Глава 9
Столичный полдень вторника 7 июня 1983 года встретил его на выходе из брюха огромного лайнера проливным дождем. Пробежав от ступенек откидного трапа до поджидающего специального автобуса аэродрома Домодедово, он успел и промокнуть, и озябнуть, так как был одет в легкие брюки и рубашку. Пришлось в автобусе достать из сумки ветровку.
Получив багаж — еще одну объемистую сумку, Александр вышел на площадь у аэровокзала. К нему тут же подошел худощавый человек:
— В Москву с ветерком не желаете?
— Желаю дальше!
Глаза частника зажглись алчным огнем:
— И куда именно?
— В Рязань!
— Ого! Это отсюда двести пятьдесят верст в один конец. Дороговато выйдет.
— Говори, сколько?
— Ну… — замялся таксист, — туда…
Калинин его перебил:
— Две сотни хватит? Но до подъезда!
— Вполне!
— Чеками Внешторга возьмешь? Или рублями рассчитаться?
— Из Афгана, что ли?
— Оттуда!
— А я смотрю, загар какой-то не наш.
— Ты не ответил.
— Давай рублями.
— Поехали! Да, где тут водки взять можно?
Частник улыбнулся:
— Тачка укомплектована, так что все ошкей. Меня, кстати, Денисом зовут.
— Александр, — представился Калинин.
Денис открыл дверцу свеженькой «трешки»:
— Прошу, устраивайся, Саня! В бардачке и водка, и стакан, и бутылочка «Буратино», и даже пирожок. Свой, домашний!
Калинин поинтересовался:
— За сервис отдельная плата?
— Нет! Для «афганца» дополнительные услуги бесплатно.
Он заговорщицки нагнулся к Александру:
— Могу даже до Москвы телку подсадить! Милуйся на заднем сиденье, спускай пар!
— Чтобы потом с конца закапало?
— Да ты что? Девочки чистые! Гарантия! Так будем подсаживать?
— Нет.
Калинин распечатал бутылку водки, из горла отпил добрую половину емкости, не притронувшись ни к лимонаду, ни к пирожку, закурил купленную в аэропорту тридцатикопеечную «Яву» в мягкой пачке — лучшие, на его взгляд, сигареты в Союзе того времени. Выпустил дым через ветровик. Посмотрел на водителя:
— Ну, чего стоим, Денис? Вперед, до дому, до хаты!
— Семья ждет? — спросил частник.
— А вот это, Денис, не твое дело. И вообще, я тебе сверху еще червонец накину при условии, что до Рязани ты будешь либо молчать, либо отвечать исключительно на мои вопросы! Пойдет?
— Какой разговор! Молчу как рыба!
— Вот и хорошо!
Водитель выехал с площади, направил автомобиль в сторону Москвы. Александр, допив бутылку, откинулся на сиденье, хотел вздремнуть. Но сон не шел к нему. Он вновь ощутил то состояние, когда водка не взяла его, как в злополучное воскресенье в госпитале. И сразу же вспомнил Соню. Ее полные презрения слова: «Прощайте! И знайте, что я ненавижу вас!» И ее слезы! Александр тряхнул головой, закурил очередную сигарету. Об этом ли сейчас ему думать. Скоро он будет дома. Рита придет с работы и обалдеет, увидев его в квартире. Затем они устроят праздничный ужин, а потом постель. Александр вдруг поймал себя на мысли, что думает о жене лишь как о средстве удовлетворения своей естественной потребности. Почему-то у него не возникло желания сначала приласкать супругу, прижать к груди, прошептать нежные слова.
Александр вновь тряхнул головой.
И что за мысли лезут в голову? Какого черта о чем-то думать? Надо просто наслаждаться покоем, семейным очагом, мирным небом и спокойным сном, который не прервут ни свист мин, ни разрывы снарядов, ни писк летящих мимо пуль. А вместо этого в башке какая-то белиберда. Не надо было пить! Или выпить больше, чтобы вырубиться и проспать до Рязани. Тогда пара кружек пива приведет его в нормальное состояние. Но где взять еще? Придется опять прибегнуть к помощи водителя. Александр повернулся к нему:
— Денис! Мы еще пузырь раздобыть сможем?
Мужчина, посмотрев на пассажира, воскликнул:
— Ну, ты даешь, «афганец»! Поллитру скушал — и ни в одном глазу!
— Останови где-нибудь у магазина!
— Зачем магазин? Вытащи поллитру из кармашка чехла моего сиденья.
Калинин протянул руку, нащупал пузырь, достал его. Отпив граммов двести, почувствовал, что водка наконец взяла его. Вскоре уснул.
Проснулся от толчка водителя.
— Приехали, командир, этот дом?
Александр протер глаза. Двор он узнал сразу. Ответил:
— Этот.
Извлек бумажник, отсчитал деньги.
С сумками поднялся на третий этаж. Поставил их у двери квартиры. Посмотрел на часы. Жена еще на работе, у него есть время. Сейчас он оставит поклажу, дойдет до ближайшего магазина, купит цветов у бабуль, постоянно торгующих ими возле универмага, возьмет шампанского, пива. Дома примет душ, распакует сумки, накроет стол, тут и Рита подойдет!
Он с трудом отыскал ключи от квартиры.
Странно, но дверь была заперта лишь на верхний замок. Обычно они закрывали ее на два запора. Александр, стараясь не шуметь, вошел в прихожую. Голоса в гостиной он услышал сразу. Один до боли знакомый, принадлежащий его супруге, обладателем другого… был мужчина. Но не молодой человек. Видимо, мужик средних лет. Рита смеялась, приговаривая:
— Ну, что ты, Леша? Я же обещала после банкета, не сейчас!
Мужчина настаивал:
— Ритунь, дорогуша, ну что ты издеваешься над старым больным человеком?
— Ой-ой-ой, тоже мне старый нашелся. На досуге с малолетками развлекаешься!
— Когда это было, Рита?
— О! Когда? Тебе напомнить про сауну в субботу? Или ты думаешь, я не знаю, что вам туда девочек привозили?
Мужик отпирался:
— Так то друзья решили размяться, а я… я после тебя ни на одну из женщин даже смотреть не могу!
— Ах ты, хитрец!
И снова смех, пьяный, неестественный.
И тут же какой-то шепот.
Услышав это, Калинин остолбенел.
Он прошел по ковровой дорожке. Встал на пороге гостиной. Увидел на диване супругу в очень откровенном платье и лапавшего ее мужика со сбившимся набок галстуком и расстегнутым брючным ремнем.
Перед ними на столике стояло несколько бутылок импортных вин, фрукты, сигареты.
Первым прислонившегося к дверному косяку Александра увидел мужчина. Рита в это время откинула голову на спинку дивана, продолжая смеяться. Мужик побледнел, толкнул женщину. Та опустила взгляд, и глаза ее расширились. Словно увидела перед собой не мужа, а нечто мистическое. Вслед за глазами открылся и ее красивый рот.
Александр, огромным усилием воли взяв себя в руки, подошел к столику, поднял бутылку, посмотрел на этикетку, сделал глоток. Сморщившись, выплюнул вино на ковер:
— Фу, гадость! И как только такую пьют!
Он присел на подлокотник кресла, посмотрел на жену:
— Ну, здравствуй, Рита! Вот и я, а вы, как говорится, не ждали? Развлекаетесь, милашки?
Только сейчас Рита смогла произнести:
— Саша?
— Нет! Тень моя! Ну, что притихли, пташки? Мне, наверное, надо было позже приехать? Помешал вам?
Голос подал мужчина:
— Хм! Да… ситуация, прямо скажем, пикантная, но, Александр, я думаю, что мы как люди образованные, интеллигентные сможем во всем разобраться цивилизованными методами.
Александр, глядя жене в глаза, кивнул на ее соседа:
— Кто это?
Рита ответила:
— Это Иннокентий Павлович… заместитель директора объединения, где я работаю!
— Вот как? Целый заместитель директора? Уж не он ли протолкнул тебя на начальника отдела? С подачи папаши?
Иннокентий Павлович попытался что-то сказать, но Калинин оборвал его:
— Заткнись! С тобой отдельный разговор будет!
И вновь обратился к жене:
— Так вот, значит, как ты продвигаешься по служебной лестнице? Передок начальству подставляешь?
— Саша!
— Что Саша?
— А то, что несешь какую-то околесицу!
Придя в себя, супруга Калинина решила сама перейти в наступление.
— И что значат твои оскорбления? Ты что, нас в постели застал? Или произошло что-то из ряда вон выходящее? У нас банкет. Юбилей директора. Иннокентий Павлович заехал за мной, но пришлось задержаться здесь, водителю срочно понадобилось дочь в больнице навестить. Ну, выпили немного, расслабились. И что? Что из этого следует?
Александр прикурил сигарету, уточнил:
— Это уж не тот ли водитель черной «Волги», что спит за рулем на стоянке напротив подъезда, к своей больной дочери отправился?
Этот вопрос смутил Риту. Но ненадолго. Она проговорила:
— Ну, значит, уже вернулся.
Иннокентий хотел встать:
— Я ему сейчас посплю. Ведь приказывал, как вернется, чтобы поднялся!
Но Калинин усадил его на место:
— Не дергайся! И не надо пытаться разыграть спектакль. Актеры из вас хреновые! Ты вот что, родная, мне скажи: блядуешь с тех пор, как я уехал в Афган, или еще раньше этим грешила?
— Саша! Подбирай слова!
— Я называю вещи своими именами. Так каков будет ответ?
Жена огрызнулась:
— Никакого! Я ни в чем перед тобой не виновата. И никаких доказательств моей неверности у тебя нет! Сам в Афгане, наверное, не одну шлюху под себя подмял. Там с проститутками, насколько я знаю, полное раздолье!
Слова Риты задели Александра. Он мгновенно вспомнил заплаканное лицо Сони. И взорвался:
— Что ты, сука, можешь знать об Афгане? Там война, там гибнут люди. Люди, которые уверены, что дома их ждут. Ждут вот такие крысы, как ты! И не тронь своими грязными лапами женщин, что служат там вместе с нами!
Бросив окурок в пепельницу, Калинин поднялся. Оставаться здесь, в этом заполненном ложью и дышащем изменой доме, он не мог.
— Ладно! Черт с тобой! Живи как знаешь! С ним, с кем хочешь, мне без разницы. А сейчас оторвала задницу от дивана и быстро собрала мои вещи!
Рита попыталась выказать возмущение:
— Да как ты позволяешь себе разговаривать с дамой?
— Ты плохо поняла?
Александр сделал шаг вперед, схватил жену за бретельки платья, рванул на себя. Платье затрещало. Рита оказалась лицом к лицу с мужем.
— Я сказал, собери мои вещи! И быстро! Пошла!
Он резко развернул ее к спальне. Наткнувшись на столик, Рита споткнулась и полетела на пол.
Вскочил мужчина:
— Александр! Вы преступаете все грани! Я не…
Договорить он не смог. Резкий удар в солнечное сплетение сложил его тучное тело пополам. Он завалился на бок, ловя открытым ртом воздух, стараясь восстановить сбитое дыхание и усмирить сильную боль.
Калинин перешагнул через стол, схватил жену за руку, резко рванул вверх. Она вскрикнула и поднялась. Калинин прошипел:
— Последний раз говорю: собрала мои вещи, быстро!
И толкнул Риту в спальню. Вскоре услышал звук открываемых створок и выдвигаемых ящиков.
Калинин подошел к мебельной стенке. В книжном отсеке стояла свадебная фотография его и Риты. Александр взял фото, внимательно посмотрел на него и бросил на пол. Стекло разлетелось. Подняв снимок, старший лейтенант в мелкие клочья разорвал его. Лежавший на полу заместитель директора пришел в себя, но считал, что безопаснее оставаться в прежней позе.
Александр усмехнулся:
— Ну, что лежишь, донжуан недоношенный? Вставай! Бить больше не буду.
Иннокентий приподнялся:
— Я понимаю вас, Александр, но замечу: вы не правы. Зачем вот так-то?
— Как вот так-то? Тебе, придурок, еще повезло. Я обошелся с тобой, как ты и просил, по-цивилизованному. Другой на моем месте заставил бы тебя собственные яйца сожрать! А так всего лишь небольшой урок, чтобы знал, чем рискуешь, таскаясь по чужим бабам!
Рита вынесла большую сумку:
— Здесь все, кроме зимней одежды. Ее просто упаковать не во что, не в наволочку же заворачивать?
— Ладно! Зимние вещи заберем позже.
Александр оглядел квартиру. Произнес:
— Вот и кончилась моя семейная жизнь!
Рита попыталась возразить:
— Почему кончилась, Саша? Я по-прежнему люблю тебя, то, что произошло сегодня, не более чем досадное недоразумение, за которое я готова просить прощение. Поверь, я говорю искренне. Мы все можем вернуть. Почему кончилась?
Калинин вздохнул:
— Ну и стерва же ты! Короче, в июне никуда не уезжай. Выберу время, заеду, оформим развод. Нас в несколько суток разведут. Хотя… твое присутствие и не обязательно. Прощай, Рита! По утрам гимнастику не забывай делать, раздвигать ноги тоже работа, требующая постоянного поддержания формы!
Супруга двинулась к нему, даже сумев выдавить из себя слезу:
— Саша! Подожди! Саша!
Но Калинин остановил ее наигранный порыв:
— Да пошла ты на…, мразь!
Подняв сумки, которых теперь у него оказалось три, он вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Между этажами у окна остановился.
Вот так, Саня! Нет у тебя больше ни жены, ни угла своего, ничего, только ненависть Сони, девушки из госпиталя. Судьба. Куда теперь? В деревню к родителям? Да, больше некуда. Конечно, можно остановиться в гарнизонной гостинице или у ребят, знакомых еще по училищу, служивших в местном полку. Но все это не то. Лучше уж домой! Родители, понятно, будут удивлены, что он приехал без Риты, и зададут вопросы, на которые отвечать сейчас не хотелось. Но все равно когда-то сделать это придется. Так лучше уж сразу. Все в один день. Решено, едем в деревню. Вот только как эти баулы — он посмотрел на дорожные сумки — до стоянки дотащить? Придется просить помощи.
Он уже хотел поднять поклажу, когда на пятом этаже открылась дверь, и по ступеням начал спускаться явно хромой человек. Им мог быть только Колька, инвалид с детства. Хороший малый, но обиженный судьбой. Ему было уже лет тридцать, если не больше. Семьей Колян не обзавелся, да и кто пойдет за него, за инвалида, в придачу с престарелой больной матерью? Кольке не повезло гораздо больше. И он спивался.
Александр закурил сигарету, ожидая соседа.
Тот этажом выше остановился. Чиркнула спичка — друг тоже прикуривал. Затем шаги зазвучали вновь, чтобы оборваться посередине пролета, в тот момент, когда Николай увидел Калинина:
— Сашка?! Ты?! Откуда, дружище? Хотя чего это я? В отпуск?
Коля быстро захромал к другу.
Обнялись.
— Живой! И здоровый! Это самое главное!
Александр спросил:
— Сам-то как?
— Да я как? Я ничего! А вот ты чего здесь? Или…
— Что или?
— Уже был дома?
— Был.
Николай кивнул головой:
— Значит, застукал свою с хахалем?
— Застукал!
— Ты, Сань, не обижайся, я врать не приучен и молчать не буду, когда подлость с коварством сети свои плетут. Этот, что сейчас в хате, не первый. Были и другие. Пойми меня правильно и…
— Да все нормально, Коль! Говори! Хуже от этого уже не будет! Я решил развестись с Ритой, а мое решение, ты знаешь, закон!
— Знаю! Были у нее и другие. Как-то раз спускаюсь, а Ритка с мужиком навстречу. Я подшофе был, ну и высказал ей все, что думаю. Типа, муж на войне бьется, а она, сучка, боровов к себе таскает. Могла б и на стороне заголяться, чтоб соседи не видели. Так мужик ее мало того, что с лестницы меня спустил, так еще и в медвытрезвитель сдал. Ментом, падла, оказался. Грязно все это, Саня, неправильно и несправедливо.
Александр успокоил друга:
— Не переживай, Коль, жизнь — сложная штука. И ждать в ней приходится всего. Но… забудем об этом. Ты куда направился?
Николай позвенел в старых штанах мелочью:
— Да вот наскреб по сусекам копейки. На кружку пива хватит. Вчера самогонки в котельной обожрались, только встал… Но ничего, может, в пивной кого встречу, догонюсь.
— Все пьешь?
— А чего мне делать, Саня? Я же инвалид. На работу не берут, хотя руки-то у меня здоровые, ан нет, государство пенсию выделило, вот и живи на нее!
Что было Александру сказать другу? Как успокоить?
Николай же указал на баулы:
— Скарб из хаты забрал?
— Да! Вот только…
И тут Калинину пришла в голову мысль. Он посмотрел на друга.
— Слушай, Коль, вот в этой сумке, — он пнул ногой сумку, что собрала бывшая уже супруга, — одежда, обувь разная. Мы с тобой одного роста, да и телосложения примерно равного. Мне это барахло ни к чему, а тебе пригодится, а то вон штаны латаные носишь. Возьми!
— Ты чего, Сань? Унизить хочешь?
— Да подожди ты, унизить! Скажешь тоже! Я тебе объясняю: я это барахло в первый же ящик выброшу, а там вещи хорошие. Просто не нужны они мне. Поэтому и предлагаю от всего сердца, а не из жалости, возьми. Жалко будет, если бомжи растащут!
Николай подозрительно посмотрел на офицера:
— Точно выбросишь, если не возьму?
— Гадом буду! В первый же мусорный контейнер!
— Ну, ладно, коли так! Я сейчас подниму сумку и спущусь.
— Давай помогу!
— Я сам!
Колян легко подхватил довольно увесистую сумку и пошел с ней наверх. Вскоре вернулся:
— Ты куда сейчас? Может, у нас перекантуешься?
— Нет, к своим в деревню поеду!
— И то дело. Душой от измены отойдешь! Давай подсоблю тебе!
На этот раз отказался Александр.
Они дошли до гастронома. Рядом была и пивная, и стоянка такси. Увидев толпу с кружками пенистого пива, Колян сглотнул слюну. Александр достал из бумажника пачку десяток, сотни две или три, протянул инвалиду:
— Держи, Коль! Если уж пьешь, то возьми водки, отметь мое возвращение.
— Да куда мне столько, ты что?
— Бери, бери! Я получаю хорошо!
— Ну, спасибо! Отмечу и друзей твоих помяну, все как положено!
— Там еще, Коль, у Риты зимняя одежда моя осталась. Так ты забери и ее! Себе, если выживу, новую куплю, ну а лягу в землю, она мне не нужна будет. Тебе же пригодится. Рита отдаст, скажи, я велел.
— Так мы что, больше в этот раз не увидимся?
— Не знаю, Коль! Не уверен. Так что бывай, друг!
— Бывай, вот только о смерти не думай. Отпашешь войну, еще в генералах ходить будешь!
— Посмотрим!
Друзья пожали друг другу руки, и Александр подошел к таксистам. Спросил, кто подбросит до Юнты. После короткого торга «Волга» понесла Александра из города, в котором ему больше нечего было делать.
