Глава 10
Стригун спешил. Кому известно, какую скорость могут развивать «свободные радикалы», взбешенные гибелью товарищей? Перебегая дорогу, он сделал крюк, забрал у «азовского» покойника «АКС», два магазина, набитых патронами, а «Кедр» и остатки боеприпасов просто выбросил в снег. Велик был соблазн вторично пройти по переулку, но капитан устоял. Лобовое столкновение со смертью как-то не прельщало его.
Он отогнул ограду, висящую на соплях, и припустил по диагонали в глубину поселка. Наступали сумерки. Вокруг капитана громоздились унылые развалины, и даже относительно целые дома смотрелись совсем не радостно. Снег стоял по пояс, скорость передвижения резко упала.
Алексей шел широкими шагами, старался дышать ритмично, не тратить много энергии. Он миновал несколько участков с банями и сараями, заваленными снегом, а потом уперся в двухъярусный сеновал. В качестве наблюдательного пункта этот шедевр архитектуры подходил как нельзя лучше. Капитан огляделся и полез наверх по приколоченной лестнице.
Обзор на площадке был как на маяке – во все стороны. Над головой висела дощатая крыша, поэтому снега наверху было не очень много. Сено, которое здесь находилось, превратилось в какие-то торфяные лепешки. Алексею было плевать на это. Он лежал и до рези в глазах всматривался в окрестности.
Каратели не торопились. Но Стригун видел, как несколько человек углубились в поселок на этой стороне дороги. Что они хотели? Обойти противника с тыла или пустить пыль в глаза? А может, уже обложили?
«Азовцы» проявились внезапно. Что-то шевельнулось за амбаром на южной околице поселка. Стригун всмотрелся. Сумерки уплотнились еще сильнее. Из них выскользнул человек. Он пригнулся и держал автомат наперевес. За ним второй, третий. Все, больше никого.
«Маловато? – озадачился Алексей. – Или в самый раз, если учесть, что всего девять осталось?»
Темные пятна на снегу были хорошо заметны. Каратели свернули с южной околицы, отправились по кривой к переулку. Капитан затаил дыхание, приподнялся, плавно повел стволом автомата. Солдаты приближались. Они перелезли через символическую ограду между участками, обогнули горку досок на месте сарая, в который очень метко вонзился снаряд, вышли на открытый пятачок.
Он бил по ним, не отрывая пальца от спускового крючка! Фонтанами взрывался снег, метались «азовцы», захваченные врасплох. На снегу остались два трупа. Третьему карателю повезло. Он улепетывал, как заяц.
Алексей выстрелил ему вдогонку, но промазал. Наверное, усталость начинала сказываться. Автомат вело, немели руки. Шустрая фигурка скрылась за гаражом с покатой крышей. Только после этого капитан оборвал стрельбу и с досадой сплюнул. Ладно, побегай, дружок, недолго тебе осталось.
Не теряя времени, он скатился по ступеням, устремился к сараю, прижался к нему спиной, застыл, начал вслушиваться. Потрясающе – в поселке царила гробовая тишина! От контузии остался легкий звон в ушах, но он не мешал капитану вникать в обстановку.
Алексей так думал, но ошибался. Он проворонил что-то важное. Возможно, его подвел слух или не сработала интуиция. Стригун оторвался от стены. Тут за его спиной раздался шорох, и на голову обрушился тяжелый удар.
Он очнулся в том же сарае, рядом с которым развивались события. На полу валялось какое-то засохшее дерьмо, ошметки древесины. Дверь была открыта, с улицы проникал тусклый сумеречный свет. С обратной стороны располагалось окно без стекла. Рядом с ним возвышался грузный мужчина, скрестивший руки на груди.
Голова у Алексея болела. Душевно его треснули. Он дернулся, чтобы подняться, но раздался ехидный смешок, и в грудь ему уперлось что-то острое. Капитан скосил глаза – ржавые деревенские вилы! Перед ним покачивались еще два силуэта. Бойцы «Азова» – естественно, кто же еще? Не деревенские же маньяки.
– Молодец, сержант, у тебя действительно приличная интуиция, вычислил ты этого подонка, – проговорил тип, стоявший у окна, оторвался от стены и подошел поближе.
На Алексея уставилась небритая, но весьма откормленная физиономия с близко посаженными глазами.
– Смотри, какой орел! – заявил он. – Молодец. Офицер, что ли?
– А тебе какая разница? – прохрипел Алексей.
Дышать ему было трудно. Вилы прокололи кожу, сдавили ребра.
– Ты кто такой вообще?
– Это не секрет. – Небритая рожа осклабилась. – Капитан Вестник Тихон Петрович, батальон «Азов». Командир разведывательной группы. Так офицер или нет? Я же вижу, что ты не прост.
– Это что-то меняет?
– Конечно, – ответил Вестник. – Рядового мы прикончим сразу. Два удара – восемь дырок. – Он грубо хохотнул, бойцы тоже прыснули со смеху. – А с офицером сначала поговорим. Он нам кое-что расскажет. Мне очень хочется узнать, что произошло после падения вертолета и по сегодняшний день. То, что было до того – я знаю, что случится после – тоже, а вот между…
«А ведь они действительно забьют меня вилами, – с тоской подумал Алексей. – Какая почетная смерть для офицера-десантника!»
Он выгнул ноги, создавая мах для толчка, натужился. Вилы оторвались от тела, ахнул от неожиданности боец, которому Стригун засадил валенком в район промежности. На этом успехи закончились. Второй солдат подсек ему ногу, он повалился и больно ударился хребтом.
Озверевшие «азовцы» принялись его пинать. Алексей катался по полу, защищая уязвимые места, схватил кого-то за сапог, дернул. Обладатель этого сапога чуть не вылетел в открытую дверь.
– Все, сука, сам напросился! – прорычал капитан Вестник, подлетел к Алексею и тоже стал его бить, приговаривая: – Получай, падла, ватник, быдло вонючее! Осташко, Пивень, мочите его!
Стригуна чуть не вырвало от удара в живот, но он продолжал сопротивляться из последних сил. Вдруг раздался странный звук, похожий на передергивание затвора. Все трое отпрянули от Алексея. Перед этим никто не смотрел в дверной проем. А зря. Теперь уже поздно было!
Забился в судорогах «Кедр». С одного из бойцов слетела каска, он упал с простреленной головой. Второго пуля сразила, когда он бросался на стрелка. Каратель покатился по полу. Хреновая у сержанта оказалась интуиция!
Раздался истошный вопль. Перепуганный капитан Вестник проделал лихой прыжок и с похвальной для своего веса ловкостью вывалился из окна.
У Стригуна болело все, включая голову, но он поднялся. Сюрреализм чистой воды! На пороге, покачиваясь как былинка, стоял рядовой Лазарь, вернее сказать, призрак такового. «Кедр» практически вываливался из его рук. Губы парня что-то беззвучно шептали. Возможно, он был в сознании, ведь понял, в кого нужно стрелять! Но внешне солдатик производил впечатление абсолютно невменяемого человека.
Алексей подбежал к нему, задыхаясь от боли, обнял за плечо. Он прислонил парня к стене, бросился к окну. Бесполезно! Капитан Вестник уже маячил черт знает где, скрылся за развалинами. Ладно, нелюдь, и до тебя доберемся.
– Спасибо, малыш! – Стригун снова подскочил к Лазарю, который как раз начал тихо сползать по стенке. – Ты даже не представляешь, какое великое дело сделал. Спокойно, парень, не сопротивляйся, пошли отсюда.
Не оставлять же его наедине с мертвецами! Алексей поднял пистолет-пулемет, повесил на спину. Через пару минут он затащил бойца в такой же сарай, стоявший на задворках соседнего участка, посадил на горку задубевшего сена.
– Слушай, ты в порядке?
– Да, кажется. – Парень словно начал выходить из оцепенения. – Только плечо болит.
– Все нормально, вылечим твое плечо. – Стригун даже спрашивать не стал, как этот «шатун» здесь оказался.
Бродил бесцельно, искал кого-то, возможно, своего командира, в итоге нарвался на приключение.
– Слушай меня внимательно, малыш, – проговорил Алексей строго и с нажимом, словно молотком заколачивал слова в голову. – Забудь обо всем плохом, ни о чем не думай, все будет хорошо. Никуда не уходи, не ищи больше приключений. Сиди тут, пока тебя не позовут или за тобой не придут, уяснил? Еще раз повторяю, никуда не уходи, понял? Тебя увезут, скоро ты будешь дома, у мамки. Хочешь к маме?
– Хочу. – Рядовой шмыгнул носом.
– Вот и славно. Думай о том, что скажешь ей при встрече. А я пойду. Не скучай, договорились?
Стригун подхватил автомат, пусть не свой, но какая разница, все они одинаковые, и выскочил на улицу. Там он быстро осознал, что переоценил свои возможности. Сумрак еще не сгустился, оставалась слабая видимость. Алексей брел по каким-то грядкам, с которых ветер выдул весь снег, мимо остовов теплиц, недостроенного кирпичного гаража. Он не должен был выходить на дороги, где его могла поджидать засада.
Карателей осталось только пятеро, если капитан чего-то не напутал. Все дороги они не перекроют, но закона подлости никто не отменял. Он рухнул между грядками, согнулся от острой боли в животе, в отбитых ребрах и печенке. Потом Стригун расслабился, лежал, таращился в небо, набирался сил. Ничего, он справится. А что не сделает, то друзья довершат.
На то, чтобы сделать крюк и попасть в переулок, проходящий недалеко от западной окраины Белозани, у него ушло не меньше получаса. Свет фар и гул моторов на центральной улице кое о чем говорили. Как удачно все сложилось! Силовики собрались то ли драпать, то ли передислоцироваться. Их действительно оставалось с гулькин нос.
Он сидел на корточках перед выездом на дорогу и отслеживал обстановку. Слева метрах в ста стоял вездеход, развернутый капотом на восток. Горели фары. Перед ним, совсем недалеко, торчал второй. Распахнулась дверца ближней машины, и с подножки спрыгнул капитан Вестник собственной персоной. Успел добраться до своих, гаденыш.
Похоже, падение из окна не осталось без последствий. Он держался за живот, прихрамывал и был зол, как черт. В свободной руке капитан держал пистолет. Он явно нервничал, не знал, где могут таиться враги. Вслед за ним спрыгнули еще двое, стали озираться, водить стволами.
Алексей тихо ругнулся. Позиция неудобная, здесь он только шума наделает. Стригун пополз вдоль обочины.
Вестник что-то буркнул в рацию. Фары дальнего вездехода мигнули. Дважды хлопнули дверцы. Прошло секунд пятнадцать, и из мрака в освещенной зоне объявились еще двое. Пятеро «азовцев» собрались в кучу.
«Последний инструктаж перед дорогой, – догадался Алексей, невольно ускоряясь. – Нельзя дать им уйти. Нам нужен транспорт!»
А дальше все произошло настолько красиво, что у Стригуна дух захватило. Его острый глаз подметил, что у вездехода, оставленного людьми, что-то шевельнулось. Вроде кто-то забрался внутрь. А то и двое.
Может, показалось? Нет, так оно и было на самом деле.
Вестник что-то ожесточенно выговаривал подчиненным. Вездеход вдруг резко дернулся и помчался вперед. Водитель с места перешел на максимальную скорость!
«Вот все и собрались, можно начинать», – почему-то подумал Алексей.
Это было как гром среди ясного неба! Четверо «азовцев» обернулись, Вестник вскинул голову. На них несся многотонный монстр! Заработал пулемет на крыше, и ошеломленные каратели заметались в свете фар. Далеко убежать они не успели. Кто-то споткнулся, кто-то повалился, нашпигованный крупнокалиберным свинцом.
– И зимняя резина в подарок! – задорно проорал пулеметчик Архипов.
Удар капота был настолько силен, что «азовец» взлетел в воздух, грохнулся на снег и, весь переломанный, покатился под откос. Но двое успели уйти с дороги. Они мчались вдоль канавы водостока и еще не подозревали, что их поджидал охотник.
Вот теперь позиция Алексея стала идеальной. Он поднялся, прицелился. Каратель, бегущий первым, резко затормозил. Снова здравствуйте, капитан Вестник! В тот момент, когда Стригун нажал на спусковой крючок, он схватил за рукав своего последнего солдата и выставил его впереди себя в качестве щита! Боец трясся под напором свинца.
Вестник оттолкнул его и прыгнул в сторону, туда, где из снега торчали обломки сметенной ограды. Этот бык оказался невероятно резвым. Он убегал, мощно подскакивая, широко расставляя ноги.
Алексей продолжал стрелять, но руки дрожали, пули уходили вверх. Кончились патроны в магазине. Он с досадой отшвырнул автомат и бросился вдогонку за удирающим главарем «азовцев».
И откуда взялись силы? Он настиг ублюдка, когда тот пытался продраться через кусты смородины. Вестник запутался в них словно муха в паутине, рычал от бессилия. Алексей всем корпусом сбил его с ног. Оба покатились, награждая друг друга тумаками.
Каратель хрипел, пускал пузыри, но еще не сдавался, молотил всеми конечностями. Когда у него ослабли руки и он наконец-то подставился, Алексей с удовольствием треснул его по виску, оседлал и принялся наносить тяжелые удары.
– Хотел узнать, кто я такой, скотина? – шипел он. – Так изволь. Перед тобой твоя смерть в лице капитана воздушно-десантных войск Стригуна Алексея Михайловича. Легче стало, ублюдок?
Вестник дергался после каждого удара, издавал утробные звуки. Алексей устал, сделал паузу. Кажется, поганец спекся, можно уносить готовенького.
В этот момент негодяй вдруг с ревом изогнулся дугой и сбросил с себя «наездника»! Такой живучести Алексей не ожидал. Он потерял равновесие, покатился по снегу, да еще и ударился головой о какую-то корягу. Когда Стригун пришел в себя, грузная фигура Вестника уже удалялась. Он брел, пошатываясь, к ближайшему дому, без остановки кашлял, плевался.
Алексей поднялся и такой же шаткой поступью отправился за ним. Так они и брели, не желая расставаться. Вестник схватился за перила, начал подниматься на крыльцо. Зачем? Да просто голова уже не соображала. Он с трудом подтягивался, еле тащил себя по ступеням.
Алексей тяжело побежал. Еще не хватало этого упыря в доме отлавливать! Вестник остановился, чуя затылком дыхание врага, начал оборачиваться, сунул руку в карман. В свете ущербной луны что-то блеснуло, с щелчком выскочило лезвие. Вот так, значит? Банальный бандитский прием?
– Ах ты сука заднеприводная! – прошипел Алексей, бросился упырю под ноги, дернул их на себя.
Грузная туша повалилась. Стригун не удержал равновесия и рухнул на нее. Враги снова сцепились.
Что-то рассекло ватную куртку Алексея. Он почувствовал боль под правым ребром, но сразу же забыл про нее, охваченный яростью. Стригун вывернул руку гада в локте и снова бил по глазам, по челюсти, по губам, выколачивая последние зубы, по толстой бычьей шее. Он даже не помнил, как остановился.
Потом Алексей пригнал на центральную улицу капитана Вестника, избитого в хлам. Тот шел, как робот, страшный, с окровавленным ртом, с обработанной до синевы физиономией. Когда он начинал тормозить, Алексей пинал его по заднице, придавая ускорение.
На улице все было спокойно. Война местного значения кончилась. Вездеходы с зажженными фарами и работающими двигателями стояли напротив друг друга. Рядом с ними мялись вооруженные мужчины, вглядываясь в темноту. Появление из мрака Алексея и беглого Вестника вызвало бурное оживление.
– Выходим, прямо как из экономического кризиса, – заявил Архипов.
– Вселенная, кого мы видим! – вскричал Андрюха Левин и заковылял навстречу с распростертыми объятиями.
Капитана Вестника он, понятно, обнимать не стал.
– Мужики, нужно связать этого вурдалака и запихнуть в машину, – прохрипел Алексей.
– Сделаем, – сказал Смирнов.
Обе машины были готовы к походу, о чем и доложил, не скрывая гордости, Архипов. С горючкой все в норме, повреждений нет, не считая вмятины на бампере, комфорт и свободное пространство прилагаются.
– Кучеряво живем, – добавил Смирнов.
Победители нашли в багажнике веревки, связали капитана Вестника, утрамбовали в горло кляп. Потом они засунули его в тот же самый багажник.
После этого все вчетвером вышли на дорогу, набрали в легкие побольше воздуха и стали орать:
– Лазарь! Выходите, вас ожидают в приемном покое.
Минут через десять из темноты вылупилась согбенная шатающаяся фигура. Солдатик подслеповато щурился, держался за простреленную руку, неуверенно пытался улыбнуться.
– Меня тут кто-то звал? – спросил он.
Бойцы бросились к нему, помогли забраться в вездеход.
А еще через пару минут произошло и вовсе выдающееся событие. Сначала все услышали надрывный кашель, насторожились, покинули освещенную зону. Кто-то шел по колее, подволакивая ногу, не скрывая своего присутствия. Участники героической драмы напряглись, приготовились стрелять и обомлели, когда в свете софитов, то есть фар, материализовалась знакомая личность.
Майор Поперечный! Живой, хотя и выглядящий отвратительно! Грязный, без шапки, без оружия, весь всклокоченный, с разводами крови на фуфайке. Он сильно хромал, держался за левый бок, но на физиономии, украшенной ссадинами и синяками, цвела улыбка.
– Боже святый! – Архипов перекрестился.
– Сюрприз, господа! – заявил Андрюха. – Чем не Новый год?
– Товарищ майор! – Смирнов рванулся к нему и принялся обнимать.
Все смеялись.
– Майор, вы в натуре прекрасны, – проговорил Алексей. – Ладно, не смущайтесь, не буду вас фотографировать. Сожалею, что вам не удалось в полной мере поучаствовать в войне. Но все позади, наши в городе.
– Я вижу, – смущенно пробормотал майор. – Это все из-за вас, Алексей Михайлович. Какого черта вас понесло к той двери, где вы получили контузию? Пока я с вами возился!.. В общем, кинулся обратно в дом, поучаствовал в перестрелке с «азовцами» – они пытались войти без приглашения. Отогнал я их, а потом меня что-то надоумило спрыгнуть в подпол. Вы помните, где он. Крышку я сумел за собой захлопнуть, а потом подо мной обломилась лестница, и, в общем, какое-то время меня не было. «Азовцы», видимо, посчитали, что я выпрыгнул в окно. Представьте, каково это, Алексей Михайлович, очнуться в кромешной темноте без фонарика, ничего не помнить. На теле нет живого места!..
– Я так понимаю, в одной из бутылок домашнего вина уже не девятнадцать литров? – спросил Алексей и принюхался.
– Так и есть, – сказал майор. – В ней заметно убыло. Я узнал ее на ощупь и все вспомнил. Ведь должен был я как-то восстанавливать память?
Люди ржали в полный голос. Отрадно, что хоть кому-то в этом аду удалось приятно провести время.
– Все, мужики, по коням, – спохватился Алексей. – Не стоит тут глаза мозолить. Мы садимся в первый вездеход, вы – во второй. Доедем до вертолета, там простимся.
В машине было тепло, комфортно, несмотря на запах солярки. Алексея сразу потянуло в сон. Ему приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы не задремать. Напротив сел Левин. Он что-то пробурчал про постмобилизационный синдром. Дескать, отвоевал человек, и все болячки сразу полезли наружу.
Недалеко от управы Архипов резко дал по тормозам. Возмущенно загудел вездеход, идущий следом, за рулем которого сидел Смирнов.
– Командир, женщина шевелится!.. – взволнованно бросил Архипов.
Ныла каждая клеточка тела, но Алексей пулей вылетел из вездехода. Мария Андреевна! Вестник выстрелил в нее всего один раз, решил, что убил. Стригун подбежал к телу, лежащему на снегу, рухнул на колени. Женщина подрагивала, что-то шептала, зажимала рукой рану.
Капитан с трудом различал слова:
– Антошенька и Настя. Они такие егозливые…
Глаза ее были закрыты. Она потеряла много крови. Почти два часа на снегу, хорошенький компресс! Но, черт возьми, такое случается – пуля не задела жизненно важных органов. Ее еще можно спасти, если вовремя доставить в больницу!
Подбежал Архипов. Они совместными усилиями перенесли женщину в машину. Левин, стеная от натуги, уже выволакивал из-под сиденья железный ящик, в котором, помимо всякого хлама, имелся санитарный пакет. Надо срочно перевязать ее и молиться, а потом уж выслушивать историю про пропавших детей.
– Андрюха, помогай, – пробормотал Алексей. – Стаскиваем с нее фуфайку!..
Они закончили, когда вездеходы остановились в чистом поле, рядом с остовом вертолета. Люди выбрались из машин. Сегодня не было ветра. Ночь чиста и прозрачна, горели и переливались яркие звезды. Смирнов поддерживал обессилевшего Лазаря.
– Держи, майор, приятно было познакомиться. – Алексей отдал Поперечному его удостоверение личности, протянул руку.
Они обнялись. У обоих как-то странно кольнуло сердце.
– Телефонами обменяемся?
– Давай.
Мужики продиктовали друг другу цифры, запомнили их.
– Ну, все, берегите себя.
– И вы не лезьте под пули.
Все снова обнимались, пожимали руки, испытывали какое-то смущение, чудовищную неловкость и огромное нежелание расставаться. Война снова растащит их в разные стороны, обрубит все связи, сделает врагами. Хотя…
– Мы еще встретимся, – заявил Алексей. – Надеюсь, за бутылкой водки.
– Горилки, – застенчиво проговорил Лазарь.
– А я текилу люблю, – мечтательно пробормотал Левин.
– Извиняй, капитан, что так и не удалось тебе взять офицера в качестве языка, – сказал Поперечный.
– Почему не удалось? – удивился Алексей. – Вон он, в багажнике лежит. Офицер самый натуральный. Не майор, конечно…
– Подождите! – Смирнов вдруг начал яростно растирать лоб, пытаясь что-то вспомнить. – А мы его точно в этот вездеход положили, а не в наш? Они же одинаковые, едрит их!..
Бойцы застыли, изумленно уставились друг на друга. Доходило медленно, память буксовала. И вдруг дикий гогот огласил притихшую ночную равнину! Все направились к багажнику, умирая от смеха, вытащили из него хрипящего Вестника и поволокли в другой вездеход, где имелось точно такое же багажное отделение.
– Ой, не могу, хлопцы! – сказал Левин. – Вот привезли бы вы это чудо в свое расположение!
На этой мажорной ноте и расстались. Одни поехали на запад, огибая Белозань, другие – на восток.
Мощная машина вгрызалась в ночь. Архипов повернул на юго-восток и поставил пассажиров в известность, что если ничего не случится, то часа через два они будут у своих. Вездеход играючи проходил ухабы и ямы. Дорог в этой местности по понятным причинам не было. За окном мелькали сумрачные перелески.
Архипов уверенно вертел баранку, напевая под нос «Я ухожу, ухожу красиво». Посапывал Левин, выбрав единственно приемлемую позу, при которой больная нога оказалась задрана на спинку сиденья. Раненая женщина металась в бреду, шептала про своих детей, которых она обязательно должна найти. Ведь поселок небольшой, в нем, конечно, можно спрятаться, но рано или поздно они захотят есть.
Иногда Алексей поднимался, проверял повязку, стянувшую грудь, вытирал ею пот со лба. С каждым разом делать это становилось все труднее. Он отвратительно себя чувствовал. Разболелся правый бок под ребрами, становилось трудно дышать.
К этому месту словно кто-то подносил раскаленное железо, жег, а потом отпускало. Боль из подреберной зоны распространялась по всему телу, терпеть ее уже было невозможно. Сознание затягивала муть.
Алексей стащил с себя куртку, задрал свитер, майку. Он совсем забыл, что капитан Вестник ткнул его ножом. Тогда ему показалось, что так, пустяковое ранение, враг лишь немного проткнул кожу. Но все оказалось куда серьезнее. Майка и свитер взмокли от крови. Разрез на коже был глубоким, края его почернели.
Андрюха открыл глаза, посмотрел и ахнул.
– Командир, да ты же ранен! Вот черт!.. Архипов, тормози, плохо капитану!
На Алексея навалилась дикая усталость, ему не хотелось шевелиться. Товарищи перевязали его, вкатили укол, положили на сиденье. Он трясся вместе с вездеходом, временами приходил в себя, видел над собой озабоченную физиономию Левина.
– Ох, лазарет! – пробурчал из кабины Архипов. – Вы что, мужики и бабы, сговорились, что ли? Эх, самому не расхвораться бы!..
Время остановилось. Осталась лишь жуткая тряска. Иногда Стригун возвращался из забытья, разглядывал мутным взором дрожащий потолок вездехода. Он не знал, как долго это продолжалось, но в какой-то момент Архипов резко нажал на тормоз.
– Кто-то едет навстречу. Все, мужики, пробил час. Либо наши, либо нет. Выйду-ка я из машины, подниму на всякий случай лапки. А то ведь народ горячий, сначала взорвут, потом разбираться будут.
Алексею уже было все равно.
Он даже не стал реагировать, когда снаружи прозвучал взволнованный возглас Архипова:
– Наши! Мужики, ей-богу, свои!
Капитан только улыбнулся кончиками губ и куда-то поплыл.