Книга: Судьба офицера
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

Капитану никто не мешал, не считая жары и мух.
Расстегнув китель, Запрелов склонился к карте.
Так, что мы имеем в этих богом проклятых квадратах 26-24 и 26-25? То, о чем уже говорилось на совещании. Ущелье Паршен с его водопадом и кустарниковыми склонами, тянущимися метров на сто пятьдесят от водоема, параллельно мелкому и широкому ручью, текущему среди камней, на запад, к брошенному кишлаку Доха. Сам водопад, ущелье за ним, а также выход к Панджшеру строго на востоке. С севера и юга перевалы. Перед южным — основательный лесной массив, поляна среди него, куда планируется высадка роты. Широкая поляна. За северным перевалом — горы с бесконечными хребтами и ущельями. От места высадки до южного перевала по прямой чуть более 5 км — капитан измерил расстояние курвиметром. Духи выйдут в ущелье завтра, 6 сентября. Когда именно? Утром, когда спецназ только займет позиции? Или к вечеру, когда рота основательно укрепится в районе применения? Этого никто не знает. Исламуддин должен вывести караван по тропе, окружающей водопад. Азизулла ожидается от кишлака Доха. Встреча на открытом участке ущелья! Как раз под покрытыми кустарником склонами, где свободно может укрыться не только рота Запрелова, но и более значительные силы. И для вертолетной атаки дно открыто. Почему именно там духи назначили встречу? И этот рейд утвердил Масуд? Если, конечно, считать, что он лично участвовал в разработке данной акции душманов.
Получается, духи в открытую подставляются. С какой целью? Или они даже в мыслях не допускают засады в Паршене? А от воздушной атаки надежно прикрыты американскими ПЗРК «Стингер»? Может, и так, ведь один раз они уже прошли тем маршрутом. И прошли свободно, что следовало из информации командира батальона. Ладно, удачная охота ли ждет подразделение Запрелова, или душманская подстава, а выводить капитану роту в район применения придется. Но стоит ли действовать по плану командования батальона или поискать другие варианты? Вопрос открытый! Пожалуй, лучше поискать. Не нравятся ему простые решения. Как правило, такие вот легкие, приемлемые с первого взгляда задания в итоге и оборачивались большой кровью, превращая организованное боестолкновение в неуправляемую, жестокую драку с неоправданными потерями.
Капитан, закурив, глубоко задумался. Через час что-то похожее на решение у него сложилось. Но это не было вариантом действий, который можно было представлять комбату на утверждение в качестве окончательного. Не хватало рекогносцировки местности, а другими словами — работы отделения собственной разведки в указанных квадратах.
Ротный посмотрел на часы, 11-35. До совещания офицеров роты 25 минут. Капитан снял трубку, вызвал штаб через дежурного комбата:
— Товарищ подполковник, капитан Запрелов!
— Слушаю тебя!
— Считаю, в 13-00 надо высылать к Паршену разведгруппу.
— Я уже думал об этом и согласен с тобой. Только не усилить ли ее до взвода? Территорию ребятам придется отработать обширную.
Ротный возразил:
— Нет! Привлечение к разведывательным мероприятиям полноценного взвода считаю нецелесообразным. Нечего там лишним людям до поры до времени светиться, разведчики сами справятся с поставленной задачей. Они у меня оценивали и большие по размерам и сложности ландшафта районы.
— Хорошо. Значит, в 13-00?
— Можно чуть позже, но лучше, если до захода солнца разведка увидит дно ущелья в квадрате 26-24, заодно посмотрит пригодность лесной поляны соседнего квадрата для приемки сразу трех «вертушек».
— Добро, Илья. Ровно в час одна из машин майора Андреева будет ждать твоих «пернатых» на площадке эскадрильи.
— Благодарю.
Полукаров спросил:
— Еще вопросы, пожелания будут?
— Никак нет, Юрий Владимирович.
— С замполитом своим конфликт замял?
— Иначе уже выгнал бы из подразделения.
Подполковник неожиданно рассмеялся:
— До чего ж ты, чудик, похож на меня в молодости! Я тоже таким упертым был.
— По вам сейчас этого незаметно!
— Что ж ты хочешь! Мне же не 26, как тебе, а 42. Разницу улавливаешь? Вот отобью Афган, отсижу где-нибудь пару лет в штабе — и домой, на Украину. Домик свой, сад, озеро рядом, лес. Красота!
Капитан добавил:
— А главное, никакого начальства!
Полукаров вновь рассмеялся:
— Это точно! Но хватит лирики, работай!
— Есть работать!
Запрелов вышел из канцелярии, оборудованной в одной из палаток, подозвал к себе дневального, приказал вызвать командира разведывательного отделения лейтенанта Плешина. Вспомнил, что опять не оформил представление на присвоение разведчику очередного воинского звания, решил это сделать сразу после совещания. Даже на руке написал, чтобы не забыть: «Плешин — старший лейтенант — сегодня!»
Серьезный не по годам лейтенант Плешин явился немедленно, доложил по Уставу:
— Товарищ капитан, лейтенант Плешин по вашему приказанию прибыл!
Капитан опустил руку лейтенанта, поднятую к краю панамы:
— Присаживайся за стол. Посмотри карту, особенно на указанные квадраты, те, что я обвел синим карандашом.
Командир разведотделения склонился над столом.
Запрелов пододвинул ему пепельницу, сделанную из двух половинок крупной черепахи, положил рядом сигареты со спичками:
— Кури!
Лейтенант отказался:
— Спасибо, Илья Павлович! Я же не курю!
— Так и не начал?
— Нет!
— Молодец! Ну ладно, а я закурю и не буду тебе мешать въезжать в обстановку. Все пояснения позже, после оценки местности квадратов по карте.
Капитан закурил, отойдя к окошку. На территории, закрепленной за его подразделением, царил покой. Никакого движения, лишь редкие порывы пыльного ветра колыхали поднятую вверх ткань палаток. Личный состав отдыхал. Затушив окурок, командир роты вернулся к столу.
Разведчик спросил:
— Нам предстоит действовать в ущелье Паршен?
Ротный ответил коротко:
— Да!
— Что ж, место для отработки цели, конечно, подходящее, я бы сказал, даже слишком подходящее. Если не секрет, какова цель?
— Ну какие от тебя могут быть секреты?
Капитан довел до лейтенанта поставленную подразделению предварительную задачу. Лейтенант задумался.
— Два отряда духов, примерно равные по силе, встречаются недалеко от водопада и подходят к месту встречи с разных направлений. В принципе, обычная схема, но непонятно, почему они так безмятежны? Уверены в том, что им никто не помешает? Или причина в другом?
— Вот на этот вопрос, Владик, я и хотел бы получить ответ. Согласись, даже при всей уверенности в безопасности, такие рексы, как Исламуддин и Азизулла, вряд ли стали бы встречаться в удобном для нападения на них месте! Или предварительно обработали бы склоны.
Лейтенант согласился:
— Да, для людей Масуда подобная небрежность не характерна. А вообще, черт их знает? Возможно, первый беспрепятственный проход ущелья придал им уверенности и снизил планку осторожности! Такое тоже бывало. Но в любом случае духи что-то в смысле безопасности предпримут.
— И что они, по-твоему, могут принять?
— Выставить посты раннего обнаружения вероятного противника, например! Хотя бы на вершинах перевалов. Много их быть не может, нет смысла распылять людей по хребтам, но пара штук вполне вероятна. И выставлять эти посты духи должны уже сегодня.
Капитан поддержал офицера разведчика:
— Значит, уже сегодня им будут видны подлеты «вертушек».
— С пяти километров? Конечно!
— Так! Тогда делаем вот что! Собираешь свою группу и к 13-00 выводишь на вертолетные площадки авиационной эскадрильи. Убываешь в квадрат 27-24, но сажаешь вертолет не там, где это было запланировано ранее, а дальше от ущелья и ближе к его изгибу на западе. Вот тут. Место для посадки «вертушки» никакое, придется покидать борт на лебедке, но зато от водопада твоя высадка будет не видна. Как и от брошенного кишлака. С этим ясно?
Лейтенант поинтересовался:
— 13-00 — это согласованное время вылета?
— Естественно!
— Командир экипажа получит соответствующие указания?
— А сам-то как думаешь?
— Извините!
— Да брось ты выкать, Влад! Это перед строем козыряй, а когда вдвоем или на выходе, будь проще. Честное слово, режет слух твое вечное «товарищ капитан», «разрешите обратиться», «разрешите идти, Илья Павлович?» Какой я тебе Павлович? Ты с какого года?
— С шестьдесят второго!
— А я с пятьдесят восьмого! Разница-то тьфу!
— Я понял тебя, командир!
— Вот так-то лучше! Значит, десантируешься в квадрате 25-24. Подходишь к цели на максимально низкой высоте, но… об этом пилотов предупредим, а далее начинаешь работу следующим образом. У тебя семь человек, возьмешь еще одного связиста из отделения обеспечения с радиостанцией «Р-107». Это позволит в случае необходимости связаться с нашей частью. Далее, смотри на карту.
Офицеры вновь склонились над столом.
— Троих, самых выносливых, отправляешь по «зеленке» на восток. Им придется пройти километров пятнадцать по массиву, затем выйти к водопаду. И оттуда по южному хребту аккуратненько начать движение назад, особое внимание, естественно, уделяя месту запланированной встречи каравана Исламуддина с людьми Азизуллы. Еще троих перебрасываешь через ущелье на северный перевал с задачей выдвижения от кишлака к водопаду с той же, что у первой тройки, целью. Сам с одним разведчиком и связистом очень внимательно присматриваешься к Дохе!

 

Лейтенант поднял на ротного сосредоточенный взгляд:
— К разрушенному кишлаку?
— Да! Ведь Азизулла только через него навстречу Исламуддину выйдет, а посему он со своей стороны также вполне может взять кишлак под контроль, согласен?
— Согласен!
Капитан продолжил:
— Итак! Как только разведгруппа проведет рекогносцировку местности и скрытую, я подчеркиваю это, скрытую разведку квадратов, доклад через связиста в штаб. Я буду находиться рядом, и меня вызовут. При обнаружении постов наблюдения или еще чего-то подозрительного опять-таки доклад мне с одновременным взятием постов под контроль! Ну а если ничего и никого не обнаружишь, я буду рад просто так перемолвиться с тобой в эфире! Перед самым вылетом основных сил роты — свяжемся. От результатов твоих, Владик, действий будет зависеть, где произведем десантирование и как организуем ликвидацию банд!
Лейтенант улыбнулся, повторив:
— Я все понял, командир!
— Ну, тогда давай собирай своих гвардейцев и ставь им задачу. На подготовку группы времени осталось мало!
Лейтенант покинул палатку.
Ротный хотел было набрать штаб, но увидел подпись на руке. Тут же достал из папки лист бумаги, начав писать рапорт на имя командира батальона с просьбой о ходатайстве перед вышестоящим командованием по поводу присвоения очередного воинского звания «старший лейтенант» лейтенанту Плешину Владиславу Андреевичу, — кстати, в свои двадцать два года уже кавалера ордена Красной Звезды! Когда документ был готов, Запрелов решил сам пойти к командиру батальона. Во-первых, надо было доложить ему о решении провести разведку в районе предстоящего применения и установить, при благоприятном раскладе, над ним контроль. А во-вторых, лично подписать представление и сдать его в строевую часть, чтобы случаем не завалялось среди всякого бумажного хлама помощника начальника штаба батальона.
Комбат оказался на месте. Вместе с замполитом. Но капитан Майдин тут же вышел, стоило Запрелову переступить порог кабинета. Ротный положил перед Полукаровым рапорт. Взглянув на него, подполковник спросил:
— Что это?
Капитан объяснил:
— Представление на лейтенанта Плешина по поводу присвоения очередного звания!
— А! Хорошо, оставь.
Командир батальона хотел уже сдвинуть рапорт в сторону, но Запрелов попросил:
— Подпишите, пожалуйста, сейчас, Юрий Владимирович, а я его на обратном пути в строевую часть сдам, а то испарится еще куда, и я забуду, а разведчик так и будет в лейтенантах ходить.
Полукаров взглянул на ротного:
— Отсюда ничего не исчезнет, капитан!
— И все же, если не трудно, подпишите!
Укоризненно покачав головой, подполковник взял рапорт и поставил свою размашистую подпись, приписав выше собственное ходатайство.
— Доволен?
— Доволен!
— Так! Теперь давай по теме!
— В 13-00 разведгруппа Плешина будет готова вылететь в район применения.
— Добро. Какую задачу имеет группа?
Капитан объяснил командиру батальона содержание задания, полученного разведкой.
Услышав о месте выброски группы, подполковник удивился:
— Почему там, а не на поляне, где планируется высадка основных сил?
— Потому что разведку целесообразней провести не с юга, а с запада, одновременно обойдя весь район и также одновременно проверив его на вшивость. По результатам разведки и можно будет назначить место высадки остальных подразделений роты. Не исключено, что на поляне, где и планируем.
— Ладно. В конце концов, в ущелье работать тебе, тебе и карты в руки. Задачу, поставленную разведгруппе, утверждаю.
Капитан напомнил:
— Неплохо было бы «вертушку» к назначенному времени приготовить да экипаж проинструктировать. Им надо подойти к месту высадки и отойти от него, во-первых, как можно более быстро и незаметно, а во-вторых, сделать это на минимально возможной высоте.
— А то я без тебя не знаю, что надо делать, Запрелов!
— Напомнить никогда нелишне.
— Иди. В 13-00 «Ми-8» будет ждать разведчиков. Какой конкретно, Плешин определит по разгону винта. У тебя все?
— Пока — да.
— Значит, в 17-30 нам нет смысла собираться?
Капитан подтвердил то, что хотел сказать сам:
— Так точно! Только после получения хотя бы данных по перевалу мы можем что-то конкретно выработать. А до этого все может оказаться пустой болтовней.
— Но тебе надо быть в ущелье не позднее трех утра.
— Я это знаю.
— Когда ждешь первый сеанс связи с Плешиным?
— Думаю, он сможет сбросить первичную информацию в 18-19-00. Плюс-минус час.
Подполковник пробормотал:
— Лучше «минус».
— Согласен, но парни не на прогулку выходят.
Капитан, выйдя на улицу, встал у входа в штаб. Взглянул на часы. 12-10. До вылета разведгруппы еще почти час, в канцелярии, как и в палатках роты, делать нечего. Личный состав отдыхает. Пойти, что ли, тоже прилечь? Ночь-то она для всех бессонной предстоит. Да голова еще болит. Долго похмелье не отпускает.
Капитан прошел в свой отсек. Сел под приятно-прохладные воздушные струи кондиционера. Так, совещание перенесли, надо офицеров предупредить. Он позвонил дежурному по роте, сообщив, что находится в отсеке. Так положено, наряд обязан знать, где их командир в любое время дня и ночи. Теперь знает и, если что, вызовет. Хотя лучше не вызывал бы.
После звонка, капитан сделал несколько бутербродов, с трудом проглотил их, запив диковинной фантой. В Союзе она еще не появилась, по крайней мере, в последнем отпуске офицер ее в продаже не встречал. Все больше «Буратино», лимонад, «Дюшес», кстати, тоже весьма неплохой напиток. А вот пиво, что «Жигулевское», что «Ячменный Колос», что «Адмиральское», особенно на разлив, — дерьмо. Моча ослиная. Да и в бутылках не лучше. Другое дело здесь, в духанах, чешский «Праздрой», немецкая «Бавария». Вот это пиво! Зато кока-кола — дрянь! Эх, все сравнимо и относительно в этом мире. Прав был Эйнштейн.
Подумав о пиве, раздеваясь до плавок, Запрелов вспомнил случай в Ташкенте, в парке недалеко от так называемого Белого дома — штаба Краснознаменного ТуркВО. Это произошло, когда он только прибыл для отправки в Афган и, проторчав весь день без дела на шестом этаже в управлении кадров округа, наконец вырвался на улицу, пышущую жарой. Пить ему хотелось давно, но столовую с буфетом закрыли, не глотать же хлорку из крана умывальника в туалете? Терпел, пока выберется на свободу. Выбрался! В парке пивная, и вокруг, как ни странно, никого. Он подошел к будке, увидел окошечко, стойку, поллитровые и не очень обычные банки вместо кружек, кран, с надетым на носок длинным и тонким шлангом, и вывеску, гласившую «Пиво Жигули 0,5 л — 22 коп. с пеной! Просба давай мелач»! Видимо, пивник не особо в свое время отягощал себя приобретением каких-либо знаний, в том числе и русского языка. Да, впрочем, зачем оно ему нужно, если уже с пеленок, наверное, было предопределено главой семейства, кем конкретно станет его мордатый и щербатый ныне отпрыск!
Запрелов, тогда еще старший лейтенант, подошел к окошку, спросив пивника:
— Кислятиной торгуешь?
Продавец искренне возмутился:
— Ай, зачем так говорищ, офицер? Пиво — ништяк, мамой клянус, много народ пьет, не успеваю наливай!
Физиономия пивника так и напрашивалась, чтобы подколоть этого добродушного, но яростно защищавшего свое прибыльное дело толстяка:
— Чего не успеваешь доливать. Воды, что ли?
— Вай, вай! Ты сопсем не хорошо говорищ, Рашид весь гарнизон знает, все у Рашида пиво пьют.
— Ладно, ладно, успокойся, а чего банки выставил, где кружки?
— А какой разниц? Был кружки, разбили, покупать, опят разобьют. Пусть уж банки.
— Но они не все по пол-литра!
— Зачем так говоришь? Я что, обманывать буду?
Говоря это, пивник глядел в глаза Запрелову так, будто офицер оскорбил самые его лучшие чувства.
Илья решил подвести разговор к концу, одно ему не терпелось узнать, и он спросил:
— А что значит 0,5 л с пеной 22 копейки! Что у тебя, пиво в одной бадье разное? Одно с пеной, другое без?
На этот раз вопрос задал сам пивник:
— Ты, наверное, только что в Узбекистан приехал?
— Да, — признался Илья.
— Понятна! Патаму и не знаешь. Я тебе скажу, будешь знать. С пеной — неполный банка получается, понимаешь? Пене-то тоже место надо? А без пены полный, по цене уже 25 коп. Так тут принято. Везде, где хочешь, проверь!
— И как же ты умудряешься одному с пеной налить, другому без?
Пивник с сожалением посмотрел на Запрелова. Наверное, подумал, какой бестолковый офицер попался.
— А шланг зачем?
— Зачем? — переспросил Запрелов.
— Пиво брать будешь?
— Буду!
— Вот давай я тебе две банки разный и налью, а?
— Давай!
Пивник приступил к работе, поставил рядом две банки по поллитра, в одну засунул шланг, открыл кран. Емкость до краев наполнилась желтой, слегка мутной жидкостью. Вторую же подобным образом толстяк наполнил до половины, затем, увеличив напор, пережал шланг. В банку устремилась пена, поток которой умело и вовремя остановил пивник. Вытащил шланг, повернув кран и указав на емкости:
— Вот! Один с пеной, другой без! Понятна!
— Теперь понятна!
— Пятьдесят копеек с тебя!
— Это еще почему?
— Ай, сдача нет! Потом зайдешь, долью!
Старшему лейтенанту осталось только покачать головой:
— Ну ты и циркач!
Физиономия продавца расплылась в довольной улыбке:
— А как иначе? Деньги нада? Нада! Отец за этот точка знаешь сколько заплатил?
— Сколько?
— Машин купить можно!
— Да ты что?
— А ты как думал? У нас не Россия, за все платить нада. Не будешь платить, иди на завод, станок крути. Нищий будешь!
Запрелов поинтересовался:
— Тебе морду здесь еще никто не бил?
Толстяк испуганно взглянул на офицера:
— Ай, не хочешь пива, не надо. Возьми деньги, другой точка недалеко, за трамвайный путь. Но там не лучше. Везде одинаково. Жизнь такая.
Речь продавца прервали два прапорщика, в это время подошедшие к лавке. Один из них, полный, кивнув офицеру, крикнул в окошечко:
— Рашид, шельма! А ну налей хорошего!
Пивник как-то встрепенулся:
— Григорич? Салам, дорогой! Сейчас, подожди, канистр достану, для тебя с завода не фильтрован.
— Смотри! А то как котенка в бочке утоплю, ты меня знаешь!
— Ай, конечно! Сейчас! Держи, тебе и твой друг!
Пивник выставил на подставку кружки с прозрачным и в меру пенным пивом. Сразу было видно, настоящее, свежее, не разбавленное.
Прапорщик между тем посмотрел на банки офицера, вновь позвал пивника:
— Эй, урюк, а ну подь сюда!
— А? Че? Иду, иду!
Он вышел из своей конуры, встав рядом с огромным прапорщиком.
Тот указал на банки старшего лейтенанта, спросив:
— Что это?
Пивник ответил без особого энтузиазма:
— Пиво!
Григорич, как назвал прапорщика узбек, грозно повысил голос:
— Это пиво?
— Канечна!
— Пей!
— Зачем? Я не пью!
— Запьешь! Пей, сказал, свою бодягу!
— Не-е!
— Тогда, блядь нерусская, быстро смени парашу на пиво, и банки для своих чурбанов оставь, а офицерам чтобы кружки подавал. Или хочешь, чтобы тебя выкинули с территории городка?
Продавец засуетился:
— Да, да, сейчас! А выкидывать не надо! Тут рядом места нет, а на окраине кому продавать?
Через минуту перед Запреловым стояли две кружки прохладного пива со сдачей в 8 копеек.
Прапорщик посоветовал, указывая на Рашида:
— Вы, старлей, с ним построже! Борзый безо всякого предела! Но ссыкун еще тот. Так что если что, за шкибот и на улицу. А там прямо в пятак! И безо всяких базаров. Иначе уважать не будет. А они нормальные, только когда уважают! А вас в Афган?
Запрелов подтвердил:
— В Афган!
Прапорщик вздохнул, поднял кружку:
— Ну, давай, за тех, кто там, «за речкой», долг свой интернациональный исполняет!
Выпили. Расстались.
Этот случай запомнил командир роты и помнил до сих пор.
Взяв полотенце, капитан направился на выход, намереваясь перед сном принять душ. И на входе столкнулся с Лизой!
— Здравствуй, Илья!
Медсестра являла собой саму скромность. Наигранную, возможно, отрепетированную.
— Уже виделись, — напомнил Илья, — ты чего пришла?
— Ты опять на войну уходишь?
Капитан покачал головой:
— В этом гарнизоне хоть что-то скрыть можно?
Лиза взглянула ему в глаза:
— Можно! Но только то, что желаешь скрыть! И если есть что скрывать. Остальное, в том числе ложь, невозможно!
— Ты на что намекаешь? На наш вчерашний разговор? Думаешь, надрался и ни хрена не помню? Ошибаешься.
— Может, впустишь? А то люди кругом, так и шарят глазами!
— Тебя это смущает?
— Да, представь себе, смущает!
— С каких это пор?
— Как только встретила тебя! Но ты пропустишь меня? Я ненадолго. Не волнуйся!
Капитан посторонился, пропуская женщину в отсек. Хочет выговориться, пусть говорит. Может, на самом деле корит себя за измену. Только ничего уже не поправить. И не в измене было дело.
Лиза прошла в спальню.
Встала под кондиционер, прошептав:
— Как хорошо! А у нас что-то забарахлил!
— Если ты насчет кондера, то не по адресу, извини, но я не мастер по ремонту бытовой техники.
— Я знаю! Ты не мастер, ты разрушитель. Бессердечный и безжалостный разрушитель всего святого, что есть у женщины.
Капитан удивился:
— Ого?! Как мы заговорили? Продолжай! Красиво говоришь! Научил кто?
Лиза вздохнула:
— Все оскорблять хочешь? Тебе это удается!.. Скажи, Илюша, а тебе не жаль меня? Хоть капельку?
— А чего тебя жалеть? Женщина видная, красивая, молодая. Кавалеров хоть отбавляй, только пальцем помани. Деньжат здесь, в Афгане, подзаработаешь, шмотками импортными затаришься. Да из тебя такая невеста в Союзе будет! А то и отсюда холостячка какого вытащишь. Так чего тебя жалеть?
Женщина подошла к капитану. Положила ладонь на волосатую грудь.
— Я о другом, Илья! Тебе любви моей не жаль?
Запрелов изобразил удивление:
— А разве была какая-то любовь?
Лиза смиренно произнесла:
— Была… и остается! Это моя любовь к тебе.
Капитан вздохнул:
— Ну вот, началось все по-новой! Ты что, не поняла смысл вчерашнего разговора? Или я теперь должен каждый раз тебе это повторять? Между нами все кончено! И, пожалуйста, иди в свой батальон или еще куда, мне надо душ принять и выспаться.
— Значит, выход? Ночью?
— Иди, Лиза! Ну не дожидайся, чтобы я вновь стал с тобой груб. Не вынуждай.
Но Лиза не тронулась с места. Напротив, она ближе прижалась к офицеру, подняв взгляд, который до этого прятала. И глаза ее горели страстью! Капитан попытался оттолкнуть ее от себя, но она вцепилась в него:
— Илья, Илюшенька! На все согласна, хочешь бей, хочешь топчи, хочешь выгони, но дай последний раз насладиться тобой. Чтобы на всю жизнь запомнить.
Ротный упустил момент, когда следовало решительно все это пресечь, и она перехватила инициативу. Почувствовав слабинку в поведении офицера, женщина отпустила его, чтобы, сбросив халат, под которым совсем ничего не было — Лиза готовилась к этому приходу, — вцепиться жаркими губами в его губы, обняв за талию.
Капитан был не железный… А Лиза хоть и шлюха, но женщина. Женщина привлекательная. Она повалила его на кровать, сорвала плавки и рывком оказалась на нем. Капитан закрыл глаза. Наконец их тела разлепились. Лиза, раскинув ноги, ничего не стесняясь, томно улыбалась, шепча:
— Хорошо! Как же хорошо! Словно в космосе! Не чувствую себя!
Капитан молчал, проклиная себя за слабость. Тешила единственная мысль, что ЭТО было в последний раз. Вот только в последний ли? Не надо бы допускать ее до себя, не надо. Но она, как хищница, мастерски подготовила атаку. Лиза знала, что перед боевым выходом Запрелов почти всегда испытывал желание владения женщиной. Это было своеобразной защитной реакцией его организма на возможную опасность. И разделась она в медсанбате, следила за перемещениями офицера, чтобы не терять времени, не упустить преимущества первого удара. Но он-то? Он-то зачем поддался? Эх, чего теперь думать? Он повернулся к Лизе, спросил грубо:
— Получила свое?
Женщина изобразила обиду:
— Ну почему опять так грубо, Илья? Я же со всей душой! Разве тебе было плохо со мной?
— Как всегда! Так я спросил, получила свое?
— Эх, Илья, Илья! Не надо ничего говорить. И спрашивать ничего не надо. Я сейчас уйду, а ты отдыхай. Об одном прошу, возвращайся с войны живым, а? Очень тебя прошу! Остальное, по большому счету, все ерунда!
На этот раз слова Лизы показались капитану искренними.
— Хорошо! Я постараюсь! Прощай!
— Может, лучше до свидания?
Капитан согласился:
— Ну, хорошо, хорошо! До свидания!
Лиза встала, и тут в отсек без стука, без предупреждения явился командир второй роты капитан Аркадий Седой. Увидев совершенно голую Лизу, стоявшую возле постели, на которой возлежал одетый в костюм Адама, но без фигового листа его боевой товарищ, ротный застыл от неожиданности. Потом сообразил:
— У, мать твою, пардон, леди и джентльмены! Пардон, исчезаю!
Но Запрелов остановил его:
— Куда, Аркаша? Стой, где стоишь, дама покидает нас. И я встаю!
Лиза набросила на себя медицинский халат, совершенно не обращая внимания на присутствие третьего мужчины, поправила прическу и вышла из модуля. Капитан надел плавки и вышел к сослуживцу.
— Тебя-то каким ветром ко мне занесло, Аркаша?
— Попутным, Илюша, попутным! А ты Лизку все продолжаешь обихаживать?
Запрелову не понравилась излишняя развязаность товарища:
— Дела с Лизой — это мои дела!
— Да какой базар, Илюш? По мне, хоть женись на ней, правда, предупреждаю сразу, отговаривать буду!
— Почему?
— Честно?
— Естественно!
— На передок слаба твоя Лиза. Хочешь обижайся, хочешь нет, но до мужиков она слишком уж охочая. И неразборчивая.
Хозяин отсека прошел в комнату, заменяющую столовую и кухню. Присел за стол, закурил. Напротив сел и Седой, тоже достал сигарету из пачки Ильи.
Запрелов спросил:
— Ты сам спал с Лизой?
— Я? Нет! У меня, ты же знаешь, докторша раньше была, маленькая такая, как дюймовочка. После нее новеньких пробовал, все не то, а с Лизой никогда и ничего. Слово офицера!
— Так почему говоришь, что слаба она на передок?
— Ну, Илья, об этом весь гарнизон знает!
— Может, все слухи? Зависть?
— Ты чего, серьезно с ней решил завязаться, что ли? Башку в горах оставил?
— Успокойся!
— Ни хрена, успокойся! Друг такие кренделя выписывает, а ты успокойся! Нет, конечно, по большому счету, шуры-муры с Лизой — твое дело! И слушать ты никого не будешь, сделаешь, как решишь. Это ясно! Неясно другое. Ты сам-то совсем слепой? Я уж не говорю о слухах. Им можно верить или нет, но принимать за аргумент нельзя. Но глаза-то? А? Хотя…
— Что хотя?
— Хотя, когда Лиза здесь гуляет, ты всегда в горах, на войне. При тебе она другая.
— А ты уверен, что она гуляет, в смысле с другими спит? Может, так, от скуки, винца перехватит, потанцует, ночью прогуляется!
Седой махнул рукой:
— Думай, что хочешь! Лично свечку у ее ног не держал. В постели с мужиком не видел! И хорош о ней! Разбирайся с бабами сам. Не забывай, что у тебя еще в Союзе жена есть, а то закружишься, да по замене явишься домой, как султан Брунея со второй, младшей женой!
Илья тихо произнес:
— Нет у меня, Аркаша, в Союзе больше семьи. Никого нет, ни семьи, ни родных, ни близких, один я!
— А Валя? С ней что-нибудь случилось?
— С ней-то как раз порядок! Развод просит. Другого нашла!
Седой протянул:
— Да-да, дела-делишки! И что, в самом деле, за жизнь блядская? Хорошо, что я холостой! Никаких забот, никаких проблем по этой части! А почему? Да потому, что некому их создавать! Вот докторшу Людку, пожалуй, пригрел бы, а там и женился, но ей, как и твоей Валентине, видимо, птицу другого, более высоко полета надо. А мы для них так себе, забавы молодости! Но ладно о бабах. Идут они к черту, я к тебе вот чего зашел. Говорят, ночью в Паршен собрался?
Запрелов покачал головой:
— Ну не чудеса? В этом гарнизоне хоть что-то бывает секретным?
Аркадий постарался успокоить товарища:
— Ты остынь, не кипятись и не возмущайся. С секретностью, по крайней мере по служебной линии, и у нас в батальоне все в порядке.
— Слава богу! Хоть так! А то скоро духи сами нам карты начнут выдавать с целью!
— Не утрируй! Конечно, про то, что рота твоя уходит на войну, практически все знают, на это подготовка подразделения и «вертушек» указывает, а вот где ты воевать собрался, не знает никто из тех, кому не положено знать.
Илья возразил:
— Тебе не положено, но ты знаешь?
— Э! Я — другое дело. И узнал о Паршене случайно, когда к ребятам в эскадрильи заходил. У меня там земляк транспортным «Ми-8» командует, Марат Шабанов, знаешь такого?
— Знаю!
Аркадий продолжил:
— Так вот зашел к ним, а ребята как раз по карте на стене отрабатывают полетные задания вокруг этого самого Паршенского ущелья. Мне стало ясно, что тебя бросают именно туда!
— Ну и что?
— А то! Помнишь недели две назад, в двадцатых числах июля, десантура севернее Паршена операцию против банд Нуруллы и Рахматулло проводила?
— Помню, ну и что? Я не пойму тебя.
— Тогда штурмовой бригаде удалось лишь частично выполнить задачу. Да, Рахматулло они разбили в клочья, да и моджахедам Нуруллы досталось крепко, но все же сам Нурулла с отрядом штыков в пятьдесят-шестьдесят ушел. Вернее, банду рассеяли, но главное, что они остались. Путей отхода у Нуруллы, кроме как уйти ближе к Пакистану, не было. Да и стаю свою ему собрать еще надо было. Думаю, он это сделал и сейчас вполне может бродить где-то вблизи района предстоящего применения твоей роты.
Запрелов согласился с товарищем:
— Все это, Аркаша, возможно. Но я выхожу против Исламуддина и Азизуллы, людей Масуда, а Нурулла никогда не контактировал с ним. Напротив, он вроде как объявил себя врагом Панджшерского Льва. Так что, даже зная о нашей операции, Нурулла вряд ли вмешается.
— Ты прав! Специально помогать людям Масуда он не будет, но если получит возможность укусить тебя, то укусит больно, исподтишка. Так что ты учти возможное появление Нуруллы возле Паршена.
— Что ж, спасибо за предупреждение. Я учту его! Так ты за этим заходил?
— Да!
Аркадий ушел, а Запрелов, приняв душ и сменив простыни, сохранившие в себе запах тела Лизы и ее дорогих духов, уснул.
Поднял его дневальный по роте:
— Товарищ капитан, товарищ капитан, меня старший лейтенант Гвоздев за вами послал!
Протирая глаза, ротный спросил:
— А что случилось?
— Там вас на связь вызывают!
Капитан сразу вскочил, взглянул на часы: 18-20.
Вызывать его в это время мог только командир разведгруппы, лейтенант Плешин.
Илья быстро облачился в форму, бегом побежал в отделение связи, которое ютилось рядом с его канцелярией, в одной палатке. Наружу была выброшена лучевая антенна, позволяющая вести связь в радиусе 50-60 км. Но уже работал промежуточный усилитель, так что говорить с подчиненными ротный мог без особых помех. Подойдя к радиостанции «Р-107», он взял протянутую связистом трубку.
— Гроза-1, я — Гром! Заданный район обследован. Видимых признаков присутствия страхующих сил духов не обнаружено, замечено какое-то движение к югу от ущелья, но установить его источник не представляется возможным. За главным объектом наблюдение установлено.
— Понял тебя! Значит, никаких постов на данный момент в районе нет?
— Нет!
— Как прошла посадка?
— Нормально, но по-штурмовому!
— Я понял тебя, Гром. Оставайся на своей позиции. О всех изменениях в обстановке немедленный доклад, с этой минуты связист постоянно слушает твою станцию. До связи!
— До связи, Гроза-1!
Возвратив трубку связисту, приказал:
— Соедини с командиром батальона.
— Слушаю тебя, Илья! — донесся голос Полукарова.
— Докладываю. Состоялся первый сеанс с Плешиным, только что.
— Каковы результаты?
— Все нормально. Подробнее на совещании.
— Добро. Собирай офицеров и ко мне. Совещание в 19-00.
Капитан прошел в канцелярию. На входе встретился с заместителем командира роты. Спросил:
— Как с подготовкой подразделения?
Гвоздев ответил, как всегда, невозмутимо:
— По плану, товарищ капитан. Личный состав подняли, как и было указано, в 17-00, сейчас совместно со старшиной проводим основные подготовительные мероприятия.
— По-русски сказать не мог?
— А я, кроме русского, другого языка не знаю!
— Знаешь! Бюрократический! Но ладно, передай дела старшине Шахадзе, сам же топай к штабу. В 19-00 совещание у комбата!
— Есть!
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3