Кулибин вышел на связь ровно в 19.00.

Рудаков только успел загнать «девятку» в потайной гараж и подняться в гостиную, как раздался сигнал вызова на сотовом телефоне:

– Командир. Я подъезжаю к городу. Изменений в обстановке нет?

– Нет, – ответил Борис, – работай по плану. Я жду тебя в доме Службы.

– Понял. До скорой встречи.

– Конец связи.

А в 20.25 серебристая «десятка» въехала на территорию конспиративной квартиры через центральные ворота с улицы Гагарина.

Кулибина вышел встречать Рудаков, он же и закрыл за машиной створки ворот.

Прапорщик покинул салон машины, смачно потянувшись. Вид у него был крайне усталый, да и немудрено: столько времени провести за рулем. Борис поприветствовал подчиненного:

– Ну, здорово, Сеня!

– Здравия желаю, товарищ майор!

– На базе порядок?

– Полный. Доставил твоих родственников, передал коменданту, проследил, чтобы их устроили как надо, тут и с Кауровым встретился. Он сразу меня к себе в кабинет потянул. Расспрашивал, как и что. Поговорили. В общем, для прикрытия наших действий подведена легенда. Смысл которой заключается в следующем. Мы направлены в Павловск с целью разработки господина Долматова на предмет причастности данного господина к наркобизнесу. И если нашим жизням вдруг будет угрожать опасность, то Служба готова к проведению защитной операции силами особой группы «Снежный Барс», которая переведена в боевую готовность «Военная опасность».

Рудаков удивился:

– Ни хрена себе! Но это же мои личные проблемы? Не много ли берет на себя Каракурт? Не в его компетенции принимать решения о проведении боевых акций!

Слова Кулибина еще больше удивили майора:

– А Каракурт здесь и ни при чем! Решение принимал генерал-лейтенант Борисов.

– Феликс?

– Он самый.

Рудаков покачал головой:

– Да, кренделя…

– А что ты, Борис Дмитриевич, удивляешься? Наша работа с Долматовыми без крови не закончится, это и козе понятно, поднимется шум. Возникнут вопросы у прокуратуры и МВД с ФСБ. А им в ответ: Служба проводила штатную операцию согласно приказу, который, как положено, был утвержден на самом верху. Феликс страхует и нас с тобой, и «Виртус» одновременно! И делает это с умом.

– Ладно! Решения вышестоящего командования не обсуждаются. Ты мне обещал рассказать о ссоре, возникшей между моими родственниками.

Кулибин закурил.

– Было такое! И поссорились они не слабо.

Майор попросил:

– Подробнее можешь?

– Можно и подробнее, командир, какие дела? Началось все, как только выехали из Павловска. И первой сорвалась женщина. Признаюсь, совершенно неожиданно сорвалась. В чем только она не упрекала твоего брата. И в том, что он слабак, и что жизнь ей сломал, и в том, что, вместо того чтобы бороться, лапки кверху поднял, сына бандитам отдал и закрылся тобой. Она много чего ему наговорила.

Рудаков спросил:

– А что Николай?

Кулибин, посмотрев на майора, ответил:

– Извини, командир, но твой брат действительно слабый человек. Странно, как его раньше не подмяли конкуренты по бизнесу. Он молчал, когда она говорила. А Надежда… Это, конечно, не мое дело, но она… судя по всему, к тебе неровно дышит…

Майор перебил прапорщика:

– С чего ЭТО ты взял?

– Ни с чего я ничего не брал! Она сама как-то обмолвилась, что вся ошибка ее жизни в том, что когда-то не поверила тебе, майор, любовь свою загубила! Это правда, командир? Нет, естественно, это твое сугубо личное дело…

Рудаков коротко ответил:

– Правда, Сеня, правда.

И майор пошел к дому, бросив подчиненному:

– Поставь тачку в гараж. Ты голоден?

– Нет! Перекусил по дороге.

– Хорошо, жду тебя в доме.

Кулибин выполнил требование командира, прошел в здание, принял душ, переоделся в спортивный костюм. Вышел в гостиную, где его, сидя в кресле у журнального столика, ожидал Рудаков. Майор произнес:

– Я понимаю, Сень, что ты устал безмерно и скоро пойдешь отдыхать. Но перед этим я должен довести задачу, которую завтра предстоит выполнить. Это не займет много времени.

Майор расстелил на столике схему, которую набросал возле дачного поселка Береговое, ожидая возвращения оттуда джипа. Схему, являвшуюся, по сути, планом захвата Долматова-младшего:

– Смотри, Сеня, вот выезд из города по трассе на Веселовск, через двадцать километров поворот к дачному поселку. Туда завтра, с одной из своих проституток и водителем, без охраны, после одиннадцати часов отправится наш Антоша. Вот здесь, – майор указал на крестик, – мы должны будем синхронно и автономно друг от друга делать следующее…

И Рудаков кратко, но содержательно поставил подчиненному задачу, закончив инструктаж словами:

– Действуя строго по плану, мы завтра возьмем сынка Долматова! Место для него в подвале я подготовлю. Тебе ясна твоя роль в акции?

– Так точно!

– Вот и хорошо. Твое оружие – «клин», мое – помповый магазинный гранатомет с газовыми зарядами. Тебе выезд на позицию в восемь утра. В 10.00 ты должен быть на рубеже ожидания. Ну а я подготовлю камеру для пленника и сяду на хвост джипу. Дальше повторяться не буду. Работаем в масках.

Прапорщик встал:

– Я все понял, командир!

– Отдыхай, Сеня.

Отпустив подчиненного, Рудаков также принял душ, лег на софу в гостиной. На часах было 23.05. Надо спать.

Но мысли, проклятые мысли, вновь и вновь возвращали его к Надежде. И не хотел о ней думать боевой майор, и не мог отогнать думы. Пытался вспомнить Тоню, но та даже в памяти была так же далека от него, как и в жизни.

Быстрее бы закончить дело с Долматовыми, и на базу! Там скучать командование не даст. И вновь начавшаяся боевая работа отвлечет его от ненужных мыслей, а потом, глядишь, и встретит он ту, с которой решит связать свою жизнь. Но это после того, как будет отстранен от боевой работы, переведен в учебный центр или какой-нибудь отдел главного штаба «Виртуса», не раньше. А пока жизнь будет висеть на волоске… Но хватит о грустном. Лучше о Тоне! Как она смотрела на него в далеком ущелье Дракона? С нежностью, теплом, которое и сейчас накрыло его трепетной волной. Но Тоню сменила Надежда с ее шепотом: давай все изменим, мы же любим друг друга…

Так за противоречивыми мыслями о своей неудавшейся, хаотичной личной жизни майор Рудаков незаметно уснул.

В 8.00 из углового дома на пересечении улиц Гагарина и Лунной, в сторону выезда из города, выехала «девятка». Вел ее прапорщик Семен Кулибин. Рядом на сиденье пассажира лежал пистолет-пулемет «клин», накрытый газетой.

А в 8.10, после подготовки подвала к приему «гостя», из левых скрытых ворот высокого забора того же дома на серебристой «десятке» выехал на улицу Лунную майор Рудаков. Под сиденьем был закреплен магазинный гранатомет, снаряженный газовыми зарядами «удар», сзади лежала прослушка. Автомат спецназа «ВАЛ» с магазином, снаряженным двадцатью девятимиллиметровыми патронами, завернутый в телогрейку, нашел приют на коврике у переднего сиденья пассажира.

«Десятка» направилась в сторону завода железобетонных конструкций.

В 8.25 Борис был на месте, поставив машину у тротуара недалеко от остановки общественного транспорта. Достал прослушку, привел ее в действие.

Эскорт Антона появился ровно в 8.30. А десятью минутами позже на площадку перед конторой въехала колонна Долматова-старшего. Отец с сыном пожали друг другу руки. Рудаков услышал в динамике:

– Привет, Антон, ну как тут дела у нас? Ничего не произошло за сутки моего отсутствия?

Сын ответил:

– С утра пропарка встала и, соответственно, цех! Пришлось принимать экстренные меры. Неполадку устранили. Производство возобновилось. Я отдал команду не прекращать работу до выполнения сменного задания. При этом главного механика, начальника цеха и ремонтника наказал лишением пятидесяти процентов оклада за месяц и квартальных премиальных.

Долматов-отец проговорил:

– Не круто ли, Антон?

Сын небрежно бросил:

– В самый раз! Будет быдло знать, кто в доме хозяин! Иначе с ними нельзя, папа, это же стадо! А чтобы управлять стадом, необходим хороший кнут. И чем больнее он будет бить, тем послушнее станет стадо!

Долматов-старший усмехнулся:

– Ну-ну, это твои дела – коммерция и режим на заводе. Сегодня отдыхай, завтра встретимся, как обычно, в 8.30 – 8.40. И помни, завтра у нас последняя беседа с Шевченко. Кстати, как его щенок?

– Нормально.

– Надеюсь, ему не причинили вреда?

– Физического нет, он же товар, а психологического – кто знает? Он у Мюллера все время на цепи, как собачонка, похудел немного, ему, кроме воды и черного хлеба, ничего не давали.

– Антон! Неужели нельзя было помягче с ребенком?

– А разве, папа, ты собираешься оставить эту семейку в живых? Чтобы потом все время оглядываться, не задумал ли чего Шевченко против тех, кто его разорил и унизил? У него остались деньги, да еще ты добавишь? А не думаешь, что на них он спокойно может заказать нас обоих?

Долматов-старший хмыкнул. И было непонятно, как он среагировал на доводы сына, пока его слова не внесли ясность:

– Ты прав, Антон! Шевченко всех придется убирать. Взрыв газа в их двухэтажном бараке. Что может быть естественней? Туда и щенка их, и братца-офицера, который ждет не дождется своей доли. Этим актом мы сразу обрубим все концы, но сначала надо, чтобы брат подписал нужные нам бумаги. И только потом, когда сделку признают законной и у нас не будет повода что-либо предпринимать против Шевченко, пустим семейку в расход. У тебя найдутся исполнители или мне свои силы подключать?

– Я сам, папа, займусь семейкой Шевченко и их родственничком-офицером! Станцуют они у меня огненный танец…

Игорь Владимирович вновь хмыкнул, на этот раз явно одобрительно, что подтвердили последовавшие за этим слова:

– Ну, потешься, потешься. Руку набей. Убей в себе жалость и милосердие. Главное – деньги. Они дают все. И делают все. Деньги – вот смысл жизни, и неважно, как они заработаны. Остальное все химера. Достойно жить и распоряжаться жизнью других должен человек сильный! А сильный – значит, богатый! Вот так, и никак иначе, сын! Все. Мне пора в контору. Отдыхай. Если что, найдешь меня по сотовому телефону.

– Найду, папа!

Рудаков, слышавший каждого слово этих нелюдей, с силой ударил кулаком по рулевому колесу:

– Вот, значит, как, господа Долматовы, вы решили поступить? Что ж, тем легче, в моральном плане, будет давить вас, крысы. Но сначала вы станете свидетелями того, как рухнет ваша империя, построенная обманом, взятками, гибелью невинных людей. Не зря гласит народная мудрость: не рой другому яму – сам в нее попадешь. Вы, мрази, уже сделали первые шаги в вырытую для других могилу! И обратного хода для вас не предусмотрено…

Рудаков дождался, когда с площадки тронулся джип Долматова-младшего, имея возможность в движении слушать все то, о чем говорилось в салоне иномарки. Благо «Мерседесы» сегодня «Лендкрузер» не сопровождали.

Джип остановился на Центральном проспекте, недалеко от салона красоты. В салон внедорожника, на заднее сиденье к Антону, вскочила длинноногая девица с коротко остриженными золотистыми волосами.

«Тойота» тут же рванула с места.

Рудаков на «десятке» пошел следом, продолжая слушать оживившийся с прибытием красотки разговор. Антон обратился к проститутке:

– Все нормально, Вика?

– Разве могло быть иначе, дорогой?

– Ну и отлично! Кстати, как твой муженек, все кладет асфальт? Еще не просек, что его благоверная гуляет на стороне? Доброжелатели не заложили?

– Да пошел он, болт мазутный! Я живу, как хочу!

– Вот за это я и обожаю тебя, дорогуша. Но если этот мудак, твой муж, устроит сцену ревности или скандал, ты только шепни мне. Мои ребята быстро закатают его в асфальт!

– Обязательно шепну, милый! Но тогда тебе придется подыскать ему достойную замену или взять меня на иждивение. Ты же знаешь, как я люблю жить, не отказывая себе ни в чем?

– Это, Вика, не проблема, пока ты со мной, будешь обеспечена всем!

Майору надоело слушать этот циничный разговор, но он не мог, при всем своем желании, отключить «иглу», чтобы не пропустить внезапное изменение в планах этих ублюдков. Но судьбу проститутки боевой майор уже решил. Пусть уж лучше эта тварь умрет, чем из-за нее убьют нормального человека.

Джип тем временем выехал на трассу.

А Кулибин, поставив «девятку» перед въездом на узкую щебеночную насыпь в трех километрах от поселка Береговое и приведя в готовность свой «клин», ждал сигнала командира.

Вскоре «Тойота» резко свернула с трассы и почти не снижая скорости пошла по щебенке. Рудаков резко ускорил движение «десятки» и также повернул на Береговое, сократив дистанцию с джипом метров до шестидесяти. Извилистая дорога не давала водителю иномарки возможности заметить преследование, а майор поднес ко рту микрофон передатчика импульсной связи:

– Семен?

– Я, командир!

– Твой выход, Сеня!

– По плану?

– Да!

– Понял, иду на таран!

«Девятка» выехала на щебеночную насыпь и медленно двинулась навстречу джипу, который с тыла блокировала машина Рудакова.

Бандиты в шикарной иномарке даже не предполагали, что попали в так называемую «вилку», из которой двоим из них, кроме как на небеса, выхода уже не было.

Водитель «Лендкрузера» Валера на щебне снизил скорость и вел джип по узкой насыпи осторожно.

Босс с замужней проституткой о чем-то пересмеивались сзади, предвкушая скорые дикие оргии, которые они нередко устраивали прямо на квартире Антона. Но тогда водителю приходилось ждать у дома Долматова, чтобы отвезти под утро блядь домой, сегодня же и он, Валера, покувыркается со своей молодой соской вдоволь. Настроение у всех, ехавших в иномарке, было возбужденным, и ни у кого не возникло даже намека не только на ощущение приближающейся смертельной опасности, но и предчувствия того, что ждало их впереди.

А впереди, за небольшим изгибом дороги их ждала «девятка» с поднятым капотом и стоящим возле нее прапорщиком элитного подразделения спецназа. Готовый к применению пистолет-пулемет «клин» грелся на крышке двигателя.

Валера увидел препятствие неожиданно, как и было задумано Рудаковым.

Водитель нажал на тормоз, чертыхнувшись:

– Что за твою мать? Откуда эта кочерыжка появилась здесь, да еще дорогу перегородила?

С заднего сиденья, развалившийся в объятиях проститутки, подал голос Антон:

– Чего там еще? Почему встали?

Валера ответил:

– Да лох какой-то колхозный на «девятке» дорогу перекрыл. Сломался, мать его! Видать, с движком у него что-то, капот поднят!

Долматов приказал:

– Обойди его!

Водитель покачал головой:

– Не получится, босс, завязнем в кювете по самые яйца!

– Так сбрось корыто этого быка немытого в болото, пусть там ремонтирует свою колымагу. Я еще должен ждать, пока он освободит дорогу?

Валера повернулся к Антону:

– Я выйду, босс? Скажу этому мудаку пару слов?

Долматов разрешил:

– Ну выйди, побаклань! Но чтобы максимум через пять минут мы продолжили движение!

– Продолжим, босс!

Увидев, что из джипа вышел водитель, Кулибин проговорил в чувствительный микрофон рации, лежащей рядом с «клином», не поднимая ее:

– Командир, слышишь меня?

– Слышу!

– Цель передо мной!

– Затяни время минуты на три, я на подходе! Как увидишь «десятку», работай по водителю!

– Понял!

Валера в это время прошел к капоту джипа, оттуда крикнул:

– Эй, чмо болотное, и надолго ты решил раскорячиться посередь дороги?

Прапорщик взглянул на бандита, ответил не менее грубо:

– Ты за базаром-то, щенок, следи! А то как бы за «чмо» ответить не пришлось?

– Чего?! – изумился водитель джипа.

Подобной реакции от мужика, хозяина какой-то задроченной «девятки», он никак не ожидал. Валера привык, что перед его «Тойотой» водители отечественных машин всегда пасовали. А тут!.. Он переспросил:

– Ты чего там вякнул, ишак отвязанный? Сейчас, козлина, ты у меня по-другому запоешь!

Бандит вытащил пистолет. Демонстративно передернул затворную раму, дослав патрон в патронник:

– А ну, пидор, толкай свой унитаз к обочине, иначе я из него, да и из тебя тоже, решето сделаю! Бля буду, сделаю, лошачина! Быстро в кювет, сказал!

Кулибин увидел, как из-за поворота сзади «Тойоты» бесшумно выкатилась серебристая «десятка» и остановилась метрах в пятидесяти от джипа.

Прапорщик, прикрытый капотом, взял в руку «клин«, спросил у бандита:

– Решето, говоришь, дурак, из меня сделаешь?

– Зуб даю, сделаю, убирай колымагу с дороги, считаю до трех! Раз…

Кулибин вздохнул:

– Ну а я считать не буду, щенок!

Семен вынес руку с пистолетом-пулеметом из-за капота, не целясь, с бедра, дал две короткие очереди. Пули девятого калибра в мгновение превратили голову водителя джипа в кровавое месиво, отбросив задергавшееся тело бандита в пыль щебеночного полотна.

Долматов-младший с проституткой не успели ничего понять, потому что сзади майор Рудаков из гранатомета ГМ-94 пустил в салон иномарки заряд с газом «удар». Пробив заднее стекло под самой крышей, специальная граната взорвалась внутри «Тойоты» плотным бесцветным облаком, тут же лишив пассажиров «Лендкрузера» сознания.

Командир «Снежного Барса» ввел себе препарат, нейтрализующий действие мгновенно усыпляющего газа, сел в «десятку» и подъехал к джипу.

Теперь такие же уколы надо было сделать Долматову и его проститутке, иначе убойная концентрация «удара» в салоне через несколько минут убьет их.

Но он достал всего один шприц-тюбик.

Открыл дверцу «Тойоты» со стороны Долматова. Тот мешком вывалился из вездехода. Рудаков сквозь одежду ввел Антону спасительный препарат. Посмотрел на сидящую с широко открытым ртом Вику. Короткая юбка задралась, обнажив интимное место без трусов. Видимо, Долматов начал ласкать девицу, не дожидаясь приезда на дачу. Она глубоко и прерывисто дышала, втягивая в себя газ. Минут десять она еще протянет без укола, затем смерть. Но вводить ей сыворотку Рудаков не стал.

Прапорщик направился было к джипу, но майор остановил его:

– Стой, Сеня. Иначе под действие «удара» попадешь, я нейтрализован. Подожди минуты три, ветер выдует газ, тогда и продолжим работу.

Сам же Рудаков вновь перевел взгляд на проститутку. Дыхание той слабело, из уголков похотливых губ появилась желтая пена, что было признаком необратимости отравления. Теперь ее не могла спасти и сыворотка. Она была обречена на смерть в глубоком наркотическом сне.

Когда конвульсия пробила ее тело, Рудаков обошел джип, раскрыв все двери. Подошел к Долматову. Тот спал, но спокойно, без хрипов, всхлипов и пены у рта. Он будет жить. Пока будет жить!

Достав дозиметр, майор замерил концентрацию «удара». Индикатор показал, что газа ни в машине, ни рядом с ней не осталось.

Рудаков жестом подозвал к себе прапорщика.

Кулибин подошел к иномарке, посмотрел на спящего у джипа Долматова, затем на мертвую женщину, перевел взгляд на командира, спросил:

– Майор, ты не ввел ей сыворотку?

– Не ввел, и что дальше, Сеня?

– За что женщину-то убил?

Рудаков внимательно посмотрел в глаза прапорщика, ответил:

– Ее убил газ. Я не коснулся проститутки и пальцем.

Но Кулибин словно не слышал ответа командира:

– Почему ты поступил так? При чем в нашем деле эта девица, будь она трижды проституткой? Или уже и за это офицеры спецназа проводят акции ликвидации?

Майор, закурив, проговорил:

– Я, Сеня, слышал их разговор в машине. Эта тварь, – он указал на мертвую Вику, – ради любовника согласилась на убийство собственного мужа! И они, эти ублюдки, убили бы ни в чем не повинного парня, вся беда которого в том, что он имел в женах циничную хищницу, готовую ради собственного благополучия и удовольствия на все! Даже на преступление против близкого человека. Поэтому я не стал спасать ее!

Прапорщик проговорил:

– И все же тебе не кажется, майор, что ты берешь на себя больше, чем следовало бы?

Рудаков, отбросив окурок в салон джипа, взорвался:

– Слушай, прапорщик! Ты помог мне с родственниками, помог захватить сына Долматова, спасибо! И чтобы совесть в дальнейшем не замучила тебя, езжай-ка ты в отпуск! Больше я в ни чьей помощи не нуждаюсь, и доведу дело до конца один! Сделаю все, что посчитаю нужным! И нравоучений я не имею ни малейшего желания слушать! Ты говоришь, я много беру на себя? А сколько взяли на себя Долматовы, спокойно уничтожив десятки людей? Сколько взяла на себя эта проститутка, приговорив к смерти своего мужа? Им, по-твоему, можно ВСЕ, а я должен придерживаться каких-то правил?

Кулибин возразил:

– Ты – офицер спецназа, а они преступники. Для них закона не существует, ты же служишь ему!

– Да? А вот тут ты, прапорщик, не угадал! Раз всяким ублюдкам плевать на закон, то и мне плевать на них!

– И к чему это приведет, майор?

Рудаков ответил:

– К чему, спрашиваешь, это приведет, Сеня? А к тому, что убийцы, насильники, наркоторговцы будут знать, что никакие деньги, связи, адвокаты, продажные суды не спасут их от наказания. Наказания, адекватного совершенному преступлению. И многие из названной мной категории нелюдей подумают, перед тем как занести над жертвой нож, накинуть удавку, нажать на спусковой крючок или продать героин. Ибо будут знать, что за преступлением неминуемо последует наказание! Кровь за кровь, смерть за смерть! Иначе ни нам, ни нашим последователям никогда не остановить вал наркоторговли, террора, коррупции, всего того, что рушит государство, которому мы служим. И я буду действовать против таких, как Долматовы, их же методами и средствами, чтобы они на своих шкурах испытали последствия того, что творят. Но все это, Сеня, мой принцип! Если он противоречит твоему мировоззрению, я уже поблагодарил тебя за помощь, и ты можешь выйти из игры, что никак не отразится на наших отношениях. Или я выведу тебя из акции силой своего приказа.

Выслушав майора, прапорщик молча подошел к Долматову, спросил:

– Куда его сейчас, командир?

Рудаков ответил вопросом:

– Так ты остаешься со мной?

Ответ Кулибина был краток:

– Да.

– Тогда свяжи его и брось в багажник «десятки», но перед этим сделай еще один усыпляющий укол, нейтрализованное действие «удара» через полчаса прекратится.

Напарник майора приступил к выполнению приказа.

Рудаков же втащил тело водителя джипа с простреленной головой в иномарку, усадил на место водителя, пристегнув ремнем безопасности. Вывернул руль «Лендкрузера» вправо, нажал на педаль газа. «Тойота» медленно съехала с полотна, утонув правой стороной в трясине кювета. Но только по диски, упершись в какие-то пеньки.

Затем майор приказал Кулибину ехать на конспиративную квартиру.

Прапорщик прошел к «девятке».

Майор сел в свою машину с телом Долматова в багажнике, достал из сумки гранату «Ф-1», положил ее на сиденье рядом, завел автомобиль и доехал до песчаной площадки, где развернулся.

На обратном пути, притормозив возле джипа, выдернул кольцо предохранительной чеки мощной оборонительной гранаты, метнув ее в открытое окно водителя «Тойоты», и тут же рванул вперед. Секундами спустя сзади раздался приглушенный взрыв, за ним, через небольшой временной интервал, второй, более мощный – рванул топливный бак и канистры в багажнике джипа.

Рудаков представил, что осталось после взрывов от крутой иномарки. Искореженная, иссеченная осколками груда металла с обезображенными трупами внутри…

Пост ГИБДД при въезде в город майор прошел свободно.

В 13.55 он завел «десятку» через центральные ворота конспиративного дома, сразу же развернувшись во дворе и сдав машину задом к дверям здания.

Кулибин был уже на месте.

Они перетащили тело спящего Долматова-младшего в подвал, где бросили на железную кровать, сцепив его наручниками с железными прутьями солдатской койки.

Рудаков подумал: «Теперь у нас, господин Долматов-папа, шансы с заложниками уравнялись».

Не мешало бы завтрашний разговор по телефону поддержать еще каким-нибудь действом, который нанес бы владельцу завода существенный материальный ущерб, причем на глазах новоявленного хозяина жизни. И кое-какой план по этой теме уже созрел в голове майора. Нужен был исполнитель, хорошо ориентирующейся на заводе и имевший возможность проникнуть туда, минуя серьезный заслон многочисленной охраны.

Майор пошел бы на дело сам, но ни он, ни его подчиненный Сеня Кулибин вышеуказанными знаниями и возможностями не обладали. Следовательно, требовалось третье лицо. И им мог быть только Володя-»афганец». Найти его следовало сегодня, в крайнем случае завтра с утра. Но это уже был экстренный вариант. Надо попробовать начать поиск с кафе напротив завода железобетонных конструкций.