Часть вторая

Боевой отряд майора Лукина, пройдя маршем более половины пути на аул Балак, к утру пятницы встал на дневной привал в заранее определенном общим планом действий месте. В небольшой роще, покрывавшей господствующую высоту над холмистым ландшафтом обширного пространства междугорья.

Такой режим движения обуславливался соображениями обеспечения скрытности перемещения подразделения, которое состояло из групп непосредственно майора Михаила Лукина и майора Геннадия Харламова, усиленных личным составом Горелова, ведомого старшим лейтенантом Игорем Семеновым. День –  скрытный, замаскированный отдых, ночь –  форсированный, насколько позволяла местность, марш.

В 23-03 Лукина неожиданно вызвал на связь командир «Вихря», подполковник Кириллов:

— Эфа! Я –  Вихрь, ответь мне!

— Я –  Эфа! Слушаю тебя, Вихрь!

— Миша! Задача кардинально меняется. Слушай и вникай в то, что тебе предстоит сделать в районе селения Балак и на подходах к нему…

Кратко и ясно подполковник довел до командира сводного штурмового отряда новую задачу:

— Ты хорошо все понял, Эфа?

— Понял, Вихрь! Изменения в общей задаче уяснил, скорректированный приказ принял к исполнению!

Связь с базой отключилась.

Майор Лукин вызвал к себе Харламова и Семенова. Довел до них вводную командования.

— Следовательно, мужики, –  он расстелил карту, осветив ее тонким, но мощным фонарем, –  здесь и здесь, –  Лукин поставил на карте крестики –  недалеко, отмечу, от нас, посты Джумы-Бандита, который решил подложить нам порядочную свинью…

Майор так же, как и командир «Вихря», кратко доложил смысл плана Джумы, что вызвало среди офицеров взрыв негодования. Но Лукин быстро усмирил праведный гнев своих подчиненных, переведя разговор в деловое русло.

— Эти посты выставлены с одной задачей: засечь передвижение нашего отряда и сообщить об этом помощнику Бандита, полевому командиру Аслану. У нас два варианта. Первый –  пройти спокойно мимо, не показывая вида, что нам известно о наружном слежении со стороны противника, и второй –  снять их к чертовой матери, оставив в живых только связистов, которые могут понадобиться в дальнейшем. Мы не знаем режим и порядок их связи между собой и Асланом.

— Извини, Миша, –  перебил командира сводного отряда майор Харламов. –  Нам известно, сколько «чехов» на постах?

— Да. На каждом по четыре человека.

— Значит, –  продолжил свою мысль Харламов, –  посты придется снимать. Выходить на рубеж боевого применения, имея в тылу отделение врага, нельзя!

— Согласен, –  поддержал Харламова и старший лейтенант Семенов.

— Решено! Посты снимаем. Меняем и режим движения, марш будем продолжать днем. Тогда, Игорь, –  обратился Лукин к Семенову, –  готовь своих «рексов», в три утра вы должны будете, двумя двойками в каждом направлении, выйти на ликвидацию врага. Акцию провести синхронно, бесшумно. Ну, ты сам знаешь, как это делается! Одно непременное условие: на каждом посту должен быть захвачен живым один боевик, для применения в качестве связного. Там же, на постах, и отдохнешь. Хода до них отсюда около часа, минут двадцать на подготовку, снайперский отстрел, и около пяти ты уже закроешь посты. Так что время для отдыха у тебя останется. Ждешь там нашего подхода. Порядок дальнейших действий скоординируем на месте. Вопросы?

— Никак нет!

— Выполняй, Игорь! Остальным по распорядку –  отдых. Начало движения основных сил в 6-00. Разбежались, господа офицеры!

Ровно в 3-00, разделившись на две подгруппы, по четыре человека в каждой –  место Дмитрия занял молодой прапорщик Щербина, –  гореловцы начали движение к постам. Первая, под командованием самого Семенова, шла на правый по ходу марша пост. Вторая, ведомая старшим лейтенантом Зайцевым, имела целью левую позицию боевиков.

Подгруппы шли по склонам холмов, прямо выводящих их к вражеским постам, разделенные между собой неширокой, метров в сто, балкой.

План захвата был отработан на карте, осталось выполнить его в реальной обстановке.

Сблизившись с постами, оставшись незаметными, зафиксировав их, подгруппы остановились. От каждой отделилось по одному бойцу, которые пошли в охват позиций противника, максимально приближаясь к ним. Остальной личный состав на обоих склонах веером рассыпался в шеренги, выбирая место для снайперской атаки.

На постах «чехов» все было спокойно.

По одному наблюдателю следило за балкой, бросая взгляд и на окрестности, остальные спали, укрывшись теплыми шерстяными одеялами.

Семенову и Зайцеву поступили доклады одиночек, ушедших в тылы боевиков, о том, что они вышли на расстояние прямого огневого контакта. В ответ бойцы захвата связистов получили приказ на дальнейшее сближение, до предельно возможной близости к позициям.

Теперь нужно было поднять спящего противника, чтобы разобрать его по целям, взять каждого на прицел и залповым огнем «винторезов» положить на месте всех, кроме тех двух, за которыми ушли одиночки.

Семенов знаком подозвал к себе прапорщика Бунина, напарника Горелова.

— Валера, пройди по «зеленке» к ручью, найди какой-нибудь камень или валун, свали его в воду. Так, чтобы всплеск от падения услышали с постов! И пошуми немного в кустах, не подставляясь. Словом, привлеки к себе внимание наблюдателей.

— Понял, товарищ старший лейтенант! А может, показаться им, а? Горелов точно предложил бы такой вариант! Раскрывать свои позиции бандиты не будут, а значит, и огонь с их стороны исключен. А вот шухер в их рядах это наведет! Перейти на тот склон и вернуться? В момент оживут посты!

— Если трюк с камнем и кустами не пройдет, так и действуй! Но тогда огня оттуда не открывай, как бы ни раскрылись посты! Я возьму на себя двоих. Иди, Валера, и будь осторожен. Чуть что, пластом на землю, прикроем! Иди!

Прапорщик исчез в темноте «зеленки», не издав ни звука, хотя шел по неизвестному, густо заросшему участку. Навыки разведчика –  дело великое! А ими Бунин обладал в совершенстве, пройдя школу майора Горелова.

В это же время прапорщик Стукин с правого склона ползком приближался к своей цели. До нее оставалось метров двадцать –  расстояние прямого броска.

Он отложил в сторону «винторез», снял со спины пистолет-пулемет «бизон-3», положил рядом с «винтом», достал из куртки газовый револьвер.

На пульте, закрепленном рядом с часами, нажал небольшую клавишу.

На таком же пульте Семенова вспыхнула и погасла зеленая лампочка.

Стукин готов к захвату!

Старший лейтенант сказал в микрофон, закрепленный на щеке:

— Стукину! Слава, как только мы поднимем и завалим троих, четвертый –  твой! Пакуй его бережно!

В ответ вновь мигнула лампочка.

Прапорщик уточнение задачи принял.

Семенов запросил противоположный склон. Зайцев ответил, что готов к акции и ждет ее начала от первой подгруппы.

Старший лейтенант отдал приказ на полную готовность, и офицеры с прапорщиками, облокотясь на стволы высоких сосен, приникли к ночным прицелам.

Внизу раздался сильный всплеск. Видимо, Бунину удалось обрушить в воду целый пласт земли. Семенов увидел, как дежурные наблюдатели обоих постов резко повернулись в сторону ручья. Они были снабжены армейскими приборами ночного видения, это отчетливо просматривалось в оптику винтовок.

Игорь Семенов перевел прицел на «свой» пост.

Наблюдатель оттуда продолжал всматриваться в местность, однако тревоги не поднимал. Мало ли отчего могла рухнуть в воду глыба земли или большой камень, такое явление в горах чем-то особенным не является. Горы живут, они дышат и двигаются!

Бунин, также поняв, что шум от всплеска лишь насторожил наблюдателя, рубанул прикладом винтовки по кустам ежевики, упав на всякий случай на землю, за валун. Заросли заходили ходуном, но и на этот раз наблюдатель только опустил голову ближе к камням, которыми был обнесен пост, прекрасно вписывающийся в мелкую каменную гряду, хребтом динозавра пробившуюся через весь склон. Враг продолжал вести наблюдение.

Семенов выругался про себя. Терпеливый абрек попался, не иначе охотник, принявший движение в кустах за пробирающегося к водопою ночного хищника. Черт бы его, казбека, побрал! Пост горец не будил.

Бунин решился на последний шаг.

Он вышел на открытое место, перешел ручей, остановился на виду обоих постов, рассматривая балку далее в глубину.

И только этот маневр принес плоды.

На обоих постах наблюдатели забили тревогу.

Увидев, что бандит напротив наклонился к куче одеял, Стукин бесшумно скользнул еще метров на пять вперед. Замер, наблюдая через узкие прорези маскировочной маски за действиями боевиков внутри позиции поста.

А там из-под одеял поднимались одетые и вооруженные автоматами бандиты.

Дежурный показал им на балку. Все четверо приникли к брустверу, рассматривая одинокую фигуру спецназовца.

Этого оказалось достаточным для бойцов «Вихря». Раздались приглушенные хлопки, и дежурный боевик в удивлении и растерянности увидел, как рядом уткнулись в камни три его товарища. Уткнулись, не издав и звука. Он еще не понял, что произошло, как на пост буквально влетела темная фигура. Чеченец чисто интуитивно развернул автомат на появившуюся цель, но выстрелить не успел. Струя ядовитого газа, выпущенная Стукиным из револьвера прямо в лицо бандита, мгновенно вырубила последнего. Тот упал на дергающиеся трупы подельников.

Прапорщик тут же ввел пораженному газом бандиту сыворотку через шприц-тюбик, чтобы тот не склеил ласты от солидной дозы «Удара». Отбросил бесчувственное тело в сторону.

Через несколько минут чеченец очнется. Сыворотка нейтрализует действие газа, и с ним можно будет работать.

Стукин вновь воспользовался пультом, но в нем уже не было необходимости. Со склона спускались Семенов с подчиненными. Старший лейтенант на ходу вел сеанс связи с подгруппой Зайцева. Судя по тому, что и на противоположном склоне не раздалось ни единого не приглушенного выстрела, там тоже все сложилось удачно.

Семенов взобрался в круглый, как лунный кратер, окоп бывшего поста. Остановил доклад Стукина:

— Не надо, Слава, сам все вижу! Сейчас люди Зайцева доставят чечена с той высоты, сковать их. Как очнутся, я поговорю с ними. И присмотрю за этой братией. Остальным, до подхода основных сил, отдых.

Старший лейтенант приказал подчиненным оттащить трупы в кусты и устраиваться спать. Благо постели бандитов еще не успели остыть.

Семенов обыскал спящего чеченца, достал у того из комбинезона импортную радиостанцию среднего радиуса действия, пистолет и длинный широкий нож. Подошла подгруппа Зайцева, несущая на себе второго оставленного в живых горца. Его тоже обыскали, изъяли тот же арсенал плюс граната «РГД-5», спрятанная за поясом. Бандитов перевернули спиной к спине, сцепили наручниками. Семенов отпустил личный состав. Присев рядом с плененными боевиками, закурил, пряча по привычке сигарету в ладони и пуская дым вниз к земле.

Первым начал приходить в себя чечен, которого брал Стукин.

Он открыл ничего не понимающие глаза, с трудом сглотнул ком в горле. После газа во рту сушило, и старший лейтенант влил бандиту в рот несколько глотков воды из своей походной фляжки. Влага освежила горца. Взгляд его стал принимать осмысленное выражение, хотя еще с трудом. Но сыворотка делала свое дело. Через минуту боевик смог задать свой первый вопрос:

— Кто вы?

— А вы разве никого здесь не ждали? –  вопросом на вопрос ответил офицер. –  Неужели собрались в вооруженную кодлу просто так? Полюбоваться на местный пейзаж?

— Спецназ?

— Он самый! Вы нас ждали, мы пришли. Как и должно было произойти. Что тебя смущает, чечен?

— А… а где…

Семенов перебил бандита:

— Ты о тех, кто с тобой нес службу по приказу Джумы? Они в лесу, в кустах, с пулями девятого калибра в черепах. И те, кто с тобой здесь были, и те, которые напротив окопались, все в лесу. Только тебе, да вот еще соседу со спины, мы сохранили жизнь. Но за это вам придется заплатить. Вот так-то, чечен!

— Мы бедные люди, чем платить?

— Тебя как зовут?

— Мурза.

— Нам, Мурза, не деньги нужны. Нам кое-что другое нужно. Но об этом чуть позже, когда очнется твой дружок. Его, кстати, как зовут?

Мурза повернул голову, взглянул на соплеменника, ответил:

— Ваха.

— Прелестно! Связь с Асланом на утро предусмотрена?

— Только когда пройдете вы.

— Значит, можешь спокойно отдыхать, голова-то, наверное, от газа раскалывается?

— Болит!

— Переболит! Лежи, не дергайся! И Вахе посоветуй то же самое. Я отдохну немного. И учтите, спят мои ребята очень чутко и будут недовольны, если вы своей суетой кого потревожите! Они злые, когда не выспятся. В конце концов, для связи с Асланом нам и одного из вас будет достаточно. Так что лежать дохлыми мышами!

Семенов прислонился через одеяло на каменный бруствер, задремал.

А Мурза откинул голову назад, задрав к звездам свою острую бороду. Ему хотелось выть раненым волком! Кусаться разгневанной гюрзой! Рвать все вокруг бешеным барсом! Эти проклятые гяуры обвели их вокруг пальца, как безбородых юнцов. Но не могли они знать о постах наблюдения. И пройти балкой, а не взбираться на склоны! Кто предал их, бойцов Джумы, подставив под пули? Что за шакал продался гяурам?

Злость, ярость и… бессилие переполняли сердце горца.

Очнулся Ваха-дровосек, один из палачей Джумы, хотел заговорить, но Мурза попросил того молчать, дабы не вызвать немилость русского офицера, так профессионально организовавшего уничтожение скрытых постов.

Злость и ярость отпустили Мурзу, подчинив все его существо одному чувству –  безграничному и всепоглощающему страху! Он помнил слова офицера о судьбе товарищей. И последнее предупреждение этого старшего лейтенанта перед тем, как тому предаться отдыху. Мурза тихо, по-детски, обиженно заплакал. Ваха сплюнул на него, обозвав трусливым шакалом, хотел отвернуться, но не пустила короткая цепь. Так и пришлось бандитам лежать рядом, невольно согревая друг друга в холодное горное утро. Лежать, пока офицер не объявил своим подчиненным подъем, когда в балке появился тот отряд, который ожидали посты наблюдения. А вскоре строгий майор вызвал Мурзу на допрос за пределы поста, в рощу. Лукин сразу определил, кого из двоих чеченов будет легче колоть, потому и остановил свой выбор на добыче Стукина.

— Мурза! Разговор у нас будет коротким. Как ты думаешь, почему мы так легко уничтожили ваши посты, о которых и знать не должны были?

— Об этом один аллах знает!

— Нет! Не только аллах, здесь ты заблуждаешься. Есть еще одно существо, иначе я его назвать не могу, и далеко не небожитель, которое послало вас сюда и которое со спокойной совестью, через своего человека, сдало вас нам с потрохами! Подумай, Мурза, кто может быть этим существом?

Чеченец, конечно, понял, о ком ведет речь майор, но горец и в мыслях не допускал, что их начальник и хозяин мог предать. Мурза спросил:

— Вы намекаете на Джуму?

— Намекаю? Я утверждаю, что ваши посты обрек на гибель именно Джума!

— Это ложь! –  выкрикнул горец.

— Ты за базаром-то своим следи, абрек! –  в свою очередь повысил голос Лукин. –  А то я тебе язык твой поганый быстро укорочу!

— Извините, но… но… этого не может быть…

Мурза пожалел, что сорвался, и тут же сменил тон. Он очень хотел жить. Жить любой ценой! Успокоился и майор, продолжив:

— Как видишь, все может быть на этом перевернутом свете. Но давай ближе к теме! Когда вы ждали нашего появления?

— Сегодня утром, примерно сейчас, так рассчитывал Ваха, которого вы тоже пленили.

— Он что, начальник вашего отряда?

— Ай, какой начальник? Просто он все время говорил о вас. Старшим был Довлет, он умер!

— Что вы должны были сделать, зафиксировав нас?

— Доложить Аслану.

— Кто должен был докладывать? Довлет?

— Ай, без разницы, Аслан нас всех хорошо знал.

— Такого не может быть, ты лукавишь, Мурза, зачем?

— Ладно! Доложить должен был я или Ваха, просто удивительно, что живыми вы взяли именно нас, да? Или знали, что мы связные?

— Мы все знаем, и просто так ничего не делаем, запомни это, –  ответил Лукин, который был сам немало удивлен таким удачным совпадением –  бывает же такое? Но вслух продолжил допрос: –  После доклада Аслану что должен был делать отряд?

Чеченец думал недолго:

— Идти за вами.

— Чтобы возле аула ударить нам в спину?

— Да! Таков был приказ Джумы!

— Если о нашем появлении доложишь ты один, а Ваха промолчит, это насторожит Аслана. Не затребует он на связь второго связного или самого Довлета?

— Нет! Не думаю, что Аслан что-то неладное почувствует. Мне он поверит, мы с ним в родственниках состоим, моя сестра замужем за его братом. И потом, мы не договаривались, что будем дублировать друг друга.

— А почему вы должны доложить Аслану, а не самому Джуме?

— Ай, тот занят будет, свадьба все же, не понимаешь?

— Хорошо! Сейчас вызовешь Аслана, доложишь ему, что отряд числом в десять хорошо вооруженных человек только что проследовал мимо постов. Скажешь, что противник идет раздельно, пятью двойками, соблюдая дистанцию примерно в сто метров. Форма камуфлированная, облегченная. Группа идет быстро, на склоны внимания не обращая, видимо, уверенная в своей безопасности. И… предложишь Аслану уничтожить нас своими силами, мол, есть у вас такая возможность!

— А если…

— Никаких «если», я гарантирую тебе, что Аслан ответит приказом пропустить нас!

— Но почему?

— Почему? Слушай, Мурза, я кое-что тебе расскажу…

И Лукин поведал связному чеченцу о том, что в действительности задумал сделать с аулом Джума…

— Вот, Мурза! Аслан прикажет пропустить нас, потому что так надо Джуме! Без нас свой дьявольский план ему претворить в жизнь будет сложнее.

— Я не верю вам! Ни один правоверный не пойдет на такой грех! Против гяуров, во время священного джихада, да, все средства хороши, но против своих соплеменников, за свободу которых Джума борется? Нет, я не верю, не верю!

— А ты поговори с Асланом, в смысле того, что посты имеют полную возможность уничтожить спецназ. Даже можешь сказать, что русские внезапно остановились с явным намерением сделать привал в непосредственной близости от вас. Интенсивный огонь с позиций, и с гяурами будет покончено! И послушай его приказ! По тому, что тебе ответит Аслан, какую поставит задачу, ты сам поймешь, говорил ли я правду. Заодно убедишься и в том, на что способны такие мусульмане, как Джума с Асланом, и те, кто их поддерживает. Идем на позицию. Проведешь сеанс связи!

Они вернулись на пост. Ваха угрюмо сидел возле каменного бордюра, волком глядя на бойцов «Вихря».

Когда Мурза взялся за рацию, Ваха закричал местной скороговоркой, смысл которой майор Лукин за время пребывания в Чечне научился понимать. Ваха кричал:

— Мурза! Предупреди Аслана, что русские нас переиграли, пусть собирает силы в кулак и идет навстречу гяурам! Пусть отрежет им всем головы! Пусть сообщит об опасности Джуме!

— Заткнись, пес, –  прервал его тираду Лукин. –  Мурза! Выходи на связь и делай то, что я тебе сказал, иначе умрешь!

— Не делай этого, шакал! –  уже на русском языке продолжал брызгать слюной Ваха. –  Кого предаешь? Свой народ предаешь, нечестивец?

— Юра! –  обратился майор к старшему лейтенанту Зайцеву. –  Заставь этого ублюдка, –  он указал на Ваху, –  замолчать. Надоел, козел горный!

Зайцев подошел к связанному чеченцу, влепил ему оплеуху, от которой тот оказался в коротком нокдауне. Воспользовавшись этим, старший лейтенант липкой лентой заклеил бесновавшемуся чеченцу рот.

— Мычи теперь, бычара!

И, обращаясь к Лукину:

— Порядок, командир!

— Так-то оно лучше. Давай, Мурза, и обязательно предложи Аслану уничтожение нашего отряда. Работай!

Сам майор приставил к виску чеченца пистолет, сняв его с предохранителя.

Мурза связался с полевым командиром и помощником Джумы Асланом, сообщил ему о появлении русских и о привале, который те внезапно устроили поблизости, собравшись в кучу. Предложил:

— Аслан! Может, завалить их прямо здесь? Для этого у нас хватит сил… Что?.. Но почему?.. –  Долгая пауза. -… Понял, все я понял, выполняю… Ваха? Он уже обошел гяуров с тыла, с пулеметом… Хорошо, верну его… понял! До связи!

Мурза, мрачный, как грозовая туча, отключил рацию, бросил ее на одеяла, повернув голову в сторону аула.

— Ну и что, Мурза, тебе приказал Аслан? –  спросил майор Лукин.

— Он запретил трогать ваш отряд! Пропустить и идти следом, до того места, где вы устроите позиции перед нападением на селение. Потом ударить вам в спину, после личного приказа Аслана или его представителя. Все!

— Теперь ты убедился, что я был прав? –  вновь спросил Лукин.

— Да!

— Ты поможешь нам спасти невинных жителей твоего селения?

— Что я должен сделать для этого?

Но ответа Мурза не услышал.

Ваха заерзал у бруствера, что-то гневно мыча через ленту. И вдруг, резко развернувшись всем телом, упал лицом в песок, рванувшись вперед.

В воздухе мелькнул какой-то предмет. Лукин и Зайцев, находящиеся поблизости, не успели ничего ни понять, ни предпринять, как лезвие широкого ножа вонзилось Мурзе прямо под кадык, срезав шею чуть ли не по всей ширине. Чеченец захрипел, завалившись набок. Он, в горячке, выдернул нож, схватившись руками за страшную рану. Сквозь пальцы сильными толчками выбрасывалась, разбрызгиваясь, черная кровь. Скоро Мурза затих.

Лукин подошел к Вахе, ногой перевернул того на спину.

Глаза врага горели неестественным, торжествующим блеском.

Майор посмотрел в эти полные ненависти и безумия глаза, поднял «винторез», дважды выстрелил. Прямо в глазницы.

Зайцев потер переносицу, произнеся:

— Да! Эффектно! Но… жестоко! Хотя…

— Что «хотя»?.. –  повернулся к нему Лукин. –  Что, старший лейтенант, «хотя»? Можно было бы и по-другому, да? Можно! Но я сделал то, что сделал! Так что «хотя»?

— Хотя командир всегда прав –  закон армии, его первый пункт. О втором говорить не имеет смысла, он отправляет любопытного к первому пункту. Вот и все, майор!

Зайцев был спокоен.

— Отряду выстроиться в походный порядок, до рубежа, указанного на карте отметками В-1-5 –  С-2-5, двигаться в измененном режиме. На указанном рубеже отдых и корректировка дальнейших действий. Вопросы?

— Разрешите? –  выступил вперед Зайцев.

— Говори, –  разрешил Лукин.

— Может, чуть задержимся? Чеченов хоть камнями забросаем? Сожрут ведь ночью шакалы.

Майор Лукин переменился в лице, грубо ответил старшему лейтенанту:

— А я, Юра, могу тебя вообще здесь оставить, займешься похоронами. Только салют не забудь дать в конце!

На что тут же получил отпор:

— Слушай, майор! Тебе не кажется, что твою персону уж сильно повело непонятно куда? Ты чего задергался? Надо было приказать обыскать как следует этого Ваху! И это приказать должен был ты! На других отрываешься? Нервы сдают? Тогда это тебе лучше сложить с себя командование и остаться здесь. И вспомни, что перед тобой офицеры, так что тон будь любезен сменить!

— Прекрати, Юра, –  вступил в перепалку старший лейтенант Семенов.

Но Лукин уже взял в себя в руки:

— Не надо, Игорь, Зайцев прав. Извините, мужики, сорвался и вправду из-за этого Вахи. Из-за его фанатичного взгляда прирожденного убийцы. Я в порядке, и давайте закончим этот разговор. У нас приказ, и нам его выполнять. Так что, согласно отданному мной ранее распоряжению, вперед по балке, на рубеж ожидания!

Колонна в двадцать четыре, а не в десять человек, как передал Аслану Мурза, разделилась на две части, параллельно друг другу продолжила пешее движение, стараясь держаться ближе к склонам.

В «зеленку», что сопровождала ручей справа, была отправлена группа Семенова. По скорости ее передвижения ориентировался весь отряд, уходя все дальше в глубь балки, окончание которой выводило на равнину в двенадцати километрах от Балака. Аула, зажатого с трех сторон покрытыми растительностью холмами и имеющего два подхода. По дороге, уходящей на север, в нескольких километрах от балки. И по Большому ущелью Шакалов, где сейчас дислоцировалась в засаде банда Аслана, помощника Джумы.

Аслан после сеанса связи с постами наблюдения вызвал Герхарда, командира наемников, обосновавшихся в самом ауле:

— Герхард, Аслан на связи!

— Слушаю тебя, дорогой!

— «Спецы» прошли посты, их десять человек, к вечеру должны выйти на равнину.

— Хорошо, я понял тебя! А эти русские самоуверенные! Охрану самого Джумы ни во что не ставят? Но ничего, мы научим их хорошим манерам… перед смертью! Ты, Аслан, тоже к вечеру подведи своих джигитов к выходу из ущелья.

— Будет сделано, Герхард! Я вот о чем подумал: а не взять ли нам этих «профи» живыми, заблокировав балку и внезапно атаковав? А потом, после свадьбы, в подарок молодым казнить их прилюдно? Чтобы знали, шакалы, по чьей земле ходят?

— Нет, Аслан, я, как старший, оставленный Джумой за руководителя акции против гяуров, запрещаю тебе какие-либо самовольные действия. Не обижайся, брат, такова воля Джумы. Ты же не пойдешь против нее?

— Хоп, Герхард! Пусть будет так, как решил Хозяин. Он знает, чего добивается.

— Вот именно! –  словно чего-то не договорив, как показалось полевому командиру, ответил наемник.

В 18-00 отряд спецназа вышел на рубеж ожидания, не доходя до выхода из балки шести километров. На час Лукин объявил привал, вызвав к себе Харламова с Семеновым.

Офицеры устроились в небольшой канаве, имеющей удобное, плоское дно. Лукин расстелил карту, начал постановку задачи:

— Наемники в ауле и отряд Аслана знают, что на них выходит десять человек. Это дает им понять, что мы, федералы, об истинной угрозе не знаем и работаем по сценарию Джумы. Это хорошо! Противник изначально расслаблен. Что для их армады какой-то десяток пусть даже самых крутых «профи»? Этим и воспользуемся. Примерно около восьми часов враг будет ждать выхода боевой десятки на равнину. И они получат то, что ждут! Гена, –  обратился Лукин к майору Харламову, –  ты со своей группой в полном составе плюс прапорщики Бунин и Лазарев выйдешь из балки и продолжишь игру. Вас как раз будет десять человек! Под покровом тьмы и под пристальным вниманием наемников ты выведешь личный состав на рубеж боевого применения, в кустарник арыка перед аулом, рассредоточив и замаскировав его по всем правилам военного искусства. Твоя задача на утро ясна: отразить нападение наемников, которые должны начать свое грязное дело с тебя. Нападение, которое может быть организовано как с фронта, так и с тыла! Как раз сзади ты будешь иметь небольшой овраг, где противник вполне может сосредоточить небольшие силы. Бунину организовать дистанционное прослушивание всех переговоров, по возможности выявить места нахождения боевиков ночью. Если это удастся, возможно, немного переиграем задачу.

Харламов внимательно выслушал Лукина.

— Тебе все понятно, Гена?

— Вполне!

Лукин продолжил:

— Тебе же, Игорь, –  обратился он к старшему лейтенанту Семенову, –  прямо отсюда, без Бунина, уйти из балки. Выводишь группу на восточный склон. За ночь выбираешь позиции для обзора за аулом до мечети, то есть за всей его восточной частью. Моя группа уходит с той же задачей на западный склон. Таким образом, мы должны охватить селение с трех сторон, при этом оставляя противника в уверенности, что им противостоят малые силы только с севера. Это, надеюсь, понятно всем. А теперь, коль нет вопросов, слушай общий боевой приказ!

Закончив доведение приказа до всех, Лукин добавил:

— Напоследок о связи! С этой минуты переходим на кодированную, импульсную связь. Лишних переговоров избегать. В случае получения с базы каких-либо изменений, что вполне возможно, я, находясь с небольшой группой в «зеленке» у западного склона, немедленно доведу их до вас. Все! Семенову сорок минут на подготовку личного состава. В 19-00 ты, Игорь, должен начать выдвижение на указанный рубеж. После его занятия доклад и эфирное молчание. Ну а утром… утром, мужики, чувствую, придется нам туго!

— Если останемся без поддержки, да, веселого будет мало, –  согласился с Лукиным Семенов, поднимаясь, чтобы идти к своим подчиненным.

— Кириллов не оставит группы без прикрытия, это я вам говорю, –  заверил друзей майор Харламов. –  Не тот это человек, он всех на уши поднимет, но своим поможет! Однако денек завтрашний, без базара, предстоит трудный. Но ничего, прорвемся!

— Куда ж ты денешься? –  закончил разговор майор Лукин. –  Работаем, ребята! Разошлись, с богом!

Харламов с Семеновым пошли в подразделения, майор Лукин вызвал своего заместителя по штатной группе старшего лейтенанта Белова. Тот прибыл через несколько минут.

— Товарищ майор, старший лейтенант Белов по вашему приказанию прибыл!

— Садись перед картой, Вова. Видишь вот этот участок «зеленки»?

— Так точно, и что?

— А то, что готовь группу к совершению марша на западный склон, вот на этот рубеж, –  майор указал место, где должен был рассредоточить силы группы Белов, –  будешь за командира! Задача следующая…

Лукин довел до Белова то, что ранее было доведено до командиров первых двух групп.

— А вы? –  спросил старший лейтенант.

— Я до рубежа действия пойду с вами, но потом возьму троих ребят и займу позицию в самой «зеленке». Из нее хорошо просматриваются и аул, и, что главное, выход из ущелья. Готовь группу, выход в 20-00.

— Все понял, командир, разрешите выполнять?

— Выполняй, Вова, выполняй!

Лукин остался один, закурил. Как ему сейчас не хватало Димы Горелова! Тот бы сразу снял нервное напряжение и вселил бы во всех какой-то особенный задор, азарт перед боем. Это он умел –  и сам настроиться, и людей настроить на схватку! И не было бы так пусто на душе, и не стояли бы перед взором черные, обожженные отверстия глазниц расстрелянного им, Лукиным, боевика. Горелов нашел бы нужные слова, чтобы убедить друга в справедливости его поступка. И стало бы спокойнее! Но Дмитрий в Москве. Отдыхает. Подумать только, он там, где ходят обычные, нормальные люди, где нет гор с их снайперами, нет войны, нет смерти рядом.

Лукин встал, отряхнулся, отправился к своей группе. Он доверял своему заместителю, но лично проверить готовность к бою подчиненного ему подразделения был обязан по Уставу.