Проводник специальной команды полевого командира душманов Закир остановил спецкоманду, как только она вошла в извилистую и глубокую балку. Часы показывали 13.20. «Призраки» уложились в график марша. Командир предателей Иванов отдал подчиненным команду остановиться на привал, подошел к проводнику:

– В кишлак один пойдешь или мне с тобой прогуляться?

Закир ответил:

– Ты же знаешь, какой порядок получения бронетранспортеров определил Фархади! Зачем спрашиваешь? Я пойду на встречу один.

– Но сначала надо убедиться, пригнали ли в Дукур эти самые бронетранспортеры.

– Согласен.

Командир спецкоманды и проводник поднялись по пологому склону к вершине балки. Залегли, выглянули из оврага. Кишлак был частично разрушен. Слева одни развалины, справа еще сохранились дома, окруженные дувалами.

– Что-то я не вижу техники, да и людей тоже, – произнес Закир. – Может, еще не подошли?

Иванов, имевший богатый опыт диверсанта-карателя, усмехнулся:

– Ты смотришь, Омар, но не видишь. Обрати внимание на два крайних справа дома. Что видишь?

Закир перевел взгляд на указанные капитаном дома и увидел стволы задранных к небу пулеметов. Они торчали, словно обломки металлических конструкций, и сливались с ландшафтом брошенного селения.

Омар воскликнул:

– Ну и глаз у тебя, капитан!

– Не жалуюсь! Техника, а значит, и те, кто должен передать ее тебе, на месте. Ступай в кишлак. Если что, подай знак, прикроем!

Закир кивнул:

– Хорошо! Я пошел! Камера внизу!

– Я видел, куда ты ее положил!

– Смотри, чтобы твои бойцы случайно не испортили аппаратуру. Без кино наша прогулка не будет стоить и цента!

– Не учи! Делай свое дело!

Закир, сняв «АК» с предохранителя, установил переводчик огня на стрельбу очередями и, передернув затвор автомата, вышел на открытый участок местности перед брошенным и разрушенным кишлаком. Направился к крайним домам, за которыми командир «Призраков» углядел стволы крупнокалиберных пулеметов.

Проводник обошел кишлак, вышел к БТРам. Рядом с техникой никого. Люди Амира, видимо, следили за проводником из развалин. Закир осмотрел бронетранспортеры. Условие Фархади было выполнено. Опознавательные знаки вооруженных сил Афганистана на броне отсутствовали. Омар крикнул:

– Эй, есть кто живой? Или можно забирать машины без оплаты? Меня подобный вариант вполне устроит!

Из-за дома вышел афганец в форме местной милиции – царандоя.

– Минуту, брат! Не спеши!

Закир усмехнулся:

– А я думал, Амир решил подарить бронетранспортеры.

Афганец рассмеялся:

– Подарить? Господин Амир? Он даже женам ничего не дарит.

– Ты кто, брат? – спросил проводник. – Как тебя называть?

– Я Анвар! Деньги принес?

– Конечно!

– Назови себя!

– Омар Закир!

– Хорошо! Давай деньги и забирай БТРы!

– Надо оценить товар, Анвар. А вдруг техника неисправна?

– Как же, по-твоему, мы могли 30 километров гнать неисправную технику?

– На буксирах. Тягачами. Пусть твои люди заведут машины и выведут их за пределы кишлака в сторону балки. На равнине встанут. Там проверим степень заправки баков бензином, и ты получишь обещанные деньги!

– Хорошо! Нури! Ашир!

Из-за того же дома вышли двое парней, также облаченных в форму царандоя:

– Да, Анвар?

Старший группы доставки бронетехники повторил требование Закира.

Переодетые бандиты выполнили распоряжение своего начальника, отогнали БТРы на равнину. За ними проследовали Анвар с Закиром. Омар по очереди проверил показания топливных датчиков на панели приборов каждого из бронетранспортеров. Они указывали, что баки были почти полны. Омар спрыгнул с брони, подозвал к себе человека Амира:

– Здесь, брат, – проводник достал из кармана широких шаровар два толстых свертка, – тридцать тысяч долларов. В каждом свертке по пятнадцать тысяч. Будешь считать?

– Конечно! И не только считать! Но и проверять банкноты. В последнее время из Пакистана стало поступать много фальшивых денег.

– У тебя есть прибор для проверки? Или ты на ощупь отличаешь фальшивку от настоящей купюры?

– У меня есть прибор!

– Что ж, проверяй и считай! Только прошу, побыстрей. Сам понимаешь, бронетранспортеры нужны для дела.

– У меня тоже нет особого желания светиться здесь в форме царандоя, – заметил Анвар.

Он раскрыл сверток, быстро, как машинка, пересчитал купюры. Затем подал сигнал одному из своих людей. Тот принес небольшой ранец, из которого извлек прибор, внешним видом напоминающий переносную полевую телефонную станцию в эбонитовом корпусе. Принялся вставлять в щель аппарата деньги. Проверка заняла десять минут. Анвар проверял банкноты выборочно.

Закончив проверку, сложил деньги в кейс, доставленный другим подчиненным, указал на технику:

– Бронетранспортеры твои, Омар Закир! Надеюсь, тебе известно, что вооружение на них испорчено?

– Мне это известно!

– Тогда я со своими людьми ухожу!

– Что, до дома пойдете пешком?

– Тебя это волнует?

– Нет, просто интересно!

– За кишлаком нас ждет «УАЗ». Твой интерес удовлетворен?

– Вполне!

– Тогда прощай, брат! Да поможет тебе и людям, что пришли с тобой, Всевышний в благородном и священном деле борьбы с неверными!

Закир кивнул:

– Спасибо! Прощай, Анвар!

Переодетые в форму царандоя, бандиты направились в сторону кишлака и скрылись за развалинами. Вскоре раздалось приглушенное расстоянием урчание двигателя армейского внедорожника, которое постепенно смолкло. Перегонщики бронетехники уехали. Закир подал знак Иванову.

Тот, выбравшись из балки, подошел к Закиру, одновременно осматривая бронетранспортеры:

– Все в порядке, Омар?

– Да!

Оборотень похлопал рукой по броне переднего бронетранспортера:

– Тогда по коням, Омар? На этот раз бронированным? Да! Что будем делать с табуном?

Закир ответил:

– По коням, капитан! А с табуном поступим просто. Оставим лошадей стреноженными в балке. Найдет кто из кочевников, заберет себе. Будет Аллаха благодарить за такой щедрый подарок. А нет, то шакалы или волки степные, которых здесь тысячи, за ночь оставят от табуна обглоданные кости!

– Жаль! Хорошие кони! За них можно было взять неплохие деньги!

– Где? И у кого?

– Да! К сожалению, негде и не у кого!

– Командуй, командир! И пусть твои солдаты принесут камеру, чтобы мне в балку не спускаться!

Капитан подошел к краю оврага, подал команду своим подчиненным. Те выбрались из балки и встали в шеренгу возле бронетранспортеров. Иванов посмотрел на часы:

– Время – 14.10! Начинаем движение к селению Малитабад. К нему мы должны выйти в 15.00. До объекта отработки десять километров, продвигаться будем на бронетранспортерах. Я поведу головную машину. Начало карательной акции в Малитабаде определено на 16.00. Непосредственно у селения, оценив обстановку на местности, а не по карте, я определю каждому персональную задачу. Учтите, бронетехника имеет неисправное вооружение и может использоваться, как средство передвижения, устрашения, тарана, быстрого отхода. Основную работу будем делать в обычном режиме. Вопросы ко мне?

Вопросов у бандитов не было. И так все ясно. Обычная командировка. Налет на мирный кишлак, расстрел жителей, отход в горы и обратный марш в лагерь на территории Пакистана. Там получение вознаграждения за проделанную «работу». Все просто, как день. Солнечный, жаркий день Афганистана.

Иванов отдал команду:

– Я, как и говорил, следую вместе с проводником на головном бронетранспортере. Со мной бойцы Хлыстов, Азизов, Ашуров, Бук за механика-водителя. На втором БТР – прапорщик Бурузян, бойцы Кролов, Летунин, за рулем Зухуров. Всем находиться внутри машин. Внимание, по местам!

Бандиты из бывших советских военнослужащих, перешедших на сторону моджахедов, заняли указанные командиром места в бронетранспортерах. БТР начали неспешное движение.

В 14.40 бронетранспортеры остановились у холма, за которым открывалось селение Малитабад, в котором проживало около пятисот человек, всего шестьдесят семей. Иванов приказал своим головорезам спешиться и, развернувшись в короткую цепь, подняться на холм. Там бандиты залегли. Они видели кишлак и могли слышать своего командира. Тот, внимательно осмотрев селение, на что ушло около двадцати минут, начал ставить персональную задачу бойцам спецкоманды «Призраки».

– Бур! – сказал он прапорщику Бурузяну. – Берешь с собой Зухура и обходишь селение по арыку справа. Остановка на въезде в селение со стороны перевала.

Бурузян ответил:

– Есть, командир!

– Хлыст! Ты с Ашуровым совершаешь тот же маневр, но слева и выходишь на дорогу к Умару.

Хлыстов так же подтвердил, что понял приказ.

Иванов продолжил:

– Крол с Буком обходят кишлак и выходят к роще с севера.

В ответ прозвучал спокойный голос Кролова:

– Понятно, шеф!

– Я с Азизом, Летуном и Закиром остаюсь здесь. Таким образом, мы закольцовываем селение с четырех сторон. По команде в 16.00 начинаем «работу». Летун выводит БТР к селению, и это является сигналом для атаки. Крайние лачуги забрасываем гранатами и обстреливаем из автоматов. Тем самым выдавливая жителей Малитабада на площадь перед мечетью, где, отобрав наиболее привлекательный для съемки на камеру материал, отрабатываем его в предельно жестком режиме. Среди материала обязательно должны быть старики, женщины и дети. Как можно больше детей. В роли палача, вместо выбывшего Копытко, выступает Азизов. Ему в помощь при необходимости определяю Кролова. На всю акцию отвожу полтора часа. В 17.30 мы должны уйти из уничтоженного селения. Не забывайте, в Умаре наши бывшие соотечественники держат мотострелковый полк. От Малитабада до Умара 32 километра. Там если не услышат подрывы гранат и автоматные очереди, в чем я сильно сомневаюсь, то дым от пожарищ заметят обязательно. Не исключено также, что между селением и полком налажена связь. Полк обязательно отреагирует на дым или просьбу о помощи. Поэтому в 17.30 отход всей команде сюда же за холм! Действовать агрессивно, но аккуратно. Напоминаю, раненых среди своих мы назад в лагерь не потащим. Здесь же и оставим с дыркой в голове! Вопросы, орлы?

И вновь вопросов ни у кого не возникло.

Иванов распорядился:

– Десять минут на изучение обстановки и выбора оптимальных вариантов выхода к определенным задачей целям, затем перекур, подготовка и вперед! Выдвижение на позиции штурма кишлака в 15.35, оттуда доклад мне! Удачи всем!

Бывший капитан, кивнув проводнику, спустился ко второму бронетранспортеру, который Иванов решил не светить в акции. Все же ему не хватало еще одного бойца. Если бы проклятый сержант-американец не вывел из строя Копытко, то в Малитабад вошли два бронетранспортера, да и зрелище на площади было бы красивее. Виртуозно владевший острым кинжалом, Коп умел разделывать местных вонючек под орех. Детские головы отсекал одним взмахом. Но янки сломал ему челюсть. А замены в лагере при всем желании найти было невозможно. Копытко, единственный в своем роде головорез, напрочь лишенный каких-либо эмоций. Ему что куст срубить, что человеческую голову, лишь бы заплатили. Теперь лежит в лазарете, наверняка проклиная инструктора за потерянное вознаграждение. Кто не участвует в акции, не получает ничего. Даже не входит в долю того, кого завалят местные. А они могут убить, оружие в селении имеется. Сейчас оно есть в каждой семье. Другой вопрос, решатся ли мирные чабаны применить его. И успеют ли? Штурм рассчитан на неожиданность и массовое уничтожение большей части населения кишлака на начальном этапе акции. В этом залог успеха всей карательной операции.

Спустившись вслед за капитаном-предателем, Закир спросил:

– Ты хотел поговорить со мной?

Иванов ответил:

– Да! Как ты думаешь, Омар, в Малитабаде нам могут оказать серьезное вооруженное сопротивление?

Подумав, Закир сказал:

– Сопротивление русским может быть оказано в любом кишлаке Афганистана. Впрочем, это селение, как и большинство других, лежащих вокруг Умара, находится под контролем власти действующего марионеточного правительства. Скорей всего появление твоих бойцов не вызовет агрессии со стороны мужчин кишлака. Сюда наведываются разведывательные группы умарского полка и отдельного разведывательного батальона. Редко, но наведываются. И пока инцидентов не было.

– Значит, агрессии со стороны населения на первом этапе нам ждать не приходится.

– Думаю, его не будет, а потом, когда твои люди забросают крайние дома гранатами, сопротивляться будет поздно, да и, по большому счету, некому. И сейчас в Малитабаде мало мужчин, а после атаки их станет еще меньше, если останутся вообще.

Иванов взглянул на проводника:

– Действительно, осматривая кишлак, я почти не видел мужчин. На улице в основном дети, во дворах за дувалами у тандыров женщины, кое-где под тенью чинар старики. Где же мужчины? На пастбищах? Где эти пастбища?

Закир ответил:

– Часть мужчин на пастбищах, которые находятся севернее кишлака, за рекой, от которой и отходит оросительная система Малитабада, но большая часть в Умаре. Торгует на тамошнем рынке.

– Чем же они торгуют?

– О, Иванов! Ты так и не понял афганцев. Они найдут, чем торговать. В основном занимаются спекуляцией. Купил в Джебаде, продал в Умаре или наоборот. Кстати, малитабадский насвай ценится. Крепкий «нас» получается.

Капитан поморщился:

– Не пойму, как можно держать под языком эту дрянь. В ней же и ослиное дерьмо, и известь! Ну известь, хрен с ней, но дерьмо? Под язык?

– Кто тебе сказал, что в насе дерьмо?

– Твои же земляки рассказывали!

– Ну, у них на родине, может, дерьмо и добавляют в «носовой», здесь же, насколько знаю, нет! А вот траву хмельную закладывают. И растет эта трава вдоль реки! Но ладно, что мы ерунду какую-то обсуждаем?

– Это не ерунда! – заявил Иванов. – К акции следует готовиться серьезно, просчитывая все варианты возможного развития событий. Сейчас это сделать можно, как войдем в кишлак, что-либо менять будет поздно!

Закир, прищурившись, посмотрел на предателя:

– Что-то раньше я от тебя подобных речей не слышал. До этого ты действовал бесстрашно. Что произошло сейчас?

– С каждым днем приближается момент, когда мой контракт с Фархади закончится. Я все чаще думаю об этом дне. И не хочу загнуться тогда, когда свобода так близка. Согласись, обидно будет отпахать на Фархади весь срок, а под конец получить пулю в лоб или сердце вместо обеспеченной жизни за бугром.

– Понятно! А ты уже выбрал страну, куда поедешь по окончании контракта?

– Да!

Закир поинтересовался:

– Если не секрет, какую?

– Да какой секрет? Махну в Канаду. Там и Штаты близко, там и демократия. В Канаде много русских. Среди них можно и невесту молоденькую зацепить. Хотя, нет! На хрена мне бедная эмигрантка? Подыщу какую-нибудь вдовушку-миллионершу.

Закир усмехнулся:

– Дело хорошее! Но я бы на твоем месте остался в Пакистане! Примешь ислам, имя сменишь, дом большой в Чеваре построишь, жен заведешь, наложниц. А захочешь, Хикмат тебе всегда работу высокооплачиваемую предоставит. Начальником лагеря назначит. Будешь хозяином! В Пакистане тебя и КГБ не достанет. И деньги будут. На войне хорошие деньги делаются. То, что ты получаешь сейчас, крохи по сравнению с тем, что имеет Фархади. Встань на один уровень с Азизом, тогда очень богатым человеком станешь. А войны на Востоке быстро не заканчиваются. Уйдут русские, тут же объявятся американцы. Сейчас они с нами, потом будут против нас. Тебе работы хватит на всю жизнь.

Иванов отрицательно покачал головой:

– Нет уж, спасибо! Восток для меня чужой. И на хрена мне жены, наложницы, когда я спокойно смогу снимать блондинок в благополучной Канаде?

– Ну, смотри, дело твое! До Канады еще дожить надо. Сейчас главное – акция в Малитабаде. А потом, возможно, и в Гамдеше!

Капитан встряхнулся:

– Кстати, насчет Гамдеша. С чего Фархади решил и по нему нанести удар?

– Слышал я, там родственника его, Байрама, отчаянного воина, советские спецназовцы подловили, да и убили. Подловили не случайно. Байрам любил женщин и, где только мог, брал самую красивую и молодую. Брал несмотря ни на что. Ни на традиции, ни на сопротивление родственников. Была у него женщина в Гамдеше. Вот родители этой суки, видимо, и сдали Байрама русским. Подробности я не знаю, но что-то в этом роде. Простить смерть Байрама Фархади не может, хотя особых родственных чувств к тому не питал. А посему и решил наказать весь кишлак за смерть Байрама!

– Понятно! Что же он, Фархади, сам не вышел на Гамдеш? Вершить кровную месть?

Закир усмехнулся:

– А зачем, если у него есть ты со своими «Призраками»?

– Да, чужими руками жар загребать оно, конечно, ловчее!

– Не забывай, капитан, тебе за это деньги платят!

– Да мне что? Малитабад так Малитабад, Гамдеш так Гамдеш! Без разницы, где валить чабанов с их семьями. Но ладно я и мои солдаты. Мы, можно сказать, наемники. Убиваем иноверцев. Но ты? Фархади? Вы же соотечественников обрекаете на смерть. Разве ислам этому учит вас, истинных мусульман?

Закир ответил:

– Своей смертью эти несчастные и заблудившиеся овцы, поддавшиеся на пропаганду официального Кабула, наносят ущерб неверным. В этом их миссия. Цель оправдывает средства.

– Где-то я уже это слышал.

– Конечно, слышал, – кивнул Закир. – Но не пора ли нам закончить разговор? Время 15.27. Люди уже, наверное, вышли на рубежи штурма.

– Если вышли, то доложили бы. Но пока ни единого доклада не было. Однако ты прав, занимаем свою позицию.

Иванов повернулся к головному БТРу, на броне которого восседал бывший рядовой Георгий Летунин:

– Летун! В БТР! Заводи агрегат! И жди команды. Смотри, чтобы твоя шайтан-арба случайно не заглохла на подходе к кишлаку. Если заглохнет, я лично прострелю твою башку.

Летунин занял место механика-водителя БТР-60 ПБ, завел оба двигателя. Они работали без перебоев. Вот только вторая передача включалась с трудом.

Все равно, хоть и медленно, но он выйдет к кишлаку. А дальше пойдет кровавая забава. Во время шабаша можно будет пару домов да десяток трупов обшмонать. С баб украшения, если будут, снять, с мужиков часы импортные. Кое-что и в сундуках найдется. Короче, заняться будет чем!

От предвкушения скорой бойни предатель потер руки. Быстрее бы Иванов отдавал команду давить этих вонючек!

Капитан же с Закиром заняли прежние позиции. И тут же по связи пошли доклады.

Сначала от прапорщика, затем от старшины-десантника Хлыстова. Последним доложил о выходе на рубеж штурма командир подгруппы, блокирующей кишлак с севера.

Иванов посмотрел на часы: 15.37. Опоздание в две минуты. Ерунда. Все одно штурм назначен на 16.00. Время подготовиться к броску, выбрав конкретные цели, у оборотней из спецкоманды «Призраки» есть! Иванов вновь внимательно, на этот раз через полевой бинокль осмотрел кишлак – селение, обреченное полевым командиром Фархади на истребление. Мужчин по-прежнему почти не видно, зато женщин и детей много.

Капитан поинтересовался у проводника:

– Когда могут появиться мужчины?

– Ближе к семи часам, – ответил Закир. – Мы успеем сделать дело!

– Да! Пора.

Часы на мгновенье застыли на отметке в 16.00. Иванов крикнул вниз:

– Летун! Пошел!

Бандит, сидевший на месте механика-водителя, отжал педаль сцепления. БТР рывками начал движение, постепенно переходя на медленный, плавный ход.

Иванов передернул затвор автомата, спросил у проводника:

– Готов?

Тот, настраивая видеокамеру, ответил:

– Готов!

– Тогда снимешь сначала общий план. Как только отработаем окраины и соберем толпу на площади, проникнешь в кишлак, выберешь место съемки и далее будешь действовать по плану. Отход вместе со всеми!

Закир усмехнулся:

– Считаешь, я нуждаюсь в дополнительных инструкциях? Вы делайте свое дело, обо мне не волнуйтесь.

– Ну, тогда начали!

Бронетранспортер вышел из-за холма. И тут же началась атака на кишлак.

Бандиты атаковали селение малыми силами, но со всех сторон и в полной мере используя фактор неожиданности. Первыми в кишлак ворвались фланговые группы «Призраков».

Хлыстов с Ашуровым вошли в селение со стороны Умара. Разошлись по двум улочкам. Хлыст пинком открыл калитку ворот ближайшего дома, увидел двух женщин, перебиравших пряжу на топчане, около них горстку детей разного возраста, от ползающего, не умеющего еще ходить ребенка до девочки лет тринадцати. Женщины вскрикнули, увидев непрошеного гостя, и закрыли лица. Но они не пытались спрятаться или укрыть детей. К ним вошел парень в советской военной форме, а русские иногда наведывались в селение и ничего плохого не делали. Спрашивали мужчин о душманах, давали детям хлеб, тушенку и уходили. Вот и этот солдат, наверняка посмотрит, что в доме нет мужчин, и уйдет. Но Хлыст пришел не за тем, чтобы уйти просто так. Ублюдок поднял готовый к бою автомат, и тишину кишлака разорвала первая очередь. Оборотень стрелял прицельно и хладнокровно, словно перед ним были не люди, а мишени. Рухнули на топчан женщины, обнажившие окровавленные лица. Уткнулся в песок ползающий младенец. Упала простреленная девочка. За ними упали остальные, находившиеся во дворе. Хлыст заметил движение в доме. Там еще был кто-то. Наверняка это родители хозяина дома, а может, и еще кто. Оборотень подошел к зданию, стараясь на всякий случай держаться в стороне от двери. Оружие было в каждом доме, и им мог воспользоваться кто угодно. От десятилетнего пацана до ветхой старухи. Свою жизнь Хлыстов ценил очень высоко и дорожил ею. Поэтому, приблизившись к глиняной постройке, он снял с пояса две гранаты, метнул их в черный проем входа. Взрывы потрясли дом. Дождавшись, пока развеется дым с гарью, Хлыстов вошел в лачугу. Увидев изуродованные осколками, еще дергавшиеся в судорогах тела старика, старухи и маленькой девочки, бандит дал очереди в три смежные с центральной комнаты. После чего прошел к сундуку, стоящему в углу центральной комнаты. Он не пострадал от взрывов. Даже замок остался на месте. Впрочем, ненадолго. Прикладом отморозок сбил его, огляделся, поднял крышку. Выбросил на кошму тряпье. Заметил шкатулку. Усмехнулся, – это то, что надо. Открыл небольшую резную коробку. В шкатулке находились золотые украшения женщин и пачка афганей. Хлыст сгреб золото и опустил добычу в карманы «афганки». Подумал: неплохой улов в первом же дворе. Бросил взгляд на часы. Нормально, времени на отработку крайней усадьбы ушло немного. Но надо идти дальше. Он вышел на улицу и услышал взрывы вперемежку с автоматными очередями, накрывшие кишлак со всех сторон. Работают ребята. Перемахнул через дувал соседней лачуги.

В результате неожиданного нападения всего за полчаса бандиты спецкоманды уничтожили почти половину жителей Малитабада. Остальных, включая женщин, детей и стариков, погнали на площадь, сузив зону своих действий. Над кишлаком начал подниматься дым. Метавшийся между подчиненными Иванов орал:

– Быстрее! Всех на площадь! Быстрее!

Когда уцелевших от первого удара подонков жителей вывели на площадь, их оказалось около ста человек. Сбив население в кучу, бывший капитан отдал команду Азизову, указывая на испуганных афганцев:

– Сержант, вытаскивай из этой кучи дерьма партию жертвенных баранов. Крол, помогай ему!

Азиз двинулся к толпе. Схватил за платье молодую женщину, державшую на руках младенца. За нее вступился старик. Выстрел Азизова размозжил защитнику череп. Толпа закричала.

Ее перекричал Иванов:

– А ну заткнулись, суки немытые, или всех прикажу положить здесь!

Его угрозы особо не подействовали, но шум немного стих. Азизов буквально выбросил женщину с ребенком на площадь. Следом отправил старуху и мальчишку, лет четырнадцати. Отморозку помогал Кролов. Тот выхватил из толпы целое семейство, трех женщин, двоих мальчиков лет по пять и старика.

Капитан крикнул:

– Сержант, достаточно!

Выведенных отогнали к стене мечети. Всего десять человек, считая грудного младенца.

Иванов поднял руку:

– Заткнулись все!

Толпа замолчала. И это стало неожиданным для карателей. Обычно при проведении подобных акций рев толпы сопровождал бойню до конца. Сейчас же на площади установилась тишина.

Капитан-предатель крикнул:

– Так! Вот так будет лучше. А то разорались беременными шакалами! Внимание! Я представитель советской военной администрации. По данным нашей разведки мужчины вашего кишлака, трусливо бросившие семьи, входят в одну из банд душманов. Недавно они совершили нападение на нашу разведывательную группу, уничтожив ее. Причем уничтожили с особой жестокостью. Перед смертью вдоволь поиздевавшись над солдатами. Такое мы простить не можем, и за мужчин ответите вы, женщины, старики и дети. За кровь надо платить кровью. Так было, и так будет всегда, пока ваши дети, мужья, братья не сложат оружие и не подчинятся новой власти! – Иванов повернулся к Азизову: – Сержант, давай!

Азиз с Кролом, забросив за спины автоматы и вытащив ножи, двинулись к толпе у мечети. Действовали каратели профессионально и быстро. Взмах клинка, и с перерезанным горлом рухнула на землю женщина, накрыв собой ребенка. Та же участь постигла старика, еще одну женщину и мальчишку. Две другие женщины, мальчики и старуха бросились бежать от места казни. Этого и ждал Иванов. Тремя короткими очередями он убил пытавшихся спастись афганцев.

Основная толпа, обезумевшая от происходящего, дрогнула. Капитан крикнул:

– Бойцы! Тех, кто слева, не трогать, по остальным, огонь! Вали вонючек!

Отморозки спецкоманды открыли шквальный огонь по мирным жителям. Они, принимая свинец, натыкались друг на друга и валились на землю. Паника не позволила им ни напасть на убийц, ни скрыться от безжалостного огня их оружия. И только те, кто стояли слева, всего человек двадцать, поняв, наконец, что имеют возможность бежать, рванули кто куда.

Площадь опустела. Только трупы да раненые. Много окровавленных трупов и много раненых.

Иванов указал на место, где недавно стояли жители Малитабада:

– Добить раненых! Быстро. – Он взглянул на часы – 17.20. Надо торопиться. Подорвать мечеть и начать отход.

Откуда-то тенью бесшумно выпрыгнул Закир.

– Ну как? – спросил Иванов.

– Отлично! Кино получится отменным. Но следует добавить еще один, убойный сюжет!

Оборотень не понял, о чем идет разговор:

– Какой еще сюжет?

Закир указал на женщину, которой первой рассекли горло у мечети:

– Под ней ребенок! Он жив! Было бы неплохо, если бы кто-нибудь из твоих парней перед камерой отрубил младенцу голову. Это сильно ударило бы по нервам зрителей!

– Согласен! – кивнул Иванов и выкрикнул: – Азизов! Ко мне!

Сержант тут же подбежал к капитану:

– Слушаю, командир!

Иванов, как и Закир чуть ранее, указал на лежащую женщину:

– Под бабой, которой ты первой рассек горло, ребенок. Вытащи его и перед камерой Закира обезглавь!

– Понял! Момент! Только…

– Что, только?

– Только… если ребенок жив. А если мертв?

– Без разницы! Кто будет рассматривать на экране, жив выродок или нет. Выполняй приказ!

– Есть!

Азизов ногой отбросил тело убитой им женщины.

Ребенок был жив. И он, глядя на убийцу, улыбался. Младенец не понимал происходящего, да и что он мог понять, родившийся совсем недавно? Он только начинал жить. Но его судьбу решили подонки.

Бывший сержант схватил младенца, поднял за ногу. Тот заплакал. Но Азизова это не беспокоило. Он спросил Закира:

– В такой позе пойдет?

Проводник-оператор, наводя камеру, ответил:

– Хороший вид! Работай!

Азиз одним ударом отсек ребенку головку, которая почти бесшумно ударилась о землю. Отбросил маленькое тельце, из которого хлынула алая кровь, к стене, состроил рожу в объектив камеры:

– У! Страшно? Так будет со всеми, кто не желает жить по нашим, советским законам!

Закир, опустив камеру, довольно проговорил:

– Отменный кадр. Он заставит многих вздрогнуть на Западе.

– Все! Отходим! – приказал Иванов.

Каратели побежали к БТРу. На ходу капитан спросил у Бурузяна:

– Ты проследил, куда ломанулись те, кого пощадили?

– Да кто куда. Большая часть на дорогу к Умару, – ответил прапорщик и рассмеялся: – После увиденного они тридцать верст галопом промчатся!

– Черт с ними! Пусть расскажут всем в округе о зверствах шурави.

С небольшим опозданием, в 17.40 спецкоманда отошла на бронетранспортерах от разгромленного и дымящегося кишлака.

В это же время командир мотострелкового полка, дислоцирующегося в Умаре, был вызван по проводной связи командиром стоявшего рядом отдельного разведывательного батальона:

– Полковник Друн. Я – Шерстов!

– Слушаю тебя, Андрей Андреевич!

– Мои ребята, что проводят мероприятия в Большом ущелье, доложили о взрывах и интенсивной стрельбе в районе селения Малитабад. Твои орлы там не работают?

– В Малитабаде? Нет!

– Тогда кто же?

– Хороший вопрос! Подожди!

В отсек командира полка вошел дежурный по части:

– Товарищ полковник, над Малитабадом густой дым! Горит кишлак!

– Понял, ступай!

Полковник Друн возобновил связь с Шерстовым:

– Дежурный доложил о пожаре в Малитабаде! Скажи, Андрей, твоя группа, что находится в ущелье, может пройти к кишлаку?

– Нет! Из ущелья им трудно выйти на равнину. Придется искать подходящий склон. Но если надо, то я могу послать разведвзвод на технике в Малитабад. Пятнадцать-двадцать минут, и он будет на месте.

– Посылай! А я подниму «вертушку» из состава, приданного полку звена «Ми-24». Она и предварительную разведку проведет, и поддержит твой взвод при необходимости!

– Принял! Выполняю!

– Давай!

Спустя полчаса командиру полка доложили о трагедии в Малитабаде. Разведвзвод встретил обезумевших афганцев, которые бежали от селения и пытались укрыться, увидев советскую колонну. Нескольких человек удалось остановить. Они и поведали о нападении русских солдат на кишлак. Экипаж вертолета, подтвердивший факт штурма селения неизвестной группой, выйти на ее след не смог.

Полковник Друн отправил отчет о событиях в Малитабаде, вынужденно отдав приказ гарнизону усилить охрану военной базы. Вечером к ней стянулись сотни возмущенных афганцев из Умара, требовавших объяснений по поводу трагедии в Малитабаде. Но что мог сказать мирным жителям командир полка? Ничего, кроме того, что подразделения гарнизона к этой бойне никакого отношения не имеют. Ему не поверили. Поверили тем, кто вырвался из кишлака и своими глазами видел, как именно русские безжалостно уничтожили сотни невинных афганцев. Демонстрация жителей Умара не позволила выслать специальное подразделение, дабы попытаться организовать поиск и возможное преследование этой непонятно откуда объявившейся карательной команды. А ночью, впервые за последние годы, база была обстреляна. Стреляли по гарнизону из автоматов со стороны селения Умар. Посты охранения не ответили на обстрел, но отношения с дружественными в этом районе афганцами были бесповоротно испорчены, что грозило в дальнейшем резким обострением общей обстановки. Бойня в Малитабаде не прошла бесследно. Уже через сутки информаторы-афганцы сообщили, что в горы к душманам ушло много народа из Умара и все мужчины, потерявшие свои семьи в Малитабаде. Возник новый очаг напряженности. Командованию в ответ на это пришлось усилить гарнизон десантно-штурмовым и отдельным мотострелковым батальонами. Подонки спецкоманды «Призраки» сделали свое черное дело. Но их рейд по Афганистану Малитабадом не окончился. Оставался еще Гамдеш.