Глава 8
Нельзя сказать, что пропавшие подразделения никто не искал. Полковник Гликер – командир отдельного полка специального назначения – ждал сутки, после чего приказал срочно связаться с майором Поперечным. Но все попытки поговорить с ним завершались неудачей. Майор и его люди пропали. Рации и телефоны молчали. Полковник нервничал, докладывал в штаб бригады, но так и не получил ни одного внятного распоряжения.
Через двое суток он отправил на поиски группы БМД с пятью спецназовцами. Бойцам следовало прояснить обстановку и по возможности не втягиваться в военные действия.
Боевая машина десанта проехала порядка пятнадцати верст и сломалась в чистом поле. Старший группы доложил о случившемся на базу. На место происшествия прибыл тягач и эвакуировал обратно людей и поломавшуюся машину. Поднять вертолеты в воздух было невозможно.
БМД встала на долгий ремонт, а других машин, способных осваивать бездорожье, у Гликера не было. Все его доклады и рапорты вышестоящему начальству разбивались о неодолимую стену. Сами потеряли – сами и ищите! А на третий день и вовсе поступило срочное распоряжение штаба АТО снять полк с занимаемой позиции и перебросить под Быково, где, по данным разведки, производится скопление неприятельской техники. Девяносто километров на юг, Донецкая область!
Возмущению Гликера не было предела.
– Какая передислокация?! – орал он в трубку. – Вы понимаете, что у меня люди пропали, их нужно найти?!
Руководство было неумолимо:
– Полковник, вы же не хотите пойти под трибунал за неподчинение приказу? Не надо так переживать. Не психуйте, это всего лишь люди, незаменимых нет. Грядет ротация. Со дня на день в Реман вам на смену войдут две роты добровольческого батальона «Азов». Мы прикажем командиру соединения отправить разведгруппу в Степановку. У «Азова» есть для этого и люди, и техника. Все в порядке, полковник, о ваших людях позаботятся.
Гликер скрипел зубами, но сделать в этой ситуации не мог ровным счетом ничего. Полк в полном составе уходил в Быково.
У ополченцев творилась такая же неразбериха. Связь с вертолетом пропала, пилот успел сообщить о поломке двигателя и о том, что машина сбилась с курса. Полковник Доревич и его заместитель подполковник Зимаков не находили себе места. Куда могло отнести вертолет? Да хоть на позиции противника! Какова вероятность, что он благополучно сел со сломанным двигателем и отказавшими системами? Наверняка разбился, и искать живых уже бессмысленно.
Но подполковник не хотел бросать своих людей, пусть даже надежда превращалась в химеру. В наличии к него имелись БМП, несколько грузовиков. Но куда отправлять людей? В Степановку? Но ведь вертолет улетел оттуда, и в течение пятнадцати минут с ним сохранялась связь.
Он посадил людей на грузовики и приказал прочесать местность. В невыносимо сложных погодных условиях это было чистым безумием. Ополченцы проверили несколько квадратов с нулевым результатом.
– Смирись, Александр Григорьевич, – со вздохом сказал Доревич. – Погибли твои ребята. Хорошо хоть, что карателей с собой забрали.
Но Зимаков не сдавался, телефонировал в Луганск, в штаб вертолетного отряда, умолял, ругался до хрипоты.
– Подполковник, вы в своем уме? – раздраженно отвечали ему. – Погода нелетная, посмотрите, что творится на улице! Мы разобьем свои последние вертушки! Да и кого вы хотите найти, подполковник? Ваши люди наверняка погибли. Это война.
Погода действительно подбрасывала сюрпризы. Резко похолодало, постоянно бушевали метели. Видимость была практически нулевой. Временами случались прояснения, но предсказать их длительность было невозможно.
Пять дней природа извергала снег, буянила вовсю. Только на шестой сильный ветер расшвырял тучи, и выглянуло солнце. Потом установилась тихая погода. По уверениям синоптиков, она должна была продержаться не меньше двух дней.
Ревели мощные моторы. В полуразрушенную Степановку на трех джипах-вездеходах вошла разведывательная группа карательного батальона «Азов». Снег вездеходам помехой не был, мощные колеса разрезали его словно нож масло. Препятствий для этих монстров практически не существовало, они играючи проходили завалы, поваленные деревья и столбы, забитые снегом канавы.
Колонна вошла в поселок с запада, прошла по центральной улице и добралась до здания администрации, у которого возвышались остовы сгоревших БМД. Там машины рассредоточились и встали.
С подножки спрыгнул грузный, но подвижный мужчина с колючими, близко посаженными глазами. Он был в утепленной каске и плотной темно-синей куртке, поверх которой красовался серьезного вида бронежилет со всеми положенными карманами и отделениями. Капитан Тихон Вестник командовал разведывательной группой, посланной для прояснения обстановки, сложившейся после известных событий.
Солдаты боялись его, но тех из них, которые исправно несли службу, он старался не обижать. Этот безжалостный к врагам, идеологически устойчивый человек до марта текущего года был заместителем командира ровенского ОМОНа и активистом националистической организации «Тризуб». После известных событий он стал убежденным членом «Правого сектора», в который влился «Тризуб».
Вестник руководил подразделением силового блока, потом получил должность в так называемом Добровольческом украинском корпусе «Правого сектора», дал присягу до последней капли крови бороться с московской агрессией, уничтожать врагов украинского народа – террористов и сепаратистов, сделать все возможное для возвращения под контроль государства Донецкой и Луганской областей, а также Крыма. Он был последовательным и непримиримым борцом с московской заразой и всегда считал, что пусть уж лучше погибнет десяток невинных людей, чем уйдет от ответственности один виновный.
Из машин высадились солдаты в том же темно-синем облачении, касках с толстым слоем утеплителя, вооруженные до зубов. Вместе с ним пятнадцать человек. На вооружении – «АК-74», два пулемета «РПК», столько же «РПГ-7».
Капитан угрюмо осмотрел своих людей. Сегодня они были без масок. Надежные тренированные ребята, накачанные, обладающие неплохими навыками ведения боя. Все они придерживались правых взглядов и боготворили свободную Украину.
– Осташко, командуйте! – приказал Вестник. – Вы знаете, что делать.
Он не любил он русский язык, но вынужден был использовать его. Начнет командовать на державной мове – и половина бойцов его не поймет. В подразделении служили не только уроженцы Западной Украины, но и жители Харькова, Полтавы, Днепропетровщины. Были там латыш и литовец, трое россиян, членов тамошних националистических организаций, прибывших на Украину по зову сердца. Неважно, на каком языке общаться, лишь бы люди были верные и идеологически грамотные.
Его заместитель сержант Осташко, здоровенный бугай с какой-то дьявольской интуицией, уже командовал:
– Двигатели не глушить, оцепить площадь, проверить здание, найти кого-нибудь «говорящего» из местных жителей!..
Находиться на морозе было неуютно. Вестник вернулся в теплый вездеход, развалился на пассажирском сиденье и начал изучать карту местности. Иногда он посматривал в окно, закурил, бросил пачку на приборную панель.
Подчиненные работали, зачищали окрестные здания, администрацию. На площади стали появляться гражданские, в основном пожилые мужчины, но было и несколько женщин. Они подходили, боязливо озирались. Вестник потянулся, пристроил между коленями автомат, приклад которого был обмотан резиновым жгутом. Если ранят, он спасет от критической потери крови. Береженого бог бережет.
Сивый кривоногий мужичонка что-то энергично втолковывал сержанту Осташко, при этом яростно жестикулировал и брызгал слюной. Сержант внимательно слушал. Видно, мужичонка был из своих.
Капитан заразительно зевнул, прикрыл глаза. В последние сутки ему удалось поспать всего лишь три часа. Его люди выполняли диверсионное задание в Палубном. Отдохнуть им не дали, сразу послали в Степановку.
За спиной открылась дверца, сержант Осташко протиснулся на заднее сиденье.
– Докладываю! Группа спецназа майора Поперечного, как мы и догадывались, попала в засаду. Сепары напали перед рассветом, штурмом взяли здание. Майор и трое его людей попали в плен, остальные погибли. Двух бойцов с гранатометом майор отправил на другой конец площади, но и им не повезло – тела нашли. Мертвых людей майора местные хоронить не стали. Замучаешься рыть землю на таком холоде. Всех стащили в коридор администрации, там они и лежат штабелями. В общей сложности четырнадцать душ. Сепары тоже понесли большие потери, но тела не оставили. Они бегали по поселку, искали транспорт, нашли какой-то грузовик, но наши его сожгли вместе с их БМП. Местный осведомитель говорит, что за сепарами – а их оставалось пятеро – прислали вертолет. Они загрузили в него своих жмуров, наших пленных вместе с майором, сели сами и улетели.
– Значит, информация от лазутчика в штабе бандитов верна, – заявил Вестник. – Выслали вертолет, но обратно он не прилетел. Что удивительного? Машинка старенькая, погода гнусная. Каюк всей честной компании.
– Похоже на то, – согласился сержант. – Их покойники второй раз сдохли. – Он не удержался от гаденького смешка. – Есть ли смысл искать вертолет, если там все равно никто не выжил?
– Нет никакого смысла, – согласился Вестник. – Докладываем начальству и валим отсюда. Чем еще порадуешь? – поинтересовался он, видя, что сержант не собирается уходить.
– Человечек доложил, что есть тут один дед. В общем, убежденный сторонник террористов. Отпрыск его служит у бандитов на начальственной должности. Человечек подозревает, что этот дед и навел бандитов на Степановку.
– А ну-ка подать его сюда! – встрепенулся Вестник.
– Я знал, что вы так скажете. Сейчас приведут. Да вот он!..
Два бойца подгоняли прикладами бледного старика, обросшего щетиной. Он семенил, сильно сутулился, морщился от боли.
Вестник с сержантом выбрались из машины. Капитан саркастично ухмыльнулся. Он стоял, расставив ноги, запихнув большие пальцы рук под ремень. Солдаты подогнали старика, отвесили ему напоследок хлесткую затрещину. Тот охнул от боли, упал на колени, схватился за голову.
– Ты чьих будешь, дедуля? – ласково спросил Вестник. – Вставай, не будут тебя больше бить. Мы со стариками не воюем. Представься по полной форме.
– Чего вы хотите от меня? – прохрипел старик. – Я здесь живу.
– Это он прислал сюда террористов! – выкрикнул кривоногий сивый мужичонка, который мялся в стороне, не решаясь подойти. – Это точно он! Воловец фамилия! Его сын Димка служит у бандитов – такая же гнида!
– Заткните пасть этому поганцу! – проворчал капитан.
Подбежал боец, пинками стал спроваживать стукача с площади.
Старик медленно поднялся с колен. Он уже не казался таким взволнованным, худые плечи распрямились. Лицо сохраняло скорбную мину, но глаза теперь смотрели спокойно. Он понял, чем кончится это дело. Старик прекрасно знал, что означают эмблемы на шевронах бойцов, захвативших его: свастика без загнутых концов на вертикальной палочке.
«Украинская идея». Так расшифровывают этот символ убежденные националисты. А на деле пусть не руны СС, но их явное подобие.
– Итак, мы ждем, – напомнил Вестник.
– Да шли бы вы в задницу, – обреченно вымолвил старик. – Фашисты недобитые, сволочи, каратели проклятые!.. Я Воловец Матвей Фомич. Еще вопросы будут?
Солдат ударил его прикладом в плечо. Воловец качнулся, но не упал.
Вестник укоризненно покачал головой, вытащил из кобуры пистолет Стечкина, взвел затвор и проговорил:
– То есть ты не возражаешь, дедуля, что сам навел террористов на Степановку, и твой отпрыск подвизается на службе у боевиков?
– А если возражу? – Старик хрипло рассмеялся. – Это что-то изменит?
– Да, ты прав, – подумав, согласился Вестник. – Наверное, ничего уже не изменит.
Он вскинул пистолет, хотел лишь попугать старика для начала. Капитан не любил скорые расправы, предпочитал мучить своих жертв. В этот самый момент Воловец плюнул ему в лицо! Видимо, боялся, что не успеет, если чуть промедлит. Слюна потекла по переносице, жар ударил в голову Вестника.
Он выстрелил старику в голову. Пуля пробила глаз, взломала заднюю стенку черепа. Отшатнулся боец – его едва не окатило мозгами жертвы. Воловец рухнул навзничь, раскинул руки.
Солдаты не стали комментировать поступок командира. Иначе несложно было схлопотать удар в лицо или даже пулю. Капитан утерся носовым платком, шикнул на подчиненных. Чего, мол, уставились?
«Эмоции, Тихон! Их у тебя слишком много, – подумал он со злостью. – Этот старик был полезнее живым, чем мертвым. Ты ненавидишь их породу, но должен быть сдержаннее. Если сынуля покойничка действительно имеет вес в банде, то можно было бы шантажировать его жизнью отца, заставить работать на нас. С другой стороны, кто знает, что старик мертв? – Капитан обвел глазами площадь. – Несколько гражданских, испуганных убийством. Если избавиться от них, то правда и не вылезет».
Он уже собрался отдать приказ сержанту, но тут включилась рация, висевшая на поясе.
– Шатун, это Падишах, ответьте!
– Слушаю, Падишах.
– Отлично, что вы на связи. Где находитесь?
– В Степановке.
– Я понял. Поселок Белозань Новопромысловского района. Посмотрите по карте. Это семьдесят километров на северо-восток от вас. Стерх воспользовался ясным небом и отправил на осмотр местности несколько беспилотников. Они засекли упавший вертолет. Он разбился за восточной околицей Белозани. Приказываю проверить. Возможно, эта катастрофа имеет отношение к группе майора Поперечного. Следуйте туда незамедлительно. Ваши вездеходы справятся со сложностями рельефа. Осмотрите поселок для очистки совести. По выполнении немедленно доложить.
– Я понял, Падишах, все сделаем. – У капитана окончательно упало настроение.
Тащиться в такую даль, где нормальные люди никогда не жили, из-за каких-то обломков?! Весь Юго-Восток завален подобными сувенирами, и что теперь – все проверять? Но приказ есть приказ, его нужно исполнять. В конце концов, семьдесят верст для мощного вездехода – не крюк. Горючкой запаслись, продукты есть, в машинах тепло и сухо.
На обед самодеятельный кулинар Архипов опять подал кашу. Вариантов не осталось. Тушенка закончилась, солонину и сало мужики тоже подчистили. Картошку выбросили. Она оказалась насквозь проеденной гнилью. Оставались крекеры, но это к чаю.
– Но есть и хорошая новость, – грустно проговорил Архипов, реагируя на испепеляющие взгляды ополченцев и украинцев. – Крупы тоже нету, так что больше я вас мучить не буду. И не смотрите на меня, лопайте! Каша как каша.
Слава богу, Смирнов почувствовал себя немного лучше! Он оставался вялым, неразговорчивым, но уже не трясся в лихорадке. У солдата появлялся аппетит – в отличие от Лазаря, которого теперь приходилось кормить с ложечки. Смирнов с охотой съел кашу, облизнулся, вопросительно уставился на Архипова. Тот подошел с кастрюлей, навалил еще. Действительно, не выбрасывать же.
– Кушай, Смирнов, не стесняйся, – пошутил он над коллегой по свистку и жезлу. – Ты же рвешься в матушку Европу? Значит, должен много есть.
– А где связь? – спросил Левин, оторвав голову от подушки.
– Так Запад же дело толстое…
Смеяться не было сил, но все хмыкнули.
А положение между тем осложнялось. Смирнов пошел на поправку, но Лазарь с Левиным уже почти не вставали. Постоянные уколы, таблетки и перевязки пользы не приносили. Раны выглядели ужасно, обоим срочно требовалось в больницу, пока не зашла речь о неотложной ампутации.
– Продуктов осталось на один день, – вполголоса проговорил Архипов. – Я тут немного соврал, Леха. Если поскрести по сусекам, то можно набрать немного крупы. А еще я заныкал банку тушенки. Но съедим – что будем делать? Да и лекарства кончаются. Не возражаешь, если я прогуляюсь до аптеки? В прошлый раз нашел – глядишь, еще что-нибудь разыщу.
– Объясни, где это. Мы с майором сами сходим, – отозвался Стригун. – Останься на хозяйстве, у тебя лучше получается. Если с ранеными что случится, от тебя будет больше пользы, чем от нас.
– Как хочешь, Леха. – Архипов пожал плечами. – Ваши сопли – вам их и морозить.
Майор Поперечный от безделья разбирал «Кедр», протирал детали ветошью, которой в подвале было с избытком.
Затем он неторопливо собрал пистолет-пулемет, поднял глаза на командира ополченцев и проговорил:
– Без обид, Алексей Михайлович. Вы и правда считаете, что Россия сможет победить, если, не дай бог, случится открытое вооруженное противостояние с НАТО? Та самая разоренная, обворованная Россия, в которой повсеместный бардак?
– Вопрос понятен, Игорь Николаевич. – Алексей улыбнулся. – Разрешите ответить без подготовки? Искренне надеюсь, что до такого противостояния дело не дойдет, оно никому не нужно. Но в последнее время происходят странные вещи. Вдруг выясняется, что европейские армии находятся в полном упадке. Оборона финансируется плохо, боевая подготовка практически отсутствует. Я имею в виду не специальные подразделения с узкопрофильными задачами, а вооруженные силы в целом. Бундесвер – самая мощная армия Европы – абсолютно не готов к боевым действиям. Возникла надобность что-то переправить курдам, воюющим в Ираке, и очень кстати выяснилось, что на всю армию есть только три грузовых самолета. Причем два из них неисправны. Ладно, погрузили свое добро в единственный транспортник, полетели к курдам. В полете возникла неисправность, еле сели на промежуточный аэродром. Устранить поломку не удалось. Пришлось тащить груз автомобильным транспортом. Позорище? Еще какое! Мораль сей басни такова: уберите либерально настроенную бабу с поста министра обороны! Вы можете представить нечто подобное в российской армии? В Англии, Америке дела чуть лучше, но тоже множество проблем. Их войска сильны и неустрашимы только в фильмах. Особая воздушная служба SAS – спецназ вооруженных сил Великобритании, американские «морские котики» – хорошо, как говорится, но мало. Все эти страны в последнее десятилетие занимались чем угодно, только не заботой о своих вооруженных силах. И тут так некстати выясняется, что у России появилась мобильная, хорошо оснащенная и обученная армия, на две трети состоящая из профессионалов! Такого раньше не было. Неповоротливость, неуправляемость канули в лету. Считается, что предыдущий министр обороны был только взяточником. На самом деле он начал необходимые реформы, а теперешний их продолжил. «Зеленые человечки» в Крыму – это многого стоит, согласитесь. Победить в войне без единого выстрела – данная операция войдет в анналы! Отсюда и раздражение Запада, желание всеми способами оплевать, унизить, растоптать Россию, создать ей невыносимые экономические условия, свалить президента. Да, Игорь Николаевич, я уверен, что Россия победит в этой войне. После этого Европа станет другой.
– Вы тоже хотели что-то спросить, да? – проворчал майор.
– Хотел. Но мой вопрос гораздо проще вашего. Вы уже отогрелись после вчерашнего? Нет желания прогуляться? Нам нужны продукты и лекарства.
– Вы надеетесь, что сегодня свершится чудо?
– Почему бы нет? Мы еще ни разу не ходили в другую сторону от управы. Почему-то нас все время тянет на восток, к вертолету.
На этот раз они пошли вооруженные, с «Кедрами», которые ничего не весили. Алексею странно было видеть рядом с собой вооруженного офицера ВСУ. Мужики шли на запад по центральной улице, одолели, борясь со снегом, несколько разрушенных строений. Магазинчик и владения врача с частной практикой находились дальше по улице, в десяти минутах ходьбы, если верить Архипову.
Сегодня было теплее, чем накануне, холод пока не донимал, но следовало спешить. Офицеры шли вдоль желтого палисадника, увенчанного остроконечным штакетником. Частный дом позади него выглядел целым. Это смотрелось как-то удивительно – неповрежденный палисадник, нормальный дом, деревья в саду. По соседству было взорвано и сожжено буквально все, а данное домовладение, отнюдь не зажиточное, снаряды и мины почему-то пощадили.
– Зайдем? – предложил майор.
– Только быстро. Не думаю, что нам оставили разносолы и полный комплект необходимых медикаментов.
Идти до калитки, а потом ее откапывать, было бы долго и трудно. На счет «раз» мужики синхронным ударом выломали штакетник и побрели напрямую к дому, проваливаясь по пояс. Быстро у них не получилось. Дорога была не из легких и поддавалась только с помощью крепкого словца.
На крыльце они уперлись в мощную дверь, запертую на несколько замков. Упражняться в расстреле этих механизмов им как-то не хотелось. Продолжая ругаться, офицеры спустились на землю и без церемоний выставили оконную раму ударами двух поленьев. Потом они залезли внутрь, помогая друг другу.
Непонятно, что хотели сказать хозяева, запирая дом на три замка, но в нем не было абсолютно ничего ценного! Похоже, тутошние жильцы обладали даром предвидения и покинули свои владения еще до бомбежки, увезли даже часть мебели. Остался холодильник, в котором было шаром покати.
Расстроенный майор полез в погреб, а Алексей стал осматривать шкафы и тумбочки, надеясь найти хоть что-то из лекарств или продуктов длительного хранения. Итогом его изысканий стала домашняя аптечка, основу которой составляли анальгин и таблетки от желудочных болей – хоть что-то – а также початые пакеты с рисом и гречкой.
Из подвала выбрался майор, обнимая банку с соленьями.
Он поставил ее на стол рядом с крупами и известил:
– Погреб пуст. Там лишь одинокая банка с огурцами и три бутылки домашнего вина.
– Так сделайте вторую ходку за вином, – предложил Алексей.
– Три бутылки домашнего вина, – задумчиво повторил майор, состроив сложную мину. – По девятнадцать литров каждая…
Мужчины глубоко задумались оба. В эту непростую минуту сомнений округу и огласил надсадный рев моторов.
