Поднялся главарь банды в пять тридцать. Ровно в это время зазвонил будильник. Похмельем он никогда не мучился, поэтому встал легко. Подошел к окну, взглянул во двор. Сейчас двор был пуст, но уже через час или чуть позже его заполнит милиция и жильцы близлежащих домов. Зверское убийство не оставит никого равнодушным и вызовет массу разговоров, тем более что, кроме Брынзы, его непосредственными участниками являлись жильцы дома. Постоянные и временные. Поэтому следовало покинуть жилище как можно скорей. На улице было тепло, но визит в милицию располагал к строгой одежде. Тем более у Ангела траур по невинно убиенной жене. Одевшись соответствующим образом, он вышел из дома и быстро, домами, покинул двор. Почти сразу поймал такси.

Водитель поинтересовался:

– Куда едем?

Ангел ответил:

– В новый микрорайон. В конец улицы Воровского, к автостоянке.

– Ясно. Но сейчас тариф еще ночной, три сотни устроит?

– Устроит и четыре, если закроешь рот и до конца будешь молчать, выключив свой идиотский приемник.

Таксист оживился:

– Ловлю на слове!

И, замолчав, отключил аппаратуру.

До стоянки доехали за двадцать минут, и Ангел бросил таксисту четыреста рублей. Перешел улицу, прошел метров двести по тротуару, свернул к нужной хрущевке. На углу дома огляделся. Рядом никого. Взглянул на само здание. На балконах и в окнах, насколько позволяла видимость, тоже чисто. Скрываясь за кустами палисадника, нырнул в подвальное помещение, остановившись перед дверью, за которой жил его двоюродный дядя, ночью выполнивший весьма важный этап его плана.

После ночной прогулки, да еще имея деньги, вместе с неистребимой тягой к спиртному, дядька должен был, нажравшись в дугу, спать. Вопрос, оставил ли он, как того требовал Ангел, вход открытым?

Рудный достал из карманов перчатки, надел их на руки, толкнул дверь. Та поддалась. Не закрылся дядька. Ангел вошел в помещение. Дворник спал на своей постели. На столе стояли три бутылки из-под портвейна. Две пустые, третья с остатком граммов в сто пятьдесят. Правда, в углу, среди пустой тары, красовался целый строй бормоты. Ангел удивился: а когда и где старый успел затариться? Только в супермаркете, работающем круглосуточно, но в почтенном магазине, как правило, бормоты не держали. А там кто их знает! Да и черт с ними. Ангел прошел к столу, присел на табурет. И тут же услышал стук в дверь, заставивший его вздрогнуть. Извне прозвучало хриплое:

– Ванек! А Ванек, это я, Серега!

Естественно, дворник не ответил. Теперь неизвестный, рано шатающийся товарищ дяди наверняка войдет, а Ангелу и спрятаться негде. Кроме, пожалуй, холодильника, вернее, в пространстве за ним, что Ангел и сделал.

– Ванек! Во, бля, спит. А это че? Ни хрена себе! Целый ящик пойла. Интересно, где он его надыбал? Чудеса.

Серега, видимо, подошел к кровати, потому что послышался звук теребимого тела:

– Ванек! Проснись! Хер там! Обожрался до пяток. Ну и ладно! Пусть отдыхает. Возьму литровку, с него не убудет, а нам с Васьком в самый раз для начала, потом вместе заявимся. Как проснется, разберемся, где столько пойла взял. Заодно и ополовиним! Ништяк, день начинается удачно!

В углу звякнули бутылки. Затем шаги к выходу и звук закрываемой двери. Ангел осторожно выглянул в окно. Вдоль палисадника от подъезда по-воровски уходил какой-то бомжара, по крайней мере, неся в охапке не две, как намеревался взять сначала, а четыре бутылки портвейна. Ангел улыбнулся. Вовремя, чувачок, ты явился. Как раз время твоего здесь нахождения, что покажут оставленные пальчики, совпадет с моментом наступления смерти. И уже не отвертеться тебе, браток! Менты такую добычу не выпустят, а ты у них расколешься как орех, подпишешь, как миленький, любой протокол. Ангел еще вчера, ставя задачу двоюродному дяде, решил после дела убрать его. Алкаш – человек ненадежный! Зацепят мусора – с потрохами выдаст, а не зацепят, все одно дружкам своим похвалится, КАК заработал большие для них бабки. И пойдет слушок гулять по городу, пока не дойдет до ушей какого-нибудь слишком любопытного мента. Нет, любой риск в своих делах, настоящих и будущих, Ангел должен исключить напрочь. Лишь тогда сможет не только чего-то добиться, но воспользоваться тем, чего добьется, опровергнув утверждение, что бандиты долго не живут. Он проживет долго, и так, как захочет. Это остальные пусть дохнут, он выживет! Посмотрев на часы, Ангел встал, подошел к спящему дяде, рывком вырвал из-под головы грязную подушку, накрыл ею лицо родственника, навалился на нее всем телом. Дядька задергался. Но ненадолго. Минуты на две. Затем, вытянувшись, затих. Ангел поднял подушку, пощупал пульс на шее. Тот отсутствовал. Убрав свои следы и соблюдая меры предосторожности, Ангел покинул каморку, ставшую склепом для его дальнего родственника. Вышел на улицу Воровского. Увидел идущие в сторону центра частные «Жигули», проголосовал. «Шестерка» остановилась. В ней бандит добрался до центрального рынка. Тот начинал оживать, но пока медленно, сонно. Забрав свой «бумер», Эдуард выехал на улицу Остапенко, в самом ее конце, перед перекрестком с улицей Шолохова, остановился. Достал из-под сиденья пистолет и черную шапочку-маску, прошел в кафе, где позавтракал. Затем спустился на территорию рынка и пошел в сторону мясного павильона. На часах было 8 часов 37 минут. До начала акции 23 минуты.

Тем же утром, но гораздо раньше, в 4.40 сигнал вызова портативной радиостанции разбудил и Власенко. Петр аккуратно снял с груди руку Надежды, намереваясь встать, не разбудив женщины. Но она проснулась вместе с ним:

– Кто это?

– Свои, Надь. Спи, я сейчас.

Прапорщик, взяв с журнального стола рацию, прошел на кухню. Оттуда ответил:

– Влас на связи.

– Слушай, Петя, внимательно. С вечера за нами установили наблюдение, «семерка» с номером Р-64... Кто, милиция или бандиты, неизвестно, мы мешаем и тем, и этим. Поэтому я решил покинуть город. Сейчас мы с Баскаком едем на электричке в Москву. Нас и здесь сопровождают, но в столице мы оторвемся от «хвоста», возьмем на рынке неприметную тачку и в ночь вернемся в Переславль. Тебе к этому времени надо подыскать нам темную хату, лучше где-нибудь на окраине. Понимаю, это сделать трудно, но надо. Приказ ясен?

– Куда ж ясней. Я все понял, командир. С девяти утра займусь поиском квартиры.

– Тогда до встречи. Связь по необходимости. Удачи.

– Взаимно.

Отключив станцию, вернее, переведя ее в режим «Приема», прапорщик закурил. На кухню в легком халатике вошла Надя. Увидев задумчивое лицо Власа, спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Да нет. Просто за сегодняшний день надо снять еще одну квартиру, лучше на окраине города. Ума не приложу, как смогу выполнить приказ, я же в этом городе не то что окраин, центра-то не знаю.

Надежда положила руку ему на плечи.

– А я на что, Петя? Обо мне ты не подумал?

– Подумал, но и ты не всемогуща, и вообще, хватит использовать тебя в наших делах. Они начинают становиться опасными.

– И ты думаешь, что так легко избавишься от меня? Не дождешься, милый. Конечно, в ваши серьезные дела я не буду вмешиваться, но в остальном... Извини. Так ты говорил о квартире на окраине города?

– Да. И лучше в глухом районе.

– А загородный дом в десяти километрах от Переславля твоим друзьям не подойдет?

Влас с удивлением взглянул на женщину:

– Не понял? У тебя что, есть такой дом?

– У меня есть подруга, вместе еще в школе учились, одноклассницы. Она замужем за предпринимателем, то есть вполне обеспечена. Так вот, в это время она с мужем, детей у них нет, каждый год уезжают в Сочи, на месяц. А ключи от дачи оставляют мне. Дом большой, новый, и гараж при нем.

Прапорщик поцеловал женщину:

– Нет, ты точно необыкновенная женщина. То, что ты предлагаешь, просто идеальный вариант. Один вопрос, в каком направлении от Переславля находится дача твоей подруги?

– В сторону Москвы.

– Даже так? Отлично. Ты не представляешь, как помогла мне!

– Пустяки. Докури свою сигарету и приходи в комнату. Думаю, продолжать спать смысла не имеет, можно убить время и по-другому. Как думаешь?

– Точно так же, как и ты!

– Вот и ладушки. Я быстренько душ приму. Сегодня наверняка день жарким будет. Даже сейчас душно, или мне так кажется?

Власенко согласился:

– Думаю, ты права. Но, скорее всего, сегодня дождь ливанет. Духота.

– Ну и ладно. Я в ванную – и в постель!

Надежда скрылась в ванной.

Закурив, прапорщик вызвал командира. Тот ответил спустя примерно минуту, видимо, выйдя в тамбур:

– Слушаю тебя, Влас.

– Вопрос с хатой решен. Отдельный дом в десяти километрах, не доезжая Переславля. С гаражом.

Майор удивился:

– Когда же ты успел надыбать его?

– А это не я. Это все Надя.

– Повезло нам с ней!

Прапорщик уточнил:

– Не нам, а мне!

– Согласен, тебе!

Власенко продолжил:

– Позже осмотрю дом сам и сообщу тебе его местонахождение и наиболее безопасный подъезд. Одно то, что вам ночью не придется стационарный городской пост ГАИ пересекать, уже хорошо!

– Да, это большой плюс. Решение принято верное. Буду ждать уточняющей информации. Все, Влас, а то я тут туалет занял, долго говорить не могу. Конец связи.

– Конец, командир.

Приняв душ следом за Надеждой, Петр вновь завалился в постель, где его уже ждали горячие, страстные и такие желанные объятия. Их тела вновь слились в одно, продолжая доставлять друг другу неописуемое наслаждение.

Оторвались друг от друга «молодые» без пяти восемь.

Надя очень удивилась, посмотрев на будильник:

– Ничего себе! Почти восемь? Это что же, мы с тобой более трех часов любовью занимались? А кажется, минут сорок. Да, по-моему, я сошла с ума. Такого со мной никогда не было.

Прапорщик заверил:

– Со мной тоже! Честное слово!

– Ну ладно. Помиловались, и хватит. Пора вставать!

Власу, которому сейчас заняться, по большому счету, было нечем, спросил:

– Домой поедешь?

– Ну а куда же еще?

– Тогда подожди, провожу.

– Не надо. Отдыхай. Что я, сама не доеду?

– Нехорошо как-то получается.

– Прекрати, все нормально.

– Но, надеюсь, мы проедем на дачу? Я должен сам ее оценить.

– Если только после обеда.

– Договорились.

– Как выеду, позвоню!

– Хорошо!

Проводив женщину, Власенко вновь прилег, намереваясь все же пару часов поспать. Но сон не шел. Побрился, сделал зарядку, оделся, прибрал в комнате. Подошел к окну. Да, сегодня с утра было душно. Не иначе быть дождю. Перевел взгляд через дорогу. На ней начинал свой суетливый, многолюдный день центральный рынок. За решетчатым забором – ряды ларьков, далее мясной павильон, за ним еще один, там торговали шмотками. Прапорщик хотел уже отойти от окна, как вдруг увидел то, что заставило его буквально окаменеть. Из-за мясного павильона, явно со стороны улицы Остапенко, перпендикулярной Жукова, охватывающей рынок слева от дома, где находился Влас, выскочили люди в черном одеянии, с дубинками и масками на лицах. Было их человек 12—15. Видимо, они были нацелены на определенный объект, так как перемещались быстро в определенном направлении. В голове мелькнуло: очередной погром? Или, может, работа налоговиков? И все же, как выяснилось через секунды, к правоохранительным органам парни в черном облачении отношения не имели. Ворвавшись в проход двух крайних рядов, они набросились на торговцев. И только сейчас прапорщик спецназа заметил, что в ларьках, подвергшихся нападению, торговали лица так называемой нерусской национальности. Их-то и принялись громить бандиты. Власенко, выхватив из джинсовой куртки пистолет, рванулся было к выходу, но остановился. Ничем торговцам он помочь уже не успеет. Отбросив «ПМ» на кровать, Влас схватил с кресла видеокамеру, бросился обратно к окну. Начал съемку погрома. Бандиты действовали организованно. Они не разбежались по рядам, выхватывая цели по одному, а сосредоточились на двух центральных ларьках. Вытащив в проход четырех торговцев, начали методично избивать дубинками. Влас, продолжая снимать, процедил сквозь зубы:

– Суки! Что ж вы делаете, подонки? И где менты?

Прапорщику стало ясно, что торговцев убивают. Именно с этой целью погромщики ворвались на рынок. Неожиданно, словно по команде, бандиты прекратили бойню и так же организованно и быстро отошли за павильон. И тут на их пути встал-таки милиционер. Власенко не заметил, откуда появился сержант. Но он появился, держа перед собой автомат. Обстановка для бандитов осложнилась до предела. Милиционер, видимо уже знал, что натворили эти подонки в черном одеянии, и, не раздумывая, передернул затвор, явно намереваясь открыть огонь на поражение. Тем более бандиты оказались между павильоном и стеной какого-то склада. Огонь сержанта не мог поразить мирных жителей. Влас ждал очереди, но увидел совсем другое. Из-за угла павильона показалась еще одна фигура в маске, но в гражданской одежде. И эта фигура целилась из пистолета в спину патрульного милиционера. Выстрелы пистолета прапорщик не услышал, он увидел, как милиционер, неестественно выгнувшись, в последнее мгновение все же сумел дать короткую очередь и упал лицом на асфальт. Рухнул и один бандит. Его подхватили под руки, и толпа в черном скрылась за павильоном. Влас перевел камеру на разрыв между зданиями, через который видел часть улицы Остапенко. Бандиты должны уходить этой улицей, на автомобиле или автомобилях. Другого пути быстро отойти, пусть и недалеко от рынка, у них просто не было. И он заснял светлую «Газель», прошедшую в сторону улицы Шолохова. Там она, видимо, свернула налево, так как прапорщик не увидел ее на мосту, что находился на другом, открытом для обзора конце рынка. «Газель» пошла в центр. А оттуда путей, чтобы скрыться, у нее было много. Выключив камеру, прапорщик протер вспотевшее лицо. Эх, знать бы, что появится милиционер! Тогда бы он, Власенко, смог бы настичь бандитов с фланга. И предательский выстрел из-за угла не изменил бы обстановки. Влас из своего двенадцатизарядного «ПММ» просто расстрелял бы всю банду. Да и козла, что стрелял в спину сержанта, достал бы! Но не увидел милиции Власенко, не увидел. Но почему милиционер был один, без напарника и без бронежилета? Хотя броня не спасла бы его. Наверняка, заметив бронезащиту, бандит из-за павильона выстрелил бы в голову сержанта. А вот напарник мог переломить ситуацию. А так? И подонки свое дело сделали, и сержант погиб, и бандиты ушли. Ищи их теперь в городе! Наверняка уже укрылись в заранее подготовленном отстойнике. Возможно, совсем рядом с рынком. Но одного из них сержант все же подстрелил! Ранил или убил? Это важно! Бандиты забрали тело с собой! Но раненому нужна медицинская помощь, если, конечно, братки не окажут ее выстрелом в лоб! Надо посмотреть пленку. Возможно, он увидит что-то заслуживающее внимания. Прапорщик подсоединил камеру к телевизору, включил режим замедленного воспроизведения.

На экране высветилась часть рынка, фигуры в черном с дубинками. Сколько их? Раз, два, десять, двенадцать. Да, двенадцать. Разогнав толпу, они расчистили проход между рядами, куда вытащили четверых кавказцев. Началось избиение, убийство. Причем били шестеро, остальные внимательно следили за обстановкой. Один взглянул на часы. Значит, акция тщательно спланирована, прекрасно организована и рассчитана по минутам. И рассчитана с учетом возможных контрмер со стороны милиции. Так. Бойня прекратилась. Так же явно по сигналу бандиты начали отход к углу мясного павильона, где за зданием находился один из боковых выходов с рынка, в данном случае на улицу Остапенко. Туда же, откуда и появились боевики. Вот они входят в закрытую зону, сзади стена, впереди павильон. И появляется милиционер. Бандиты остановились перед направленным на них стволом, загнанно озираются по сторонам. Сержант передернул затвор, и тут же морда в маске из-за угла павильона с пистолетом в руке. Выстрелы, три выстрела, три пули попадают в спину сержанта, но милиционер, падая, успевает дать короткую очередь. Оседает на асфальт и один из погромщиков. Его хватают и тащат за павильон. Рожа стрелявшего бандюка все еще в кадре. Исчезает. За ним исчезает и группа. И только потом «Газель», мелькнувшая на улице Остапенко. Так, теперь вернемся к моменту, когда бандиты остановились перед милиционером и начали озираться. Перемотав пленку, Власенко буквально уперся в экран. Одна рожа в маске, вторая, третья, двух не видно, смотрят в другую сторону. Первые трое похожи друг на друга как две капли воды и ничем не отличаются. Шестой... стоп, шестой, он смотрит прямо в объектив. Вернее, в сторону дома, и на левом глазу ячмень. Ячмень. Прапорщик остановил картинку. Где-то этот глаз с ячменем он видел! Где? Да на кладбище, мать твою! Как же он сразу не вспомнил. Это же оператор, что из «БМВ» Ангела снимал процедуру похорон семьи Шариповых! Есть! Есть зацепка! Так, его пока в сторону, посмотрим остальных. Дальнейший просмотр ничего не дал. Милиционер, лицо строгое, решительное, видимо, парень не колебался, когда передернул затвор. Вот только догнать патрон в патронник ему следовало бы на мгновение раньше. Гримаса боли. Стреляющий. Высветилось его закрытое маской лицо. Прапорщик вновь остановил картинку, максимально приблизив ее. Теперь на экране только прорезь в шапочке и глаза. Знакомые глаза. Их он тоже где-то видел. Хищные, беспощадные, циничные. А ну-ка, где у нас фото Ангела? Власенко взял со столика фотографию Рудного, которую передала ему на дне рождения Надежда. Прапорщик вырвал листок из блокнота, порвал его надвое, прикрыл физиономию бывшего соседа Нади, оставив на виду только его глаза. Внимательно вгляделся в них, переведя взгляд на экран! И тут же откинулся в кресле. И со снимка и с экрана телевизора на него смотрели одни и те же глаза. Даже прищур одинаков. Вот оно что! Вот, значит, чьи это дела, погромы, а значит, и убийство Шариповых. От напряжения прапорщик вспотел. Протер лицо, вышел на кухню, закурил.

Главный результат получен. Конец нити в руках спецов. Теперь техническая работа, крутануть этих подонков по полной программе. Крутанем. И хозяина зверств найдем! Сам Ангел не мог быть организатором банды. Хотя... ладно, с этим позже! Влас закурил сигарету, посмотрел на часы, 10.20. Майор с капитаном в Москве, можно связаться. Или сначала все решить здесь? Сначала дом загородный посмотреть? Надежда обещала позвонить и подъехать после обеда. Это и понятно, ей надо отдохнуть. Но и время терять не хотелось. Решил позвонить. Набрал номер.

Услышал заспанное:

– Да?

– Наденька? Это я.

– Узнала. Чего не отдыхается? Договорились же на после обеда!

– Соскучился!

– Серьезно?

– Да! Извини, дорогая, но обстоятельства складываются так, что нам лучше выехать на дачу сейчас!

Надежда вздохнула, спросив:

– Ты всегда такой неугомонный?

– Всегда! Так приедешь?

– Придется, раз обстоятельства ТАК складываются!

– Давай, жду!

Влас рассчитывал, что женщина появится не ранее часа, но та открыла дверь своим ключом уже через полчаса. И лицо ее выглядело напряженно-испуганным. Не разуваясь, она прошла в комнату:

– Петь! Ты слышал, что в городе творится?

– Я же говорил тебе об изменившихся обстоятельствах. Они и заключаются в том, что происходит в Переславле.

– Ах, да! Ведь окна выходят на рынок. Ты видел погром?

– Не только видел, но и заснял часть его. К сожалению, ничего предпринять против бандитов не смог, они действовали организованно и молниеносно, но кое-что благодаря съемке выяснил. И это что-то многое объясняет!

Надежда, казалось, пропустила значение сказанных прапорщиком слов, спросив:

– А про убийство трех молодых женщин слышал?

– Нет!

– Так вот, ночью в этом самом дворе двое скинхедов из организации РОД насмерть забили сестер-таджичек и знаешь еще кого?

– Ну откуда мне знать?

– И вторую жену Ангела, который проживает в одном из домов, образующих этот самый двор. Милиция схватила на месте преступления прямых исполнителей убийства, а вот их старшего или стоявшего на стреме ОМОН пристрелил.

Прапорщик удивился:

– Откуда у тебя эта информация?

– Я тоже ничего не знала, пока не завела машину и не включила радио, а там как раз криминальные новости! Ужас! Как же здесь жить-то дальше?

– Спокойно, Надя! Присядь! Говоришь, вместе с таджичками убили и жену Ангела?

– Ну да, вторую, молодую шлюшку!

– Угу! Интересно!

Надежда посоветовала:

– Да ты радио включи! Может, еще что-то скажут!

Прапорщик включил приемник и действительно услышал то, чему отчасти сам стал свидетелем, отчасти услышал от Надежды. Но диктор добавил еще одну печальную новость. Оказывается, в доме № 17 корпус 1 по улице Воровского примерно в шесть-семь часов утра в своей каморке был задушен некий Иван Иванович Ващук. Предполагаемые убийцы, его собутыльники, задержаны, у следствия есть все основания считать, что это именно они совершили преступление. Имена в интересах следствия не разглашаются.

Надежда переспросила:

– Как звали убитого дворника?

– По-моему, Ващук какой-то, Иван Иванович!

Надежда повторила:

– Ващук! Дворник! Ольга, первая жена Ангела, как-то говорила, что к ним, когда они еще вместе жили, приходил какой-то родственник Рудного, опустившийся алкоголик, просил денег!

Прапорщик внимательно взглянул на женщину:

– Если это тот самый Ващук, то сие уже будет слишком. И непонятно.

Надежда поднялась:

– А подожди, я Ольге позвоню, уточню!

– Стоит ли?

– Она мне подруга! Что знает, скажет! А может, еще чего интересного добавит.

– Ну звони, только предупреди свою подругу, чтобы Ангел не знал твоего интереса к его персоне. Иначе тогда мне придется перебираться на Михеева, охранять вас!

– Не волнуйся. Ольга не из болтливых. А не лучше сходить к ней?

На этот раз Власенко запретил наотрез:

– Ни в коем случае. Звонить еще куда ни шло, но к квартире не приближаться!

– Смотри, какие строгие! Ладно. Звоню.

Она набрала городской номер.

Ей ответили сразу:

– Оля? Привет! Надя Пономарева!

Прапорщик подошел к аппарату, нажал на клавишу громкоговорящей связи. Надя посмотрела на него, но ничего не сказала и не воспротивилась действиям Петра, не отключила клавишу.

Ольга явно удивилась:

– Надя? Давно не виделись! Слышала, что в городе произошло?

– Слышала! Поэтому и позвонила. Ты не помнишь, как звали того дворника, родственника Эдика, что постоянно раньше нырял к вам за деньгами?

– Ващук! Иван Иванович! Господи! Как же я сразу не сообразила, что это его утром задушили. Вот это да! А тебе зачем его фамилия?

– Так просто! Тоже подумала, что убитым мог оказаться родственник твоего бывшего!

– Кстати, он вчера ни с того ни с сего завалился к нам. Вина принес, духи мне, деньги, сыну велосипед.

На этот раз удивилась Надежда:

– Да? С чего бы это?

– Сама не пойму. Почти до полуночи сидел. Пил, но не пьянел, это он умеет, правда, нес всякую ерунду. Мне показалось, он просто трепался. Ему раза три звонили, кто не знаю, имени он не называл, да особо и не разговаривал, только в последний раз сказал, типа, жду или встречаю. Потом уехал. Вроде дружок какой-то за ним заехал. Его «БМВ» до утра возле дома стояла. Обещал ежемесячно приезжать, деньги для семьи привозить. А я сама готова последнее отдать, лишь бы он отвязался от меня. Никакой жизни. Мужика себе завести не могу. Ведь убьет же его этот подонок. Для Ангела это как капусту срубить.

– Ясно. Спасибо, Оля! Ты, пожалуйста, о нашем разговоре никому ни слова, ладно?

– Само собой! Что я, не понимаю? Один вопрос можно?

– Давай!

– Ты из дома звонишь?

– Да!

Ольга вздохнула:

– И мужчина, что поселился у тебя, рядом?

– Да!

– Видный мужик. Стоящий, сразу видно! Я хоть и встречала его на улице всего один раз, но сразу поняла, из настоящих он. Тебе бы завязаться с ним, если, конечно, не женатый. Глядишь, и счастье обрела бы.

Надежда смутилась:

– Ну, о чем ты? Мужчина просто постоялец. Поживет с недельку и уедет.

И увидев, как посерьезнел прапорщик, добавила:

– А вообще он хороший, стоящий, в этом ты права! Ну, пока, Оль! Удачи тебе!

– Где б ее еще взять?

– Ничего, придет и твое время!

– Хотелось бы!

– До свидания!

– Пока! Звони, не забывай!

Надежда повесила трубку, присела на пуфик возле телефонного столика:

– Вот так, Петя! Ольга на тебя глаз положила! Интересно, а как она тебе?

– Господи, ну о чем ты говоришь, Надя! Уж не знаю, где она меня встречала, но я ее точно не видел. Даже не имею представления, как выглядит твоя подруга.

– Она красивая и несчастная.

– Ладно! Хватит лишних разговоров. Женщин в принципе некрасивых не бывает, а счастье – понятие растяжимое. Главное другое, почему именно в ночь убийства собственной жены Ангел спрятался у бывшей супруги?

Надя предположила:

– Может, совпадение?

Петр взял ее за руку, провел в комнату. Включил телевизор и камеру. Экран сохранил глаза Ангела, спросил:

– Тебе этот взгляд никого не напоминает?

Надежда задумалась:

– Что-то знакомое!

Прапорщик указал ей на полузакрытое фото:

– А в сравнении с этим?

Надежда посмотрела на снимок, потом на экран, закрыла ладонью рот, прошептав:

– Так это же глаза Ангела! В маске! Где ты его снял?

– Забыла, что я снимал погром на рынке?

– Там?

– Там!

– И что он делал?

– Хочешь посмотреть?

– Да!

– Не стоит. Кадры страшные!

Надежда сглотнула возникший внезапно в горле ком:

– Ничего. Как-нибудь.

– Ну, смотри, а я пока нашатырь достану, чтобы в случае чего в чувство тебя привести.

Нашатырь не потребовался, но Надя была потрясена.

Она долго и задумчиво смотрела в отключенный, погашенный экран телевизора. Затем спросила:

– Значит, это Ангел убивал невинных, беззащитных людей?

– И руководил убийствами, и не упустил нужного лично ему момента! Думаю, что вторая супруга и родственник тоже его рук дело!

Надежда взглянула на Власенко:

– Но зачем он это делал?

Петр присел перед женщиной, взяв ее руки в свои ладони:

– А вот это, Надюша, мы с друзьями и должны выяснить. Хотя выяснять, по-моему, особенно нечего, можно начинать активно работать. Но это решать не мне. Скажу одно, скоро в городе прекратится кровавый шабаш.

– Но как же можно так? Человек на подобные преступления не способен. Дикий зверь, да и то голодный, но не человек.

– Достаточно эмоций, Надя. Успокойся, хочешь таблетку одну из арсенала боевой аптечки дам? Способность мыслить и адекватно реагировать на происходящее вокруг не утеряешь, но будешь спокойна как удав.

Надежда отказалась:

– Не надо. Ты мне только обещай, Петя, что не погибнешь!

Прапорщик усмехнулся:

– Для тебя это так важно?

– Да!

– Хорошо! Обещаю тебе остаться в живых при любых обстоятельствах. Но почему ты заговорила о какой-то гибели?

– Вы ведь наверняка решили схватиться с этой бандой?

– Ну и что? У нас такая работа.

– Значит, есть риск!

– Риск присутствует везде, даже при купании в ванной! Но я обещал тебе? Обещал, и свое слово сдержу. А вот ты, как только прибудут мои друзья, должна выйти из игры. Это непременное условие выполнения моего обещания.

– Но...

– Никаких «но»! И без возражений! Ясно?

Надежда согласилась:

– Ясно!

Может, оттого, что впервые почувствовала себя женщиной, рядом с которой настоящий мужчина, который и должен принимать решения.

– Вот и хорошо. А сейчас нам надо выехать на дачу. Вот только посты ГАИ с утра, наверное, шмонать каждую тачку будут.

– Ну и что? Пусть смотрят.

– Ты сама в порядке?

– Да.

– Документы?

– Тоже.

– Ну, тогда едем. Для гаишников я твой жених или попутчик, выбирай сама.

Надежда выбрала:

– Жених! Попутчики пусть такси ловят!

Прапорщик улыбнулся:

– Едем, невеста!

– Почему с иронией?

– Да ты что? Никакой иронии! Тебе показалось!

– Да? Ну, ладно!

Они вышли из подъезда, и скоро «Ауди», на удивление безо всяких проблем проехав северный пост ГАИ, пошла по Московской трассе.

Десять километров проехали быстро. Возле деревни Ручьи съехали на грунтовую дорогу, въехали в лесополосу, за ней оказался ряд недавно построенных двух-, а кое-где и трехэтажных коттеджей. Надя остановила «Ауди» у второго из них. Он был двухэтажным, с подземным гаражом и надворными постройками. Женщина покинула салон, но от машины не отошла. Власенко оглянулся и увидел подходящего сзади охранника с помповым ружьем. Влас слышал разговор Нади и охранника.

Первым начал молодой парень:

– Здравствуйте, Надежда Павловна!

– Здравствуй, Виталик!

– Слышал по радио, в городе скинхеды опять бойню устроили?

– Ох, и не напоминай! Страх, что творится.

– Но двоих, говорят, взяли!

– Я тоже об этом слышала. Может, на этот раз раскрутят всю банду?

– Может быть. Но вряд ли. Они наверняка уже ушли из города.

– Здесь никто посторонний не появлялся?

– Нет! У нас охрана четко организована. Если что, отобьемся! А вы надолго в поселок?

– Да нет, Виталик! Хотя, не знаю. Я не одна, со мной мужчина.

Парень повернулся к машине:

– Мне нужно его увидеть. А то задержим случайно, если начнет по поселку ходить!

Надежда заверила:

– Он не будет ходить ни по поселку, ни по деревне. А к вечеру подъедет машина, какая, точно не скажу. Там будут еще двое мужчин, это друзья хозяина. Какое-то время они поживут в усадьбе. Вот тогда все трое и представятся вам, чтобы не возникло недоразумений.

– Хорошо. Давайте так.

– Ну пока, Виталик, счастливо отстоять наряд.

– Отстоим, не впервой!

Надя прошла к воротам, открыла калитку, вошла на территорию усадьбы, раскрыла створки, вернувшись на место водителя.

Власенко заметил:

– Неплохая охрана. И сколько здесь этих гвардейцев?

– Четверо. Заступают на сутки через двое! Ребята боевые, но нормальные, не скандальные.

– Это хорошо.

Надя завела «Ауди» во двор. Влас закрыл ворота, осмотрел двор, затем фасад здания. Оценил дом:

– Неплохо! Совсем неплохо! Вот только место выбрано неудачно, рядом с трассой! Можно было и лучше вариант подобрать.

– Ну, это, Петя, не наши с тобой дела.

– Верно. Для нас место даже более чем удобное.

Женщина предложила:

– Пойдем внутрь?

– Да! Посмотрим хоромы изнутри.

После осмотра дома из спальни второго этажа Власенко связался с командиром:

– Гончар!

Майор ответил:

– На связи!

– Говорить можешь?

– Если б не мог, не ответил!

– Значит, «хвост» сбросили!

– В этом не было никакой необходимости. Наблюдатель проводил нас до Москвы и остался на вокзале. Доложи лучше насчет дома!

– Чуть позже. Сначала криминальные новости Переславля.

Голос Гончара напрягся:

– Опять проявили себя бандиты?

– Да еще как!

Прапорщик доложил командиру группы, чему стал свидетелем сам и что услышал от Надежды, а затем и по радио. Сообщение о преступлениях местное радио продолжало повторять до сих пор. Непонятно только для чего. Скорее, по чьему-то заказу, дабы оставлять город в напряжении и страхе как можно дольше.

На доклад прапорщика майор произнес:

– Так! Ситуация реально угрожает взорвать город. Видимо, какая-то сила, не бандиты, естественно, точно задумала неизвестную пока кровавую игру в целях дестабилизации и деморализации населения. Пора начинать боевую работу нам!

– И мы ее начнем, Гончар! У меня тут собралась очень интересная информация, по которой мы можем действовать.

– Да? И что за информация?

– Извини, командир, но лучше ты все узнаешь по приезде! Кстати, тачку купили?

– Да, старенькую «Ниву», Рустам как раз сейчас оформляет генеральную доверенность. Думаю, часам к десяти будем в Переславле. Куда нам ехать?

Прапорщик ответил:

– Никуда! Не доезжая города, как пройдете деревню Ручьи, сворачивайте налево, на грунтовку. На трассе двойная сплошная полоса, но это ерунда, гаишников там быть не должно. Не хлебное место, открытое, спрятаться для засады негде! Далее минуете лесополосу и канавку, увидите ряд особняков. Возле второго остановитесь, посигналите! Да, к вам может подойти вооруженная охрана. Не напрягайтесь, ребята предупреждены о вашем прибытии. Если спросят, скажите, что в усадьбе вас уже ждут. Но тут и я появлюсь!

Майор оценил место временной дислокации:

– Удачный вариант! Так и сделаем! В общем, до встречи!

– До встречи, Вадим! Да! Пожрать чего-нибудь сварганить?

Майор отказался:

– Не надо, мы по пути к Переславлю перекусим в каком-нибудь дорожном кафе.

– Добро. Тогда до встречи.

Власенко отключил рацию, спустился вниз в гостиную, или, по-иному, в каминный зал, что более соответствовало действительности.

Надежда, задумавшись, сидела на широком диване. Петр подсел к ней:

– О чем задумалась, красавица?

Женщина вздохнула:

– Так, о жизни.

– Об этом иногда не мешает подумать. А конкретно, что ты думаешь, узнать можно?

– Не стоит. Да и неинтересно это. Созвонился со своими сослуживцами?

– Да.

– Что будем делать дальше?

В глазах прапорщика вспыхнули похотливые огоньки. Он обнял женщину, проговорив на ухо:

– Ты знаешь, какая шикарная кровать стоит в спальне второго этажа?

Надежда улыбнулась:

– Тебе ночи было мало?

– Когда она была? Эта ночь?

Женщина внимательно посмотрела на прапорщика, спросив вполне серьезно:

– Слушай, спецназ, тебе действительно так часто необходима близость с женщиной?

– Ну, ты совсем не о том говоришь!

– О том, о том! Как же ты в командировках без этого обходишься? Или и там находишь объект удовлетворения?

– Знаешь, Надь! Отвечу честно! Такое нестерпимое желание я испытываю лишь второй день, в твоем присутствии. Не знаю почему, но меня так и тянет к тебе. А в командировках, дорогая, мы больше трахаем противника с помощью оружия. Там не до связи с дамами. Хотя, признаюсь, во время отстоя и были мелкие, ничего не значащие романы. Не без этого.

Надежда поднялась, уже другими глазами взглянув на Власа:

– Что ж с тобой делать? Идем в душ!

– Вот это другое дело!

После водных процедур они закрылись в спальне до восьми часов.