дзенн–анн–в'иннал.
– Имена остальных? – насторожился Вихрь. – Назови!
– Первого зовут Раор. Я видел его в лесу, возле сожженного дома. Инквизиторы убили его учителя, и Раор от боли и гнева инициировался. Да, кстати, его сопровождал дзенн. Живой дзенн!
– Живой дзенн?! – ошарашенно отступил на шаг архимаг. – Дела–а–а…
– А второй? – поинтересовался император.
– Вторая, – поправил Стиг. – Это девушка по имени Елена. Я увидел ее в пустыне как раз тогда, когда паладины Церкви убивали ее родителей. Опять же причиной инициации послужили боль и гнев.
– А как инициировался ты?
– Их отраженным гневом. Когда я увидел все это, то вспомнил, как церковники убивали моих папу с мамой… Ну, и…
– Спасибо, что признался, малыш, – император положил руку Стигу на спину. – Огромное тебе спасибо! Этим ты всему нашему миру дал шанс на выживание. Понимаешь?
– Дай–то бог… – уныло ответил дракон. – Мне давно не дает покоя видение… Черная тень с четырьмя безжалостными глазами вздымается из бездны над нашими горящими городами… И я ощущаю себя частью этой тени… Не понимаю, как такое может быть, но именно частью…
– Сходится! – Вихрь с досадой хлопнул хвостом по полу. – Все сходится, будь оно трижды проклято! Как раз составными частями Ушедшего вы трое и являетесь!
– Мы?.. – недоверчиво приоткрыл пасть Стиг. – Частями? Как это?
– Аналитики Ассамблеи уже головы себе сломали, пытаясь понять – как, – развел руками архимаг. – Точно известно, что Трое должны встретиться и объединиться в одно существо непредставимой мощи. Согласно пророчеству – это будет сам Ушедший. Но что произойдет с вашими душами? Душа Ушедшего вытеснит их? Или что? Предположений масса, но все они – только предположения.
– Да не хочу я ни с кем объединяться! Еще чего не хватало!
– Сам говорил, что от тебя мало что зависит, – вздохнул Армланий. – Самое страшное, что Ушедший обязательно устроит кровавую баню в попытках вернуть то, что вернуть невозможно.
– Знаю… – Стига передернуло. – Не могу сказать, откуда, но знаю! Как это остановить?! Как?!
– Шанс есть, – успокаивающе улыбнулся ему император. – Почти точно установлено, что если хоть одна из составляющих Ушедшего не будет обозленной на весь мир, то с ним, вполне возможно, удастся договориться. А ты не обозлен.
– Слава Всевышнему, нет, – обнажил боковые зубы черный дракон. – Хотя Церковь ненавижу всей душой. Ничего не забыл и не простил поганым святошам!
– Познакомишься поближе с Матфеем, Итаном и Марком, сам убедишься, что не все святоши сволочи, – отмахнулся Стирген. – Теперь вот что. Малыш, никто не собирается тебя обижать или, тем более, убивать. Мы разыскивали Трех, чтобы не дать им вырасти обозленными на весь мир неудачниками.
– Спасибо, ваше величество! – облегченно выдохнул Стиг. – А то я уже…
– К смерти приготовился? – рассмеялся император. – Зря, тебе еще жить и жить. А теперь рассказывай все по порядку. И в подробностях!
Ненадолго задумавшись, Стиг приступил к рассказу. Услышав истинную историю схватки с магом смерти, император укоризненно покосился на Армлания. Тот в ответ раздраженно заявил, что раз даже Ищущие Святой Инквизиции не увидели сути дракончика, то куда уж ему, несчастному. Когда дело дошло до Хранилища, архимаг оживился и начал выяснять, какие книги там есть.
– Дядя Армланий… – простонал Стиг, устав отвечать. – Давайте я лучше вынесу все, что смогу. Но на это дня три понадобится, книг там – немерено.
– Значит, никакой возможности проникнуть в Хранилище нет?
– К сожалению, нет. Оно создавались таким образом, чтобы доступ имели только Трое. Обычный маг, даже черный, даже телепортатор, не сможет переместиться туда, сгорит к дзенновой матери. Системы защиты там такие стоят, что ой–ой–ой… По тому, что меня туда пустили, я и понял, что один из Трех. Да и мертвый маг об этом говорил. Только одно…
– Что? – прищурился Армланий.
– Книги не уничтожат?.. – хмуро спросил Стиг. – Там ведь уникальные знания…
– Даю слово императора! – вмешался Стирген. – Передай своим ретроградам, Армланий, что за уничтожение хоть одной древней книги лишу имперского гражданства любого. Невзирая на прежние заслуги!
– Знания бывают очень опасными… – тяжело вздохнул архимаг. – Но я и сам понимаю, что нельзя уничтожать. И тоже даю слово, что не позволю. Об этих книгах вообще будет знать мало кто.
– Это правильно, – одобрил император. – Создай группу из исследователей, которым полностью доверяешь, и обязательно привлеки людей архиепископа Варградского, у него есть несколько очень толковых ученых. Постарайся определить, какие знания мы сможем использовать, а какие – нет. Сколько времени это может занять?
– Понятия не имею, ваше величество, – озабоченно буркнул Армланий, о чем–то напряженно размышляя. – Пока неизвестно даже точное число книг. Стиг, ты говорил, что высшие, по нашим меркам, заклинания даются в детских учебниках?
– Именно так, – кивнул тот. – Вуаль Света хоть возьмите.
– Да уж… Выходит, мы многое потеряли.
– Дядя Армланий! – Стиг решился спросить о том, что давно его терзало. – Почему Тьму огульно объявили злом? Ну, почему?! Ведь она – всего лишь одна из сил, необходимых для жизни любого мира.
– Может, это и неправильно… – поморщился архимаг. – Но так уж сложилось. Возможно, надо менять взгляды. Вполне возможно. Но не сейчас же этим заниматься? Сейчас нам бы катастрофу предотвратить…
– Да, вы правы, – вынужден был согласиться Стиг. – Только как ее предотвратить?
– Будем думать. Продолжай.
Напоследок черный дракон рассказал о своих видениях. И вскоре проклял все на свете – ни один уборщик не выжимает так половую тряпку, как выжали его император, архимаг и директор Конторы. Они хотели знать мельчайшие подробности, вплоть до того, как были одеты люди вокруг Елены во время нападения паладинов. Стиг этого не помнил, но послушно напрягал память. Понимал, зачем нужны расспросы – пытаются узнать, где это произошло. Ведь найти остальных двоих все равно необходимо.
Затем он описал старика с распятием, которого убили инквизиторы. По мере рассказа лицо императора вытягивалось все сильнее, а Вихря начало трясти, его хвост заметался со стороны в сторону. Стиг изумленно замолчал, вытаращившись на них. Архимаг тоже выглядел растерянным.
– Думаешь, он?.. – глухо спросил Стирген.
– Почти уверен, – с трудом выдавил из себя Вихрь. – Почти уверен.
– Но он же – прирожденный маг! Почему он позволил себя убить?!
– Не знаю! Слишком мало данных. Важнее выяснить, где это произошло. Я поднимаю своих людей по всему миру. Такой эпизод, как казнь отшельника, обязательно должен быть зафиксирован в архивах Инквизиции. Проверю каждый такой случай. Как там звали паренька?
– Раор, – повторил Стиг.
– Имя воспитанника в отчете инквизиторов тоже должно быть, – кивнул Вихрь. – По крайней мере, надеюсь на это.
– А девушка? – поинтересовался император. – Что думаешь по ее поводу?
– Это какая–то из стран Церкви, – приподнял крылья директор Конторы. – Однозначно, в других паладины такими маленькими отрядами не встречаются. В случае вторжения их бы было не меньше полка.
– Не во всех странах Церкви есть пустыни.
– Да, не во всех. Или это случилось в самом Фалноре, или в Туаге, или в Анзамене.
– Сообщи нашим резидентам там, пусть поищут, – приказал Стирген.
– Только не уверен, что они хоть что–нибудь найдут, – дернул хвостом Вихрь. – Сам понимаешь, свое участие в разбое паладины постараются скрыть.
– Итану нужно передать все это, может, он по своим каналам что–то выяснит, – буркнул император.
– Третий день не могу связаться с Навром, у него кристалл связи явно разрядился, – раздраженно скривился директор Конторы. – Передал магу его группы в Фалинграде, чтобы, как только встретит этого дзеннового сатира, связал его со мной. Ведь где Навр, там и Итан неподалеку.
– Думаю, пора организовать встречу всех заинтересованных лиц, – задумчиво сказал император. – Что–то у меня возникло подозрение, что мы с разных сторон подобрались к одному и тому же. Надо согласовать усилия.
– А знаешь, что–то в этом есть… – прищурился Вихрь. – Такая встреча давно необходима. И прибыть на нее придется всем нам. Да и мальчика с собой захватить не помешает.
Он покосился на мрачного Стига. При мысли о том, какие лица скорчат первосвященник и архиепископ Варградский, узнав, кто перед ними, император, архимаг и директор Конторы рассмеялись. Зрелище обещало быть занятным. Как хорошо, что малыш признался, а не сбежал. Вполне ведь мог. Тогда бы все сложилось значительно хуже. Зато теперь появился шанс предотвратить катастрофу. И шанс немалый!
