Глава 17
БРДМ командира взвода роты спецназа буквально влетела на территорию части, чуть не сбив шлагбаум батальонного КПП. Сразу же увидев вертолет на площадке, Калинин приказал Шарадзе вести машину туда.
Спрыгнув с брони, подошел к комбату, коротко бросил:
— Мне надо срочно вылетать!
— Кто тебя держит? Вон «вертушка», вон бойцы. Что тебе еще для полного счастья надо? Моего разрешения на вылет? Его не будет. Впрочем, как и запрета. Что у вас с Амирханом?
— Нормально. Пока все идет по плану.
— Ты, как понимаю, за заложниками собрался?
— Точно!
— И далеко путь держишь?
— В Аяд!
Комбат выразил крайнее изумление:
— Куда?!!
— В Аяд, командир, в Аяд! Почти на блокпост.
— Ты уверен, что там заложники?
— Абсолютно!
— Слушай, тогда, может, сбросим начальству эту информацию и привлечем к акции дополнительно еще роту?
— Не надо, товарищ майор! Сам со своими орлами справлюсь. А лишние люди только помехой будут.
— Ладно! Но ты коли что, сообщай, роту я наготове держать буду! Лишь бы подтвердились данные о заложниках, тогда мы этот Аяд сможем с землей сровнять.
Калинин уточнил:
— С камнями?
— Что? — не понял Глобчак.
— С камнями, говорю, Аяд находится на каменистом холме.
— Не один ли черт?
— Один! Но все же… Извините, товарищ майор, мне работу продолжать надо!
— Давай! Работай, герой!
При появлении командира взвод спецназа построился в две шеренги. Заместитель хотел доложить о готовности взвода, но Калинин сразу вызвал к себе командиров отделений. Подошли сержанты Владимир Крюков, Костя Хлюстин и Геннадий Водянин.
Александр предложил всем присесть на корточки. Прямо на земле расстелил схему населенного пункта.
— Перед вами, ребята, Аяд. Вот мечеть. К ней идет главная улица, крестом обозначен пятый дом от дувала, что огораживает кишлак, а значит, четвертый от мечети. Наша задача провести штурм этого здания. В нем находятся заложники. Начальник штаба и люди, сопровождавшие его, захваченные духами. Делаем следующее.
Старший лейтенант быстро и кратко поставил задачу отделениям, отметив:
— Площадь перед мечетью недостаточно велика для посадки вертолета, придется десантироваться по-штурмовому на тросах. Сделать это надо как можно быстрее. И, Крюк, не забудь сразу же отправить на вершину минарета пулеметный расчет. Он должен спуститься с «вертушки» следом за мной и моей группой. Далее по плану штурма. В дом пойдет отделение Хлюста, поведу его лично. Вопросы?
Вопросов у бойцов спецназа не было.
Калинин приказал взводу занять места в десантном отсеке и сразу же прошел в пилотскую кабину.
Командир винтокрылой машины представился:
— Майор Евстигнеев Юрий, позывной «Стрекоза»!
Александр ответил ему тем же:
— Старший лейтенант Калинин Александр, командир взвода специальной разведки, позывной — «Олень»!
Пилот улыбнулся:
— Впервые мне приходится работать под начальством командира взвода! Но ничего, ставь задачу, старлей!
— Дорогу на Аяд, надеюсь, знаете?
— Что за вопрос!
— Отлично! Этот кишлак и есть наша цель. Там захваченные недавно заложники.
Командир экипажа удивился:
— Полковник Бобриков в Аяде?
— Да! И полковник, и лейтенант, и прапорщик, и медсестра! Их-то мы и должны вырвать из лап бандитов. Но это уже моя задача, ваша же, майор, следующая: отсюда на минимально возможной высоте выйти к блокпосту. От него имитировать уход в сторону Кидрабского ущелья. Пролететь придется рядом с Аядом. Вот тут-то, приблизившись к кишлаку, надо будет провести резкий маневр и зависнуть над площадью у мечети. Сесть там не удастся, взвод покинет борт по-штурмовому. После высадки десанта уходите за блокпост в готовности по необходимости вновь вернуться и поддержать взвод огнем реактивных снарядов. Такова задача, майор!
Командир экипажа кивнул головой:
— Угу! Значит, штурм Аяда! Если не секрет, сколько, по твоим данным, взводный, там может оказаться боевиков?
— Штатных, если так можно назвать моджахедов Амирхана, около тридцати, не более, а вот внештатных — все мужское население. Но абсолютно точно одно — нашего прибытия они не ждут! По крайней мере, до утра! Так что у нас есть все шансы внезапно захватить объект, где находятся заложники, и освободить их!
Пилот покачал головой:
— Взвод в гадючник духов? Рискованно, старлей!
— Другого варианта у нас нет! Будем рисковать, впрочем, мы всегда рискуем на выходах. Собственной головой! Поднимай машину!
Командир вертолета посмотрел на экипаж:
— Подъем, мужики!
Вертолет, разогнав несущий винт и подняв облако пыли, оторвался от бетонки, поднялся метров на пятьдесят и, развернувшись, устремился в сторону блокпоста.
У поста повернул вправо, не набирая высоты. И практически тут же, заложив вираж, пошел на Аяд.
Появление боевого вертолета над кишлаком оказалось для местного населения столь неожиданным, что редкие прохожие просто остановились, задрав головы вверх. А «Ми-8» между тем завис над площадью у мечети. Из его отсека по тросам заскользили вниз вооруженные люди в полевой форме. Первым земли коснулся старший лейтенант Калинин, рядом с ним опустился штатный связист рядовой Поручиков, держа радиостанцию за спиной. Тут же на камнях оказался пулеметный расчет. Командир взвода указал ему на минарет:
— Мухой — наверх и оттуда контролировать кишлак. При появлении духов открывать огонь на поражение. Второму номеру постоянно следить за мной либо за ребятами, что будут работать у отсека!
Пулеметный расчет бросился к мечети.
В это время весь взвод спустился на площадь.
Вертолет взмыл вверх и скрылся за блокпостом.
Отделения тут же рванулись по главной улице. Третье — блокировать западную окраину, второе — разделившись, параллельную улочку и сады с тыла у дувала.
Первое же во главе с Калининым, достигнув четвертого по счету дома, ворвалось в его внутренний двор. Калинин с Шарадзе, намереваясь проникнуть в здание через центральный вход, устремились к дому. Бойцы отделения начали охват здания.
Калинин находился в нескольких метрах от дверей, когда они распахнулись и на пороге возникли две фигуры в национальной афганской одежде с автоматами в руках. Старший лейтенант не медлил ни секунды. Длинная очередь разорвала тишину кишлака. Боевики упали в самом проходе. Чтобы попасть на первый этаж крепкого каменного дома, пришлось перепрыгивать через трупы. Чуть позже, когда Калинин с Шарадзе уже оказались в начале длинного коридора, заработало оружие спецназа вне здания. Это связист Евгений Поручиков, стремясь укрыться для сохранения радиостанции в одном из ближайших сараев, лоб в лоб столкнулся с бандитом, выскочившим откуда-то справа. Рация не помешала рядовому выстрелить первому. Боевик упал в пыль, а Поручиков, ногой выбив дверь сарая и пустив в помещение несколько очередей, скрылся внутри. С духами встретились и бойцы, обходившие дом. Но на их стороне был фактор неожиданности. Бандиты выскакивали из построек, не имея ни малейшего представления о силах, штурмующих дом. И попадали под секущий огонь автоматов бойцов спецназа.
Калинин с Шарадзе начали продвигаться по коридору. Бойцы отделения имели задачу очистить двор от духов и занять первый этаж. Поэтому, пройдя через весь дом, Калинин встретился с командиром отделения, выбившим раму окна и проникшим в здание через одну из многочисленных комнат. Калинин спросил:
— Как дела, Хлюст?
— Нормально! Рыл десять положили. А тут как?
— Двое на входе, в доме пока тишина. Ты с тройкой ребят наверх, где-то там может находиться доверенное лицо Амирхана с охраной. В случае чего валите всех без разбору. А я с Гоги вниз. Заложники должны быть где-нибудь в подвале.
Разошлись. Старший лейтенант бросился по лестнице, уходящей вниз. Перед крутым поворотом он прыгнул через пролет, на ходу зацепив взглядом квадратное тускло освещенное помещение с двумя железными дверями. Александр успел заметить и двух охранников. Они находились в разных углах подвала. И увидели прыжок офицера, открыли по нему огонь. Но пули ударили в стену. Прицелиться в летящую мишень практически невозможно. Калинин упал на бетонный пол, выстрелив в одного из духов, поразил того в голову. И тут же рывком бросил тело под лестницу. Только быстрая реакция спасла офицера. По бетону, где секундой раньше находился Калинин, ударил второй охранник. Отвлеченный от лестницы, он сумел боковым зрением заметить еще одну цель, но перевести огонь на нее не успел. Шарадзе вогнал в бандита десяток пуль. И тут же крикнул:
— Командир! Как вы?
— Нормально, Гоги! Твоя дверь слева, моя справа. Мочить всех, кто окажется около заложников, если там кто-то будет! Вперед, джигит!
Ударив из подствольника по металлической двери, бросив автомат и выхватив пистолет, старший лейтенант прыгнул в образовавшийся проем. Мгновенным взглядом через дым и гарь он увидел довольно большую подвальную комнату, в углу топчан, на нем заложников и напротив, у стены, боевика с автоматом. Ствол оружия бандита был направлен на пленных. Видимо, выполняя ранее полученный приказ, он решил уничтожить заложников. Две пули пистолета Калинина отбросили его простреленное тело к стене. Соня взвизгнула и свалилась с топчана на пол.
Калинин, перекатившись, бросил взгляд вправо. И увидел в проеме еще одного душмана. Тот успел открыть огонь. Пули взвизгнули совсем рядом с офицером, выбив куски бетона в каких-то сантиметрах от его тела, срикошетив, уйдя в потолок. Старший лейтенант еще дважды выстрелил. Пули, изуродовав голову бандита, заставили того замолчать.
Еще раз перекатившись и оценив обстановку, Калинин увидел, что боевиков в комнате больше нет, а кроме центрального входа в стене напротив имеется еще одна дверь. Проход в помещение, куда ворвался Шарадзе. Откуда стрельбы слышно не было.
Калинин вскочил, бросился к Соне, поднял ее:
— Соня! Соня! Ты в порядке?
Женщина только и смогла произнести:
— Саша, ты?
Она была в шоке.
Старший лейтенант прижал ее к своей груди, повернулся к мужчинам, сбившимся в кучу на топчане:
— Полковник Бобриков, вы целы?
Начальник штаба, также ошарашенный быстрым штурмом своей тюрьмы, произнес:
— Да! Да, цел!
Калинин спросил:
— А остальные офицеры?
Послышался знакомый голос. Голос лейтенанта Петрова. Только на этот раз он звучал не заносчиво, как когда-то у госпиталя. Тогда лейтенант вел себя орлом, сейчас же, и это было заметно, отчаянно трусил. Оттого и голос дрожал:
— Так… так… точно! Мы в порядке!
— Ну и хорошо! В штаны не наложил, лейтенант? Это тебе не в патруле к людям приставать!
Тело Сони вдруг напряглось, а глаза широко раскрылись. Они смотрели за спину Калинину, а значит, увидели опасность. Он резко бросил женщину на пол, развернулся и увидел стоящего в проеме той самой двери, что вела в соседнее помещение, бородатого духа, державшего в руке гранату. Калинин заметил, что наступательная «эргэдэшка» была без кольца, а это означало, что брось дух в комнату гранату — и через секунды здесь не будет ни одного живого. Обстановку старший лейтенант оценил мгновенно и выстрелил, не поднимая пистолета от бедра. Главное было попасть в руку. И он попал. Девятимиллиметровая пуля угодила душману в предплечье, отбросив вооруженную руку назад. Кисть разжалась, но граната по инерции отлетела в соседнюю комнату. Вторым выстрелом прострелив горло бандита и отбросив того вслед за гранатой, Калинин упал на Соню, закрыв ее своим телом. Все же в замкнутом пространстве осколки, имеющие радиус разлета в тридцать метров, вполне могли через дверной проем влететь и в эту комнату. И, имея еще приличную скорость, отрикошетив от стен, поразить людей здесь.
Раздался взрыв, от которого содрогнулся весь подвал. Посыпалась штукатурка, поднялась пыль и гарь. Александр почувствовал, как что-то горячее ударило его в левый бок, вызвав сильную боль. Сразу же бок стал теплым и липким. Осколок все же задел его.
Не поднимаясь с женщины, которая сжалась под ним в комочек, он крикнул:
— Полковник, вы целы?
И тут же ответ:
— Вроде цел. Петров, прапорщик?
Те ответили:
— Все нормально!
Они оказались вне зоны поражения осколков гранаты.
И совершенно неожиданно в проеме соседней комнаты, откуда прогремел взрыв, показалась фигура. В дыму трудно было определить, кто это, и Калинин поднял пистолет. И он непременно выстрелил бы, если б не услышал:
— Товарищ старший лейтенант, вы живы?
— Тьфу, — сплюнул в сторону Калинин, — Шарадзе! Ты какого черта делал там? Почему допустил атаку духов из своей зоны?
— Так это у вас прямой вход. А я в предбанник попал. А там еще дверь. Пока перезаряжал подствольник, время и потерял.
— Хорошо, что потерял, а то так и остался бы там, нашпигованный осколками.
Калинин попытался подняться, но резкая боль заставила его вскрикнуть и вновь упасть на пол, рядом с Соней. В глазах потемнело.
Женщина тут же прильнула к нему:
— Саша, ты ранен?
— Похоже, ребро сломано и кровь идет. Левый бок.
Соня мгновенно пришла в себя:
— Сейчас, милый, потерпи! Что-нибудь придумаем.
Александр улыбнулся через силу:
— Ничего! Пустяки!
Соня вырвала из кармана его брюк боевую аптечку и санитарный пакет. Перевернула возлюбленного на правый бок, разорвала — и откуда только силы взялись — куртку. Начала колдовать над раной. После укола промедола Калинин уже не чувствовал боли. Он спросил у подчиненного:
— Как дух в соседней комнате?
— Месиво!
— Отлично! Дуй наверх, узнай, что там у ребят! А вы, — обратился он к полковнику, лейтенанту и прапорщику, — подберите оружие бандитов и займите оборону подвала. Но смотрите, в доме действуют мои солдаты. Своих не подстрелите.
Офицеры беспрекословно выполнили приказ офицера спецназа, даже начальник штаба дивизии.
Он лишь спросил:
— Как ваша фамилия, старший лейтенант?
Александр ответил:
— Командир взвода специальной разведки роты спецназа отдельного разведывательного батальона Калинин!
— Ясно! А как вы узнали, что мы находимся здесь, и кто отдал приказ на штурм?
Калинин поморщился:
— Товарищ полковник! Это долгая история, все в свое время узнаете, займите лучше оборону, акция еще не завершена!
— Хорошо! Я благодарю вас за мужество!
И, повернувшись к лейтенанту и прапорщику, приказал им выполнить требование Александра.
В то время как Калинин с Шарадзе направились в подвал, сержант Константин Хлюстин с тремя бойцами бросился в конец коридора, где находилась лестница, ведущая на второй этаж здания. И здесь штурмовая группа чуть было не попала под губительный огонь охраны дома. Но двое духов, явно не имеющих навыков ведения боя внутри зданий, допустили грубейшую ошибку, выскочив в коридор. Прямо на стволы солдат Хлюстина. Спецназ не медлил и несколькими очередями уничтожил первый заслон. У стены остановились. Хлюстин указал одному из подчиненных на подствольник, а затем рукой в сторону лестницы. Боец понял. Он, выставив автомат из-за угла, пустил осколочную гранату в проход наверх. Раздался близкий взрыв, и в это же время группа рванулась по лестнице. Выскочила на площадку перед вторым пролетом. Разрыв гранаты вызвал крики боли у нескольких человек. На выходе в коридор второго этажа находилась пулеметная точка. Странно, что боевики не нацелили ее на двор, тогда спецназу пришлось бы туго. Но пулемет прикрывал лишь второй этаж. Видимо, хозяин дома считал, что двор укреплен достаточно. Да так и было на самом деле. Оказавшись в задымленном коридоре второго этажа, сержант рассмотрел впереди сдвоенную дверь и одиночные входы в несколько помещений по стенам. Приказал приготовить к бою гранаты. После этого подал сигнал — вперед!
Бойцы рванулись по коридору. Выбивая боковые двери, бросали в комнаты по гранате и продолжали движение.
Сдвоенную дверь разнесли, также применив осколочную гранату «ВОГ-17» подствольного гранатомета. Первым в помещение прыгнул сержант. Двое бойцов остались на входе, третий прикрывал коридор.
Хлюстин, перекатившись по ковру и обстреляв из автомата по кругу всю комнату, резко вскочил на ноги. Тут же появились двое бойцов, вставших в проеме вынесенной двери.
Сержант оглядел комнату. Слева, скорчившись и держа в руках кишки, вывалившиеся из разорванного живота, безумными глазами смотрел на командира отделения одетый в камуфлированную форму боевик. Хлюстин, не думая, выстрелил в эти полные муки глаза, оборвав страдания смертельно раненного противника. Справа, раскинув руки, лежал убитый выстрелом в голову еще один бандит.
Вроде больше никого в комнате не было. И сержант уже собрался отдать приказ покинуть этаж, как заметил какое-то движение в самом углу за большим сундуком с наваленными на него одеялами и подушками. Он вскинул автомат и ударил по постельным принадлежностям, подняв целое облако пуха. Из угла раздался голос на непонятном для Хлюстина языке. Сержант, держа под прицелом сундук, повернулся к Балаеву:
— Ашир! Ты у нас спец по их белиберде, чего хочет урод, что там укрылся?
Солдат объяснил:
— Просит не стрелять! Он сдается!
— Да? Тогда передай ему, чтобы выбросил все имеющееся оружие и, подняв руки, выходил!
Балаев перевел приказ командира отделения.
Из-за сундука вылетели на ковер пистолет и нож. Затем поднялась рука. На это немедленно среагировал сержант:
— Обе лапы в горы, или стреляю!
Балаев перевел и эту команду.
Голос что-то ответил.
Хлюстин взглянул на рядового.
Тот сказал:
— Дух говорит, что он инвалид. У него одна рука!
— Да? Я же сказал, урод! Урод и есть! Пусть выходит.
Вскоре перед бойцами спецназа стоял осыпанный пухом словно снегом однорукий бандит.
Сержант спросил:
— Ты кто, болезный?
Душман ответил:
— Амин!
— И че дальше? Амин — умин! По должности в этом шалмане кто?
— Командир!
— Вот это другой базар! Ашир, свяжи его как-нибудь, с собой возьмем!
Боец двинулся к главарю аядского отряда и одному из ближайших помощников Амирхана. В это время в комнату вошел Шарадзе:
— Ну, чего, чуваки? Вижу, и вы тут духов сделали?
— Куда б они делись, вояки? А ты, Гоги, чего объявился?
— Командир послал! Узнать, как тут и что!
— Нормально все! А в подвале?
— Тоже порядок. Освободили и полковника, и летеху, кстати, того самого пидора, что у госпиталя Калинина захомутал и на «губу» определил, и прапора, и бабу. А сестричка-то, пацаны, по-моему, к нашему старлею неровно дышит. Видать, это к ней он нырял тогда! Так и кружит вокруг него!
Хлюстин поинтересовался:
— А чего кружит-то?
— Да подранило нашего старлея! Осколком в бочину! Но не тяжело!
— С этого, Гоги, и надо было начинать, а то нормалек все! Иди вниз, доложи, что взяли какого-то Амина, сами переходим на первый этаж.
В это время тишину вновь разорвали хлесткие выстрелы.
Сержант воскликнул:
— Что за черт! Кажись, пулемет бьет! Уж не с минарета ли ребята огонь открыли? А ну, посмотрим!
Командир отделения бросился в проем одной из комнат, окнами выходящей на площадь. И увидел, что действительно стрелял пулемет с вершины минарета. А по площади, прижимаясь к глиняным заборам и отстреливаясь, к дому, занятому первым отделением, пробивалась солидная группа душманов. Пулеметчик работал эффективно, но некоторые духи перемахнули за дувал, укрылись от огня с минарета за забором, открыв ответный огонь и наверняка продолжая движение к захваченному дому. Но самое главное, что увидел сержант, — и вдоль противоположной стороны к мечети пробираются человек десять бандитов. И эта группа не была видна пулеметчику, так как находилась в «мертвой» для ручного пулемета «РПК» зоне. Духи, достигнув минарета, могут подняться наверх и уничтожить отвлеченный боем пулеметный расчет. Такого развития событий допустить нельзя.
Хлюстин обернулся к подчиненным:
— Гоги, пулей к старлею, объясни обстановку. Пусть с заложниками остается в подвале, без него справимся.
— Ага! Так он тебя и послушает!
— Не перебивай! Как решит, так решит. Твое дело предупредить, что к дому приближаются боевики. Вали! Да, однорукого с собой прихвати!
Шарадзе, толкая перед собой главаря аядской банды, двинулся вниз. Сержант перевел взгляд на Балаева:
— Ашир, давай на улицу к нашим. Пусть все, включая Поручикова, занимают позиции на первом этаже дома. Оборона по круговой.
Исчез и Балаев.
С командиром отделения остался Колоев.
Хлюстин вновь взглянул в сторону мечети. Боевики в «мертвой» зоне находились в каких-то десяти-пятнадцати метрах от минарета.
— Черт! Где же Крюк с Водяным? Какого хрена они делают? Или не видят движений в кишлаке? Но… надо минарет предупредить, а то снимут ребят духи.
Сзади прозвучал голос Калинина:
— Не снимут!
Сержант с Колоевым обернулись.
Перебинтованный и слегка побледневший, в проеме стоял командир взвода. Он подошел к окну. Поднял бинокль на минарет, хотя до него было не более сотни метров. Затем поднял правую руку вверх, спросив у Хлюстина:
— Сколько духов ты насчитал в «мертвой» зоне?
— Точно не скажу, где-то с десяток.
Взводный трижды разжал кулак, показывая в окно пять растопыренных пальцев. Затем большим пальцем указал вниз и сделал несколько круговых движений. Закончил манипуляцию резким взмахом. Что означало для пулеметного расчета, второй номер которого, выполняя приказ, постоянно следил за этим домом, что к минарету подходят пятнадцать духов. И что вскоре они начнут подъем для уничтожения расчета. Взмах руки служил приказом ликвидировать эту группу, что в условиях винтовой лестницы минарета сделать несложно. Убедившись, что расчет сообщение принял, Калинин повернулся к Хлюстину.
— Ну что, Хлюст? Как дела?
Сержант немного растерянно пожал плечами, он никак не ожидал этого спокойного вопроса.
— Да вроде нормально все!
— Интересуешься, где Крюк с Водяным?
— Хотелось бы знать!
— Они рядом! Помоги достать сигнальный патрон.
Сержант вытащил из накладного кармана разорванной куртки, как раз над раной, продолговатый цилиндр. Калинин освободил кольцо на коротком шнуре. Выставил патрон в окно, дернул за шнур. В небо ушла белая ракета. Что означало приказ всему взводу двигаться к главному объекту — дому, подвергнутому штурму, уничтожая по пути всех вооруженных людей.
Выбросив патрон, Калинин посмотрел на Хлюстина:
— Сейчас все будут здесь. Давай вниз, организуй оборону дома, что в общем-то ты уже сделал. Ко мне Поручикова с радиостанцией. Колоев тоже останется здесь. Вперед, сержант!
— Есть, товарищ старший лейтенант! Одно замечание.
— Да?
— Вид у вас не очень! Может, вам лучше прилечь, сами справимся!
— Выполняй приказ, сержант!
— Понял!
Хлюстин побежал вниз.
Вскоре на этаже появился связист Поручиков.
Командир спросил его:
— Как сам, Женя?
— А что мне будет? Хотя пострелять пришлось. Одного духа лично завалил.
Александр похлопал подчиненного по плечу:
— Тебе это зачтется, Поручик!
Движение рукой вызвало боль. Действие обезболивающей блокады начало ослабевать.
Это заметил связист.
— Вам, товарищ старший лейтенант, лучше в подвал спуститься и прилечь.
— Ну, ты еще поучи, что мне делать, а что нет! Настраивай станцию!
— Так она все время в рабочем состоянии находилась.
— Молодец! И духов валишь, и свои прямые обязанности не забываешь! Придется тебя к ордену представить!
— Так вроде за Ахмада и Гудилова уже представили.
— Еще к одному! Или ты против?
— Кто ж от награды откажется? Я согласный!
— Ладно, устраивайся в углу! Скоро связь нам очень понадобится.
Старший лейтенант вновь навел бинокль на минарет. Сейчас, когда основное дело было сделано, заложники, а главное, его Соня находились в безопасности, офицер чувствовал себя спокойно и уверенно. На ранение он не обращал внимания, продолжая руководить акцией.
Пулеметный расчет, благополучно поднявшийся на минарет, устроился на самой его вершине и имел прекрасный обзор южной части кишлака Аяд. Он мог контролировать и всю территорию, но для этого солдатам пришлось бы постоянно менять позиции. А главной их задачей было прикрытие штурмовых отделений сверху, когда те действовали на главном объекте. Они слышали выстрелы из дома, но людей в секторе своей ответственности не наблюдали. После неожиданного появления вертолета и высадки советского десанта редкие прохожие спрятались за воротами своих домов. Площадь и проходящая через нее главная улица селения была пуста. Но пулеметчик ефрейтор Андрей Патросов, или, как его чаще называли сослуживцы, Портос, внимательно отслеживал обстановку, прощупывая через прицел каждый метр территории, прилегающей к минарету с юга. Его второй номер, рядовой Иван Шевчук, или Шава, исполняя приказ командира взвода, через бинокль наблюдал за двухэтажным зданием, где Калинин начал проводить акцию освобождения заложников.
Неожиданно Патросов выкрикнул:
— Шава! Духи!
— Где?
— Прут вдоль забора напротив мечети.
— Так гаси их!
— Сейчас, подойдут поближе, чтоб уж наверняка. А ты гляди на дом, может, звери выйдут и с ближайшей к нам стороны. Их мы не достанем.
— Смотрю!
Ефрейтор прижался щекой к прикладу ручного «РПК», заряженного сдвоенными сорокапатронными магазинами.
Как только группа душманов вышла в зону гарантированного поражения, Патросов дал длинную очередь, медленно переводя ствол пулемета от впереди идущего душмана до замыкающего моджахеда. Пули, не попавшие в цели, выбили из глиняного дувала серию пыльных фонтанов. Но не пораженных огнем пулемета бандитов после первого же обстрела осталось немного. Надо отдать им должное, они не растерялись, не залегли, обрекая себя на неминуемый расстрел. Оставшиеся в живых духи перепрыгнули через невысокий забор, уйдя из зоны видимости Патросова. И, в свою очередь, открыли автоматный огонь по вершине минарета, впрочем, не причиняя этим никакого вреда расчету.
Шевчук крикнул:
— Вижу в окне второго этажа объекта командира! Он подает сигнал, — и прочитал его: — К нам по «мертвой» зоне приближаются пятнадцать духов, будут подниматься по винтовой лестнице. Приказ — уничтожить их! Все!
— Ясно! Давай, Шава, к лестнице. Как только бородачи появятся, всади в них заряд из подствольника, потом пусти парочку гранат по ступеням! Ну и далее гаси тех, кто решится сунуться, вновь из автомата.
Шевчук занял позицию у выхода из шахты с винтовой лестницей.
Духи появились спустя минут десять. И как только Шевчук увидел первого бандита, он, вскинув автомат, выстрелил из подствольного гранатомета прямо в бородатую физиономию. Следом бросил гранату, она, видимо, успела скатиться достаточно глубоко по шахте, так как взрыв наступательной «РГД» сотряс башню где-то посередине. Бросил вторую гранату, она разорвалась выше, часть осколков, срикошетив от круглых стен, высекла искры. Затем из лестничного пролета повалил едкий серый дым. Послышались крики боли, но откуда-то снизу. Вряд ли в верхней части башни минарета кто-то уцелел, но Шевчук на всякий случай пустил очередь в задымленную шахту. В ответ не стрелял никто. Патросов крикнул, что командир пустил белую ракету — это означало сбор. Но эта команда не касалась отдельных постов и расчетов на стационарных позициях, поддерживающих огнем основные действия взвода. А значит, Патросову и Шевчуку до получения дополнительной команды предстояло оставаться на минарете. Пулемет Патроса замолчал, так как он больше не видел целей. И по нему прекратился обстрел. Следовательно, та часть духов, что успела перепрыгнуть через забор и укрыться во дворах соседних с объектом домов, сосредоточилась либо для контратаки объекта, либо для прорыва из кишлака. Как бы то ни было, эта группа была обречена.
От окружающего селения глиняного забора и окрестных садов по сигналу ракеты к главному дому пробиралось отделение сержанта Владимира Крюкова. Оно-то и налетело на эту группу душманов, все же начавших разворачиваться в цепь для атаки дома Амина.
Появления советских солдат с левого фланга духи никак не ожидали, что и предрешило исход встречного боя. Бойцы спецназа, в отличие от бандитов, оценили обстановку мгновенно и без задержки открыли огонь из всего имеющегося оружия на полное поражение. Это произошло за забором дома, который штурмовал взвод. Крюков перемахнул через него. Тут же, обходя дом, появился и сержант Водянин. К ним вышел командир взвода. Подчиненные увидели, что взводный ранен, но тот сразу же приказал:
— Водяной, веди своих людей к мечети. Обеспечь отход пулеметного расчета Патроса из минарета. Сбор здесь! Крюк! Пробивай через сад проход к дувалу — маршрут общего отхода. И обозначь его на заборе какими-либо ориентирами. Коридор должен быть защищен, так что бойцов укроешь по всему пути предстоящего отхода. Вопросы?
У командиров отделений вопросов не было, и они бросились к своим солдатам, выполняя поставленную задачу.
Пулеметный расчет получил сигнал, что к ним выходит группа поддержки и с ее появлением расчету следует начать спуск к площади и отход к главному дому.
Наступила звонкая после выстрелов и разрывов гранат тишина. Затишье — перед финальной стадией акции, общего отхода из района применения. Имея при себе освобожденных и ослабленных заложников и главаря аядской банды Амина. И это при том, что старший лейтенант Калинин был ранен и постепенно терял силы.
Из здания следом за командиром выбежал рядовой Поручиков:
— Товарищ старший лейтенант, вас срочно Весна на связь вызывает!
Александр прошел в комнату первого этажа, куда связист перенес радиостанцию, ответил:
— Олень слушает!
— Саня? Глобчак! Экстренное сообщение. Со стороны Карской «зеленки» к Аяду приближается отряд духов. Приличный отряд!
— Так накройте его!
— Поздно! Появился он внезапно от русла реки и открытую местность, где по нему можно было нанести массированный огневой налет, прошел быстро. Сейчас отряд, разделившись на две группы, вошел в балки и для пулеметов и пушек боевых машин блокпоста и Аядской высоты недоступен. Отрезать духов наземными силами мы не успеем, так что придется тебе принимать бой! Задача — остановить противника на подступах к кишлаку и удержать там минут десять. За это время подойдет помощь.
— А про «вертушку» вы забыли?
Комбат не понял:
— Какую «вертушку»?
— На которой мой взвод бросили в кишлак! Она снаряжена двумя кассетами неуправляемых реактивных снарядов!
— Ах, черт, совсем из головы вылетело! Сейчас…
Командир взвода перебил начальника:
— Не надо, товарищ майор! Я сам вызову вертолет, тем более у меня с экипажем налажено полное взаимопонимание.
— Ну, давай! А я вызываю бронетехнику!
— Отбой!
Калинин запросил майора Евстигнеева — командира «Ми-8»:
— Стрекозу вызывает Олень!
Пилот ответил немедленно:
— Стрекоза слушает! Как дела, старлей?
— Нормально! В Аяде отработали, но возникла угроза извне.
— Да? И в чем она проявляется?
— По балкам со стороны Жанавы и реки к кишлаку приближается крупная банда духов. Идут по двум направлениям. Я, конечно, встречу их, если только моджахеды не растянутся в цепь и не обойдут меня с флангов. Тогда придется хреново!
— Я понял тебя, Олень! Задача — уничтожить подходящий к кишлаку Аяд с юго-запада отряд душманов. Так?
— Так, Стрекоза!
— Понял! Выполняю!
Передав команду экипажу вертолета, Калинин приказал вывести заложников и пленника и далее следовать к дувалу на южной окраине селения через коридор сержанта Крюкова. У дувала рассредоточиться для отражения возможной атаки противника.
Почувствовав легкое головокружение, Калинин присел на толстое бревно. В голове шумело, и по вискам словно молотком стучали, тошнило. Выведенная во двор медсестра сразу же бросилась к нему:
— Саша! Как ты?
Александр поднял взгляд на невесту:
— Ничего, Сонь! Пока держусь!
— Ты потерял много крови! Надо лечь, Саша! Ты бледен как мел.
— Осталось немного! А потом заберешь к себе в госпиталь.
Он попытался улыбнуться, но в глазах потемнело, и старший лейтенант качнулся. К ним подошел и полковник.
— Плох офицер?
— Нужна срочная эвакуация!
Начальник штаба огляделся:
— Нам всем сейчас очень нужна эвакуация.
Калинин открыл глаза, попросил женщину:
— Соня, вколи еще препарат. Мне надо хотя бы полчаса продержаться на ногах!
— Но это очень вредно и в твоем положении даже опасно.
И вновь Александр изобразил подобие улыбки:
— В нашем положении, Соня, всегда не просто опасно, а смертельно опасно. Коли!
Медсестра выполнила требование офицера, и вскоре Калинин опять принял управление взводом. Но встречать духов подразделению спецназа не пришлось. «Ми-8» с подвешенными на пилонах кассетами неуправляемых реактивных снарядов, обогнув блокпост и пройдя на малой высоте мимо Аяда, вышел на первую балку. И тут же из-под подкрылков назад ушли дымовые струи пуска «РС». В овраге прогремели взрывы. Пройдя первую балку, вертолет развернулся и прошел над второй, также накрыв ее плотным огнем реактивных снарядов.
Уцелевшие остатки банды Дуктума в панике выскочили из оврагов и тут же попали под пушечно-пулеметный огонь бронетранспортеров и боевых машин десанта, нанесших массированный удар с блокпоста и Аядской высоты. После обстрела к месту уничтожения банды с поста ушел десантный взвод. А к окраине Аяда, где находился взвод Калинина под прикрытием двух БРДМ, подошли два вездехода «ГАЗ-66». Взвод погрузился в них. Колонна беспрепятственно отошла от кишлака. Встретил ее на блокпосту командир разведбата майор Глобчак. Он увидел пропитавшуюся кровью повязку на теле командира взвода, тревожно спросил:
— Тебя серьезно задело, Саня?
— Ерунда!
В разговор вступила Соня:
— Его надо срочно госпитализировать, крови потерял много.
— Так чего ж из боя не вышел?
— Не приучен, — ответил Калинин. — Извините, Сергей Сергеевич, мне нужно связаться с майором Гуреевым.
Он достал переданную ему особистом трофейную портативную рацию:
— Стена! Я — Олень!
Ответ прозвучал немедленно:
— Слушаю, Саня!
— Освободили заложников, Амина взяли, а банду, что Амирхан послал в Аяд, «вертушка» выпотрошила.
— Молодец, старлей! А что это у тебя голос слабый?
— Осколок словил!
— Давай в госпиталь! Ты свою работу выполнил!
— Что и собираюсь сделать!
Связь отключилась. Старший лейтенант повернулся к своему командиру:
— Ну вот, товарищ майор, теперь я могу все вам доложить. Одновременно с освобождением заложников в Уграме при активном, если не сказать решающем, участии нашего начальника клуба захвачен сам Амирхан. Он скрывался под личиной местного дуканщика Омана!
— Что ж сказать, Саша? Благодарю за службу!
Калинин поднял было руку, отдавая честь, и только сейчас сознание покинуло его. Ноги старшего лейтенанта подкосились, и он рухнул бы на землю, если бы не комбат. Он подхватил старшего лейтенанта, закричав:
— Срочно в «вертушку»!
Александра на носилках уложили в десантный отсек вертолета, что недавно разгромил банду Дуктума — по сути последнее боеспособное подразделение группировки моджахеда Амирхана. Винтокрылая машина медленно поднялась в воздух, взяв курс на госпиталь. А рядом с носилками сидела Соня. Она плакала и молилась. Молилась, чтобы Александр выжил. Сопровождавшие старшего лейтенанта бойцы его взвода не слышали этой молитвы. Но они просили у неба, чтобы их командир остался жив. И их глаза были влажны.
А в Уграме майор Гуреев устало опустился на стул, выключив рацию. Амирхан закончил дачу письменных показаний. К Уграму из парашютно-десантного полка вышла десантно-штурмовая рота для обеспечения беспрепятственного вывода главаря местных моджахедов. Прибыла она быстро, заняла позиции на площади и во всех прилегающих улочках. Десантники действовали жестко, особо не церемонясь с местными жителями, в несколько минут опустошив центр афганского поселка. Командир роты доложил особисту, что путь для эвакуации Амирхана и его брата Ахмада свободен.
Гуреев взглянул на бандита:
— Ну что, Амир? Проиграл ты вчистую! Твои банды, ранее бродившие вокруг Аяда и блокпоста, разгромлены, по лагерям на границе с Пакистаном мы нанесем приличный ракетный удар. И совсем скоро о грозном Амирхане забудут. Он уйдет в небытие, в прошлое.
Бандит прошипел:
— Вместо меня придут другие!
— Их ожидает та же судьба! Все, встал, пошел на выход!
* * *
Майор Трофимов с утра ходил по штабу радостный. Новость о том, что в Уграме повязали Амирхана, еще не дошла до него, зато политработник узнал — из Москвы прибыл приказ о присвоении очередных воинских званий, в списках которого значился и он, Илья Владимирович Трофимов. И уже сегодня на совещании начальник политотдела армии вручит ему погоны подполковника. Статус оборотня повышался. Далее надо будет обеспечить себе должность в Главном политическом управлении СА и ВМФ, и Трофимов знал, как пробиться в столицу. Финансовое обеспечение для этого он должен получить от человека Амирхана в Москве. В общем, все пока у замполита складывалось прекрасно.
Обойдя отдел, Трофимов наконец осел в своем кабинете.
Неожиданно раздался звонок внутреннего телефона. Это не был вызов к начальству, поэтому майор ответил своим обычным тоном:
— Трофимов слушает!
Абонент доложил:
— Товарищ майор, дежурный по контрольно-пропускному пункту прапорщик Митин! К вам прибыл полковник-афганец Хабитдин.
Замполит приказал:
— Выпишите ему пропуск по всей форме и пропустите в отдел.
— Есть!
Трофимов положил трубку на рычаги телефонного аппарата, откинулся на спинку стула, заложив ладони за голову, подумал: для чего это явился Хабит? Чтобы обсудить результаты последних действий Амирхана? Вряд ли. Только ради этого Хабит не стал бы лишний раз светиться в политотделе советского штаба. Очередное задание Амира? Это более вероятно. Но нечего гадать, скоро выяснится цель визита афганского политработника. Зная пристрастие последнего к русской водке, Трофимов достал из холодильника бутылку «Особой московской», поставил на журнальный столик, убрав подшивки газет «Красная звезда» и «Фрунзевец». К водке добавил мелко нарезанные ломтики копченой колбасы и красивые, взятые у Омана, витые бокалы. Открыл бутылку нарзана. К приему гостя все было готово. Майор не успел отойти от столика, как в кабинет вошел полковник афганских правительственных войск. Трофимов сразу заметил, что тот выглядел необычайно бледным, и это вызвало слабую пока еще тревогу.
Хабитдин поздоровался:
— Ассолом, Илья!
— Здравствуй, Хабит, что это вид у тебя какой-то не такой? Не приболел, часом?
Полковник прошел к столику, упал в кресло, вытер запотевшее смуглое лицо носовым платком.
— Хуже, Илья! Все значительно хуже!
Тревога в груди майора перешла в страх. Он спросил:
— Что случилось, Хабит?
— Ваш спецназ вышел на заложников и штурмом освободил их!
Лицо Трофимова помрачнело.
— Но как наши смогли вычислить место содержания заложников? Ведь это было возможно лишь при условии… — Майор споткнулся на середине фразы. Страшная догадка пронзила мозг, но он, сглотнув, тихо продолжил: — Это было возможно лишь при захвате самого Амирхана!
Афганец-полковник кивнул головой:
— Что и произошло!
— Но… как? Как спецназ смог выйти на Амира, если даже я никогда не видел его в лицо и не знал, откуда он руководит своей группировкой?
Хабит налил рюмку водки, опрокинул ее в себя. Закусывать не стал, закурив и выдав то, от чего у Трофимова непроизвольно открылся рот:
— Амирхана ты прекрасно знал, часто общался с ним! Это он маскировался под личиной уграмского дуканщика Омана.
— Что?!! Оман — Амирхан?
— Да, это одно и то же лицо!
— Но кто взял его?
— Особисты! Не без активного участия офицеров еще недавно подчиненного тебе по политической линии разведывательного батальона.
— Черт!
Трофимов приложил ладони к вискам. Потер их.
— Ничего не понимаю! Это… это же крах, Хабит! Особисты заставят Амира говорить, и он выдаст нас с потрохами.
На что афганский полковник внешне спокойно произнес:
— Если уже не сделал это!
Майор бросил взгляд на подельника:
— И ты, придурок, так спокойно говоришь об этом? Ты хоть представляешь, ЧТО нам с тобой будет за сотрудничество с главарем душманской группировки, на совести которого сотни жизней наших, да и ваших людей?
Полковник опустил голову:
— Если того пожелает Аллах, ничего не изменить!
Трофимов взорвался:
— Да шел бы ты со своим Аллахом знаешь куда?
— Не говори так! Не надо!
— А что надо? Сидеть и ждать, пока особисты загребут к себе в подвал? Так… спокойно… спокойно… необходимо взять себя в руки. Спокойно! — Майор наклонился к афганцу. — Надо бежать! И немедленно! Ты с машиной?
— Конечно, но какое это теперь имеет значение?
Обреченность полковника взбесила Трофимова:
— Да приди ты в себя! Или к стенке встать хочешь? Где стоит твой «УАЗ»?
Дверь кабинета распахнулась.
На пороге показался старший лейтенант Листошин. Был он в полевой форме, с автоматом. Офицер и ответил на вопрос своего бывшего начальника:
— Машина господина Хабитдина стоит, как и положено, на стоянке у КПП штаба. Что еще вы хотели бы узнать, майор?
Появления командира взвода спецназа Трофимов даже в мыслях не допускал, поэтому сначала опешил:
— Листошин?.. Но…
— Что «но», Трофимов?
Бывший замполит огромным усилием воли взял себя в руки:
— Какого черта тебе здесь надо? И почему находишься в штабе с оружием? Кто пропустил?
Семен навел ствол автомата на майора:
— Закрыл пасть, ублюдок, и сел рядом с духом!
— Ты мне…
Листошин выкрикнул:
— Ты плохо понял, тварь? — И ударом ноги в плечо опрокинул Трофимова на журнальный столик. Бутылка упала, водка потекла на пол.
Сзади Листошина прозвучал окрик:
— Отставить, старший лейтенант!
И рядом с Семеном появился майор Гуреев. Он держал в руке пистолет. А на пороге застыли еще две вооруженные фигуры: капитан — заместитель Гуреева и афганец в штатском — представитель местной контрразведки.
Гуреев приказал:
— Листошин, обыщи этих двух мразей и сцепи их наручниками!
На стол упали стальные браслеты.
Старший лейтенант защелкнул их на руках предателей, бросив на пол штатные пистолеты оборотней. Плюнув на бывшего замполита, отошел в сторону.
Гуреев посмотрел на арестованных, спросил у Трофимова:
— Ну что, Илья Владимирович, сколько веревочке ни виться?
Но политработник, полностью осознав нависшую над ним угрозу, неожиданно твердым голосом заявил:
— Я не понимаю ваших действий, Гуреев. Вы в чем-то хотите обвинить меня? В чем? В связи с полковником правительственных войск ДРА? Интересно, с каких это пор подобная связь стала противозаконной? И потом, кто вы такой, чтобы предъявлять обвинения? Где представители военной прокуратуры? Где…
Особист, брезгливо поморщившись, прервал тираду предателя:
— Все тебе, змееныш, будет! Все! И прокурор, и следователь, и трибунал с приговором! Полный набор карательных мер за совершенное предательство!
Трофимов выкрикнул:
— У вас нет никаких доказательств!
— А показания Амирхана?
— Не знаю никакого Амирхана!
— И Омара, конечно, не знаешь?
— Дуканщика из Уграма? Так его посещают десятки военнослужащих!
Гуреев ударил ладонью по столу:
— Ну, хватит, Трофимов! Нами установлена и документально подтверждена твоя преступная связь с Оманом-Амирханом, главарем душманов, посредством личного общения и через сидящего рядом с тобою господина Хабитдина. Так что прекрати игру, она только вредит тебе! Бери пример с подельника. — Особист кивнул на афганца-полковника.
Тот сидел, понурив голову, что-то шепча — наверное, молился. Но Трофимов не сдавался:
— Присутствие здесь полковника Хабитдина ни о чем не говорит, он частый гость политотдела армии, Омар известен мне как дуканщик. И это вы прекращайте свои грязные игры, майор! Если надо, я отвечу на любые вопросы, но не здесь! И вам, Гуреев, еще придется извиниться передо мной. Но предупреждаю: никаких извинений я не приму и вас ждут очень крупные неприятности!
Гуреев подошел к афганскому полковнику, извлек из кармана его рубашки миниатюрный диктофон, перемотал назад ленту, включил воспроизведение записанного разговора. Услышав свой голос, Трофимов слегка побледнел, но смог и на этот раз совладать с собой, проговорил, правда, уже не так уверенно:
— Это провокация! И магнитофонная запись не является для следствия уликой.
Разглагольствования изменника взбесили Листошина. Он, шагнув к креслу Трофимова, рывком поднял предателя за грудки. Прошипел, глядя в глаза бывшему замполиту:
— Я не знаю, что там будут делать с тобой прокуратура, трибунал, Особый отдел, мне плевать, но клянусь, ты, сука, сполна ответишь за гибель наших парней. Лично удавлю тебя, тварь, если что! Не жить тебе, Трофимов! Это мое слово!
Старшего лейтенанта оттащили от Трофимова. И тут же арестованных забрал спецконвой. Листошин с Гуреевым вышли во двор штаба. У контрольно-пропускного пункта стояли «УАЗ» особиста и бронетранспортер разведбата.
Гуреев спросил:
— В часть?
— В госпиталь! Саню проведаю, потом домой!
— Ну, давай, и спасибо вам всем! А Калинину особый привет передавай, будет время, обязательно проведаю!
— Передам! Разрешите идти?
— Конечно, Семен, что за вопрос!
Бронетранспортер разведбата взял курс на Уграм. Не доезжая селения, повернул к штабу дивизии. Оставив боевую машину в парке так называемого «придворного» полка, старший лейтенант Листошин направился в сторону госпиталя. Он нес другу хорошую новость, и на душе у него было спокойно и тепло.
