Глава 7
Мы карабкались на склон. Некоторые руки махали нам на прощание. Юрт показал им нос.
— Ты меня осуждаешь, что я хочу отсюда сбежать? — спросил он.
— Ничуть.
— Если это твое переливание действительно освободило меня от власти Логруса, я могу прожить тут неопределенно долго.
— Возможно.
— Вот почему я швырнул ледышкой в Бореля, а не в тебя. Помимо того, что ты сообразительнее и можешь отыскать-таки выход, он — порождение Логруса и в случае нужды не сумел бы поддержать меня своим огнем.
— Мне тоже об этом подумалось, — сказал я. Правда, в голову пришло другое возможное решение, но его я оставил при себе. — К чему ты клонишь?
— К тому, что буду помогать тебе чем сумею, только бы ты меня здесь не бросил. Прежде мы не ладили, но, если ты согласен, я готов все забыть.
— Я всегда был согласен. Это ты вечно затевал ссоры.
— Ничего не первым, — возразил Юрт. — Ладно, ладно, ты прав. Я никогда тебя не любил и, возможно, не люблю и теперь. Но не буду тебя подначивать сейчас, когда мы так друг другу нужны.
— Насколько я понимаю, я тебе нужен куда как больше, чем ты мне.
— Не спорю и потому не прошу, чтобы ты мне доверял, — сказал он. — А стоило бы.
Мы еще немного поднялись. По-моему, воздух начал теплеть. Наконец Юрт продолжил:
— Попробуй взглянуть с другой стороны. Я похож на твоего брата Юрта, каким он был некоторое время назад, — похож, но не на все сто. С того мгновения, когда мы пустились наперегонки, я двигаюсь в свою, отличную от его, сторону. Моя ситуация — только моя, и я не перестаю размышлять с тех пор, как обрел самостоятельность. Настоящий Юрт знает то, чего я не знаю, обладает силами, которых у меня нет. Однако я помню все, что было с ним до прохождения Логруса, и лучше, чем кто-либо другой, могу угадать ход его мыслей. Так вот, если он действительно так опасен, как ты говоришь, я тебе пригожусь, если надо будет предвосхитить какие-то его поступки.
— Тут ты прав, — согласился я. — Если, конечно, вы не найдете общий язык против меня.
Юрт покачал головой:
— Он не будет мне доверять, а я — ему. Мы слишком хорошо себя знаем. Самоанализ подсказывает. Понимаешь, о чем я?
— Это значит, что ни тебе, ни ему доверять нельзя.
Он нахмурился. Потом кивнул:
— Да, наверное.
— Так почему я должен тебе верить?
— Сейчас — потому что держишь меня за горло. Дальше — потому что я окажусь таким до чертиков полезным.
Еще несколько минут мы поднимались в молчании. Потом я сказал:
— Что меня больше всего тревожит... Юрт прошел Логрус совсем недавно. Будь ты старой доброй версией моего нелюбезного братца — так ведь нет, ты — весьма новая модель. Касательно же твоего расхождения с оригиналом — не верю, что за такое короткое время можно измениться всерьез.
Он пожал плечами:
— Что я могу добавить к тому, что уже сказал? Давай говорить сугубо о мощи и шкурных интересах.
Я улыбнулся. Мы оба понимали, что в любом случае так и будет. Впрочем, разговор помогает скоротать путь.
Пока мы лезли вверх, мне пришла в голову интересная мысль.
— Как по-твоему, ты сумел бы пройти сквозь Тень?
— Не знаю, — ответил Юрт, подумав. — Последнее, что осталось в моей памяти, — это как я прошел Логрус. Думаю, тогда и была закончена запись. Поэтому я не помню, чтобы Сухай наставлял меня в хождении по Теням, не помню, чтобы пытался это сделать. Но думаю, сумел бы. А ты как считаешь?
Я остановился перевести дух.
— Вопрос настолько сложный, что мне не хватает знаний даже на догадки. Я думал, может, ты явился сюда начиненный готовыми ответами — чем-то вроде сверхъестественного знания своих возможностей и ограничений.
— Увы, нет. Если не считать предчувствия сверхъестественными.
— Я бы счел, если бы ты часто оказывался прав.
— Черт. Еще рано судить.
— Черт. Ты прав.
Вскоре мы оставили внизу полосу тумана, из которой сыпался снег. Спустя какое-то время ветер заметно ослабел, потом совсем улегся. Впереди показался гребень, и мы довольно быстро выбрались на него.
Я обернулся и увидел лишь поблескивающий туман. Вперед телеграфной лентой из точек и тире уходил серпантин — видимо, тропа то и дело ныряла за камни. По ней мы и пошли — сперва направо, потом налево.
Я поглядывал на Юрта — не узнает ли он местность. Слова — всего лишь слова, а он — куда ни кинь — все тот же Юрт, с которым я вырос. И если он заведет меня в ловушку, я первым делом всажу в него Грейсвандир.
Мерцание...
Камни справа, что-то вроде пещеры. — будто дыра в другую реальность. Странноватый автомобиль мчится по крутой городской улице...
— Что... — начал Юрт.
— Я по-прежнему не понимаю, что это должно значить. Впрочем, я здесь таких картинок уже навидался. Я и про тебя сперва подумал, что ты — одна из них.
— С виду как настоящее. Прямо бери и входи.
— Все может быть.
— Вдруг это и есть выход?
— Вряд ли все так просто.
— А давай попытаемся.
— Валяй, — сказал я.
Мы сошли с тропы и направились к окну в реальность. В следующее мгновение Юрт был уже на тротуаре рядом с улицей, по которой ехала машина. Он обернулся и помахал рукой. Рот его открывался и закрывался, но я не слышал ни звука.
Если я отряхнул снег с красного «Шевроле», почему бы мне не войти в одну из этих картинок? А если я войду, удастся мне уйти отсюда сквозь Тень куда-нибудь в более подходящее место, прочь из этого мрачного мира?
Я шагнул вперед.
И сразу для меня включился звук. Я глядел на дома, на круто уходящую улицу. Я слышал гул машин, вдыхал городской воздух. Это вполне могла быть одна из Теней Сан-Франциско. Я побежал за Юртом, который уже огибал угол. Догнал его, пошел рядом. Мы завернули за угол. И встали как вкопанные.
Перед нами не было ничего. Стена мрака. Даже не мрака — абсолютной пустоты, от которой мы тут же отпрянули.
Я медленно протянул руку. По телу пробежали мурашки, потом холодок, потом накатил страх. Я отступил на шаг. Юрт тоже протянул руку и тоже попятился. Потом вдруг резко поднял с обочины отбитое бутылочное донышко, размахнулся, бросил в ближайшее окно. И тут же побежал следом.
Я — за ним. Возле разбитого окна мы остановились, заглянули внутрь.
Опять чернота. За окном не было ровным счетом ничего.
— Мираж, — заметил я.
— Угу, — кивнул Юрт. — Как будто нас пускают в разные Тени, но только очень недалеко. Что ты об этом думаешь?
— Я гадаю, может, мы должны что-то найти в одном из этих мест?
Внезапно тьма за окном раздвинулась, появился стол и на нем свеча. Я потянулся сквозь разбитое стекло, и все тут же исчезло. Осталась одна тьма.
— Я так понимаю, это положительный ответ на твой вопрос, — сказал Юрт.
— Думаю, ты прав. Но не можем же мы искать неизвестно что в каждой встречной картинке.
— Мне кажется, кто-то пытается привлечь твое внимание, и как только ты поймешь и начнешь вглядываться, тебе покажут нужную.
Свет. За окном появился уставленный свечами стол.
— Ладно, — согласился я. — Если это то, что от меня требуется, я согласен. Здесь я еще должен что-нибудь искать?
Наступила тьма. Она выползала из-за угла и медленно подбиралась к нам. Свечи погасли, тьма лилась из окна. Здание напротив исчезло за плотной стеною тьмы.
— Я так понимаю, это означает «нет», — вскричал я и побежал по суживающемуся темному коридору к тропе.
Юрт бежал следом.
— А ты догадливый, — сказал я, пока мы, стоя на тропе, провожали глазами исчезающую улицу. — Как по-твоему, картинки просто выбрасывались случайно, пока мы не додумались войти в любую?
— Да.
— Зачем?
— Наверное, он свободнее распоряжается в этих картинках и легче может ответить на твои вопросы.
— Он — то есть Образ?
— Вероятно.
— Я войду в следующую же, которая откроется. Я готов сделать все, что от меня хотят, лишь бы быстрее отсюда выбраться.
— Вместе делаем, братец, и вместе выбираемся.
— Конечно, — отвечал я.
Мы пошли дальше. Ничего нового и интригующего по сторонам не появлялось. Дорога однообразно вилась то вправо, то влево, и я уже начал гадать, кого мы встретим следующим. Если я действительно на территории Образа и выполняю его волю, Логрус наверняка пошлет мне наперехват кого-нибудь из старых знакомых. Однако никто так и не возник. Мы миновали последний поворот, дальше дорога шла прямо, затем упиралась во что-то черное.
Ближе стало видно, что она уходит в большую черную гору. Я почувствовал что-то вроде клаустрофобии. Юрт тихо ругался на ходу. Однако не успели мы добраться до горы, как справа что-то блеснуло. Я повернулся и увидел спальню Рэндома и Виалы в Амбере. Я глядел на комнату с юга, видел диван и ночной столик, дальше стул, ковер, подушки перед камином и окно рядом с ним. В окно лился солнечный свет. Ни в постели, ни в комнате никого не было, поленья на решетке почти прогорели и слабо потрескивали.
— Что теперь? — спросил Юрт.
— Это оно, — отвечал я. — Так и должно было быть, понимаешь? Как только до меня дошло, что происходит, мне показали настоящее. Думаю, я должен действовать быстро — как только соображу...
Один из камней камина загорелся красным. Он на глазах наливался светом. Это никак не отблеск углей. Значит...
Я ринулся вперед. За спиной что-то кричал Юрт, но слова его как отрезало, едва я вошел в комнату. От кровати слабо веяло любимыми духами Виалы. Я чувствовал — это настоящий Амбер, а не какое-нибудь теневое отображение. Я быстро шагнул к камину.
Юрт ворвался следом.
— Выходи и дерись! — вопил он.
Я развернулся к нему, крикнул: «Заткнись!» — и поднес палец к губам.
Он подошел, ухватил меня за руку и хрипло зашептал:
— Борель опять пытается материализоваться! К тому времени, как ты выйдешь, он будет ждать!
Из гостиной донесся голос Виалы:
— Есть здесь кто?
Я вырвал руку, опустился на колени перед каминоми взялся за светящийся камень. Он казался вмазанным в кладку, но легко вынулся, едва я потянул.
— Как ты угадал, какой дергать? — прошептал Юрт.
— По свечению.
— Какому свечению?
Вместо ответа я запустил руку в образовавшуюся дыру, надеясь, что там не окажется колдовского капкана. Дыра была глубже, чем просто выемка от камня. Я нащупал что-то висящее на крючке или выступе — цепь, — ухватился и потянул. Юрт затаил дыхание.
Последний раз я видел его на Рэндоме в день похорон Каина. В моей ладони лежал Камень Правосудия. Я быстро перекинул через голову цепь и опустил камень на грудь. В то же мгновение дверь отворилась.
Я поднес палец к губам, взял Юрта за плечо и развернул к отсутствующей стене, за которой виднелась наша тропа. Он было запротестовал, но я с силой толкнул его вперед.
— Кто здесь? — спросила Виала.
Юрт в недоумении обернулся ко мне.
Объяснить жестами или шептать, что она слепая, было некогда. Я снова ткнул Юрта в спину, но он извернулся, выставил ногу и толкнул меня вперед. Я чертыхнулся и упал. Сзади Виала снова спросила: «Что?..» — и тут голос ее оборвался.
Я грохнулся на тропу, успев в падении выхватить кинжал, перекатился и вскочил на ноги. Передо мною стоял Борель.
Он улыбался. Оружие его было в ножнах.
— Здесь из земли руки не торчат, — заметил он, — так что теперь никакая случайность тебя не спасет.
— А жаль, — сказал я.
— Если только я сниму эту цацку с твоей шеи и верну ее в Логрус, мне позволят прожить новую жизнь вместо предшественника, предательски убитого твоим отцом, как ты сам говоришь..
Видение монарших покоев в Амбере померкло. Юрт стоял рядом с тропой, возле черты, недавно отделявшей ее от древнего королевства.
— Я знал, что не одолею его, — сказал он, почувствовав на себе мой взгляд, — а ты уже раз с ним справился.
Я пожал плечами.
Борель повернулся к Юрту:
— Ты предаешь Логрус и Двор Хаоса?
— Напротив, — отвечал Юрт. — Может быть, я спасаю их от серьезной ошибки.
— Какой ошибки?
— Скажи ему, Мерлин. Повтори, что говорил мне, когда мы карабкались из морозильника.
Борель вновь взглянул на меня.
— Эта история запутанная с самого начала, — сказал я. — Мне кажется, идет поединок между Силами — Логрусом и Образом. Амбер и Двор, возможно, вторичны. Понимаешь...
— Чушь! — перебил он, вытаскивая клинок. — Ты нарочно выдумываешь на ходу, чтоб оттянуть наш поединок.
Я переложил кинжал в левую руку, а правой вытащил Грейсвандир.
— Ну и черт с тобой! — вскричал я. — Подойди и возьми!
Тяжелая рука опустилась мне на плечо, придавила и одновременно крутанула так, что я волчком вылетел с тропы. Уголком глаза я видел, что Борель отступил на шаг.
— Ты похож на Эрика или на Корвина, — сказал мягкий знакомый голос, — хоть я тебя и не знаю. Но на тебе — Самоцвет, а значит, ты — слишком важная особа, чтобы рисковать жизнью в мелкой потасовке.
Я перестал катиться и повернул голову. Это был Бенедикт — Бенедикт, обе руки котороо были на месте.
— Я — Мерлин, сын Корвина, — сказал я. — А это — мастер фехтования из Двора Хаоса.
— Ты, похоже, на задании, Мерлин. Вот и ступай себе, — велел Бенедикт.
Острие клинка Бореля замерло в десяти дюймах от моего горла.
— Никуда ты не пойдешь, — заявил он, — тем более с этим камнем.
Клинок Бенедикта беззвучно покинул ножны и отбил оружие Бореля в сторону.
— Я сказал, ступай, Мерлин!
Я вскочил на ноги, отпрыгнул подальше от Бореля и осторожно обошел дуэлянтов.
— Если ты его убьешь, — сказал Юрт, — он со временем материализуется снова.
— Любопытно, — сказал Бенедикт, отбивая выпад и отступая на полшага. — И как скоро это время настанет?
— Через несколько часов.
— А сколько вам нужно, чтобы закончить то, чем вы там заняты?
Юрт взглянул на меня.
— Не знаю, — отвечал я.
Бенедикт парировал необычным легким движением, как-то странно шаркнул ногой вперед и атаковал. От рубашки Бореля отлетела пуговица.
— В таком случае я чуть-чуть затяну поединок, — сказал Бенедикт. — Удачи, малыш.
Он быстро отсалютовал. В это мгновение Борель перешел в нападение. Бенедикт применил итальянскую шестую, так что оба клинка отошли вбок, шагнул вперед и левой рукой ущипнул противника за нос. Потом оттолкнул его от себя, отпрыгнул на шаг и улыбнулся.
— Сколько вы обычно берете за урок? — долетел нам в спину его голос.
— Интересно, много времени надо Силе, чтобы материализовать призрака? — сказал Юрт, пока мы трусили к скальной громаде, в которую ныряла дорога.
— Несколько часов на одного только Бореля, — сказал я. — Если я не ошибаюсь и Логрусу действительно позарез нужен Камень, он бы, коли мог, прислал целую армию призраков. Теперь я убежден, что обеим Силам очень трудно сюда проникнуть. Подозреваю, что они просачиваются в виде слабых ручейков энергии. Будь это иначе, мне бы так далеко не забраться.
Юрт протянул было руку потрогать Камень, передумал и отдернул.
— Похоже, ты теперь на стороне Образа.
— Сдается мне, ты тоже. Если, конечно, ты не намерен в последнюю секунду всадить мне нож в спину.
Он хихикнул и тут же добавил:
— Не смешно. Мне придется быть с тобой заодно. Теперь я вижу, что Логрус создал меня орудием и выбросил бы на свалку, как только я отработал бы свое. Думаю, если бы не твое переливание, я бы давно растаял. Поэтому, хочешь не хочешь, я с тобой, и твоей спине ничего не грозит.
Мы бежали по прямой тропе и уже видели ее конец. Юрт некоторое время молчал, потом спросил:
— А что в ней такого, в этой твоей побрякушке? Зачем она Логрусу?
— Это — Камень Правосудия. Говорят, он старше самого Образа и послужил инструментом его создания.
— Как по-твоему, почему он так легко отыскался, можно сказать, сам пошел тебе в руки?
— Понятия не имею, — отвечал я. — Если чего надумаешь, скажи мне, я охотно выслушаю.
Вскоре мы оказались у места, где тропа уходила в полную тьму. Мы остановились и попытались хоть что-нибудь разглядеть.
— Никакой таблички, — сказал я, осматривая скалу по сторонам и сверху от входа.
Юрт взглянул удивленно:
— Знаешь, Мерлин, у тебя всегда было извращенное чувство юмора. Ну кто вешает таблички в таких местах?
— Кто-нибудь с извращенным чувством юмора, — отвечал я. — Не один же я такой.
— Ладно, чего стоять, пошли, — сказал Юрт, вновь поворачиваясь к пещере.
Над темным провалом зажглась красная табличка «Выход». Юрт с минуту смотрел на нее, потом медленно покачал головой. Мы вошли.
Коридор вилял, и это меня немного удивляло. Пока все, что мы встречали в этой стране, было явно искусственным, и я ожидал увидеть штольню с гладкими стенами, а в ней — прямой, как по линейке прочерченный путь. Однако в действительности это больше походило на природную пещеру — сталактиты, сталагмиты, колонны и озерца.
Камень бросал зловещие отблески на все, что я останавливался рассмотреть.
— А ты умеешь им пользоваться? — спросил Юрт.
Я вспомнил отцовский рассказ.
— Думаю, сумею, когда время придет, — проговорил я, поднимая Камень к глазам. Секунду я смотрел на него, потом отпустил цепочку. Сейчас меня больше занимал не Самоцвет, а дорога.
Я вертел головою по сторонам, пока мы шли из сырого грота в просторный, словно собор, каменный зал, по узким переходам, вдоль высохших водопадов. Что-то это напоминало, только я не мог сообразить что.
— Ничего не кажется знакомым?
— Мне — нет, — отозвался Юрт.
Мы пошли дальше и миновали естественную нишу с тремя человеческими скелетами. Я поделился своими соображениями: впервые с начала путешествия появились, если можно так выразиться, настоящие признаки жизни.
Юрт медленно кивнул.
— Начинаю сомневаться, между Тенями ли мы идем, — сказал он, — или уже вошли в Тень — возможно, сразу за устьем пещеры.
— Можно призвать Логрус и проверить, — сказал я (Фракир тут же дернулась на запястье), — но, учитывая определенную метафизичность ситуации, лучше все-таки воздержаться.
— Я сужу по цветам минералов на стенах, — продолжал Юрт. — Там, позади, все тяготело к монохромности. На декорации мне, собственно, плевать. Но если мы вышли в Тень, это уже своего рода победа.
Я указал на землю.
— Пока тут светится эта тропа, мы по-прежнему под колпаком.
— А что, если просто с нее сойти? — Юрт сделал шаг вправо.
Сталактит задрожал и рухнул на землю меньше чем в футе от Юрта. Тот мигом очутился рядом со мной.
— Конечно, было бы ужасно жалко не выяснить, куда же мы все-таки шли.
— Приключения — они такие. Невежливо пропускать самое интересное.
Мы почесали дальше. Ничего аллегорического по сторонам не происходило. Наши голоса и звуки шагов отдавались от стен. Где-то в гротах капала вода. Минералы поблескивали. Тропа шла под уклон.
Сколько мы шагали, не скажу. Через какое-то время каменные гроты начали повторяться — словно нас вновь и вновь телепортировали в одни и те же пещеры и коридоры. Это несколько притупило во мне ощущение времени. Однообразие убаюкивает и...
Внезапно туннель расширился и повернул влево. Хоть какая-то перемена. Справа открылся боковой ход. Юрт заглянул туда и быстро прошел мимо.
— Там может таиться любая мерзость, — сказал он.
— Верно, — кивнул я, — но бояться, по-моему, не стоит.
— Почему же?
— Кажется, я начинаю понимать.
— Может, и мне объяснишь?
— Слишком долго. Погоди, скоро все выяснится. Мы миновали еще одно боковое ответвление — похожее, но не такое же. Разумеется.
Я прибавил шагу, торопясь удостовериться. Еще ответвление. Я побежал...
Еще...
Юрт бежал рядом, по коридорам раскатывалось эхо. Вперед. Уже скоро.
Опять поворот.
И здесь я остановился. Коридор вел дальше, тропа — нет. Она сворачивала влево и упиралась в большую, окованную железом дверь. Я пошарил справа от косяка, где должен быть крюк, нащупал его, снял ключ. Вставил в скважину, повернул, вынул, повесил на место.
— Мне тут не нравится, начальник, — заметила Фракир.
— Знаю. — Похоже, ты понимаешь, что делаешь, — сказал Юрт.
— Ага, — промолвил я и добавил: — До определенной степени, — поняв, что эта дверь открывается наружу, а не вовнутрь.
Я ухватился за большую дверную скобу слева и потянул.
— Может, все-таки объяснишь, куда мы пришли? — спросил Юрт.
Я шагнул назад. Тяжелая дверь скрипнула и повернулась.
— Это поразительно похоже на пещеры в Колвире под Дворцом Амбера.
— Класс, — отвечал он. — А что за дверью?
— Очень похоже на вход в зал, где в Амбере помещается Образ.
— Еще лучше! Я, надо думать, обернусь струйкой дыма, если ступлю туда ногой.
— Ну, это вряд ли, — заметил я. — Прежде чем пройти Образ, я позвал Сухая, чтобы он на него взглянул. Никаких неприятных последствий он не испытал.
— Наша мать прошла Образ.
— Верно. Если честно, я думаю, всякий истинный уроженец Двора Хаоса в состоянии пройти Образ, и то же с моими амберскими родственниками в отношении Логруса. Считается, что где-то в туманной глуби веков у нас были общие предки.
— Ладно, пойду с тобой. Там ведь можно повернуться и не наступить на эту штуковину, так?
— Да.
Я распахнул дверь до конца, подпер ее плечом и заглянул внутрь. Светящаяся тропа обрывалась в нескольких дюймах за порогом.
Я чертыхнулся и отпустил дверь.
— Что?.. — спросил Юрт, пытаясь заглянуть мне через плечо.
— Не то, что я ждал. — Я посторонился и дал ему посмотреть.
Несколько секунд он глядел, потом произнес:
— Ничего не понимаю.
— Я тоже, — сказал я, — но собираюсь разобраться.
Я вошел в комнату, Юрт за мной. Это был не тот Образ, который я знал. Вернее, и тот, и не тот. Очертаниями он в общем повторял истинный узор, но линии кое-где стерлись, исчезли, сдвинулись — а может, никогда и не были нанесены правильно. Обычно темное пространство между линиями лучилось голубоватой белизной, сами линии были черными — словно жизненная суть ушла из диаграммы и пропитала фон. По освещенным участкам пробегала мелкая рябь.
Но главное — другое: посреди амберского Образа никогда не было огненного кольца вкруг мертвой, бесчувственной или заколдованной девушки.
А девушка, разумеется, могла быть только Корал. Я сразу это понял, хотя лишь через несколько минут разглядел ее лицо за пляшущими огненными языками.
Пока я смотрел, тяжелая дверь захлопнулась. Юрт долго стоял неподвижно, затем произнес:
— Этот твой Камень явно в работе. Видел бы ты свое лицо в его свете.
За бело-голубым сиянием Образа и дрожанием огненного кольца я и не заметил, что Камень тоже добавляет свою толику иллюминации.
Я сделал шаг вперед, и меня обдало холодом, как от пробужденного Козыря. Видимо, это один из Сломанных Образов, о которых говорила Ясра, — узоров, на которых прошли посвящение она и Джулия. Значит, я в одной из первичных Теней, где-то поблизости от Амбера. Мысли понеслись галопом.
Совсем недавно я заподозрил, что Образ обладает разумом. Очень вероятно, что разумен и Логрус — одно подтверждает другое. Впервые эта мысль пришла мне в голову, когда Корал прошла Образ и попросила его перенести ее, куда следует. Он исполнил приказание, и вот где она оказалась. Без сознания — видимо, поэтому-то я не мог связаться с ней по Козырю. Когда она исчезла, я обратился к Образу, и тот, словно в насмешку, перенес меня из одного конца зала в другой — видимо, хотел доказать мне, что все понимает.
А ведь он не просто разумен, решил я, заглянув в Самоцвет. Он очень и очень умен. В камне возникали картинки, они говорил, что я должен сделать. Так вот, в обычных обстоятельствах я бы этого делать не стал. Выйдя из странного царства, сквозь которое вела тропа, я бы вытащил Козырь и попросил кого-нибудь меня отсюда забрать — или даже призвал бы Знак Логруса, и пока бы они с Образом разбирались, благополучно улизнул через Тень. Однако посреди Сломанного Образа в огненном кольце спала Корал... Настоящий Образ знал, что я ее не брошу. Видимо, он понял что-то, когда она по нему шла, выстроил план и придумал, как меня подловить.
Он хотел, чтобы я восстановил это его подобие, починил вот этот Сломанный Образ — прошел бы по нему, неся с собой Камень Правосудия. Так Оберон вернул целостность оригиналу. Правда, ценою собственной жизни...
С другой стороны, король имел дело с Про-Образом, а это — лишь одно из отображений. И потом, мой отец начертил собственный эрзац-Образ с чистого листа и выжил.
Но почему я? Потому что мой отец сумел создать новый Образ? Существенно ли, что я несу в себе отображение не только Образа, но и Логруса? Или просто я оказался под рукой и меня удалось принудить? Все вместе? Что-то совсем другое?
— Что скажешь? — крикнул я. — Можешь ты мне ответить?
Живот пронзила резкая боль, голова пошла кругом — комната завертелась, расплылась перед глазами, остановилась. Я смотрел на Юрта через узор, за спиной у него была дверь.
— Как ты это сделал? — завопил он.
— Это не я.
— Ох...
Юрт бочком двинулся вправо, пока не коснулся рукой стены. Держась за нее, он пошел по периферии Образа, словно боясь сделать лишний шаг в сторону черных линий или отвести от них глаза.
С этой стороны я чуть яснее видел Корал за яростно пляшущими языками. Забавно. Нас ничто особо не связывало. Между нами не было влюбленности, ни даже такой уж бешеной дружбы. Мы познакомились только третьего дня, долго гуляли — по замку, вокруг него и под ним, посидели вместе за столом, выпили и посмеялись. Может, познакомься мы ближе, выяснилось бы, что мы друг друга терпеть не можем. И все-таки мне с ней было хорошо и хотелось получше ее узнать. И еще я чувствовал определенную вину за то, что с ней сталось — как-никак, это и мой недосмотр. Иными словами, Образ держал меня за горло: хочешь освободить ее, изволь починить узор.
Пламя кивнуло в мою сторону.
— Подлая уловка, — сказал я вслух.
Пламя снова кивнуло.
Я продолжал разглядывать Сломанный Образ. Почти все, что я знал об этом явлении, было почерпнуто из разговора с Ясрой. Но она говорила, что посвященные Сломанного Образа идут в промежутках между линиями, а картинка в Камне Правосудия понуждала меня идти по линии, как если бы я проходил сам Образ. Это разумно, если вспомнить отцовский рассказ. Так я проложу верный маршрут через разрушенные участки. Мне ведь не нужно это дурацкое недо-посвящение.
Юрт обошел дальний край Образа, повернулся и двинулся ко мне. Когда он проходил мимо разрыва во внешнем контуре, оттуда по полу начал распространяться свет. Подобрался к его ноге. Юрта перекосило. Он страшно закричал и принялся оседать.
— Прекрати! — заорал я. — Или ищи себе другого ремонтника! Ну-ка верни ему нормальный облик и больше не трожь, или я пальцем не шевельну! Я серьезно.
Съежившиеся ноги Юрта вновь распрямились. Охватившее тело голубоватое свечение погасло, свет немного отхлынул. Выражение муки сошло его с лица.
— Знаю, что он — призрак Логруса, — сказал я, — и сделан по подобию самого малоприятного из моих родственников, но ты, скотина, эти штучки брось, а то я по тебе не пойду! Можешь подавиться Корал и оставайся сломанным!
Свет вполз обратно через разрыв, и все стало таким, каким было минуту назад.
— Пообещай! — велел я.
Пламенный протуберанец взметнулся от Сломанного Образа к потолку и снова опал.
— Я так понимаю, это означает «да».
Пламя кивнуло.
— Спасибо, — прошептал Юрт.
