Глава 6
«ТУ-154» совершил посадку в аэропорту алжирского города Константина ровно по расписанию, в 12.20 местного времени. Лайнер, вырулив со взлетно-посадочной полосы, остановился в стороне от аэропорта. Седов прошел в кабину пилотов, спросил:
– Почему не подкатили к аэропорту?
– А вы посмотрите вперед, – кивнул на стекло кабины командир экипажа.
Перед носом самолета, перегораживая бетонку, стоял открытый «Хаммер» с четырьмя вооруженными мужчинами в камуфлированной форме.
– А теперь направо, майор!
Седов повернул голову.
Слева от самолета стоял грузовик, набитый солдатами.
– Не слишком гостеприимно вас встречают, майор, – сказал помощник командира корабля, – остановили вдали от аэропорта, окружили, трап не подают. Похоже, мы вместе с вами поимеем серьезные проблемы.
– Сидите спокойно, я уточню обстановку.
– Учите, – повернулся к нему командир экипажа, – самолет накрыт колпаком радиопомех.
– Даже так? Но ничего, у нас спутниковые станции, которые разбивают подобные колпаки.
Седов вернулся в салон. Офицеры припали к иллюминаторам.
Коновалов поинтересовался:
– И что за дела, командир?
– Людей отведи от иллюминаторов, высунулись, как птенцы из гнезда?!
Коновалов отдал соответствующую команду, Седов же приказал Грачеву:
– Грач! Срочно связь с Центром!
– Есть, командир.
Старший лейтенант открыл чемодан, но набрать номер не успел. Где-то за бортом послышался рокот вертолета, а вскоре из пилотской кабины вышел командир экипажа:
– Ситуация изменилась, майор! На полосу сел вертолет без знаков различия, из него вышел какой-то человек, переговорил со старшим «Хаммера», солдаты уехали, а со стороны аэропорта к нам подают трап.
– Где сейчас человек из вертолета?
– Стоит под дверью.
– Он один вышел из вертолета?
– Да!
– Готовьтесь лететь обратно.
– Отдых черт с ним, но нам необходимо заправиться, чтобы горючки до Москвы хватило. Баки пусты.
– Решим этот вопрос.
К «ТУ-154» был подан трап. По нему поднялся человек из вертолета, стюардесса открыла дверь, в салон вошел довольно молодой человек в гражданском летнем костюме.
– Здравствуйте, господа, – поприветствовал он бойцов спецназа и экипаж на чистом русском языке, – извините за опоздание и как следствие некоторые неудобства при прибытии в Константину. Кто из вас господин Седой?
Командир отряда вышел вперед:
– Седой это я! Кто вы?
Ливиец взглянул на стюардессу. Та ушла в кабину пилотов.
– Я – Хасан Фархуни, помощник и секретарь Мухаммада Аль Дина.
– Очень приятно. Здравствуйте.
– Вы еще раз извините меня. Нам пришлось делать вынужденную посадку, оттого и прибыли сюда с опозданием.
– Я могу узнать причину вынужденной посадки?
– Сбои в работе навигационной системы, так доложил мне командир вертолета. Борттехник устранил неисправность, но на это потребовалось время.
– Нас будет проверять таможня?
Фархуни улыбнулся:
– Нет! Вас здесь не будет проверять никто. Господин Аль Дин решил все вопросы по линии Переходного национального Совета, являющегося в настоящее время правительством страны. Вы представлены как дипломатические сотрудники одной из стран Европы. Честно говоря, даже я не знаю, какой именно.
– Твой хозяин действительно влиятельная фигура, – перешел на «ты» Седов.
Фархуни не обратил на это внимания.
– Ну, скажем, не хозяин, рабов у нас нет, а полевой командир, так будет вернее. И в этом качестве да, он действительно пользуется и авторитетом, и влиянием. Как среди своих людей, так и повстанцев.
– Почему Аль Дин пошел против законного правительства?
– Господин Седой! Вам должны были разъяснить ситуацию с положением Аль Дина в Ливии.
– Ты можешь не отвечать на вопрос.
– Ну, почему же? Господин Аль Дин открыто не контактировал с Муаммаром Каддафи, но поддерживал с ним неплохие отношения. И в начале гражданской войны готов был поддержать лидера Джамахирии, но… кое-где, – он улыбнулся, – посчитали, что Аль Дину следует воздержаться от этого, а затем, когда повстанцам оказали поддержку страны НАТО, мой командир получил приказ встать на сторону мятежников.
Седов внимательно посмотрел на Фархуни:
– А ты неплохо, для помощника и секретаря, осведомлен о делах своего шефа.
– Командира, господин Седов, у нас нет ни боссов, ни шефов.
– Ну, хорошо, командира.
– Так на то я и помощник.
– А кое-где это где?
Фархуни вновь хитро улыбнулся:
– Далеко, господин Седов.
– Ладно! Ты позаботился, чтобы «ТУ-154» заправили и он мог как можно быстрее вылететь в Москву?
– Конечно!
Фархуни посмотрел на часы:
– Вылет российского самолета назначен на четырнадцать ноль-ноль московского времени.
– Через три часа?
– Да.
– Слушай, а где это ты наловчился так хорошо говорить по-русски, Хасан?
– В прекрасном городе Санкт-Петербурге.
– Учился там?
– Да. Но давайте перейдем на борт «Ми-8». Вас ждут в Ливии.
Седов крикнул в салон:
– Внимание всем! Выход на бетонку, посадка в «вертушку». Вперед!
Из кабины пилотов вышел командир экипажа самолета:
– Вы уходите, наши действия?
Седов кивнул на ливийца:
– Вот, наш друг обещал, что вас обеспечат всем необходимым и на четырнадцать ноль-ноль по Москве назначен вылет самолета в Россию.
– Значит, я могу связываться со службами аэропорта?
Ответил Фархуни:
– Конечно, но после того, как улетит вертолет.
Командир экипажа «ТУ-154» кивнул:
– Так, значит, так!
– Счастливого вам возвращения на родину.
– И вам, майор, удачи.
Пожав руку командиру экипажа, майор Седов и Фархуни покинули борт.
В 12.30 местного времени «Ми-8» оторвался от бетонки и взмыл в воздух, набирая скорость и высоту, взяв курс на юго-восток. В 14.40 он благополучно приземлился на площадке у большой усадьбы, огороженной со всех сторон высоким трехметровым забором. Седов и Фархуни спустились на землю. Валерий спросил:
– Это и есть база Мухаммада Аль Дина?
– Усадьба.
– Не бедная усадьба.
– Так сам командир далеко не бедный человек, а вот, кстати, и его машина.
Из-за угла каменного забора появилась последней модели «БМВ».
– Почему он без охраны? – поинтересовался Седов.
Фархуни усмехнулся:
– Здесь Аль Дину бояться некого.
– Понятно, а где техника для отряда?
– Подойдет!
«БМВ» остановилась напротив вертолета.
Из машины, открыв переднюю дверку, вышел коренастый, крепкий мужчина лет пятидесяти:
– Господин Седой?
– А вы Мухаммад Аль Дин?
– Разве помощник не представил меня?
– А разве Хасан должен был еще кого доставить к вам?
Аль Дин рассмеялся:
– Узнаю русских. Юмор при них в любой ситуации.
Полевой командир, агент СВР, как и его помощник, говорил по-русски совершенно без акцента.
– Приветствую вас на земле Ливии, господин Седой.
– Благодарю. Места у вас красивые.
Вокруг города лежала безжизненная каменистая пустыня.
И вновь Мухаммад рассмеялся:
– Вы правы, места здесь красивые.
Полевой командир и командир отряда пожали друг другу руку.
Седов спросил:
– Вы тоже учились в России, господин Аль Дин?
– В Союзе, господин Седой, еще в Советском Союзе, я окончил Военную академию имени Фрунзе.
– Так вы военный?
– А что, не заметно?
– Заметно. Но давайте перейдем к делу.
– Конечно!
Аль Дин повернулся к машине, подал рукой сигнал водителю.
– Сейчас подойдет автобус, и ваших людей отвезут в специально подготовленный дом, где им будут предоставлены уютные комнаты со всеми удобствами.
– А командиру отряда предстоит находиться вне этого дома?
– Вы мой гость, господин Седой. Лично для вас подготовлена отдельная комната в моем доме.
– Думаю, это не совсем правильно и удобно. Вы же военный, господин Аль Дин, и должны знать, командир должен быть вместе с подчиненными.
– Я хотел, как лучше, но если вы желаете находиться с подчиненными, то, пожалуйста, комната для вас приготовлена и в гостевом доме.
Подъехал автобус «Мерседес».
Седов передал команду отряду покинуть борт вертолета и пересесть в автобус.
Когда спецназовцы с десантными сумками проходили мимо полевого командира, Седова и Фархуни, Аль Дин взглянул на российского майора:
– Скажите, Седой, глупо, но я должен называть вас именно так.
– Ничего. Как вас мне называть?
– Как удобно. Думаю, удобнее просто по имени.
– Хорошо, Мухаммад, вы что-то хотели спросить?
– Да! Мне сообщили, что отряд состоит из бойцов шести стран. Ну, с русскими, украинцами, белорусами, понятно, но спецы из стран НАТО? Германии, Турции, Франции? Они что, наемники? Но вроде и советский, а затем и российский спецназ вполне обходился и без наемников. Более того, иностранцы только обучались в Союзе и России?! Кто эти люди?
– Как вы правильно заметили, Мухаммад, мы не пользуемся услугами «солдат удачи». В этом нет никакой необходимости. Офицеры, что входят в отряд, это профи из указанных вами стран. Они равноправные члены боевого подразделения, подчиненного Совету представителей шести государств, так называемому «Совету шести». Более полную информацию, при желании, я сообщу вам позже. И постараюсь объяснить, почему создано интернациональное подразделение, хотя задачи, которые ставятся перед ним, мог решить и российский спецназ. Естественно, в части, не касающейся закрытых, секретных данных.
– Само собой. Прошу в мой автомобиль?
– У вас отличная машина.
– Я, господин Седой, иногда могу позволить себе дорогие покупки.
– Не сомневаюсь.
Полевой командир, его помощник и командир отряда «Z» сели в «БМВ», и колонна из лимузина и автобуса пошла к южной стороне усадьбы, к центральным воротам, откуда начиналась одна из улиц города Гарьяна. Вертолет остался на месте. Дорога заняла считаные минуты, и в 15.10 автомобиль и автобус остановились на просторной площадке перед глухой стеной большого дома.
– Странное расположение усадьбы, господин Мухаммад, не находите?
– Ну, почему? Здесь все размещено, как и принято в мусульманских странах. Окна домов выходят во внутренний двор. Там же места отдыха, игр для детей. Внутри усадьбы небольшой сад, землю приходится издалека завозить. Очень дорогая земля. С водой пришлось повозиться, пока не пробили глубокую скважину. Внешне, согласен, усадьба выглядит мрачно, но внутри, впрочем, вы сами сможете убедиться, что внутри дома и усадьбы все удобно и уютно. Я придаю своему жилищу большое значение. Это мой дом, моя крепость.
– Посмотрим.
Мухаммад окликнул помощника:
– Хасан! Займись размещением гостей. Затем узнай, что они хотели бы видеть в меню ужина, и дай команду поварам обеспечить гостей тем, что они пожелают.
– В этом нет никакой необходимости, Мухаммад, – остановил полевого командира Седов, – вы же помните, чем вас кормили в столовой академии?
Аль Дин улыбнулся:
– Помню!
– Вот вам и меню!
– Я понял вас! Хасан, размещай гостей, поварам передай команду приготовить ужин на восемнадцать ноль-ноль из блюд, что обычно заказывали российские советники и специалисты.
– Слушаюсь!
– Ну а мы, если не против, осмотрим усадьбу?
– Хорошо, – согласился Седов, – только быстро. Нам надо в срочном порядке снимать проблему по Владимирову.
– Я в курсе. И кое-что уже приготовил для вас по этому вопросу.
– Прекрасно!
Седов передал свою сумку снайперу Николаеву и пошел вместе с Аль Дином смотреть его усадьбу. Главный дом с просторным тенистым двором внутри не поражал воображение особым великолепием, он был красив, но лишен всевозможных излишеств. Ухоженный сад, в основном из финиковых пальм, апельсиновых и оливковых деревьев, занимал большую часть усадьбы, в его конце стоял гостевой дом. Мухаммад Аль Дин указал на этот дом:
– Здесь будет размещен весь отряд.
Седов попросил:
– Мне хотелось бы узнать о жизни ливийцев больше, чем я получил в справочной информации.
– Вы любознательный человек.
– Мне необходимо понять, в какой обстановке придется работать, дабы не допустить незначительных, казалось бы, ошибок, которые смогут повлиять на исход операции.
– Это правильный, профессиональный подход. Ну, что ж, я постараюсь пополнить багаж ваших знаний о стране пребывания. Ливийцы, если можно так выразиться, смесь местных берберских народов и пришлых арабских племен. Большее количество ливийцев называют кхоалоагли, или, в переводе, сыновьями солдат. Это те ливийцы, что произошли от браков оттоманских солдат с ливийскими женщинами, они проживают главным образом в Мисрате, Тажоуре, пригороде Триполи, Эз-Завии, но западнее столицы государства. Также в стране проживают туареги – берберское население и племенные тебу, сосредоточенные на юге, ведущие кочевой или полукочевой образ жизни. Иностранцев мало, это граждане других африканских наций, прежде всего египтян и тунисцев. Ливийские берберы и арабы составляют девяносто семь процентов населения Ливии. Вероисповедание – ислам суннитского толка, официальный язык арабский. Ливийцы говорят на ливийском диалекте арабского языка, входящем в магрибскую группу диалектов. Для ливийцев очень важна семейная жизнь. Большинство населения проживает в квартирах или домах, но многим по душе кочевой образ жизни. Поэтому богатые ливийцы-горожане в выходные дни стремятся в пустыню даже в очень жаркое время, ставят палаточные городки, подобные бедуинским стоянкам. Но с автомобилями вместо верблюдов и электрогенераторами для переносных кондиционеров. Употребление алкоголя в стране запрещено. Человек в возрасте пользуется авторитетом. Женщин в бизнесе нет. Собака и свинья считаются нечистыми животными. Держать даже охранного пса в доме запрещено. К иностранцам отношение негативное. Сейчас это проявляется гораздо острее, чем раньше.
Седов прервал полевого командира:
– Это касается и граждан таких стран, как Афганистан, Сирия, Иран, я не говорю о соседях?
– В меньшей степени.
– Понятно. Курить-то не запрещается?
– Нет. Курение принято везде.
– Это уже лучше.
– Из одежды кто-то носит национальные, кто-то европейские костюмы, это касается мужчин. Одежда женщин консервативна. Как все мусульманки, они обязаны носить платье и прикрывать лицо. Не рекомендуется распространяться о политике и жизни, особенно о США и Израиле. Это враги страны.
– Даже после переворота?
– Даже после переворота. Так что еще? Одной из самых важных необходимостей в жизни ливийца является его жилище. Раздельные спальни для родителей и детей, причем мальчики и девочки после десяти лет должны также спать раздельно. Мусульманской женщине запрещается купаться в общей ванне, поэтому надо иметь ванную комнату для женщин. Мебель должна быть простой и практичной. Нельзя держать дома изображения живых созданий, всего, что наделено душой. Но можете повесить картину какого-нибудь дерева, гор, строений. Идеальная жена должна иметь три достоинства – быть приятной своему мужу, во всем подчиняться ему и ничего не делать против его желаний. Жена должна заботиться о доме, ведении домашнего хозяйства. Главенство в семье принадлежит мужу. Особое отношение мусульман к Корану. Суры из Корана принимают безоговорочно, так как это книга Аллаха. Мусульманин должен посещать мечеть и пять раз в день совершать намаз, молитву. Пятница, лучший день недели, субботы в исламе не существует. Коллективный пятничный намаз – праздник. Вы, Седой, хоть и решили кормить своих подчиненных обычной пищей, но все же рекомендую попробовать и национальные блюда, салат из бобов, ливийский суп, тушеную рыбу, печень с рисом, молоко с шафраном, обильно заправленные специями овощи.
– Я понял вас, Мухаммад. Нам следует заняться делами.
– У вас есть время на отдых.
Седов посмотрел на полевого командира:
– Вы должны знать, как говорят в России, отдохнем на пенсии.
Мухаммад улыбнулся:
– Хорошо, к делу так к делу, прошу в дом.
Полевой командир и майор российского спецназа прошли в жилище Аль Дина, вошли в его кабинет, обставленный современной европейской офисной мебелью.
Седов усмехнулся:
– Если мне не изменяет память, совсем недавно вы говорили, что мебель в ливийских домах должна быть скромной и практичной.
– Верно. Здесь и находится то, что необходимо мне для работы.
– Ясно!
Аль Дин предложил Седову кресло у стола-приставки рабочего места самого хозяина кабинета.
Валерий принял предложение. Кресло оказалось мягким, удобным.
Аль Дин устроился напротив:
– Итак, первое, что вы должны сделать в Ливии, так это решить проблему с господином Владимировым, по стечению обстоятельств обвиненным в заказном убийстве членов миссии по правам человека и изнасиловании женщины. В преступлениях, которые и в мирное время всегда карались смертной казнью.
Седов взглянул на Аль Дина:
– Вы верите в то, что врач, лечивший до этого людей, кстати, и раненых повстанцев тоже, собираясь убыть в Россию, вдруг решил убить ливийца, французов, зверски изнасиловать женщину, похитить главу делегации, по нашим данным, агента ЦРУ США? Для этого каким-то образом нашел сообщников, которые также непонятно куда делись, и устроить засаду в двадцати с лишним километрах от Триполи? И будучи раненным, почему-то не скрыться с сообщниками и похищенным мистером Алексом Бретоном, а идти в сторону Триполи, открыто, как ни в чем не бывало?
Мухаммад покачал головой:
– Все это, конечно, глупость, я благодаря своему помощнику ознакомился с показаниями Владимирова. И он показал, что был похищен в Триполи неизвестными лицами и доставлен к месту трагедии. Он не видел ни заложников, ни тех, кто их растерзал. Владимирова вывез на автомобиле один из бандитов на плато. Там ранил его, но легко, зная, куда стрелять. Затем, пользуясь состоянием врача, этот бандит вложил ему в здоровую, правую руку пистолет «ПМ» и передал санитарный пакет, из которого раненый извлек бинт для перевязки раны. После чего бандит отпустил врача, советуя идти к Триполи.
– Это похоже на правду.
– Служба безопасности Переходного Совета обнаружила этот пистолет и санитарный пакет, замечу, с отпечатками пальцев Владимирова, у полуразрушенного дома, где были убиты члены делегации миссии по правам человека и водитель-ливиец, а их автомобиль и трупы сожжены, кроме тела женщины.
– Чтобы показать, как русский врач изнасиловал французскую женщину?
– Скорее всего.
– И члены миссии были расстреляны именно из «ПМа», с отпечатками пальцев Владимирова?
– Да.
– Неужели следствию непонятно, что врач говорил правду и его просто подставили?
– Какое сейчас в Ливии следствие, Седой? Кому его проводить? Специалисты либо покинули страну, либо были убиты повстанцами. А сами они разбираются быстро. Есть отпечатки? Есть! Взяли Владимирова недалеко от места преступления? Недалеко. Значит, он и убийца. Кстати, суд по врачу должен состояться в среду, двадцатого июня. Мне известно, что и приговор уже вынесен – смертная казнь. Приговор обжалованию не подлежит. Значит, Владимирова расстреляют в четверг. Такие вот дела, господин Седой.
Седов прикурил сигарету с молчаливого согласия хозяина кабинета:
– Значит, в среду. Через четверо суток. Мы должны вытащить его.
– Я в курсе. И, как говорил, провел работу в этом направлении.
– Могу узнать ее результаты?
– Так она для вас и проводилась. Начнем с того, что Владимиров полностью признал свою вину, да иначе и быть не могло. С ним работали профессиональные головорезы. Он помещен в секретную тюрьму в пригороде Триполи. Это даже не тюрьма в прямом понимании слова, тюрьмы разрушили повстанцы, освобождая из них своих собратьев. Под тюрьму оборудована гауптвахта бывшей войсковой части бывшей правительственной армии.
Командир отряда «Z» спросил:
– Схема секретной тюрьмы, план коммуникаций, порядок охранения территории и пути скрытного подхода к ней у вас есть?
– Только общая информация, в основном касающаяся охраны объекта.
– И в этом заключается ваша работа по Владимирову? – повысил голос Седов.
– Не горячитесь, господин Седой! – спокойно произнес Аль Дин, указав на сигарету. – У вас пепел на костюм упадет.
Седов стряхнул пепел в пепельницу.
– Не горячиться? У меня всего четверо суток для решения задачи первого этапа общей операции и практически никакой информации по объекту. Той информации, по заверению СВР, которой вы должны были обеспечить меня.
– Успокойтесь, Седой! Я могу завтра же представить вам и схемы, и планы. Но это ничего не даст.
– Почему?
– Потому что прямой штурм секретной тюрьмы может привести только к одному – крупному провалу. Охрана тюрьмы отобьет атаку. Владимирова же пристрелят в камере, как только прозвучат первые выстрелы. В итоге, как я уже говорил, – полный провал.
– Почему же вы не сообщили в Центр, что операция по освобождению Владимирова невозможна? Или все же при определенных условиях возможна?
Аль Дин категорично заявил:
– Штурм невозможен. Объясню почему, во-первых, объект охраняют два подразделения повстанцев общей численностью более двухсот человек. Одна смена караула насчитывает около сорока человек. Во-вторых, территория очищена от деревьев и представляет собой открытое пространство, ночью освещаемое прожекторами с шести вышек. На каждой вышке установлены пулеметы. За «колючкой», границей части, по всему периметру – минное поле шириной в двадцать метров. Исключение составляет узкий проход за воротами въезда на территорию, но они прикрыты двумя бетонными дотами и двумя БМП в капонирах. В-третьих, сама гауптвахта представляет собой сильно укрепленный, говоря языком военных, взводный опорный пункт. Согласен, можно применить установки разминирования, что у меня есть, сделать проходы в минных полях, можно даже из гранатометов, в которых также нет дефицита, срубить вышки и войти на территорию. Но это все! На открытом пространстве ваш отряд в тринадцать человек вынужден будет остановить продвижение и занять круговую оборону, а другими словами, попадет в безвыходное положение. Вас просто перестреляют по одному на этом открытом участке.
– Мы можем применить дымовую завесу.
– Хорошо. Отряду удастся сблизиться с гауптвахтой. И это уже максимум того, чего вы добьетесь. Бетонные плиты гауптвахты «РПГ» не пробить, а караул откроет огонь из скорострельных пушек, снятых с БМП. Теперь скажите, Седой, остаются ли у вас шансы на освобождение врача и отход? Ни единого. А почему я не сообщал обо всем этом в Центр? Ответ прост. У меня есть план, как вытащить вашего соотечественника из плена, не прибегая к бесполезному штурму.
– Вот как?
Седов прикурил очередную сигарету:
– И что это за план?
– Начальником тюрьмы с недавнего времени назначен некий Муамар Наджим. Сволочной, скажу вам, тип. Он до переворота служил в органах безопасности. Поняв, что Каддафи долго не продержаться против обрушившейся на него махины НАТО, Наджим быстренько переметнулся на сторону повстанцев. А до этого от Каддафи бежал один из его телохранителей, майор Мансур Харузи. Тоже шакалья порода. Так вот Наджим назначен временным начальником тюрьмы, у меня есть данные, что в скором времени он получит высокий пост в новом МВД, чуть ли не заместителя министра. Посему сейчас Наджим лезет из кожи вон, чтобы угодить руководству Переходного Совета. И это у него получается. Наджим даже семью перетащил на территорию части. К себе не подпускает никого, кроме, естественно, прямого начальства и… упомянутого мной майора Харузи.
Седов поинтересовался:
– Почему для Харузи начальник тюрьмы делает исключение?
– Я тоже долго думал об этом, пока не получил очень интересную информацию из надежных источников. Согласно этой информации, Наджим во время службы у Каддафи арестовал одного человека, якобы работавшего на американскую разведку. Сделал Наджим это тихо, нигде не засветив себя. Как ему казалось. Но об этом чуть позже. Человека этого подвергли пыткам, и он признался во всех обвинениях. Его казнили. И вроде ничего особенного, ну подставил кого-то рвавшийся к повышению Наджим, да только полностью засекретить данную акцию Наджим не смог. О подробностях этого темного дела каким-то образом узнал майор Харузи. А главное, человек тот оказался братом ныне весьма влиятельного полевого командира, занявшего после переворота должность в самом Переходном национальном Совете. Когда Наджим, уверенный в том, что его грязные делишки останутся в тайне, переметнулся к повстанцам и начал продвигаться по карьерной лестнице, о нем вспомнил майор Харузи, в отличие от предприимчивого предателя Наджима получившего скромную и временную должность комиссара небольшого населенного пункта на юге Ливии. И как не вспомнить, если у Харузи на руках убойный компромат против Наджима? В общем, майор добился встречи с начальником тюрьмы. Наджим, видя, что Харузи представляет для него серьезную угрозу, не пошел на физическое устранение майора, что было бы логично. Харузи оказался хитрее Наджима. Подстраховался, а скорее всего просто обманул трусливого Наджима, заявив, что если начальник тюрьмы предпримет что-либо против него, то компромат тут же уйдет к полевому командиру, чьего брата Наджим подставил под расстрел. Во имя молчания майор потребовал должность в правительстве. Наджим устроил на хорошую должность Харузи. Они договорились. И хотя, понятное дело, яростно ненавидят друг друга, каждый вторник вечером встречаются. И встречаются на территории части, в казарме, переоборудованной под дом начальника тюрьмы. Повторяю, каждый вторник.
Седов спросил:
– Что дают им эти встречи?
– Этого я не знаю. Думаю, таким образом Харузи держит под контролем Наджима. А уж о чем они разговаривают, неизвестно. Может, в нарды играют, чай пьют. А между этим обсуждают текущую ситуацию.
Командир отряда затушил окурок:
– С отношениями Наджима и Харузи мне более-менее понятно, но я не услышал ничего, касающегося вашего плана освобождения Владимирова.
– У нас не принято торопиться, господин Седой. Будьте терпеливы.
– Хорошо. Слушаю вас очень внимательно.
Аль Дин продолжил:
– Майор Харузи для встречи с Наджимом приезжает в Триполи вечером в понедельник, где-то в двадцать – двадцать один ноль-ноль. Останавливается в доме, отошедшем ему после гибели близких родственников, до конца стоявших против повстанцев. Этот дом находится недалеко от тюрьмы, в безлюдном сейчас районе города. Две соседские усадьбы и высотный дом разрушены в результате бомбардировок авиации НАТО. Ближайшие соседи проживают через квартал.
– Кажется, я начинаю вас понимать, – проговорил Седов.
Аль Дин улыбнулся:
– Я же говорил, будьте терпеливы. Так вот вечером по понедельникам каждой недели Мансур Харузи приезжает в Триполи и останавливается в доме своих родственников. Один и без охраны.
– Почему в понедельник? Тем более без охраны?
– На это у Харузи есть причина. Весомая для любого мужчины причина.
– Женщина?
– Да! Вдова погибшего в боях за Триполи бывшего сослуживца Харузи, Гафара Багдади, Захира. Они тайно встречаются накануне визита майора в тюрьму.
Седов проговорил:
– Тайно – это хорошо.
– И последнее по данной информации. Утром Харузи едет к Наджиму на своей машине, внедорожнике «Хонда». Примечательно, что караул его машину не проверяет, не досматривает и даже не останавливает, беспрепятственно пропуская на территорию секретного объекта. Это происходит около десяти часов. Харузи подъезжает прямо к казарме-дому начальника тюрьмы. Там они и встречаются. Обратно майор выезжает после намаза и обеда, где-то около пятнадцати ноль-ноль, и следует прямо к себе в населенный пункт. А точнее, в Эль-Увайнат.
– Замечательно. Вот только как использовать данную ситуацию?
Аль Дин развел руки:
– Это уже решать вам, уважаемый господин Седой! В конце концов вы являетесь командиром спецподразделения. Я могу лишь обещать вам всевозможную помощь и поддержку, естественно, если это не будет сопряжено с риском моего провала.
– Я понял. Будем думать. Мне необходима схема войсковой части с указанием расположения постов охраны, информация по режиму несения службы внешним и внутренним караулом, план гауптвахты и жилища начальника тюрьмы. Адрес дома, где Мансур Харузи встречается с любовницей.
– С женщиной-вдовой, – поправил его Аль Дин.
– Хорошо, с женщиной-вдовой. А также карта пригорода Триполи, ну и естественно, пара машин, которые не вызовут подозрения в столице вашей страны.
– Желаете посмотреть объекты?
– Конечно.
– Хорошо. Все документы будут представлены вам в воскресенье. Машины стоят в гараже усадьбы, выбирайте любые. А чтобы их не остановили, в Триполи или по дороге, автомобили поведут мои люди.
– Договорились. А сейчас я просил бы проводить меня в гостевой дом и показать отведенные мне комнаты.
– Это сделает помощник. Вы не против? Мне сейчас принимать лекарства.
– Вы больны?
– Язва желудка. Но это вас не должно беспокоить.
– Операцию бы лучше сделали, чем таблетки глотать. Язва вещь такая, сегодня просто язва, завтра…
– Рак, хотите сказать?
– Вы сами должны об этом знать.
– Знаю. Поэтому операция уже проведена.
– Вы очень предусмотрительный человек.
– Благодарю.
Мухаммад Аль Дин вызвал помощника, приказал:
– Хасан, проводи гостя в его комнаты гостевого дома.
– Для господина Седова приготовлены комнаты здесь, господин?!
– Гость желает быть со своими людьми, и желания гостя, Хасан, что?
– Закон!
– Исполняй приказ!
Фархуни провел Седова в гостевой дом. У входа на скамейке перед искусственным прудом сидел капитан Коновалов.
Хасан сказал:
– Ваши комнаты – первые справа.
– Хорошо. Свободен!
Командир отряда отпустил помощника хозяина усадьбы, присел рядом с заместителем:
– Какие дела, Юра?
– Наши обустроились, сейчас ужинают.
– А ты чего не пошел с ними?
– Нет аппетита, да и бутерброды взял с собой. Ты-то пойдешь в столовую?
– Нет, если поделишься бутербродами.
– Поделюсь. Какова обстановка, командир?
– В общем-то, хреновая.
– Владимиров плотно закрыт?
– Суди сам.
Седов передал заместителю суть своего разговора с полевым командиром.
– Да-да, – проговорил Коновалов, – задачка перед нами не из простых. Будем работать через Харузи?
– А другого выхода нет. Вот только как заставить и майора, и начальника тюрьмы делать то, что надо нам?
– С Наджимом легче, его можно семьей припугнуть. Мол, не подчинишься, всех… Это действует. А вот с Харузи? По всему, малый он хваткий, хитрый, не чета начальнику тюрьмы. Поначалу, думаю, примет условия игры, цена которой его собственная жизнь, на территорию проведет штурмовую группу, сведет с Наджимом. А вот дальше предсказать его действия невозможно. И если он выйдет из-под нашего контроля, то всей операции хана. Как и всем бойцам штурмовой подгруппы, да и Владимирову. Харузи не посмотрит на то, что Наджим и его семья у нас. Поднимет тревогу, зная, что мы убьем начальника тюрьмы. Да на семью его майору наплевать. Главное, он предотвратит диверсию. И тогда без Наджима получит возможность занять высокий пост в новом правительстве.
– Ты прав, – вздохнул Седов, – значит, остается одно – играть на опережение и убирать Харузи в доме начальника тюрьмы.
Коновалов посмотрел на Седова:
– Это выход, а дальше?
– А дальше заставим Наджима вывезти Владимирова с территории, якобы по приказу его начальства. Семью придется изолировать.
– По-серьезному?
– Да нет! Не будем же мы убивать жену и детей араба? Просто обложим их в какой-нибудь дальней комнате муляжом взрывчатки, предупредим, чтобы не дергались. Скажем – вернется муж, освободит. Часа три так они просидят. А потом пусть поднимают шум. Мы уже успеем вернуться в Гарьян.
– Но Наджима нам тоже нельзя отпускать.
– Нельзя.
– Значит, и его, как Харузи, ликвидируем?
– Посмотрим. С ним, в принципе, можно проделать то, что повстанцы проделали с врачом. Показать, как настоящие убийцы подставили нашего врача.
– А кому это нужно? Следствию? Начальству Наджима? Его по-любому за пособничество неизвестным, похитившим Владимирова, казнят. А до этого пытать будут. Так не лучше ли будет убрать его и концы в воду.
Седов невесело усмехнулся:
– Что-то я здесь, кроме как в пруду да в фонтане, воды поблизости не наблюдаю. Но ты прав, сейчас не время для игр. Наджима уберем, как только окажемся в безопасном месте.
– Ты говоришь, уберем, значит, планируешь наше совместное участие в акции?
– Нет! Ты останешься в усадьбе Аль Дина. Если мне и тем, кого возьму с собой, вытащить Владимирова и уйти не удастся, то на тебя ляжет командование отрядом и решение остальных задач. Отбоя и приказа на возвращение мы из Москвы не дождемся.
– Работаем во вторник?
– Да! Завтра – полная адаптация. В воскресенье разведка и в понедельник захват Харузи. Черт, я совсем забыл о его любовнице. Придется изолировать и Захиру. Слишком много проявляется второстепенных факторов, которые могут повлиять на исход операции.
– И это еще без учета того, что произойдет, если операция удастся. На поиски Владимирова и его похитителей руководство повстанцев наверняка бросит силы немалые.
– Надо с Аль Дином это обговорить. Завтра сделаю. А сегодня отдых. Как комнаты в гостевом доме?
– Шикарно. Все удобства, спутниковое телевидение, кондиционеры, душ, мягкие постели. Как номера люкс в приличном отеле.
– Вот и хорошо. Ты дождись наших и передай приказ закрыться в комнатах. Объяви отбой. Я пойду посмотрю свои апартаменты, приму душ, переоденусь.
– А как же бутерброды?
– Где они?
– В моем номере.
– Ну, так идем. Перекусим по-быстрому.
На следующий день Седов в 8 утра направился к главному дому. Бойцы отряда вставать не спешили. Но кое-кто уже плескался под душем.
Во дворе майора остановил рослый охранник с автоматом.
Отдал команду на английском языке:
– Стоять! Руки держать на виду.
– Я к Аль Дину, – сказал Седов.
– Мне известно, кто вы, но порядок есть порядок, я вызову Фархуни и выполню его распоряжение, а до этого прошу стоять смирно.
– Хорошо, подчиняюсь.
Внимательно следя за Седовым, охранник по рации вызвал Фархуни.
Помощник появился практически тут же, кивнул охраннику:
– Все в порядке, Абдул.
Повернулся к Седову:
– Господин Аль Дин сможет принять вас через полчаса.
– И что делать эти полчаса?
– Можете прогуляться по саду, пока не жарко, а можете пройти ко мне, я угощу вас отменным чаем. Его рецепт передан мне отцом, а ему дедом.
– Предпочитаю чай.
– Тогда прошу со мной.
Фархуни провел Седова в приемную кабинета.
– Это и есть твоя комната, ты что, и спишь здесь?
– Я сказал, мы можем пройти ко мне, подразумевая служебное помещение. А комнаты мои рядом.
– Ясно!
Фархуни включил телевизор и принялся колдовать над приготовлением чая. Телеканалы показывали одно и то же. Руководство повстанцев в каком-то городе, где их встречает толпа вооруженного, ликующего народа. Затем Рим, над посольством Ливии поднимают флаги Переходного Совета. Вновь город Ливии, люди разбирают завал. Повсюду валяющиеся, полуобгорелые фотографии и картины бывшего лидера бывшей Великой Социалистической Народной Арабской Джамахирии полковника Каддафи. Седов с пульта выключил телевизор. Фархуни подал майору пиалу с чаем, от которой исходил какой-то особенный, приятный аромат.
– Уверен, господин Седой, что больше нигде в мире не вкусите лучшего чая.
– Знаешь, Хасан, я не знаток напитков.
Командир отряда мелкими глотками выпил чай.
– Вкусно. Отдает мятой.
– Мятой? Нет, это не мята, это трава, название которой я вряд ли смогу перевести на русский язык.
– Вкусно.
Седов передал пиалу Фархуни. В это время в приемную зашел Мухаммад Аль Дин:
– Доброе утро, господин Седой!
– Салам аллейкум, господин Аль Дин.
Полевой командир улыбнулся:
– Ну тогда, ассолом аллейкум!
– Пусть так! Мне надо посоветоваться с вами.
– Пройдем в кабинет.
Российский офицер и агент внешней разведки, как и вчера, устроились в креслах у стола-приставки.
– Я весь внимание, – сказал Аль Дин.
Седов довел до него предварительный план освобождения Владимирова.
Аль Дин внимательно выслушал. Недолго подумав, проговорил:
– Ну что ж, план неплох, честно говоря, я тоже не смог придумать ничего другого, как использование Харузи, с последующей его ликвидацией на территории тюрьмы. Вы абсолютно правы, что пытаться длительное время держать майора под контролем очень рискованно. А вот с семьей Наджима вы переусердствовали. Зачем имитировать минирование помещения жены Муамара и его детей? Так можно до смерти испугать. Почему просто не усыпить их газом небольшой концентрации?
– А если у кого-то из членов семьи заболевание легких или дыхательных путей? Тогда газ даже в слабой концентрации может вызвать смерть, а у нас нет ни малейшего желания причинять кому-то из семьи вред.
– Насколько я знаю, и жена Наджима, и четверо его детей абсолютно здоровы. Так что можете применять газ.
– Откуда у вас данные по здоровью семьи начальника тюрьмы?
– Я обязан знать о противнике все! И я это знаю. А откуда? Вам это надо, господин Седой?
– Хорошо. Тогда мы усыпим и женщину Харузи.
– Ее вообще можно отпустить. Будьте уверены, она не станет афишировать свою связь с Харузи.
Седов кивнул:
– Хорошо. Завтра в воскресенье я намерен провести разведку. Осмотреть дом, где майор принимает женщину, а также понаблюдать за тюрьмой.
– Дом вы осмотрите без проблем, а вот наблюдение за территорией войсковой части небезопасно. Откуда вы собираетесь организовать это наблюдение?
Седов указал на лежавшей на столе карте точку:
– Это один из холмов, в трех километрах от тюрьмы. Здесь я и планирую установить пост.
– Что хотите узнать, господин Седой?
– То, что необходимо мне для работы.
– Коротко и понятно. Хорошо. Вам потребуются две машины.
– Да. Машины, которые повстанцы в Триполи не стали бы проверять, подвергать досмотру. Это можно устроить?
– Можно. Автомобили поведут мои люди. У них с собой будут специальные пропуска. Никто вас не остановит. Но стоять и у холмов, и у дома Харузи нежелательно.
– Ваши люди высадят моих ребят и отойдут. Заберут по вызову.
– Хорошо. Пусть ваш связист, господин Седой, обговорит с помощником порядок связи!
– Конечно.
– Когда точно по времени вы намерены в воскресенье выйти на разведку?
– А когда это удобнее всего сделать?
– В полдень, когда жара загоняет людей в тень.
– Значит, часов в одиннадцать и тронемся.
– Хорошо. К этому времени все будет готово.
– Ну, кажется, на сегодня все!
– Я вот что подумал, господин Седой, майор Мансур Харузи сильный противник. Он способен поднять тревогу уже на въезде, просчитав вариант его устранения в доме начальника тюрьмы. И шансы уцелеть на участке у ворот у Харузи хоть и мизерные, но есть, а вот в доме Наджима их не будет.
– Что предлагаете?
– Отработку майора спецпрепаратами, подавляющими волю. Я могу предоставить такие препараты.
– У нас есть они, но дело в том, что после психического воздействия Харузи будет выглядеть не как обычно.
– Думаете, охрана заподозрит неладное?
– Да! И вести автомобиль он не сможет.
– Логично, принимайте решение сами. Как ваши люди, господин Седой, привыкают?
– Акклиматизацию проходят нормально.
– А на вас, смотрю, смена климата и разница во времени не действуют?
Седов улыбнулся:
– Действуют, просто я стараюсь не показывать вида.
– И это вам удается.
– Позвольте откланяться, господин Аль Дин?
– Буду нужен, заходите. И вообще заходите, посидим, поговорим, сыграем в шахматы.
– Я не силен в шахматах. Но за приглашение спасибо. До встречи.
– До встречи.
Командир отряда вернулся в гостевой дом, прошел в комнаты специалиста по компьютеру и спутниковой связи, французского капитана Филиппа Лероя. Тот поднялся при виде командира.
– Доброе утро, Хакер!
– Доброе, командир.
– Мне нужна связь с Москвой.
– С кем конкретно?
– С Енисеем!
– Присядьте в кресло, станция развернута, я настрою аппаратуру и вызову нужного абонента.
– Давай!
– Один вопрос.
– Да?
– Проверку на предмет внешнего прослушивания проводить? Внутри никаких приборов контроля нет.
– Конечно, проводить. Мы на войне, Хакер!
– Есть!
В девять часов десять минут Лерой передал трубку спутниковой станции «Вега» командиру отряда.
Седов услышал:
– Енисей на связи!
– Седой!
– Рад слышать тебя.
– У нас с размещением порядок.
– Что по задаче номер один?
– Аль Дин очень помог нам. Информацию, что он сообщил, Хакер передаст в Москву сегодня же. Завтра я намерен провести разведку. В понедельник вечером начинать операцию по реализации задачи освобождения врача, так как суд над ним, а скорее подобие суда назначено на среду. Приговор же готов – смертная казнь. Приговор должен быть приведен в исполнение в четверг.
– Понял.
– Предварительно решение вы также получите с информацией Аль Дина. Завтра представлю на утверждение окончательный план решения первой задачи операции «Зной»!
– Я понял тебя. Как парни?
– Как всегда.
– Ты мне скажи, Седой, освобождение врача реально?
– Да!
– Степень риска?
– Высокая, но не критическая. Мы решали задачи в более сложных условиях.
– Передам твои слова генералу.
– А вместе с ними и привет.
– Обязательно. Когда ждать следующего сеанса связи?
– Завтра, ближе к семнадцати ноль-ноль местного времени.
– Это значит около пятнадцати часов по Москве. Хорошо. Я постоянно на связи.
– Отбой, Енисей!
– Удачи, Седой.
Командир отряда вернул трубку Лерою:
– Вот пока и все, Хакер! Как чувствуешь себя?
– В комнатах хорошо под кондиционером, на улице жара давит.
– Ты больше на улице будь. Как аппетит?
– С этим порядок.
– Давай готовься к завтраку!
– А чего к нему готовиться? Надел рубашку и пошел!
– Так надевай!
– Есть!
Воскресным утром 17 июня у ворот усадьбы Мухаммада Аль Дина встали два внедорожника, «Форд» и «Шевроле». Седов подошел к машинам вместе с помощником полевого командира, Фархуни. Тот представил водителей:
– Это Ашур Джабал, он поведет «Форд», а это Мустафа Суваиль, водитель «Шевроле». Они не говорят по-русски, но неплохо владеют английским языком.
Седов пожал руки ливийцам.
Фархуни объяснил:
– Ашур и Мустафа не просто водители. Господин Аль Дин привлекает их к мероприятиям разведывательного характера.
– Разведчики, значит?
– Да.
– Ну, что ж, тем лучше, по крайней мере знают, как вести себя на выходе.
– Этому их учить не надо, – согласился Фархуни.
Седов обратился к водителям-разведчикам:
– Господа, я попрошу вас подождать. Выезд в одиннадцать ноль-ноль.
Ашур Джабал кивнул:
– Есть, господин Седой!
– Ну, вот и хорошо, а пока попейте чаю.
– Мы найдем чем заняться.
Фархуни спросил командира отряда:
– Вы возьмете с собой оружие?
Седов взглянул на помощника Аль Дина:
– Это так важно для тебя?
– Не для меня, для водителей.
– Нет, оружия при нас не будет. Как, впрочем, и каких-либо документов. Только средства наблюдения.
– Понятно.
Седов направился к гостевому дому, Фархуни остался у машин.
Войдя в дом, командир отряда вызвал к себе капитана Коновалова, немецкого лейтенанта Свена Аппеля, турецкого капитана Бекира Озбека и российского прапорщика Романа Николаева.
Прибывшие разместились вокруг стола в гостиной. Седов, поинтересовавшись самочувствием бойцов, сказал:
– Я собрал вас для того, чтобы сообщить…
Коновалов, улыбнувшись, добавил:
– Пренеприятнейшее известие…
Седов сделал ему замечание:
– Помолчи, Пегас.
И продолжил:
– Собрал вас здесь для того, чтобы сообщить, что ровно в одиннадцать ноль-ноль мы убываем в Триполи.
Офицеры переглянулись.
– Обстановка по Владимирову на настоящий момент такова…
Седов довел до подчиненных обстановку.
– А посему нам необходимо посмотреть дом, где Харузи встречается со своей любовницей, и понаблюдать за тюрьмой, где содержится наш врач. Выезжаем на двух машинах. Я и Бурят, – Седов взглянул на Николаева, – работаем в доме, Бек и Ганс на холмах. Задача наблюдателей – оценить объект на предмет прорыва изнутри, от гауптвахты через ворота к дороге Триполи – Бенгази. Думаю, никакого прорыва не понадобится, и штурмовая подгруппа, состав которой я определю позже, решит задачу по-тихому, но все же вероятность прорыва исключать нельзя. Я с Бурятом выезжаю на «Форде», Бек и Ганс на «Шевроле», что уже стоят у ворот усадьбы. Водители имеют опыт разведки, так что учить их, куда следует отойти и как вернуться, не надо. Связь поддерживаем через «Призраки» по необходимости, в кодированном режиме. Уточнение задач или корректировка действий по ходу разведки. Оружие с собой не берем. Это, естественно, не касается кинжала Бека. А вот оптику, Бек, взять не забудьте.
Бек ответил:
– Есть!
– Вопросы ко мне?
Поднялся Коновалов:
– Моя задача на время разведки?
Седов ответил:
– Находиться с оставшимся личным составом.
– Отряду боевая готовность повышенная?
– Нет! Постоянная. В повышенной нет никакой необходимости.
– Понял!
Седов отпустил офицеров:
– Сбор у машин в десять часов пятьдесят минут!
В назначенное время спецназовцы вышли к воротам.
Водители попросили их сесть на заднее сиденье, чтобы их не было видно со стороны. Ровно в 11.00 Фархуни подал сигнал, ворота открылись, и два внедорожника друг за другом выехали на улицу, прорезающую Гарьян на две части и выходящую на шоссе Эль-Азизия – Триполи. Столицу Ливии колонна прошла по небольшим улочкам, второстепенным дорогам. Рядом с полуразрушенным высотным домом «Форд» остановился. «Шевроле» обогнал его и пошел дальше.
Джабал повернулся к Седову:
– Напротив многоэтажки, рядом с разрушенной усадьбой нужный вам дом. Советую пройти сначала в усадьбу, а уже оттуда войти в жилище Харузи. Я встану немного впереди, чтобы контролировать ваше передвижение и при необходимости прикрыть вас. Оказавшись в доме, подайте сигнал. Отъеду в центр. По вызову подъеду прямо к разрушенной усадьбе, там и подберу вас, если не поступит каких-либо других указаний.
– Хорошо, Ашур, – сказал Седов, приказывая прапорщику Николаеву: – Вперед, Бурят, за мной!
Офицеры спецназа вышли из машин, быстро перешли улицу, через проем в заборе вошли в сад. Спустя пять минут они уже находились в доме майора Мансура Харузи, тыловая дверь которого оказалась закрытой лишь на засов.
Седов включил радиостанцию Р-10 «Призрак»:
– Друг, Седой!
– Да?!
– Мы на месте.
– Ухожу в центр, жду вызова.
– Давай, до связи!
– До связи.
Офицеры обошли комнаты, стараясь не оставлять следов.
Станция командира отряда издала тихий сигнал вызова.
– Седой! – ответил Валерий.
– Бек! Мы на холме. Территория просматривается хорошо. Приступаем к наблюдению.
– Хорошо, мы тоже в доме. До связи!
Отключив станцию и положив ее в чехол, закрепленный на брючном ремне, Седов взглянул на Николаева:
– Смотришь центральный вход, прихожую, холл, кухню-столовую. Внимание окнам. Я осматриваю гостиную, спальни, чердак, подвал. Выхожу в сад. Оцениваю обстановку вне дома. Сбор в гостиной через полчаса. В случае опасности – тревожный сигнал. Далее действия по команде. Все понял, Бурят?
– Да, командир!
– Работаем аккуратно! Вперед!