ГЛАВА 14
Асханов лежал на кровати. Другого положения он принять и не мог, лишь повернуться и слегка приподняться, чтобы поесть да воспользоваться табачными принадлежностями. Курил Али много.
Калинин присел на табурет, оставленный после посещения генерала безопасности:
— Ты хотел меня видеть, Али, я здесь!
— Хорошо! Когда запланирована моя доставка в Москву и каким способом?
— Ты позвал меня сюда, чтобы задавать вопросы?
— Нет, полковник, но мне важно знать это!
— Узнаешь в свое время. А с чего вдруг вопрос этапирования так заинтересовал тебя?
Асханов ненадолго задумался, машинально прикуривая очередную сигарету. Глубоко затянувшись и выпустив облако дыма в потолок, произнес:
— Мне не суждено добраться до Москвы живым!
— Позволь узнать, почему ты сделал этот вывод?
Али перевел взгляд на Калинина:
— А только что ваш капитан приводил ко мне человека Организации, которая все время чеченской смуты поддерживала огонь в этой войне!
Калинин удивился:
— Ты говоришь о генерале, что был у тебя с целью установления личности?
— Да, полковник, я говорю о Кислицине, но навещал он меня не с целью установления личности, а чтобы передать приказ Босса — руководителя Организации.
— И что за приказ передал этот Кислицин?
— Дословно — «Молчание — жизнь, жизнь — свобода». И подпись «Босс»!
— Угу! И кто он, этот Босс?
— Крупный чиновник в верхних эшелонах вашей федеральной власти. Очень влиятельный человек.
— Много слов, Али, меня интересует его фамилия.
Асханов вновь затянулся и выпустил дым в потолок, спросил:
— Фамилия Говоров вам о чем-нибудь говорит?
— Уж не тот ли это Говоров, что…
— Да, тот самый! Аркадий Владимирович Говоров.
Или просто Босс! По сути, это главное лицо в российской властной верхушке, напрямую заинтересованное в продолжении бойни в Чечне. Есть, конечно, покровители из арабского мира и спонсоры из сопредельных государств, но в самой России он, пользуясь своим положением и чрезвычайными полномочиями, поддерживает войну. На него работает группа чиновников рангом поменьше, тот же Кислицин, которая именует себя Организацией. Эти люди, и в первую очередь Говоров, каждый месяц войны получают на свои счета такие деньги, которые вам, полковник, и не снились. Но обо всем рассказывать долго. Я заявляю: эти люди не допустят того, чтобы Али Асханов оказался даже в следственном изоляторе, не говоря уже о клетке в зале суда или трибунала. Освобождать меня Организации нет никакого смысла, я уже отработанный материал, значит, у Босса нет другого выхода, как ликвидировать меня. Это надежней и проще. И то, что приговор мне уже вынесен, подтвердил визит Кислицина. Говорову надо, чтобы я молчал здесь, на базе, где он достать меня при всех своих связях не может, отсюда вывод: моя ликвидация запланирована во время этапирования в Москву. Но я вас спросил о дате и способе своей переброски в столицу по другой причине. Я хочу знать, есть ли у меня время под протокол изложить всю ту информацию, какой обладаю. Она поможет разоблачить немало ваших продажных чинов и покажет обществу, кто, как и почему вел эту войну!
Полковник заинтересовался предложением Асханова:
— Вы хотите признаться во всех деяниях, совершенных во время противодействия федеральным силам?
Асханов поправил Калинина:
— Вы не совсем точны, полковник! Я хочу поведать миру такую историю, которая, уверен, потрясет многих и многое в этой жизни изменит. То, что за свои делишки придется отвечать не только мне, но и жирным свиньям, сидящим в высоких московских кабинетах, доставит мне удовольствие, а Президенту, возможно, позволит прекратить организованное безумие, называемое наведением в Чечне конституционного порядка! На это у меня есть время?
Калинин ответил:
— Для такого дела время найдем, но ваши показания, данные не в установленном порядке, боюсь, не будут иметь юридической силы!
— Будут, полковник, будут. Дайте мне хороший диктофон или микрофон дистанционного прослушивающего устройства, он зафиксирует мой голос, который легко будет идентифицировать с другими записями моих многочисленных интервью зарубежным, да и некоторым российским журналистам. И потом, я собственноручно укажу на бумаге имена членов Организации, номера счетов, названия банков, куда переводились деньги на нужды сил сопротивления, некоторые эпизоды личных встреч с вашими чиновниками. Любая графологическая экспертиза подтвердит, что это почерк Асханова. И если правоохранительные органы попытаются отмахнуться от того материала, который я намереваюсь составить, то ФСБ и журналисты, особенно западные, ухватятся за них.
Калинин потер подбородок:
— А почему ты не допускаешь, что и я являюсь членом так называемой Организации?
Асханов искренне рассмеялся:
— Извините, полковник, но вы не подумали, прежде чем выдвинуть эту сумасбродную версию. Поверьте, я научился разбираться в людях и вижу, кто передо мной: мразь, готовая за доллары продать не то что Родину, но и мать родную, или воин, человек, служащий долгу, который для него превыше паршивых «зеленых» банкнот! К сожалению моему и моих соратников, у России еще есть подобные вам и вашим подчиненным люди, составляющие основу сил специального назначения, которым мы, как ни старались, организовать эффективное противодействие так и не смогли. Результат налицо. Вы сумели взять меня! И никто не смог помешать вам! Как в свое время помешали люди, подобные Боссу, захватить или уничтожить Басаева, покойного Радуева, да еще многих, казалось, уже загнанных в угол полевых командиров сопротивления. Но достаточно разговоров. Я жду вашего решения, полковник!
Калинин принял его:
— Хорошо! У тебя будет мой офицер, он организует все. И еще! Как только узнаю об утвержденном варианте твоего этапирования в столицу, я сообщу его тебе. Глядишь, что подскажешь толкового! Все! Жди офицера. Да, а тебе известен полковник Филимонов?
— Конечно, но это пешка в большой игре, фигура, воспользовавшаяся сиюминутной возможностью подзаработать. Я таких полковников с десяток назвать могу.
На пороге Калинин обернулся:
— Только учти, Али, я делаю это ради того, чтобы мир узнал правду, а не ради спасения твоей шкуры.
Асханов улыбнулся:
— Естественно, полковник!
Калинин покинул гауптвахту и немедленно отправил в камеру Асханова командира отделения обеспечения отряда капитана Жукова.
— И смотри, Стас! Следи за Али в оба. Особенно когда будет писать показания. Чтобы в любой момент был готов выбить ручку. А то еще решит воткнуть ее себе в горло хитрый лис. С нас потом головы снимут.
Затем командир отряда спецназа прошел в штабной модуль, где его ждал Листошин.
— Ну, что там московский гость, Саня?
Калинин бросил фуражку на стол.
— Дела, Семен, должен тебе доложить, развиваются нешуточные.
Александр присел в кресло, расстегнул верхние пуговицы рубашки, закурил.
— Слушай, Сеня, все по порядку.
Полковник поведал другу и о встрече Кислицина с Али, и о своей беседе с Асхановым.
Внимательно выслушав Калинина, Листошин воскликнул:
— Значит, этот пес в генеральских погонах пашет на мафию?
— Точнее, на Организацию. Эти ублюдки так себя называют!
— Один хер! И Говоров над всем шалманом? Дела-а! А ты, Саша, не подумал о том, что Асханов врет? Оговаривает наших чиновников? Хотя… какой ему смысл, если в его судьбе это ничего не изменит? И потом, кто-то на самом деле все это время подогревал войну. Не арабы же с грузинами? Кто-то из наших верхов руку к этой бойне приложил. Вот Асханов и говорит — КТО! Какой резон ему лгать? Тем более при уверенности, что до Москвы живым не доберется. Кроме того, Али готов назвать конкретные фамилии предателей, номера счетов, на которые получал бабки. А это проверяемая информация. По всему видать, решил Али сдать всех своих покровителей, чтобы те за смерть его, планируемую, на нарах до конца жизни парились. Это хорошо! Вот только бумажки и пленки с его исповедью надо будет надежно спрятать. И до поры до времени не открывать, что владеешь убойной информацией, а то эти оборотни и покусать могут, а они твари очень ядовитые. Но этот вопрос мы решим. В случае чего переправим в секретку моего штаба. Оттуда их только штурмом дивизии вытащить смогут, да и то вряд ли. Сгорят бумаги. Сейф-то с сюрпризом. Но ладно. Вот что, Саня, пока чеченский пленник мемуары пишет, не обработать ли нам Кислицина?
Калинин удивился:
— Зачем он нам? И вообще, ты думаешь, что говоришь? Да он такой шум поднимет! Мало не покажется!
Листошин выставил ладонь перед собой:
— Ни хрена он не поднимет, а еще благодарить будет. Нам его благодарность по одному месту, а вот свидетеля дел Босса, и еще, возможно, кое-кого, мы себе организуем.
Александр не понимал друга:
— Да за что он нас благодарить будет?
Листошин спокойно произнес:
— За то, что жизнь ему, ублюдку, спасем!
— У тебя, Сеня, случаем, крышу не снесло?
— Не снесло. Вот смотри. Али постараются убрать однозначно, мы этого, естественно, сделать не дадим. И этот вариант Говоров обязательно просчитает. Тогда, если Асханов начнет говорить в Москве или если все же Али ликвидируют, но всплывут его показания, то Боссу надо будет отбиваться. И он сможет отбиться, используя свое положение, но при условии, что, кроме слов Асханова или его показаний, никаких свидетелей преступной деятельности высокого чиновника не будет. А значит, что? Значит, и Кислицина Говоров отправил в командировку, из которой тот вернуться не должен! Генерала необходимо убрать. Он наверняка играл в делах Босса немалую роль и является лицом весьма осведомленным. Где его следует убрать? Здесь, на базе, исключено! По пути в аэропорт тоже проблематично. Мы прицепим к генералу охрану. В Москве? Грязно! И шума много, все же Кислицин — генерал, и генерал не войсковой. Остается Пятигорск. Самолет у Кислицина утром, а отправляется он в город сегодня вечером. Значит, ночевать будет в гостинице или у кого-то из знакомых, что мы тоже легко можем просчитать. Именно в Пятигорске генерала будет ждать киллер Босса.
Калинин покачал головой:
— Тебе, Семен, не десантно-штурмовой бригадой командовать, а в частных детективах обретаться.
— А я сейчас и есть частный детектив, так как официально нахожусь в отпуске. Но слушай дальше. Если мы отслеживаем Кислицина и тихонечко, заткнув ему пасть, находимся рядом, то киллер сам явится к нам. И вот тут-то мы его стреножим. И расколем, кто послал замочить генерала. Кислицин узнает, что Босс приговорил и его, а мы явились спасителями от неминуемой гибели, и, поверь, благодарности генерала не будет предела. Мы его перебрасываем обратно на базу и прячем до поры до времени!
Александр спросил:
— А что с киллером делать?
Листошин отмахнулся:
— Там видно будет, главное, чтобы он доложил о выполнении заказа Боссу! А дальше что-нибудь придумаем! Возможно, ко мне в бригаду отправим.
Калинин прошелся по кабинету:
— Ну, хорошо, с Кислициным все просто и понятно, он обреченный на смерть курьер. Но отбивать Али во время этапа будет не один человек и не два. И все они свидетели. Как с ними разберется Говоров?
Листошин укоризненно посмотрел на друга:
— Сань, ну ты вообще нюх потерял! Да штурмовая группа, которая будет работать, неизвестно, правда, пока, как и где, для Говорова всего лишь стая наемников, про дела его знающая не больше, чем мы о температуре на обратной стороне Луны. И только командир группы может знать Босса. Но его и замочат прямо во время штурма. Или человек из банды, или киллер со стороны. Все же просто, Саша!
Калинин согласился:
— На словах все ясно и просто, а вот на деле?
— А что на деле? Ты вспомни, как мы проводили в Афгане самые сложные, казалось бы, операции? В лоб, по-простому. Духи ожидали различных маневров, передислокаций, засад, а мы раз — и в жало им из всех «стволов». Было такое? Было! И сейчас мудрить нечего. А надо работать.
— Но почему все это должны делать мы с тобой? Наша задача выполнена! Осталось перебросить Али в столицу — и все!
Листошин поднял указательный палец вверх:
— Вот, вот. Перебросить Али! Зная, что по пути обязательно будет выставлена засада. А Кислицин может знать, как Босс планирует ликвидацию Асханова. И потом, представь эту лощеную рожу Говорова, когда он, уверенный в себе, начнет по всем СМИ заявлять о клевете лидера чеченских сепаратистов, решившего скомпрометировать его, одного из главных реформаторов, строителей новой России, ярого противника чеченской войны и борца за мир во всем мире. А тут мы Кислицина на всеобщее обозрение! И конец Боссу! Сидеть ему не в кресле шикарного кабинета в центре Москвы, а у параши в камере «Матросской тишины». Ох, и взвоет этот шакал! И поделом, не хрена кровью пацанов торговать! За все, падла, пусть ответит. И он ответит, не на суде, так на зоне. Там ему быстро приговор скорректируют в сторону ужесточения до петли в сортире!
Калинин, поразмыслив, спросил:
— Ладно, Лист, как будем работать по Кислицину?
— Он когда выезжает в Пятигорск?
— Говорил о семнадцати часах.
— Так, к этому времени я найду пару легковых машин, в одну посажу своих парней, во вторую ты своих. Одна тачка уйдет из станицы впереди «УАЗа», вторая пойдет следом за вторым «УАЗом». Да, да, придется еще одну машину цеплять, чтобы возможный стрелок со стороны не смог точно определить цель. Далее действуем следующим образом.
Листошин достал чистый лист бумаги, и вскоре он был исписан и перечеркнут вдоль и поперек.
Закончив работу над схемой предстоящих действий, спросил:
— Тебе, Саня, понятен общий замысел?
— Понятен!
— Ну, тогда расходимся и начинаем работу!
Генерал Кислицин подъехал к гостинице «Центральная». Вышел с кейсом из машины, отпустив водителя. Генерал мог остаться и на базе, тем более его самолет будет только завтра, но как мог он, любитель женщин, пропустить свободную ночь вдали от дома. Несмотря на все сексуальные достоинства молодой жены, генерал не упускал случая трахнуться на стороне. Он вошел в гостиницу, протянул консьержу удостоверение личности. Молодой парень, увидев корочки Кислицина, чуть в струну не вытянулся.
Генерал бросил небрежно:
— Мне должен быть заказан «люкс»! Потрудитесь быстро все оформить!
Дежурный не нашел списка забронированных номеров, но, на счастье, оказался свободным двухместный «люкс» на втором этаже. Быстро заполнив анкету, спросил у строгого генерала в штатском костюме:
— Вас проводить, господин генерал?
Кислицин перегнулся через стойку, прошипел:
— Забудь об удостоверении и звании, понял, дурак?
— Да, да, конечно! Но я хотел…
— Номер я найду сам, будет что нужно, вызову, вот тогда, родной, лети на всех парах, ждать я очень не люблю!
— Я все понял, господин! Все понял!
Немного подумав, Кислицин бросил на стойку двадцатидолларовую купюру:
— Это тебе за понятливость! За дополнительные услуги, не предусмотренные вашим официальным сервисом, оплата отдельно! Надеюсь, в номере есть бутылка холодного шампанского?
Парень виновато взглянул на него:
— Извините, но шампанского в номере нет!
Кислицин повысил голос:
— Нет?
Молодой человек сообразил быстро:
— Но через пять минут будет! Вы какое предпочитаете?
— Французское! Или наше, но исключительно полусладкое!
— Вопросов нет! Только…
Генерал ухмыльнулся, бросил на стойку еще одну двадцатидолларовую купюру и направился на второй этаж. Открыл дверь номера 214.
Разговор в фойе гостиницы слышали два человека. Один — сидящий у телефона молодой крепкий мужчина с модным кожаным кейсом. Другой — генерал Листошин, он слушал из личной «девятки» командира мотострелкового полка. «Семерку» начальника штаба того же полка, в которой находились прапорщики отряда спецназа Шестаков и Блошин, он отправил на стоянку у кинотеатра, в оперативный, как он выразился, резерв.
Листошин слушал беседу Кислицина с портье через дистанционку. В отличие от человека у телефона он слышал весь разговор, а не обрывки фраз, по которым, впрочем, несложно было определить главное: номер, который занял генерал безопасности, и его желание утолить жажду парой бокалов холодного шампанского. Листошин послал в фойе своего офицера, старшего лейтенанта Малинина, переодетого, как и все офицеры-десантники, в штатское. Тот узнал о наличии мест в гостинице, вернулся в машину, доложил:
— Внутри обстановка спокойная, в фойе один парень у телефонного аппарата тусуется. По-моему, он там не для того, чтобы звонить, хотя периодически набирает какой-то номер.
— Хорошо! Ты давай, Юра, «черным» ходом на пожарную лестницу. На площадке напротив коридора второго этажа тормознись, но так, чтобы тебя не видели, а ты номер 214 держал под контролем. Возьми спецназовскую прослушку, микрофон сними: и так все услышишь. Мне важно знать, что будет происходить в номере далее.
Малинин покинул машину.
Листошин вызвал «Семерку»:
— Ребятки, кто из вас Шестаков?
— Я, генерал!
— Иди-ка, дорогой, в фойе, там справа буфет, торгует смазливая девочка. Закажи кофе, можно с коньяком, завяжи с ней беседу. В общем, торчи там, насколько позволит обстановка!
— Понял вас, выполняю!
Посыльный принес дежурному шампанское. Тот поставил бутылку на поднос и, накрыв ее белым полотенцем, поспешил наверх. Малинин, уже занявший позицию на пожарной лестнице, доложил, что в номер доставлено шампанское. А молодой человек у телефона не спешил покидать фойе. Звонить ему, видно, надоело, и он устроился на диване, раскрыв газету. Этот тип явно чего-то ждал.
А генерал Кислицин, отпив половину бутылки шампанского и приняв душ, захотел женщину. Облачившись в халат, под которым ничего не было, он снял трубку внутреннего телефона, спросил дежурного, с которым уже успел познакомиться:
— Макс! Это постоялец 214-го «люкса».
— Да? Я слушаю вас.
— Макс, как у вас тут со шлюхами?
— Нормально, как и везде! Желаете заказать?
— Желаю, но предварительно оценив товар, а то подсунете какую-нибудь потасканную шелуху.
— Вы предпочитаете молоденьких или дам бальзаковского возраста?
Генерал хмыкнул:
— Хорошо сказал, бальзаковского возраста. Это лет 40?
— От тридцати. Дамы весьма фигуристые и опытные. Некоторые замужние!
— Я хотел бы взглянуть на этих, бальзаковских!
— Добро! Через полчаса вам будет предоставлен на выбор самый лучший ассортимент города.
— И давай в номер тройку шампуня, пару водки, закуски из кабака и сигареты «Парламент».
О заказе Кислицина Малинин тут же доложил Листошину. Тот сообщение принял и приказал продолжать наблюдение.
Вскоре к гостинице подъехала «Газель», из нее вышли три женщины, в которых без труда угадывались проститутки. В сопровождении сутенера они проследовали в фойе. Оттуда в 214-й номер. Обратно вышли две, одна осталась с генералом безопасности.
Листошин запросил Малинина:
— Юра, что слышно в номере московского гостя?
— Обсуждение того, чем предлагает заняться Кислицин, а он требует полный спектр интимных услуг. Дама торгуется. Сошлись на пятидесяти долларах в час. Эта, которую объект снял первой, как я понял, только разогреет генерала, после чего к нему доставят другую проститутку. Не слабо решил развлечься Кислицин!
— Другую, говоришь? — задумчиво повторил Листошин. — Это хорошо! Ладно, конец связи!
Парень, находившийся в фойе гостиницы, вышел на улицу, свернул за угол здания «Центральной».
Спустя несколько минут Малинин доложил, что кто-то поднимается по пожарной лестнице. Листошин приказал Шестакову подняться на второй этаж, а Малинину перейти на третий.
Вскоре неизвестный, а им оказался тип, до этого торчавший у телефона в фойе, вышел в коридор второго этажа. Его видел Шестаков. Молодой человек прошелся по коридору, остановился у 214-го номера. Шестаков приготовился броситься к номеру, если неизвестный попытается вломиться в него, но тот, секунду постояв, пошел дальше. Пришлось и Шестакову переместиться на этаж выше. Парень же вышел на длинный балкон, тянущийся по всему фасаду здания. Людей внизу сновало много, и он не заметил, как еще двое мужчин вошли в гостиницу. Это были сам Листошин и капитан Вячеслав Рябинин — командир разведывательной роты бригады.
Пройдя мимо дежурного, который, как ни странно, не обратил на гостей никакого внимания, с центральной лестницы Листошин запросил Шестакова:
— Что делает человек на балконе?
— Курит! И смотрит вниз!
— Значит, чего-то ждет? Чего? Когда Кислицин завалит проститутку в постель? Возможно.
Листошин приказал Малинину выйти к 214-му номеру. Вскоре подошел к нему с Рябининым. Потрогал ручку. Заперто! Постучал. Никто не ответил. Постучал сильнее. На этот раз донеслось раздраженное и пьяное:
— Какого черта? Номер занят! Пошли все вон!
Семен повторил стук.
Поняв, что от пришельца не отделаться, Кислицин подошел к двери, накинув халат. Спросил, не открывая:
— Кто там?
— Посыльный с базы отряда спецназа, генерал. Срочное сообщение.
Вот уж этого Кислицин никак не ожидал. Если его разыскали спецы даже здесь, то в Союзной произошло что-то из ряда вон выходящее. Он вновь чертыхнулся, открыл дверь.
И тут же был оттеснен в сторону тремя мужчинами, вошедшими в прихожую. Кислицин открыл было рот, чтобы выразить негодование, но в подбородок уперся ствол табельного пистолета Листошина:
— Помолчи, генерал! Где шлюха?
Кислицин побледнел, ноги его противно задрожали.
— Она в душевой!
Семен кивнул Малинину, и тот прошел в ванную комнату. Оттуда послышался женский вскрик.
Листошин приказал:
— А теперь, господин оборотень, прошу в гостиную.
Кислицин, заикаясь, спросил:
— Кто вы?
Семен спокойно ответил:
— Твои ангелы-хранители, Игорь Юрьевич. Вперед в гостиную!
Кислицин, поняв, что сопротивление бесполезно и опасно, выполнил приказ. В это же время из ванной комнаты старший лейтенант Малинин на плече вынес голую женщину, спросил:
— Куда красавицу?
Листошин указал на спальню.
— Тащи туда. Обработал надежно?
— Как минимум три часа будет спать мертвым сном!
— Хорошо!
Семен указал Кислицину на кресло:
— Садись! Разговор вести будем!
Генерал безопасности сумел взять себя в руки:
— Вы, наконец, ответите, что означает ваше вторжение? И знаете ли, к кому так бесцеремонно ворвались?
— Знаем, господин Кислицин: к курьеру Босса, передавшему, пользуясь служебным положением, приказ господина Говорова Али Асханову молчать. Могу даже процитировать послание: «Молчание — жизнь! Жизнь — свобода! Босс».
При упоминании фамилии Босса Кислицин вздрогнул. Его задание было раскрыто! Но как? Неужели Али решил подыграть спецслужбам? Иначе спецназовцы не могли узнать истинной причины командировки генерала безопасности. Но спецназ — это не прокуратура, и не ему проводить следственные мероприятия. Тем более доказательств у этих бравых парней не может быть никаких.
Кислицин опустился в кресло, взял со стола пачку «Парламента», закурил. Вдруг улыбнулся:
— Грубо работаете! Ваша дешевая провокация не пройдет. И плевать, что наплел Али. Он сейчас готов кого угодно скомпрометировать. Не удивлюсь, если он скажет, что во время войны сотрудничал с самим Президентом. У этого чечена не осталось другого выхода, кроме как лгать, извиваться, тянуть время. Чтобы затянуть процесс и отправку в спецзону. А вы купились на его дешевые трюки. Кстати, вы так и не представились.
Листошин, терпеливо выслушав предателя, спокойно ответил:
— Я — командир десантно-штурмовой бригады, генерал Листошин. И знаешь, Игорь Юрьевич, у нас в Афгане был один хорек вроде тебя. Замполит батальона. Грузил всякой херней по полной программе, а сам работал на крупного полевого командира духов. Но мы его раскололи, и сейчас, скорее всего, он уже сгнил в земле, где-нибудь рядом с расстрельной тюрьмой. Это я так, к слову. А насчет Али? Он не говорил о своих связях с Президентом! Он поведал нам об Организации, которую возглавляет господин Говоров — чиновник высшего уровня власти, по-вашему Босс, у которого ты, сучок, в шестерках обретаешься.
Кислицин попытался возмутиться:
— Я бы попросил…
— У надзирателя жрачку просить будешь! А сейчас быстро говори, каким образом Босс планирует уничтожение Асханова?
Генерал безопасности натянуто усмехнулся:
— Я не знаю никакого Босса, с Говоровым не знаком, о какой-то Организации слышу в первый раз! Достаточно? А сейчас я должен связаться со своим непосредственным руководителем, чтобы прекратить произвол какого-то войскового генерала.
Листошин кивнул головой:
— У тебя будет возможность связаться с начальством, но позже.
Посмотрел на часы, уточнил:
— Минут через двадцать!
— Почему не сейчас?
— Потому что так решил я, понял?
Кислицин покачал головой:
— Ладно! Я подчиняюсь силе, но в дальнейшем, предупреждаю, сделаю все, чтобы вас, генерал, вышвырнули из армии. Занимаетесь черт-те чем!
На некоторое время наступило молчание. Кислицин не понимал, чего ждет этот войсковой генерал. Он готовил какую-то подлянку, но какую? Это было неясно Кислицину и сильно тревожило его.
Тишина, наступившая в номере, была прервана мелодией вызова на сотовом телефоне Листошина.
Командир бригады ответил:
— Слушаю!
— Я — Блошин. Прибыл сутенер со второй проституткой!
— Понял! Блокируй центральный вход!
Листошин вызвал Шестакова:
— В гостинице сутенер с проституткой. Сутенера берем в номере! Как только он войдет, прикрой тылы!
Семен поднялся, обратился к своим офицерам:
— Так, ребята, один — в ванную, другой — за стену этой комнаты, я — за дверь.
Обернулся к Кислицину:
— А ты, как постучат, открывай, только сразу же будь готов упасть на пол.
Дрожь вдруг вновь пробила Кислицина:
— Что это все значит?
Листошин ответил вопросом:
— Ты заказывал вторую шлюху? Вот тебе ее и доставили, вместе с порцией свинца.
— Но…
— Помолчи! Хочешь жить, выполняй то, что сказано!
Киллер Босса, по кличке Бирюк, которого спецназовцы заметили у телефонного аппарата в фойе и на улице, с балкона гостиницы увидел, как подъехала «Газель» фирмы, поставляющей клиентам проституток. Он тут же спустился вниз и встал у лифта. К нему подошли сутенер с проституткой. Бритоголовый верзила небрежно осмотрел Бирюка, спросил:
— Вызвал лифт?
Тот коротко ответил:
— Да!
В это время дверки подъемного устройства плавно отошли в стороны, открывая вход в просторную кабину с зеркальными стенами. Бритоголовый нажал цифру 2 — второй этаж. Двери закрылись, лифт начал подъем. Это и послужило сигналом для Бирюка. В кабине раздался слабый хлопок, и сутенер рухнул на пол с простреленным сердцем. Киллер перевел «ствол» на женщину:
— Повинуйся, и я тебя не трону!
Лифт остановился. Бирюк сунул пистолет с глушителем под рубашку, толкнул на выход проститутку:
— Иди к номеру 214.
Женщина машинально двинулась по коридору. Прапорщик Шестаков бросил в эфир:
— Внимание, сутенер заменен, тот, что пасся на балконе, с проституткой уже у вашей двери!
В динамике прозвучал спокойный голос Листошина:
— Принял! Работай по своей задаче!
Раздался стук в дверь.
Листошин толкнул Кислицина:
— Спроси, кто, и открывай! И тут же на пол! Пошел!
Генерал безопасности на ватных ногах подошел к двери номера, спросил:
— Кто там?
В ответ развязный мужской голос:
— Смена караула! Даму заказывали?
— Ах, да, минуту!
— Поторопитесь, пожалуйста, у меня еще шесть необслуженных клиентов.
— Да, да!
Кислицин взглянул на Листошина полными страха глазами.
Тот, стоя справа, жестом показал — поверни ключ. Генерал безопасности открыл дверь, и тут же в него ударилась женщина, с силой вброшенная в номер. Кислицину и не пришлось самому падать. Проститутка сбила его с ног.
В проходе показался Бирюк, державший в руке пистолет с глушителем. Он навел «ствол» на генерала:
— Тебе послание от Босса!
Листошин, находившийся сбоку, сильно ударил по двери. Та, в свою очередь, отбросила наемного убийцу к стене, и первая пуля его бесшумного пистолета ушла в потолок. Второй выстрел Бирюк сделать не успел. Сильнейший прямой удар кулаком в переносицу отправил его в глубокий нокаут. Командир десантно-штурмовой бригады бил как надо!
Нагнувшись над обмякшим киллером, он отбросил пистолет, обыскал Бирюка, забрав сотовый телефон, документы, нож и две запасные обоймы. Приказал вышедшим офицерам:
— Малинин, на киллера наручники — и в гостиную. Рябинин! Туда же Кислицина с дамой. Последнюю выключить!
Выглянув в коридор, увидел Шестакова, стоявшего с пистолетом у открытого лифта. Нога застреленного сутенера не давала дверям закрыться. Спросил:
— Сутенер мертв?
— Мертвее не бывает. Выстрел в сердце.
— Тащи его в номер!
— Есть!
Вскоре и труп сутенера находился в номере. Его уложили в душевой кабине.
Бирюка быстро привели в чувство.
Листошин, не давая ему опомниться, приставил ко лбу киллера глушитель «ствола»:
— У тебя выбор. Либо сделать то, что я скажу, и остаться в живых, либо умереть. Считаю до трех: раз, два… три!
Бирюк не выдержал:
— Хорош! Что надо делать?
— Сначала ответить на вопросы. Первый: для чего ты здесь?
Бандит кивнул на Кислицина:
— Чтобы убрать этого!
— Кто послал убить генерала?
— Босс!
— Говоров?
— Да!
Кислицин закрыл руками голову, шепча:
— Сука, ну и сука!
Листошин прервал стенания оборотня:
— Заткнись! И держи себя в руках. Так, Кислицин, ты должен был доложить по связи о результатах своей поездки?
— Нет! Доклад по возвращении! Тьфу, скоты, они мне билет в один конец выписали. Мрази.
Семен повернулся к киллеру:
— А ты?
Бирюк сразу и не понял вопроса:
— Что?
— В очко, дерьмо ишачье! Ты, спрашиваю, должен доложить Боссу об устранении Кислицина?
— Да! Сразу после акции.
— Тогда вот что, ублюдок. Сейчас ты свяжешься с Говоровым и доложишь ему буквально следующее.
Листошин подробно проинструктировал киллера и предупредил:
— Я буду во время разговора находиться рядом, и, если ты хоть слово лишнее скажешь, либо вдруг кашлянешь или чихнешь, либо еще кое-что сделаешь, тут же получишь пулю в яйца. Только быстрая передача текста Боссу и краткие ответы на вопросы. Понял, урод?
— Понял!
Семен приказал вернуть киллеру мобильник, вставив в него отводящий шнур с динамиком.
— Давай! Начинай сеанс!
При этом глушитель его пистолета опустился к ширинке стильных брюк наемного убийцы.
Листошин вставил в уши динамик, Бирюк же набрал номер:
— Босс? Борис! Дело сделано!
— Чисто?
— Не совсем. Этот урод Кислицин вызвал к себе шлюх, я об этом не знал, и как только проник в номер клиента, явился сутенер. Пришлось класть обоих!
— Дальше?
— Труп Кислицина в багажнике, я вынес его по пожарной лестнице, но в фойе остались проститутки. Они ждут вызова сутенера и вскоре, думаю, поднимутся в номер и увидят труп своего разводящего. Неизбежен шум.
Говоров ненадолго задумался, затем спросил:
— Вывезти труп из города сможешь?
— Смогу, но только вывезти. Менты, скорее всего, объявят всем постам ГАИ тревогу. Считаю, надо уходить на юг в горы. Там какое-то время отсидеться и только после этого возвращаться.
— Согласен! Связь со мной держать непрерывно!
— Это будет возможно недолго. В горах мобила отрубится!
— Ладно! Не медли, уходи! Позвонишь, как только выйдешь в безопасный район. А труп козла этого похотливого расчленить и закопать в разных местах, чтобы ни одна блядь не могла опознать! Машину сжечь!
— Все понял, Босс! Ухожу из города!
— Да поможет тебе и твоей семье Бог! Конец связи!
Бирюк положил телефон на стол:
— Ну что, вы довольны?
Листошин поднял пистолет и выдернул из уха динамик.
— Это ты должен быть доволен, что я дал тебе шанс выжить. Кстати, откуда у тебя здесь машина?
— Не знаю! Босс, когда ставил задачу, велел взять ее на стоянке у драмтеатра. А чья она? Не знаю!
— Где сейчас стоит?
— У «черного» хода!
Листошин взглянул на Малинина.
Тот утвердительно кивнул головой:
— Стоит там старенькая «шаха»!
Генерал перевел взгляд на киллера:
— Она?
— Да!
Генерал поднялся с кресла:
— Так! Малинин, Рябинин, берете неудавшегося киллера и, надежно упаковав, доставляете в бункер запасного командного пункта бригады. Начальник штаба пусть организует охрану района. Это мой приказ!
Он повернулся к Кислицину:
— Ну, а мы с вами, Игорь Юрьевич, вернемся на базу. Нам еще есть о чем поговорить! Надеюсь, теперь вы выгораживать своего любимого Босса и лгать нам не будете?
Кислицин зло проговорил:
— Нет, не буду. Я бы его…
— Ладно, эмоции оставим на потом!
Листошин вызвал прапорщика Блошина и приказал ему подать машину к «черному» ходу, куда уже повели сцепленного наручниками Бирюка.
Вскоре шестая модель «Жигулей» направилась в сторону предгорья, где был расположен полевой учебный центр и запасной район десантно-штурмовой бригады генерал-майора Листошина.