Глава 13
В восемь утра Калинин был уже в штабе. И принял его на этот раз сам майор Гуреев. Он находился в своем кабинете, просматривая исписанные накануне Александром листы бумаги. Александр представился:
— Старший лейтенант Калинин по вашему приказанию прибыл!
— Проходи, Калинин, присаживайся.
Майор являл собой полную противоположность капитану: плотный мужчина в полевой форме, с добродушным лицом. Он указал на кипу листов:
— Это мой заместитель нагрузил тебя бумажной работой?
— Так точно!
— Его стиль. Что бы ребенок ни делал, лишь бы не забеременел. — Гуреев отодвинул бумаги в сторону. — Ты извини, что задержали тебя здесь. Мне вчера необходимо было отлучиться — сам понимаешь, служба. И разговор нам предстоит, в принципе, недолгий. Скажи, Калинин, как ты считаешь, одновременное столкновение с противником двух разведывательных взводов в разных ущельях — совпадение?
Александр, подумав, ответил:
— Учитывая то, что и по Аядскому ущелью на высоту в то же время вышла боевая группа моджахедов, можно предположить и совпадение. Если…
Майор нагнулся к старшему лейтенанту:
— Что «если»?
— Если… появление духов у Аяда не носило характер отвлекающего маневра.
Гуреев хлопнул ладонью по столу:
— Вот! В самую точку! Нападение на высоту скорее всего и было отвлекающим маневром. Духи, обстреляв ее, быстро отошли. Как бы лишь обозначив себя. Значит, в двух других ущельях могла иметь место засада?
— Могла! Почему нет? Духи тоже воевать умеют, и у них есть неплохие инструкторы.
— Но тогда они знали о выходе взводов?
— Получается, что знали! Но это только предположение. Все могло быть и по-другому. И встреча с моджахедами вполне могла быть случайной, тем более они часто используют те направления для подхода к блокпосту.
— Хорошо! Предположим случайность встречи. Но тогда как объяснить, что моджахеды вступили в бой первыми и организованно, а спецназ оказался в роли обороняющейся стороны? Ведь при случайной встрече, как правило, друг на друга выходят передовые дозоры, так?
Александр подтвердил:
— Так! Но в нашем случае взводы имели задачу обследовать определенные квадраты. Поэтому могло получиться так, что они столкнулись с боевиками не на марше, а во время разведки. Но… все равно разведдозоры должны были быть высланы по всем направлениям. Как раз для того, чтобы избежать внезапного нападения вероятного противника.
Майор подтвердил:
— Вот именно, и Листошин так и поступил. А вот Гудилов отчего-то разорвал взвод, решив работать по отделениям. Почему он сделал это?
— Чтобы ответить на этот вопрос, мне надо знать, как складывалась обстановка в ущелье перед боем. И нужна схема самого столкновения.
Гуреев достал из стола лист бумаги.
— Вот перед тобой схема рассредоточения взвода непосредственно перед тем, как духи напали на подразделение. Она составлена со слов командиров отделений, оставшихся в живых.
Калинину достаточно было одного взгляда на схему, чтобы заявить:
— Чушь какая-то! Гудилов отправил на хребты по целому отделению, а сам повел оставшихся бойцов в кишлак, тем самым лишив склоны возможности огневой поддержки подразделения, находящегося внизу. Более того, ни на восток, ни на запад не был выслан дозор. Не понимаю! Это либо халатность, вызванная уверенностью Гудилова, что в квадрате ничего не может произойти, либо…
И вновь Гуреев наклонился к старшему лейтенанту:
— Что «либо»?
— Либо Гудилова заставили поступить так!
— Кто заставил?
— Откуда я знаю? Скажу одно: такое рассредоточение взвода в ущелье самоубийственно. Оно лишило подразделения не только возможности маневра, но и взаимодействия, по сути превратив взвод в три отдельные группы, которые легко разгромить. Но… Гудилова натаскивал на действия в ущельях я. И он знал, как надо проводить разведку! И вдруг изменил общепринятую тактику, прекрасно понимая, чем это может обернуться. И чем, собственно, и обернулось.
— По-твоему, Гудилов виноват в гибели отделения?
— Как это ни прискорбно, он обрек на гибель и себя. Но почему заместитель командира роты поступил так, я объяснить не могу!
Майор поднялся:
— Вот-вот, и никто объяснить не может! Ну ладно об этом. Как бы то ни было, люди погибли. Их не вернешь. Перейдем к другой теме. Тебе известно, что в ущелье, в квадрате 36–17, после боя исчез сержант Волочков?
— Да!
— Охарактеризуй его.
Александр указал на листы:
— Я уже сделал это!
— Ты мне простым языком расскажи о нем. Рапортов и докладов я начитался вволю.
Калинин рассказал все, что знал о Волочкове. Каким тот был умелым командиром, смелым бойцом, порядочным человеком.
Майор усмехнулся:
— С твоих слов получается, что сержант являл собою пример в службе!
— По большому счету так оно и было.
— А возможность его добровольного перехода к духам ты не допускаешь?
Александр ответил категорично:
— Нет! Раненым, бессильным захватить его могли. Но чтобы он сам к моджахедам переметнулся? Нет. Этого я не допускаю!
— И все же он исчез! Один из всего уничтоженного отделения!
— Я сказал, что сам бы он не сдался. Может, его раненым взяли?
Майор протянул Калинину пачку «Стюардессы»:
— Кури.
— У меня свои.
Александр закурил привезенную из Союза «Яву».
Гуреев же продолжил:
— Комиссия дивизии осмотрела кишлак. Вернее, сарай и место вокруг него, где и погибло отделение. Именно оттуда оно заметило появление духов и приняло бой, уничтожив десять моджахедов. Осмотрели также путь отхода банды по ущелью, до места ее подъема на хребет. И нигде, ни на одном камне не обнаружили ни капли крови. Согласись, если Волочков был ранен, он наверняка оставил бы след.
— Не скажите! Его могли тащить на плащ-палатке.
— Вряд ли в таком состоянии он был нужен душманам. Впрочем, и это не столь важно.
— А что же важно?
Гуреев выдержал паузу. Затем достал из сейфа какой-то документ. Протянул его старшему лейтенанту:
— Важно то, что произошло дальше, спустя неделю после боя в ущелье, и что отражено в этой сводке. Ознакомься.
Александр взял документ и начал читать.
Сводка была составлена сухо, только факты, никаких комментариев. Из нее следовало, что ровно через неделю после исчезновения Волочкова, перед рассветом группа боевиков, пройдя минные поля со стороны Уграмских степей, приблизилась к внутреннему периметру проволочных заграждений, откуда произвела обстрел аэродрома снарядами безоткатных орудий. Группа была мобильна и, отстреляв боекомплект, ушла обратно в степи. Поднятые вертолеты огневой поддержки обнаружили брошенные вездеходы и уничтожили их. Через сутки, в то же примерно время, боевики, опять-таки беспрепятственно пройдя заслоны минных заграждений, вышли на дорогу Уграм — Аяд и со стороны моста атаковали блокпост. И вновь ушли через минные поля. Далее следовали нападения на автомобильную колонну, на мобильный патруль мотострелкового полка, обстрел самого штаба дивизии и территории парашютно-десантного полка. Последнюю вылазку боевики провели три дня назад, совершив нападение на колонну десантников, следовавших к блокпосту. И опять им удалось скрыться, преодолевая минные заграждения.
Калинин отложил сводку.
Майор спросил:
— Ну как тебе движения духов?
— Нормально!
— Скажи, ранее подобное происходило?
— Нет!
— А Волочков знал схемы расположения минных полей вокруг базы и проходы через них?
— Да! Взводам нашей роты приходилось действовать практически везде в зоне ответственности дивизии. И выходить на задания с разных направлений, минуя минные поля. Каждый офицер батальона и сержанты нашей роты имели схемы расположения этих заграждений!
— Получается, Волочков знал подходы к базе! Это факт. Как факт и то, что после его исчезновения эти знания стали достоянием противника. Вывод?
Александр отрицательно покачал головой:
— И все же я не верю, что Волочков перешел на сторону духов! Как хотите, не верю.
— Но факты?
— Да, факты упрямая штука, но разве от одного сержанта моджахеды Амирхана могли получить информацию о минных полях, которые не перекраивались с весны? Что, в самом штабе дивизии не мог завестись «крот»?
Майор легко согласился:
— Могло произойти и такое. Но согласись, имея данные по заграждениям, ночью самостоятельно найти проходы, расширить их, выйти на позиции, обстрелять цели и уйти не так просто! Без предварительной разведки не обойтись. Ее же духи не проводили, а начинали работу с ходу. Значит, что? Значит, они имели проводника. И появился этот проводник сразу же после исчезновения твоего сержанта Волочкова. Ну, хоть в отношении проводника ты со мной согласен?
Александру ничего не оставалось, как согласиться.
Гуреев произнес:
— Инженерно-саперный батальон в ближайшее время перекроет минные поля. Но этим опасность, исходящая от Волочкова, не уменьшится. Он вполне может быть использован в борьбе против вас же, разведчиков, так как прекрасно знает тактику ваших действий в различных условиях. Батальону поставлена задача принять все меры для нейтрализации предателя, так что скорее всего тебе предстоит охота за ним! А он будет охотиться за тобой. Для него именно ты — главная угроза.
— Да плевать я хотел на него, на его охоту! Лишь бы обозначил где себя, остальное дело техники.
— Ну-ну!
— Один вопрос можно?
— Конечно!
— Дивизия проводила мероприятия в ущельях?
Особист внимательно взглянул на старшего лейтенанта. Его взгляд напрягся. Видимо, не ожидал подобного вопроса, спросил, в свою очередь:
— А ты откуда знаешь о том, что дивизия должна была выйти в ущелья?
Калинин объяснил:
— На пересылке, когда летел сюда, встретился с одним капитаном. С командиром роты второго, по-моему, батальона N-ского полка нашего соединения. А фамилия его то ли Котов, то ли Кротов, зовут Аркадий, можете проверить. Так вот он и поведал мне, как чистили Кидрабское, Арихельское и Аядское ущелья. Правда, особой информацией офицер не располагал, сказал лишь, что его рота обследовала пещеры. Поэтому я и спросил вас.
— Да! Дивизия выходила в ущелья совместно с десантно-штурмовой бригадой. А что?
— Как я понял по действиям духов, особого результата эти мероприятия не принесли?
— К сожалению, да! Амирхан успел отвести свои силы или в Пакистан, или на север.
— Следовательно, его кто-то предупредил о намечающейся акции?
— Этот вопрос без комментариев, Калинин!
— Мне и не надо объяснений. Одно ясно: сержант Волочков о планах войсковых соединений ничего знать не мог. Как не знал о них ни один офицер нашей роты.
— Понял тебя! На этом все. Прошу тему беседы не разглашать! Договорились?
— Да!
В это время в дверь постучали.
Гуреев ответил:
— Входите!
На пороге появился замполит разведбата майор Соловьев. Особист поздоровался с ним за руку.
— Вот ваш командир взвода!
— Он свободен?
— Конечно! Мы поговорили, кое-что уточнили.
— А мне показалось, ваш капитан по меньшей мере желает предъявить Калинину обвинение в причастности к случаю у Караха!
— Это на него похоже! Что ж поделать, раз такой человек? Как говорится, все мы люди, все мы разные!
Замполит уточнил:
— Так мы поехали?
— Счастливого пути! Да, Александр Иванович, — обратился особист к Калинину, — если возникнет необходимость в контакте со мной, вы знаете, как это сделать!
Александр пожал плечами:
— Не думаю, что она возникнет, но как с вами связаться, знаю.
— До свидания.
Офицеры разведывательного батальона вышли из штаба дивизии. За воротами стоял командирский «УАЗ». Соловьев сказал:
— Командир тоже приехал сюда. Сейчас он у комдива, придется подождать.
— Товарищ майор, разрешите до госпиталя добежать? Я быстро!
Замполит улыбнулся:
— Ночи не хватило?
— Не в этом дело!
— Давай, Калинин, но так, чтобы одна нога там, другая здесь!
— Понял!
Калинин направился к лечебному корпусу. И, не доходя до приемного покоя, увидел Соню. Она в голубом медицинском костюме прохаживалась возле здания. Увидев спешившего к ней Александра, пошла навстречу. Встретившись, взялись за руки.
— Соня, я уезжаю! Машина уже ждет!
— Когда я снова увижу тебя?
— Как только смогу, сразу же приеду.
— Я буду ждать!
— Жди, Соня! Это очень важно для меня! И еще… Ты говорила, что после боя в ущелье сюда к вам доставляли на экспертизу обезображенные тела моих подчиненных.
— Да, и что?
— Могла бы ты достать копии заключения по этой экспертизе? На законных, естественно, основаниях.
Женщина удивилась:
— Зачем это тебе?
— Надо, Соня! Сейчас я ничего не могу тебе объяснить, но не нравится мне то, что и как произошло у Караха. Я должен разобраться!
— Но для этого существуют другие службы.
— Существуют! Но я должен сам узнать истину.
— Хорошо, я постараюсь!
— Только если это можно сделать без каких-либо проблем.
— Не волнуйся! Все будет хорошо. Главное, ты приезжай!
— Приеду. Обязательно приеду!
Александр поцеловал Соню и, повернувшись, побежал к штабу. Женщина проводила его печальным взглядом. Появился у машины Калинин вовремя. К «УАЗу» как раз подошел командир батальона. Александр доложил:
— Товарищ майор, старший лейтенант Калинин из отпуска прибыл. Замечаний не имел!
— Здорово, Калинин. — Комбат пожал руку взводному и обратился к подчиненным: — В машину! Поехали в хозяйство!
Офицеры сели в вездеход, выехали с территории штаба. За шлагбаумом к ним присоединился бронетранспортер второй разведывательно-десантной роты. Командир, в отличие от заместителя по политчасти, использовал боевое охранение.
Спустя двадцать минут остановились у штабного модуля разведбата.
Александр после короткой беседы отправился к себе в расположение. О его прибытии знал и новый заместитель командира взвода сержант Константин Бучайко. Он построил подразделение, и Калинин поприветствовал подчиненных. Отдав распоряжение заниматься по распорядку, прошел в канцелярию.
Там находился командир роты капитан Новиков и командир второго взвода старший лейтенант Листошин. Ротный, увидев Калинина, пошел навстречу:
— С возвращением, Сань!
— Привет!
Поднялся и Листошин:
— Здорово, бродяга.
Офицеры обнялись.
Калинин поставил сумку на стол, достал из нее две бутылки водки, домашние соленые грибы, огурцы, кусок солонины и настоящий русский черный хлеб.
Листошин выставил кружки.
Александр, разлив водку, сказал:
— Давайте помянем ребят, что полегли у Караха!
Молча, не чокаясь, выпили. Закусили, тут же закурили.
Канцелярия наполнилась дымом.
Калинин спросил:
— Расследование внутри части по поводу гибели моих бойцов проводилось?
Ответил ротный:
— Конечно!
— И к какому выводу пришли?
— Гудилов совершил ошибку при рассредоточении взвода в ущелье и не обеспечил элементарные меры безопасности при проведении разведки.
— А насчет Волочкова?
Листошин приобнял друга:
— А что насчет сержанта, Саня? У духов он, это ясно! И работает на них, чему есть прямые и косвенные подтверждения.
— Не верю я в это!
— Да и мы не хотели бы верить, но факт остается фактом. Ты в курсе, что дивизия с десантом лопухнулись в ущельях, и это случилось после исчезновения Волочкова. Только он мог выводить духов на позиции прямого удара по базе. Мне вообще кажется, что моджахеды и затеяли весь сыр-бор в ауле Карах, чтобы захватить будущего проводника. А чтобы нападение на твой взвод не выглядело как конкретная задача, провели атаку и на меня в Арихельском ущелье и нанесли удар по Аядской высоте. Но хватит об этом. И так все мозги проели различные дознания да расследования. Давай выпьем за твой приезд.
Снова подняли кружки.
Александр спросил:
— Кто командовал взводом в мое отсутствие после гибели Гудилова?
— Офицер первой роты Астахов. Сегодня только убыл обратно в свое подразделение. Из бойцов разведрот и доукомплектовали твой взвод.
— Я видел! Ребят в горах обкатывали?
Ротный ответил отрицательно:
— Нет! По степи гоняли, к блокпосту выводили, но в ущелья не запускали. Там в основном Лист работал да разведка десантников.
— Ясно! Значит, придется мне организовывать отрабатывание слаженности нового коллектива.
— Да! — ответил Новиков. — Я убедил комбата с Астаховым эти мероприятия не проводить, дождаться тебя! Кстати, Саня, тебе нужно составить план подготовки взвода к полноценному применению. Время на обкатку — от силы неделя. Завтра же и займись этим!
— Хорошо!
Выпили еще. После третьей остановились. Ротному и Листошину еще предстояло работать, а Калинин нуждался в отдыхе.
Со следующего дня Александр приступил к исполнению своих обязанностей и в плане подготовки личного состава предложил проводить учебные занятия непосредственно в квадрате 36–17. Там, где у кишлака Карах погибло его отделение. Ротный понял замысел взводного. Научить новичков воевать в горах можно было и в начале Кидрабского ущелья, под прикрытием взвода, контролирующего высоту. А вот психологически переломить создавшуюся после того боя тяжелую, можно сказать, пораженческую атмосферу внутри коллектива реально только там, где и погибла часть этого коллектива. Ротный готов был утвердить этот план, но для его реализации требовалось применение как минимум одного вертолета, а также хоть какое-то дополнительное огневое прикрытие, что могло быть обеспечено лишь властью командира батальона.
Комбат сначала скептически отнесся к идее Калинина, посчитав затею старшего лейтенанта слишком заумной и требующей немалых затрат. К тому же не обеспечивающей безопасность занятий. Но Александра поддержал замполит, а затем и начальник оперативного отдела штаба дивизии. Решение было принято, и первый учебно-боевой выход взвода Калинина был назначен на пятницу 29 июля.
В 7.00 29-го числа взвод Калинина, экипированный по полному боевому расчету, загрузился в чрево десантного отсека транспортного «Ми-8». И взмыл в воздух, взяв курс на брошенный кишлак Карах в сопровождении пары вертолетов огневой поддержки «Ми-24». Высадку десанта решили осуществить по-штурмовому, то есть с малой высоты, без приземления «вертушки», прямо в русло Кидрабки напротив кишлака. «Ми-24», или «полосатики», разошлись в разные стороны над ущельем, проверив отсутствие в ущелье сил противника. Но воздушную разведку пилоты проводили в контрольном режиме, поэтому один из экипажей и не заметил скопления в кустарнике на расстоянии где-то в пятнадцати километрах от Караха группы душманов численностью в тридцать штыков, просто не дойдя до того места. Доложив о чистоте подходов к квадрату и дождавшись подъема транспортного вертолета, винтокрылые машины ушли на военный аэродром. Взвод Калинина остался в ущелье. И должен был пробыть здесь, отрабатывая учебные задачи, до следующего утра.
Калинин из числа опытных своих бойцов, несмотря на доклады пилотов, в первую очередь выслал сдвоенные передовые разведывательные дозоры на восток и запад по ущелью, на дистанцию визуального контакта с центральным наблюдателем, занявшим позицию на склоне напротив кишлака, а также на каждый из хребтов.
И только после того, как получил доклады о том, что дозоры заняли свои позиции, построил оставшийся личный состав, выставив в первую шеренгу вновь приданных ему бойцов. Поставил задачу отработать норматив по подъему на склоны с учетом вероятности вступления в бой на любом рубеже подъема.
Сержанты повели отделения к склонам.
Александр же с рядовым Шарадзе и сержантом Бугайло подошел к развалинам Караха. Увидел под скалой полусожженный сарай. Именно в него духи пустили заряды гранатометов, уничтожая оборону первого отделения. Калинин подозвал к себе Шарадзе, который во время боя находился на одной из высот, но в дальнейшем принимал участие в первичном осмотре кишлака после отхода боевиков и прибытия сил поддержки, спросил:
— Как начался бой?
Рядовой поведал командиру то, чему стал свидетелем.
Калинин задумался.
— Значит, бой развивался с востока?
— Так точно!
— Хорошо! Хотя, конечно, ничего хорошего в этом нет. Тела бойцов первого отделения обнаружили вокруг сарая?
— Не совсем, товарищ старший лейтенант, двоих справа, двоих слева, троих обугленных в самой сожженной халупе.
Александр повернулся в ту сторону, где в тот день на склоны поднимались два других отделения. Отсюда места их подъема видны не были, а следовательно, и помочь своим бойцы со склонов не могли. Так. Духи появились из-за угла. Если предположить, что их выход сюда явился случайностью, то авангард бандитов должен был открыто выйти на пространство перед кишлаком. Этого не заметить солдаты первого отделения не могли. Не могли не обнаружить спецназ и моджахеды. Сразу должен был завязаться встречный бой. И духи открыли бы огонь от утеса, следовательно, пули шли бы по касательной к сараю. Бойцы под командованием Гудилова, заняв оборону, перевели бы огонь на выход к кишлаку. И даже малыми силами смогли бы удерживать духов за поворотом, не дав им рассредоточиться перед кишлаком, а уж тем более не пропустить в сектор обстрела склонов. Предположим, моджахеды повалили огромной живой волной, разделившись на две группы, одна атаковала позиции у сарая, другая прорывалась дальше по руслу. Но тогда огнем отделения, имеющего на вооружении подствольные гранатометы, бойцы уничтожили бы не один десяток бандитов, пока те подобрались бы к сараю. Но произошло непонятное. Духи будто свободно прошли на середину Караха и уже оттуда, развернувшись, ударили по позициям первого отделения. Одновременно обеспечив проход через кишлак другим силам, связавшим боем склоны. Чушь какая-то. Не могло такого быть! Но, в принципе, определить, с каких позиций и его солдаты, и боевики начали бой, несложно. По отметинам пуль в скалах. Начал осмотр командир взвода от утеса, откуда вышли духи. Но ни одной отметины не заметил. А они должны быть, если сюда стреляли от сарая. Значит, не стреляли. Посмотрим, били ли от поворота сами душманы? Он обошел кишлак, зайдя к сараю справа. Разрушенный сарай находился у скалы. Старший лейтенант обследовал эту скалу. Отметины от пуль здесь были, но отметины прямого попадания. Ни одного следа рикошета, хотя пули, выпущенные от поворота, неизбежно рикошетили бы, так как были бы выпущены под углом. Значит, духи от утеса тоже не стреляли. Что же получается? Как моджахедам удалось беспрепятственно выйти на середину кишлака? И тут в голове мелькнула мысль.
Калинин обернулся к Шарадзе.
— Гоги, а ну-ка осмотри руины кишлака, по прямой от сарая, полосой метров в десять-пятнадцать.
— Что искать, командир?
— Пустоты, из которых могла быстро выбраться на поверхность группа моджахедов.
— Понял!
— Только смотри, на змею не наткнись!
— Э, товарищ старший лейтенант, я с детства в горах жил. И на Кавказе, а не на каких-то змеиных холмах. Разве тут змеи? Черви! Вот у нас…
Командир взвода прервал подчиненного:
— Работай, Гоги, и будь внимателен!
— Есть!
Рядовой направился к руинам.
Старший лейтенант вошел в сарай, вернее, в то, что от него осталось. Чтобы разрушить каменное здание, духам потребовалось пустить в него не одну гранату. Надо найти позицию гранатометчика. Но это после доклада Шарадзе.
Солдат искал недолго. Вскоре раздался его крик:
— Командир! Есть пустоты!
Калинин поспешил к подчиненному.
Тот указал на ниши под глиняными валунами.
— Здесь могли затаиться духи.
Александр взглянул на Шарадзе:
— Так, говоришь, здешние змеи — черви?
— Да!
— Тогда нырни-ка в эти ниши, посмотри, сколько человек могло там укрыться и не оставили ли эти кроты каких-либо следов.
— Без проблем, командир, вы только на всякий случай сыворотку приготовьте. Черви-то черви, но тоже ядовитые.
Шарадзе нырнул в черный проем, и тут же оттуда донеслось:
— Ничего себе! Да здесь целый подвал. Вы слышите меня, товарищ старший лейтенант?
— Слышу! Что-нибудь интересное есть?
— Спустите мне фонарь, ни хрена не видно.
Калинин бросил в расщелину мощный армейский фонарь. Несколько минут из подвала не доносилось ни звука. А потом появился Шарадзе, но не оттуда, куда нырнул, а левее метров на пять, из такой же узкой и неприметной расщелины.
Александр прошел к разведчику. Тот вылез на поверхность, отряхнулся.
Калинин спросил:
— Ну что?
— Ничего не обнаружил, но есть одна деталь, подтверждающая, что в этом подвале могли скрываться боевики численностью рыл в десять.
— Что за деталь?
— В подвале не могло не быть змей. Это для них очень подходящее место. Но в подземелье ни одной твари я не увидел, даже скорпионов.
— И что?
— А то, что скорее всего подвал обработан каким-то химическим препаратом, отпугивающим этих тварей. У нас так альпинисты поступали. Те, что по пещерам лазают. Особенно ночью, становясь на привал, побрызгают чем-то, и кранты, змей нет. У меня…
— Ладно! Значит, засада! Теперь понятно, почему бойцы не встретили духов огнем. Те появились не из-за поворота, а отсюда, и оказались прямо напротив сгруппировавшегося возле сарая первого отделения, застав его врасплох. Возможно, Гудилов и еще двое с ним успели сориентироваться и скрыться в сарае. Остальных духи тут же расстреляли, ну а с засевшими в здании завязали бой.
Шарадзе посмотрел на командира:
— А как же тот факт, что ребят обнаружили не кучей у этого проклятого сарая, а на позициях в стороне от него? Там же были обнаружены и гильзы от их автоматов.
Калинин пояснил:
— Инсценировка, Гоги, обычная инсценировка. Тех десятерых духов, что нашли убитыми в кишлаке, завалили из сарая, затем его сожгли. А убитых до этого ребят растащили по позициям и дали несколько очередей из их оружия! Знакомый фокус. Так и мы иногда поступали!
Старший лейтенант обратился к своему заместителю:
— Так, ты теперь встань возле сарая, а я поищу позицию вражеского гранатометчика. И руку подними, думаю, высота сарая была приблизительно с твой рост, учитывая длину руки.
Бучайко выполнил приказ командира, а старший лейтенант прошел к руслу реки. Стрелять стоя гранатометчик не мог. Его сразу же срезали бы ребята из сарая. Значит, враг занимал позицию лежа. Калинин лег и тут же потерял сержанта из вида. Переместился ближе — та же картина. И только метров с тридцати он нашел место, откуда гранатометчик мог обстрелять сарай из положения лежа. Но и здесь его гранаты попали бы в стены на высоте метров полутора от земли. И он, этот гранатометчик, все равно был бы виден из здания. Вряд ли ребята допустили бы прямой выстрел в себя, если, конечно, оставались на тот момент в живых. Но в мертвых какой смысл стрелять?
Офицер поднялся. Посмотрел на сарай. Его правая сторона начиная от двери была снесена попаданием гранаты. Следовательно, и вариант обстрела с самой близкой позиции отпадал. Гранатометчик стрелял из кишлака и… стоя! Чего практически он сделать не мог. Значит, что? Духи спалили сарай с мертвыми бойцами спецназа? Зачем? И как в этой круговерти они не зацепили Волочкова? И почему захватили сержанта-срочника, а не офицера? Потому что Гудилов уже был убит? И у духов не оставалось выбора? Но как они взяли Волочкова? Сам бы тот не сдался. Хотя… кто знает, что могло произойти с сержантом. Возможно, неожиданность нападения лишила его воли, вогнав в ступор, чем и воспользовались моджахеды? Они могли попросту накинуть ему на шею аркан и оттащить от сарая. А остальных расстрелять. Но зачем было сжигать трупы в сарае? В отместку за убитых собратьев? Возможно. А потом начали отход. Но когда же Гудилов успел связаться с Листошиным и запросить воздушной поддержки, продублировав уже посланный одним из сержантов взвода запрос? Перед самой гранатометной атакой, из сарая? Черт, жаль, по времени сейчас уже ничего не проверишь. Но главное понятно! Взвод Калинина, ведомый Гудиловым, у кишлака Карах ждали. Затем, чтобы захватить кого-нибудь, лучше офицера, в плен! И только ради прикрытия акции здесь были посланы группы моджахедов и в Арихельское ущелье, и к Аяду!
Но откуда духам стало известно, что именно сюда выйдет взвод Калинина? Только из источника с базы, и источника, прекрасно осведомленного не только о планах разведывательного батальона, но и о готовящейся операции дивизии.
Следовательно, этот осведомитель сидел высоко и был тесно связан с разведбатом? А кто мог быть таким человеком? Стоп! А прежний замполит Трофимов? Ведь он наверняка был в курсе предстоящих мероприятий соединения и точно знал, что седьмого июня разведбат силами роты спецназа начинает разведвыходы в ущелья. И квадраты отработки задач взводами спецразведки он тоже знал. И прибыл в батальон за неделю до начала выходов.
Эта мысль показалась старшему лейтенанту настолько невероятной, что он хотел тут же отбросить ее. Ведь майор Трофимов служил вместе с ними. Он и ранее был в курсе всех боевых планов батальона, но никогда специальные взводы и группы не попадали в засаду к духам. Однако к трагедии у Караха он мог быть причастен.
Александр вызвал к себе связиста. Приказал связаться с Листошиным.
С третьей попытки это удалось. Семен ответил:
— Сайгак-1 на связи!
— Ты сейчас где?
— У блокпоста.
— Прекрасно! Там, по-моему, есть прямая связь со штабом дивизии?
Листошин удивился:
— А тебе она на что?
— Слушай, Семен, мне необходимо, чтобы ты вышел на майора Гуреева, знаешь такого?
— Кто ж особистов не знает! Только за каким хреном он тебе понадобился?
— Потом объясню. Тебе надо передать ему следующее: у Калинина есть новости. И укажешь место моего нахождения. Было бы неплохо, если бы он прибыл в квадрат 36–17.
— Ты что-то накопал там?
— Я же сказал, все объясню потом!
— А ты не считаешь, что сначала нужно доложить комбату, а то как-то нехорошо получается?
Александр успокоил друга:
— Особист с Глобчаком сам потолкует. А нет, так я по возвращении обо всем, как положено, доложу ему! Сейчас он просто не поймет темы.
— Ладно, Саня, но если комбат меня вздрючит, литр с тебя!
— Добро! Ротному пока тоже лучше ничего не говори. Сначала пробить одну фишку надо. Убедиться кое в чем!
— Ясно! Жди вызова. Наверняка Гуреев сам захочет поговорить с тобой, перед тем как сломя голову лететь в ущелье!
— Спасибо, Сень!
— Да ладно тебе! Скажи, накопал-то чего серьезного?
— Да! Но все, конец связи!
Листошин оказался прав. Не прошло и десяти минут, как рация Калинина пропищала сигналом вызова.
— Олень-1 на связи!
— Что у тебя, Александр Иванович?
Старший лейтенант узнал голос Гуреева, спросил:
— Я могу говорить открыто?
— Да! Частота защищена!
— Я нахожусь у Караха, после осмотра кишлака сомнений не осталось — взвод попал в заранее подготовленную засаду! Мало того…
Особист перебил взводного:
— Все! Достаточно! Ты продолжаешь оставаться в квадрате 36–17?
— Так точно!
— Жди! Через час буду. Там есть где приземлиться вертолету?
— Есть, пилоты увидят подходящую площадку.
— До встречи!
Гуреев отключился.
Калинин приказал взводу сделать перерыв в занятиях.
Ровно через час «Ми-8» совершил посадку за утесом, метрах в трехстах западнее разрушенного кишлака.
Командир взвода пошел навстречу особисту.
Поздоровались. Гуреев приказал:
— А теперь, старший лейтенант, выкладывай все, что ты тут узнал нового.
Калинин провел представителя военной контрразведки к кишлаку, объяснил свое видение ситуации, которая вполне реально могла сложиться здесь 7 июня.
Майор внимательно выслушал разведчика, признал:
— Да, скорее всего ты прав, но не понимаю, как комиссия не обратила внимания на подземелье и не провела баллистическую экспертизу боя? Черт знает что! А ты молодец. Может, теперь скажешь, почему Гудилов рассредоточил взвод таким образом, что тот оказался бессилен противостоять духам?
— Я уже говорил, что либо Гудилов ошибся, либо кто-то помог ему совершить эту ошибку. Так вот, есть у меня одна мысль. Не знаю, возможно, я и субъективен, но…
— Ну, давай, не тяни!
Александр рассказал Гурееву о действиях Трофимова перед выходом взводов на плановую разведку и о том, что тот накануне выхода лично инструктировал и Листошина, и Гудилова. Сейчас Александр вспомнил, что бывший замполит посоветовал заместителю командира роты провести разведку одновременно и на хребтах, и внизу, в кишлаке. Гуреев спросил:
— Разве это не общепринятая тактика?
— Да, в таком режиме мы и работаем, только на хребты направляем не более двух-трех человек. А Гудилов раньше никогда самостоятельно не выходил на разведку, поэтому мог понять Трофимова дословно, а тот и предложил использовать на склонах по отделению. К тому же в батальоне об истинных целях разведывательных выходов и предстоящих мероприятиях соединения могли знать сам командир, начальник штаба и тот же Трофимов. Майор Якушев безвылазно находится в части, командир также покидает батальон только по вызову, а вот замполит почти всегда сопровождал офицеров в поездках в Уграм.
Гуреев прищурился:
— Ты на что намекаешь?
Калинин покачал головой:
— Ни на что! Я констатирую факт. О действиях подразделения батальона и о планах дивизии в целом противник был проинформирован. Отсюда и организованная засада, и гибель моих парней. Какая-то сука пашет на Амирхана, и работала на него до захвата или перехода, как угодно, к духам сержанта Волочкова.
Майор задумался. И думал довольно долго. Затем проговорил:
— Трофимов… Что ж, мы присмотримся к нему. А ты никому о своих подозрениях ни слова.
— Комбат узнает, что я связался с вами, ему это, естественно, не понравится, и он обязательно поинтересуется, что у меня за дела с Особым отделом. И будет совершенно прав!
Гуреев успокоил Калинина:
— Не переживай, я Сергея Глобчака еще с курсантской скамьи знаю. Учились вместе в одном взводе. Потом судьба разбросала, чтобы вновь соединить здесь, в Афгане. Он все поймет! Тем более вычислить «крота» и уничтожить предателя — дело чести. Твоей, моей, майора Глобчака! Я сейчас вылетаю в разведбат. Ты здесь долго еще планируешь держать взвод?
— До утра. Пусть новички привыкнут к горам.
— И место у кишлака специально выбрал?
— Да! И чтобы самому оценить обстановку, и чтобы дать почувствовать ребятам, что смерть рядом, но отнюдь не неизбежна.
— Нападения духов не опасаешься?
Калинин отрицательно покачал головой:
— Нет! Здесь очень удобный участок, чтобы сдерживать достаточно большие силы противника продолжительное время.
Особист вздохнул:
— Вот только Гудилов отчего-то не оценил преимущества данного участка! Ну ладно, счастливо тебе оставаться, а я полетел. Если что, уже с сегодняшнего вечера можешь выходить на меня через своего комбата, а то смотрю, тебя мучает ощущение, что ты делаешь что-то нехорошее. Ничего не говори. Кстати, медсестре Волковой ты поручил достать заключение медэкспертизы по обугленным трупам?
— Да, а что? Ей грозят неприятности?
— Нет! Ничего запретного она не сделала, заключение не засекречено и даже в сейфе не хранится. Только что ты хотел прочесть в нем?
Калинин объяснил:
— По каким признакам были идентифицированы личности погибших.
— Так спросил бы у меня.
— Хорошо, спрашиваю у вас.
— Гудилова определили по офицерскому жетону, остальных по отпечаткам пальцев. У двух трупов они кое-где сохранились.
— А Гудилов что, весь сгорел?
— Практически да! Скорее всего, в него попала одна из гранат.
— Ясно! Так Соне ничего не грозит?
— Абсолютно ничего! Ну давай, старлей!
Вскоре вертолет с Гуреевым поднялся над дном ущелья и, не выходя за хребты, пошел над ним в сторону блокпоста.
Калинин приказал взводу возобновить занятия.
К заходу солнца Калинин произвел смену боевого охранения и предоставил взводу отдых. Впереди были ночные занятия. Но жизнь внесла свои коррективы в планы старшего лейтенанта.
В 17.47 восточный наблюдательный пост вдруг вышел на связь. И сообщение передал экстренное, важное. Дозором обнаружено перемещение по склону группы людей, одетых в камуфлированную форму. Расстояние до поднимающихся на хребет определялось до двух километров. Калинин тут же объявил взводу общий сбор.
Затем, построив его в две колонны, отозвав западный пост охранения и приказав дозору хребтов следовать за основными силами, повел взвод к позиции восточного поста наблюдения. Повел скрытно, прижимая личный состав к склонам и вводя его в тянущуюся вдоль русла реки кустарниковую полосу.
К посту вышли через двадцать минут. Вернее, на позицию дозорных, устроенную между камнями небольшой гряды, пробрался он сам.
Спросил у наблюдателей:
— Где противник?
Старший дозора, рядовой Ашир Балаев, указал на склон у очередного поворота.
— Там, товарищ старший лейтенант, но я заметил только, как человек семь поднялись на хребет. Они были в камуфляже, а там расщелина, заросшая кустами, еле заметил, все же далековато. Но этих последних я через бинокль хорошо разглядел, у них за спинами еще какие-то трубы были, возможно, гранатометы.
— Так, что еще заметил?
— Да все вроде, хотя… хотя слева от расщелины на скале тросы свисали. Потом их, видимо, либо подняли, либо сбросили.
Калинин повернулся к второму дозорному:
— Ты что видел?
Рядовой Ринат Колоев доложил:
— Я в то время, как Ашир склон пас, за ущельем смотрел. Так что ничего добавить не могу.
— Понятно. Что мы имеем? Банда духов, численность которой неизвестна, перевалила за хребет.
Взводный вызвал связиста:
— Поручик! Попробуй достать ротного или комбата.
Поручиков с сомнением покачал панамой.
— Отсюда вряд ли получится. Сюда бы радиостанцию Р-107.
— Ты пробуй, пробуй, в горах дальность связи увеличена.
Связист, поднявшись на склон, начал колдовать над радиостанцией.
Наконец ему удалось установить связь. Он закричал:
— Товарищ старший лейтенант! Ротный отозвался.
Калинин прошел к Поручикову, взял ларингофон:
— Агат? Я — Олень-1!
— Слушаю тебя, Олень!
— В квадрате 36–17 замечен переход через перевал в сторону Арихельского ущелья группы боевиков. Численный состав не установлен, так как дозорным удалось заметить только хвост. Что-то духи несут на себе, а что-то поднимали на тросах.
— Я понял тебя. Доложу комбату. Жди связи с ним.
— Понял.
— Как сам?
— Нормально.
Комбат вызвал Калинина через полчаса.
— Повтори, что ты там в ущелье надыбал?
— Уходящую в сторону Арихеля, а может, и дальше группу или отряд духов.
— Почему для перехода они выбрали столь неудобное место, и, в конце концов, откуда появились эти духи?
— Вы у меня об этом спрашиваете?
— Нет, Калинин, у себя! Возможности организовать преследование моджахедов не имеешь?
— Нет! Могу только обследовать склон.
— Ладно! Сделай хоть это. В общем, информацию принял! До связи!
— До связи, Весна!
Передав микрофон с наушниками связисту, Калинин приказал:
— Сворачивай агрегат и выходи к руслу.
Сам же Александр спустился вниз, вызвал к себе командиров отделений. Приказал начать выдвижение к расщелине, по которой поднимались душманы. Вел он взвод осторожно, поддерживая связь с дозорными на хребтах. На преодоление двух километров ушел час с небольшим. К 19.20 взвод остановился в небольшой роще, на берегу широкой здесь реки. Запросил склон, на который поднимались моджахеды.
— Что у вас, ребята?
— Вершина перевала плоская, довольно широкая, расщелина вполне пригодна для пешего подъема, противоположный склон покат, внизу «зеленка». На перевале видны следы установки лебедки, отметины от применения стальных тросов. Есть и человеческие следы, много следов. Здесь, вероятнее всего, духи сделали короткий привал.
— Ясно. Оборудовать позицию для наблюдения за противоположным склоном. Я скоро поднимусь к вам!
Отдав приказ взводу рассредоточиться на склонах так, чтобы заблокировать ущелье в той его части, где банда осуществляла подъем, старший лейтенант, взяв с собой все того же Шарадзе, вошел в кусты широкой у основания расщелины. Со стороны заросли казались непроходимыми, но стоило продраться через первые ряды колючей ежевики, как открылась узкая тропа, уходящая круто вверх.
Калинин посмотрел на рядового:
— Гоги, начинаем подъем. Я смотрю вниз, ты по сторонам, на уровне груди. Духи вполне могли закрыть расщелину растяжками или еще хуже — установить противопехотные мины и иные ловушки, так что идем очень аккуратно. Понял, мой кавказский друг?
— Так точно, товарищ старший лейтенант!
— Ну, тогда вперед!
Опасения Калинина оправдались. Правда, попались всего две примитивные растяжки, но установлены они были умело, скрытые корягами, которые так и хотелось отшвырнуть ногой с тропы. К тому же ловушки духи выставили почти в самом конце подъема. Расчет верный. Если вдруг объявятся преследователи, то они, естественно, просчитают возможность минного прикрытия тропы и будут подниматься осторожно. Но к концу подъема внимание их должно ослабнуть. Вот тут-то и преградит путь обычная коряга. Перешагивать через нее неудобно, проще отбросить. И как только толстый сук сдвинется с места, справа ударит градом осколков мощная оборонительная граната «Ф-1». Придумано неплохо. Но такие ловушки не для профессионалов.
В 20.10 Калинин с Шарадзе присоединились к верхнему дозору северного перевала. Отсюда во всем величии были видны заснеженные вершины Большого хребта.
Александр обернулся к подчиненному:
— Ну, чем тебе не Кавказ, а?
Гоги презрительно усмехнулся:
— Жалкие холмы!
Командир взвода обратился к рядовому Балаеву:
— Ашир, вижу, позицию вы выбрали неплохую. Но она хороша для сдерживания прорыва духов, мне же нужен наблюдательный пункт.
Балаев согласно кивнул головой:
— Есть и такое место, командир, в тридцати метрах слева, в трещине. И подходы видны, и сама эта площадка, где отдыхали духи, тоже.
Калинин задумался. Что же все-таки поднимали духи на перевал, если им потребовались лебедки? Гранатометы они могли спокойно и на себе тащить. Безоткатные орудия? Возможно. Их при весе в 200 килограммов на хребет пешком поднять трудно. Да еще снаряды к ним! Значит, душары вновь где-то решили нанести удар. Опять по блокпосту, выйдя к нему по Арихельскому ущелью? Может быть, может быть. Но комбат о моджахедах предупрежден, значит, у Аяда предпримут дополнительные страховочные меры.
Александру же следовало продолжить занятия. Но уже здесь, отходить на прежние позиции не имело смысла. На ночь бойцы спецназа заняли ранее обозначенные позиции. Их целью было поочередное ведение наблюдения за ущельем в темное время суток — другими словами, отрабатывалась задача нахождения взвода в суточной засаде.
Сам Калинин укрылся в одной из небольших и неглубоких пещер вместе со штатным связистом и Шарадзе, ставшим старшему лейтенанту помощником.
Командир взвода приказал подразделению спуститься вниз.
