Глава 8
Итак, я двинулся. Черная линия вела себя под ногой иначе, чем сияющая в настоящем Амбере. Я ступил, как на утоптанную землю, а вот оторвал подошву с трудом и при этом услышал щелчок.
— Мерлин! — позвал Юрт. — Что мне делать?
— В каком смысле? — крикнул я.
— Как мне отсюда выбраться?
— Выйди в дверь и двигай по Теням. Или иди следом за мной по Образу, а потом перенесешься, куда захочешь.
— Вряд ли можно перемещаться по Теням так близко от Амбера, как по-твоему?
— Может, мы и впрямь слишком близко. Тогда шагай ножками и перемещайся, когда сможешь.
Я продолжал идти. Линии потрескивали всякий раз, как я отрывал ногу.
— Я заблужусь в пещерах.
— Тогда иди за мной.
— Узор меня уничтожит.
— Он обещал тебя не трогать.
Юрт хрипло хохотнул:
— И ты поверил?
— А куда он денется, если хочет, чтобы я довел работу до конца?
Я добрался до первого разрыва в узоре. Один взгляд на Камень подсказал, как должна пролечь линия. Не без трепета я сделал шаг за пределы видимого рисунка. Потом второй. Третий. И вот я снова на линии. Хотелось оглянуться, но я выждал, пока линия повернула сама и мне открылся вид на пройденный участок. Мой путь светился, как в настоящем Пути. Линия словно впитывала разлитое свечение, светлые промежутки темнели.
Юрт успел подойти к началу. Он поймал мой взгляд.
— Не знаю, Мерлин, просто не знаю...
— У настоящего Юрта пороху не хватило бы.
— И у меня не хватает.
— Как ты сам сказал, наша мать его прошла. Все за то, что ты унаследовал нужные гены. Да и какого черта! Если я ошибаюсь, все кончится раньше, чем ты успеешь сообразить.
Я сделал шаг.
Юрт обреченно хохотнул, потом со словами: «А какого черта!» — ступил на Путь.
— Смотри-ка, я еще жив! — крикнул он. — Что дальше?
— Иди, не останавливайся. Следуй за мной и не сходи с линии, иначе тебе каюк.
Тут рисунок вновь повернул, и я потерял Юрта из виду. Вскоре у меня заболела левая лодыжка — находился, налазился, решил я. С каждым шагом боль усиливалась. Лодыжку жгло как огнем. Неужели я умудрился порвать связку? Или...
Ну конечно. Я уже чувствовал запах паленой кожи.
Я запустил руку за голенище и вытащил тот кинжал из Хаоса. От клинка веяло жаром — так действовала на него близость Образа. Пора было от него избавляться.
Я размахнулся и бросил кинжал вперед по ходу, к двери, машинально проводив взглядом. В темноте, куда он летел, что-то шевельнулось. Там, лицом ко мне, стоял человек. Кинжал ударился о стену и со звоном упал на пол. Незнакомец нагнулся. Послышался смешок. Потом незнакомец выпрямился и бросил клинок в меня.
Кинжал упал впереди и справа и сразу окутался голубым пламенем. Сноп искр, шипя и плюясь, взметнулся выше моей головы. Я вздрогнул и замедлил шаг, но не остановился, понимая, что мне ничего всерьез не грозит. Я двигался по дуге, ступать приходилось медленно.
— Оставайся на линии, — крикнул я Юрту, — и не обращай внимания на такие штучки.
— Ясно, — отвечал он. — А кто этот тип?
— Хрен его знает.
Я шел вперед и уже заметно приблизился к огненному кольцу. Интересно, что бы сказала обо всем об этом ти'ига?
За следующим поворотом открылся большой кусок пройденного пути. В его ровном свете Юрт уверенно шел вперед, пламя доставало ему до щиколоток. Сам я шел уже по колено в огне. Уголком глаза я видел шевеление в той части комнаты, где стоял незнакомец. Он выбрался из-под укрытия темноты — медленно, осторожно, держась дальней стены Во всяком случае, он явно не рвался проходить Образ, потому что двигался к точке, прямо противоположной началу.
Мне ничего не оставалось, кроме как идти дальше, а поскольку узор вилял, незнакомец скоро оказался у меня за спиной. Я дошел до следующего разрыва, соединил и его При этом тихо, едва различимо заиграла музыка. Бело-голубой фон бледнел, свечение перетекало в линии, за мной вился яркий, четко очерченный след Время от времени я подавал советы Юрту, который немного отставал, но, поскольку линия крутила, иногда сталкивался со мной почти что лицом к лицу — я мог бы его коснуться, возникни вдруг такая странная надобность.
Голубоватое пламя росло, подбираясь к моему поясу, волосы наэлектризовались и стали дыбом. Началась серия частых поворотов. Музыка играла, линии потрескивали. Я мысленно спросил Фракир, как она там, но не услышал ответа.
Я повернул, преодолевая растущее сопротивление среды Наконец трудный участок остался позади. Передо мной была сердцевина Образа, и в ней — Корал в огненном узилище. Линия шла в обход пылающего кольца, и постепенно мне открылась дальняя сторона узора.
Незнакомец ждал. Ворот его плаща был высоко поднят, на лицо падала тень, я видел лишь блестевшие в улыбке зубы. Меня поразило, что он стоит посреди Образа, и лишь в следующую минуту я понял, как он там оказался — вошел через промежуток, тот самый, что мне предстояло восстановить.
— Прочь с дороги! — крикнул я. — Я не могу останавливаться и не позволю тебе меня остановить!
Он не шелохнулся. Я вспомнил, как отец рассказывал о поединке в первозданном Образе, и хлопнул по рукояти Грейсвандира.
— Я иду!
Голубоватое пламя с каждым шагом взвивалось все выше, в бледном свете я увидел лицо незнакомца. Мое лицо.
— Нет, — сказал я.
— Да, — сказал он.
— Ты — последний из призраков Логруса на моем пути.
— Вот именно.
Я сделал еще шаг.
— И все же, — заметил я, — если ты повторяешь меня, каким я проходил Логрус, то зачем явился мне мешать? Тогдашний я не взялся бы за подобное.
Ухмылка сошла с его лица.
— В этом смысле я — не ты, — сказал он. — Насколько я понял, чтобы все устроилось как надо, мою личность пришлось неким образом синтезировать.
— Значит, ты — это я после лоботомии и с приказом убивать.
— Не говори так. У тебя выходит, будто это дурно, а то, что я делаю, — правильно. У нас даже общих воспоминаний полно.
— Пропусти меня, а поговорим после. Думаю, Логрус вывернулся наизнанку, чтобы учинить эту пакость. Ты не хочешь убивать себя, а я и подавно. Объединившись, мы победим, а в Тени достанет места больше чем для одного Мерлина.
Я замедлился, но продолжал идти. На этом отрезке нельзя было терять разгон.
Он сжал губы и потряс головой:
— Извини. Мне отпущен лишь час жизни — если я тебя не убью. Если убью, получу твою жизнь.
Он вытащил клинок.
— Я знаю тебя лучше, чем ты полагаешь, — сказал я, — пусть даже и переиначенного. Не думаю, что у тебя поднимется рука. Более того, я, возможно, смогу отменить твой смертный приговор. Я кое-что узнал про вас, призраков.
Он выставил клинок — очень похожий на тот, что был у меня годы назад, — и едва не коснулся моей груди.
— Извини, — повторил он.
Я выхватил Грейсвандир, чтобы парировать, — только дурак не стал бы защищаться. Кто знает, что там Логрус наворочал в его мозгах. Я судорожно припоминал, какие фехтовальные приемы узнал после посвящения.
Вот оно. Поединок Бенедикта с Борелем! Я брал уроки итальянского фехтования уже после того, как прошел Логрус. Перехваты шире, как бы небрежнее, зато выпады глубже.
Грейсвандир отвел нацеленное в меня острие. Выпад. Двойник повернул запястье во французскую четвертую, но я уже проскользнул ниже и по-прежнему тянул руку — запястье прямое, правая нога вперед. Клинки зазвенели, ударившись почти у самых рукоятей, я тут же выставил вперед левую ногу и продолжал выпад, так что гарда уперлась в гарду. Я продолжал давить вбок.
И тогда я просунул левую руку под его правый локоть — этому приему научил меня в колледже друг, обладатель черного пояса. Кажется, он называл это «задзенить». Я присел и резко крутанул бедрами против часовой стрелки. Двойник не устоял на ногах и начал заваливаться вбок. Только я не мог позволить ему упасть, коснуться узора и взорваться праздничным фейерверком. Я еще чуть-чуть додавил его, перехватил руку на плечо и с силой толкнул. Он упал в разрушенный промежуток.
И тут я услышал крик. Слева пронеслось что-то пылающее.
— Нет! — заорал я, пытаясь его поймать.
Поздно. Юрт соскочил с линии, метнулся в обход меня и, уже охваченный огнем, вонзил клинок в моего двойника. Из раны полыхнуло пламя. Двойник попытался встать, но тут же рухнул обратно.
— Не говори, что я ничем не послужил тебе, брат, — успел сказать Юрт и, обратившись смерчем, растаял под потолком.
Я не мог дотянуться до своего доппельгангера, а в следующую секунду пропало и желание, потому что тот быстро превращался в живой факел.
Глаза его были устремлены вверх, где исчез Юрт. Потом он взглянул на меня и криво усмехнулся.
— А ведь он прав, — произнес он и тоже взвился к потолку.
Я не сразу, но снова набрал разгон и продолжил ритуальный танец вокруг огня. Когда я описал круг и вернулся к тому месту, ни Юрта, ни двойника уже не было, только лежали их клинки — как упали, крест-накрест. Проходя, я ногой спихнул их с узора. Пламя уже доходило мне до груди.
Кругом, назад, поворот. Время от времени я заглядывал в Камень, чтобы не ошибиться, и шаг за шагом латал Сломанный Образ. Свет впитался в линии, и, если не считать полыхающего центра, узор все больше напоминал знакомый амберский.
Первая Вуаль вызвала мучительные воспоминания о Дворе Хаоса и Амбере. Я дрожал, но сохранял отчужденность, и это прошло. Вторая Вуаль добавила память и страсти Сан-Франциско. Я задышал ровно и прикинулся сторонним зрителем. Пламя плясало у моих плеч, и я, проходя дугу за дугой, представлял себе череду полумесяцев. Сопротивление росло, я от натуги обливался потом. Но все это было не впервой. Образ не только окружал меня, он был и во мне.
Я шел дальше и достиг отрезка, на котором каждое следующее усилие давало все меньший результат. В огне я по-прежнему видел тающего Юрта и мое собственное, искаженное смертной мукой лицо. Я понимал, что воспоминания внушены Образом, но от этого было не легче. Образы мучили меня и дальше.
Перед Великой Кривой Изгибом я разок обвел глазами комнату и увидел, что узор полностью восстановлен. Я соединил линиями все разрывы, и теперь Образ горел, словно застывший фейерверк на черном беззвездном небе. Еще шаг...
Я поднял Самоцвет к глазам. В рубиновой глубине я уже миновал Великую Кривую и шел прямиком через огненную стену, будто так и надо. Я счел видение советом, но вспомнил трюк Давида Штейнберга, который украл Дроппа. Оставалось лишь надеяться, что у Образа нет пристрастия к клоунаде.
Я шагнул на Кривую, и пламя окутало меня с головой. Усилий требовалось все больше, шел я все медленней. Каждый мучительный шаг приближал меня к Последней Вуали. Я чувствовал, что превращаюсь в сгусток чистой воли, все мое существо сфокусировалось на единственной цели. Еще шаг... Словно тяжелые доспехи тянут меня к земле. Три последних шага поставили меня на грань отчаяния.
Еще...
Движение утратило смысл, осталось одно усилие. Неважно, что будет, главное — пройти еще шаг. Воля — сгусток огня, тело — дым или тень...
И еще...
Голубое свечение слепит зрачки, оранжевые языки пламени кажутся серебристо-серым колеблющимся частоколом. Сквозь треск и шипение я вновь различил музыку — медленное адажио, низкое, дрожащее, словно Майкл Мур играет на бас-барабане. Я старался подстроиться под ритм, двигаться в такт. Видимо, у меня получилось — или я окончательно утратил чувство времени, — последние несколько шагов дались почти легко.
А может, Образ смилостивился и чуть уменьшил давление. Теперь не узнаешь.
Я миновал Последнюю Вуаль и оказался перед огненной стеной — снова оранжевой. Следующий вдох я сделал уже в огне.
Корал покоилась в середине Образа, почти такая же, какой я видел ее последний раз — в рыжей рубахе и темно-зеленых бриджах, только сейчас она лежала на своем плотном коричневом плаще и, похоже, спала. Я встал на одно колено и тронул ее за плечо. Она не шевельнулась. Я поправил рыжую прядь, погладил щеку.
— Корал?
Молчание.
Я снова взял ее за плечо, легонько потряс.
— Корал?
Она глубоко вздохнула, но не проснулась.
Я потряс чуть сильнее.
— Очнись, Корал.
Ничего.
Я просунул руки ей под спину, усадил. Глаза девушки оставались закрытыми. Очевидно, ее как-то заколдовали. Призывать Знак Логруса посреди Образа, если не хочешь сгореть дотла, явно неразумно. Поэтому я обратился к рецепту из старой сказки: наклонился и поцеловал ее.
Корал что-то пробормотала, ресницы вздрогнули. Однако она так и не очнулась. Я повторил попытку. Тот же результат.
— Черт! — сказал я. Чтобы снять такое заклятие, нужно место, где развернуться, кой-какие орудия моей профессии и возможность безопасно прибегнуть к источникам силы.
Я приподнял Корал и велел Пути перенести нас в мои амберские покои, где ее одержимая ти'игой сестра лежит в точно таком же трансе, усыпленная моим заботливым братом.
— Отнеси нас домой, — произнес я громко и твердо.
Ничего.
Я отчетливо представил свою комнату и вновь мысленно приказал.
Мы не двинулись с места.
Я аккуратно уложил Корал на плащ, встал и взглянул на Образ сквозь ту часть огневого кольца, где пламя было пониже.
— Слушай, я оказал тебе большую услугу с риском для жизни и ценою больших усилий. Теперь я хочу выбраться отсюда и забрать с собой даму. Будь добр, помоги.
Пламя поникло и на несколько мгновений погасло совсем. В наступившем полумраке стало видно, что Камень мигает, словно лампочка гостиничного телефона. Я поднял его и заглянул внутрь.
Чего я не ожидал увидеть, так это короткого фильма для взрослых, но именно это происходило в Самоцвете.
— Кажется, накладка в эфире, — сказал я. — Если хочешь что-то сообщить — сообщай. Если нет, я всего лишь хочу домой.
Ничего не изменилось, только я заметил, что двое в Камне были чертовски похожи на Корал и меня. Мы занимались любовью на плаще, по-видимому, в самом центре Образа, в дурной бесконечности по принципу старой конфетной обертки, только неприличной — если разглядеть нас в самоцвете, который тот парень носил на шее...
— Довольно! — вскричал я. — Что за чушь собачья! Если хочешь устроить тантрический ритуал, я пришлю тебе профессионалов! Дама даже не проснулась...
Камень снова мигнул, так сильно, что я чуть не ослеп. Я отпустил цепочку. Потом наклонился к Корал, поднял ее на руки и встал.
— Не знаю, проходил ли Образ кто-нибудь вспять, — сказал я, — но не вижу причины, почему мне этого не сделать.
Я шагнул к Последней Вуали. И тут же передо мной взметнулась огненная стена. Я отпрянул назад, споткнулся, упал на расстеленный плащ. Корал я прижал к себе, чтоб не уронить в огонь. В падении она оказалась на мне и выглядела почти проснувшейся.
Руки ее обвили мне шею, щека прижалась к моей щеке. Я крепко обнял ее и задумался.
— Корал?
— М-м-м, — прошептала девушка.
— Похоже, чтобы выбраться отсюда, нам придется заняться любовью.
— Я думала, ты никогда не предложишь, — прошептала она, не открывая глаз.
Так уже меньше похоже на некрофилию, сказал я себе, перекладывая ее на бок, чтобы добраться до медных пуговок. Она что-то сонно бормотала, но в разговор это так и не перешло. Однако тело ее вполне отзывалось на мои касания, и дальнейшее не представляет интереса для знатоков. Занятный способ снимать заклятие. Может быть, Образ и впрямь обладает чувством юмора. Не знаю.
Огонь угас примерно тогда же, когда, так сказать, угас огонь.
Корал наконец открыла глаза.
— Вот, похоже, с огненным кольцом и покончено, — сказал я.
— Когда это перестало быть сном? — спросила она.
— Интересный вопрос. И никто, кроме тебя, на него не ответит.
— Ты меня от чего-то спас?
— Коротко и ясно, — сказал я. Она немножко отодвинулась и оглядела комнату. — Видишь, что сталось, когда ты попросила Образ перенести тебя куда следует? Что с тобой надо было после этого сделать?
— Отодрать, — предположила она.
— Вот именно.
Мы раскатились в стороны и привели в порядок одежду.
— Хороший способ познакомиться поближе... — начал я, когда вся пещера содрогнулась от сильных подземных толчков. — Поздновато откликнулся, — заметил я, вновь прижимая к себе Корал — если не ради поддержки, то ради ее спокойствия.
Толчки прекратились. Путь вспыхнул как никогда прежде. Я потряс головой. Потер глаза. Что-то было не так, хотя вроде как раз и правильно. Окованная железом дверь распахнулась — внутрь! — и я понял, что мы — в Амбере. В настоящем Амбере. Ко входу по-прежнему вела светящаяся тропа, но она быстро меркла. На тропе стояла маленькая фигурка. Я не успел даже вглядеться в темнеющий коридор, когда перед глазами привычно поплыло и мы оказались в моей спальне.
— Найда! — вскричала Корал при виде женщины на моей постели.
— Не совсем, — возразил я. — То есть тело — ее, а дух — нет.
— Не понимаю.
Я судорожно думал, кто там собирался посмотреть на Образ. При этом у меня болела половина мышц, нервы были взведены до предела, а в теле скопились ядовитые продукты усталости. Я подошел к столу, где стояла открытая для Ясры — когда это было? — бутылка. Нашел чистые бокалы. Наполнил Передал один Корал.
— Твоя сестра недавно тяжело болела?
— Да.
Я отпил большой глоток.
— Она была при смерти. А когда тело стало ей не нужно, в него вселилась ти'ига — такой демон.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что сама Найда мертва.
Корал заглянула мне в глаза, поняла, что я не разыгрываю, и отхлебнула вина.
— Я чувствовала, что-то не так, — промолвила она. — Найда очень изменилась после болезни.
— К худшему? Стала скользкой?
— Наоборот, очень милой. Найда была ужасно противная.
— Вы не ладили?
— До последнего времени — да. Ей ведь не больно?
— Нет, она просто спит. Заколдована.
— А почему ты не снимешь заклятия? По-моему, она не может причинить никакого вреда.
— Теперь — конечно. Скорее наоборот. — сказал я. — И мы ее скоро разбудим. Только для этого нужен мой брат Мандор — это его чары.
— Мандор? Я почти ничего не знаю про тебя и твою семью.
— А я — про тебя. Слушай, я даже не знаю, какой сегодня день. — Я подошел к окну, выглянул. Там было светло. — Есть одна вещь, которую ты должна сделать, не откладывая. Иди к отцу а скажи, что с тобой все хорошо. Ты заплутала в пещерах или нечаянно забрела в Коридор Зеркал и оказалась в ином плане бытия. Наплети что хочешь, лишь бы не произошло дипломатического скандала. Идет?
Корал допила вино и кивнула. Потом взглянула на меня, покраснела и отвела глаза.
— Мы еще побудем вместе до моего отъезда?
Я похлопал ее по плечу, не зная, что сам об этом думаю. Потом понял — так не пойдет, обнял ее и прижал к себе.
— Конечно, — сказал я, гладя ее волосы.
— Спасибо, что показал мне город.
— Мы сделаем это еще, — добавил я, — как только уляжется суета.
— Угу.
Мы подошли к двери.
— Давай встретимся поскорее, — сказала она.
— Знаешь, я просто с ног падаю, — ответил я, открывая дверь. — Черт-те сколько пришлось пройти! И вообще...
Корал погладила мою щеку.
— Бедненький Мерлин, — сказала она. — Ну ложись, спи.
Я залпом допил вино и вытащил карты. Мне хотелось последовать совету Корал, но прежде надо было сделать кое-что еще. Я нашел карту Колеса-Призрака, вытащил ее и вгляделся.
Не успел я толком сформулировать желание, не успело толком похолодать, как передо мной очутился Призрак — в воздухе закружилось алое кольцо.
— Ух, привет, папа, — объявил он. — Я тебя обыскался. Заглядываю в пещеру — нет, шарю по Теням — нет. Мне и в голову не пришло, что ты просто вернулся домой.
— Потом, — оборвал я. — Сейчас не до того. Перенеси меня в зал к Образу.
— Прежде я должен кое-что тебе сказать.
— Что?
— Сила, которая искала тебя в Цитадели Четырех Миров — ну та, от которой я спрятал тебя в пещеру...
— Да?
— Это был сам Образ.
— Я догадался, — сказал я, — позднее. Мы встретились и вроде как договорились. Перенеси меня к нему немедленно. Это важно.
— Сэр, я его боюсь.
— Тогда доставь меня так близко, как решишься, и сматывай. Мне надо кое-что выяснить.
— Отлично. Давай сюда.
Я шагнул вперед. Призрак поднялся в воздух, качнулся на девяносто градусов, упал на меня, прошел через голову, плечи, грудь и растворился под ногами. Свет погас, я немедленно призвал логрусское зрение. Оно показало, что я стою перед большой дверью в зал Образа.
— Призрак? — позвал я тихо.
Никто не ответил.
Я обогнул угол, подошел к двери, надавил плечом. Она была не заперта и сразу поддалась. Фракир дернулась на запястье.
— Фракир? — спросил я.
И снова никто не ответил.
— Лишились дара речи, сударыня?
Она дважды дернулась. Я погладил ее и вошел в дверь.
И сразу увидел, что Путь горит ярче. Однако сейчас меня занимало другое. В центре Пути стояла темноволосая женщина, спиной ко мне, руки ее были воздеты. Я хотел выкрикнуть имя, на которое, я думал, она скорее всего отзовется, но женщина исчезла раньше, чем сработали мои голосовые связки. Я прислонился к стене.
— Похоже, мною воспользовались, — сказал я. — Ты заставил меня покорячиться, из-за тебя моя жизнь несколько раз висела на волоске, я тут ломал комедию, чтоб удовлетворить твой метафизический вуайеризм, а в итоге ты выпихнул меня в ту секунду, как получил искомое — чуть более яркое свечение. Я так понимаю, боги, или Силы, или кто вы там есть, не говорят «спасибо», или «извини», или «вали к черту» исполнителям своей воли. И, похоже, ты не считаешь, что должен передо мной оправдываться. Так вот, я — не детская колясочка. Мне не нравится, как вы с Логрусом перебрасываетесь мной в своих играх. А если я вскрою себе вены и залью тебя кровью?
И тут же меня обдало волною энергии со стороны Образа. Передо мной с шипением встала стена голубого огня, уплотнилась и приняла бесполые очертания невиданной — и нечеловеческой — красы. Мне пришлось заслониться ладонью.
— Ты не понимаешь, — проревело пламя.
— Разумеется. Потому я и здесь.
— Твои усилия не остались незамеченными.
— Рад слышать.
— Иначе этого было не исполнить.
— А теперь все исполнено к твоему удовольствию?
— Да.
— Видимо, я должен сказать: «Пожалуйста, на здоровье».
— Ты дерзишь, Мерлин.
— А мне терять нечего. Я чертовски устал, и плевать мне на то, что ты со мной сделаешь. Так что я зашел сообщить: по-моему, за тобой должок. Все.
Я повернулся спиной.
— Даже Оберон не смел так со мной разговаривать, — сказало пламя.
Я пожал плечами и шагнул к двери. Открыл ее, сделал шаг и оказался в своей спальне.
Я снова пожал плечами, подошел к умывальному тазу и плеснул в лицо воды.
— Он тебя не тронул, папа?
Вокруг умывального таза лежало светлое кольцо. Призрак поднялся в воздух и поплыл за мной по комнате.
— Все отлично, — сказал я. — А как ты?
— Замечательно. Он не обратил на меня внимания.
— Ты знаешь, к чему все это?
— Похоже, он состязается с Логрусом за власть над Тенями и только что выиграл раунд. Не знаю, что произошло, но его это укрепило. Ты ведь как-то в этом замешан, да?
— Ага.
— Где ты был после пещеры, в которую я тебя перенес?
— Ты знаешь про страну между Тенями?
— Между?! Нет. Чушь какая-то.
— Ну, так я был там.
— А как ты туда попал?
— Не знаю. Полагаю, с большим трудом. Мандор и Ясра живы-здоровы?
— Были, когда я справлялся в последний раз.
— А что Люк?
— Не интересовался. Проверить?
— Позже. Пока отправляйся наверх и загляни в королевские покои. Я хочу знать, на месте ли хозяева. Если да, то кто из них. Взгляни на камин, Там справа был вынут из кладки камень. Проверь, вставлен ли он обратно или по-прежнему лежит в камине.
Призрак исчез, я заходил по комнате. Сесть или лечь я боялся, чувствуя, что сразу усну к погон меня будет не добудиться. Впрочем, я не успел много намотать на счетчик, как в комнату снова вкатился Призрак.
— Королева Виала на месте, в мастерской. Камень вставлен обратно, а в прихожей карлик стучит в двери.
— Черт, — сказал я. — Значит, они знают. Карлик?
— Карлик.
— Похоже, мне придется пойти наверх, вернуть Камень и объяснить, что произошло. Если Виале понравится мой рассказ, возможно, она любезно забудет поставить в известность Рэндома.
— Я тебя перенесу.
— Нет, это будет невежливо. Лучше на этот раз я постучу в дверь и войду с разрешения.
— Как люди узнают, когда стучаться, а когда нет?
— Обычно, если дверь закрыта, в нее стучат.
— Как сейчас карлик?
Снаружи донесся приглушенный стук.
— Он что, просто идет и колотит во все двери без разбора? — спросил я.
— Ну, он стучит во все по порядку, так что не знаю, можно ли назвать это «без разбора». Пока все комнаты на его пути оказывались пустыми. Через минуту он дойдет до твоей.
Я подошел к двери, отпер ее, открыл и вышел в коридор.
Ко мне действительно приближался кто-то маленький. Он взглянул в мою сторону, улыбнулся, блеснув спрятанными в бороде зубами, и заспешил ко мне.
Почти сразу стало видно, что это — горбун.
— Господи! — вскричал я. — Вы ведь — Дворкин? Настоящий Дворкин!
— По крайней мере, я так думаю, — ответил он довольно приятным голосом. — И надеюсь, что ты — Мерлин, сын Корвина.
— Он самый, — сказал я. — Какая неожиданная радость в самую неожиданную минуту.
— Я не просто в гости, — объявил он, подходя поближе и обнимая меня. — А! Вот и твоя комната.
— Да. Заглянете?
— Спасибо.
Я провел его внутрь. Призрак притворился мухой на стене — сжался до полудюйма и устроился на шкафу, где его можно было принять за солнечный зайчик. Дворкин быстро прошел по гостиной, заглянул в спальню, взглянул на спящую Найду, пробормотал: «Не будите спящих демонов», на обратном пути коснулся Самоцвета, мрачно покачал головой и сел в кресло, в котором я боялся уснуть.
— Бокал вина? — предложил я.
— Нет, спасибо. Это ты починил ближайший Сломанный Образ в Тени?
— Я.
— Зачем?
— Мне как-то не пришлось выбирать.
— Расскажи подробно. — Старик потянул себя за кудлатую, неопрятную бороду. Волосы у него были длинные, их тоже не мешало бы подровнять. Однако ни в словах его, ни во взгляде не чувствовалось безумия.
— История долгая, и, чтобы не заснуть по ходу, мне потребуется кофе, — сказал я.
Он развел руками, и между нами возник маленький, накрытый белой скатертью столик с двумя приборами и дымящейся серебряной кофеваркой над короткой свечкой. Был здесь и подносик с печеньем. Я бы не сумел наколдовать все это так быстро. Интересно, сумел бы Мандор?
— В таком случае я составлю тебе компанию, — сказал Дворкин.
Я вздохнул и налил кофе. Поднял Самоцвет.
— Наверно, прежде чем начать рассказ, мне стоит вернуть его на место. Иначе потом хлопот не оберешься. — Я начал вставать.
Дворкин покачал головой.
— Думаю, не стоит, — сказал он. — Если ты снимешь его сейчас, то скорее всего погибнешь.
Я медленно опустился на стул.
— Сливки и сахар? — спросил я.
