Глава одиннадцатая
Из воспоминаний Героя России, подполковника ВДВ Голубятникова С.Н.:
Захватом плацдарма у железнодорожного вокзала батальон выполнил поставленную боевую задачу. Я понимал, что вскоре предстоит решение других задач, и ждал приказа на дальнейшие действия. По противнику был нанесен сильный удар, но он не утратил способности к сопротивлению и сдаваться не собирался. Дудаевцы изменили тактику противодействия частям регулярной армии, перейдя, по сути, к ведению партизанской войны. Особенно опасным для нас являлось применение боевиками снайперов, зачастую из числа наемников различных национальностей, которые практически беспрерывно обстреливали подразделения батальона. Это могло привести к неоправданным потерям среди личного состава, что допустить я не имел права. Пришлось формировать специальные группы по обнаружению и уничтожению вражеских стрелков. И уже первые их выходы имели ощутимый результат. Если мы и не полностью устранили угрозу, то свели ее к минимуму, сохранив жизни многим своим парням…
Стемнело. Боевая техника батальона заняла позиции круговой обороны, блокируя прилегающие к привокзальной площади улицы, проулки, переулки. Но батальон физически не мог занять все дома, находящиеся у вокзала. А в них оставались боевики, возможно, не успевшие бежать от возмездия, возможно, специально оставленные своим еще действующим руководством. Последнее предположение частично подтвердилось, когда Голубятников решил провести более тщательную разведку вокзала, багажного отделения, путей. Понимая, что само здание хоть и не имело никакого даже тактического значения, но могло быть использовано боевиками в качестве опорного пункта, до поры до времени не проявлявшего себя. А также оно вполне могло быть забито взрывчаткой и подорвано в любое время, что могло привести к неоправданным потерям. Командир батальона, находившийся на командно-наблюдательном пункте, обустроенном в здании бывшего Управления вокзалов, вызвал к себе Телинского в 20.00, сразу после того, как разведчики поужинали. Старший лейтенант прибыл тут же, благо находился в соседнем здании. Голубятников поставил ему задачу, предупредив:
– С вокзалом будь аккуратнее. Обнаружишь боевиков – немедленный сигнал мне и тут же отход на позиции, блокирующие возможность прорыва бандформирования из вокзала на пути. Больше им бежать некуда. Позиции определишь сам, исходя из обстановки и местности. Особое предупреждение: при обнаружении противника в бой с ним не вступать, доложить обстановку мне и далее по задаче. Если же здание заминировано, то и черт с ним! Поутру саперы разберутся.
– Я все понял, товарищ подполковник.
– К объекту выходи в пешем порядке. Никакой техники.
Телинский собрал разведчиков, поставил им задачу, и в 20.00 десантники, охватывая здания вокзала и багажного отделения с двух сторон, начали сближение с объектами.
Телинский шел с отделением сержанта Сокорина на зачистку депо. Боевиков в производственных помещениях не оказалось, но «сюрпризов» они оставили много. В основном в виде растяжек. Выставили их, где только могли. Командир разведроты, доложив об этом комбату, повел отделение по путям к вокзалу. Оттуда доложил, что и здание вокзала от боевиков свободно, но много растяжек, обнаружены и мины-ловушки. Крупных зарядов, способных разнести здание в куски, разведчики не нашли. Боевики при наступлении основных сил 3-го батальона ВДВ посчитали за лучшее быстренько заминировать свои бывшие позиции и свалить, пока не попали под десантников. Практически задачу разведчики выполнили, но Телинский, как опытный офицер, будто чувствовал, что-то они недосмотрели. И хотя серьезной угрозы ниоткуда поблизости исходить не могло, осознание чего-то упущенного в ходе разведки не покидало старшего лейтенанта. И он приказал пройти по дальним путям – там, где в мирное время обычно стоят грузовые составы, тепловозы. Приказ отдал сержанту Сокорину. Тот увел отделение, и буквально минут через десять к Телинскому подбежал один из подчиненных Сокорина. Солдат был бледен, голос его срывался:
– Товарищ старший лейтенант! Меня Сокорин послал, там это, в тупике… это…
Телинский повысил голос:
– А ну возьми себя в руки! Что в тупике?
– Это… вагонетки… небольшие… три штуки, одна к одной прицеплены.
– Ну и что?
– Так в вагонетках…
Рядовой по-детски шмыгнул носом:
– В вагонетках наши бойцы.
– В смысле?
– Ну, трупы! В штабеля сложены. В каждой вагонетке человек по двадцать!
– Что за бойцы? Не определили?
– Похоже, товарищ старший лейтенант, пехота, что тут на площади перед Новым годом положили.
– Зачем их в вагонетки загрузили?
– Не знаю. Что передать сержанту?
– Оставить у вагонеток охранение и продолжить разведку. Все пути, каждую яму, вагон проверить.
Солдат-разведчик скрылся в темноте. А командир разведроты по связи вызвал командира батальона:
– Лидер! Я – Вьюга!
– Я – Лидер! – ответил Голубятников.
Телинский доложил о результатах разведки и страшной находке в тупике путей.
– Где находишься? – спросил Голубятников.
– Слева от вокзала.
– Иду к тебе.
Взяв с собой заместителя по воспитательной работе майора Холодова и трех солдат охраны, комбат проследовал к зданию вокзала и далее к тупику. Увидели двух бойцов, стоявших у вагонеток.
Офицеры подошли к первой из них. Как и докладывал ротный, трупы молоденьких солдат-мотострелков были сложены штабелями. Осветив вагонетку, Голубятников увидел грязные тела в таком же грязном, окровавленном обмундировании, в самых неестественных позах. Боевики забивали вагонетки под завязку, набрасывая трупы друг на друга. У некоторых были отрезаны головы. Один из бойцов охраны проговорил:
– Зачем чечены вот так-то? Ну, погибли пацаны, чего над трупами изгаляться?
Телинский взглянул на комбата:
– Не иначе, хотели к нам отправить! Показать – смотрите, мол, так будет со всеми, кто пришел на нашу землю наводить свои порядки.
Комбат повысил голос:
– Эта наша общая земля, и порядки везде будут одинаковы.
– Так-то оно так, но духи мыслят по-иному.
– У этих уродов крыши сорвало. Так! Собирай разведчиков. Надо вытащить ребят из вагонеток, проверить, остались ли при них документы.
Вскоре разведчики вышли к вагонеткам. Голубятников сказал командиру разведроты:
– Положишь ребят вдоль полотна, если найдешь бумаги, все их ко мне. Утром вызовем медиков и представителя штаба соединения. Они и займутся отправкой пацанов на родину. Представляешь, Миша, каково будет родителям, невестам, женам получить цинковые гробы?
– Представляю. Своих завтра отправлять будем.
– Черт бы побрал этих козлов, что развязали здесь войну!
– Черт-то и подберет, товарищ подполковник. Вернее, уже подобрал и на службу к себе определил.
– Ладно, занимайся делом, я на командный пункт, доложу генералу о находке. Тебе же до утра оставаться здесь. Двух-трех человек не оставишь, опасно, так уж ты всем своим подразделением!
– Понял, товарищ подполковник.
Заместитель по воспитательной работе за все время пребывания в тупике не произнес ни слова. И на командный пункт возвращался молча. Голубятников спросил:
– Чего молчишь, Александр Васильевич?
– А что сказать? Мне интересно, понесет ответственность тот дуролом, что отправлял к вокзалу два батальона мотострелков, зная, что боевики сосредоточили здесь немалые силы?
– Вряд ли! Спишут на ошибку, неразбериху, приказ как можно быстрее овладеть Грозным без должной подготовки. Нет, Александр Васильевич, никого не накажут.
– Но это же несправедливо!
Голубятников невесело усмехнулся:
– Ты еще не забыл, что такое справедливость?
– Нет!
– Ну, уже это неплохо! Я сейчас…
Договорить комбат не успел. Откуда-то из дальних домов хлестнул выстрел. Пуля, задев погон комбата, прошла в сантиметрах от его горла.
– Снайпер! В укрытие! – крикнул замполит.
Вся группа укрылась за полосой кустарника.
– Не задело, командир? – спросил комбата Холодов.
– Нет, не задело! Но близко…
Он повернулся к бойцам охраны:
– Никто не заметил, откуда выстрелил снайпер?
– Никак нет!
– Плохо!
Раздались еще два выстрела, за ними третий, четвертый. Стреляли с одного направления, но уже не по группе Голубятникова.
Использовав естественные укрытия, комбат вернулся на командный пункт. Его встретил начальник штаба:
– Ну что там, на путях, Святослав Николаевич?
– Трупы! Много трупов. А у нас тут снайперы вражеские объявились…
– Принесла нелегкая!
– Данные по результатам их обстрела не поступали?
– Только что командир 9-й роты передал, что его бойца в ногу ранило. Пуля рикошетом угодила парню в голень.
В проеме двери кабинета появился старший лейтенант Стрельцов:
– Разрешите, товарищ подполковник?
– Входи! Что у тебя?
– Ребята Раневича засекли одну из боевых позиций вражеской снайперской группы.
– Группы?
– Так точно! Духи били по нам как минимум с трех позиций, одну засекли.
– Где?
– Пятиэтажка у улицы слева, рядом с домом, который зачищала 9-я рота.
– А этот дом что, пропустили?
– Да их, таких пропущенных, тут с десяток наберется. Этот дом зачищали, но духи, скорей всего, отошли, а ближе к ночи вернулись, чтобы не давать нам расслабляться.
– Вернулись, минуя кордон? Хотя пройти могли и по подвалам, и по коллекторам. Ладно, значит, одну огневую точку засекли?
– Так точно!
– Почему не уничтожили?
– Не успели.
– Вот так просто, не успели, и все? А на какой черт наши стрелки пасут здания?
– Так засекли же! Я вот что предлагаю. Перестрелка снайперов результата не даст. Постреляют духи до рассвета и растворятся. Хорошо, если не завалят кого. Ну а наши настреляются вдоволь, без какой-либо гарантии на успех. Снайперская охота ни к чему не приведет. Надо валить этих горных стрелков прямо в домах.
Голубятников взглянул на Стрельцова:
– Предлагаешь проникновение в здание и там снятие проблемы по снайперам?
– Так точно!
– И считаешь, духи спокойно пропустят тебя к себе в гости? Они наверняка контролируют подходы к дому. Не исключено, что где-то поблизости в засаде сидит вторая снайперская группа, которая только и ждет, когда мы вышлем силы на уничтожение первой группы.
– Не думаю, что у боевиков здесь сосредоточено много снайперов. Все-таки потери они понесли немалые. У меня есть план, как скрытно проникнуть в этот дом.
– План? Ну, докладывай, что за план!
– Да он прост! Духи если и ждут нас, то либо через подвалы, проломы в стенах, или в других местах, пригодных для быстрого проникновения в поврежденное здание.
– А ты пойдешь в подъезды?
– Вот именно!
– Хм! Это уже интересно. И каким способом?
Стрельцов разложил перед комбатом схему дома и прилегающей к нему территории.
– Это дом, от соседних он отстоит метрах в тридцати. Местность между зданиями открытая, а значит, хорошо простреливается. С тыла не подойти – воронки, груды железобетонных конструкций, завалы. А вот фронтальная часть свободна. Понятно, что и она под контролем вражеской снайперской группы. Но снайперов, которые одновременно бьют по целям. Зачем держать прикрытие, если с этой стороны работают стрелки, да и людей у духов много быть не может? Если проскочить тридцать метров по тротуару и добраться до угла здания, то попадаешь в «мертвую» для снайперов зону. Вопрос, как скрытно проскочить эти метры? Ответ – отвлекающий маневр. Надо выставить для духов подставу.
Голубятников взглянул на подчиненного:
– Выставить чучела? И снайпер через оптический прицел не увидит, что его пытаются развести?
– Увидит! И не один стрелок, а вся снайперская группа. Но чтобы понять, что их берут на обычный понт, потребуется время. Мало времени, секунды, но потребуются. Это-то нам и надо. За эти секунды мы успеем проскочить в «мертвую» зону. Ну а дальше дело техники.
– Авантюризм чистой воды.
– Так точно, вы правы. Но если вы оцениваете маневр как авантюру, то и духи оценят ее так же.
– А ты не подумал, что боевики зададут себе вопрос: а почему мы решили устроить эту дешевую подставу?
– Плевать, о чем они подумают. Пока разберутся, мы уже будем в здании. А это главное.
– Хорошо, а кто это мы?
Стрельцов ответил:
– Предлагаю в группу по уничтожению снайперов включить старших лейтенантов Лихолетова, Гротова из 7-й роты, меня и Раневича и пару контрактников из 9-й. Они зачищали этот дом и смогут действовать самостоятельно.
– Шесть человек против банды, численность которой не определена?
– Нам только зацепить этих абреков, а потом можно и взвод в дом бросить.
Комбат повернулся к начальнику штаба:
– Твое мнение, Сергей Станиславович?
– Авантюра, конечно, но и иметь под боком чеченских снайперов чревато. Одного бойца уже ранили, вас едва не убили. А если завалят пару-тройку бойцов? Думаю, следует принять предложение Стрельцова. Манекены нам брать негде, но отвлечь внимание стрелков сможем. Пустим по площади БМД, башню которой накроем маскировочной сетью.
Голубятников согласился:
– Хорошо! Предложение принимается. Ты, Стрельцов, согласуй действия с начальником штаба и приступай. А ты, – комбат повернулся к Кувшинину, – держи в готовности к поддержке группы Стрельцова взвод 9-й роты.
– Понял!
– Когда начнешь? – спросил у Стрельцова комбат.
– Не позднее чем через полчаса.
Голубятников взглянул на часы:
– Так! Сейчас 22.35. Значит, выход группы предложенного состава на рубеж подхода к цели в 23.05. Оценка обстановки. В 23.10 начальник штаба проведет отвлекающий маневр, в 23.15 группа должна войти в «мертвую» зону и оттуда действовать по обстановке. Сигнал о необходимости поддержки – две очереди трассирующими пулями в сторону и выше вокзала. Так, Стрельцов?
– Так точно, товарищ подполковник!
– Ну, тогда удачи тебе, гусар! Держи связь с начальником штаба!
Стрельцов ушел. За ним вышел и майор Кувшинин. Комбат же подошел к столу связиста:
– Командира дивизии! Срочно!
– Питон на связи! – ответил генерал.
После того как Голубятников успешно выполнил боевую задачу по захвату плацдарма у железнодорожного вокзала, проведя операцию самостоятельно, лишь согласовав ключевые ее моменты, отношение командира дивизии к комбату резко изменилось. От прежнего высокомерия не осталось и следа. Его сменило уважение и признание высокого профессионализма подполковника. Да и общаться просто по-человечески, невзирая на чины и ранги, они стали чаще.
– Я – Лидер! Примите доклад по результатам дополнительной разведки, проведенной силами разведывательной роты, приданной батальону.
– Слушаю тебя, Лидер!
Голубятников доложил о страшной находке в тупике.
– Вот, значит, как? Еще трупы…
– Так точно, примерно полсотни, уточненные данные предоставлю позже.
– Куда же боевики собирались отправить вагонетки?
– Черт их знает, но готовились именно к отправке. К демонстрации.
– А я думаю, чего это представителей СМИ к нам принесло? Не иначе, получили информацию по трупам в вагонетках. Вот и рюхнулись сюда. Как же… Им только подавай сенсацию.
– Возможно! Прошу решить вопрос по эвакуации погибших из района вокзала. Найденные документы павших парней, если таковые будут обнаружены разведкой, передам в ваш штаб.
– Я лично займусь этим с утра. Что у тебя сейчас на площади?
– Снайперы весьма активно проявили себя. Ранен один солдат. Принимаю меры по уничтожению вражеских стрелков.
Комбат передал гарнитуру радиостанции связисту. Присел за стол, взглянул на часы. 22.53. Двенадцать минут до начала действий группы уничтожения вражеских снайперов. Они пролетели быстро. Слева от здания размещения КНП батальона взревел дизель боевой машины десанта. Начальник штаба начал отвлекающий маневр.
Группа Стрельцова укрылась в крайнем подъезде дома, соседнего с объектом отработки в готовности к быстрому перемещению в «мертвую» зону. И как только, взревев двигателем, БМД пошла по площади, он, обернувшись, приказал:
– Вперед, ребята!
Стрельцов рванулся к дому, где засели снайперы боевиков, первым, за ним Раневич, далее Лихолетов с первым контрактником и Гротов со вторым сержантом 9-й роты. Три двойки, к трем подъездам дома. Десантники благополучно проскочили сектор прикрытия духами торца здания и вошли в дом, как только рев дизеля БМД смолк в одном из проулков.
Стрельцов с Раневичем оказались в первом подъезде. У короткого лестничного пролета первого этажа прижались к боковой стене. Прислушались. Где-то на третьем или четвертом этаже раздался выстрел, тут же второй, этажом ниже. Стрельцов прошептал Раневичу:
– Их как минимум двое!
Виталий кивнул:
– Как минимум! Один, похоже, в левой хате на втором этаже.
– Тут три квартиры на каждой площадке, значит, в квартире № 4?
– Я сказал, похоже! В четвертой или шестой! Только из них видна площадь.
– Духи хоть бы растяжки для страховки поставили…
– На хрена? Чтобы при отходе самим налететь на них? Увидят атакующих, быстро слиняют отсюда через какой-нибудь коллектор. Их, этих коллекторов, тут до черта.
– Хорош базарить! Работаем! Поднимаемся на второй этаж. Я в четвертую квартиру, ты в шестую. Валить всех.
– Сверху услышат выстрелы!
– Так ты не очередью, а одиночным бей!
– Ладно, понял! Пошли!
Офицеры, прикрывая друг друга, поднялись на второй этаж. Тут же и из левой квартиры, и из правой почти одновременно ударили две винтовки. Стрельцов показал Раневичу три пальца, что значило: в подъезде как минимум не двое, а уже трое проявивших себя снайперов. А сколько не проявившихся? Подумав, Юрий решил проверить квартиру № 5. Там тоже мог находиться боевик, страхующий снайперов, и его появление за спиной офицеров во время отработки целей было бы крайне нежелательно. А проще сказать, губительно. Но пятая квартира оказалась пуста. И тогда с лестничной площадки Стрельцов подал Раневичу знак рукой – вперед! Десантники ворвались в квартиры.
Стрельцов сразу же увидел вражеского снайпера, присевшего на корточки сбоку у окна кухни и отставившего в сторону СВД. Он курил, пуская дым в стеклянную банку. Увидев десантника, выронил и сигарету, и банку. Бандит не ожидал появления российского офицера. Стрельцов же не стал терять время. Вскинув автомат, он выстрелил снайперу прямо в лоб. Тот дернулся и завалился на бок. Конвульсии пробили его тело. Слева и сверху прозвучали еще два выстрела. Слева потише. Юрий подумал: поймет верхний стрелок, что внизу стреляли из автоматов, и рванет на чердак или крышу. Пути отхода у снайперов продуманы, отработаны и обеспечены. Но, увидев у умывальника автомат боевика, успокоился. Раз духи пришли сюда и с винтовками, и с автоматами, то почему не применить и то, и другое? Или автоматы у них на случай обороны? Или прикрытия отхода? Все это молнией мелькнуло в голове офицера. Сейчас не размышлять следовало, а действовать. И чем быстрее, тем лучше.
Бегло осмотрев две комнаты, Стрельцов выскочил на площадку, взяв под прицел верхние лестничные пролеты. Из квартиры напротив вышел старший лейтенант Раневич, показал – все в порядке, снайпер уничтожен. Стрельцов стволом автомата указал на третий этаж. Пошел первым, сзади, прикрывая, двинулся Виталий. Вот и еще три проема. Странно, но ни в одной из квартир не осталось двери. От обстрела снести их не могло. Мародеры вынесли? Впрочем, что за мысли… Юрий показал другу на среднюю дверь и подал сигнал действия по прежнему варианту. Стрельцов проверил восьмую квартиру, та также оказалась пуста, подал знак – вперед! Офицеры ворвались в соседние квартиры. Стрельцов первым увидел вражеского снайпера. Этот не сидел, расслабившись, он целился. Юрий выстрелил ему в затылок. Боевик чуть не вывалился из окна, но что-то удержало тело, и оно сползло на пол. Из соседней квартиры, куда ушел Раневич, выстрела не последовало. Юрий повернулся… и увидел стоявшего в проеме комнаты вооруженного пистолетом… чеченца по имени Артур, который соблазнил его жену, а точнее, которому жена предпочла его, офицера-десантника. И сейчас Артур держал перед собой бывшую, сильно изменившуюся, постаревшую, похудевшую супругу.
Чеченец сказал:
– Умеете работать, ничего не скажешь! Я как увидел тебя, оторопел, подумал, ты ли это? Оказался ты. Жену бывшую узнаешь?
Стрельцов поднял автомат:
– Отпусти ее!
– Узнал, свинья? Но не я отпущу твою жену, а ты аккуратненько положишь свое оружие на пол и отойдешь к окну. Или я прострелю Мариночке ее тупую башку. Ты хочешь, чтобы я сделал это?
– Брось, Артур! Тебе отсюда выхода нет. Отпусти Марину, и я гарантирую тебе жизнь!
Чеченец рассмеялся, он был явно под действием наркоты:
– Ха-ха-ха! Он гарантирует мне жизнь? Ты о своей думай. Хотя тебе уже думать поздно. Я успею завалить тебя раньше, и в этом мне поможет твоя бывшая жена. Кстати, она прекрасная шлюха. Здесь, до вас, я за нее неплохие деньги получал. Никто в Грозном так страстно не обслуживал клиентов, как Мари, это кличка твоей жены. С ней спали многие мужчины, и все были довольны. Тебе же приятно это слышать?
– Очень.
– Тогда оружие на пол и к окну!
– Ладно! Только ты не спеши, Артур, мне еще тоже есть что тебе сказать!
Юрий блефовал, но ему надо было выиграть время. Раневич рядом, и он придет на помощь, поняв, что происходит в этой квартире.
Слова же Стрельцова удивили чеченца.
– Да? И что хочешь мне сказать?
– Узнаешь, всему свое время!
Раневич, найдя квартиру № 9 пустой, двинулся в коридор, остановился в подъезде, услышал какой-то шум внизу. Но там боевиков не могло быть. Снайперов второго этажа они со Стрельцовым отстрелили, а проникнуть в дом боевикам с улицы не дали бы ребята взвода, что начальник штаба держал для прикрытия действий антиснайперской группы. И шум был какой-то непонятный! Скорей всего, кошка или собака вбежала в подъезд. Но он выдержал паузу, дабы убедиться в безопасности подхода снизу. Подумав, что Юрий снял проблему в квартире № 7, Раневич решил в одиночку отработать четвертый этаж. Но услышал голоса. Они доносились из квартиры № 7, что крайне удивило старшего лейтенанта. Не упуская из виду лестничный пролет, он прислушался и услышал разговор Стрельцова с Артуром. Понял: бандит не пощадит ни друга, ни Марину. Расстреляет обоих перед тем, как уйти. Раневич вошел в квартиру. Замер у проема комнаты, в которой находились Стрельцов, Артур и Марина.
Артур вскрикнул:
– Говори, собака, что хотел сказать. У меня нет времени ждать!
– Погоди, погоди!
Чеченец взревел:
– Погоди? Ну нет, сука! Подыхайте, твари!
Раневич понял, что надо действовать. Он вошел в проем, вскинул автомат и, поймав в прицел незащищенную Мариной голову, выстрелил. Пуля угодила в висок бандита. Но в последнюю секунду и чеченец успел выстрелить. А возможно, это произошло рефлекторно. Удар пули в голову вызвал сокращение мышцы руки, и палец нажал на спусковой крючок. Артур с Мариной завалились на пол. Изо рта бывшей жены Стрельцова показалась струйка крови. На рваном, изношенном платье в районе когда-то пышной, а сейчас почти невидимой груди расползлось черное пятно. Она хотела что-то сказать. Стрельцов склонился над ней, но услышал только:
– Юра… я… я…
Больше Марина ничего не произнесла. Она умерла. Стрельцов поднялся. Раневич, стоявший у проема, проговорил:
– Я бил ему в висок! Не пойму, как он успел выстрелить…
– Не вини себя. В конце концов, Марина получила то, что хотела. Мечтала о красивой разгульной жизни, а в итоге по рукам пошла, рабыней стала. Судьба, значит, такая. Ты мне жизнь спас, Виталик!
– Да брось ты! Здесь останешься, пока я верхние этажи осмотрю?
– Зачем? Пойдем вместе! Тут мне делать нечего.
Раневич повернулся, и в это время из коридора ударила очередь. Все же был в подъезде еще один стрелок. И он, услышав автоматные выстрелы, начал отход к подвалу. Боевик, скорей всего, проскользнул бы мимо, но увидел Раневича и выпустил в него очередь. Виталий упал. Стрельцов видел, как падал друг. Боевик же не побежал, он стоял и ждал. Возможно, тоже слышал голоса. А если ждал, то Стрельцова. Виталий дышал, и это тоже видел Юрий, но ранение друг получил очень тяжелое. Ему требовалась помощь. И тогда Стрельцов рывком прыгнул в коридор, в падении выпустив очередь в боевика, не успевшего среагировать на подобное появление противника. Тот рухнул на пол, забившись в судорогах. Юрий вбежал на четвертый этаж, расстрелял пустые квартиры, потом на пятый. И там боевиков не было. Спустился на третий, поднял истекавшего кровью друга, понес к выходу на улицу. Его увидели с КНП. И тут же к дому рванулась БМД. Потерявшего сознание Раневича загрузили на броню, и боевая машина понеслась к медикам. Стрельцов остался стоять у подъезда. Из двух других показались Лихолетов, Гротов, два контрактника.
– У меня порядок, троих сняли, – сказал Лихолетов.
– И мы двоих! – добавил Гротов.
– А чего БМД подлетала? – спросил Лихолетов. – У вас с Виталиком проблемы возникли?
– Ранен Виталя, тяжело ранен. Дух грудь ему прострелил, а я не успел ничего сделать.
– Сколько же у вас было боевиков?
– Четверо! И… впрочем, это не важно. Важно, выживет ли Виталик.
К офицерам подъехала еще одна БМД. На ней группа ликвидации вражеских снайперов вернулась к командно-наблюдательному пункту батальона. Стрельцова проводили к Голубятникову.
Комбат усадил старшего лейтенанта на стул у стола совещаний:
– Докладывай, что произошло?
– Раневич жив?
– Не знаю. Мне сообщат о его состоянии после осмотра в медсанбате.
– Если довезут туда…
– Уже довезли. Так что произошло, Юра? Как налетели на духов?
– Сигарету разрешите, товарищ подполковник?
Голубятников протянул ему пачку и зажигалку, пододвинул жестяную банку, заменившую пепельницу:
– Кури! И докладывай!
Стрельцов начал доклад. Говорил медленно, слова давались ему с трудом…
– И вот когда я завалил духа во второй квартире, обернулся, а в проеме комнаты стоит чечен, перед ним со стволом у виска – женщина.
– Заложница?
– Типа этого.
– Что значит, типа?
– Она была с ним. А он прикрывался ею, когда понял, что попал.
– Дальше!
– Раневич выстрелил. Попал чечену точно в висок, но тот успел сделать выстрел в спину женщины. Они упали. Мы собрались уходить, и вдруг со стороны коридора очередь. И прямо в грудь Виталию. Я завалил духа, быстро проверил верхние этажи, чтобы не получить пулю в спину при отходе, и вынес Раневича. Остальное вам известно.
Голубятников внимательно посмотрел на взводного:
– По-моему, ты что-то недоговариваешь, Стрельцов.
– Тем чеченом, что держал женщину, был Артур.
– Какой Артур? Ты что, знал его?
– Да. Это к нему ушла Марина. Помните историю с разводом?
– Уж не хочешь ли ты сказать…
– Да, хочу! Женщиной, которой прикрывался Артур, была Марина.
– Вот так дела! Она-то как в Чечню попала? Настолько потеряла голову, что рванула сюда вместе с любовником?
– Я думаю, он ее на иглу подсадил, а здесь использовал в качестве проститутки. Об этом Артур успел сказать. Хотел обрадовать меня напоследок, гнида.
– Ясно! Как на самом деле тесен мир… Надо же было встретиться, и где? На войне. Тебе жаль Марину?
– Не знаю, жаль, наверное, но она сама выбрала свой путь в этой жизни, никто не принуждал. Поначалу не принуждал. А вообще, по-человечески, конечно, жаль. Она хотела что-то мне сказать, не успела, умерла.
– Да, дела!
Взводный взглянул на комбата:
– У вас выпить нет, товарищ подполковник?
– А надо?
– Надо!
Голубятников достал из стола фляжку, налил в кружку немного спирту, протянул ее Стрельцову. Юрий одним глотком выпил. Не по-военному спросил:
– Пойду я?
– Иди, Юр, поспи! Отдохни. Кто знает, что ждет нас завтра? Марину я прикажу переправить в аэромобильный госпиталь, чтобы отправили на родину. Ее есть кому похоронить?
– Есть. Я сообщу адрес, куда следует отправить гроб.
– Добро! Ступай!
Стрельцов вышел из помещения. Голубятников прошел в комнату отдыха, присел на кровать. Достал из кармана Галины серьги. Проговорил тихо:
– Вот и спасли они меня, Галя! Возьми снайпер на сантиметр правее, и пробил бы шею. Но талисман отвел ствол боевика. Спасибо тебе, дорогая.
Уложив пакетик с серьгами в карман куртки, Святослав лег на кровать. И тут же уснул.
3 января 1995 года.
После ночной антиснайперской операции обстрел позиций батальона резко ослаб. Боевики не отказались от жалящих ударов по десантникам, но вели огонь уже с дальних позиций и малыми силами, что практически не наносило никакого вреда личному составу подразделения.
Поутру к Голубятникову явился Стрельцов.
– Здравия желаю, товарищ подполковник!
– Здравствуй, Юра. Как ночь провел?
– Хреново. Что с Раневичем, не узнавали?
– Будет жить Виталий. В рубашке, можно сказать, родился наш Раневич. Пуля пробила грудь в каких-то миллиметрах от сердца. Легкое прострелено навылет, ну а третья пуля не задела жизненно важных органов, попав под ключицу. Ночью Виталия прооперировали. Операция прошла успешно. Скоро его переправят в рязанский госпиталь. Так что будет жить Раневич!
– Спасибо!
– Мне-то за что? Это медиков благодарить надо.
– И им спасибо.
Комбат подошел к Стрельцову:
– Ты вот что, Юра, давай-ка приводи себя в порядок. А то, смотрю, раскис. А тебе людьми командовать, в бой их вести… Что было, то прошло. Думай о будущем! Если считаешь, что штурмом привокзальной площади война для нас закончилась, то ошибаешься. Застряли мы здесь надолго. А значит, должны держаться, и не просто держаться, а решать боевые задачи. Ты понял меня?
– Так точно, товарищ подполковник. Я в порядке!
– Нет! Пока еще нет, но надеюсь, быстро справишься с собой. Иначе нам нельзя.
– Я навестить Виталия могу?
– Позже. И в Рязани. Вопрос только в том, когда мы туда вернемся.
– И все ли вернемся, – добавил Стрельцов.
– А вот это, Юра, будет во многом зависеть от нас самих. Так что, давай встряхнись. Жизнь продолжается.
Стрельцов вышел, а начальник штаба ввел в командный пункт капитана-артиллериста:
– Представитель штаба дивизии.
– Представитель? Тут до штаба и километра не будет. Чем обязаны, товарищ капитан?
– Я прислан лично генералом.
– Очень приятно! Позвольте узнать, с какой целью?
– Думаю, приятной для вас.
– А если по существу дела?
– По существу так по существу. В штаб пришел приказ министра обороны о представлении всего личного состава 3-го батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка, выполнявшего боевую задачу в районе железнодорожного вокзала Грозного, к ордену Мужества. Представление оформить списком.
– Значит ли это, что весь батальон по списку представляется к ордену?
– Так точно! И это беспрецедентный в новейшей истории случай.
Голубятников улыбнулся:
– Что ж, новость действительно приятная. А что собой представляет этот орден?
– Мне говорили, что у вас им никто еще не награжден, поэтому привез один экземпляр. Пожалуйста.
Комбат взял коробку, выложил на ладони крест, показал его заместителям:
– А ничего, да? Красивый! Когда представить списки?
– Если возможно, немедленно.
– Хорошо!
Голубятников повернулся к начальнику штаба батальона:
– Займись этим, Сергей Станиславович.
– Но это еще не все, – сказал капитан-штабист. – Есть мнение представить командира батальона, то есть вас, товарищ подполковник, к званию Героя России!
– Вот как? – удивился Голубятников. – Что, одного?
– Нет. К званию Героя представляются начальник штаба полка, осуществлявший координацию действий батальона, командиры приданных вам разведывательной роты, артиллерийской батареи и 9-й парашютно-десантной роты. Генерал просил передать, что высокого звания Героя достойны большинство ваших офицеров, прапорщиков, сержантов, солдат, но пришлось отбирать лучших среди лучших.
– Так это генерал предложил представить меня к Герою?
– Так точно! В этом есть что-то удивительное или странное?
– Дня три назад это было бы более чем странно, но времена меняются, а вместе с ними и люди.
Получив орден обратно, капитан повернулся к комбату:
– Разрешите идти, товарищ подполковник?
– Идите! Списки мы сегодня же передадим в штаб дивизии.
Как только представитель штаба вышел, на КНП проявилось оживление. Голубятникова стали поздравлять, но он пресек действия своих подчиненных:
– Отставить! Быть представленным еще не значит получить Звезду. Меня и в Афгане к Герою Союза представляли, а в итоге что? Два ордена Красной Звезды. Но все это ерунда. Начальнику штаба в срочном порядке оформить списки и передать их в дивизию, остальным заниматься согласно распорядку дня.
Офицеры разошлись по своим местам. Голубятников закурил у окна, вспомнил слова Галины, когда взамен полученных от жены сережек он передал ей свои звезды с погон нижнего камуфляжа. Должен был отдать четыре звездочки подполковника, но одна оторвалась, отдал три, и тогда Галя сказала – значит, четвертая будет золотой. И оказалась права. Вспомнились офицеры и солдаты, павшие в ходе выдвижения к цели и захвата стратегически важного плацдарма. Многое вспомнилось за какие-то секунды. Выкурив сигарету и затушив окурок, Голубятников взглянул в окно. Площадь, разбитые здания, чернеющие черными дырами вместо окон, испещренный пулями и осколками вокзал. И… неожиданная, неестественная тишина. Будто нет никакой войны, фасады домов занавешены декорациями, а батальон принимает участие в учениях. Они закончились, и вскоре декорации снимут, на улице появятся люди, город вновь заполнит жизнь. Но нет. Этого не произойдет. И до возвращения домой еще ой как далеко! Война только начиналась.
Как бы в подтверждение мыслей командира батальона из угла раздался голос связиста:
– Товарищ подполковник, вас срочно вызывает на связь командир дивизии.
Комбат подошел к радиостанции:
– Питон! Я – Лидер!
– Лидер! Я – Питон! В 11.00 прибыть на командный пункт дивизии.
Голубятников вернул гарнитуру станции связисту.
Ну вот! Вызывает генерал. Значит, батальону предстоит решать следующую боевую задачу. Возможно, уже в ближайшие часы. Да, война только начиналась…