Глава 3
Воскресенье, 10 июля.
Валентина поднялась в 6 утра. Дорожную сумку, в которую положила все самое необходимое, она собрала накануне вечером. И сейчас ей оставалось привести себя в порядок, оставить записку отцу, чтобы хотя бы первые дни командировки не волновался, и, не привлекая ничьего внимания, выехать в аэропорт.
Она прошла в душ. Затем, немного подкрасившись и уложив волосы, выпила чашку кофе. Но выйти из дома незамеченной ей не удалось. Валя прошла в свою комнату и увидела сидевшего в кресле отца.
Тот спросил:
— Далеко ли на этот раз ты собралась, Валя?
— Папа! Я уже не девочка, чтобы отчитываться за каждый свой шаг. И если помнишь, то работаю. А работа требует, чтобы я сегодня в составе съемочной группы убыла в командировку.
Туркин спросил:
— Почему ты раньше мне о ней не сказала?
— Да потому, что это моя работа. Что, я редко езжу в командировки? И никогда раньше ты не устраивал мне подобного допроса.
— Но почему ты собралась тихо, словно хотела уехать незаметно? Что за командировка тебе предстоит?
Валентина, взглянув на часы, присела напротив отца:
— Во-первых, папа, я собиралась написать тебе записку, во-вторых, не хотела никого будить, в-третьих, отвечая на второй твой вопрос, говорю — командировка обычная, мы едем в один провинциальный город, снять репортаж по письмам воспитанников детского дома.
— Детского дома? Там что-то не в порядке?
— Судя по письмам, да. Не хватает денег ни на нормальное питание, ни на ремонт обветшалого здания, в общем, детскому дому хронически не хватает денег, хотя из бюджета на его содержание выделяются суммы немалые и поступают на счет учреждения вовремя!
Туркин вздохнул. Он поверил дочери:
— Да! Уже у детей воруют. До чего мы так докатимся?
— До того, что подрастающее поколение серьезно пополнит армию преступников, наркоманов, алкоголиков и бомжей! Вот наш канал и желает осветить в полной мере проблемы этого детского дома.
— Ты знаешь что, Валя? Присмотрись к руководству учреждения. Если деньги разворовываются на более высоком уровне, это одно, если их тащат сами сотрудники, совсем другое.
Валентина удивленно взглянула на отца:
— Зачем тебе это?
— Если можно изменить ситуацию, я готов взять на себя содержание этих несчастных детей, лишенных родительского тепла и элементарных условий жизни. Я не хочу, чтобы они стали преступниками, наркоманами, алкоголиками и бомжами. Для начала мне нужна точная информация о том, что там происходит.
Валя улыбнулась:
— Хорошо! Такую информацию ты получишь.
— Сотовый телефон не забыла?
— Нет, но в той жизни, куда мы едем, вряд ли работает мобильная связь.
— И все же прошу ежедневно мне звонить. Если вашей съемочной группе кто-то из местных чиновников станет мешать работать, дай знать мне. Их быстро поставят на место!
— Спасибо, папа, но у канала достаточно своих возможностей, чтобы обойти административное противостояние местных властей.
— У меня их значительно больше!
— А, ну конечно. Я все время забываю, кто мой отец! Хорошо, если что, найду способ связаться с тобой.
Туркин поднялся:
— Ладно, вижу, торопишься. Счастливого пути, дочка, и благополучного возвращения.
— Спасибо, папа. А насчет Кристины ты не переживай, ладно? В конце концов, жизнь всегда можно изменить.
— Не будем об этом. Пойдем, я провожу тебя.
— Не надо…
— Надо! Я и провожу тебя, и сам в парке погуляю, утренним пока еще свежим воздухом подышу!
— Ну, если решил прогуляться, то пошли.
Туркин взял сумку дочери. Они вышли из дома. Валя выгнала из гаража «Ауди». Забрала у отца сумку, бросив ее на заднее сиденье:
— Ну все, папа? До встречи?
— Удачи тебе, дорогая!
— Спасибо! Машину я оставлю в аэропорту!
— Это твое дело. До свидания, дочь! Не осуждай своего отца!
— Я не осуждаю. До встречи.
Валентина завела иномарку, выехала с территории усадьбы, а затем и охраняемого элитного городка и направила «Ауди» к шоссе, ведущему к МКАД.
В Домодедово она приехала в 7:40. На стоянке аэропорта оплатила место за неделю вперед. Возле огромного табло, высвечивающего расписание многочисленных рейсов, ее встретил помятого вида оператор Дольский:
— Привет, Валюша! Как дела?
— У меня-то ничего, тебе, смотрю, совсем хреново. Сергинский приехал?
— Тут! Послал меня тебя встречать.
— Да, видок у тебя, Вова, плохенький.
— Не сыпь соль на сахар, Валя. Еле поднялся. И чего я вчера так нажрался? Ведь не хотел.
— Тебе вообще бросать пить нужно!
— Не спорю, нужно, но не могу.
— Обратись к врачам!
— А смысл? Лечение помогает лишь в том случае, если больной сам хочет вылечиться. Я же, как тебе объяснить, не настроен еще. Да и смысл бросать? Чтобы с ума сойти в своей комнате под вечное ворчание матери?
— Так женись!
Оператор невесело усмехнулся:
— Нет уж, благодарю. Я семейной жизнью сыт по горло.
— Первый раз не сложилось, сложится во второй, в третий раз.
— Не хочу, Валя! У, черт, ты постой тут, я в туалет сбегаю.
— Рвет?
— Начинает! И что за организм? У других голова болит, а тут выворачивает наизнанку. А дальше еще хуже будет.
Дольский скрылся в толпе пассажиров.
Валя прошла к киоску, торгующему напитками. Купила две банки пива «Бавария».
Вернулся Дольский бледный как смерть.
Валентина протянула ему банки:
— Возьми, похмелись!
— Пивом? Пивом, добрая твоя душа, не похмелишься. Так, облегчишь состояние на полчаса, а потом выплюнешь это пиво в переваренном виде.
— Так как тебя в порядок привести?
— Нужна водка!
— Где ж ее здесь взять?
— Да взять не проблема, проблема, на что взять.
— Ты же командировочные получил!
— Получил, вот только утром нашел в карманах всего пару сотен.
— Куда ж остальные деньги делись?
— Не знаю. У матери спрашивал, говорит, не брала, наверное, потерял.
— Когда успел? Тебя же Ненашев до дома довез. Или нет?
— Довез! Только я, проспавшись, в рюмочную метнулся, а там, как у Высоцкого, друзья. Еще с детства. Вернулся домой на автопилоте, в два часа.
— Ясно! Говоришь, знаешь, где можно купить водку?
— Знаю!
— Тогда держи!
Валентина достала из сумочки деньги, отсчитала половину суммы, передала оператору:
— Это тебе и на водку, и на расходы.
Дольский приложил руки к сердцу:
— Валя! Ты необыкновенная женщина. Как вернемся, я все тебе верну!
— Вернешь, вернешь, давай поторапливайся.
Как только отошел оператор, к Туркиной подошел руководитель съемочной группы:
— А ты чего здесь? И где Дольский?
Валентина ответила:
— Во-первых, доброе утро, Антон Дмитриевич, а во-вторых, я сама жду Володю, он ненадолго отлучился.
— Похмеляться пошел. Ну, черт. А ведь уже посадку на наш рейс объявили. А нам же и регистрацию, а главное, таможенный досмотр еще проходить.
— Успеем!
— Ну, Вова!
— Да не трогай ты его! Сейчас объявится.
И точно, спустя десять минут появился Дольский, оживший, покрасневший, весьма довольный жизнью. И если бы не перегар, то никто сейчас и не подумал бы, что вчера оператор напился до чертиков.
— А вот и я! Все в сборе?
Сергинский укоризненно покачал головой:
— Ну разве так можно, Володя?
— А чего? Все пучком! Пошли на регистрацию.
Самолет «Аэрофлота» «Ил-86» рейса Москва — Ташкент вылетел из Домодедово точно по расписанию в 10:30 московского времени. В салоне во время полета оператор еще пару раз приложился к бутылке. Видя, что Дольского повело, Валентина отобрала у него бутылку:
— Все, Вова, теперь до возвращения в Москву — сухой закон. Как хочешь, преодолевай похмелье, но больше водки не получишь. Тем более в Афганистане не принято пить спиртное.
Стюардесса объявила о том, чтобы пассажиры пристегнули ремни, лайнер начал снижаться и в 14:40 по московскому, в 16:40 по местному времени плавно коснулся шасси бетонки Ташкентского аэропорта. Взревели двигатели. Пилоты переложили реверс для торможения, и вскоре лайнер остановился прямо у здания аэропорта. Подали трап. Пассажиры, выходя из самолета, пешком направились к сектору пограничного и таможенного досмотра узбекской стороны. Пошли было к сектору и Сергинский с коллегами, но их остановили на полпути два молодых узбека, представившиеся сотрудниками местной службы безопасности. Один из них спросил у Сергинского:
— Съемочная группа канала «Экспресс плюс»?
— Да! — ответил руководитель группы.
Мужчина представился:
— Юлдаш Рахимов. Рядом Усман Шарипов. Нам приказано обеспечить ваш перелет в Термез. Один вопрос: багаж в Москве сдавали?
Сергинский ответил:
— Нет! Все при себе держали, да и нечего сдавать было.
Рахимов удовлетворенно кивнул:
— Это хорошо. Пройдемте в микроавтобус.
Только сейчас журналисты увидели стоявший метрах в двадцати от трапа немецкий микроавтобус.
Сергинский спросил:
— А как же досмотр?
Рахимов улыбнулся:
— Считайте, вы его прошли.
— А куда мы поедем?
— Недалеко! На военный аэродром, что базируется по соседству с аэропортом. Там сейчас грузится транспортный борт «Ан-24». На этом самолете мы с вами полетим в Термез!
Он взглянул на часы:
— Ровно через час! Прошу в автобус!
Журналисты подчинились. Микроавтобус повез их к старому винтовому «Ан-24».
Дольский спросил у Рахимова:
— Слушай, Юлдаш, а этот пылесос еще и летает?
— Летает! Кстати, очень неплохая машина, не то что современные реактивные лайнеры. Лучше, конечно бы, «Ил-18», но его давно сняли с эксплуатации.
— И чем же хорош «Ан-24»?
— Тем, что даже при отказе одного из двигателей он сможет сесть на ограниченную полосу.
— А что будет с тем же «Ил-86», если у него откажет турбина?
— Рухнет на землю к чертовой матери, что же еще?
— Вот вы сами и ответили на свой вопрос.
В салоне «Ан-24» находился груз в больших ящиках и всего несколько пассажиров, разместившихся на скамейках вдоль борта. К ним вместе с Рахимовым и Шариповым присоединились и члены съемочной группы российского телеканала. Внимание Туркиной привлек мужчина неопределенного возраста с холщовым мешком в ногах и в национальной афганской одежде. Он сидел, обреченно глядя перед собой, перебирая четки.
Валентина наклонилась к Рахимову:
— Скажи, Юлдаш, а что это за человек сидит напротив? Он вроде не узбек.
Рахимов ответил:
— Узбек, но только родом из Афганистана, за «речкой» довольно много этнических узбеков. А этот человек — личность известная. Из ближайшего окружения генерала Дустума. Слыхали о таком?
— Северный альянс?
— Да! Он прилетал на лечение в Ташкент. Сейчас после операции и реабилитации возвращается на родину. Кстати, в Кабул вы полетите тоже вместе с ним. Лучше не обращать на него внимания. Для вас он никакой угрозы не представляет.
— Ясно! Спасибо за информацию!
«Ан-24», взревев двумя двигателями, сильно завибрировав, сделал короткий разбег и поднялся в воздух.
Дольский, ерзая на скамейке, проговорил:
— Да, это не «Ил-86»!
Валентина улыбнулась:
— Что тебя не устраивает, Вова?
— Сомневаюсь я, Валюша, что эта колымага при отказе одного двигателя сможет куда-то долететь. По-моему, и безо всяких отказов самолет вот-вот рассыплется на куски. Ему же лет сорок, если не больше.
— Попроси у сопровождающих узбеков парашют. Может, завалялся какой где-нибудь в углу салона?
— Шутить изволишь? Это хорошо. А самолет — дерьмо. Здесь никакой парашют не поможет. Не успеешь выпрыгнуть, как без купола окажешься на земле в разобранном виде.
В 18:10 «Ан-24» резко пошел на снижение и через пятнадцать минут совершил посадку в аэропорту города Термеза.
Журналисты вместе с сопровождающими лицами покинули салон самолета.
Рахимов, собрав вокруг себя Сергинского, Дольского и Туркину, сказал:
— Сейчас мы поедем в местную гостиницу, бывшее офицерское общежитие, где для вас подготовлен двухкомнатный номер, учитывая, что в группе, кроме мужчин, есть женщина. Там вам подадут ужин, и там же вы отдохнете до 5 утра завтрашнего дня. Ровно в 5:30 мы с напарником заедем за вами. В 6:30 вылет вертолетом Красного Креста в Кабул!
Дольский спросил:
— И где находится эта гостиница-общежитие?
Рахимов ответил:
— Где-то в километре отсюда, на территории бывшего военного городка бывшего советского гарнизона. Не волнуйтесь, территория содержится в порядке, она охраняется. Вы сможете отдохнуть совершенно спокойно. А заодно и покушать знаменитый, настоящий узбекский плов. Такого плова, как здесь, вы больше нигде не попробуете.
Он повернулся к напарнику:
— Усман, ты вызвал машину?
— Вызвал, она на подъезде!
— Хоп. Подождем.
Дольский проговорил:
— Душно! Вроде дело к вечеру, а все равно жарко.
Рахимов сказал:
— Да, у нас что днем, что ночью, летом жарко. Мы к этому привыкли, для вас же в номере в каждой комнате установлен кондиционер. Еще одеялом накроетесь. Кстати, там же в номере душевая с холодной и горячей водой. Все условия, как видите!
Валентина неожиданно спросила:
— А кто оплатил эту гостиницу?
— Ваша компания!
— Но в редакции ни слова не было сказано о том, что нам предстоит ночевать в Термезе.
— Значит, руководство не посчитало нужным поставить вас в известность об этом.
Рахимов говорил спокойно, он вообще, казалось, был лишен каких-либо эмоций. Этакая машина в человеческом обличье. Прикажут сопровождать и охранять клиентов, будет и сопровождать, и охранять, прикажут убить, то сто против одного, узбек, не моргнув глазом, выполнит и этот приказ. Поэтому Валентина проговорила:
— Да, вы правы! Что в принципе не важно! Лететь в Афганистан сразу или на следующий день.
Рахимов кивнул:
— Верно!
Из-за угла появился черный военный «УАЗ-452», остановился возле журналистов.
Рахимов указал на арамейский санитарный автобус:
— Прошу, господа, машина подана!
Сергинский, Дольский и Туркина забрались внутрь потрепанного «уазика», устроились на его потрескавшихся, не раз восстанавливаемых сиденьях.
Рахимов заглянул в салон:
— Я прощаюсь с вами до утра. Водитель довезет вас до гостиницы и передаст администратору. Мы же вновь встретимся, как я уже говорил, в 5:30. Прошу к этому времени быть готовым к отъезду. Приятного вам аппетита и спокойного отдыха, до свидания!
Не дожидаясь ответа, Рахимов захлопнул дверь, и «УАЗ» тут же двинулся в сторону виднеющихся за пирамидальными тополями зданий. В сторону бывшего военного городка, бывшего советского гарнизона. Спустя полчаса журналисты вошли в гостиницу, довольно комфортабельную для Термеза.
* * *
И в то же время летевший в самолете афганец постучал в калитку железных ворот в высоком заборе одного из домов на окраине города.
Раздался лай собак. Затем окрик, прекративший лай. Заскрежетал засов, в проеме появился немолодой мужчина в узбекском национальном халате и тюбетейке:
— Хаджа-ага? Ассолом аллейкум! Проходите, пожалуйста, я ждал вас.
Попутчик съемочной бригады прошел во двор:
— Ва аллейкум ассолом, Камиль, да хранит Аллах твой дом.
Камиль Тугматов двумя руками пожал руку афганца.
— Вы, наверное, устали с дороги? Пройдемте в дом, женщины быстро приготовят ужин.
Хаджа ответил:
— Лучше устроимся где-нибудь во дворе.
— Тогда, пожалуйста, топчан под чинарой. Тень дерева укроет от солнца.
— Хорошо.
Афганец сбросил туфли с острыми, поднятыми кверху носами, взобрался на топчан. Прилег на кошму, опираясь на подушку, проговорил:
— Яхши! Я действительно устал, хотя ничего особенного делать не пришлось. Просто годы берут свое. В восьмидесятые я со своим отрядом мог пешком пройти по горам без привала не один десяток километров. Сейчас не смогу.
— Да, уважаемый Хаджа-ага, к сожалению, старость неумолимо втягивает нас в свои объятия. Я отойду, прикажу, чтобы поджарили мясо.
Хаджа попросил:
— И побольше зелени.
— Хорошо! А пока вам подадут чай. Хороший чай, с ханкой. Он взбодрит вас!
— Яхши. И принеси чемодан, что ранее передал тебе мой человек!
— Да, конечно!
Хозяин дома отошел, Хаджа потянулся. Наконец-то он может дать ногам отдохнуть.
Женщина, закутанная во все белое, прикусив кончик платка, принесла поднос. Сняла с него клеенку, постелила перед гостем, на клеенку выставила большой фарфоровый чайник, пиалу. Молча, слегка поклонившись, удалилась. Хаджа наполнил пиалу. Подошел хозяин дома и поставил небольшой чемодан на край топчана:
— Пожалуйста, Хаджа-ага.
Афганец приказал:
— Сделай так, Камиль, чтобы в течение ближайших минут никто из домочадцев, особенно дети, не подходили к топчану. Мне надо поговорить с саибом.
— Да, конечно! Не беспокойтесь!
Дождавшись, когда Камиль уведет со двора женщин и детей, гость, отхлебнув глоток горького чая, открыл чемодан. Извлек из него спутниковый телефон. Проверил его. Настроил прибор, оставшийся в кейсе, набрал по памяти длинный номер. Практически тут же услышал в динамике:
— Салам, Хаджа-ага! Я ждал твоего звонка! Как наши дела?
— Салам, Исмаил-Хан! Наши дела в порядке. Клиенты в Термезе, я летел вместе с ними из Ташкента. Они остановились в гостинице бывшего военного городка гяуров. Вылет в Кабул назначен на завтра, понедельник одиннадцатого числа, на 6:30. Я полечу тем же бортом. В Кабуле проконтролирую вылет русских к барриярской «зеленке». Сообщу тебе об этом и отправлюсь домой. Надеюсь, твой человек вовремя доставит мне деньги за проделанную работу?
— Об этом не думай. Я пошлю курьера сразу после того, как клиенты окажутся у меня.
— Хоп, Абу!
Абу Исмаил-Хан спросил:
— Журналистов в Термезе охраняют?
Хаджа ответил:
— Да! Два офицера безопасности!
— Каково настроение русских?
— Женщина и оператор вели себя спокойно. Последний, видимо, еще не отошел от пьянки. Старший группы заметно нервничал, хотя и пытался скрыть это, что удавалось ему плохо.
— Спасибо, Хаджа-ага! Ты выполнил свою миссию и будешь вознагражден. А пока я благодарю тебя.
— Будь осторожен, Абу! Абдул гарантировал русским безопасность. Он не должен узнать, что против него выступил ты. Тем более он не должен узнать, что в твоих делах был замешан я!
Исмаил-Хан успокоил Хаджа:
— Не волнуйся, брат. Я предусмотрел все.
— Всего невозможно предусмотреть. Мне не нравится твоя самоуверенность.
— Я знаю, что говорю! Еще раз благодарю и до свидания, Хаджа-ага, да хранит тебя и твою семью Всевышний!
— До свидания, Исмаил-Хан! Ты знаешь, как найти меня, если в этом возникнет необходимость.
— Знаю!
Исмаил-Хан отключил связь.
Гость Камиля Тугматова сложил телефон, уложил его в чемодан, закрыв тот на кодовые замки.
Тугматов, видимо, наблюдал за гостем, потому что тут же вышел из-за дома и подошел к топчану.
Хаджа взял в руки пиалу, кивком указал на кейс.
— Убери его в дом. Завтра за чемоданом зайдет тот же человек, что и приносил его.
— Хоп, уважаемый Хаджа!
Камиль забрал чемодан, отнес его в дом.
Чай с наркотиком действительно взбодрил афганца. Усталость как рукой сняло, настроение поднялось, разыгрался аппетит, и, чего уже не было сравнительно давно, появилось острое желание близости с женщиной.
Подали мясо в казане. Хаджа утолил голод. Вытерев рот полотенцем, взглянул на сидевшего рядом Тугматова:
— Скажи мне, Камиль, где я могу смыть с тела пыль дорог и пот?
— Женщины нагрели воду! Я провожу вас в баню.
— И еще, Камиль. Я хотел бы перед сном расслабиться с активной, знающей толк в сексе, опытной, развратной девочкой. Это возможно?
Тугматов ожидал от гостя всего, только не этой просьбы. Почтенный, авторитетный человек, истинный мусульманин, совершивший хадж в Мекку, и вдруг потребность в проститутке?
Хаджа заметил смущение хозяина дома, улыбнулся:
— Ты удивлен?
Тугматов кивнул:
— Извините, но…
Хаджа поднял руку:
— Не продолжай! Ответь на вопрос, ты можешь обеспечить удовлетворение моей небольшой прихоти? Всего лишь да или нет?
— Ну сделать это несложно. Сейчас в городе немало проституток. Один мой знакомый даже публичный дом держит.
Хаджа прервал Тугматова:
— Только учти, Камиль, мне нужна девочка-славянка, блондинка с пышными формами тела, но не толстая свинья и, как я уже говорил, умеющая исполнять все прихоти партнера. Все, Камиль! И еще: ей не должно быть больше двадцати лет.
Тугматов задумался, затем проговорил:
— Сложный заказ.
— А ты постарайся, Камиль, я хорошо заплачу.
— Попробую!
— Это не ответ!
— Хоп! Найду я вам нужную шлюху. Есть на примете одна холостячка, оставленная прапорщиком в городе. Но ей лет тридцать.
— Ты поищи, Камиль, поищи! За тысячу долларов можно постараться?
— За тысячу? Не хотите ли вы сказать…
Хаджа прервал Тугматова:
— Именно это я и хотел сказать. Выполнишь заказ, только ты получишь тысячу долларов. Будет достойно оплачена работа и тех, кого ты привлечешь к поиску, и самой проститутки. Но запомни, никто не должен знать, для кого ты искал шлюху.
— Конечно, конечно, уважаемый Хаджа-ага! Никто ничего не узнает!
— Тогда я пойду, ополоснусь и немного отдохну, ты найдешь для меня место в своем гостеприимном доме?
— О чем вы спрашиваете, Хаджа? Для вас приготовлена лучшая комната в мужской половине дома. С кондиционером.
Афганец вздохнул:
— Меняются времена. Когда-то люди и знать не знали, что такое кондиционер, и ничего, жили.
— Раньше и телевизора не было. А сейчас без него уже пусто в доме!
— Телевизор — баловство. Впрочем, ты прав, старого времени не вернешь, надо жить новым.
Камиль Тугматов проводил гостя в большую гостевую комнату с резным потолком, большим ковром, кондиционером, постелью у дальней стены, уложенной на пол.
Коснувшись головой подушки, эмиссар афганского террориста и наркобарона Исмаил-Хана мгновенно уснул, а Тугматов пошел к своему товарищу, державшему в одном из домов проституток.
С трудом, но Камилю удалось найти девушку, отвечающую запросам афганского гостя. Ей оказалась похищенная на Украине толстушка, две недели томившаяся в наложницах у одного из руководителей города. Тот, не торгуясь, за триста долларов в сутки отдал ее Тугматову.
Хаджа, проснувшись и выкурив папиросу анаши, остался доволен внешним видом девушки. И до трех часов утра терзал ее тело, заставляя подыгрывать себе и принимать самые развратные позы.
Удовлетворившись, афганец выгнал несчастную во двор, не дав ей ни цента. А в четыре часа ее закрыл в подвале хозяин дома. Местный бай продал пышную блондинку на сутки, а значит, и сам Камиль успеет еще развлечься с ней. Девушка действительно выглядела очень и очень аппетитно.
* * *
Военный аэродром города Термез, понедельник, 11 июля.
В 5:30 хорошо отдохнувшие в гостинице Сергинский, Дольский и Туркина вышли на улицу, где их уже ждал микроавтобус, около которого курили Рахимов и Шарипов. После взаимных приветствий съемочная группа и сопровождающие ее лица устроились в автобусе, и тот направился в сторону аэродрома. Дольский, хоть и продолжал болеть от спиртного, сегодня выглядел уже лучше. Конечно, будь возможность, оператор без раздумья принял бы на грудь граммов сто пятьдесят водки, но такой возможности не было. И Владимир терпел, а посему был молчалив.
Микроавтобус подъехал к бетонной площадке, где стоял песчаного цвета «Ми-8» с большими красными крестами по бортам и на днище, обозначавшими его принадлежность к международной гуманитарной организации. Недалеко от вертолета на корточках сидел афганец, что прилетел вместе со съемочной группой из Ташкента. Он по-прежнему, казалось, не обращал ни на кого внимания. В 5:50 к вертолету подъехал «ГАЗ-66», солдаты узбекской армии загрузили в него несколько ящиков также с эмблемами Красного Креста. Вскоре прибыл и экипаж. Сергинский, Дольский и Туркина попрощались с офицерами местной службы безопасности и поднялись на борт вертолета. Там уже находился афганец. Вскоре «Ми-8» поднялся в воздух и, набирая высоту и скорость, пошел на юг. Никакому досмотру пассажиры «Ми-8» подвергнуты не были. Сергинский поинтересовался у Дольского:
— Ты не спрашивал у пилотов, сколько нам лететь до Кабула?
— А я с ними общался? Это ты, как руководитель, должен все знать о перемещении группы. А мне лично без разницы, сколько предстоит лететь. Главное, долететь, а то выстрелит какой-нибудь дух по «вертушке» из «стингера», и кончится наша командировка.
— По машинам Красного Креста стрелять запрещено.
— Хорошо, если моджахеды об этом знают.
— Что, никак не отойдешь?
— Отойду! К вечеру в порядке буду. А может, раньше!
— Нам из Кабула еще к Абдулу лететь!
— Даст бог, долетим. И туда, и обратно!
— И все же интересно, сколько нам лететь на этом вертолете.
Дольский посоветовал:
— А ты пойди к пилотам да узнай! Или вон у старого моджахеда спроси. Он наверняка по-русски говорит.
— Почему ты его называешь моджахедом? Может, он во время войны на нашей стороне воевал. Или вообще не участвовал в боевых действиях?
— Все они в Афгане моджахеды. Ты на его рожу посмотри! Сто пудов в восьмидесятые в наших ребят стрелял. Ишь, сидит, будто ему все безразлично, а сам то и дело в нашу сторону глазами своими черными стреляет.
— Может, ему Валентина понравилась?
— Может, и так! Они охочи до наших баб.
— Да, красивей русской женщины в мире баб нет!
— Чего ж тогда ты до сих пор не женился? В Москве красавиц хоть отбавляй. Или проблемы с этим самым?
— Да пошел ты!
— С удовольствием, только куда?
Руководитель группы и оператор замолчали.
Валентина же умудрялась дремать в вибрирующем, грохочущем салоне транспортного вертолета. Ночью ей приснился мужчина, что спас ее от насильников. Во сне он не только отбил ее от юных бандитов и проводил до стоянки машины. Во сне они поехали к нему на квартиру, большую и светлую. По пути Миша купил огромный букет цветов и шампанского. Затем они танцевали при свечах. Почему-то совершенно голые и совершенно не стеснявшиеся друг друга. Она прижималась к его сильному, мускулистому телу, как наяву, ощущая прикосновение волос груди Михаила к своим возбужденным соскам. Он целовал ее в шею, и от этого желание переполняло ее. Наконец, они оказались в спальне, где тоже везде горели свечи. Михаил сбросил покрывало и одеяло на пол, поднял Валю на руки, нежно уложил на постель. Валентина закрыла глаза, в ожидании сладостного мгновения проникновения в нее Михаила, но вместо этого услышала грубый голос Сергинского:
— Валя! Подъем! Пятнадцать минут на сборы!
Она готова была вцепиться в режиссера, вмешавшегося в их с Мишей любовную игру, но остановилась, осознав, что видела всего лишь сон. И ей стало плохо. Одно Валентина решила твердо. После возвращения из Афганистана она обязательно найдет Михаила. Теперь женщина просто жаждала встречи с ним, жаждала воплощения сна в явь. И сейчас, сидя на жесткой скамейке, закрыв глаза, Валя пыталась вернуться в тот красивый, так возбудивший ее сон.
А вертолет, вращая лопастями винтов, уносил ее с коллегами все дальше и дальше от границы.
В 7:50 местного времени «Ми-8» Красного Креста благополучно приземлился на аэродроме Кабула.
Съемочная группа и попутчик-афганец покинули борт, как только прекратил вращение несущий винт. Сергинский, Дольский и Туркина отошли от вертолетной площадки, осматривая местность. Вокруг высились горы, сам город находился где-то в глубине котловины.
Дольский проговорил:
— Интересно, и как здесь самолеты умудряются взлетать? Садиться — понятно, с той стороны еще более менее открытая местность. А вот как взлетают? Везде для того, чтобы переваливать за хребет, надо чуть ли не вертикально задрать нос.
Сергинский пробурчал:
— Нашел о чем думать. Летчики знают, как взлетать и садиться. Тебе-то это для чего?
Оператор уже расчехлил камеру:
— А для того, чтобы въехать в ситуацию. Я сниму общий план! Слишком он привлекателен, потом при монтаже программы еще спасибо скажете.
— Ну, давай, снимай!
Дольский начал работать. В объектив попал и попутчик-афганец, быстро направившийся по полю к вышке аэропорта.
К съемочной группе подъехал «УАЗ». Из него вышел молодой афганец в европейской одежде, поздоровался на чистом русском языке:
— Здравствуйте, господа. Вы и есть съемочная группа российского телеканала «Экспресс плюс»?
Сергинский ответил:
— Да! Я старший! Сергинский Антон Дмитриевич, со мной оператор Дольский Владимир Алексеевич и корреспондент Туркина Валентина Борисовна.
— Очень приятно! Ну а я Закир Асадани, племянник Абдула Асадани, который очень ждет вас! Могу предъявить документы, но вы вряд ли что-нибудь поймете в них, так как, насколько мне известно, ни пушту, ни фарси никто из вас не владеет.
Дольский произнес:
— Однако мы должны быть уверены, что вы человек, представляющий Абдула!
— Конечно! Довериться первому встречному здесь не только опрометчиво, но и смертельно опасно. Поэтому мы обратились в ваше посольство, и, думаю, вот это, — он протянул руководителю съемочной группы фирменный бланк с гербом Российской Федерации, — успокоит вас.
Документ представлял собой свидетельство посольства РФ в Афганистане, удостоверяющее то, что представитель сего документа является Закиром Асадани, племянником Абдула Асадани, пригласившего в Афганистан съемочную группу российского телеканала «Экспресс плюс». На бланке имелась фотография, перекрытая красной печатью посольства.
Дольский пробурчал:
— Да я в Москве таких ксив пачками напечатаю. И любые печати поставлю. Хоть царскую, петровскую!
Закир улыбнулся:
— Понимаю вас! Что ж, в таком случае свяжитесь непосредственно с вашим посольством. Номер…
Оператор, закончивший первую съемку, сказал:
— Это другое дело. Но назови-ка ты нам, друг Закир, лучше номер телефона посольства… ну, скажем, Китая в Афганистане!
И вновь Закир улыбнулся:
— Пожалуйста, я только в записную книжку взгляну. На память не помню!
— Взгляни, взгляни.
Вскоре Сергинский позвонил в посольство КНР, представился, попросил соединить его с российским дипломатическим ведомством. Его просьбу выполнили, и только после разговора с одним из секретарей посольства России все сомнения в подлинности свидетельства Закира Асадани отпали.
Руководитель съемочной группы извинился.
Асадани ответил:
— Не стоит! Вы поступили верно! Теперь проедем к моему вертолету?
Дольский спросил:
— У вас свой вертолет?
— Да! Вообще-то у меня их несколько. Купил у военных. Пытаюсь создать авиакомпанию по обслуживанию населения кишлаков, находящихся в труднодоступной горной местности, куда попасть только по воздуху и можно!.. Итак, прошу в машину!
Съемочная группа погрузилась в «УАЗ». Закир устроился на переднем пассажирском сиденье. В принципе, расстояние до вертолета Асадани можно было пройти пешком, так как ехал советский армейский внедорожник всего несколько минут. Остановился у площадки, где уже медленно вращал лопастями несущего винта камуфлированный вертолет без каких-либо знаков различия. Асадани провел съемочную группу на борт, пожелал удачного полета и попросил передать привет дядюшке. После чего винтокрылая машина, набрав обороты, медленно оторвалась от бетонки и, поднявшись над аэродромом, взяла курс на юго-запад Афганистана.
Асадани достал американскую рацию дальнего действия:
— Дядя Абдул! Это Закир!
Бывший полевой командир ответил:
— Слушаю тебя, Закир!
— Гостей встретил, только что отправил к тебе. В заданном районе вертолет должен приземлиться ровно через тридцать пять минут.
— Хорошо! Спасибо, Закир! Высылаю машину за гостями.
— Если еще что-то будет нужно, дядя, не стесняйся. Как найти меня, знаешь. Ближайшее время я не намерен покидать Кабула.
— Хоп! До связи, Закир!
— До связи, дядя Абдул!
Асадани-младший, зачехлив радиостанцию, сел в «УАЗ», приказав водителю:
— Домой!
Армейский внедорожник покинул территорию Кабульского аэропорта.
Хаджа же доковылял до ближайшего ангара. Там спросил однорукого Алима. Вскоре к Хадже подошел молодой мужчина-инвалид.
— Ассолом аллейкум, Хаджа-ага!
— Ва аллейкум ассолом, Алим! Как дела?
— Спасибо, все хорошо!
— Ну и слава Аллаху! Обеспечь-ка мне срочную связь с Хандаром! И побыстрей, Алим!
— Пройдемте со мной, уважаемый Хаджа-ага!
Однорукий работник аэропорта провел попутчика съемочной группы в отдельный отсек ангара. Вытащил из-под топчана чемодан:
— Вот спутниковый телефон, Хаджа-ага! Мне вызвать Хандар или вы сами сделаете это?
— Я сам сделаю это, а ты, уважаемый Алим, выйди и проследи, чтобы никто не слышал разговора!
— Слушаюсь!
Алим вышел. Закрыв за ним металлическую дверь, Хаджа положил чемодан на топчан, открыл кодовые замки, извлек трубку с толстым стержнем-антенной. Набрал номер. Ему ответили сразу:
— Салам, Хаджа, я ждал твоего звонка!
— Салам, Исмаил-Хан! Через полчаса ваши клиенты приземлятся на плато у барриярской «зеленки».
— Они уже вылетели из Кабула?
— Только что!
— Кто их встречал?
— Племянник Абдула, Закир!
— Он дал русским охрану?
— Нет!
— Ты лично видел это?
— Да!
— Тебя гяуры ни в чем не заподозрили?
— Если заподозрили бы, то вряд ли продолжили бы свой путь!
— Верно! Спасибо за работу, Хаджа! Возвращайся к семье, отдыхай и жди курьера.
— Хоп, саиб! Удачной тебе охоты!
— Спасибо! Никуда эти русские не денутся.
— Надеюсь! До связи!
Хаджа сложил аппарат в чемодан, вызвал Алима. Указал на кейс:
— Убери! И найди Фаруха. Скажи ему, я еду домой!
— Слушаюсь, саиб!
