«Негоже лилиям прясть»

Настроение в лагере Олегу не понравилось сразу. Вместо дисциплинированной подготовки к сражениям, которую он ожидал увидеть, вокруг бурлило что-то вроде революционного Петрограда семнадцатого года. Тут и там группы невооруженных людей что-то горячо обсуждали, в некоторых местах взобравшиеся на какие-то бочки ораторы что-то пытались донести «урби эт орби». Кто-то слушал, кто-то освистывал, кто-то равнодушно проходил мимо. Но даже равнодушные отнюдь не напоминали бойцов, готовящихся к боям. Скорее, это были мирные горожане на отдыхе.

– Не понял? Что это тут происходит? – спросил Олег у проводника, который привел отряд к расположению когорт Первого Легиона.

– Так энто, благородный дон, граждане обсуждают будущие выборы херцога.

– Выборы? Не понял, его что – Народное собрание выбирать будет? – удивился даже невозмутимый, как положено инквизитору, Марк.

– Так и есть. Позавчера собрамшись, патриции, но ничего так и не решимши. И тогда херцогов супраргентум Витий Сергий Крадинал предложил Народно собрание созвать. Чтоб, значит, все по закону было.

– Все понятно. Спасибо за разъяснения, – прервал словоохотливого проводника Марк, знаком предложив остальным подождать. Отпустив проводника, командиры поспешно развели своих бойцов по палаткам. Сами же собрались в центральной, отведенной под жилье Олегу.

К удивлению Гордеева, кроме Марка, Трора, Кима и Криспа в палатке появился Алик.

– Привет всем! – с иронией поглядывая на недоумевающего Олега, поздоровался «легатус интеллигенция сервитум». – Не ждали? – дождавшись, пока Гордеев установит «плащ тишины», спросил он.

– Лично я был уверен, что вы погибли в Городе, – сконфуженно ответил Олег.

– Хороший получился гомункулус, раз вы не заметили отличий, – засмеялся Алик.

– Я, признаться, и не догадался проверить, – снова сконфузился Олег.

– Не волнуйтесь, даже вражеские маги установили бы истину с большим трудом. Если бы начали искать, конечно. Ольгертова работа, – пояснил Алик. – И познакомьте же меня, благородный дон, с остальными вашими… гостями.

Гордеев с удовольствием представил главу ромейской разведки присутствующим (естественно, кроме Трора, который его и так знал) и, соответственно, наоборот. После чего предложил обсудить сложившуюся не совсем понятную для него ситуацию, и желательно поскорее, потому что ему, как лекарю, уже пора побывать в госпитале.

– Не спешите, дон Олег, – став совершенно серьезным, заметил Алик, внимательно разглядывая сидящих за импровизированным столом совещаний. – Быстро обсудить не получится, а в госпитале пока и без вас справляются, даже дракона нашлось кому осмотреть.

– Это, конечно, здорово, но все же… – уступать Олег не хотел.

– Вы еще не вникли в происходящее, – заметил Марк.

– А что там вникать, – отпарировал Олег, – разброд и шатание. Надо скорее решить вопрос с наследником и наконец выступить против врагов.

– Если бы все было так просто, – вздохнул Алик. – Дон Олег, ты так был увлечен своими делами, что за обстановкой в герцогстве и не следил. Поэтому я начну аб ово…

Тяжелые шторы на окне раздвинуты, и в комнату беспрепятственно врывается солнечный свет, заставляя невольно щуриться стоящих напротив окна пышно разодетых людей. Всех, кроме одного, прикрытого тенью высокого кресла, расположенного прямо перед окном. Естественно, не щурится и сидящий в кресле. В отличие от остальных он одет с нарочитой простотой. Белая повязка на голове, белый, без единого украшения хитон, белые сандалии. Единственное украшение – нашейный золотой обруч – аль-ашбанд, символ величайшего могущества в империи, практически не виден в тени. Как и перстень-печатка на указательном пальце правой руки.

Стоящие в отдалении придворные вроде бы неотрывно смотрят на трон, одновременно ухитряясь негромко обмениваться впечатлениями и обсуждать новости, отчего в комнате стоит легкий гул. Сидящий на троне делает вид, что не замечает этого, столь же негромко разговаривая со стоящим в тени трона.

– Посылка в Запроливье ак-каидов ег-горенков – ошибка, арас Повелитель. Эти проклятые аль-геймеры совершенно не способны сдерживать свои желания. Их действия после взятия городов и селений, те поругания, что они творят над женщинами, девушками, девочками, юношами и мальчиками оттолкнули от нас союзников, даже таких диких, как ак-конноты. И вызывает усиление сопротивления местных жителей. Они теперь согласны даже на власть алайцев. А самые храбрые и упорные продолжают борьбу и нападают на наши войска, как стаи ак-кырыс. Это не просто ошибка, мой арас, это преступление. И я молю вас рассмотреть меру и глубину участия всех причастных к нему.

– Благодарю тебя, мой верный и преданный Ар-Думкофф. Я услышал твои слова и обдумаю их. Решение будет принято и объявлено сегодня, после часа Вепря. Иди и позови ко мне лавагета.

Низко поклонившись, говоривший сделал несколько ловких шагов спиной назад и, выйдя из тени, смешался с толпой придворных. Она расступилась, словно ряска на воде, в которую упал камень, и вновь сомкнулась. Чтобы, разойдясь вновь, словно бы вытолкнуть вперед новое лицо – одетого в церемониальные доспехи, со столь же церемониальным мечом на поясе, крепко сбитого, с лицом, украшенным старым шрамом. Лавагет, позванивая золочеными деталями доспеха и подковками на сапогах, вошел в тень и поприветствовал сидящего на троне ударом кулака правой руки о нагрудник. Повелитель в ответ слегка наклонил голову и заговорил…