ГЛАВА 30

Спецназовцы группы «Шквал» рассредоточились, перекрывая аул с трех направлений. Они рассыпались в цепь, на интервал визуального контроля, и залегли. У каждого из них была своя задача, и каждый знал, ЧТО ему делать, когда таймер на браслете руки мигнет красным светом, что будет означать начало штурма.

Подполковник Согрин не сводил взгляда со двора. Он увидел, как к колодцу, где находился пленный капитан, подошел один из боевиков, судя по форме и осанке, занимающий в банде не рядовое положение.

Тут же снайпер группы, лежащий рядом с командиром, вскинул винтовку, взял на прицел чеченца, следил за малейшими движениями последнего. Одно движение боевика, которое можно расценить как угрожающее пленному офицеру, и пуля разнесет бородатую голову. Но пока угрозы от ночного посетителя не исходило. Боевик о чем-то разговаривал с узником, разговаривал спокойно.

Когда в руке чеченца появился пистолет, снайпер напрягся, его палец медленно повел спусковой крючок к рукоятке винтовки. Но пистолет выпал из рук бородача и исчез в колодце. При этом боевик остался неподвижен.

Снайпер ослабил нажим, и спусковой крючок встал на место.

Чеченец встал и вернулся в дом.

Снайпер с Согриным переглянулись. Что бы могла означать передача оружия пленному? Это была непонятка, как выразился командир спецгруппы, продолжив наблюдение, держа в руке микропередатчик с мигающим зеленым светом индикатором. Когда командир нажмет на кнопку пульта управления, цвет изменится на красный и короткий импульс разнесет по группе приказ к действию. Начнется АД. Для противника.

Но пока вокруг стояла тишина, и ничего не говорило о скорой кровавой бойне. Именно бойне, так как задача перед группой стояла конкретно: освобождение пленного офицера с последующим тотальным уничтожением отряда сепаратистов. А это означало, что враг из аула уйти не должен. Как не должно быть и пленных.

В доме загорелся свет. Согрин посмотрел на хронометр: 4.24. Немного спустя из дома начали выходить вооруженные люди.

Они скапливались в центре двора.

4.32. Командир спецназа подал сигнал к штурму. И тут же три молнии метнулись к дому. Первый залп сделали гранатометчики. Кумулятивные заряды, пробив окна с разных сторон, разорвались ослепительной вспышкой внутри здания.

Люди во дворе попадали на землю.

Второй залп, и молнии ударили по лежащим, слившись в один огромный огненный шар. И следом ураганный автоматный огонь. Раздались душераздирающие вопли боли и ужаса. Проведя массированный обстрел объекта, «спецы» рванулись в пылающий двор, срезая уцелевших бандитов короткими прицельными очередями.

4.43 – бойцы спецназа заняли объект.

Оставшиеся в «зеленке» снайперы внимательно осматривали выходы из аула.

Вот метнулась вдоль забора фигура, за ней другая. Боевики внешнего охранения уходили из селения. До ближайшего кустарника – метров пятьдесят. Они рванулись туда. Раздались одиночные выстрелы. Подстреленные тела наемников с ходу врезались в прибитую обильным дождем пыль грунтовой дороги. Снайперы поднялись и направились к своим.

Сергей, приготовившийся сделать последний выстрел, вздрогнул от первых взрывов. Мелкая дрожь пробежала по всему телу, жестким обручем сковывая его. Он поднял голову. Наверху ослепительные вспышки, крики, интенсивный автоматный огонь, приближающийся к месту его заточения. Антонов понял, ЧТО значит эта канонада над ним. Кто-то штурмует аул и делает это профессионально. Как это делают ребята из спецназа.

Рука с пистолетом рухнула вниз. Он судорожно сглотнул, продолжая смотреть наверх. Наконец наступила тишина, лишь несколько хлестких выстрелов. Антонов дрожал всем телом и не мог ничего с собой поделать.

Над решеткой кто-то склонился, и родной до боли голос Вовы Бережного крикнул:

– Антон! Серега! Ты жив?

– Э-э, я-я, – попытался ответить капитан, но не смог. Ком застрял в горле.

– Серега! Ты жив? – продолжал кричать в яму Володя.

– Жив, – тихо смог произнести Сергей.

И, собрав все силы, крикнул:

– Жив!

– Жив, чертила, жив! – Бережной не скрывал радости. – Товарищ подполковник! – крикнул он во двор. – Жив друг мой, понимаете?

Согрин подошел к яме.

– Ну а ты боялся, капитан. Сейчас мы быстро вытащим этого кавказского пленника. Семенов! Колтунов! Ко мне! – командовал подполковник. – Поднять капитана из ямы. И смотрите, нежно, как пылинку, он ранен, усвоили?

– Сделаем, товарищ подполковник!

И уже несколько лиц склонились над отверстием. Решетка отброшена в сторону. Молодой голос спросил:

– Товарищ капитан, обвязаться сами сможете?

– Да, – прохрипел Сергей.

Спустилась веревка.

Сколько раз он закреплялся перед подъемом этим куском тонкого каната за время своего заточения. А сейчас не смог. Руки дрожали так, что Антонов не мог завязать простейший узел.

– Не получается, товарищ капитан? Ладно. Вы там в сторонку отодвиньтесь, я спущусь.

Офицер спецназа в камуфлированной облегченной форме соскользнул вниз. Быстро закрепил конец веревки. Помог приподняться, поддержал.

– Давай, наверху, поднимай! Аккуратней. Вот так.

Лейтенант поддерживал тело, когда оно медленно пошло вверх.

Пистолет Сергей автоматически сунул за борт полуистлевшей куртки.

Его подняли и положили на плащ-палатку. К Сергею кинулся Бережной.

– Антон! Слава богу! Живой, браток! Ну как ты?

– Но-нормально, тря-ясет всего, Вова...

И вдруг, вздрогнув плечами, заплакал. Впервые в жизни боевой офицер капитан Антонов заплакал.

Слезы обильно текли по его щекам, и Сергей не прятал их. Он смотрел на окружающие его такие родные и суровые лица. Лица Своих.

Снецназовцы обступили капитана и смотрели на этого изуродованного, столько пережившего офицера и понимали его. А Сергей, сидя в объятиях друга, вздрагивал плечами и плакал. Плакал от того, что кошмар кончился. От того, что он выжил. От того, что его не бросили, искали, нашли и спасли. Слезы радости и благодарности омывали его лицо. И не было слов. Да и не нужны они были. Антонову предложили спирту. Он выпил, и дрожь понемногу улеглась.

Со стороны разрушенного здания раздались голоса бойцов, проводивших зачистку. Один из них обратился к своему командиру:

– Товарищ подполковник, здесь «чех» один раненый, тот, кто к яме подходил.

– Ты не знаешь, что делать? – вопросом ответил Согрин.

– Подожди, подполковник! Я прошу тебя, подожди! – воскликнул Сергей. – Подведите меня к чеченцу.

Подполковник пожал плечами, и вместе с капитаном Бережным, поддерживая Антонова, они подвели его к углу дома, где, держась за простреленную грудь, сидел, опершись о стену, Большой Чингиз. Он был в сознании, но тяжелое ранение вряд ли оставляло ему шансы выжить. Смотрел чеченец в сторону и повернул голову только тогда, когда подвели Сергея.

– А, капитан. Пришел посмотреть, как меня добьют?

– Нет, Чингиз, – Сергей говорил с трудом, – не за этим!

– А зачем же? Видишь, как все повернулось? И теперь первым умру я. А ты будешь жить. Судьба.

– Ты сам ее выбрал, и я в этом не виноват.

– Знаю.

Антонов повернулся к Согрину:

– Подполковник, еще одна просьба.

– Ну давай!

– Не убивай его, подполковник. Очень тебя прошу. Понимаешь, командир, он не хотел моей смерти. Он бывший афганец, офицер. Так уж сложилось, что теперь мы враги. Но в последний момент этот человек дал мне шанс избежать мучений и самому решить свою судьбу. Позволь, подполковник, отплатить ему тем же.

Офицер, имевший приказ на уничтожение всей банды, задумался. Посмотрел на Антонова, Бережного, Чингиза.

– Ладно, капитан, поступай как знаешь.

Сергей достал пистолет, который недавно передал ему сам Чингиз. Протянул раненому. Тот взял.

– Сам понимаешь, Чингиз, это все, что я могу для тебя сделать.

Чеченец вымученно улыбнулся:

– Понимаю. Спасибо, капитан.

Чингиз зажал в руке свой же «ТТ» с одним-единственным патроном в патроннике. Прощаться больше не стали.

Бережной с Согриным повели Сергея от здания к центру двора, где собрался весь отряд.

Сзади раздался выстрел. Антонов вздрогнул, обернулся. По стене сползал Чингиз.

– Будь проклята эта война, – проговорил Сергей.

Согрин и Бережной промолчали.

Через несколько минут раздался характерный рокот вертолетов. «Ми-8» в сопровождении машины огневой поддержки зашел на посадку. Не выключая двигателя, он принял на борт отряд спецназа, Бережного и Согрина. Набрал высоту и взял курс на север. Унося Сергея, теперь уже навсегда из этой, второй по счету и последней для него, войны. Домой. Туда, где так ждала встречи с ним его Марина.

А Бережной обратился к командиру отряда «Шквал»:

– Товарищ подполковник, вопрос разрешите?

Согрин отчего-то улыбнулся:

– Разрешаю, капитан!

– У вас связь с нашим батальоном есть?

– И не только с ним. Даже с Москвой есть, куда я только что доложил о завершении операции по освобождению твоего друга. А что? Связаться с кем-нибудь желаешь, капитан?

– Так точно!

– Жена?

Володя на секунду замялся:

– Да!

– Держи аппарат, набирай прямой номер!

Вера ответила сразу:

– Алло!

– Вера!

В ответ вздох облегчения.

– Володя...

– Вера, у меня нет времени, извини, скажу одно, Антона из плена вытащили, лежит на носилках, привет тебе передает. Мы на пути домой! До скорой встречи, любимая!

– Я жду тебя, Володя!

Она хотела еще что-то сказать, но Бережной отключил связь. Теперь у них будет много времени обо всем поговорить.

Подполковник спросил:

– Ну что дома? Порядок?

– Полный, товарищ подполковник!

– Это самое главное, капитан! Да, тебя друг твой зовет, иди!

Володя подошел к носилкам Сергея, присел рядом:

– Что, Антон?

– Слушай, Вова! Ты вот что, склады, откуда мы оружие получали, не забыл?

– Это откуда за тобой Бекмураз гонялся?

– Да.

– Конечно, не забыл, а что?

– Ты это, как в часть прибудешь, выбери момент, съезди туда, а?

– Зачем?

– Найди там Марину. Командир части, Воробьев, тебе подскажет, как ее найти. И расскажи ей все, хорошо? Только, это... про состояние мое особо не надо, скажи, ранен, в госпитале, поправится и приедет. Обязательно за ней приедет!

– Сделаю, Серега, не тешь себя надеждой, что она будет ждать твоего возвращения из госпиталя.

– Это почему? – помрачнел Сергей.

– Женщин ты не знаешь? Она же сразу рванет к тебе! Так что готовься к скорой встрече.

– Не хотелось, чтобы таким вот увидела, меня жалела.

– От тебя это, брат, никак не зависит, ты поспи лучше, не напрягай извилины, все разрешится само собой, а для тебя сон сейчас – лучшее лекарство!

Сергей повернул голову в сторону открытой двери бокового пулемета и стал смотреть, как вертолет обходил хребет.

И вместе с тем, как «вертушка» уходила все дальше от места его, капитана Антонова, заточения, удалялся и слабел припев, сопровождавший его все время пребывания в плену: