Глава 3
Колечко света, которое я сперва принял за солнечный зайчик, перебралось с пола поближе к моей кофейной чашке. Мандор и Ясра не подавали виду, что заметили, поэтому я тоже промолчал.
Я шарил в поисках Корал и не находил ничего. Ясра и Мандор присоединились ко мне. Я напрягся.
Что-то есть?
Что-то...
Помнится, я гадал, чем руководствуется Виала, когда пользуется Козырями. Уж всяко не привычными нам зрительными ориентирами. Возможно, у нее ориентир — что-то вроде того, что я почувствовал сейчас.
Что-то.
Я ощущал присутствие Корал. Ее изображение на карте не оживало. Сама карта стала заметно прохладнее на ощупь, однако то не был обычный холодок козырной связи. Я поднатужился. Мандор и Ясра тоже старались изо всех сил.
Изображение Корал на карте померкло, но на смену ему никто не явился. Тем не менее, вглядываясь, я ощущал ее присутствие. Более всего это походило на попытку вступить в общение со спящим.
— Трудно сказать, то ли она просто в каком-то малодоступном месте, — начал Мандор, — то ли...
— Думаю, она заколдована, — объявила Ясра.
— Это объясняет некоторые странности, — кивнул Мандор.
— Но только некоторые, — произнес совсем близко знакомый негромкий голос. — Папа, ее удерживают ужасающие Силы. Я никогда ничего подобного не видел.
— Колесо-Призрак говорит правду, — сказал Мандор. — Я начинаю это чувствовать.
— Да, — подтвердила Ясра, — что-то...
Тут пелена расступилась, и я увидел Корал — она без движения и, по всей видимости, без чувств лежала в темноте, в огненном кольце, озаренная лишь его багровыми отблесками. Она не могла бы призвать меня, даже если бы захотела...
— Призрак, ты можешь перенести меня к ней? — спросил я.
Он не успел ответить, как Корал исчезла, и на меня дохнуло холодом. Прошло несколько секунд, прежде чем я осознал, что тянет из заиндевевшей карты.
— Думаю, нет, не испытываю желания и не вижу необходимости, — отвечал он. — Сила, которая ее удерживает, осознала твой интерес и сейчас тянется к тебе. Ты можешь как-то отсоединить Козырь?
Я провел ладонью по картинке — обычно этого оказывается довольно. Никакого результата. Сквозняк вроде бы даже усилился. Я провел еще раз, сопроводив жест мысленным приказанием, и почувствовал, что неведомая Сила фокусируется на мне.
Знак Логруса упал на карту, меня отбросило назад, ударило плечом об угол двери. Мандор завалился было на правый бок, но удержался за стол. Логрусским зрением я успел заметить, как из выпавшей из руки карты рвутся яростные линии света.
— Помогло? — крикнул я.
— Связь прервана, — отвечал Призрак.
— Спасибо, Мандор.
— Однако Сила, которая тянулась к тебе через карту, знает теперь, где тебя искать, — сказал Призрак.
— Почему ты так уверен?
— Это заключение, основанное на факте, что она по-прежнему к тебе тянется. Правда, теперь она движется не напрямик, а через пространство. Она доберется сюда через целых четверть минуты.
— Сюда? — сказала Ясра. — Ты не мог бы выразиться определеннее? Ей нужен только Мерлин, или все мы?
— Затрудняюсь ответить. Она сфокусирована на Мерлине, а что будет с вами, понятия не имею.
Пока они говорили, я нагнулся и подобрал карту.
— Ты можешь нас защитить? — спросила Ясра.
— Я уже начал перебрасывать Мерлина далеко отсюда. Вас тоже?
Подняв глаза, я увидел, что все в комнате истончается, становится прозрачным, словно отлитым из цветного стекла.
— Уж пожалуйста, — попросила витражная Ясра.
— Да, — прошелестел мой тающий брат.
Сквозь огненный обруч — и в темноту...
Я наткнулся на стену, ощупью двинулся вдоль нее. Впереди брезжил слабый свет, мерцали яркие точки...
— Призрак?
Нет ответа.
— Я не в восторге, когда разговор прерывается подобным образом, — закончил я.
Я шел, пока не оказался у выхода из пещеры. Передо мной было ночное небо. Я шагнул вперед и очутился на пронизывающем ветру. Дрожа, отступил назад.
Я не имел ни малейшего представления, где очутился. Впрочем, какая разница, главное, можно передохнуть. Я напряг логрусское зрение и не сразу нашел теплое одеяло. Завернулся в него, сел. Снова вгляделся. Уже быстрее нашел дрова, совсем скоро их подпалил. Теперь бы еще чашечку кофе... Интересно...
А почему бы нет? Я снова стал искать глазами, и тут в поле зрения вкатилось яркое колечко.
— Папа! Перестань! — произнес обиженный голос. — Мне стоило большого труда упрятать тебя в этот безвестный уголок Тени. А ты только привлекаешь к себе внимание.
— Ну тебя! — сказал я. — Мне всего лишь захотелось кофе.
— Я сделаю. Просто не прибегай некоторое время к собственным силам.
— А разве твои действия не будут так же заметны?
— А я окольным путем. Вот!
На полу справа от меня появилась темная керамическая кружка. От нее шел пар.
— Спасибо, — сказал я, беря кружку и вдыхая запах. — Что ты сделал с Мандором и Ясрой?
— Отправил в разные стороны вместе с кучей мечущихся туда-сюда фальшивых образов. Все, что от тебя требуется, — на время затаиться. Пусть немного ослабит бдительность.
— Кто ослабит?
— Сила, которая завладела Корал. Нельзя, чтоб она нас отыскала.
— Почему? Помнится, ты спрашивал, уж не бог ли ты... Чего же тебе бояться?
— Есть чего. Похоже, она сильнее меня. С другой стороны, я вроде бы проворнее.
— И то хорошо.
— Постарайся выспаться. Утром я сообщу, по-прежнему ли она тебя ищет.
— Если я сам раньше не узнаю.
— Не проявляй себя, разве что от этого будет зависеть твоя жизнь.
— Я не о том. Что, если она сама меня отыщет?
— Действуй по обстоятельствам.
— Почему мне кажется, что ты темнишь?
— Полагаю, это твоя природная подозрительность, папа. Она у тебя в крови. Мне пора.
— Куда? — спросил я.
— Проверить, как остальные. Выполнить несколько поручений. Позаботиться о саморазвитии. Взглянуть на свои опыты. Все такое... Пока.
— Как насчет Корал?
Однако светлое кольцо передо мной уже потускнело и исчезло. Вот это называется оборвать разговор. Призрак все больше становится таким же, как все мы — хитрым и скрытным.
Я отхлебнул кофе — вполне сносный, хотя и похуже, чем у Мандора. Интересно, где теперь Мандор и Ясра? Я решил не предпринимать попыток с ними связаться. А вот оградить себя от колдовского вторжения стоило бы.
С помощью Знака Логруса я поставил заслон у входа в пещеру. Потом отпустил Знак и отпил еще глоток кофе. Нет, на ногах он меня не удержит, слишком сильно нервное потрясение, усталость от всех моих недавних приключений словно навалилась на плечи. После третьего глотка я почувствовал, что еле держу кружку. Еще глоток, и я заметил, что всякий раз, когда я моргаю, закрывать глаза намного легче, чем открывать.
Я поставил кружку, плотнее закутался в одеяло и поудобнее устроился на каменном полу — благо хрустальная пещера приучил меня спать на жестком. Костер отбрасывал дрожащие тени, и сквозь закрытые веки мне чудились призрачные армии. Дрова потрескивали, а казалось — сталь бряцает о сталь. Пахло смолой.
Я отрубился. Из всех жизненных наслаждений сон — единственное, которое не утомляет и не приедается. Море грез плескалось во мне, и я отплыл. Куда и надолго ли — не знаю.
Не могу сказать, что меня разбудило. Просто я был где-то в другом месте и внезапно очнулся в пещере. Я немного откатился во сне, ноги замерзли, и я чувствовал: рядом кто-то есть Я не открывал глаз и дышал ровно, как спящий. Может, это Призрак решил меня навестить. А может, кто-то проверяет мой заслон.
Я чуть-чуть приоткрыл веки, глянул из-под ресниц. У входа в пещеру стоял кто-то маленький, горбатый, отблески пламени озаряли на удивление знакомое лицо. В его чертах было что-то от меня, что-то от моего отца.
— Мерлин, — произнес незнакомец мягко. — Проснись. Тебя ждут новые края и новые свершения.
Я открыл глаза. Он безусловно подходил под описание.
Фракир дернулась, я погладил ее, успокаивая.
— Дворкин?
Незнакомец хихикнул:
— Ты сказал.
Старик заходил перед устьем пещеры, то и дело останавливаясь, чтоб протянуть мне руку через заслон, но так ни разу и не решился.
— В чем дело? — спросил я. — Зачем ты здесь?
— Пришел вернуть тебя в странствие, которое ты прервал.
— Что за странствие?
— В поисках заблудившейся дамы, которая вчера прошла Образ.
— Корал? Ты знаешь, где она?
Дворкин поднял руку, опустил, скрипнул зубами.
— Корал? Это ее имя? Впусти меня, поговорим.
— Мы и так прекрасно беседуем.
— У тебя нет никакого уважения к предкам?
— Почему же, есть. А еще у меня есть брат-оборотень, который, стоит зазеваться, охотно оторвет мне башку и украсит ею свое логово. — Я сел и потер глаза, одновременно пытаясь собраться с мыслями. — Так где Корал?
— Идем, покажу.
Он двинулся ко мне. Его рука миновала заслон и тут же вспыхнула. Он, похоже, не заметил. Темные звезды его глаз притягивали. Повинуясь их велению, я встал и двинулся к выходу. Рука начала размягчаться. Горящее мясо плавилось, как воск, капало на землю. Под ним не было костей, только странный геометрический рисунок, словно кто-то сделал объемный набросок руки, а потом наскоро обтянул его грубым подобием плоти.
— Держись за меня.
Я против воли протянул руку к пальцеподобным кривым спиралям костяшек. Меня тянула неудержимая сила, и я беспомощно гадал — что будет, если коснуться этой жуткой ладони?
Чтобы не испытывать судьбу, я призвал Знак Логруса и послал его пожать руку вместо себя.
Возможно, это было не лучшее решение.
Меня ослепило. Когда зрение вернулось, оказалось, что Дворкин исчез Я проверил заслон — держит. Простеньким заклинанием я раздул костер, заметил, что кружка по-прежнему полна: тем же заклинанием, только сокращенным, разогрел кофе. Потом снова закутался в одеяло, сел поудобнее и начал пить. Сколько я ни ломал голову, объяснений происходящему не подыскивалось.
Я знал, что никто уже много лет не видел полубезумного демиурга, хотя, по словам отца, когда Оберон починил Образ, рассудок Дворкина должен был в значительной мере восстановиться. Трудно представить, чтобы Юрт в попытке меня прикончить выбрал именно это обличье. Если на то пошло, Юрт вряд ли вообще знает, как выглядел Дворкин. Я уже раздумывал, не вызвать ли Колесо-Призрак — мнение нечеловека может оказаться полезным. Однако, прежде чем я что-нибудь решил, звезды у входа в пещеру заслонила новая фигура — много выше Дворкина, можно даже сказать — героических пропорций.
Новоприбывший шагнул вперед, и отсвет костра упал на его лицо.
Я расплескал кофе. Нам не доводилось встречаться, но я сразу узнал его по многочисленным портретам из замка Амбера.
— Я считал, что Оберон погиб, восстанавливая Образ...
— Ты при этом присутствовал? — спросил он.
— Нет, — отвечал я, — но ты явился сразу за чудноватым призраком Дворкина и потому должен извинить мою недоверчивость.
— А, то был поддельный Дворкин. Я — настоящий.
— Так кто ж это был?
— Астральное отображение одного глупого шутника — чародея Джолоса из четвертого круга Теней.
— Откуда мне знать, — сказал я, — что передо мной не отображение какого-нибудь Джаласа из пятого круга?
— Могу перечислить всю генеалогию царствующего дома Амбера.
— Как и любой грамотный человек оттуда.
— Я включу и незаконорожденных.
— Кстати, сколько их?
— Тех, о ком мне известно — сорок семь.
— Ничего себе! Как тебе удалось?
— Разные временные потоки, — отвечал он с улыбкой.
— Если ты выжил, восстанавливая Образ, то почему не вернулся в Амбер? Почему позволил Рэндому занять трон и наломать столько дров?
Он рассмеялся:
— Но я не выжил. Перед тобой — призрак, явившийся призвать живого защитника Амбера против растущей мощи Логруса.
— Превосходно, верю, ты именно тот, за кого себя выдаешь. Однако ты все равно ошибся адресом. Я — посвященный Логруса и сын Хаоса.
— Но ты также посвященный Образа и сын Амбера, — отвечал он.
— Верно. Тем больше у меня поводов не выбирать ничью сторону в этом бо..
— Каждому раньше или позже приходится выбирать, — молвил он. — И для тебя это время наступило. На чьей ты стороне?
— Даже допуская, что ты — это ты, я все равно не чувствую себя обязанным делать выбор, — сказал я. — А во Дворе Хаоса есть легенда, что сам Дворкин был посвященным Логруса. Если так, я всего лишь следую примеру почтенного предка.
— Но он отрекся от Хаоса, когда основал Амбер.
Я пожал плечами:
— Хорошо, что я ничего не основал. Если я должен что-нибудь сделать, объясни, докажи, зачем это надо. Я, может быть, и соглашусь.
Он протянул руку:
— Идем со мной, я поставлю тебя пред новым Образом, который ты должен пройти в состязаниях между Силами.
— Я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь, но уверен, что настоящего Оберона не остановил бы такой простенький заслон. Подойди, пожми мне руку, и я охотно отправлюсь взглянуть, что там у тебя.
Он выпрямился и стал еще огромнее.
— Испытываешь меня?
— Да.
— Человеком я сделал бы это без труда, но не знаю, можно ли положиться на эту дрянную эктоплазменую субстанцию. Предпочту не рисковать.
— В таком случае я тоже с благодарностью отклоню ваше предложение.
— Внук, — произнес он спокойно, и в глазах его вспыхнули красные огоньки. — Ко мне, даже к мертвому, не смеет так обращаться мое порождение. Ныне иду я к тебе не с дружеским словом, коли ты его отвергаешь, и путь твой будет проложен пламенем.
Он двинулся на меня, я отступил на шаг.
— Ну зачем же все принимать так близко к сердцу...
Он ударил по моей защите. Я заслонился ладонью, как от фотовспышки. Щурясь сквозь пальцы, я наблюдал, как с Обероном происходит примерно то же, что раньше с Дворкином. Он частично просвечивал, частично плавился. Внешняя оболочка стекала, под ней проступали извивы и протоки, параболы и перемычки — схематический чертеж, вписанный в абрис высокого мускулистого мужчины. Впрочем, в отличие от Дворкина, он не исчез, а лишь замедлился, миновав мой заслон. Не знаю, что это было, но это было жутко. Продолжая отступать, я поднял руки и снова воззвал к Логрусу.
Знак Логруса возник между нами. Абстрактная версия Оберона надвигалась, призрачные руки уперлись в извивающиеся щупальца Хаоса.
Я не управлял отростками Логруса в схватке с призраком — мне было слишком страшно. Я скорее швырнул Знак в подобие короля, пригнулся, проскочил мимо них обоих и покатился, цепляясь руками и ногами за склон. Ударился о валун, задержался и успел втянуть голову в плечи, когда пещера рванула, словно пораженный снарядом склад боеприпасов.
С минуту я лежал зажмурясь. Меня била дрожь. Сейчас он явится по мою душу, если, конечно, мне не удалось вполне затаиться и прикинуться булыжником.
Тишина. Открыв глаза, я увидел, что свет погас, а пещера стоит как стояла. Я медленно поднялся, еще медленнее приблизился к устью. Знак Логруса куда-то подевался, и мне что-то не хотелось его возвращать. Я заглянул в пещеру. Никаких признаков стычки, если не считать сожженной защиты.
Я вошел. Одеяло лежало на месте. Потрогал стену — холодная. Видимо, взрыв произошел на другом уровне реальности. Костерок еле тлел. Я раздул пламя и не увидел ничего нового — разве что кофейная кружка раскололась.
Я продолжал держаться за стену. Потом привалился к ней боком. Внезапно меня разобрал смех. Почему — не знаю. Слишком многое навалилось на меня после тридцатого апреля. Если бы я не рассеялся, то, наверное, взвыл и принялся колотить себя в грудь.
Я думал, что знаю всех участников этой запутанной игры. Люк и Ясра вроде бы оказались на моей стороне, вместе с Мандором. Безумный брат Юрт жаждет меня убить, теперь он объединился с моей бывшей возлюбленной Джулией, которая тоже настроена кровожадно. Еще есть ти'ига — сверхзаботливая демоница, вселившаяся в тело Найды, сестры Корал, — ее я оставил в Амбере, погруженную в колдовской сон. Есть профессиональный наемник Далт, который, кстати, приходится мне дядей, — он с неведомой целью умыкнул Люка, предварительно накормив его грязью на глазах у двух армий в Арденах. Далт точит зубы на Амбер, но способен лишь на мелкие партизанские вылазки. Есть Колесо-Призрак, мой кибернетический Козырь и механический полубожок, который из буйного маньяка превратился в рассудительного параноика, — не знаю, куда это его заведет, но, по крайней мере, он демонстрирует и некое сыновнее почтение вкупе с нынешней трусостью.
Вот вроде и все.
Однако последние события подразумевают, что в игру включилось что-то еще и это «что-то» пытается увлечь меня в третьем направлении. Призрак утверждает, что это «что-то» — могучее. У меня не было ни малейших догадок касательно его природы. И ни малейшего желания ему доверять. Неловкие отношения.
— Эй, малыш! — раздался знакомый голос ниже по склону. — Тебя поди разыщи! Ты на месте не засиживаешься.
По склону поднималась одинокая фигура. Крепкий мужчина. Черт лица в темноте не разобрать.
Я отступил на шаг и начал заклинание, которое восстановило бы заслон.
— Эй, не убегай! Мне надо с тобой поговорить!
Защита встала на место, я вытащил клинок и повернулся боком ко входу, пряча оружие за правой ногой. Велел Фракир незаметно свеситься с моей левой руки.
Второй посетитель оказался сильнее первого, раз сумел разметать мой заслон. Если третий окажется сильнее второго, мне потребуются все средства защиты.
— Кто ты? — крикнул я. — И чего тебе надо?
— Проклятье! — отозвался он. — Да никто особенно. Просто твой папаша. Мне нужна помощь и не хочется обращаться к чужим.
Он вышел на свет. Должен признать, это и впрямь был вылитый принц Корвин из Амбера, мой отец — черный плащ, сапоги и штаны, серая рубаха, серебряные запонки, пряжка, даже серебряная роза на месте — и улыбался он так же язвительно, как и настоящий Корвин, когда давным-давно рассказывал мне свою историю.
У меня заныло под ложечкой. Я так хотел познакомиться с ним ближе, но он исчез, и мне больше не удалось его разыскать. И теперь это призрачное чучело принимает облик моего отца, чтобы я размяк. Меня разобрала злость. До чего же подлая уловка!
— Первым был самозваный Дворкин, — сказал я. — Вторым — Оберон. Спускаемся по родословному древу, а?
Он сощурился и недоуменно склонил голову набок. Еще один правдоподобный штрих.
— Не понимаю, о чем ты, Мерлин. Я...
Призрак коснулся заслона и вздрогнул, словно наткнувшись на оголенный провод.
— Тысяча чертей! — вскричал он. — Ты, что ли, совсем никому не доверяешь?
— Семейная традиция, — отвечал я, — подкрепленная недавним опытом.
Впрочем, меня несколько смутило отсутствие пиротехнических эффектов. Когда он начнет превращаться в трехмерный чертеж?
С новым проклятием призрак перебросил плащ через левую руку, правая метнулась к превосходной копии отцовских ножен. Украшенный серебряной насечкой клинок со свистом описал дугу и ударил в самое средоточие заслона. Искры брызнули на фут, лезвие зашипело, словно его раскалили и окунули в воду. Инкрустакия на клинке вспыхнула, снова взметнулись искры — в этот раз на высоту человеческого роста, — и я почувствовал, что моему заслону пришел конец.
Призрак вступил в пещеру, я развернулся и взмахнул мечом. Однако клинок, очень похожий на Грейсвандир, вновь описал круг, отбил мой выпад и нацелился мне в грудь. Я занял четвертую позицию, однако его клинок ушел вниз, продолжая мне угрожать. Я перешел в шестую, но поразил лишь воздух, купившись на ложный выпад. Клинок надвигался снизу. Я снова парировал. Противник отклонился вправо, выбросил мне в лицо растопыренную левую ладонь, опустил острие и, словно фокусник, перехватил эфес.
Слишком поздно я заметил, как взметнулась правая рука. Левая коснулась моего затылка. Рукоять Грейсвандира двигалась прямо мне в челюсть.
— Так ты и вправду... — начал я, но договорить не успел.
Последним, что я видел, была серебряная роза.
Такова жизнь: доверяй — и тебя обманут, не доверяй — обманешься сам. Решения у моральных парадоксов не существует, а для меня к тому же было слишком поздно. Теперь мне не выйти из игры.
Я очнулся в полной темноте, встревоженный и сбитый с толку. Как всегда в таких случаях, я оставался лежать неподвижно и дышал ровно, будто еще сплю. И вслушивался.
Ни звука.
Я чуть-чуть приоткрыл глаза.
Маловразумительное зрелище.
Я снова зажмурился. Может быть, удастся уловить колебания поверхности, на которой я лежу ничком?
Не колеблется.
Я полностью открыл глаза и с трудом поборол желание тут же опять закрыть. Приподнялся на локтях, потом подобрал под себя колени. Повернул голову. Ничего чуднее я не видел с тех пор, как пьянствовал с Люком и Чеширским Котом.
Все вокруг было совершенно лишено красок, только черное, белое и серое. Как фотографический негатив. Зияющая черная дыра — надо полагать, солнце — висела невысоко над горизонтом по правую руку от меня. По темно-серому небу лениво проплывали чернильно-черные облака. Я сам превратился в негра, зато камни подо мной и вокруг лучились ослепительной белизной.
Я медленно встал, огляделся. Да. Земля сверкает, небо темно, я — серая тень между ними. Прямо скажу, приятного мало.
Воздух был сухой, морозный. Я стоял у подножия кипенно-белых гор, наводящих на мысли об Антарктиде. Они уходили влево. Справа, в направлении восходящего — если моя догадка верна — солнца тянулась черная равнина. Пустыня? Мне пришлось заслониться ладонью от ее пронзительного... чего? Антисвета?
«Черт!» — попытался сказать я и обнаружил сразу два обстоятельства.
Во-первых, мое восклицание осталось беззвучным. Во-вторых, челюсть чертовски болела — там, куда ударил отец или его подобие.
Я повторил свое беззвучное соображение и вытащил колоду. Если тебя забросило куда-то не туда, лучше не строить пустых догадок. Я сдал Козырь Колеса-Призрака, сосредоточился.
Никакого отклика. Но, может быть, Призрак, который и велел мне затаиться, попросту не хочет отвечать на зов. Я перетасовал колоду. Остановился на Флоре. Она всегда охотно выручала меня в трудную минуту. Я вгляделся в ее милое лицо, сосредоточился...
Ни один золотистый локон не шелохнулся. Температура не снизилась и на градус. Карта оставалась картой.
Я удвоил усилия и даже подкрепил их заклинанием. Дохлый номер.
Тогда Мандор. Несколько минут я убил на его карту — тот же результат. Попытался связаться с Рэндомом. Ничего. Бенедикт, Джулиан. Нет и нет. Фиона, Люк, Билл Рот. Еще три в минусе. Я даже вытащил пару Козырей Рока, но не смог достучаться ни до сфинкса, ни до башни из костей на горе зеленого стекла.
Я сложил колоду, убрал ее в футляр и в карман. Раньше такое случалось только в хрустальной пещере. Впрочем, карты можно блокировать самыми разными способами. Сейчас не время гадать, что же произошло. Важнее придумать, как перебраться в какое-нибудь более приветливое место, а выяснением причин заняться на досуге.
Я пошел. Ноги мои ступали совершенно бесшумно. Я пнул гальку. Она запрыгала вперед, но я ровным счетом ничего не услышал.
Белое налево, черное — направо. Горы или пустыня. Я свернул влево. Ничто не двигалось, кроме черных-пречерных облаков. Каждый выступ отбрасывал режущую глаз белизну — сумасшедшую тень на сумасшедшей земле.
Еще раз свернуть налево. Три шага... обогнуть валун. Вверх по склону. На холм и вниз. Вскоре слева между камнями покажется алая полоска...
Ничего подобного. Ладно, в следующий раз...
Острая боль в виске. Ни намека на красное. Вперед.
Расселина справа, за следующим поворотом.
Я потер виски, которые начало ломить, когда никакой расселины не обнаружилось. Я засопел, на лбу выступил пот.
Болотная зелень в мелких синих цветочках у подножия следующего косогора...
Заломило в затылке. Никаких цветов. Никакой болотной зелени.
Тогда пусть облака разойдутся, и солнце прольет черноту...
Ничего подобного.
...и журчание бегущего ручейка донесется из следующей расселины.
Мне пришлось остановиться. Голова раскалывалась, руки тряслись. Я тронул каменную скалу слева. Твердая. Несокрушимая реальность. Почему же она так на меня давит?
И как я здесь очутился?
И что это за место?
Я расслабился. Замедлил дыхание, перераспределил энергию. Боль в голове утихла, отпустила.
Я двинулся дальше.
Птичий гомон и легкий ветерок... Цветы на растрескавшейся почве...
Черта с два! И вновь упрямая боль...
Что за заклятие на мне, если я не могу перемещаться в Тени? Я как-то всегда полагал, что эту способность отнять нельзя.
«Не смешно, — попытался сказать я. — Кто бы и где бы ты ни был, зачем тебе это? Чего ты добиваешься? Где ты?»
Вновь ни звука, и никакого отклика.
«Я не знаю, как ты это сумел. И зачем? — силился выкрикнуть я, потом задумался. — Я не чувствую на себе заклятия. Но зачем-то я здесь очутился? Давай выкладывай, чего тебе нужно!»
Nada.
Я пошел дальше, рассеянно продолжая попытки пройти сквозь Тень и размышляя. У меня было чувство, будто я упустил что-то ужасно простое.
И маленький алый цветок вот за тем валуном...
Я обошел валун и увидел цветочек, который полуосознанно наколдовал. Я рванул к нему, желая убедиться, что Вселенная, в сущности, симпатизирует Мерлину и желает ему только добра.
Я запнулся о камень, взметнул облако пыли, удержался на ногах, выпрямился, огляделся. Еще минут десять-пятнадцать я потратил на поиски цветка. Потом чертыхнулся и пошел прочь. Никто не любит, чтобы Вселенная упражнялась на нем в остроумии.
Внезапно меня осенило. Я обшарил карманы — не завалялся ли там хоть крохотный голубой осколок. Вот что может перенести меня через Тень к своему первоисточнику. Однако нет — даже голубой пылинки не засыпалось за подкладку. Все они в отцовской могиле. Видимо, это было бы слишком просто.
Чего же я все-таки недопонимаю?
Лже-Дворкин, лже-Оберон и человек, назвавшийся моим отцом, — все они хотели отвести меня в какое-то неведомое место, где, как утверждал Оберон, предстоит сражение между Силами. Корвину это, похоже, удалось. Я потер ушибленную челюсть. Только что это за игра? И как расставлены Силы?
«Оберон» что-то болтал, будто я должен выбрать между Амбером и Хаосом. Однако в этом же разговоре он несколько раз солгал. К чертям и Амбер, и Хаос! Я не просил втягивать меня в борьбу. У меня своих забот хватает. Не желаю даже узнавать правил, по которым это безобразие разыгрывается.
Я пнул белый камешек, проводил его взглядом. На проделки Юрта или Джулии не похоже. То ли в игру вступил новый фактор, то ли какой-то старый изменился до неузнаваемости. С чего все началось? Похоже, это как-то связано с Силой, которая выслеживала меня после попытки связаться с Корал. Остается допустить, что она таки меня разыскала... Но что это за Сила? Похоже, ей было нужно, чтобы я увидел Корал в кольце огня. Надо думать, то, что кроется за нынешней ситуацией, обреталось где-то поблизости. Но где Корал? Она попросила Образ отправить ее, куда следует... Сейчас я не могу спросить Образ, где это... и не могу пройти его, чтоб попросить отправить меня вслед за ней.
Однако пора твердо сказать, что я в эти игры не играю, и поискать иной выход. Раз уж Козыри закоротило, а способность перемещаться по Тени загадочным образом улетучилась, значит, надо прибегнуть к более мощному средству. Я призову Знак Логруса и проломлюсь сквозь Тень силою Хаоса.
Фракир врезалась мне в запястье. Я быстро огляделся в поисках надвигающейся угрозы, но ничего не увидел. Еще несколько минут я оставался начеку, всматривался в местность. Все было тихо, Фракир больше не дергалась.
Что ж, она не первый раз всполошилась на пустом месте — может, в ответ на блуждающие астральные токи, а может — на какую-то мою случайную мысль. Однако в таком месте лучше не рисковать.
Шагах в ста и чуть левее торчала довольно высокая глыба. Я добрался до нее и полез вверх. Вскарабкался на меловую верхушку и огляделся. Насколько хватал глаз, молчаливый мир был совершенно безжизненным.
Я убедился, что тревога ложная, слез с камня. Снова собрался призвать Логрус, и Фракир чуть не перерезала мне руку. Черт. Не обращая на нее внимания, я позвал.
Знак Логруса возник и ринулся на меня. Он трепетал, как бабочка, а налетел, как грузовик. Черно-бело-серый мир померк, словно оборвалась старая кинохроника.
