Глава пятая
Гостей, прибывших из военного городка, встретил хозяин усадьбы Расул.
Было заметно, как похотливо блеснули его глаза при виде Валентины, одетой в короткую юбку, кружевные чулки и открытую кофточку. Поздоровавшись с мужчинами, он повернулся к Губочкиной:
— А вас, дорогая, я особенно рад видеть в своем доме. Хитрец Жаров не предупредил, что преподнесет такой приятный сюрприз. Вы просто очаровательны, мадам. Игорь, познакомь меня с красавицей?!
Жаров представил:
— Валентина.
Расул зацокал языком:
— Ай, какое красивое имя, Валентина, это значит, Валя, да?
Ответила женщина:
— Да! А как зовут вас?
Чеченец галантно кивнул пышной шевелюрой:
— Для вас, Валя, Расул, просто Расул!
И, обратившись уже ко всем гостям, указал на центральный вход крепкого, похожего на крепость дома:
— Ну, что же мы стоим на улице? Прошу пройти в мое скромное жилище!
Валентина первой двинулась к распахнутым дверям. За ней последовал Мансур. Жарова придержал хозяин дома:
— Почему ты раньше не показал мне эту женщину, Игорь?
— Мы же практически не встречались лично.
— Да, к сожалению, это так. Было. С этого дня все будет по-другому. Но скажи мне, у этой Валентины подруга есть? Такая же пышная, сексапильная телка?
Жаров криво улыбнулся:
— Понравилась?
— Ай, слов нет!
Жаров нагнулся к Расулу:
— То, что она здесь, не единственный сюрприз, который я приготовил тебе с Фараоном.
— Да? Что ты еще намереваешься преподнести нам?
— Ну, Расул, если я скажу, то какой же это будет сюрприз? Потерпи, брат, скоро все узнаешь. Но идем, негоже, если с Цакаевым первыми встретятся Мансур и проститутка.
— Не волнуйся. Их без нас не допустят в главную комнату, но ты прав, пора идти.
Они вошли в холл, где перед второй резной дверью в конце короткого коридора стоял охранник. И только тогда открыл створки, когда Расул с Жаровым возглавили компанию. Хозяин дома ввел гостей в большую, но уютную комнату, обставленную в восточном стиле. Пол накрыт широким, ручной работы туркменским ковром, посередине которого стоял столик на коротких ножках. В комнате, кроме ковра, столика, подушек и небольшого шкафа, стоявшего в углу, ничего не было. Тусклый свет зажженных повсюду свечей создавал уют одновременно с некой загадочностью происходящего. У столика на груде атласных подушек возлежал пожилой мужчина с аккуратной бородкой, одетый в шикарный шелковый халат. Он пил чай. При виде Губочкиной улыбка на его лице исчезла. Он поставил пиалу с дымящимся ароматным напитком на столик, спросив вместо приветствия:
— Женщина? Кто она и почему здесь? Расул, я не понимаю.
Хозяин дома поклонился:
— Извините, господин, но наш русский друг объяснил, что появление в доме женщины является сюрпризом. Приятным сюрпризом, господин.
Цакаев смягчил тон:
— Да? Что ж. Если так, то ладно. К тому же русский не обязан соблюдать наши обычаи, но он должен гарантировать, что пришедшая с ним дама не представляет для нас никакой угрозы.
Жаров выступил вперед:
— Я гарантирую это, господин Цакаев.
Фараон потер переносицу:
— Хорошо! Пусть женщина присутствует во время праздничного застолья после того, как мы решим свои насущные дела. А пока, Расул, проводи ее в соседнюю комнату.
Расул повернулся к Губочкиной, перейдя на «ты»:
— Не обижайся, дорогая, таковы порядки и обычаи, женщина у нас не может находиться в обществе мужчин, особенно…
Валентина тряхнула головой:
— Я поняла это, мне и так оказана высокая честь просто находиться здесь. Если бы знала, осталась в гарнизоне. Говори, дорогой, куда идти?
Расул ухмыльнулся, указав на еле заметную на фоне стены низкую дверку:
— Туда, дорогая!
Валентине пришлось нагнуться, чтобы пройти в небольшое помещение. Чечен, следовавший за ней, проглотил слюну, увидев оголившие наполовину ягодицы женщины. Зайдя в комнату, устланную ковром с подушками, он воскликнул:
— До чего же ты аппетитна, красавица! Честное слово, я готов проглотить тебя! Такая женщина — и у Жарова. С ним ли тебе быть, дорогая?
Валентина кокетливо наклонила голову:
— А ты, горец, попробуй отбить меня! Я не против, при условии, что твоя щедрость окажется такой же не знающий границ, как и желание овладеть мной!
— О, женщины, вы само коварство! Но запомни, дорогая, ты сказала слово. У нас за слова принято отвечать. А насчет щедрости… Твой Жаров по сравнению со мной… Но… не будем об этом. Думаю, мы совсем скоро сможем поближе узнать друг друга. А пока отдохни здесь. Недолго. Завершим дела, я приду за тобой.
И бросив на Губочкину переполненный желанием похотливый взгляд, Расул удалился.
Валентина же обошла комнату. Боковых дверей не было, только та, через которую она зашла сюда. Окно оказалось узким, забранным крепкой решеткой. Вздохнув, Валентина присела на ковер. Подумала: а неплохо, если бы этот сильный и симпатичный абрек сумел перехватить ее у слабого Жарова. Отдавшись горцу, она могла бы и удовольствие получить, и быть защищенной, и получать подарки или деньги, гораздо ценнее и больше тех, что получала от Жарова, который и использовал-то Валентину ради того, чтобы окрутить Родимцеву. Если молодая дурочка клюнет на приманку оборотня, то у Жарова к Губочкиной пропадет всякий интерес. И тогда… Игорек, используя того же Мансура, вполне может попытаться вообще убрать ее, как ненужного и, в принципе, опасного свидетеля своих грязных дел. Так что надо постараться еще сильнее завести Расула в плане возможной сексуальной связи. Решив, как поступить при появлении Расула, Валентина подумала о том, что не мешает подслушать, о чем пойдет речь в главной комнате. Глядишь, и пригодится.
А в комнате разговор между мужчинами начался, как только Расул присел за столик рядом с Фараоном, напротив Жарова и Мансурова.
Цакаев спросил хозяина дома:
— Женщина не может слышать разговора?
— Нет, господин. Да и зачем ей это? Она, — Расул похотливо усмехнулся, — больше думает о том, как и когда ее трахнут. Бабец, признаю, классный. От нее пахнет самкой.
Фараон взглянул на Жарова:
— Зачем ты притащил свою блядь на нашу встречу? Или не понимал, что отсюда ей уже нет выхода?
Жаров ответил спокойно:
— Ну почему же не понимал? Как раз потому привез ее сюда.
— Что ты имеешь в виду?
Оборотень так же спокойно объяснил:
— Валентина сыграла ту роль, которая ей была отведена в моей игре. И дальнейшая связь с ней представляет для меня реальную опасность. Поэтому я решил избавиться от нее. Заодно сделать подарок вам, господин Цакаев. С этой минуты Валентина ваша рабыня, я отдаю ее вам, можете делать с ней все, что хотите. Главное, чтобы она больше никогда не вернулась в часть.
Расул не выдержал:
— Вот это сюрприз. Воистину сюрприз!
Фараон, не спуская с оборотня внимательных, суровых глаз, проговорил:
— Я еще раз убеждаюсь в твоей предусмотрительности и не по годам, наверное, природной мудрости. Ты принял правильное решение. От ненужных свидетелей надо избавляться. Вот только подарка твоего я принять не могу. Со мной молодая жена. Может, Расул согласится принять твой подарок?
Хозяин дома торопливо закивал головой:
— Конечно, босс, конечно! Спасибо!
Фараон грозно проговорил:
— Но на утехи с этой проституткой тебе, Расул, только одна ночь. С рассветом ты или твои люди должны вывезти ее труп в горы и бросить в ущелье. Ты понял меня?
— Да, господин, понял. К утру она умрет, не беспокойтесь. Я лично перережу ей горло.
— Вот и решено. А теперь перейдем к главному: Расул принеси баул!
Хозяин дома встал и вышел из комнаты. Вскоре внес тяжелую, битком набитую брезентовую сумку. Поставил ее на стол, расстегнул молнию. На резную крышку посыпались пачки стодолларовых купюр. Глаза Жарова и Мансурова загорелись алчным огнем.
Фараон указал пальцем на мешок:
— Здесь ровно один миллион настоящих североамериканских долларов. Чтобы позже не возникло никаких недоразумений, проверьте и пересчитайте сумму. А ты, Расул, — Цакаев повернулся к хозяину дома, — скажи своим людям, чтобы через полчаса подавали кушанья.
Жаров, как и Мансур, начали проверять и пересчитывать деньги. Деньги, которых они ранее и во сне не видывали. Миллион долларов! Цакаев снисходительно улыбался, глядя, как предатели своего народа трясущимися руками перекладывают из кучи в кучу пачки долларов.
Спустя десять минут, уложив в баул деньги и закрыв молнию, Жаров, закурив, спросил:
— Это, как вы сказали, первое. Что последует за ним?
— А за ним, мой русский друг, последует второе! А именно использования тебя в переправке в Россию крупных партий наркотиков. Но уже не в качестве человека, рискующего собственной шкурой, а в качестве посредника при заключении сделок между представителями сопредельного государства и вашими высшими для данного региона военными и пограничными, уже купленными нами, чинами. Естественно, с иным вознаграждением за каждую оформленную сделку, сумма которой может достигать трети того, что ты сейчас имеешь в бауле за один только окончательно решенный вопрос. Как тебе подобное предложение, господин Жаров?
Оборотень аж вспотел:
— Но, господин Цакаев, чтобы выполнять обозначенные вами функции, должности командира взвода в отдаленном батальоне недостаточно. Я привязан к личному составу и надо мной слишком много начальников.
Главарь банды заверил Жарова:
— Ты получишь повышение. Тебя переведут в штаб соединения, откуда вполне сможешь решать те задачи, которые буду ставить я.
— Ну, раз так, то я… с удовольствием, господин Цакаев!
— Вот и отлично. Ну, что там у нас с ужином?
Вошел Расул, за ним несколько закутанных в черные балахоны и скрывающих своих лица женщин, внесших в комнату разнообразные блюда. Выставив перед Жаровым бутылки с водкой и коньяком, Расул нагнулся к Фараону:
— Господин! Позволь не присутствовать на ужине.
Цакаев удивился:
— Это еще почему?
Физиономия бандита расплылась в похотливой ухмылке:
— Не терпится русскую соску отодрать, господин. Сил нет сдерживать желания.
Фараон рассмеялся:
— Эх, Расул, ты неисправим! Ну, ладно, разрешаю. Представляю, что с ней будет к утру. Измочалишь в лоскуты.
— К утру она умрет, но познав, что такое настоящий мужчина!
— Хорошо! Иди, развлекайся! Только сделай так, чтобы ее криков не было здесь слышно… хотя… пусть кричит! Это будет забавно!
— Ага! Все понял, я пошел!
Он повернулся к Жарову с Мансуровым:
— Господа, я покидаю вас. Встретимся в другой раз, до свидания!
Жаров, слышавший разговор Расула с Фараоном, добавил:
— Счастливо, Расул! Не забудь только замочить в конце эту суку, если, конечно, она от «удовольствия» сама не сдохнет.
Присутствующие в комнате рассмеялись и принялись за пищу. Мансуров наклонился к Жарову:
— А как же с драгоценностями и деньгами, что ты давал ей?
— Завтра заберешь в доме Тимура. Она хранила их в шкатулке, под кроватью, найдешь и привезешь. Все разделим пополам!
— Сделаю, шеф!
Мансур выглядел довольным.
Мимо них в комнатку, где находилась Губочкина, проскользнул Расул. В руке он держал хлыст. Никто из ужинающих не придал этому значения.
* * *
Сидящие у столика переглянулись, затем дружно засмеялись. Фараон указал на дверку, прожевывая кусок жареной баранины:
— Расул знает, как обращаться с женщинами. Ему только волю дай. Охоч он до баб, ох и охоч. Чую, и до полуночи не доживет ваша дама.
Жаров, проглотив очередную порцию коньяка, не согласился с новым боссом:
— Эта, хозяин, доживет! Через нее взвод пускай, выдержит. Да еще добавки попросит!
— Ну, что ж, господа, давайте почаевничаем и расстанемся? На всякий случай придумайте алиби. Бабу вашу наверняка искать будут и определят, когда она пропала. Так что, Жаров, обеспечь себе и другу безопасность. Квартиру Тимура оставьте. Находитесь в части.
* * *
В 22–05 следователя военной прокуратуры Касаткина вызвал наблюдатель из станицы. Полковник ответил по мобильной связи:
— Слушаю тебя, Володя.
Голос наблюдателя звучал взволнованно:
— Товарищ полковник, Петр Владимирович! Передача денег Жарову состоялась, сейчас он вместе с Мансуровым и Фараоном начинают праздничный ужин, но вам следует поторопиться. Скотина Жаров передал Валентину Губочкину в качестве подарка Цакаеву с просьбой к утру уничтожить женщину. Фараон отдал связистку хозяину дома Расулу, и тот сейчас зверски издевается над ней, насилует. В микрофон слышны крики нечеловеческой боли.
— Понял. А что Жаров?
— Жаров и Мансур, как ни в чем не бывало, беседуют с Фараоном в соседней комнате, строя планы продвижения оборотня вверх по карьерной лестнице. Но это все ерунда, полковник. Необходимо немедленно принимать меры, чтобы спасти женщину.
— Принял, Володя. Оставайся на месте. При подъезде нашего «УАЗа» подашь сигнал на остановку там, откуда мы сможем немедленно действовать.
Увидев помрачневшее лицо следователя, комбат спросил:
— Что случилось, Петя?
Полковник отдал приказ:
— По коням, ребята, в доме Расула уродуют Губочкину, требуется срочный штурм. Подробности на месте. Кто поведет машину?
Белянин кивнул старшему прапорщику Милову:
— Давай ты, Костя!
Офицеры сели в «УАЗ», тут же разобрав оружие и бронежилеты.
Милов спросил:
— По объездной едем?
Следователь, недолго думая, ответил:
— Нет! Через станицу, по Центральной улице мимо рынка к восточной окраине там, где особняки. В нужном месте мой наблюдатель остановит нас.
Арбашев, заряжая снайперскую винтовку «Винторез» для Милова, спросил:
— Не мало ли нас будет, чтобы провести целенаправленный штурм?
Комбат отмахнулся:
— Достаточно! Лишь бы добраться до объекта быстрей да захватить на месте всю банду, а там разберемся. Я сейчас злой, а когда злой — страшный.
Арбашев усмехнулся:
— Это мне известно. Жаль, Бекета с нами нет. Вот тот точно порвал бы духов в клочья, один, безо всякой группы.
Комбат приказал:
— А ну закончили базары.
На нужную улицу «УАЗ» буквально влетел. Полковник указал вперед, и водитель увидел луч фонаря, делающий круговые движения. Это майор прокуратуры Александров подавал сигналы машине спецназа. Хорошо, что не сразу за поворотом. А то «УАЗ» мог и наблюдателя сбить. Обошлось. Милов сумел остановить машину перед майором. Тот подошел к кабине, что-то сказал полковнику, сидевшему на месте старшего автомобиля.
Касаткин, выслушав подчиненного, повернулся к старшему прапорщику:
— Проезд между заборов впереди видишь?
Милов кивнул:
— Так точно!
— Въезжай в него задом. И сразу стой! Понял?
— Какие вопросы!
Водитель выполнил распоряжение Касаткина, и спустя минуту «УАЗ» замер в узком, но асфальтированном проезде между высокими заборами усадеб, находящихся по соседству, через небольшое поле от дома Расула.
Офицеры, включая майора Александрова, вновь собрались вокруг капота армейского вездехода.
Следователь обратился к своему подчиненному:
— Тебе слово, Володя. Без подробностей насилия над Губочкиной. Только где находятся боевики, предатели, Фараон и каким образом осуществляется охрана усадьбы. Поторопись, майор!
Александров доложил:
— Как я уже говорил, трое абреков Расула в балке, за восточным забором. Недавно подбирался к ним. Сидят полукругом, пулемет на вершине, автоматы с ними. Этих желательно снять бесшумно и в первую очередь.
Полковник перебил подчиненного:
— Очередность мы сами определим, ты про охрану усадьбы дай информацию.
Майор указал на схеме:
— Перед воротами, они, кстати, открыты, один телохранитель Фараона. В беседке, что рядом с гаражами, — еще один. Третий за зданием, передвигается вдоль забора, но от него не отходит. Иногда переговаривается с тем, что в беседке. Четвертый в доме, в коридоре, перед холлом, в котором расположились Фараон, Жаров и Мансуров. Расул насилует Губочкину в боковой комнате, окно которой выходит на кусты, прямо перед беседкой. Женщины Расула на втором этаже. Джипы Фараона под навесом, «девятка» Мансурова перед центральным входом. Это все!
Следователь взглянул на комбата:
— Ну, и каково будет решение, исходя из уточнений общей обстановки?
Белянин, ознакомленный с предложениями подчиненных, приказал:
— Штурм проводим следующим образом: я с Шуршилиным выдвигаюсь к балке.
Комбат взглянул на замполита роты:
— Как, Михаил Михалыч, справимся с тремя духами?
Капитан ответил:
— Без проблем. Работаем ножами?
— Как же еще нам бесшумно снять их? Да, ножами.
Подполковник повернулся к Александрову:
— Тебе, Миша, следователь ты наш, со старшим лейтенантом Арбашевым выдвинуться к тыловой стене. Поможешь моему спецу взобраться на забор. Ты же, Паша, как оседлаешь ограду, снимаешь и боевика, прикрывающего тыл здания, и бандита в беседке. Но, ребята, отстрел духов только по моей команде, ясно?
Ответил майор:
— Ясно, товарищ подполковник!
Арбашев подтвердил получение приказа:
— Есть отработать две цели.
Комбат добавил:
— Затем, Арбашев, мухой в кусты, к окну. Через стекло или проем валишь Расула, после чего контроль тыла и западной стороны здания.
Старший лейтенант кивнул:
— Понял, командир!
Белянин посмотрел на Крабова:
— Тебе, Кирилл, предстоит самое сложное. Это проникновение в дом и захват Жарова с Фараоном. Мансура можешь валить. Это как по обстановке сложится. Тебя прикрывает…
Полковник военной прокуратуры сказал:
— Я прикрою капитана.
На это комбат тут же возразил:
— Нет, Петр Владимирович, в бой ты не пойдешь, иначе кто дальше следствие будет раскручивать? Твое место, дорогой, напротив ворот. Вот их блокируешь.
Крабов воскликнул:
— Но возле въезда в усадьбу еще один телохранитель Цакаева, или о нем вы забыли?
Комбат взглянул на командира четвертого взвода первой роты:
— Я, Кирилл, ничего в боевой обстановке не забываю. Кто у нас остался без дела?
Подал голос старший прапорщик Милов:
— Я, товарищ подполковник!
— Правильно. И вооружен ты «Винторезом». А посему, как только мы с Шуршилиным обработаем балку, Арбашев с Александровым займут позицию штурма у стены, а Крабов с Александровым сядут в «УАЗ», ты, прапорщик, выходишь из-за угла и валишь из снайперской винтовки охранника у ворот. После чего подгоняешь к усадьбе «УАЗ». Далее по плану, который я довел. Все действия только по моей личной команде, за исключением работы Арбашева по Расулу. У кого какие есть вопросы?
И Белянин сам же ответил на собственный вопрос:
— Вопросов нет! Правильно, так и должно быть! Сверим часы, 22–57. Приготовились, через три минуты начинаем.
Офицеры поправили амуницию, перезарядили оружие, подготовив его к бою, Милов присоединил к «Винторезу» ночной прицел.
Ровно в 23–00 группа, ведомая подполковником Беляниным, двинулась к усадьбе Расула, используя неглубокий враг.
В 23–05 первая группа разделилась. Арбашев с Александровым и совершили бросок к двухметровой ограде. Комбат с замполитом роты, выйдя из оврага, оказались на вершине балки, которая прикрывала восточное направление. Здесь подполковник приказал залечь и далее перемещаться ползком. Впрочем, ползти офицерам долго не пришлось. Они увидели троицу бандитов буквально через несколько минут, спокойно сидящих полукругом и гоняющих между собой косяк анаши, аромат которой распространяется на большое расстояние.
Белянин выхватил десантный нож. Его примеру последовал и Шуршилин. Комбат указал замполиту роты на крайнего справа боевика. Капитан кивнул. Подполковник поднял два пальца вверх, указав на грудь. Остальных он брал на себя. Замполит вновь утвердительно кивнул. Офицеры забросили автоматы за спину. Комбат расставил пятерню правой ладони. Начал сгибать пальцы, произведя отсчет: пять, четыре, три, два, один. Как только ладонь сжалась в кулак, спецназовцы ринулись на бандитов. Шуршилин в мгновение рассек горло «своему» боевику, повернувшись к комбату. Но и тот уже добивал последнего бандита. Белянин нанес боевикам всего два выверенных удара. И этого оказалось достаточно, чтобы те завалились друг на друга, забились в предсмертных судорогах. Бросив взгляд на капитана, комбат указал на пулемет. Офицеры быстро поднялись по склону балки, выйдя к восточному забору особняка.
Выведя пулемет из строя, комбат вызвал по рации Арбашева:
— Север! Я — Первый. Восток чист! Ты готов?
Старший лейтенант доложил:
— Готов.
— Хорошо. Жди приказа.
Подполковник переключился на старшего прапорщика.
— Старшина. Я — первый.
— Слушаю вас.
— Зачищай въезд в усадьбу и подгоняй к воротам «УАЗ». По исполнению немедленный доклад.
— Принял, Первый.
Старший прапорщик Милов вышел из проулка. Вскинув «Винторез», поймал в прицел охранника ворот, нажал на спусковой крючок снайперской винтовки. Телохранитель Фараона, так ничего и не поняв, рухнул в придорожную пыль, обильно обагряя ее черной кровью.
Прапорщик быстро вернулся к «УАЗу».
Армейский внедорожник остановился метрах в десяти от ворот усадьбы Расула. Крабов указал полковнику на куст возле дороги.
— Встаньте, товарищ полковник, там! Если кто-то попытается прорываться из усадьбы… тогда сами знаете, что делать!
Касаткин не стал возражать, отошел к кусту.
Командир взвода вызвал комбата:
— Первый! Я — Краб. Нахожусь на позиции штурма. Со мной старшина.
— Понял. Как только услышите выстрелы «АК-74», Арбашев будет выполнять собственную задачу, ты, Краб, в дом, на захват. Милов на прикрытие!
Капитан ответил:
— Есть.
— Смотри, Кирилл, бандиты в доме вооружены.
На что взводный зло ответил:
— Я тоже к ним не с вилами иду.
— Удачи!
— Отбой!
Крабов с Миловым встали у створок ворот. Увидели стоящую во дворе белую «девятку». Прапорщик предложил:
— Рвануть бы тачку Мансура!
Капитан посмотрел на старшину роты:
— Зачем?
— Да так! Чтобы не было ее!
— Умное решение, а главное — обоснованное. Но… внимание, сейчас должен начать игру Паша с майором из прокуратуры. А потом… пойдем мы!
Комбат тем временем вызвал старшего лейтенанта Арбашева, коротко бросил:
— Паша, пошел!
Майор Александров подставил спецназовцу спину, и тот, используя живую подставку, оседлал забор. Боевиков увидел сразу. И, не раздумывая, ударил по ним короткими очередями. Первым дернулся и упал бандит на аллее, вторым опрокинулся на землю боевик в беседке. Одновременно во двор ворвались капитан Крабов со старшим прапорщиком Миловым.
* * *
Расул, услышав короткие очереди автомата, остановился и зажал жертве разбитый рот своей крупной волосатой ладонью. Он замер, пытаясь понять, что могли означать эти очереди. И увидел в проеме окна спецназовца. Вернее, увидел ствол автомата между прутьев решетки. Ствол, из которого в его физиономии ударил огонь.
— Жива? — спросил Арбашев у Губочкиной.
Валентина, теряя сознание, успела произнести:
— Жива.
Арбашев кивнул подбежавшему Александрову на окно:
— Ты, майор, следи за комнатой, за дверью в комнату, чтобы кто не добил связистку, я на помощь своим.
Следователь подчинился.
Крабов подскочил к центральному входу в тот момент, когда из дома высунулся охранник. Высунулся он неожиданно для Кирилла. Что не смутило Милова, который, не раздумывая, из-за спины офицера всадил из бесшумной винтовки две пули в эту озабоченную, растерянную физиономию.
Крабов бросился в коридор.
С восточной стороны, так же преодолев забор, вышли и комбат с Шуршилиным.
Выстрелы не могли быть не услышанными и в главной комнате. Фараон от неожиданности уронил пиалу, проговорив испуганно:
— Что за шайтан?
А вот Жаров сориентировался мгновенно. Он прекрасно понял, ЧТО могли означать эти короткие автоматные очереди. Поэтому, отбросив столик в сторону, схватил баул с деньгами и крикнул заместителю:
— Мансур, гранаты к бою, к окну!
Сержант выхватил две мощные «Ф-1». Одну передал, перекатываясь к стене под окно, Жарову.
* * *
Крабов с Миловым ворвались в комнату, когда оборотни закончили свой маневр. И только отменная реакция спецназовцев сохранила им жизнь. Боковым зрением Крабов увидел возле стены Жарова с Мансуровым и небольшой предмет, который полетел в их сторону.
Капитан крикнул:
— Старшина, назад в коридор, граната!
И метнулся, выталкивая прапорщика за массивную дверь.
За секунду до взрыва в окно выпрыгнули и оборотни. Фараон успел накрыться столом, что спасло ему жизнь. Мощный взрыв потряс дом, выбив раму окна, из которого повалил дым. Этот взрыв чуть было не уничтожил Белянина с Шуршилиным. Находясь у стены, они получили легкую контузию, которая на некоторое время вывела их, как и Крабова с Миловым, из строя, позволив оборотням прорваться к «девятке».
Арбашева взрыв не затронул, но дезорганизовал. Он не увидел, как в машину запрыгнули Жаров с Мансуровым.
А «девятка», резко сдав назад, вылетела в ворота и буквально пронеслась мимо полковника Касаткина. Следователь поздно спохватился. Он выстрелил из пистолета в уходящую машину, но пули не достигли цели.
Полковник чертыхнулся и бросился в усадьбу, откуда спецы Белянина уже вынесли тела раненого Фараона и изуродованной Губочкиной. Трупы оставили на месте, как и женщин Расула, запретив последним покидать второй этаж.
Комбат взглянул на Касаткина:
— Ушли, суки, Петя?
— Да ты, понимаешь, все произошло так внезапно, что я ничего не смог предпринять. Стрелял, да толку-то. «Девятка» молнией пронеслась мимо меня.
— Она пошла к объездной трассе?
— Да. По дороге, ведущей к ней.
— Ясно! Скорее всего, оборотни постараются как можно дальше уйти от станицы. Им главное — дойти до горного массива. А в «зеленке» они легко затеряются. Преследовать бессмысленно, да и Губочкину надо быстрей доставить в санчасть, вместе с Фараоном. Надо оповещать штаб и Варихина. Пусть поднимает пару «вертушек» с десантом!
Белянин вызвал гарнизон, и спустя полчаса две винтокрылые машины пошли на восток. Одновременно взвод первой роты оцепил недостроенный дом Тимура. Надежда на то, что Жаров решит спрятаться в городе, казалась настолько невероятной и абсурдной, что комбат просто перестраховался. В доме никого не оказалось. Спецы обнаружили лишь вещи оборотня и женщины, да драгоценности, спрятанные в доме. Жаров, вопреки логике и расчетам опытного Белянина, все же повел «девятку» не от станицы, а именно в населенный пункт, чем удивил Мансурова. Тот, увидев, что начальник свернул к Разгульной, изумленно спросил:
— Ты что делаешь, Игорь? Ведь максимум через полчаса-час станицу, гарнизон и все выезды из них заблокируют. И тогда нам не уйти!
Старший лейтенант бросил на сержанта быстрый взгляд:
— А ты думаешь, если мы рванем в горы, то уйдем? Черта с два нас выпустят из района! Или, может, ты считаешь возможным пройти по перевалам и ущельям почти сто верст до границы и вдвоем, с одной гранатой, прорвать заслон погранцов?
— Но что же делать?
Жаров успокоил подельника:
— Я знаю, что делать. В первую очередь нам надо сменить тачку. Вот только каким образом?
Ответ на это вопрос оказался рядом. И заключался он в милицейском «УАЗе», стоящем у арыка возле крупного кирпичного дома. Жаров снизил скорость, спросил сержанта:
— Мансур, кто живет в доме, возле которого стоит «УАЗ»?
— Мент один, старшина, водила патрульной службы.
— Знаешь его?
— Лично не знакомились.
— Тогда делаем вот что.
Проинструктировав подельника, Жаров остановил «девятку» сразу за патрульной машиной. Мансур выскочил из салона, встав сбоку от калитки. Старший лейтенант посигналил. Раздался хриплый мужской голос:
— Кто это ночью людям спать не дает? Совсем оборзели, уроды, не видите, что за машина стоит?
На улицу вышел старшина-милиционер с автоматом через плечо. Вышел, и тут же Мансур приставил к его горлу тесак, снимая короткоствольный «АКСУ»:
— Спокойно, браток, спокойно. Ты же жить хочешь? Хочешь, наверное, чтобы и семья твоя жила, я не прав?
Старшина растерялся и испугался:
— Да, да, конечно, но что вам надо?
На этот вопрос ответил Жаров, вышедший к захваченному милиционеру из «девятки».
— Надо нам, уважаемый, совсем немного. Чтобы ты помог нам кое в чем! И будешь жить! Откажешься — умрешь сам и семью погубишь, сколько человек в доме?
Старшина, заикаясь, проговорил:
— Семеро.
Старлей поинтересовался:
— И сколько среди них детей?
— Трое.
Жаров повторил:
— Трое. И, наверное, еще маленькие, так?
— Так.
— Ты же не хочешь, чтобы мы перерезали им глотки?
— Нет, нет! Я сделаю все, что прикажете, только не трогайте их!
Оборотень довольно усмехнулся:
— Вот это другой разговор.
И спросил:
— Где пистолет носишь?
Старшина ответил:
— Пистолета нет. Автомат.
Жаров приказал Мансурову:
— Обыщи его!
Сам же подошел к воротам, раскрыл их. Вошел во двор, осмотревшись. Увидел гараж. Спросил у милиционера:
— В гараже личная тачка стоит?
Старшина ответил:
— Нет. Свою я еще позавчера в автосервис отогнал, движок забарахлил, а я в инжекторах не соображаю.
— Так гараж пуст?
— Пуст.
— Где ключи от него?
— Он открыт, лишь ворота прикрыты.
— Отлично! Ну, что, Оман?
Подельник Жарова доложил:
— «Чист» клиент, командир!
— Прекрасно!
Оборотень подошел к милиционеру, приказав:
— Открой гараж и стой рядом. Дернешься, всех завалим, ясно?
— Да, да, ясно.
Жаров повернулся к заместителю:
— Держи мента на прицеле, я загоню «девятку» в гараж!
— Понял, шеф!
Мансур толкнул коротким стволом автомата старшину:
— Пошел к гаражу, мусорила, открывай ворота!
Старшина подчинился. Вскоре «девятка» скрылась в кирпичном гараже, а от дома отъехал милицейский «УАЗ». Вел его старшина. Жаров с Мансуровым устроились сзади. Сержант держал водителя на прицеле. Не успели отъехать от дома, пропищала бортовая рация. Старшина взглянул на молодого русского. Жаров приказал:
— Отвечай! Будут вызывать в отдел или еще куда, скажи, что пробил сразу два колеса в своем переулке, сейчас меняешь камеры. Будешь готов минут чрез сорок. Помощь не нужна.
— А если другая вводная?
— Тогда мычи в микрофон, что ни хрена не слышишь и следуешь в отдел, понял?
— Понял.
— Отвечай!
Старшина включил станцию.
Дежурный по ОВД запросил водителя, где он находится. Тот изложил первую версию Жарова, спросив, в чем дело. В ответ услышал о преступлении в доме Расула и о бегстве двух военнослужащих, очень опасных преступников. Далее последовал приказ устранить неисправность, захватить с собой напарника и выйти на дорогу, ведущую к военному городку. Цель — задержать белую «девятку» гос. №…. Ввиду опасности, которую представляли военные профессионалы, наряду милиции разрешили применять в случае необходимости оружие на полное поражение бандитов.
Водитель ответил, что приказ понял, и отключил станцию.
Жаров усмехнулся:
— Смотри ж ты, решили нас завалить! Что ж, посмотрим, кто кого!
Милиционер спросил:
— Куда едем?
Жаров произнес:
— К военному городку!
Мансур воскликнул:
— Что? Ты с ума сошел?
Оборотень-офицер рявкнул на сержанта:
— Молчать! Делать, что говорю!
Водитель повел автомобиль к развилке, от которой отходила дорога к гарнизону. На выезде из станицы Жаров приказал:
— Слушай внимательно, старшина. Сразу за развилкой свернешь влево и пойдешь к реке, у берега поворот направо и вдоль русла. Увидишь поляну и грунтовку, уходящую от реки, встанешь. Понятно?
— Да. Я знаю эту дорогу.
— Тем лучше.
Жаров повернулся к сержанту:
— Ты жену оставляешь здесь?
— Конечно, не тащить же с собой! Ей все равно никто ничего не предъявит. Потаскают и отправят домой к родителям.
— Разумно. Но в городок тебе придется сходить.
— Что? Зачем?
Жаров похлопал подельника по плечу:
— Не за чем, а за кем, Оманчик!
Догадка мелькнула на физиономии контрактника:
— Уж не хочешь ли ты…
Жаров не дал ему договорить:
— Ты угадал. Именно это я и хочу! Чтобы ты доставил к реке Родимцеву!
— Но это невозможно!
— Возможно… за лишние 50 000 баксов!
Мансуров задумчиво замолчал.
* * *
На эти сутки Кристина заступила дежурной по женскому взводу и находилась в фойе барака, когда вошел Мансуров.
Родимцева, не зная еще ничего о произошедшем в станице, удивилась:
— Оман? Ты чего пришел?
Сержант подошел к ней:
— Разговор есть, ты одна?
— Не видишь сам?
— А дневальные?
— Девочки отдыхают. Чего всем торчать здесь ночью?
— И то верно.
— Так что за разговор? Я не понимаю тебя.
— Сейчас поймешь!
Мансуров без размаха ударил женщину по голове.
* * *
Жаров, сидящий в «УАЗе», слышал, как с площадок гарнизона поднялись два вертолета. Усмехнулся. Посмотрел на часы. Пора бы Мансуру и вернуться. Как бы в подтверждение его мыслей на дороге показался сержант, несший на себе тело Родимцевой. Оборотень облегченно вздохнул. Мансур подошел к «УАЗу,» спросил:
— Куда ее?
Жаров приказал:
— На заднее сиденье, руки сцепить наручниками, — он бросил на сиденье браслеты, изъятые у старшины милиции, — в рот кляп. Я на переднее сиденье, ты к даме! Быстрее!
Через несколько минут «УАЗ» развернулся.
Вновь пропищала бортовая рация.
Жаров оборвал микрофон:
— Связь на время заблокирована!
Посмотрел на водителя:
— Сейчас едем к старой школе, что на окраине станицы. Там разбегаемся. И смотри, мент, ты нас не видел, понял?
— Понял, не дурак! Что я, сам на себя соучастие в похищении женщины вешать буду?
— Разумно! Поехали.
«УАЗ» остановился возле школы. Дорогу до нее прошли без проблем, не встретив ни единой машины.
Жаров сказал:
— Ну вот и все, старшина! Мы выходим, ты уезжаешь!
И вонзил в горло милиционеру нож, добавив:
— Прямо в преисподнюю!
Оборотень повернулся к подельнику:
— Здесь есть сарай, загонишь машину с трупом в него, ворота закроешь. Я оттащу Родимцеву в здание. Буду ждать в коридоре второго этажа. Работаем!
Жаров потащил из салона женщину. Кристина пришла в себя, попыталась отбиться. Жаров ударил ее по лицу:
— Заткнись, сучка! Теперь тебе лучше подчиняться. Иначе будет больно. Ты же не хочешь, чтобы я сделал тебе больно? Не хочешь. Тогда, раз оклемалась, пошла своим ходом!
Родимцева, не осознававшая реалий происходящего, повиновалась.
Дождавшись в коридоре Мансура, Жаров спросил:
— Ну что?
— Упаковал надежно! Если найдут тачку со старшиной, то случайно!
— Хорошо! Ты не в курсе, где младшие группы занимаются?
Мансур ответил:
— В крайних кабинетах этого этажа, возле туалетов. У моего друга дочь в первом классе учится. Как-то был с ним здесь.
— А ну веди к этим кабинетам!
Бандиты выбрали угловой класс. Он был удобен тем, что имел подсобное помещение.
Здесь Жаров и решил дождаться утра. Утра дня, в течение которого решится финальная часть его плана, предусматривавшего не только спасение собственной жизни, но и почти гарантированный уход из России вместе с Родимцевой и миллионом долларов.
