Скорый поезд Москва – Алма-Ата прибыл в Рязань по расписанию. Как только состав остановился, из шестого вагона на ночной перрон вышел молодой человек в легком летнем костюме. В руках у него была небольшая спортивная сумка. Накрапывал нудный дождь. Человек встал, не обращая никакого внимания на дождь. Его не встречали, и это было странно, ведь он еще из Ташкента дал родителям телеграмму, в которой сообщал о своем прибытии. Но на перроне никого не было. Повернувшись к тучной проводнице, молодой человек поблагодарил ее:

– Спасибо вам и до свидания!

Женщина безразлично ответила:

– Не за что! До свидания!

Человек пошел в обход здания вокзала. У закрытого киоска его окликнул мужчина средних лет:

– Дружище, такси нужно?

– Нужно! Как же ночью в городе без такси?

– Это точно! Куда едем?

– На Индустриальную.

– Трояк!

– Пойдет! Хотя прошлым годом, помню, за полтора рубля до дома доезжал!

– Так оно и сейчас полторашка, но только когда машин на стоянке полно. А нынче пусто! Один я тут торчу, да и то из-за того, что к поезду сестру подвозил. В Мичуринск к подруге решила съездить. Поутру на электричке не захотела, поезд ей подавай. Но, в принципе, она права. Электричка у каждого столба останавливается, замучаешься, пока доедешь!

Молодой человек поправил сумку:

– С сестрой вашей ясно. Может, и мы поедем?

– Какой разговор? Идем! Моя лайба у входа в пригородные кассы.

Спустя минуту «Москвич» выехал с привокзальной площади, нырнул под железнодорожный мост и направился в сторону светящегося вдали автовокзала.

В 1.20 мужчина остановил машину у дома, указанного молодым человеком. Тот отдал водителю 3 рубля, и «Москвич», развернувшись, отправился обратно в центр города.

Человек взглянул на окна третьего этажа пятиэтажного дома. Света в них не было. Видимо, его телеграмма так и не дошла до адресата. Но ничего, может, так оно и лучше. А то не спали бы ночь родители, суетились.

Молодой человек вошел в подъезд, поднялся по лестнице на нужный этаж, остановился у квартиры № 8, нажал на кнопку звонка, который прозвучал в тиши, как автоматная очередь. И почему родители не сменят этот звонок?

Из прихожей донесся немного встревоженный женский голос:

– Кто там?

Молодой человек ответил:

– Это я, мама!

Секундное затишье. Затем скрежет замка. Дверь распахнулась:

– Сережа? Ты?

Баженов обнял мать:

– Я, мама! Я! Не ждали?

– Так ведь ты… тебя…. Господи!

Женщина вдруг начала оседать на пол.

Сергей на руках внес ее в прихожую, усадил на пуфик.

Из спальни раздался мужской голос:

– Кто там, мать?

Сергей крикнул:

– Я это, отец, сын ваш! Давай сюда скорей, с матерью плохо!

– Серега???

Отец вышел в прихожую в одних трусах. Он с изумлением уставился на сына, вытянув вперед дрожащую руку:

– Ты? Откуда?

– Да оттуда! Ну чего встал, бать? Дай воды, что ли?

– Ну… да, да, сейчас, но как ты…

Дмитрий Сергеевич проскользнул на кухню. Вернулся со стаканом воды и рюмкой, в которой плескалась молочного цвета жидкость:

– На! Вода и карвалол! Накапал вот!

Передавая стакан и рюмку, отец продолжал смотреть на сына с изумлением, будто недопонимал происходящее.

Лекарство помогло! А может, просто вода. Вера Владимировна пришла в себя. Протянула к сыну руки:

– Сереженька! Сынок! Жив!

Сергей взял ладони матери в свои руки:

– Живой, мама! А вы разве ничего из Ташкента не получили?

– Нет! Только то страшное извещение, что принесли из военкомата, где было сказано, ох, господи, что ты пропал без вести в этом проклятом Афганистане! – Мать заплакала.

Тут и отец пришел в себя.

– Да! А потом еще и Рита рассказала…

Баженова словно ударило током:

– Рита? Ты сказал, Рита? Она была здесь?

– Почему была? Рита и сейчас дома. Спит, наверное!

Из боковой комнаты вышла молодая женщина, державшая руки на груди:

– Я не сплю! Здравствуй, Сережа!

Баженов бросился к возлюбленной, стиснул в объятиях, покрывая отчего-то влажное лицо девушки поцелуями:

– Рита! Если бы ты знала… как… сколько я думал о тебе… волновался, что… а ты… ты… здесь!

– Да, Сережа! Я сразу приехала к твоим родителям, да мне больше и некуда было ехать. И верила, что ты обязательно вернешься. Вот и вернулся.

Отец вновь юркнул в кухню. Достал из холодильника бутылку водки, из горлышка сделал пару глотков.

– Вот так дела.

Вышел в прихожую.

Сергей отпустил невесту, и они стояли, держась за руки на пороге комнаты. Мать, плача, смотрела на них.

Дмитрий Сергеевич спросил у сына:

– Так это, Серега, где ты был-то?

Баженов ответил тихо:

– На войне, батя! Там, где лучше не бывать!

– Ага! Понятное дело, а…

Сергей остановил отца:

– Все, батя! Вопросы утром!

Поднялась с пуфика Вера Владимировна:

– Ты голодный, наверное, Сережа!

Отец поддержал ее:

– Конечно! Пошли на кухню. Мать приготовит чего-нибудь, а мы с тобой по рюмашке за такое событие!

Сергей ответил:

– Нет! Я не голоден. Я очень устал. Давайте застолье, разговор и расспросы перенесем на утро. Сейчас я просто не в силах ни есть, ни рассказывать о своих приключениях.

Отец воскликнул:

– Да как же мы теперь уснем?

Вера Владимировна сказала:

– Отстань от него, Дима! Сереже нужно отдохнуть. Пусть с Ритой идут в спальню, и мы пойдем.

– Да я ничего, как скажешь, только рюмку выпью. Иначе колотит, как с перепою.

– Ты же уже приложился, Дима!

– Какой там приложился? Так, пробку нюхнул.

– Ну иди, все равно тебя не остановить. А ты, Сережа, и душ не примешь?

Сергей ответил:

– Утром, мама, все утром!

Мать перекрестила сына с невестой:

– Ну идите к себе! Идите с богом. А я еще помолюсь. Отблагодарю Господа, что услышал мои мольбы и вернул тебя! Ступайте!

– Не обижайся, мама!

– Ну что ты, сынок? О чем говоришь. Главное, ты жив, здоров и… вернулся.

Сергей с Ритой прошли в спальню – комнату, откуда семнадцатилетним пацаном Баженов ушел в армию, решив стать офицером. И куда вернулся спустя семь лет.

Вера Владимировна вошла в кухню. Дмитрий Сергеевич сидел за столом. Курил. Перед ним стояла полупустая бутылка водки, стакан, пепельница, лежали пачка сигарет, спички и надкусанный малосольный огурец. Взглянув на жену, Баженов-старший вздохнул:

– Ты заметила, мать, у Сергея-то виски седые.

– Заметила! Видно, пришлось ему хлебнуть горя.

– Это уж с избытком!

– Ничего! Отойдет!

– Хорошо, что невеста к нам приехала.

– Да! Хорошо!

Дмитрий Сергеевич бросил окурок в пепельницу:

– Эх, жизнь! Непростая штука. Да еще война эта. Сколько таких, как наш Сергей, она перемолола в своих жерновах? Тысячи. Ради чего? Да-а!

Вера Владимировна подошла к окну. На улице по-прежнему шел дождь. Мелкий, нудный. Она произнесла:

– И небо словно плачет. Но ничего. Несколько часов – и рассветет. Наступит новый день. А с ним и новая жизнь! Пойду я, Дима, помолюсь! А ты больше не пей, не надо!

– Не буду! Покурю и приду! – И вновь повторил: – Да-а! Жизнь!

Проводив взглядом супругу, Дмитрий Сергеевич прикурил новую сигарету и уставился в черное, плачущее каплями мелкого дождя окно. Он не думал ни о чем. Просто курил и смотрел в окно. Мать молилась. Сергей, узнавший, что станет отцом, сжимал в объятиях внезапно разрыдавшуюся Риту. Соседи спали.

А до окончания Афганской войны оставалось 3 года 6 месяцев и 27 дней!