Глава 7
Я слушала Паука и размышляла, что магия такой же обман, как сказки. Улучшение организма, отсутствие болезней… почему же тогда у меня так болит сердце?
— Ты пойми, Ларс, я благодарен за все, что ты сделал, но я просто не могу тебя с собой взять! Если бы не клеймо раба… ты смог бы стать хорошим членом гильдии, но ради раба никто ничего не сделает. Нас просто сдадут властям.
Зачем столько слов? Я уже давно поняла, что я для Паука стала лишней сразу, как только мы сбежали.
— Если бы был хоть какой-то шанс… я не уверен, что даже меня примут и укроют…
Он чувствует себя виноватым, вот и идет этот поток слов и оправданий. Зачем? Разве я прошу его взять меня с собой? Уговариваю не бросать? Просто стою и смотрю на него. И слушаю. Ну почему же так болит сердце? Магия испортилась?
— Извини, Ларс, если бы не клеймо…
Да поняла я уже. Хорошо, что не успела открыться ему. Только-только собралась, но он заговорил первым.
— Ну не могу я, пойми. Даже меня, члена гильдии могут не принять…
Начал уже повторяться. Хотя может и не врет. Кому охота связываться с беглым рабом? Проще сдать. Скорее всего, его «друзья» так и сделают. Он ясно показал цену дружбы. А был ли он мне другом или я только обманывала себя? Смогу ли я теперь поверить хоть кому-то?
— Не ходи за мной! Нас обоих убьют! Да пойми ты, наконец!
Он с кем спорит? Разве я сказала хоть слово? Только смотрю… И он смотрит на меня и не может опустить голову. Вроде бы не магичу, что ж он не уйдет? И себя мучает и меня. И его прозвище… Почему только сейчас сообразила, что прозвища просто так наугад не дают. Кто такие пауки? Такие мелкие и очень противные насекомыми, которые сидят в углу и плетут паутину, куда попадают их жертвы. Они могут прикинуться и дружелюбными и добрыми, чтобы вернее поймать жертву. Насколько же был честен со мной Паук? Где был он настоящий, а где притворство? Я маг, сильнее многих на Алкене, возможно, но я не могу сказать когда он был честен, а когда обманывал.
— Ларс, прошу, уйди. Очень прошу! — Он покрепче стиснул кулаки и уже смотрел на меня с откровенной злостью. Почему он сам не повернется и не уйдет? Почему никак не может отпустить мой взгляд? Что он видит в моих глазах, из-за чего вместо того, чтобы уже идти к своим стоит и пытается оправдаться? Не передо мной, перед собой, это тоже видно.
Кажется, он понял, что так оправдываться будет долго, резко развернулся и зашагал в лес. Но не пройдя и десяти шагов остановился и обернулся. Наверное, если бы я побежала за ним, он нашел бы что сказать, нашел бы слова, оправдывающие его, мол достал его, Ларс, надоел, что бегает за ним постоянно. Но я не сдвинулась с места, так и смотрела ему вслед.
Понимает ли он, что с ним поступят также, как он со мной? Цену дружбы он уже показал, почему он думает, что его друзья отнесутся к нему лучше, он ко мне? Почему я не пытаюсь ему это объяснить? Не стараюсь как-то удержать? Наверное, понимаю, что он и сам это знает лучше меня, но прийти одному, без посторонних, для него единственный крошечный, но шанс. С посторонним его не примут, а вот одному могут и помочь. Наверное, у него есть и должники в гильдии, недаром он Паук. Кто знает, кто в его паутине бьется.
Да уж. Раньше считала, что люблю его, сейчас делаю из него чуть ли не профессора Мориарти.
— Да скажи же хоть что-нибудь!? — не выдержал Паук.
А ведь он понимает, что предает, но жить хочет больше, чем сохранить дружбу. А мне сказать нечего. Это его выбор и облегчать его я ему не собираюсь. Кто сказал, что я должна подставлять правую щеку, если меня ударят по левой? Пальцы правой руки невольно сложились щепотью. Один щелчок и сердце Паука остановится, но перестанет ли от этого болеть мое? Это его выбор.
— Ну и стой там, упрямец дурной!
Неужели он хочет, чтобы я его отговорила от бегства? Пальцы сами собой разжались. Не буду ничего делать. Хочет он, чтобы я его отговорила или нет, уже ничего не изменит. Всегда хочется верить, что тот, кто тебе симпатичен — рыцарь на белом коне, который пойдет с тобой в огонь и в воду. А если тот, от кого ты ожидаешь слишком много тебя подводит, то простить его становится практически невозможно. Пусть идет своей дорогой. Только почему тогда я никак не могу опустить взгляд? Отвернись я и он уйдет, а так мой взгляд продолжает держать его, продолжает беспокоить его совесть, если она у него есть. Но не может же быть, чтобы он меня обманывал постоянно. Не рассчитывал же он, что я организую побег?
Паук сплюнул, отвернулся и уже не оглядываясь убежал. Я дождалась, когда его спина перестанет мелькать среди деревьев и устало опустилась на землю, спрятала лицо в ладонях.
— Что же я делаю? Почему так получилось?
Нет ответа. А ведь так хорошо начиналось. Убежали от реки мы без проблем, да и не ожидал их никто. Почти до самого утра двигались на север, наверное даже караван опередили, если те остановились, чтобы разобраться с потерей. Идея показалась нам с Пауком хорошей: вряд ли нас будут искать там, куда нас везли. Глупость, конечно, нашим рабские печати светились с пяти километров, а в караване наверняка есть артефакты, для их обнаружения. Наша надежда была в том, чтобы выйти за пятикилометровую зону обнаружения. Паук тогда сильно удивился, когда услышал про расстояние.
— Точно только пять километров?
Я кивнула. Вот уж не знала, что из этого делают тайну.
— Сам слышал.
— Вот оно как… кое-кто заплатил бы за эту информацию хорошие деньги. Мы всегда думали, что расстояние, на котором можно обнаружить рабскую печать намного больше.
— Кто это «мы»?
— Гильдия.
— А-а–а. А что в этом ценного?
Паук махнул рукой.
— Мал еще, все равно не поймешь.
Я не придала тогда значения, что после побега отношение Паука ко мне изменилось, приобрело некоторую покровительственность старшего к младшему. Появилось даже определенное высокомерие. И когда мы поспорили, что делать дальше мало обращал внимания на мои аргументы. А потом он сообщил, что не может дальше идти со мной и что я должна сама о себе позаботиться. Ладно, хоть котомку оставил, не забрал. Полагаю, что совесть у него хоть немного, но была. Хоть бы спасибо сказал, за то что жизнь спасла ему, про побег уж не говорю, тут он не знает, что его я организовала, но когда я его чуть ли не ложечки кормила, заставляя есть, теребила, когда он потерял всякую надежду…
Ну вот, только себя извожу. Может в этом все дело? Кому приятно находиться рядом с человеком, который видел тебя в таком состоянии? Мне бы тоже было неприятно.
Не поняла? Я пытаюсь его оправдать? Где я слышала фразу про то, что только истинно благородный человек имеет мужество не ненавидеть человека, который спас ему жизнь? От отца, наверное.
Все-таки я пыталась его оправдать.
Разозлившись, вскочила и чуть ли не бегом рванула по лесу и совсем не в ту сторону, куда ушел Паук. Это его выбор и навязываться не буду. Сколько так бежала помню смутно, остановилась только когда выскочила на поляну. Выскочила и замерла от неожиданности, настолько резок был перед от сумрака леса к свету. Некоторое время ошеломленно моргала, привыкая к утренним лучам солнца, уже неторопливо вышла на середину полянки, огляделась, покосилась на клеймо на плече: пора бы уже с этим делать, хватит бегать сломя голову от разбитого сердца. Голос сказал бы, что это непрофессионально. Три раза медленно глубоко вздохнуть-выдохнуть, вздохнуть-выдохнуть. Убрать лишни эмоции, в сторону мысли о Пауке и прошлом. Все, я спокойна. Хм, а Голос прав, такие тренинги и правда помогают.
Сосредоточилась, готовясь уничтожить клеймо, но тут же нахмурилась и задумалась, а потом улыбка медленно расплылась у меня по лицу. Уничтожить? А как же тогда меня охотники найдут? Я что, зверь какой, заставлять их вслепую по лесу бегать?
Где-то через два часа в центре поляны весело потрескивал костер, а над ним жарилась тушка пойманного мной зайца. Сама я удобно расположилась рядом и с философским видом наблюдала как поджаривается заячье мясо. А еще посматривала на десяток палок длинной где-то с половины моей руки, концами лежащих в огне. Иногда я доставал одну из палок, изучала как обгорел ей край, а потом клала ее обратно. Вот решила, что обожгла их достаточно и неторопливо заточила каждую о камень. Получилось десяток остро заточенных и обожженных палок. Удовлетворенно кивнула, воткнула их перед собой рядом с огнем и снова устроилась на земле, разглядывая языки пламени. Глянула на солнце. Ну и где этих охотников носит? Если они так за сбежавшими рабами охотятся, то удивительно, что у них еще все не разбежались.
Впрочем, наверное, я к ним несправедлива, это все из-за Паука. Чем дольше сижу тут ничего не делая, тем больше начинаю думать о нем. Ну когда же охотники меня найдут?
Те появились уже далеко за полдень. Я успела поесть, сварила кашу, обнаруженную в котомке, которую собрал Паук… Блин, опять он, хотела же забыть о нем поскорее. В общем сейчас я спокойно лежала на спине заложив руки за голову и рассматривала проплывающие облака. Костер уже почти прогорел и погас, но огонь еще пытался продлить себе жизнь и частично ему это удавалось. Иногда я поворачивала голову и наблюдала за этими жалкими попытками, размышляя подбросить ли дров или мне все-таки лень? Зачем, собственно, мне костер сейчас? Я поела, не холодно, можно даже сказать даже жарковато.
В этот момент и потревожили мою сигнализацию. Один, два, три… пять… семь человек. Хм. Не много ли на меня одну? В смысле много не то, что я боюсь не справится, просто охотники же не знают, что я маг и семеро на одного мальчишку все же многовато. Почему мальчишку? Так иллюзия я не сбрасывала. Если он наткнутся вместо мальчишки, которого ищут, на девчонку, то могут сильно удивиться. С другой стороны, а мне какое дело до их удивления?
Опустила левую руку и нащупала наточенные деревянные колышки, после чего закрыла глаза и притворилась спящей, наблюдая за окружающей обстановкой с помощью магии. Вот на поляну вышел один, замер, удивленно разглядывая лежащую меня и спокойно дрыхнувшую в окружении заячьих костей и других остатков еды. Кажется, удивился. О, да тут еще и сам Джос пожаловал. Как удачно получается. Только он почему-то не пошел вперед, а замер на краю поляны и с очень встревоженным видом осматривался, пытаясь сообразить что тут происходит. Не дурак, совсем не дурак. Он же разговаривал со мной и вряд ли думает, что я дура… или дурак… в общем, он вполне адекватно оценивает мои умственные способности и ему явно не нравится моя беспечность. И, похоже, кроме меня пока никого не поймали. Впрочем, это ведь наверняка не единственный отряд охотников, отправившихся за беглыми рабами.
А вот остальные были менее осторожны. Едва убедившись, что сигнал клейма исходит от меня, все шестеро уверенно вышли на поляну и даже не стараясь действовать тихо направились прямо ко мне. Я сжала в руке один из колышков и приготовилась. Видели ли он колышки? Наверняка. Вот только не встревожили они их. Приготовились отбить и на это успокоились. Кто же из них знал, что удар может быть нанесен со скоростью, превосходящей человеческую? Первый пробил горло наклонившегося надо мной охотника справа и вышел с левой стороны. Никто из оставшихся еще ничего не понял, а меня уже не было на месте, а в каждой руке по новым колышкам. Шаг вперед и еще двое получают подарки в шею, на этот раз я отпускать колья не стала и выдернула их. Моя первая жертва еще не успела даже упасть, а умер еще один охотник. Четверо меньше чем за секунду, а оставшиеся даже еще не поняли, что происходит.
Я училась сражаться под руководством Голоса, но какой смысл в этом умении против людей? Только сейчас я по-настоящему оценила то преимущество, которое имеют маги против людей. Тут не надо никакой хитрости, никакого умения. Просто двигайся и бей, даже не на пределе своих возможностей. Почему я не воспользовалась магией? Не хочу оставлять явных магических следов. Пусть охотники погибнут по естественным причинам… мало ли что не поделили люди?
Еще один охотник, бью его в грудь, стараясь попасть в сердце. Колышек не выдерживает и ломается, но человек мертв. Вперед. Осталось двое, тот что передо мной и Джос на краю поляны. Сейчас я вижу только его, а охотник так, препятствие на дороге, которое сметаю ударом ноги в грудь и тут же вонзаю кол в сердце, оставляя его там. Легкий взмах руки и от костра прямо мне в руки падают два новых кола. Перестаралась, десять штук не нужно, хватило и пять. Ускоряюсь и замираю перед Джосом, смотрю ему у в глаза. Тот явно еще ничего не понял, ошарашенно смотрит на меня, потом медленно переводит взгляд мне за спин, где слышится грохот рухнувших тел… только сейчас. Да уж он ведь ничего не видел, просто не успел. Для него люди направились ко мне, один нагнулся и вдруг я стою перед ним, а за моей спиной охотники просто падают без видимых причин. Колья-то ему не видны отсюда.
— Здравствуй, Джос. — И с чего мне захотелось с ним поговорить? Может потому, что хочу его понять. Там, у реки, он вовсе не показался мне таким уж негодяем.
— Ты?
Он все еще не понял. Очерчиваю рукой круг и нас с ним накрывает огненный купол — обычная иллюзия, но если в нее поверить… Люди не способны отличить иллюзию от реальности.
— Маг? — его рука на мече разжимается и обреченно опускается. — Развлекаетесь, господин маг?
— Госпожа, — я склоняю голову и изучаю противника. Скидываю иллюзию. Хм, а Джос этому удивлен даже больше, чем тому, что я маг.
— Госпожа… развлекаетесь?
— Прячусь от врагов. Но никогда не думала, что окажусь в рабстве. Я такое не планировала. Вы ведь нарушаете закон, знаете ли.
Глупый разговор. Не об этом я хочу его спросить. Совсем не об этом.
— Закон? — Джос криво усмехается. — Какой закон для магов?
— Прекратите! — Тут уже я не выдерживаю. — Вы не знали, что я маг! Крепкий мальчишка, да? Можно выгодно продать?! Вам так весело было, что я смогла на привязи пробежать то расстояние? Сулит большую выгоду, говорите?
— Вы могли бы не попасться…
Могла бы, но была дуррой, а потом это заклинание маскировки… Но тебе, Джос, об этом знать совсем не обязательно.
— А мне вдруг стало интересно, кто тут решил закон нарушить. — Я покосилась на своей плечо. — А еще мне интересно, кто тут занимается незаконным клеймением. И не надо сюда приплетать магов! Это не маги заставляют вас охотиться на путников на дорогах. И не маги заставляют того негодяя клеймить таких несчастных! Это ваш и только ваш выбор!
Я сформировала несколько силовых жгутов, захлестнула Джоса и заставила того опуститься на колени, подошла к нему и приподняла голову.
— Мы поменялись местами, не так ли?
— Проклятые маги! — прохрипел он.
— Маги? О! Значит маги виноваты. Ты же совершенно не причем.
— Что ты знаешь, обо мне?
— Ничего. Но и ты ничего не знаешь обо мне. Ты беспомощен и понимаешь это… А скажи, тебе ведь уже приходилось испытывать такое, да? Маги? Кто-то из магов походя забрал что-то очень дорогое для тебя, а ты мог только смотреть? — Надо же и откуда я это знаю? Кажется, только что я поднялась на очередную ступень в магии. Это ведь ментальная магия. Не совсем мысли, но что-то из эмоционального фона и… трудно объяснить. Это как догадка.
— Прекрати! — прохрипел Джос, пытаясь вырваться из силовых пут. В глазах отчаяние и боль.
Господи, сколько же всего маги натворили тут? И их ведь действительно мало, очень мало. Понимают ли они сколько жестоко будет расплата за все сотворенное ими, если их превосходство хоть немного пошатнется? Не думаю, что они даже задумываются об этом.
— Вижу, было, — констатировала я. — Кто-то из родни? Стой… сын, да? Одному из магов зачем-то понадобился ребенок и подвернулся он? И ты это видел, но ничего не мог сделать. А знаешь, маги ведь чувствуют эмоции. Думаю, твоя бессильная ярость и ненависть доставляли тому магу огромное удовольствие.
— Прекрати! Убей меня, только не мучай!
— Мучаю? А поделом! Ты знаешь, что один их тех рабов, кого захватили твои люди, тоже был отцом? У него недавно жена умерла и его сын, четыре года, остался один. Он как раз возвращался домой с заработков. А теперь его сын обречен, ибо чужой ребенок никому не нужен. Ты не слышал, как он кричал и молил отпустить его? Хочешь еще послушать?
— Убей…
Я подняла руки, демонстрируя натертые кандалами запястья.
— Это ведь ерунда, Джос, мелочь. Уже через неделю и следов не останется, но что делать с память? И болью души, когда меня превратили в раба? Шрамы в душе и за годы не исчезают.
— Прошу, убей… пожалуйста…
Хм. А смерть для него и правда, избавление.
— Убью. Если ответишь.
— Чего ты хочешь? Если тебя так тревожила судьба того человека, почему не освободила его? Чем ты лучше нас?
Хороший вопрос. Я задумалась. Идти творить добро? Недолго, правда. Так что тут я действительно ничем не лучше его.
— Может и ничем, — согласилась я. — Но знаешь в чем между нами разница? Я стараюсь хоть как-то сопротивляться, а ты все принял и тебе это нравится. Ты ненавидишь магов? Могу понять, они всех вас, людей, держат чуть ли не за скот. Вы для них червяки, не больше. Но ты-то ведь не лучше них. Ты делаешь тоже самое по отношению к другим людям, что и они! Ругаешь магов за то, что делаешь сам?
Такого охотник явно не ожидал.
— Я просто живу… как все.
— И как? Нравится? Нравится быть как все?
— Не хуже других.
— А тебе ни разу не хотелось быть лучше?
Тут Джос не выдержал:
— Лучше?! Что значит, лучше?! Ты, сопливая девчонка, — я нахмурилась, но решила не обращать внимания… пока, — походя уничтожила шестерых человек, те даже не поняли, что произошло! И кто я против даже самого слабого мага? Что я могу?!
— Ну… я далеко не самый слабый маг. И потом, я ведь не призываю тебя воевать с магами, я ведь не сумасшедшая и понимаю твои шансы. А что ты можешь… например можешь просто жить достойно. Не пробовал? Помочь кому-то, если по силам, делать что-то полезное для себя и других. Я ведь даже не призываю забыть о себе, помогая всем вокруг, но просто не пройти мимо, когда можно помочь, а тебя это не напряжёт. И просто жить, не делая никому зла, но и не давая делать его себе и, если можно, окружающим. Может тогда в вашем гребаном мире, — я уже чувствовала, что срываюсь, мало того, что после магии наступил откат по чувствам, так еще и этот тип меня довел. Я чуть ли не орала, возвышаясь над ним, — было бы меньше мерзости и в нем не было так противно жить!
— Маг проповедует доброту к людям. Забавно. — Охотник криво усмехнулся, а меня эта усмешка окончательно вывела из себя.
— Ненавидишь магов — ненавидь! — уже в полный голос завопила я. — Но зачем людей, таких же как ты, так ненавидеть?!
— А что эти люди сделали мне хорошего, когда я нуждался в помощи?!
— А ты сам сделал что-то хорошее хоть кому-то до того, как помощь потребовалась тебе? Вот так вы все и живете! — Я махнула рукой. Бесполезно. Как слепому от рождения пытаться объяснить, что такое цвета. Подняла колышек. — Прощай, Джос.
И тут в глазах мужчины вдруг появился огонек, он словно понял что-то важное, что-то, что даже на пороге смерти заставило его радостно улыбнуться. Он так и умер с улыбкой.
— Ваш мир… — слабо шевельнулись его губы.
Я стояла над мертвым, даже не первым, убитым мной, но почему-то именно он запомнился больше всего. Интересно, о чем он подумал в последний миг? Какая мысль заставила его улыбаться на пороге смерти? Откуда эта радость, на мгновение вспыхнувшая в его глазах? И что значат его последний слова «ваш мир»? Теперь ответов уже не получить.
Я отвернулась. Возвращаться к костру не хотелось, потому я просто притянула к себе котомку, прихлопнула костер, чтобы не устроить в лесу пожар, снова накинула иллюзию и зашагала в лес даже не оборачиваясь. Мое путешествие по дорогам Алкены продолжалось.
Зря я затеяла тот разговор с Джосом. Хотела отвлечься и забыть о Пауке. Забыла, но легче не стало, теперь думаю о Джосе. О чем же он думал в последний миг? Неужели по моей оговорке о «вашем гребаном мире» он понял, что я не с Алкены? И к какому выводу он пришел? Что я буду сражаться с магами? А оно мне надо? Если сами люди не хотят помочь себе, то поему я должна изображать спасителя человечества? Жанна д’Арк и Иисус Христос в одном флаконе, блин. Да пошли они все! И Паук, и Джос, и все человечество! Я домой хочу к маме и папе!
Куда я шла, не знаю. Наверное, ушла бы далеко, но тут на меня выскочил еще один отряд охотников, всего трое. Я даже шага не замедлила, просто спалила их всех и пошла дальше, запустив очищающее заклинание, чтобы уничтожило следы применения магии. Но уже задумалась, что так дальше не пойдет и от моих переживаний лучше никому не будет и в первую очередь мне. И с этим клеймом пора что-то делать. И снова моя рука замерла над ним. Минуту, если меня вычисляют по ауре того, кто поставил клеймо, то если обратить заклинание, то тогда уже я смогу найти этого мерзавца эктипоса. Сама же говорила, что если не напряжно, помоги тому, кто нуждается. А ведь если прибить мерзавца, сколько невинных людей не будет заклеймено, вопреки закону? Пусть закон, допускающий рабство, жесток и не очень справедлив, но ведь он хоть как-то, но защищает других.
Уничтожить печать легко, а вот превратить ее в локатор сложнее. Минут десять разбиралась с плетением, прежде, чем сообразила как сделать так, чтобы она реагировала на ауру автора клемма. Еще столько же возилась с корректировкой каркаса. Кажется, справилась. Теперь, если этот эктипос окажется на расстоянии ближе пяти километров от меня, я его засеку. И, кажется, я даже знаю где его найти. Наверняка ведь он еще в караване, вряд ли та деревня, единственное место, куда свозили пойманных на дорогах бедолаг. Скорее всего, по пути таких стоянок еще много и на каждой для него найдется работа. Значит, надо идти к каравану, тот наверняка еще стоит на месте, пока охотники хотя бы часть рабов не переловят и не вернут. Если я правильно поняла Паука, то время до торгов еще есть и они вполне могут позволить себе потерять несколько дней, а каждый сбежавший раб — это потеря денег.
Снова наткнулась на охотников, на этот раз совершенно случайно, мы просто выскочили друг на друга. Точнее они выскочили, я-то их давно засекла, просто не стала сворачивать. Четверо. Они недоуменно смотрели на рабскую печать на моем плече, потом на амулет, который и не думал сигнализировать о том, что я сбежавший раб. Умственные усилия давались им явно с трудом. Я с некоторым ехидством наблюдала за ними, гадая, к какому выводу они в конце концов придут. С одной стороны поисковый амулет не показывал, что я сбежавший раб, с другой они ясно видели на моем плече знакомую печать. И чему им верить? Глазам или магическому амулету? С таким охотники еще не сталкивались и теперь растерянно переводили взгляды с меня на прибор. Я улыбалась и смотрела. Видно это мое поведение и определило их решение — оно их просто разозлило. Впрочем, любое их решение их бы не спасло.
Все обычно и привычно и даже без внутренних колебаний. В кого же я все-таки превращаюсь? Дождалась, когда меня схватил за руки один и попытается завернуть их за спину. Не получилось. Мужчина нахмурился и надавил сильнее. Я медленно надавила, разводя их в сторону. Это в голове охотника никак не укладывалась. Он со всей силы пытался преодолеть мое сопротивление, но получалось, что я борола его. Вот моя рука ухватила его за ворот рубашки… я покрепче ухватила его за ворот, приподняла и со всей силы швырнула в его приятеля. Один, кажется, сразу свернул себе шею, а второй отделался сломанными ребрами. Прежде, чем остальные сообразили, ускорилась и сразу одному сломала шею ударом кулака, а другого швырнула на сухое дерево, насадив его на ветку, еще в полете остановив ему сердце. Я не собираюсь их мучить, даже если они того и заслуживают, потому не медля добила последнего со сломанными ребрами.
Зачем я это делаю? Хотя ясно зачем, чем меньше будет охотников, тем больше шансов спастись хоть у кого-то из беглецов. Уже собралась было идти дальше, но почувствовала еще одного человека. Развернулась. Неужели кого-то пропустила? Не особо скрываясь, направилась туда, где ощутила эмоции человека. Идти пришлось недолго: тот сидел у осины охватив ствол руками и с бессильной злобой смотрел в мою сторону. Правда злоба тотчас сменилась удивлением.
— Эй, а я тебя помню! Ты тот раб с тем… вторым мальчишкой.
И я его узнала — тот самый солдат, кого я избрала в качестве главаря беглецов и которому внушала, что это он все проделал. И только тут увидела, что его руки скованы по ту сторону ствола.
— Я тебя тоже узнал. Ты тот, кто помог нам сбежать.
Мужчина невесело хмыкнул.
— Только у самого не получилось. — Он поднял скованные руки, но тут же нахмурился. — Вот что, парень, ты бы шел отсюда поскорее, а том охотники могут в любой момент вернуться. Как же они тебя пропустили?
Я замерла и уставилась на него. Он что, переживает за меня? Не за себя? Не просит ему помочь?
— Я тебя освобожу.
— Нет, беги, парень. Ты просто не успеешь. Охотники в любой момент вернутся.
Он в самом деле не о себе тревожится?
— Скажи… если у тебя будет возможность снять рабскую печать… ты меня с собой возьмешь? Не бросишь?
— Парень, ты с ума сошел? Я же говорю, беги отсюда!
— Нет, пожалуйста…
— Ну меня многие сумасшедшим называют, — он хмыкнул. — Разве бы я смог бросить ребенка? Я и в рабство попал, потому что другому помочь хотел.
Не верю! Не верю, не верю, не верю! Он все лжет, чтобы втереться ко мне в доверие! Я развернулась и бросилась к лесу, но едва скрылась за деревьями, остановилась, прислонившись в стволу, тяжело дыша.
— Он все лжет! Он тоже пытается втереться ко мне в доверие!
Что я хочу сделать и сама не знаю. Просто сидела в кустах и оттуда наблюдала за солдатом. Тот, едва я скрылась, задергался, пытаясь освободиться. Мне вслед даже не взглянул. Убежал мол и хорошо.
Я встала, набросила на себя иллюзию одного из охотников, вышла к рабу. Зачем я это делаю? Кого проверяю? Его или себя. Голос, не забыть про голос, он должен стать грубее.
— Тут кто-то был?
Мужчина пожал плечами и криво усмехнулся.
— Я тут, не видно?
— Кроме тебя, я спрашиваю? — Достала иллюзорный меч. — Хочешь жить? Я же вижу, что кто-то был!
Человек дернулся, явно пытаясь насадить себя на меч, машинально отдернула его.
— Я все равно не буду рабом! — Дальше он говорил много непонятного и незнакомого, хотя Паук и просветил меня по поводу местных ругательств, но у этого человека словарный запас был явно больше.
Я развернулась и ушла. Еще некоторое время сидела в кустах, обхватив голову, пытаясь разобраться в себе, в других, а потом снова вернула иллюзию мальчишки и выбралась обратно.
— Опять ты? — удивился он.
— Я не могу тебя бросить, — хмуро заявила и села рядом.
— Дурак ты, парень. А где твой друг?
Я молчала. Отвернулась. И тут, совершенно неожиданно, из глаз полились слезы. Пыталась их остановить, тщетно вспоминала тренинги с Голосом. Я даже не плакала, а ревела как… как девчонка.
— Эй, не плачь. Ты чего? Он погиб, да?
Я мотнула головой.
— Нет? Подожди… ты говорил, возьму ли я тебя, если буду знать, как снять печать… Ты хочешь сказать, что он знает, как снять печать, но отказался взять тебя с собой?
Кивнула.
— Эй, парень… послушай, он ведь врет.
Снова кивнула. Говорить не могла. Разве в этом дело? Врет, не врет, какая разница? Мне просто больно! Кажется, он понял.
— Мда. Я наблюдал за вами… ты это… крепись, парень. Такие люди даже хуже магов…
— Что ты знаешь о магах, человек? — буркнула я.
Надоело. Все надоело.
— Хм… достаточно, чтобы стараться держаться от них подальше. Постой… та сказал, человек? А ты тогда…
А я тогда дура! Штирлиц без диплома, вот кто я. Да гори оно все синим пламенем!
— А я маг. — Скинула иллюзию и подошла к рабу, встала. Тот ошарашенно оглядывал меня с головы до ног, но отодвигаться не пытался. Кажется, настолько поражен, что еще не сообразил, что к чему.
Вздохнула. Обошла дерево и нагнулась к кандалам, коснулась замков и те с тихим щелчком раскрылись. Снова вернулась обратно и наклонилась к плечу солдата, накрыла ладонью клеймо раба, замерла, а когда руку убрала, печати под ней уже не было. Глянула в глаза теперь уже бывшего раба, развернулась и зашагала к лесу. Что я делаю?
За спиной послышался топот ног, кажется, нарочитый. Солдат не хотел, чтобы я подумала, будто он за мной крадется. Замерла и обернулась.
— Ты же хотел держаться от магов подальше?
— Кто ты?
Я промолчала. Он и в самом деле думал, что я отвечу?
— Куда ты идешь? — спросил он, не дождавшись ответа на первый вопрос.
— Хочу поговорить с тем, кто поставил вот это, — показала на свое клеймо.
— А-а–а… а почему ты не уберешь его, как мое?
— Потому что маги сделали так, что в клеймо вшивается слепок ауры того человека, кто поставил его. Сейчас я изменила клеймо так, что не амулеты охотников ищут меня, а я ищу того человека, чья аура отпечатана в нём. Если помнишь, он был в маске. Как я его по-другому отыщу?
— И что ты сделаешь с ним, когда найдешь?
— Еще не придумала. В голову приходят разные экзотические мысли, но, скорее всего, просто сверну ему шею.
— Гм… откуда у такой милой девочки такие жестокие мысли?
Кажется, у меня во взгляде появилось что-то такое, что заставило солдата отшатнутся, но поздно, я уже стояла перед ним, он даже моргнуть не успел, а мои руки сжали его горло, хотела одной сжать, но куда там, охвата не хватило.
— Полагаешь, это у меня единственный на счету будет? А милая девочка умерла три года назад, когда кое-кто решил превратить меня в вещь!
— Прости… — Как ни странно, но извинение было искренним и испуга в нем не было. Я даже растерялась, а потому разжала руки. — Ты быстро бегаешь.
Это что? Вообще, что за идиотизм сейчас происходит? Я дура, выдала себя, надо прибить этого свидетеля и двигать дальше. Подняла руку, готовясь щелкнуть пальцами. И зачем я заклинание остановки сердца привязала к этому жесту? Выглядит как в дешевом комиксе. Глянула на солдата. Тот стоял и спокойно смотрел мне в глаза.
— Твой приятель… он знал, что ты маг? И что ты девочка?
— Только собиралась ему сказать. Но он опередил и сказал, что я ему буду мешать и что нам двоим не помогут. Лучше выжить одному, чем погибнуть вдвоем.
— Тебе… очень больно? Прости, я видел, как ты беспокоилась за него, как вытащила из отчаяния. Я не понимаю, его.
Рука бессильно упала. Ну не могу я его убить, он так искренен. С другой стороны, Паук тоже был искренен.
— Ты меня убьешь? Как я понимаю, я стал свидетелем чего-то, чего видеть не должен был. Вряд ли ты ради развлечения пряталась в рабском караване под видом мальчишки.
— Хотела, — призналась я. — Но не могу. Точнее смогла бы, если бы пересилила себя, но не хочу. Хочешь заработать много денег и стать алламагом — другом магов? Найди любого из дома Кайтаидов и скажи, что хочешь поговорить с архимагом Маренсом, а потом расскажи ему обо мне.
Как же я устала. Если он так и сделает, даже останавливать не буду, пусть так все и закончится. Если не сделает… будем считать это знаком, что я смогу вернуться домой и разберусь с Маренсом. Глупо? Пусть так. Развернулась и зашагала к лесу, а меня чуть ли не колотит от напряжения в ожидании решения солдата.
Он догнал меня довольно быстро и зашагал рядом.
— Дешевая проверка, — усмехнулся он. — Ты же ведь убила бы меня, если бы я пошел в другую сторону?
— Нет, — честно ответила я. — Я загадала, что если ты сдашь меня, то так тому и быть. Живой бы не далась, но и долго сопротивляться не смогла бы. А если не сдашь, значит, у меня получится… неважно что.
Солдат покрутил головой и чуть ли не у виска пальцем покрутил. Да знаю, что дура и что сумасшедшая, но мне просто нужно хоть какое-то оправдание, хоть какая-то привязка, иначе либо сойду с ума, либо пойду к цели по трупам. Но вот сказал он то, что я никак не ожидала:
— Тот парень… ты… он ведь тебе нравился?
Я сверкнула в его сторону глазами.
— А вот это не твое дело!
Но солдат вдруг рассмеялся.
— Ты точь-в–точь моя дочь. Очень похожа. Григ, — он вдруг обогнал меня и остановился прямо передо мной, заставив замереть и меня, — будем знакомы.
Я где-то минуту вглядывалась ему в лицо, но ничего, кроме желания помочь, там не было.
— Почему?
— Мне кажется, тебе нужна помощь.
— Я маг.
— Ты девчонка, на которую, похоже, свалилось очень много всяких неприятностей и которой приходится нести все это в одиночку. А тут еще предательство того, кого ты считала другом. Такие люди как ты по пустякам не плачут.
Ну спасибо за напоминание. Очень признательна. Нет, спасибо, конечно, за искреннее сочувствие и желание помочь, но можно быть и деликатнее, в конце концов! Кажется, мое сердитое сопение Григ истолковал правильно и рассмеялся. И вдруг шагнул ко мне и обнял.
— Если хочешь, поплачь. Я никому не скажу.
Я дернулась было, но… господи, как же давно я ощущала в последний раз такое искреннее участие.
— Папка…
— Что?
— Ничего. — Я уткнулась носом ему в грудь и всхлипнула. Но тут же дернулась и вырвалась из рук. — Но-но! Еще раз такое сделаешь, и я тебя так шарахну, потом месяц хромать на обе ноги будешь!
— Учту, — усмехнулся он.
— И вообще, ты куда шел, когда тебя схватили?
— Вообще-то домой.
— У тебя есть семья?
— Да. Жена, старший сын, дочь и еще один сын.
Я скисла. А ведь была какая-то надежда, но на что я надеялась? На то, что он пойдет со мной? Прочь все.
— Сядь.
Григ послушно опустился на землю.
— Я слабый ментальный маг, но такие вещи отрабатывала. Не дергайся только, хуже будет.
— Хочешь стереть мне память? — Григ нахмурился.
— Нет. Такое не смогу, я не очень опытна в такой магии, если попытаюсь, скорее мозги тебе сожгу… да не дергайся ты. Сказала же, что не это хочу сделать.
— А что же?
Ой, сколько подозрения в голосе. Раньше надо было бояться. Так и сказала. Григ усмехнулся и перестал дергаться.
— Хочу поставить блокировку. Как ты верно заметил, ты стал свидетелем, совершенно мне не нужным. Так что я должна либо тебя убить, либо… либо заблокировать воспоминания, чтобы ты не смог никому обо мне рассказать.
— То есть все же стереть воспоминания?
— Да нет же. Помнить ты будешь все, но если захочешь сказать кому обо мне, то просто не сможешь. Это не очень сложно, просто привязывается некий набор твоих воспоминаний, и когда подается знакомый сигнал от мозга к лицевым мышцам, те просто блокируются.
— Чего?
— Забудь! Ты не сможешь ничего сказать обо мне никому. И еще, я поставлю ментальную защиту на твой мозг, и ты сможешь видеть иллюзии. Не сквозь них, а просто будешь знать, что маг маскируется иллюзией, но это побочный эффект. Основной же тот, что ты будешь защищен от ментальной атаки. Никто не сможет прочитать твои мысли или подчинить тебя. Печати слуг на тебя тоже не будут действовать.
— А… такое возможно? Я видел однажды, как один человек с печатью слуги убивал свою семью…
— Я тоже такое видела. Любимое наказание магов за серьезную провинность… за то, что они считают серьезной провинностью. А сейчас заткнись и не мешай… Все.
— Так быстро?
— Есть несколько заклинаний, которые я считаю очень важными и которые я выучила очень хорошо. Это одно из них. Ну-ка… что чувствуешь?
— Будто кто-то мне голову чешет.
Я кивнула.
— Это я пыталась внушить тебе желание пить. Теперь ты знаешь, как это выглядит, а теперь прощай.
— Э-э–э…
— Ну что еще, Григ?
— Я бы хотел с тобой пойти.
— Григ, я тебе благодарна, честно, но зачем тебе это? У тебя семья и ты им очень нужен. А мне ты уже помог. Намного больше, чем ты думаешь.
— Помог?
— Я снова поверила в людей, Григ. Поверь, для меня это не мало.
— Я… я кажется, понимаю, но я бы тоже хотел поговорить с тем эктипосом, кто поставил мне клеймо. И с охотниками.
Я задумалась.
— Ладно, идем. Встречу с охотниками не обещаю, но с эктипосом поговоришь.
— А почему не с охотниками? — поинтересовался он спустя некоторое время, когда мы уже определились с направлением и шагали в сторону реки.
— Невозможно никого вызвать из-за края, — коротко отрезала я, прислушиваясь. Нет, пока ничего.
— Все время забываю, что ты маг, — вздохнул Григ. — Ни капли важности и надменности.
— Говорю, ты ничего о магах не знаешь.
К реке мы вышли где-то в четвертом часу, если верить солнцу и сейчас надо понять, куда двигаться — вверх по течению или вниз. Я подошла к воде, посмотрела направо, налево и со вздохом бросила котомку на песок.
— Давай перекусим и подумаем, куда идти.
— Здесь? — удивился Григ.
— А что не так? — тоже удивилась я.
— Но… мы же здесь открыты.
— И что?
— Охотники могу наткнуться на нас. Пусть печатей больше нет, но вряд ли они нас не узнают.
Я пожала плечами.
— Наткнутся, тем хуже для них.
— А-а–а… ну да. Подожди. Ну-ка, подними голову повыше. Еще. Вот так, а теперь посмотри на меня пренебрежительно. Ногу вперед. Вот, вылитый маг.
— Тьфу! Григ, совершенно не смешно. Я думала серьезное что.
— Да нет, просто ты такая серьезная была. Хотел развеселить. Скажи, а почему ты сразу из каравана не сбежала? Зачем шла с ним все это время и терпела, когда тебя наказывали?
— Ты не поймешь, — коротко отрезала я, собирая ветки по берегу.
— Но…
— Там магов слишком много шастало по дороге.
— Да, их было больше обычного… это из-за тебя?
— Частично. Ты уверен, что тебе это надо знать?
— Ладно, я понял. Ты скрываешься от какого-то дома.
Я молча сложила костер и зажгла его и тут же бросилась тушить.
— Что случилось? — встрепенулся Григ.
— Наш эктипос недалеко. Только что я его почувствовала… — Я встала и начала медленно поворачиваться, стараясь определить откуда идет сигнал. Подняла руку и указала на реку. — Там. Кажется, баржи двигаются в нашу сторону. Я думала, они дольше задержатся.
— Скорее всего, двигаются за рабами.
— За рабами?
— Ну да. Они же все сюда побежали. Я же предупреждал, что глупо идти туда, куда нас вели. Детская хитрость.
Мда. Мы с Пауком полнейшие ослы. Всех перехитрили, называется. Тоже ведь ломанулись в эту сторону.
Мы спрятались в кустах и стали ждать. Я устроилась поудобнее, защитив нас от комаров и прикрыла глаза. Григ покосился на меня, но промолчал. Странный он, все-таки, но не враг. Нет в нем обмана, его я почувствовала бы. Но и в Пауке не было обмана. Обмана не было, но не было и искренности.
Баржи прошли мимо нас часа через два. Я проследила за ними и уверенно показала на головную.
— Он там.
— И что будем делать?
— Зачем они снялись с места?
Григ задумался.
— Ты много охотников убила?
— Семерых вместе с Джосом, потом еще троих и еще четверых. Четырнадцать.
Григ закашлялся и ошеломленно уставился на меня. Покачал головой.
— Не одобряешь?
— Да нет. Просто не знал, что ты такой боец, оказывается. Скорее всего, трупы нашли… ты их как убила?
— Заточенными кольями обожженными в костре. Это первых семерых вместе с Джосом. Вторую группу… тех не найдут, пепел, наверное, уже по всему лесу ветром разнесло. — И опять Григ закашлялся. Вот такой я кровавый маньяк. — А последнюю группу… двоим сломала шеи, одного насадила на ветку, а четвертому пробила грудь.
— Гм… мда… Тогда понятно. В общем, первых, скорее всего, нашли и раз они были убиты обожженными в огне кольями, то решили, что их подкараулили сбежавшие рабы. Да, оказала ты им услугу. Теперь ведь всех сбежавших казнят, ты понимаешь это?
Пожала плечами.
— Что ты от меня хочешь? Я не хочу и не буду думать обо всех. Я не святая.
— Не кто? Ладно, неважно. Нет, я не осуждаю тебя. Те, кто бежал, сами понимали, что у них нет шансов. Не с клеймами. Я и сам не надеялся спастись. Хотел умереть свободным и напоследок убить хоть кого-то из этих… Так что я тебе даже благодарен. Думаю, и остальные не осудят. О, смотри!
Я оглянулась куда указывал Григ. Баржи чуть ниже по течению приставали к берегу и с них сбегали солдаты охраны. Вооруженные весьма основательно, словно на войну собрались. Я подкорректировала зрение, чтобы видеть на большом расстоянии. Солдаты настроены серьезно и очень злы. Кажется, Григ прав и они идут мстить.
— Что будем делать?
— Ждем до вечера, — отозвалась я, продолжая наблюдение, — а ночью навестим нашего дорого друга.
— А если нас найдут?
— Не найдут. — Мое утверждение прозвучало настолько уверенно, что Григ спорить не стал. Жаль только, что пообедать нормально не удастся, придется обойтись холодными закусками: хлеб, сыр, вино… А что? Убивать мне не рано, а вино рано? Давно хотела попробовать, это удачно, что Паук сунул парочку бутылок.
Вино мне не понравилось, к тому же быстро поняла, что если выпью его много, то попытка магичить может окончиться катастрофой и непонятно для кого. Алкоголь не способствует концентрации.
Стемнело быстро, все время забываю, что луна тут намного меньше, чем на Земле, а вроде бы пора привыкнуть уже. Я выбралась из зарослей и уверенно пробиралась по лесу в сторону стоянки рабского каравана. Позади тихонько ругался Григ.
— Ты чего? — обернулась я к нему.
— Так темно же. Не видно ничего. Как ты идешь в такой темноте?
Я на мгновение задумалась, потом подошла к солдату и закрыла его глаза ладонью.
— Не дергайся, — прошипела ему, когда тот попытался отстраниться. — Так лучше?
Григ поморгал, огляделся вокруг и радостно улыбнулся.
— Так теперь всегда будет?
— Нет. Неделю, примерно, потом заклинание надо обновлять. Но можно сделать и постоянно, только…
— Что?
— Как ты днем будешь жить с таким зрением?
— А-а–а… Мда. Ой, а с таким днем можно?
— С таким, как сейчас можно. Это «умное» заклинание, оно подстраивается под внешнее освещение. Но именно потому его и надо обновлять раз в неделю.
— Понятно. Слушай, я еще видел, как ты двигалась. Очень быстро. А сможешь сделать чтобы и я так смог?
— Могу.
Не дождавшись продолжения, Григ догнал меня и пристроился рядом, теперь ему уже не нужно было двигаться следом за мной, чтобы не заблудиться.
— А сделаешь?
— Нет.
Григ опять выждал некоторое время, ожидая продолжения.
— А почему?
— Потому что не хочу тебя убить.
Кажется, он уже начал привыкать к моей манере скупого разговора, когда каждый мой ответ был предельно краток.
— Убить?
— Чтобы научиться двигаться быстро большого ума не надо, лучше скажи, как ты собираешься тормозить или поворачивать. Есть такое умное ученое слово, называется инерция. Так вот, я тебе гарантирую, что первая же твоя попытка двигаться с той же скоростью, что и я, закончится в ближайшем дереве. О последствиях подумай сам.
— А почему ты успеваешь и повернуть и затормозить?
— Есть секреты. И вот им я тебя научить не смогу. Именно не смогу, а ни не хочу. Мы, кстати, пришли.
— Эм… тогда может ты будешь потише говорить?
— Не буду. Нас все равно никто не услышит. Вокруг нас сфера тишины. Затратная вещь, в плане энергии… впрочем, тебе это вряд ли будет интересно. Идем.
Мы остановились на границе пляжа и кустов и стали наблюдать за баржами. Охрана была усилена, но…
— Жди, — бросила я и шагнула в тень. Поймала последнюю от заходящего солнца, которое еще было видно здесь, у воды. Вынырнула позади часовых и сразу положила руки им на головы. Миг и оба мягко опустились на землю. Я махнула Грегу. Тот, пригибаясь, быстро подбежал к сходням.
— Мертвы?
— Спят. Как только мы поднимемся, они проснутся и снова встанут на пост.
— Почему же ты сразу не ушла из каравана, если так легко…
— Совсем не легко. Не считай магов всемогущими, хотя они и стараются это внушить людям. Двое — это еще нормально, но трое будет уже тяжело. Пятерых я усыпить не смогу. Убить да, запросто, а вот усыпить…
— А на корабле? Я теперь вот думаю, что там…
— Там у меня времени было много, и я сделала из корабля амулет. А поскольку все, кого нужно было усыпить, находились на этом корабле, то все просто.
— Гм… понятно, — а в голосе растерянность. И чего он хотел услышать?
Мы поднялись на палубу и тихонько стали пробираться вдоль борта. Людей здесь было мало. Остались только гражданские, но таких не очень много и немного охраны, которая сейчас дрыхла у мачты. Те, кто не спал, играли во что-то, напоминающие кости. Я усиленно отводила всем взгляды, точнее внушала желание НЕ смотреть в нашу сторону. Читала, что интерфекторы таким пользовались для отвлечения людей и вроде бы было эффективно. Сейчас и проверим. Если не сработает, будем считать, что охране не повезло.
Как ни странно, сработало. Мимо нас прошли двое, при этом они смотрели куда угодно, но не в нашу сторону. Позади выдохнул Григ.
— Я поседею с тобой.
Он думает, что я не боюсь и не волнуюсь? Просто я сейчас в сукрентосе, а тут мир воспринимается несколько специфически, потому и кажусь спокойной как удав. Кажется, я даже сумела обуздать это состояние и мое второе я уже не рвется всех убивать и все крушить ради достижения поставленной цели. Больше нет раздвоенности сознания. Эх, если бы так же было там, на дороге, может у меня и получилось бы как-нибудь спасти крестьян.
Мы подошли к каюте и замерли. Я вовремя схватила за руку Грига, уже было сунувшегося туда.
— Подожди. — Прокусила себе палец и старательно намалевала на двери руну тишины, запитала энергией и только потом кивнула Григу. Тот быстро распахнул дверь и нырнул внутрь. Я следом.
Мда, а быстро он действует. Уже стоит перед кроватью в которой спал мужчина и держит его за глотку, одновременно доставая из-под подушки кинжал. Хм… Ну ладно, пусть развлекается, я тоже повеселюсь. Вернула иллюзию мальчишки и подошла к столу, передвинула ногой табурет поближе к кровати и села. Григ удивленно глянул на мой новый-старый облик, но решил, что спрашивать не самое подходящее время. Коротким ударом утихомирил эктипоса, после чего разорвал простыню на полосы и связал его.
— Это точно он?
Я кивнула.
— Помогите!!!
Надо же, как быстро очнулся. Григ было дернулся, чтобы заткнуть его, но я вовремя удержала его руку.
— Пусть кричит. Все равно никто не услышит. Помнишь, что я делала перед тем, как войти сюда?
— Что-то на двери рисовала… кровью, — неуверенно предположил Григ.
— Верно. Так вот, его не услышат. — Я встала и подошла к эктипосу. Тот еще некоторое время поорал, но видя, что на помощь к нему никто не спешит, в ужасе установился на нас.
— Кто вы?
— Ты меня не помнишь? — Я взяла со стола канделябр со свечами, зажгла их, при этом сделав так, чтобы пленник не видел, каким именно образом зажгла и поднесла к своему лицу. — Ты говорил, что таким бродягам, как я, нет места в обществе. О, вижу вспомнил.
— Ты? — О, какой испуганный взгляд. Не меня, понятно, испугался, Грига, который держал его за горло. Меня-то, сопливого мальчишку чего бояться? — Послушайте, вам ведь некуда бежать! Вы не уйдете далеко с клеймом, и вас все равно поймают…
— Не напомнишь, благодаря кому появились эти клейма? — ехидно поинтересовалась я.
— Теперь уже все равно ничего не сделаешь. Если вы хотите, чтобы я их снял, то я не могу! Поверьте мне! Просто не могу.
— Я знаю.
— Поверьте, что не… что? Вы знаете?
— Я знаю, а Григ, это мой друг, который нежно так тебя за горло держит, только что узнал.
— Но если вы знали, то зачем…
— Зачем сюда пришли? Тебя поблагодарить. И убить, — я не пугала, а просто констатировала факт, и это эктипоса перепугало больше всяких угроз.
— Но…
— За что? Понимаешь, друг мой, я была в караване, и мне невольно пришлось послушать кое-какие рассказы тех, кого ты заклеймил. У всех были семьи, какие-то мечты, надежды. И ты все это разрушил. Я не знаю, сколько ты имеешь с каждого такого незаконного раба, и не хочу даже задумываться над этим. Я просто хочу, чтобы больше такого не было, понимаешь? Чтобы люди больше не плакали по оставшемуся без отца сыну, по невесте, которая ждет жениха и который никогда уже не вернется к ней. Понимаешь меня? Твоя смерть не вернет им свободу, тут ты прав, но спасет очень многих от такой же печальной участи в будущем.
На мое плечо опустилась рука Грига.
— Нас точно никто не услышит?
— Точно. — Я непонимающе посмотрела на него.
— Тогда прошу тебя, отойди вон в тот угол. Позволь мне с ним потолковать. А тебе не стоит пачкать об него руки.
— Григ, я…
— Знаю. Это не первый для тебя, но если я могу тебя избавить от такого, я сделаю это. Зачем тебе лишнее на совесть брать?
— Поверь, из-за этого типа моя совесть меня не потревожит.
— И все равно. Я хочу по-своему с ним поговорить, как у нас на границе с такими говорили.
Я посмотрела ему в глаза и вздрогнула. Теперь страшно стало мне. В них уже не было ни грамма веселья, а только жгучий холод. Я без слов отошла в угол, а когда позади вдруг раздался жуткий вопль, передумала смотреть и окутала себя сферой тишины. Не хочу даже слушать, что там происходит.
Григ долго не задержался, всего минут пять возился. Вот он подошел ко мне, обнял за плечо и, не давая оглянуться, заставил выйти. Тут я вывернулась из объятий и уничтожила руну, запустила чистильщиков. Корабль мы покинули так же без проблем, как и попали на него.
— Теперь у этих подонков будет пища для размышлений, — пробормотал он, когда мы отошли в лес. — Кстати, ты ведь так и не сказала, как тебя зовут?
— Зачем тебе, Григ? — Я остановилась, а потом показала рукой. — Твой дом там, а мне надо идти дальше, в столицу.
— Но… Пойми, я хочу помочь тебе…
— Верю. Если бы не поверила, ты был бы уже мертв. Но потому я и хочу, чтобы ты ушел.
— Но я…
— Ой, что там?
Григ обернулся, проследив за моим взглядом, недоуменно моргнул и снова повернулся… но меня уже не увидел. Некоторое время он еще бегал по лесу, пытаясь докричаться, но я только крепче сжимала зубы, наблюдая за ним из тени и молчала. У него своя жизнь.
Григ быстро понял, что найти меня, если я сама того не захочу, он не сможет. Покачал головой.
— Эх, сестренка, зачем же ты пытаешься тащить все в одиночку?
Дура, потому что. Почему я должна всем помогать? Кто поможет мне? Ведь с ним было бы безопасней идти и мир он знает лучше моего, мне не пришлось бы набивать шишек на собственном печальном опыте. Покачала головой и неторопливо двинулась вдоль реки, стараясь выйти на дорогу, а там уже в столицу. Надеюсь, теперь я туда доберусь без происшествий: все-таки приобретенный опыт чего-нибудь да стоит.
