Глава пятая
Тимохин увидел, что под чинарой за старой шашлычной трое молодых парней-туркмен пытаются затащить в новенькую «шестерку» женщину. Она сопротивлялась, но силы были неравны, тем более, один из парней неожиданно ударил женщину ногой в живот. Оценив обстановку и поняв всю ее серьезность, Александр резко нажал на педаль привода акселератора и, развернув машину, направил ее к «шестерке». Тимохин появился вовремя. Парням уже почти удалось затащить женщину на заднее сиденье. Так же резко затормозив и не выключая двигателя, старший лейтенант выскочил из своей «копейки»:
– Эй! Ребятки, а ну отпустили даму!
Троица, как по команде, повернула физиономии на внезапно объявившегося кавалера. Один из них, самый крепкий и здоровый, спросил, коверкая слова:
– Чиво ты сказала, дурак? Ты кито есть? Валил, пока живая!
Он обернулся и что-то приказал подельникам по-туркменски.
Те продолжили затаскивать женщину на заднее сиденье. Дама же усилила сопротивление, поняв, что кто-то пришел ей на помощь.
Здоровый вновь развернулся к Тимохину:
– Ти плохо понимаешь? Здесь ми хозяин, пониль? А ты мудак! Ища раз говорил, проваливай!
Тимохин почувствовал, как его заполняет ярость. Он процедил:
– Я хорошо все понимаю, это вы, ишаки беременные, ни хрена не врубаетесь. Я сказал, отпустить женщину!
Старший оскалился:
– Я твой мама е...л, понял, русская козел! Ты много говорил, теперь будишь много получать!
В его руке появился нож! И он двинулся на старшего лейтенанта. Подельникам удалось затолкать женщину в машину, и теперь они стояли сзади своего главаря.
Александр ждал действий старшего.
От «шестерки» кто-то крикнул:
– Замочи его, Бяшим!
Тимохин подумал: значит, Бяшим! Ну что ж, посмотрим, на что способен пятый ребенок в семье, так переводилось на русский язык имя Бяшим.
Тот же явно недооценил противника. В принципе, он и не мог этого сделать.
Сблизившись с Тимохиным, Бяшим резко взмахнул вооруженной рукой. Александр уклонился, и нож рассек воздух прямо перед лицом. Офицер хотел провести прием, используя инерцию движения руки бандита, но тот развернулся не настолько, чтобы провести захват. Главарь сумел устоять и провел выпад в обратном направлении. Вновь бесполезно, но на этот раз полностью раскрывшись перед старшим лейтенантом. Александр воспользовался этим и нанес туркмену удар ногой в пах. Сильный и точный удар, от которого нож бандита отлетел в арык, а сам незадачливый боец, дико вытаращив глаза, раскрыв рот в немом крике, схватился за яйца обеими руками и повалился на асфальт. Обычно нейтрализация главаря банды вела к дезорганизации остальных ее членов. Но не на этот раз. Увидев поверженного друга, двое стоявших сзади одновременно, как по команде, бросились на Тимохина. Одного из них Александру удалось поймать на противоходе и свалить ударом в горло, второй же сумел нанести удар Тимохину в печень, тут же отскочив за арык. Этот второй крикнул:
– Получила, сука, блядь, тварь! Ти дурак, за Бяшим тибя на куски резать будут.
Он засунул пальцы в рот и дважды пронзительно свистнул. Это был плохой знак. Он означал, что у бандитов где-то рядом есть еще подельники. Но отступать уже было некуда. Следовало решать исход схватки до появления подкрепления обкуренных бандюков.
Александр двинулся к оставшемуся невредимым туркмену, но тот, как змея, юркнул в проход между стеной жилого дома и шашлычной. Ждать появления подкрепления бандитов означало реально попасть под такой натиск, от которого в одиночку не отбиться. Поэтому Александр метнулся к «шестерке». Дверцы были закрыты. Женщина внутри, видимо, не знала, как их открыть, поэтому Тимохин локтем выбил заднее левое стекло, поднял рычаг блокировки, распахнул дверцу. Захваченная оказалась женщиной лет двадцати пяти. Она выглядела крайне испуганной. Платье было порвано.
Тимохин крикнул ей:
– Выходи! Быстро!
Женщина вдруг спросила:
– Кто вы?
Александр рявкнул:
– Дед Мороз, дура! Вылазь быстрей, или нас скоро турки разделают на куски.
Женщина пришла в себя и уже протиснулась к выходу, как сзади раздался хриплый голос. Этот без акцента:
– Не дергайся, чушок! Вы с сучкой свое уже отдергались!
Тимохин толкнул женщину обратно в салон:
– Сиди пока здесь. Но, как начнется драка, беги! На всех парах рви когти!
Александр обернулся и увидел еще двоих туркмен. Постарше возрастом, лет под тридцать, со свирепыми физиономиями. Третий из первой троицы отсутствовал.
Тимохин ответил:
– Да что ты говоришь? Не много ли на себя берешь, чмо немытое?
Бандиты побагровели. Как-то сразу и одновременно.
Тимохин прикинул, сможет ли он отбиться и от них? Смотря как они поведут себя. Пока только угрожали. Но где же тот, из первой троицы? Плохо, что он выпал из поля зрения. Значит, может объявиться в любой момент, с любой стороны.
Туркмены переглянулись:
– Ну что, Ахмед, валим этого пидорка?
– Погоди, Чары!
Тот, кого назвали Ахмедом, сказал, обращаясь к Тимохину:
– А ты борзый, фраерок! Держишься хорошо. Молодец. За это я готов простить тебя! Бяшим первый полез в драку, поэтому спрашивать не с кого. Можешь проваливать!
Александр ответил:
– С удовольствием, но вместе с женщиной!
– Этого не будет! Она наша!
– Купил, что ли?
– Нет, ты в натуре молодчик. Офицер?
– Офицер!
– Из гарнизона?
– Угадал!
– И охота тебе из-за какой-то шлюхи подыхать? Ведь если не свалишь, мы тебя мочить будем!
– Так чего ждешь? Давай, попробуй замочи. Пока я слышу лишь гнилой базар. Ссышь, что ли?
Ахмед взревел:
– Чего ты сказал, сука? Я ссу? Да ты, тварь, сейчас визжать, как свинья, будешь! Чары, делаем его!
Бандиты двинулись на старшего лейтенанта. Эти двое оказались более серьезными противниками. Они не полезли буром, а разошлись в разные стороны, медленно приближаясь к Александру. Тимохин напрягся. Как выстрел, из салона раздался женский крик:
– Сзади!
Александр тут же отпрыгнул в сторону. Но почувствовал, как удар чем-то металлическим задел-таки голову. В глазах вспыхнул огонь. Тимохин успел подумать – вот он, третий! И тут же, сгруппировавшись, бросился к подонку, ударившему сзади. Тот уже поднял металлический прут для второго удара, но Александр перехватил руку, вывернул ее и выдернул арматуру. Ахмед с Чары пошли в атаку. Александр, заломив руку тому, кто напал со спины, выставил его перед собой и толкнул на Ахмеда. Столкнувшись, туркмены упали. Чары остался один против старшего лейтенанта. Он попытался сдать назад, но было поздно. Прут врезался ему в челюсть, круша ее в нескольких местах. Над площадкой прокатился вопль. Александр же, смахнув кровь, которая пошла из раны на голове по лицу, ринулся на поднимающихся с земли бандитов. Они растеряли все свое преимущество, и арматура обрушилась на их тела. Тут же из-за поворота выпрыгнул милицейский «УАЗ». Он затормозил перед избивающим арматурой бандитов Тимохиным. Из машины вывалились милиционеры. Раздался крик:
– Саня! Хорош!
И руку Александра на подъеме сжала рука появившегося вместе с нарядом заместителя начальника Кара-Тепинского РОВД капитана Мурадова.
– Все, Саня! Хватит! Убьешь!
– Сапар? Ты? Откуда?
– Нашлась добрая душа, вызвала милицию, что у нас бывает очень редко. Привыкли люди дальше своих двухметровых заборов ничего не видеть. Кто-то увидел.
Тимохин хорошо знал Мурадова, познакомился с ним два года назад, как только прибыл в Кара-Тепе.
Александр бросил прут:
– Получили свое, подонки!
Милиционеры двоих усадили в задний зарешеченный отсек «УАЗа», троим же пришлось вызывать «Скорую помощь». Сержант доложил капитану:
– Сапар! Твой друг отделал самого Ахмеда!
– Это того, что в розыске?
– Да!
Капитан повернулся к Тимохину:
– Спасибо за подарок, Саня! Этот ублюдок Ахмед разыскивается за изнасилование. Мы думали, он в Россию подался, а оказывается, здесь обитал.
Александр спросил:
– А вообще, что это за уроды?
– «Шестерки» Ахмеда из колхоза «Москва». Вышли, видно, на промысел. Да неудачно. Впрочем, они не могли знать, что встретятся с тобой! Слушай, вас в гарнизоне всех так драться учат?
– Нет, Сапар, только избранных.
– Понятно!
Старший лейтенант указал на «шестерку».
– Там женщина, которую они хотели увезти из поселка.
Капитан крикнул одному из подчиненных:
– Дурды! Женщину из «шахи» приведи.
Тот через несколько секунд ответил:
– А нет никакой женщины, Сапар!
Тимохин проговорил:
– Сбежала! Как я ей и сказал. Начнется драка, беги. Вот она и рванула.
– Кто такая, не знаешь?
– Да я ее и рассмотреть толком не успел. Моего примерно возраста, симпатичная.
– То, что симпатичная, увидел, а остальное не рассмотрел?
– Когда было рассматривать, когда бандюки со всех сторон перли, как тараканы! Теперь ты меня задолбишь вызовами, да?
Но Мурадов отрицательно покачал головой:
– А зачем? Я знаю, как на подобные дела реагирует ваше начальство. Поэтому подставлять тебя не буду. Спишем на междусобойчик. Ребятки обкуренные, это сразу заметно. А под действием дури натворить все, что угодно, можно. Эти вот драку между собой устроили.
– А как же свидетель, что вызвал вас?
Заместитель начальника РОВД рассмеялся:
– Этого свидетеля теперь днем с огнем не найдешь. Опроси мы жителей домов, примыкающих к рынку, все как один заявят – ничего не видели, ничего не слышали. Я-то своих знаю! Поэтому и удивляюсь, что милицию вызвали. Тебе повезло!
– Это твоим бандитам повезло. Не остановил бы – убил.
– Ты прав. Им повезло. Слушай, у тебя рубашка в крови. И голова! Задели?
– Ерунда!
– Да? А то проедем в больницу? Все равно туда ехать.
– Не стоит! Я в порядке!
Подъехала машина «Скорой помощи». Избитых бандитов загрузили в нее скопом.
Мурадов протянул Тимохину руку:
– Ну, давай, Сань! Ты свои похождения сегодняшние в гарнизоне не афишируй. А то меня поставишь в неловкое положение.
– Не беспокойся! Ничего не было!
– Ты бы заглянул как-нибудь ко мне домой! Посидели бы, люля-кебаб покушали, в нарды партию сыграли. У меня для таких гостей и коньяк хороший припасен.
– Раз коньяк, то загляну обязательно. Как время будет.
– Ну все, погнали мы!
«Скорая помощь» в сопровождении милицейского «УАЗа» выехала с площадки, и колонна из двух машин направилась в сторону районной больницы.
Александр потрогал голову, почувствовал влажную рану и боль от прикосновения руки. Зацепил, сучок! Осмотрел одежду. Брюки ничего, а вот рубашка в крови. Надо будет постирать. Но все это пустяки. Могло быть гораздо хуже.
Он направился к своим «Жигулям», двигатель которых мерно урчал на холостых оборотах.
Открыл дверку и... услышал какой-то шорох за спиной. Резко обернулся, готовый отразить нападение противника. Но... увидел женщину. Ту самую, что пытались захватить и изнасиловать бандиты. Улыбнулся:
– Это вы? Недалеко же убежали. А я что говорил – бежать отсюда как можно дальше! Не послушались. Но ладно. Как вас звать-то?
Женщина тихо проговорила:
– Таня. А вас?
– Саша. Так почему вы не убежали?
– И как бы я выглядела? Человек спасает меня, а я бросаю его? Неправильно это. И потом, если бы я убежала, то кто предупредил бы вас о нападении сзади?
– Верно! По сути, вы мне жизнь спасли. Тот урод просто раскроил бы мне череп.
По щеке Александра пробежала кровавая струйка.
Женщина вскрикнула:
– Ой! У вас голова в крови!
Тимохин достал платок, протер щеку:
– Ерунда. Ничего серьезного.
– Как это ничего? А кровь?
– Царапина. Пройдет!
– Нет, надо обработать рану!
Александр увидел толпу молодых людей, вышедших из местного кинотеатра, где постоянно крутили индийские фильмы.
– А мне, Таня, кажется, что надо уезжать отсюда. Еще одного столкновения с бандой подростков не выдержу. Садитесь в машину, я отвезу вас домой!
Татьяна подчинилась. Они сели в салон.
Александр взглянул на женщину, к которой внезапно почувствовал какое-то еще неосознанное теплое чувство:
– Куда едем?
Она ответила:
– Я живу здесь рядом. Напротив железнодорожной станции. Двухэтажный деревянный дом знаете?
– Недалеко от пивной? Знаю! Но удобно ли будет, если я подвезу прямо к дому? Муж увидит, скандал устроит.
Тимохин не сомневался, что женщина замужем.
Но Татьяна сказала:
– Никакого скандала не будет. Меня ревновать некому!
Молодежь приближалась.
Старший лейтенант повел машину им навстречу. Толпа с улюлюканьем и взбрыкиванием расступилась, пропуская автомобиль. За кинотеатром Александр спросил:
– Так вы не замужем?
– Уже нет! Но я не одна. У меня есть дочь! Вот и живем вместе с ней в коммунальной квартире. Правда, занимаем две комнаты, и удобства с кухней внутри квартиры. Не хоромы, конечно, но жить можно. Да и привыкла я уже.
– Интересно! А вы местная или оказались в Кара-Тепе по воле судьбы?
Татьяна вздохнула:
– Точнее сказать, по воле обстоятельств. Я родом из Ашхабада, закончила педагогическое училище, вышла замуж за курсанта. Он учился в школе прапорщиков. Затем, когда он получил диплом, приехали сюда. Геннадия, так его зовут, направили в местную колонию, он в охране служил. Дали квартиру, о которой я вам говорила. А позже... когда родилась дочь Оля, вернее, когда ей исполнилось два года, муж бросил нас. Ушел к женщине, служившей в колонии. После развода он бросил службу, и они уехали куда-то на Украину, к ее родственникам. Больше я его не видела. Алименты присылает, хотя я не подавала на них. Вот и все!
– А почему же вы обратно в Ашхабад не уехали? Все же город, а не эта глухомань.
– Куда, к родителям? В доме из трех комнат, кроме бабушки, матери с отцом, еще брат с женой и сестра с мужем живут. У них еще дети. Трое. Мне там места нет. А здесь свой угол, работа, зарплата какая-никакая, и дочь при мне в садике.
Александр подъехал к двухэтажному дому. Он на этой улице был такой один. Вокруг частный сектор. Остановил автомобиль.
Татьяна сказала:
– Пойдемте ко мне, я рану вам обработаю, чаем угощу!
И сказала это обыденно, без всяких намеков.
Тимохин согласился, хотя готов был отказаться. Так как не ожидал подобного приглашения.
– Ну разве что рану обработать, а то кровью истеку. Но, Таня, вы не думаете, что мой визит вызовет у соседей негативную реакцию и ваше поведение будут вовсю обсуждать?
Татьяна впервые за этот вечер улыбнулась:
– Когда женщина живет без мужчины, вокруг нее неизбежно рождаются слухи. Так какая разница, одним больше или меньше?
– А дочь? Она как воспримет появление чужого мужчины?
– Никак! Оля осталась у подруги, от которой я и шла домой. Так идем?
– Идем! С моей стороны было бы просто неприлично отказать такой очаровательной даме.
Татьяна как-то особенно взглянула на Александра и вышла из машины.
Квартира ее оказалась крохотной, но очень уютной. Сразу чувствовалось, что здесь живет человек, привыкший к чистоте, с прекрасным вкусом. Мебель старая, но не обшарпанная. Успокаивающего цвета, такие же обои. Ничто в квартире не резало глаз своей неуместностью.
Александр оценил жилище новой знакомой, незаметно для себя перейдя на «ты». И это произошло совершенно естественно, непринужденно:
– Хорошо у тебя, Тань! Не то что в моей берлоге.
Татьяна спросила, и в голосе ее слышалась некоторая напряженность:
– Ты тоже живешь один?
– Да! Но официально женат, хотя не живу с женой два года. Все как-то время на развод не могу выбрать. Еду в отпуск, думаю, ну все, на этот раз решу вопрос, а приезжаю, руки не доходят. Это как когда-то в училище. Стоишь на посту часовым, голодный, невыспавшийся, и мечтаешь, вот приеду домой, первым делом наемся до отвала и высплюсь от души. А как только приезжаешь, куда там? И не до еды, и не до сна. Главное – свободой насладиться, пока есть возможность.
– А дети?
– Какие дети?
– У вас с женой нет детей?
– Нет! И это к лучшему!
Татьяна проговорила:
– Может, тебе не стоит спешить принимать кардинальные решения? Может, все еще сложится, и вы будете счастливы?
– Танюша, Танюша, добрый ты человек. Нет, ничего уже не сложится. Даже потому, что я не хочу этого. Жена для меня осталась в виде записи в удостоверении личности офицера.
– Значит, ты в гарнизоне служишь?
– Да. Позволь представиться, старший лейтенант, надеюсь, совсем скоро капитан Советской армии Тимохин Александр Александрович.
– Снимай рубашку, товарищ старший лейтенант, и садись в кресло, будем твоей головой заниматься.
– Трепанация мне не грозит?
– Нет, обойдемся без трепанации. Только я переоденусь.
Она прошла в спальню, откуда вышла в красивом коротеньком халатике, удачно подчеркивающем ее стройную фигуру.
Александр снял окровавленную рубашку. Татьяна увидела шрам на его спине, спросила:
– Ты воевал?
Тимохин изобразил изумление:
– С чего ты взяла? А, шрам? Так это на полигоне с бэтээра неудачно спрыгнул. А на войне не был. Пока.
– И слава Богу! Сколько ребят гибнет в Афганистане, а за что? Непонятно. Вот и соседки моей сын вернулся оттуда в цинковом гробу.
Взгляд Александра посуровел:
– На войне гибнут, исполняя долг, защищая интересы государства.
– Ну, извини! Тебе как офицеру виднее.
Татьяна отнесла рубашку в ванную комнату. Задержалась там на несколько минут.
Александр присел в кресло.
Вернувшись, молодая женщина принялась обрабатывать его рану, и от прикосновения ее пальцев Тимохин почувствовал дрожь в теле. Ему не было больно, ему было приятно. Он ощущал близкое присутствие этой красивой, стройной женщины, и его охватило желание. Так и тянуло обхватить Татьяну за бедра, посадить к себе на колени, закрыть рот поцелуем, коснуться полной груди, сорвать халат и опуститься вместе с ней на ковер. От желания боль проявила себя в паху. Но он сумел сдержаться. Спросил:
– Ты сказала, что шла домой от подруги? Почему так поздно? Ведь прекрасно знаешь, что вечерами в поселке, особенно для молодой привлекательной женщины, находиться небезопасно?
Татьяна ответила, не отрываясь от работы:
– Заболтались. Давно не виделись, вот за чаем и засиделись. Я на время обратила внимание, когда уснула дочь. И сразу домой. Олю будить не стала. Пошла одна. Да тут недалеко, не думала, что попаду в такой переплет. Мужчины, конечно, и раньше приставали. Не понимают, как это женщина живет одна. Но не более того. А тут вдруг такое. Если бы не ты... эти подонки наверняка убили бы меня. Изнасиловав перед этим. Я очень благодарна тебе. Не каждый решился бы заступаться за женщину, когда ее пытаются изнасиловать трое здоровых мужиков. Да что там, не каждый. В поселке никто не заступился бы. И не заступился. Это ты один такой. По крайней мере в своей жизни я впервые увидела, что собой представляет настоящий мужчина. Благородный, бесстрашный кавалер, готовый биться за даму до конца. Спасибо тебе, Саша!
Слова Татьяны смутили Тимохина. Он в своем поступке не видел ничего особенного. Знал, что так же поступил бы и его ротный, и Шестаков, и многие другие офицеры части. Просто ему выпало оказаться в нужном месте в нужное время. Хотя, надо признать, отчасти женщина была права. Василенко, Гломов, Булыгин и им подобные не встали бы на защиту Татьяны. Просто сделали бы вид, что ничего не заметили, и проехали или прошли бы стороной, спеша унести собственные шкуры, даже если бы Татьяна и звала на помощь. И все же большинство тех, кого он знал, поступило бы так же, как и он.
– Разве за это благодарят, Тань? Офицер просто обязан защитить женщину. Я сделал то, что должен был сделать. И ничего такого особенного в этом не вижу.
– Зато я вижу, и этого достаточно!
Она отошла от Александра:
– Ну вот, вроде порядок. Но надо наложить повязку.
Тимохин отказался:
– Никаких повязок. Мне еще утром ненужных вопросов командования не хватало. А так незаметно. Спасибо.
– Ну, смотри! В принципе можно обойтись и без бинта. Ты посиди, я сейчас чай приготовлю. По собственному рецепту, из трав, тебе понравится. А может, немного водки выпьешь? У меня есть бутылка.
– У тебя бутылка водки?
– Да, а что в этом странного? Мало ли, сантехника или слесаря придется вызвать.
– Ясно!
– А ты что подумал? Что я сама пью?
– Да нет!
– Подумал, подумал. Или сама иногда от скуки принимаю, или гостей угощаю. Так?
– Нет, не так! Оставь бутылку для хозяйственных нужд. Я, во-первых, за рулем, а во-вторых, мне и без водки сейчас хорошо!
И вновь Татьяна как-то необычно, вопросительно, что ли, взглянула на офицера:
– Я рада, что тебе у меня понравилось.
Тимохин вздохнул:
– Да, понравилось! Скажу больше, сегодня я увидел, какой бывает дом, где человек может быть действительно счастлив.
– Почему же тогда ты вдруг стал грустным?
– Потому, что мне придется вернуться туда, где человек счастлив быть не может.
Татьяна, ничего не сказав на последние слова Александра, вышла на кухню. Тимохин прошелся по комнате, посмотрел на книги, стоявшие в книжном шкафу. Книги, которые стоят не ради украшения. Было заметно, что каждая из них была прочитана. Значит, Таня много читает. А что ей еще делать долгими вечерами? Или, может, у нее все-таки есть мужчина? Но тогда зачем она привела к себе его, Тимохина? Или Татьяна встречается с мужчиной на его территории или вообще на какой-нибудь съемной хате? Эта мысль неприятно кольнула сердце. Старший лейтенант уже ненавидел этого, возможно, и не существующего любовника. Он также прошел на кухню.
Татьяна колдовала над дощечкой, на которой были разложены всякие травы, готовя заварку к особому чаю. Спросил:
– Тань, где можно покурить? В коридор выйти?
– Да кури здесь, вот только под пепельницу надо что-нибудь приспособить! Кроме мужа, здесь никогда не было мужчин.
Эти слова пришлись по душе офицеру:
– Даже мужей или друзей твоих подруг?
– Даже их! Сегодняшний выход в люди скорее исключение, чем правило. Я, Саша, веду замкнутый образ жизни. И гостей не принимаю, и сама к ним не хожу. Только иногда к подруге, она раньше со мной работала, потом перевелась в школу. Так, вот – блюдце подойдет?
Она протянула старшему лейтенанту блюдце.
– Подойдет, конечно.
Александр взглянул на часы – 0-20!
– Тань! Ты в курсе, сколько сейчас времени?
– Да. Часы над дверью.
– А ты утром на работу не проспишь?
– Нет, не просплю, потому что завтра, вернее, уже сегодня у меня отгул. А вот тебе, действительно, пора. Попьем чаю, как раз рубашка подсохнет, поглажу и... поедешь. Только выспаться не удастся.
Настроение Тимохина испортилось. Он втайне ожидал другого предложения, и в то же время не хотел, чтобы оно прозвучало. Сейчас, сегодня. Это разрушило бы нечто такое, что неожиданно родилось внутри Тимохина и чего он до конца понять не мог. Ему было ясно одно, он встретил ту, которая может стать единственной. Но станет ли? И это зависело от того, как Таня поведет себя. Александру не хотелось, чтобы Татьяна поступила, как все те женщины, с которыми он был знаком ранее. Но и желал ее до головокружения. В таком состоянии боевой офицер находился впервые и боялся сломать это хрупкое нечто!
Ему помогла Таня, доказав, насколько она тонкий и чуткий человек, понявший его смятение.
Она подошла к нему, положила ладони на голую грудь офицера, вновь вызвав легкую дрожь во всем теле старшего лейтенанта:
– Знаешь, Саша, скажу честно, я очень хочу, чтобы ты остался. Впервые за многие годы я почувствовала, что смогу полюбить, что встретила того, кому готова отдать всю себя. Но я не хочу, чтобы это чувство, еще не окрепшее, угасло в порыве необузданной страсти, превратившись в обычную, пусть и сладостную близость. Чтобы это произошло сегодня, сейчас. Возможно, я совершаю роковую ошибку, отталкивая тебя, но... сейчас – боюсь, я не смогу быть раскованной, боюсь разочаровать тебя, не дать того, что хотела бы дать. Пойми меня, если сможешь.
Александр обнял женщину:
– Ты права! Сегодня мы должны расстаться. Так будет лучше и для тебя, и для меня. А выспаться я успею. Мне хватит и двух-трех часов для восстановления. Вечером же, если ты не против, я приеду!
Освободившись от объятий офицера, женщина ответила:
– К сожалению, сегодня и вечером не получится, Саша! Я уже позвонила родным, обещала дочери, взяла билеты на автобус, чтобы поехать в Ашхабад. Я бы отказалась от поездки, но Оля? Она не поймет. Но это только сегодня, а вот в четверг буду с нетерпением ждать тебя. Тем более в четверг 14 числа у меня день рождения. Устроим праздник, и ... ты останешься. Хорошо?
Тимохин отрицательно покачал головой:
– Нет, Тань, в четверг я не смогу прийти.
– Наряд?
– Хуже! Командировка! 14 июня в 12-30 поездом Красноводск – Ташкент я должен убыть в этот самый Ташкент! Служба, черт бы ее побрал!
– Ты надолго уезжаешь?
– Не знаю! Может, на неделю, может, на две, это зависит не от меня!
– Жаль!
– Да! Но ничего не поделаешь. Ну что, будешь угощать чаем? Посмотрим, что за волшебный напиток ты умеешь готовить.
– Конечно. Присаживайся.
После чая Таня быстро погладила, а заодно и высушила постиранную рубашку Александра. Тимохин оделся. Пошел к выходу. В прихожей остановился:
– Поздравляю с днем рождения! Спокойного тебе сна и... удачной поездки к родителям!
Вышел в коридор.
Таня окликнула его:
– Саша!
Тимохин обернулся:
– Да?
– Ты... вернешься ко мне?
– Конечно! Обязательно вернусь, потому что ... просто не смогу не вернуться! До встречи!
Он прошел коридор и вышел на улицу. Глубоко вздохнул. Закурив сигарету, пошел к машине.
А Татьяна все стояла в дверях, прислонившись к дверному косяку. Ей очень хотелось броситься за Александром, но какая-то непонятная сила удерживала ее. Неожиданно на глаза навернулись слезы, и мозг пробила страшная мысль, а не убила ли она свое счастье, не оставив у себя этого сильного, мужественного и такого беспомощного перед женщиной, истосковавшегося, как и она, по ласке офицера? Потеряв то, что больше никогда и нигде не найдет? Она не могла ответить на свои вопросы. Но и двинуться с места, чтобы изменить ситуацию, тоже не могла. Закрыв дверь, Татьяна прошла в спальню, упала на кровать и, обняв плюшевого Мишку – любимую игрушку дочери, дала волю слезам. Свет в окне спальни Татьяны горел одиноким маяком до рассвета, когда женщина наконец смогла уснуть рваным, беспокойным и тревожным сном.
Остаток ночи плохо спал и Тимохин. Он ощущал невиданный ранее трепет, и тот не давал покоя. С этим волнением, промучавшись до 6 часов, Александр и поднялся. Хотел принять душ, но бочка оказалась пуста. Пришлось удовлетвориться умыванием из чайника. Мысли старшего лейтенанта постоянно возвращались к Татьяне. Он пытался отогнать их, но... не получалось. Неужели Александр влюбился? Вот так неожиданно, просто, с первого взгляда? А почему бы и нет? Ведь, говорят, такое бывает не так уж и редко. Как некстати теперь была предстоящая командировка!
Тимохин принялся бриться, как в дверь постучали.
Он крикнул из комнаты:
– Открыто!
В квартиру ввалился Шестаков. Видимо, вернулся из поселка первой маршруткой. И вновь лейтенант выглядел довольным, каким-то ухоженным. Форма отглажена, тот же приятный запах одеколона и ни намека на перегар:
– Привет, Саня!
– Привет! Как дела?
– Отлично!
– Не спрашиваю, где был, и так все понятно.
– Знаешь, Сань, а я, наверное, женюсь!
Тимохин не удивился:
– Что ж, если любишь и чувство взаимное, почему бы и не жениться? Тем более Елена следит за тобой отменно, пылинки сдувает. И чем, интересно, ты взял ее?
– Никто никого не брал. Просто, Саня, меж нами, особенно в постели, полная гармония.
– Гармония, говоришь?
– Да! Ты в курсе, что у меня были связи, и здесь в городке, и в поселке, и в Ашхабаде телок знакомых имел, но ни одна не доставляла мне такого наслаждения, как Ленка!
– Ты уже, по-моему, говорил об этом.
– Ну и что? Готов еще раз повторить! Я балдею от нее, и она от меня. Это не то, что перепихнулся с бабой, а наутро только и думаешь, как быстрей с хаты свалить. Нет, Саня, то, что между мной и Еленой, совсем другое. Гармония и любовь.
– Тогда женись!
– И женюсь! Ленку попробую в гарнизон перевести. Она же прапором служит. Как думаешь, Галаев поможет?
– Думаю, поможет. Да и комдив тоже.
– Я тоже так думаю. Чего им мешать? А ты где ночью шатался? Физиономия у тебя невыспавшаяся.
Тимохин закончил бритье, уложил бритву в чехол, брызнул на лицо одеколон:
– На переговоры ездил. Мать вызывала.
– Мать – это святое!
– На обратном же пути с дамой одной познакомился. Совершенно случайно. Симпатичная такая девочка и живет в собственной квартире, без мужа, но с дочерью.
– У нее и заночевал?
– Нет, только проводил.
– А чего? Не дала? Или дочь помешала?
– Нет, Вадик, мы с ней просто поговорили.
– Всю ночь?
– Ну, не всю, но долго.
Лейтенант присвистнул:
– Ну ты даешь! На тебя, Сань, это не похоже!
– На тебя тоже не похоже поведение с Еленой.
– В принципе, ты прав! Так, значит, обломалась подружка Елены?
Тимохин утвердительно кивнул:
– Обломалась! Но ничего, ты ей легко в гарнизоне кавалера найдешь.
– Да кавалеров-то тут, падких на халяву, до хрена, вот стоящих мало. Кстати, слышал новость?
– Что за новость?
– От Паши Карчевина жена ушла!
Александр удивился. Он хорошо знал командира батареи артиллерийского дивизиона мотострелкового полка, проводившего все дискотеки в Доме офицеров. Знал и его супругу Галину, высокую, симпатичную, несколько манерную женщину. Жили они неплохо. Рос сын. Имели квартиру в новом доме. Паша полгода как из Афгана вернулся с орденом Красной Звезды и ожидал замены в одну из групп войск. Поговаривали, в Германию. Они часто гуляли семьей по городку, и ничего, что предвещало бы разрыв, внешне заметно не было. И вдруг на тебе. Александр спросил Шестакова:
– Как ушла? К кому ушла?
– Не поверишь. К водиле, что продукты в наши магазины привозил.
– Подожди! Это к рыжему Эдику?
– Точно!
– Дела! Вроде даже слухов не было о том, что у Эдика с Галиной что-то было. И когда это произошло?
– Вчера! Паша в наряд заступил, Эдик на своей будке часов в 8 вечера и подъехал. С Галькой загрузили вещи, и гуд-бай! Я их в микрорайоне видел. Он же там с матерью живет. Вот возле дома и разгружались.
Тимохин закурил:
– Да, дела! Как Паша на это среагировал?
– Откуда мне знать? Сегодня выяснится. Но Эдику лучше в гарнизоне не показываться, Паша прибьет его. А Галька-то Карчевина на этого чушкаря променяла. Воистину женщин понять невозможно. Чего ей не хватало? Муж – перспективный офицер, орденоносец, Афган прошел, загранка светила. А она в какую-то лачугу к рыжему Эдику!
– Может, она с рыжим познала то, что ей не мог дать Паша? А обманывать не стала. Любовь штука такая. Ради нее на все пойдешь.
Александр, выдохнув дым, вздохнул.
Шестаков подозрительно посмотрел на друга:
– Что-то подсказывает мне, не просто ты беседовал с дамой, которую вчера встретил в поселке. Колись, Саня, тоже подвис на девахе?
– Иди ты к черту!
– Ну, точно. И ты попал! И что это за неделя такая? Слушай, а как же теперь Иринка из медсанбата?
– Никак! С ней завязано!
Тимохин посмотрел на часы. Сказал:
– Пойдем в столовую, Вадик. Позавтракаем, да в часть.
Лейтенант ответил:
– Да я уже позавтракал. Елена за этим следит строго. И готовит – пальчики оближешь. Хотя и ничего такого. Но пойдем, чаю выпью и тебе компанию составлю. Все одно в батальон еще рано идти.
После столовой офицеры вышли на плац батальона. Роты построились. Начался развод. Прошел он, как обычно, за исключением того, что начальник штаба объявил об убытии в четверг трех офицеров в командировку. Двое направлялись в Ашхабад, и это являлось прикрытием Тимохина, Александру же следовало убыть в Ташкент, в распоряжение заместителя командующего округа по вооружению.
После развода капитан Смагин отвел заместителя в сторону:
– Марина просила передать, не беременна Люблина, но это между нами!
Тимохин облегченно вздохнул:
– Слава богу, а то пришлось бы с ней возиться. Но как Марина узнала, что Ирка не беременна? Или эти анализы так быстро делаются?
– Не знаю, Сань. Но жена заверила, Люблина не беременна. Что тебе еще надо!
– Ничего, Серега, больше ничего.
– Слушай, а чего тебя периодически в командировку отправляют? И в Ташкент? Чего ты там делаешь?
Александр солгал. Правды сказать даже своему ротному он не имел права:
– Дурью маюсь. Готовим машины для колонн, что идут из Термеза в Кабул. Встречаем тех, кто возвращается. Дефектовку проводим. Местный рембат не справляется, вот собирают офицеров со всего округа. Солдат, кстати, тоже откуда-то подгоняют. Последний раз говорили, что на базе окружного рембата будут формировать фронтовую базу. Посмотрим, что изменилось за последний месяц.
– Ясно!
– Ну тогда, Серег, я пойду в штаб, получу предписание, командировочные.
– Давай! Но перед командировкой вечером зайдешь на хату?
– Зайду! Марину надо за информацию ценную отблагодарить, да и посидеть перед дорогой дальней.
– Во сколько ждать?
– А чтобы не загоняться, давай часов в восемь?
– Заметано!
Офицеры разошлись. Смагин пошел в парк, Тимохин направился в штаб. Там он получил все необходимые для командировки документы.
Затем был вызван командиром батальона.
Вошел в кабинет, представился, хотя в этом не было никакой необходимости.
Галаев передал ему конверт:
– Здесь билет на поезд и какая-то секретная инструкция. Секретная даже для меня! Хочу пожелать тебе удачной командировки и возвращения живым и невредимым.
– Спасибо, Марат Рустамович. Прорвемся, не в первый раз.
– Ты не расслабляйся, не расслабляйся. Не на курорт едешь.
– Знаю!
– И помни, вернешься на новую должность, а там и погоны капитана подойдут. Комдив, кстати, тоже звонил, просил передать удачи.
– И ему спасибо! Один вопрос разрешите?
– Да хоть несколько. Спрашивай!
– Как вернусь, по семейным обстоятельствам суток на десять домой отпустите?
– Ты вернись, Саша, а эту мелочь решим. Не пойму только, зачем тебе десять суток, если полноценный отпуск оформить можно?
– Нет! Отпуск отгуляем по графику. А десять дней мне нужны, чтобы оформить развод.
Комбат удивленно взглянул на старшего лейтенанта:
– С чего бы это такая спешка? То тянул резину из года в год, а то срочно надо развод оформить. Уж не по новой ли жениться собрался, Сан Саныч?
– А если и так, то что?
– На Люблиной?
– Почему на Люблиной?
– Так ты вроде с ней последнее время встречался.
– Отвстречались. Нет, Марат Рустамович, не на Люблиной!
– Ты меня заинтриговал.
Тимохин улыбнулся:
– Я не только вас, но и себя заинтриговал. Такие вот дела!
– Ничего не понимаю!
– Разберемся, товарищ подполковник. Позже! Значит, я рассчитываю на вас!
– Отпущу! Не волнуйся. Главное, вернись!
– Вернусь! Разрешите идти?
– Иди, Саша, иди! До встречи!
– До свидания, Марат Рустамович!
