Глава седьмая
Деревня Семениха. Четверг
Войдя в комнату второго этажа, Головко увидел Горшкова, девушку и двух парней, лежащих связанными в углу.
Николай указал на пистолет старшины:
— Ты пушку для чего вытащил? От кого отстреливаться собрался, Степа?
Головко, вложив пистолет в кобуру, ответил:
— Ствол никогда не помешает. Мало ли что могло произойти здесь после твоего звонка. А вдруг эти, — он указал на парней, — вывернулись бы и сделали тебя? Да девочкой занялись бы? Поэтому, увидев их черный «гроб», решил не рисковать. Пистолет есть пистолет. Против пули не попрешь!
Горшков усмехнулся:
— Сам-то подумал, что сказал? Чтобы два отморозка меня сделали? Обижаешь, Степа.
— Ладно, Колян, проехали, так говоришь, ребятишки ворвались в здание медпункта с целью изнасиловать медицинскую сестру, проживающую при пункте?
Николай уточнил:
— Не медсестру, а фельдшера.
— Угу! Ясненько! А ты как тут оказался?
— Случайно. С тобой по деревне прогуливался, ведь ты же службу участкового бдишь строго, возле церкви разошлись, ты пошел к реке, где слышались какие-то пьяные голоса, я двинулся к дому. А тут к медпункту подкатил черный «БМВ». Из него вышли эти, — Колян кивнул на Лысого с Левой, которые, придя в себя, не понимали смысла слов неизвестного мужчины, легко и без проблем уложившего их, как щенков, — и сразу ломать дверь. Взломав, рванулись в медпункт. Дальше крики женские. Я связался с тобой и последовал за парнями. А они, суки, девушку уже приготовились завалить. Я представился, они рассмеялись — и на меня. Тут и ты появился… с пистолетом в руке и в форме! Разве не так все было, Степа?
Старшина почесал затылок:
— Так-то оно так, только у реки я никого не обнаружил. А то, что бандиты оказали сопротивление при задержании их тобой, своими глазами видел.
Николай кивнул:
— Правильно! Это и фельдшер подтвердит, правда, Надя?
Девушка, стараясь находиться рядом с Горшковым, ответила:
— Правда!
Горшков перевел взгляд на Головко:
— Одно уточнение, Степа, задержание мы проводили вдвоем. Даже не так. Ты брал бандитов, я лишь помогал тебе. Так будет лучше!
Головко произнес:
— Но пацаны дадут другие показания.
— А кто им поверит? Мы сейчас понятых организуем, проведем обыск отморозков, тачку осмотрим, может, в ней что интересное найдем. Надя даст показания. Так что ублюдки могут что хотят говорить. Да они по любому стали бы извиваться. Другого им не остается! Итак! По какому варианту оформляем дело?
Головко подумал:
— Давай, Коля, все же по первому! Ты их взял, я вовремя подоспел. А то неудобно получается.
— Ну, как хочешь! Давай, участковый, работай, я пойду понятых найду.
Надежда воскликнула:
— Я с тобой!
Горшков согласился:
— Пойдем, прогуляемся. — И обратился к Головко: — Обрабатывай бандюков, мы скоро!
Старшина сел в кресло, открыв планшет, достал лист бумаги и ручку.
Николай с Надеждой спустились на улицу. Деревня тонула в темноте. Лишь в окне дежурной комнаты Администрации горел свет. Был бы дед Потап трезвым, хотя до чертиков он не пил, подписать протокол, во всяком случае, сможет, а большего от него не требовалось.
Надя взяла Горшкова под руку:
— Я так благодарна тебе, Коля!
— Ты уже благодарила, не надо, не люблю я этого.
— Я рада, что познакомилась с тобой.
— А я, Надя, хочешь верь, хочешь нет, кажется, полюбил тебя. Извини, что так прямо и без подготовки. Но ни к одной девушке и никогда не испытывал такого непонятного, теплого и светлого чувства, как к тебе. Вот так!
Надежда ничего не сказала в ответ, лишь сильнее прижалась к руке Горшкова.
Дверь в Администрацию оказалась закрытой. Николай постучал. В ответ тишина.
Горшков произнес:
— Неужели спит? Это плохо. Спящего Потапа не разбудить! Так, кого еще привлечь? Может, Тихонка? Точно.
Николай достал сотовый телефон, нажал клавишу вызова нужного номера. Рудин ответил не сразу и сонным голосом:
— Колян? Ты чего по ночам блудишь?
— Надо, чтобы ты пришел к медпункту прямо сейчас.
— Произошло что?
— Произошло! Ты мне нужен!
Тихон вздохнул:
— Ну раз нужен, иду. Минут через двадцать буду! Ружье брать?
— Не надо! Камеру возьми.
Связь отключилась.
Николай задумался, кого еще вызвать в понятые. Но тут из глубины Администрации раздался недовольный, но вполне трезвый голос сторожа:
— Кавой-то там принесло?
— Горшков! Открывай, дед Потап!
— Колян? И что ты по ночам таскаешься?
Но дверь открыл. Николай спросил:
— Спал, что ли, на посту?
— Ты меня не знаешь? Спал бы, черта два ты меня разбудил. О, ты не один? — Сторож рассмотрел стоящую за спиной Надежду. — Фельдшерица, что ли? Ну вы даете! Быстро вы снюхались.
Николай прервал сторожа:
— Хорош ерунду гнать, старик. Закрывай свой пост, и пошли с нами!
Такого оборота событий сторож не ожидал. Удивленно спросил:
— Зачем?
— Бандиты хотели фельдшера нашего изнасиловать. Нужны понятые, оформить задержание!
— Да что ты? Изнасиловать? Ах ты, мать иху! А я видел, как черная машина мимо проехала. Да так бесшумно, что подумал, уж не привиделась ли она мне. А оно, оказывается, вот что. На ней, что ли, бандюки в деревню пожаловали?
Николай подтвердил:
— На ней, дед! Закрывай контору, или ты несогласный?
— Согласный! Да погоди ты. Вопрос у меня. А что они именно к нашей медичке наведались? Знали ее, что ли?
— Знали! И давно преследовали! Сегодня попались!
— Ты, что ль, Коля, оприходовал их?
— Нет, Митяй, Дятел!
— Ты! Митяй на таких не пойдет. Стукач от бандитов ломанется, бросив все! Потому как породы он дефективной. На деревне только ты с Тихонком еще и можете за порядок постоять.
Горшков не выдержал:
— Так ты идешь, дед Потап? Или и дальше не по делу говорить будешь?
— Идем.
— Контору закрой!
— Хрен с ней. Так постоит. Из нее и выносить нечего, а твой бункер закрыт, не взломаешь.
Сторож, притворив дверь, спустился по ступенькам. Из-за церкви показался Тихонок. Он шел, освещая себе дорогу мощным фонарем, свет от которого падал и на лицо Рудина. Подошел к компании. Поздоровался и спросил:
— Что за событие собрало здесь сию компанию и что это за черный, с просевшей задницей тарантас возле медпункта стоит?
Николай объяснил обстановку. Тихон выслушал, взглянул на друга:
— Надеюсь, Коля, ты хорошо ввалил отморозкам?
— С них хватит!
— А то я добавлю с преогромным удовольствием.
— Нет! С ними работает сотрудник РОВД, ваша, — Николай посмотрел на Тихона и деда Потапа, — задача быть понятыми при обыске задержанных и их машины.
Тихон проговорил:
— Ясно! Так чего стоим? Пойдем работать?
Компания направилась к медпункту.
Головко закончил писать протокол. Горшков спросил у него:
— В отказ прут козлы недоделанные?
— Угадал. Твердят, что у одного, как его, Ильи Левитина, или Левы, голова разболелась. Вот и заехали в медпункт.
Николай усмехнулся:
— Аптеку нашли в деревне. А когда увидели, что медпункт закрыт, взломали дверь. Сильно, наверное, голова у этого Левы болела.
Головко сложил бумаги:
— Да все их показания чушь. Они пьяные, за метр спиртным разит.
— Тем хуже для них! Давай-ка посмотрим, что у ребятишек в кармане. Понятые, пройдите к столу. Тихон, начинай съемку!
Горшков вытащил из угла Лысого. Не развязывая рук, обыскал. На стол легли часы, складной нож, деньги разными купюрами, кастет и спичечная коробка. Кастет и коробку Горшков отодвинул в сторону:
— Итак, понятые, видите, что при задержанном, как, Степан, его фамилия?
Старшина ответил:
— Андрей Пригодин.
Николай продолжил:
— При Андрее Пригодине обнаружено холодное оружие — свинцовый кастет. А также сейчас мы посмотрим, что в спичечном коробке. — Горшков открыл коробок, воскликнул: — О, а в коробке, что лежал в кармане Пригодина, сероватый порошок, внешне напоминающий героин. Отлично. С этим все. Осмотрим второго.
Горшков толкнул Пригодина, и тот полетел в угол, ударившись о стену, воскликнул:
— Ты полегче, мусор! Тебе никто не давал права издеваться над людьми!
Николай нагнулся к нему:
— Это ты-то человек? Ты — мразь, понял? А мразь я всегда давил. Тебе еще повезло, но прими совет, заткнись и не зли меня.
Он взял за грудки Левитина, рывком поднял на ноги. Обыскал и его. У Левы, кроме часов и денег, ничего компрометирующего не обнаружил.
Головко составил второй протокол, понятые его подписали. Николай предложил осмотреть машину.
Пока осматривали кабинет, Надежда написала заявление на имя начальника РОВД, указав суть своих претензий к Лысому и Леве. В машине нашли карабин «сайгу», несколько одноразовых шприцев, два из которых были заправлены темной жидкостью, два литра водки в пол-литровых бутылках.
Дед Потап предложил:
— Коль, водку, может, изымем? В порядке конфискации. Чего ее оставлять? Все одно твои дружки-менты выпьют!
Николай одернул старика:
— Прекрати! Не твое — не тронь!
Сторож вздохнул:
— Эх, жалко, два литра пропадут. Это мне на сколько бы хватило?
Горшков достал «сайгу», отстегнул магазин. Он был заряжен. Спросил у Лысого:
— Чья волына?
Ответил Левитин:
— Мое ружье!
— Твое, а где документы на него?
— Дома!
— Для чего возите с собой?
— Неспокойно на дорогах.
— Вот как? По-моему, неспокойно от таких, как вы! И «сайга» не оружие самообороны! Ладно, с этим разберемся. Героином сами балуетесь?
Подал голос Пригодин:
— Наркоту впервые видим. Сами подкинули.
— Умней всех? Не прокатит! Попали вы, ребята, крепко. Еще в Переславле вашу подружку Ксюшу возьмем, поговорим о «пикнике» на лесном озере. Но главное, от наркоты вам не отвертеться. А это, ребята, срок!
Николай повернулся к Головко:
— Забирай их, Степан, и вези в отдел! Вместе с уликами! И не миндальничай с ними. Начнут бузить — из ствола по ляжкам. Успокоятся. А мы, — Николай взглянул на Тихонка, — давай загоним «БМВ» под навес к «УАЗу». Ты ж, дед Потап, брезент принеси, он за пожарным щитом. Прикроем иномарку.
Старшина загрузил в «девятку» связанных бандитов, вызвал к паромной переправе дежурный наряд отдела, попрощался со всеми и повел машину к реке.
Николай с Тихоном не без труда, но загнали-таки «БМВ» под навес, накрыли машину брезентом. Рудин передал Горшкову пленку.
— Держи кассету! Смотри, чтобы и эту твои сослуживцы не изъяли. У нас не ментовка, а контора какая-то. Каждый сам по себе и свои интересы блюдет. Один ты, наверное, служишь, как надо. Ну еще с десяток лейтенантов да сержантов. Остальным лишь бы бабки сбить!
— Ты не прав, Тихон!
— Конечно! А то не видел, как вице-губернатор вывернулся. Он так и остался при должности, не без участия ментов областных, а ты, человек заслуженный и правильный, в дерьме полном! Так что не надо, Коля. Прав я, и ты это знаешь!
Николай приобнял друга:
— Тихон! Не сыпь соль на сахар. Но не я в дерьме, а они, Комаров и иже с ним, потому как живут не по совести, вынуждены постоянно изворачиваться, бояться, как бы не потерять наворованное и неправедно приобретенное. А разве это жизнь? Вот так, братишка. Мы по их законам жить не будем. И никто не заставит нас ни перед кем гнуться. Мы свободны, независимы. Это дороже любых денег! Спасибо тебе. Иди, а то молодая жена, поди, заждалась и вовсю поносит меня!
— Не, Коля, она уважает тебя!
— Тем более не надо пользоваться этим. Иди!
Рудин, освещая дорогу, отправился к себе домой. Дед Потап спросил:
— А мне чего делать?
Колян взглянул на него:
— Как что? Службу нести бдительно!
— Но предупреждаю сразу, за гроб, что вы с Тихоном закатили под навес, я не ответчик!
— Естественно!
Сторож, наверное, вспомнив водку, увезенную вместе с бандитами в райцентр, тяжело вздохнул и пошел к зданию Администрации.
Николай с Надеждой остались одни у медпункта. Девушка вдруг спросила:
— Коля, а у дедушки Потапа места переночевать не найдется?
Николай удивился:
— Почему ты спросила об этом?
— Не смогу я вернуться в комнату медпункта! Хоть и понимаю, что больше ничего плохого произойти уже не может, но боюсь. Да и двери все взломаны. Лучше уж на стульях, но рядом со сторожем, если возможно.
Горшков принял решение быстро.
— Идем, опечатаем входную дверь медпункта, как-нибудь закроем ее и пойдем ко мне.
— К тебе?
— Ну, не ко мне в прямом смысле. В дом родителей.
— Ты что? Завтра же вся деревня узнает, что я у тебя ночевала.
— Ну и что? Плевать! Идем, и ни о чем не думай! Все будет правильно!
Опечатав дверь медицинского пункта, Николай повел Надю к своему дому. Он старался зайти незаметно. Но в прихожей их встретила Анастасия Петровна. Надя зарделась и спряталась за спину Николая.
Колян спросил:
— Ты чего не спишь, мать?
— Тебя ждала. А ты, я вижу, не один! Никак фельдшерица новая с тобой?
— Девушку час назад чуть не изнасиловали бандиты, которые заставили ее бежать и из города, и из дома родного, — объявил Николай. — У нее здесь никого нет. Нравится она мне. Надя пока поживет у нас. Мои чувства к ней ее ни к чему не обязывают. Захочет уйти, уйдет. А срастется, вместе жить будем! Вот так!
Анастасия Петровна подошла к девушке:
— Проходи, дочка, я тебе быстро водички согрею, обмоешься. И постель в гостевой комнате постелю.
Она взяла Надю, как маленькую девочку, за руку и повела в зал.
Николай прошел на кухню. Сел за стол, закурил. Подумал: чего сказал? Ерунду какую-то. Разве так выражают свои чувства? Получилась каша. Она ему нравится, но если хочет, то уйдет. Сказал, срастется — вместе жить будем. А что срастись-то должно? Ну и напорол херни! Черт, короче, испортил все. Попер, как кабан по камышам. А Надя возьмет завтра да и уедет в Кантарск. Нужен ей пень деревенский?! Выпить, что ли? Нет! Ну ее к черту, водку эту! Потом только хуже будет! Крепкий сон бы сейчас ему помог! Только сможет ли он уснуть? Сомнительно! Эх, жизнь! На войне проще. Там все предельно ясно! А здесь? Такие кренделя, что хрен разберешь!
Вошла мать, присела напротив сына:
— О чем думаешь, сынок?
Колян отмахнулся:
— Да ни о чем!
— Тебе Надя действительно нравится?
— Нравится! Только испортил я все разговором своим. Гнал чушь какую-то!
Мать улыбнулась:
— Ну почему? Мне, например, все сразу стало ясно!
— И что тебе стало ясно?
— Влюбился ты наконец Коля. С первого взгляда. Так бывает. У нас это, наверное, в крови. Я вот в твоего отца тоже с первого взгляда влюбилась. Только увидела в клубе, так сразу и полюбила. Вот и у тебя то же самое.
— У меня все понятно, а вот как Надя?
— А это узнаешь со временем.
— Ладно! Иди спать!
Мать ушла, Николай, затушив окурок, тут же прикурил новую сигарету, повернувшись к окну, по стеклу которого забарабанил мелкий дождь. Неожиданно услышал шум за спиной. Мать вернулась? Не оборачиваясь, спросил:
— Ты чего, мам?
И услышал голос, который услышать никак не ожидал. Голос Нади:
— Это не мама, Коля. Это я.
Николай резко обернулся:
— Ты?
— Да! Тоже что-то не спится. Увидела из комнаты, свет на кухне горит, поняла, ты здесь. Вот и пришла.
Николай взъерошил свои, несмотря на возраст, обильно убеленные сединой густые волосы:
— Надь! Скажи… ты бы… вот черт… короче… ты смогла бы полюбить меня? Вот такого, какой есть. Без всяких званий, заслуг. Обычного Коляна Горшкова, деревенского парня?
Надежда, встав за спиной Николая, положила ему руки на плечи:
— Смогла бы, Коля. Да что смогла? Я уже могу сказать, что люблю тебя!
Николай сжал ее ладони, бросив сигарету в пепельницу:
— Правда?
— Правда, Коля! И не надо больше ничего говорить. Я вижу, как трудно тебе даются эти минуты. Возможно, самые главные в жизни. — Надя высвободила руки, обошла стол, присела напротив Николая: — Правду говорят люди. Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Если бы не бандиты, то я никогда не встретила бы тебя.
Николай почувствовал острое желание. Все же он был мужчиной, и страсть к женщине не являлась чем-то необычным, скорее противоестественным стало бы, если бы Николай не испытал этого желания. Сглотнув слюну, он проговорил:
— Надя! Я хочу тебя!
Девушка покраснела и тихо, едва слышно прошептала:
— Я тоже!
— Так пойдем ко мне в спальню?
— Ты так легко к этому относишься? Видимо, я у тебя далеко не первая! Хотя ничего такого в этом нет. Мужчине нужна женщина, как, впрочем, и женщине мужчина. Но у меня до тебя никого не было. Поэтому я вот так сразу не могу, да и не хочу. Не хочу разочаровываться. Тебе не понять меня, а так хотелось бы быть понятой. И понятой правильно.
Николай улыбнулся:
— Мне не понять? Почему? Ты знаешь, все в моей жизни было, и война, и смерть рядом, и еще кое-что, о чем вспоминать тяжело, а вот любви не было. А вот сейчас, сейчас…
Надежда прервала Николая:
— Коля! Мы будем вместе, обязательно будем, но, пожалуйста, прошу, не сегодня. Я должна, как бы тебе объяснить, подготовиться к этому. Пойми меня!
Горшков вновь вздохнул:
— Понимаю!
— Так что пойдем в свои комнаты и постараемся уснуть, а завтра… завтра ночью… я буду ждать тебя.
— Правда?
— Да!
— Тогда, может, вечерком съездим в одно место, недалеко отсюда. Хорошее место, красивое. Пустынное. Прогуляемся. Заодно я кое-что проверю.
Надежда спросила:
— Проверишь? Что-то связанное со службой?
— Да!
— И что, если не секрет?
— Долго рассказывать. Но я расскажу. Там, на месте. Хорошо? А теперь иди, Надюша, и спокойной тебе ночи!
Надежда ушла. Николай выкурил еще одну сигарету и отправился в спальню. Сейчас он жил завтрашним днем, вернее, ночью. А чтобы скоротать время, и предложил поехать на перекат, где недавно зацепил на браконьерстве и утехах с малолетней проституткой вице-губернатора, который волей случая, вместо того чтобы сесть на скамью подсудимых, занял главный пост в области.
С трудом, часа в четыре, Колян все же уснул. А в семь уже был на ногах.
В семь встала и Надя. Велико же было удивление Ивана Степановича, когда он, проснувшись, столкнулся в зале с новым фельдшером. Широко раскрыв глаза, он несколько раз мотнул головой вместо ответа на приветствие Надежды. Затем проморгался, махнув руками. Появившаяся Анастасия Петровна прикрикнула на мужа:
— Ты чего, старый, руками размахался? Или с похмелья чертиков увидел?
Иван Степанович перевел взгляд на жену:
— Мать! Я не сплю?
— Да нет вроде, если не лунатишь!
— А… как… здесь оказалась фельдшерица?
Анастасия Петровна покачала головой:
— А для чего и зачем парни приводят домой девушек?
Иван Степанович по-прежнему не въезжал в ситуацию:
— Погоди, погоди! Так, говоришь, ее Колька привел?
— Эх, старый, старый, иди уж похмелись, а то белочку поймаешь!
— И то правда. Поймаешь с такой жизнью!
Анастасия Петровна, улыбаясь, сказала смущенной Надежде:
— Не обращай внимания! Запил мой в последнее время, а все Колька виноват, притащил из райцентра ящик водки. Вот муж и дорвался. Оклемается. Ты его не бойся, он мужик хороший.
Появился Николай. Проводил Надю в ванную комнату, где стоял таз с горячей водой.
Девушка рассказала о том, как встретилась в зале с отцом Коляна. Тот рассмеялся:
— Да! Шуганула ты его! Представляю батино состояние. Ты умывайся, я пойду. Отец наверняка захочет поговорить. Объясню и ему обстановку.
Николай оказался прав. Стоило ему выйти в коридор, как с кухни донесся голос Ивана Степановича:
— Колька! Колян!
— Чего тебе, отец?
— Подь сюда! Разговор есть!
Горшков прошел на кухню. Отец сидел за столом, на месте, где ночью курил Николай. Перед ним стояла начатая бутылка водки, только что опустошенный стакан и тарелка с малосольными огурцами. Во рту зажата сигарета.
Николай спросил:
— Чего звал, Иван Степанович?
— Ты чего отца по имени-отчеству? Али чужой вдруг стал?
— Да так, шутя я!
— Шутя? И фельдшерицу домой ночью шутя привел?
— Нет, батя, Надю привел не шутя. Невеста она моя!
— Во как? И когда ж успел заневеститься?
— Вчера, а что?
— Вчера? И сразу домой?
— Мы можем и в медпункте поселиться. Дом твой, ты здесь хозяин. Я за лето свой подниму. А пока у Нади перекантуемся. В чем проблема-то?
Иван Степанович яростно принялся чесать затылок.
— Дела! Знал, что от тебя всего ожидать можно, но чтобы с бабой вот так решил вопрос?! Ты меня перещеголял!
— Я не слышал ответа на вопрос. Ты не хочешь, чтобы мы жили с Надей у нас?
— С ума сошел? Чегой-то я не хочу? Живите, сколько влезет. Но пугать-то так не надоть?! Я-то, получается, выхожу из спальни, сам понимаешь, с бодуна, а тут в комнате девица-краса, я и охренел по полной программе. Хорошо, мать внесла ясность. Предупредить не могли?
Николай спросил:
— Когда? Ты ж с семи часов, как новости по НТВ пошли, вырубился!
— Ну и что? До семи ты не знал, что приведешь фельдшерицу?
— Нет. Не знал.
— Как это?
— Потом объясню. А лучше у матери спроси, она в курсе.
Иван Степанович взялся за бутылку:
— Вот семейка стала! Все в курсе, один я ни хрена не знаю, что в собственном доме происходит!
Николай забрал бутылку.
— Хорош, батя! Похмелился, и баста! Давай ложись отходняк ловить. А то действительно с ума от попойки сойдешь.
— Но, Коль! Такие дела, а ты…
— Сказал, баста! Не ляжешь сам, я помогу!
— Ну дай хоть эту допить! Опосля хрен с вами, в лежку!
— Точно?
— Слово, сын!
— Черт с тобой, допивай!
Колян вернул отцу бутылку.
Тот довольно проговорил:
— Вот это по-нашему! А с фельдшерицей, Колян, живи, сколь влезет. Я лично благословляю вас!
Николай, улыбнувшись, прошел в комнату, где его ждала Надежда. Мать вышла по делам во двор. Девушка проговорила:
— Коля! Медпункт в порядок бы надо привести. А кто это сделает?
— Да я и сделаю!
— Что ты, так негоже. Офицер милиции, и в рабочие. Придется к Коганову обращаться!
— Если ты застанешь его на месте. Давай так поступим. У нас дед Потап на все руки мастер. Я с ним договорюсь, и к полудню все будет в полном порядке!
Надежда согласилась:
— Это другое дело! Но пойдем к медпункту поодиночке.
— Прекрати, Надя! Ведь решили же все! Чего теперь кого-то стесняться? Пусть говорят! Повторяю, это деревня.
— Неудобно, Коль.
— Мы что, противоправное действие совершаем? Или грешим, имея семьи, принародно? Мы свободные люди, решившие быть вместе! А если кто слишком язык распустит, то не волнуйся, прикусит быстро и надолго. Это я тебе обещаю!
Девушка улыбнулась:
— Что ж, пойдем тогда.
Раздался голос Анастасии Петровны:
— Это куда вы без завтрака собрались? Так дело не пойдет. Здоровье надо смолоду беречь. Идите на кухню. Позавтракаем, как люди, потом, пожалуйста, кто куда.
Николай напомнил:
— На кухне отец готовится к отлежке.
— Он уже не на кухне, а во дворе. Так что прошу к столу!
Молодым пришлось подчиниться.
С дедом Потапом Колян договорился быстро.
За пол-литра тот готов был не только двери и запоры сменить, но и перебрать по бревнышку весь медпункт.
В обед Николай принял у сторожа работу, а в 17.00 подогнал к медпункту «УАЗ».
Надя, переодевшаяся в спортивный костюм, села на переднее сиденье. Горшков повел машину к перекату. Ему хотелось убедиться, продолжает ли гулянки Комаров на поляне или все же убрался отсюда. Ну и просто погулять по лесу вместе с любимой девушкой. Вел автомобиль Горшков аккуратно и остановил его у кустов, перед поляной, там, где оставлял и прежде, когда брал браконьеров с проституткой. Выйдя из салона, Николай сразу услышал голоса мужчин, доносившиеся с поляны.
Надежда заметила:
— А ты говорил, место здесь пустынное. Не такое уж оно пустынное!
Николай проговорил:
— Неужели Комаров? Но сегодня не суббота! Кто-то другой? Возможно. — Он достал из-под сиденья пистолет, не свой штатный, табельное оружие лейтенант сдал, уходя в отпуск, а «ПМ», подаренный ему Шахом, как наградной, со всеми положенными документами, позволявшими Горшкову свободно привезти его домой. В Кантарске Николай ствол регистрировать не стал. Еще успеет!
Увидев в руке Горшкова оружие, Надежда испуганно воскликнула:
— Пистолет! Зачем он тебе, Коля? — Девушка встала перед парнем: — Прошу, не пойдем туда. Давай уедем. Я боюсь.
— Чего, Надя?
— Тех людей, что за кустами, ведь не зря же ты достал оружие?
— Успокойся. Мы пройдем до поляны. Не выходя на открытую местность, посмотрим, что за компания там гуляет. Если нормальные люди, уйдем. Дальше, в объезд, проедем.
Надя спросила:
— А кто может быть не нормальными людьми?
— Один подонок и его шестерки. Я уже один раз брал их за жабры, вывернулись, когда я по делам отъезжал. Если это они, то мы просто поговорим. Сейчас, не при исполнении служебных обязанностей, я ничего кардинального применить не могу. Так что ограничимся разговором.
— Ага! И для пущей убедительности ты берешь с собой пистолет!
Николай улыбнулся:
— Я, Надежда, вообще привык к оружию. Оно не раз спасало мне жизнь. Но сегодня не тот случай, а пистолет может пригодиться для других целей. Впрочем, ты все увидишь сама.
Надежда повторила:
— Я боюсь!
— Зря! Ты же со мной!
Тихо переговариваясь, Горшков с Надеждой вышли к поляне. Николай раздвинул кусты и увидел машины. Знакомый ему джип вице-губернатора, «Волгу» главы Кантарской районной администрации и «Газель». Рядом стояли палатки, из которых доносился пьяный женский смех. Перед палатками водитель главы района Дубровина Александр Жуков жарил шашлык. Сегодня чиновники прибыли сюда в полном составе. Используя ранее проложенную тропу, Николай, держа Надю за руку, прошел к реке. Посмотрел на берег. Там все те же Диман Гусаков и Евгений Сумов накачивали резиновые лодки. Рядом лежали мешки с сетями. Чуть поодаль за их работой следил вооруженный на этот раз простой двустволкой Виктор Бейроза. За их работой наблюдал сам господин Вениамин Александрович Комаров, исполняющий обязанности губернатора области. Вся теплая компания была в сборе. Только теперь она решила начать расслабляться до наступления выходных. Да оно и понятно. Губернатор сам себе хозяин.
Николай повернулся к Наде:
— Сиди здесь и не высовывайся, что бы ни происходило на берегу. Я пару раз пальну, но не в людей, не пугайся. Потом короткий разговор, и мы уйдем отсюда!
Девушка сжала руку лейтенанта:
— А кто эти люди, Коля?
Горшков пояснил.
— И ты хочешь выступить против них? — удивилась девушка.
— Да! Я очень хочу испортить им настроение!
— Но почему?
— Потому что они однажды испортили его мне и очень оскорбили достойного человека, уволив его со службы. Я такое не прощаю никому. Серьезно наказать чинуш не могу, к сожалению. А вот подпортить настроение легко. Ты только не показывай себя. Сиди тихо, как мышь, поняла?
— Да, но я боюсь!
— А вот это совсем лишнее! Все, начинаем представление.
Николай снял пистолет с предохранителя, передернул затвор и вышел на поляну.
Его появления никто не ожидал. Растерялся и Бейроза. Горшков навел на него пистолет:
— Привет, Витек! Чего пасть открыл? Быстро бросил ружье в реку и подальше, ну?
Охранник скорей машинально, чем осознанно, выполнил требование того, кто однажды уже бил ему морду. Обезвредив охрану, Николай повернулся к вице-губернатору:
— А! Вениамин Александрович? Как же я вас раньше не заметил? Продолжаете нарушать закон, используя служебное положение? Напрасно! Второй раз может не подфартить, и тогда вышибут вас из Администрации. Прямиком в СИЗО, к таким же, как и вы, продажным чиновникам. Ой, вышибут, чует мое сердце.
Исполняющий обязанности губернатора прошипел, придя в себя:
— Ты откуда взялся, Горшков?
— Да все оттуда же. Из родной деревни!
— Но ты не при исполнении!
— Я в отпуске, это верно. Польщен, что интересуетесь моей скромной фигурой, а уж как я интересуюсь вашими делами, представить не можете! Поэтому-то и нахожусь здесь. А наш Дубровин, вместо того чтобы руководить районом, никак с проститутками в палатке кувыркается?
Николай крикнул:
— Сергей Алексеевич! Вас Вениамин Александрович желает видеть!
Из палатки появилась физиономия главы Кантарского района:
— А?! Что?
Комаров проговорил:
— Горшков! Сегодня не тебе банковать. Так что прекрати ломать комедию и слушай меня внимательно…
Сзади его окликнул Дубровин:
— Вениамин, вызывал?
Комаров, резко повернувшись, крикнул:
— Да исчезни ты, придурок!
И вернулся в исходное положение. Дубровин мгновенно скрылся в палатке, так и не поняв, что, собственно, произошло. Комаров продолжил:
— Так вот слушай меня внимательно, Горшков. Либо ты сейчас уберешься отсюда в свою Семениху и навсегда забудешь дорогу сюда, либо после отпуска ты лишишься погон! Я быстро устрою твое увольнение. И, лишившись защиты мундира, мгновенно получишь массу проблем. Это я тебе тоже гарантирую!
Николай усмехнулся:
— Грозить изволите, господин Комаров? Не надо бы этого делать. А то не я, а ты получишь массу проблем!
Комаров не выдержал:
— Да как ты смеешь? Ты кто есть-то? Лейтенантишка, каких в области море. Да…
Горшков перебил Комарова:
— Я — Герой России, а ты, как уже говорил в прошлый раз, клоп вонючий. Паразит на теле общества. Рыбки захотел? Будет тебе ушица!
Николай, развернувшись, дважды выстрелил в каждую лодку. Пули, пробив навылет прорезиненный материал, ушли в воду. Лодки сдулись. Теперь их использовать было невозможно. От выстрелов и Гусаков, и Сумов, и Бейроза рухнули на мокрый песок берега.
Николай повернулся к побледневшему Комарову:
— Ну что, подонок, как рыбка?
— Ты за это ответишь, Горшков!
— Отвечу! Да только не перед тобой! — И, сменив тон, Николай издевательски сказал: — Больших неприятностей в этот раз, господин Комаров, я, к величайшему своему сожалению, доставить вам не могу! А посему удаляюсь… хотя нет… кое-что я, пожалуй, еще сделаю!
Горшков прошел мимо окаменевшего Комарова, подошел к мангалу, от которого тут же отскочил водитель главы районной Администрации. Николай ударом ноги опрокинул мангал. Шампуры с мясом и раскаленным докрасна углем полетели на палатку. От углей последняя вспыхнула. Тут же на улицу выскочили две обнаженные проститутки и совершенно голый Дубровин.
Горшков рассмеялся:
— Приятно видеть вас, Сергей Алексеевич, в таком виде и в таком обществе. Замечу, смотритесь вы великолепно! Глава района закричал:
— Что все это значит?
Но Николай уже прошел к берегу, кивнув исполняющему обязанности губернатора области:
— Счастливо оставаться, Вениамин Александрович!
И вошел в кусты, где его встретила изумленная до крайности Надежда.
Колян схватил ее за руку:
— Уходим, дорогая.
Они миновали кусты, сели в «УАЗ». Николай развернул автомобиль и повел его в глубь леса. Надежда наконец пришла в себя. И изумление в ее глазах сменилось восхищением:
— Коля! Ну ты дал! И так против высокого начальства? Как только смелости хватило? Ты действительно необычный и отважный человек. Лучший из всех мужчин!
— Да нет, я не лучший! Просто ненавижу беспредел, особенно когда его творят наделенные властью и продавшие за эту должность совесть чиновники.
Речь Горшкова прервал сигнал вызова сотового телефона. Николай ответил:
— Слушаю!
— Майор Лушин! Ты что вытворяешь, Горшков? Совсем с ума спятил?
Колян повысил голос:
— Ты не ори на меня, майор! Я тоже орать умею!
— Что?
— Что слышал! А вытворяю не я, а Комаров с Дубровиным. Устроили в заповеднике бардак, а эта зона — собственность государства, и никому не позволено посягать на нее. Даже губернатору!
Начальник РОВД приказал:
— Завтра с утра ко мне! И пистолет не забудь прихватить!
Николай усмехнулся:
— И не подумаю! До окончания законного отпуска. А насчет пистолета я что-то не понял, какой еще пистолет? Мой «ПМ» в отделе, другого не имею. Если губернатора с его свитой посетили глюки от пьянок и разврата, то это их проблемы!
— Вот ты как, лейтенант? Считай, что после отпуска ты уволен!
— Я уже это слышал. Увольняй, если сможешь.
— Машину в отдел!
— На это Головко задачу ставь. Он сейчас рулит в Семенихе. Все, надоел ты мне, майор. Не звони больше!
Горшков отключил мобильник. Посмотрел на девушку:
— Ты не представляешь, Надюша, что сейчас в РОВД творится. Майор Лушин рвет и мечет!
Надя вздохнула:
— Как бы, Коля, они тебя не убили!
— Кто? Эти козлы? Меня духи Теймураза, Рашидхана, Окулиста и самого Хабиба взять не смогли, а ты о каких-то слизняках говоришь. Кишка у них тонка завалить Горшкова!
— Ты переоцениваешь себя!
— Нет! Не переоцениваю! Они даже уволить меня не смогут! Звезда Героя помешает. Неприятности доставить в состоянии! Но к ним нам не привыкать, не так ли? На крайняк в Ростов махнем. Там мой ротный живет. Квартиру купим, деньги у меня есть, заработал по случаю. Не хватит, найдем! Работу тоже. Так что все у нас с тобой, Надя, впереди! А эти твари, шли бы они на хер все скопом!
Надежда укоризненно взглянула на любимого человека:
— Коля! Не ругайся! Тебе это не идет.
— Извини. При тебе больше не буду.
— А не при мне?
— Это уж по обстановке! Ну что, вот вроде место неплохое. И пруд рядом. Прогуляемся?
— А может, домой поедем?
— Как скажешь!
— Давай лучше домой, пропало настроение гулять.
Колян посмотрел на Надежду:
— Надеюсь, к ночи настроение изменится?
Надя, засмеявшись, ударила слегка рукой Коляна по коленке:
— Ты неисправим!
— Это точно!
— И все же лучше всех на свете! И не спорь со мной!
— Я и не спорю.
Вернувшись в Семениху, поставив «УАЗ» под навес, Николай с Надей пошли к усадьбе Горшковых. Их провожала не одна пара глаз. Вся деревня уже говорила о том, как участковый закадрил фельдшерицу, оказавшуюся, вопреки общему мнению, не такой уж и недоступной.
