3

Медленно отрывающийся от линии горизонта ослепительный диск Мелиона Б осветил выезжающую из ворот учебного центра колонну разномастных транспортных средств, ключевое место в которой занимал транспортер, везущий подготовленного для поединка «Дракона». Компанию ему составляли: второй транспортер, способный поднять груз весом более полусотни тонн, кран на колесном шасси, передвижной медицинский центр, пара бронемашин, на которых восседал взвод пехоты в броне и с тяжелым оружием. Возглавлял всю эту компанию штабной автомобиль, внутри которого с относительным комфортом устроился я, мои секунданты и «сканер».

Последнего, представлявшего собой фактически тело homo sapiens, управлявшееся встроенным в него компьютером, захватили с собой для того, чтобы все произошедшее во время поединка было зафиксировано беспристрастным взором видеокамер. Потому что киборги — не могут лгать! А также исказить, умолчать либо как-то еще изменить информацию, зафиксированную их органами чувств. Что должно было оказать нам неоценимую помощь во время судебного разбирательства. А в том, что результат поединка придется оспаривать, ввиду нарушения правил его проведения, почему-то были уверены все, находящиеся в бронированной коробке.

— Поверьте нам, Патриарх Мак Сим! — Поток извинений в том, что меня вовлекли в эту темную историю исключительно по незнанию, тянулся и тянулся, без малейших намеков на возможность прекращения, с самого момента нашей встречи на выезде из учебного комплекса. Стоило мне только сменить жесткое сиденье кабины тягача на уютное кресло передвижного штаба. — Мы даже и представить себе не могли, что брошенный вам вызов всего лишь попытка Ламаса-младшего обманным путем захватить не принадлежащее ему имущество. Облив при этом грязью весь ваш Род…

— Господа! — вклинился я в первую же паузу. — Вы оба заслужили свои чины на поле боя. Так же, как ваши коллеги! Именно поэтому мы все так легко нашли общий язык. Другое дело, что на паркете королевского дворца для успешной карьеры требуются… несколько иные качества. Что и подтвердил этот… эта ходячая вешалка для гвардейского мундира.

Вопрос о том, как себя вести с секундантами, был обдуман еще вчера. Ветераны были действительно виноваты в том, что даже не смогли осознать, под чем именно они подписались. И искренне ощущали себя виновными передо мной в случившемся. Следовало также учесть, что, в случае моего поражения, Варго и Моор, в свою очередь, предстанут перед судом. Своеобразный выверт местного законодательства, который, по замыслу авторов идеи, должен был сократить число поединков на тему Божьего суда до приемлемого уровня. Причем судьями на этом шоу, грубо замаскированном под торжество Закона и Порядка, будут сослуживцы секундантов майора Ламаса. Офицеры Звездного Флота Его Величества, испытывающие к наемникам прямо-таки зоологическую ненависть.

Поэтому на сегодняшний день жизнь двух инструкторов учебного центра Гильдии, готовящих солдат удачи, зависела от меня. Более того, в случае моей победы уже выбранные моими секундантами коллеги-инструкторы будут вести шумное публичное судилище над офицерами Королевского Военно-космического флота. С заранее предсказуемым результатом. Потому что ненависть между сухопутными войсками и ВКФ была взаимной и застарелой. Прежде всего из-за того, что пилот космического торпедоносца мог без особых проблем отправить на встречу с предками целую шагающую броневую бригаду гвардии Его Величества. Одним удачным залпом торпед. Злоба чаще всего рождается от бессилья.

Фактически своей победой я спасу еще и головы обоих инструкторов от петли. По местным обычаям, после этого жизнь полковника Этера Варго и капитана Лира Моора станет принадлежать мне. И этот долг они будут обязаны оплатить своей кровью, а то и жизнью, сразу же, как только мне понадобится их помощь. Так стоит ли настраивать ветеранов с колоссальным боевым опытом против себя, высказав сейчас собеседникам все, что я о них думаю? Возвращать долги ведь можно по-разному…

К тактическому полигону, почти правильному эллипсу, размерами две мили на четыре, со всех сторон окруженному высоким земляным валом, наша колонна подъехала в тот самый момент, когда из динамиков зазвучали сигналы наступления нового малого цикла по планетарному времени. Как говорится, точность — вежливость королей. Одновременно поступил входящий сигнал на коммуникатор от герольда.

— Господа офицеры, в соответствии с Кодексом, я обязан предложить вам возможность отказаться от поединка и уладить имеющиеся между вами разногласия мирным путем, — произнесла голографическая фигурка из объема экрана.

На столь «лестное» предложение, равносильное чистосердечному признанию всех предъявленных мне обвинений, я максимально вежливо заявил, что вообще-то никого на поединок не вызывал. Это меня вызвали. На вполне определенных условиях. Майор лейб-гвардии полка Его Величества Мивен Ламас также отказался улаживать дело миром. Правда, вообще без какого-либо объяснения причин.

Итак, формальности соблюдены. И освященный веками церемониал, предшествующий смертельной схватке, продолжил свое движение по накатанной колее. Выслушав наши ответы, герольд удовлетворенно кивнул, принял еще более официальный вид, чем в момент начала разговора, откашлялся и продолжил с умным видом вещать прописные истины:

— Поскольку конфликтующие стороны отказались уладить дело ко взаимному удовлетворению сторон, отменив поединок Чести, я, герольд Его Светлости Маруха Второго, Лорда Королевства Свободных… — Сидя перед голоэкраном, я с умным видом выслушивал бесконечную речь организатора поединка, изо всех сил борясь с зевотой. Похоже, тем же самым занимался и мой противник. А словесный поток все лился и лился…

Сообщив всем, кто хотел бы это услышать, краткие причины дуэли (естественно, никакой конкретики, только самые общие фразы), «голос Его Светлости» начал заново повторять для нас правила проведения данного поединка. Сопровождая каждый их пункт своими пространными комментариями.

Тем временем капитан Моор уже давно сел в снятый с платформы транспортера багги и уехал наблюдать, как вызывающая сторона с помощью техников возится со своим «Колоссом». Через некоторое время к нашей колонне на таком же легком вездеходе подъехал секундант моего противника — первый лейтенант Флота Его Величества. Имя вновь прибывшего, если честно, было просто пропущено мною мимо ушей. Тем более что полковник Варго крайне вежливо дал мне понять: пора занимать место в кабине «Дракона», уже сгруженного техниками с платформы транспортера при помощи крана. Чтобы занять исходную позицию у входа на полигон. Согласно правилам, промежуток времени между командой к началу боя и собственно началом поединка был крайне незначительным. Нет, если за отведенное время я не успею войти на территорию полигона через узкий проход, извещение о начале схватки будет отдано немного позже. Но зачем же становиться посмешищем в глазах окружающих, когда все можно (и нужно) делать в специально отведенный срок.

Итак, для меня наступило время лично осуществлять контроль запуска и вывода всех систем и устройств многотонной боевой машины в рабочий режим. И, при необходимости, объявить о проведении аварийно-ремонтных работ на своем мехе группой техников. Потому что именно для этого «официальное лицо» так старательно и занималось разглагольствованиями. Давая благородным аристократам время на итоговый инструктаж и последнюю возможность исправить повреждения, случайно полученные во время транспортировки. Или — не замеченные во время всего периода подготовки к сегодняшней схватке.

К этому моменту обманчиво медленно движущиеся силуэты группы боевых шагающих механизмов, выделенных герцогом для поддержания порядка и контроля соблюдения правил, уже заняли позиции вне периметра полигона. С очень простой целью: никого не впускать, никого не выпускать. Все, что происходит внутри овала Арены, — личное дело дуэлянтов. По крайней мере, до тех пор, пока смертельный поединок идет в рамках правил. Подробно и, одновременно, более чем широко трактующих возможности участников Божьего суда.

Значит, сейчас начнется. Поудобнее устраиваюсь в кресле, опускаю руки на сенсорную панель, а ноги — на педали. Пора применить на практике все, чему меня учили. С точки зрения инструкторов учебного центра, я теперь весьма неплохо управляюсь с шагающим боевым механизмом. Правда, после этих слов они с самым серьезным выражением лица всякий раз добавляют: «Для выжившего из ума слепого паралитика», ну да не будем о грустном. Потому что еще ни один инструктор не выразил публично свое удовлетворение результатами деятельности обучаемого им курсанта.

— …Пусть поединщики займут свои места! — произнес наконец герольд, он же — распорядитель поединка, фразу, являющуюся для меня сигналом к выходу на исходную позицию.

После этой фразы обе пары секундантов отправились к специально возведенному неподалеку от места дуэли небольшому зданию. Свою задачу: убедиться, что в кабинах мехов находятся именно те, кто должен сойтись в смертельной схватке, они выполнили полностью и до конца. Теперь всем четверым предстоит некоторое время находиться у голоэкранов под ненавязчивой охраной. По крайней мере, до завершения поединка. Когда однозначно определится: кто из нас двоих осужденный, а кто — обвинитель, определяющий степень виновности представителя проигравшей стороны.

Сделав себе инъекцию препарата, усиливающего работу органов чувств и ослабляющего эмоции, начинаю движение. Руки привычно касаются сенсоров. Многотонная машина рывком сдвигается с места, вздрогнув всем своим громадным телом и слегка покачиваясь при каждом движении. Ни гироскопов, ни всей вычислительной мощности бортовой ЭВМ не хватает, чтобы компенсировать отсутствие «слияния» между мехом и его пилотом в единое целое. А еще недостаточно моих навыков управления. Первое, главное и основное, чему учат курсантов в процессе подготовки, — двигаться ровно. Без рывков, подпрыгиваний и ненужного мельтешения. Потому что перемещение многотонного гуманоидного монстра — для его пилота то же самое, что и перемещение собственного тела.

Правда, масса и размеры у боевой машины совсем другие. Не зря, чтобы сдать экзамен для перевода на следующий курс, курсанту-первогодку необходимо станцевать вальс, держа в руках чашу, наполненную водой до краев. Так, чтобы при этом не пролилось ни капли. В дальнейшем чаши, полные воды, вкладываются одна в другую, наподобие «матрешки». Их добавляют по одной, на каждый семестр обучения.

Плавность и грамотная моторика движения — вот основное требование к хорошо подготовленному пилоту. Умение стрелять (и попадать!) из всех типов оружия, правильный выбор тактики боевых действий, работа в команде и все остальное — придет с опытом и временем. Но если воин-водитель меха не умеет правильно двигаться, надетый на него корпус боевого шагающего механизма обязательно грохнется на ровном месте или врежется в первое попавшееся препятствие. Как сейчас мой аппарат срывает бортами комья глины с защитной обваловки полигона, протискиваясь по узкому Z-образному проходу внутрь. Хотя какой он узкий! Почти полметра свободного пространства имеется в сумме с обеих сторон.

По плану обучения, курсанты уже на втором месяце практических занятий перемещаются по коридорам лабиринта, параметры которых превосходят габариты шагающих монстров всего на пару пальцев. И ничего, проходят эти узкие щели без столкновений со стенами. И выходят из лабиринта без отметин фосфоресцирующей краски на броне учебной машины после выполнения упражнения. Другое дело, что на сегодняшний день я умудрился не сдать ни одного зачета даже за первый курс обучения…

Как хорошо, что стоящие в оцеплении пилоты элитного герцогского полка держат свое мнение об участниках дуэли при себе! А может быть, у них другая частота связи? Но вот, казалось бы, бесконечно длинный проход заканчивается, выпуская моего «Дракона» внутрь гигантского овала полигона, предназначенного для сегодняшнего поединка. Вернее, в заранее установленный прямоугольник из металлических листов. В точно таком же закутке находится мой противник. До падения этих листов мы оба не увидим друг друга. А пока герольд профессионально поставленным голосом толкает завершающую речь. Что-то о Чести и Истине. Нервное напряжение достигает максимума. Но «боевой коктейль» уже действует. Дрожь спадает, а разум отфильтровывает из окружающего меня мира все, непосредственно не относящееся к схватке.

— …И да восторжествует Справедливость! — прогремела из динамиков фраза, означающая официальное начало поединка.

Одновременно с этими словами рухнули металлические листы барьера, открывая для сенсоров и видеокамер меха замкнутый в кольцо земляного вала овал Арены. И отливающую отполированным металлом маленькую на таком расстоянии фигурку «Колосса» моего противника. Которая рваными, неровно-судорожными движениями устремилась вперед, раскачиваясь при каждом шаге. Похоже, пилот из моего противника еще хуже, чем из меня! Так что незачем тратить крайне дорогие спецбоеприпасы. С таким противником я справлюсь, используя одно лишь стандартное вооружение моего меха.

Повинуясь отдаваемым командам, мой «Дракон» успел сделать полдюжины шагов вперед, слегка смещаясь так, чтобы лучи светила давали «засветку» датчикам вражеского меха, когда меня охватило чувство какой-то неправильности происходящего. Ничего конкретного. Но подсознание прямо-таки кричало, что происходящего не может быть, потому что этого не может быть никогда. Наши шагающие гиганты сближались, чтобы, сократив дистанцию до расстояния уверенного поражения противника из бортового оружия, перейти собственно к дуэли. Противник двигался медленно и неуверенно, шатаясь на неровностях грунта так, что казалось, даже гироскопы не в состоянии выровнять опасно накренившуюся машину. А вот я предпочел остановиться и повернуть своего меха так, чтобы быть готовым в любой момент открыть по противнику огонь. Пусть даже и с запредельного расстояния. Ну не хотелось мне сближаться с врагом! И все тут.

Продолжая раскачиваться при каждом шаге из стороны в сторону, «Колосс» Ламаса открыл огонь сразу же, как только мой мех остановился. Из короткоствольного орудия, выбрасывающего облегченные 150-мм снаряды с дозвуковой скоростью, попасть в цель, пусть и размером с особняк, на дистанции почти в два километра было весьма затруднительно. Тем более, находясь в движении. Для бортовой ЭВМ шагающего монстра что я, что мой соперник, не имеющие встроенной нейросети, являлись фактически «чужаками». Система, разработанная в расчете на слияние с пилотом, в наших необученных руках была неспособна продемонстрировать даже десятую часть своих возможностей. И тем более удивительным для меня стало то, что машина майора добилась очень высокой точности огня. Моего меха осыпало градом осколков от разрывов бризантных снарядов, а росчерки очередей скорострельных малокалиберных орудий «Колосса» практически полностью ложились в силуэт «Дракона». Мой противник действовал в полном соответствии с тактикой боя: сначала обездвижить мою машину и только потом добить. Уйдя в непростреливаемый сектор.

По краю сознания пронеслась мысль, что для пехотинца мой противник слишком хорошо стреляет. Но отвлекаться было некогда. Вражеский «Колосс» вел огонь прямо-таки в полигонных условиях. Без малейшего противодействия или попытки уклонения с моей стороны. Что было моей ошибкой. Которую следовало исправить как можно быстрее. Поскольку расстояние до меха Мивена Ламаса оставалось слишком большим, чтобы уверенно поразить цель на ручном управлении, я отдал бортовой ЭВМ команду на захват цели и ведение огня при помощи кремниевых мозгов бортового вычислителя. Даже теперь, после четырех с лишним лет обучения, у меня все еще уверенно получалось что-то одно. Или — стрелять, давая приличный процент попаданий. Или — двигаться по полю боя. Сомневаясь в своем умении уклониться от вражеского огня, я предпочел открыть ответный.

Однако меня постигла неудача. Компьютер моего меха, определив дистанцию, высчитывал упреждение. Прицеливаясь не в сам контур «Колосса». Но в точку, в которой вражеская машина должна была оказаться через время, необходимое для полета снарядов на разделявшее нас расстояние. Вот только «рваная», непредсказуемая траектория движения меха майора не поддавалась расчету электронными мозгами. Инертность корпуса «Дракона» не позволяла гарантированно прицелиться из орудия главного калибра. Более того, постоянно раскачиваясь из стороны в сторону, то замедляясь, то, наоборот, ускоряясь до максимума, мой противник умудрялся уклоняться даже от посылаемых в него очередей из артавтоматов. И продолжал сокращать расстояние между нами, стреляя на ходу.

И очень даже неплохо стреляя. На экране повреждений силуэт моего меха стремительно покрывался отметками попаданий. На дисплей начали выходить дублируемые голосом данные о повреждениях брони. Пока еще незначительных и разрозненных, но их количество росло прямо на глазах. А кое-где попадания приходились в ранее пораженные сегменты броневых листов. Так что защита в этих местах сильно теряла в прочности. Соответствующие участки поверхности голографического изображения меха начали менять свой цвет с зеленого на желтый. А кое-где — и на оранжевый. Однако что-то я недопустимо расслабился. До красных расцветок пока что не дошло, но… Еще немного вот так посидеть и подумать об отвлеченном, вместо того чтобы быстро прикончить врага, — техники после боя замучаются чинить поврежденную машину.

Страшный удар потряс «Дракона». Рефлекторно я вцепился в ручки кресла, не надеясь на фиксирующие мое тело ремни. Сервомоторы взвыли, пытаясь выровнять опасно накренившуюся боевую машину. За истекшие с начала схватки несколько минут расстояние между нашими мехами сократилось до дистанции эффективного огня для главного калибра. И фугасный снаряд весом в четверть центнера взорвался на лобовой броне моей боевой машины. Едва гироскопы выпрямили «Дракона», как новое попадание перекосило мех в другую сторону. Еще попадание, и еще… На голограмме «ноги» и вся нижняя часть корпуса моего агрегата стремительно приобретали желтую расцветку. Если бой продлится в той же манере, очень скоро от брони тяжелого штурмовика, внутри которого находится моя тушка, ничего не останется. А вслед за этим событием не станет и меня самого.

Кое-как выровняв машину, я попробовал вести ее в сторону. Перпендикулярно линии огня. Надеясь, что сумею уклониться от вражеских снарядов, осыпающих моего меха с силой гигантского молота. И такой же методичностью. Бесполезно! Противник вел огонь с максимально возможной скорострельностью. И практически со стопроцентной точностью. Держа меня в прицеле, он не тратил ни доли секунды впустую. При этом постоянно перемещаясь из стороны в сторону. Рваными, немного неуверенными, неровными движениями, раскачиваясь на ходу из стороны в сторону так, что казалось, вот-вот упадет на грунт. Продолжая уверенно разрушать ураганным огнем броню «Дракона». Не тратя ни одного выстрела зря. Желтый фон практически полностью закрыл нижние конечности, фронт и правый бок голографической фигурки моего меха на голографическом экране. А ведь я своего противника даже не оцарапал!

Попадание следовало за попаданием! Снова и снова. В промежутках, необходимых для перезарядки главного калибра «Колосса», выпускаемые им росчерки малокалиберных снарядов заканчивались на нижних конечностях «Дракона». Все сильнее разрушая их. Датчики показывали уже сорокапроцентное повреждение шагающего шасси. Еще немного, и машина просто не сможет двигаться! Кроме того, попадания очередей артавтоматов заставляли моего меха содрогаться, не позволяя уверенно захватить в прицел все так же шатающуюся от неумелых движений пилота машину противника. Новый разрыв пришелся точно в центр корпуса «Дракона». Среди желтого общего фона среднеповрежденной лобовой брони появились первые оранжевые пятна. Следующий снаряд взорвался прямо напротив пилотской кабины. На расстоянии вытянутой руки от меня. От участи быть разорванным на куски меня спасла прочная броня. Но от ее внутреннего слоя отслоилось несколько осколков. Один из которых глубоко рассек мне скулу. А мех противника опять качнулся в сторону, пытаясь удержать равновесие после неосторожного рывка.

Однако приступ боли наконец-то прочистил мне мозги. Достаточно, чтобы понять главное. Мой противник — не просто НЕ новичок в управлении своим «Колоссом». Он — матерый профессионал. В данный момент очень умело и грамотно выполняющий маневр уклонения от ответного огня. «Качать маятник», вот как это называется. Именно этому методично пытаются обучить моих пехотинцев инструкторы центра, заставляя курсантов буквально вертеться волчком под огнем стационарных огневых точек. Уходя в сторону от прицельного огня противника. Именно таким образом полковник Этер Варго показал однажды истинный размер пропасти, отделяющей свежеиспеченных выпускников от ветеранов, чье призвание — управление мехом. Демонстративно победив на тренажере сразу дюжину курсантов выпускного курса. Расстреляв их, как на полигоне, и не получив в ответ ни одного попадания. Не совсем понятно, куда смотрел Моор, но в этом бою я сражался вовсе не с пехотинцем лейб-гвардии, а с пилотом элитарного уровня. Для которого пилотирование сверхтяжелого меха так же привычно, как для меня — ношение полевого комбинезона.

Именно поэтому ставки на исход поединка, заявленные майором Ламасом, были столь велики. По мнению этой суки, а также тех, кто за ним стоит, победа в данной схватке обязана достаться вызывающей стороне. А вслед за этим — и все трофеи. Другое дело, что, в отличие от моего противника, я еще не раскрыл все свои козыри. Ты ошибся, майор, считая, будто у тебя одного спрятана парочка тузов в рукаве. У меня тоже имеется кое-что. Посмотрим, как тебе понравится мой ма-аленький сюрприз, который давно уже пора пустить в ход!

Раз! Мой «Дракон» с более чем серьезно поврежденной лобовой броней корпуса, которую бортовой компьютер раскрасил уже в оранжевый цвет с проблесками красного, подгибает едва действующие нижние конечности и буквально падает основанием корпуса на грунт. Все равно я уже едва двигаюсь. Так зачем сбивать самому себе точность наводки?

Два! Убедившись, что, несмотря на выход из строя части приборов наблюдения, ИИ «Дракона» по-прежнему имеет информацию о местонахождении противника с точностью «до миллиметра», легкими касаниями пальцев активирую установки залпового огня. Находящиеся на задней части корпуса моего «Дракона», они полностью исправны.

Три! За моей тяжело поврежденной, но все еще смертельно опасной боевой машиной поднимается столб огня и пыли. Первая дюжина ракет вылетает с направляющих одним залпом. Разрыв очередного снаряда на броне, добавляющий красного цвета в повреждения, заставляет меня покачнуться в кресле. Но удивления или страха я не ощущаю. Из всех чувств мною владеет только раздражение на себя, любимого. За то, что не выложил козыри на стол в самом начале смертельно опасной игры. Умнее всех себя считал, видите ли! Решил сэкономить, позабыв, что скупой платит дважды. Но сейчас все изменится.

Оставляя за собой шлейфы дыма, управляемые бортовой ЭВМ ракетные снаряды движутся к намеченной цели, хаотично меняя курс. Выходя на заданную траекторию атаки вражеского «Колосса». Ты — труп, Ламас! Просто ты этого еще не понимаешь. Но жить тебе осталось — всего ничего. Пока перезарядка эрэсов на направляющих не закончилась. Уж больно прочная у твоего меха броня. С одного залпа не пробьешь. С двух — возможно. А вот с трех — гарантированно.

Я живо представил себе, как мой противник с удивлением, смешанным с презрением, смотрит на мои жалкие потуги нанести ему ущерб. Системы противоракетной защиты входят в обязательный комплект вооружения шагающих монстров. Именно поэтому реактивные снаряды — оружие, предназначенное исключительно для добивания тяжело поврежденного боевого механизма. В противном случае, по достижении вражескими эрэсами запрограммированной дистанции, установки ПРО немедленно открывают огонь. Давая практически стопроцентную вероятность поражения цели. Хоть для обычных ракет, хоть для управляемых… А неизбежно образующиеся при взрыве осколки способны лишь отколоть несколько чешуек краски с толстой брони.

В тот момент, когда первый реактивный снаряд пересек незримую черту, сработали системы защиты вражеского меха. Головной ракетный снаряд разлетелся на куски… И вспыхнувшая на открытом воздухе термосмесь из размещенных в боеголовке капсул огненным дождем обрушилась вертикально вниз. На верхнюю часть корпуса «Колосса». Содержимое поврежденных шариков, разумеется, сгорело еще в полете. Но те, что уцелели, рухнув на броню противника (а также — на приборы наблюдения и жалюзи вентиляции), зажгли на броне первые кляксы огня. А ведь всего в залпе у меня двенадцать ракет! Обрушивающихся сейчас на врага вниз по вертикали. Одна за другой. С минимальными интервалами. А перезарядка направляющих — уже закончилась. Второй залп. Получай без сдачи!

Идея заменить начинку реактивных снарядов со взрывчатки на термосмесь, используемую в пехотных «Инферно», в данной ситуации оказалась достаточно безумной, чтобы сработать. Получив еще два попадания 150-мм орудия вражеского меха, я в ответ уже на третьем залпе управляемыми ракетами добился сразу четырех попаданий сверху в машину майора. Мех противника пылал факелом. Горящая масса намертво прилипла к броне, эффективно прожигая металло-керамо-пластиковый композит. Верхняя часть корпуса «Колосса» осталась без систем защиты и средств наблюдения. Так что мой следующий залп поразил мех Ламаса всей дюжиной ракет, покрыв пылающей термосмесью уже лоб и борта его машины.

Дальнейшая стрельба была уже бессмысленной тратой дорогих и редких боеприпасов. Потому что при новом залпе «Колосс», якобы управляемый командиром пехотного батальона лейб-гвардии Его Величества, вдруг накренился и рухнул на грунт неряшливой пылающей массой. Бортовая ЭВМ мгновенно среагировала на это событие, изменив траекторию движения ракет, накрывших борт и одну из «ног» поверженного «Колосса». Похоже, вместо трофейного меха мне достанется только куча оплавленного металла и горелого пластика!

Потратив некоторое время, чтобы поднять «Дракона» в полный рост, я сбросил с корпуса своего меха уже пустые кассеты из-под реактивных снарядов и двинулся вперед. Обходя по кругу своего поверженного противника. В то, что в этом костре остался кто-то живой, мне не верилось. Но, если я ошибаюсь, и благородный Мивен Ламас, или кто там сражался со мной от его имени, все еще жив и сейчас опять попытается вступить в бой на своем шагающем монстре, гораздо легче будет поразить его машину со спины. Где броня «Колосса» чуть ли не вдвое тоньше, чем лобовые бронеплиты корпуса.

Аккуратно заняв облюбованную позицию, я поинтересовался у герольда, сколько времени мне еще чего-то там ждать. После чего предался своему любимому занятию. Начал думать о произошедшем. Гордиться было особо нечем.

С одной стороны, я одержал достаточно убедительную победу над противником, обелив свое имя. И получив право нарисовать очередную «звездочку» на борту командирской машины. Не так уж и плохо: два боя — две победы. А в ближайшей перспективе мне должно кое-что обломиться, в смысле баронского титула и личной звездной системы где-то в захолустье. Другое дело, нужна ли лично мне система, не имеющая в себе ничего ценного. Аристократ, чей домен — планета с индексом аж в целых 17 баллов. На поверхности которой неспособны выжить даже тараканы!

С другой — во всем случившемся виноват прежде всего я сам. Так что не стоит говорить о случившемся присягнувшим мне на верность родовичам слишком подробно. Точную причину вызова на поединок, тип этого поединка и так далее… Обязательно среди бойцов найдется кто-то умный, кто сделает из всей этой истории правильный вывод о том, что Вождь героически преодолевает трудности, которые сам же себе и создает. О чем и поведает своим товарищам по оружию.

Что же касается цены Победы… Сейчас, когда моей жизни больше ничего не угрожало, снова подала свой голос Скупость. Стоимость ремонта на редкость старательно разрушенного мною «Колосса» навскидку должна была составить около двух миллионов кредитов. А еще полтора миллиона я только что, в самом прямом смысле этого слова, сжег. Шесть десятков управляемых ракет за раз. При цене в двадцать пять тысяч кредитов за каждую ракету. С таким наплевательским отношением к финансам мой отряд сделает меня банкротом после первого же сражения!